Текст книги "От ведьмы слышу!"

– Уже! – откликается он. – Фирма элитарной мебели «Кадушкинъ и Сынъ». Адрес: Киево-Печерский проезд, 11, строение 2. Есть телефон и e-mail.

Муж входит в комнату собранный и подтянутый, как полководец перед сражением. Телефонную трубку он держит у уха, словно собрался отдавать приказ о начале военных действий.

– Алло, фирма «Кадушкинъ и Сынъ»? Замечательно. Нет, я не собираюсь заказывать у вас спальный гарнитур. Девушка, меня не интересуют образцы обивок! И образцы сервировочных столиков тоже! Как я могу поговорить с вашим директором… Черт, это же был автоответчик.

Муж растерянно опускает трубку и смотрит на меня.

– Так. – Я осторожно отстраняю дочку и встаю с кресла. – Нам придется туда ехать. Авдей, вызови такси. Не будем терять времени.

Но такси муж вызвать не успел.

В дверь позвонили, а потом принялись колотить. Вероятно, ногами.

– Машка вернулась! – завопила Дарья и кинулась открывать.

Мы полетели следом. Неотчетливо понимая, зачем нашей родной дочери стучаться в дверь, если у нее должны быть свои ключи…

– Ой.

Дашка, открывшая дверь, отступила к нам, под защиту родительских рук. А в дверном проеме стоял, глядя на нас ледяными, искрящимися глазами, вампир.

Стоял и не решался войти.

– Благословение этому дому и живущим в нем, – наконец произнес он положенное среди детей Тьмы приветствие. После него я, как ведьма и хозяйка дома, должна была сказать: «Войди и ты под благословенную сень», или послать незваного гостя ко всем демонам преисподней. Однако мне дочка не дала рта раскрыть.

– Это он! – закричала она. – Вампир Роман Кадушкин!

Она кинулась к вампиру, который, на мой взгляд, имел внешность скромного юноши-отличника, и заколотила кулачками по его груди:

– Куда ты дел мою сестру?!

Я посмотрела на юношу истинным зрением. Тот встретил мой взгляд без страха и смущения. Нет, все-таки вампиры наглые. Самоуверенные. И никакого почтения к старшим!

Пресловутый Роман легко повел рукой, и моя дочь отлетела от него, затормозив головой о папин живот.

– Ты что себе позволяешь, нежить проклятая! – Аж задохнулась я от справедливого возмущения.

Бледный вампир стал мертвенно-бледным.

– Не смейте так говорить! – блеснул он клыками и попытался сделать шаг в прихожую.

– Запрет на вход! – вытянула я вперед правую руку с выгнутой лодочкой ладонью. Из ладони скользнула раскаленная искра и шарахнула по вампиренышу хорошим упреждающим разрядом. Тот отступил.

– Зачем вы так, ведьма? – с укоризной спросил он. – Почему вы не пускаете ко мне Машу?

– ЧТО?!!

И на вампира обрушился шквал нашего негодования.

– Маша пошла два дня назад на встречу с тобой и не вернулась! Что ты с ней сделал?! – Это Дарья.

– Как ты посмел общаться с живым человеком?! Она тебе не жертва! – Это я.

– Я тебе уши надеру, засранец! – Это Авдей. Выражается с позиции грубой мужской силы.

К чести вампира следует отметить, что он терпеливо ждал, пока поток наших обвинений иссякнет сам собой, и не подавал никаких реплик. Только глаза его пылали так, что в прихожей можно было не включать света.

В конце концов мы примолкли, понимая, что речами толку не добьешься. И выжидательно посмотрели на вампира Кадушкина.

– Я даю слово чести вампира, что не видел Марию с тех пор, как расстался с ней в вашей квартире. Я ждал ее все это время, думая, что она просто не может прийти на свидание. Потом решил, что вы не пускаете ее ко мне. А теперь… Я и сам не знаю, что делать.

И вампир поступил совершенно не по-вампирски. Уселся на пол возле плинтуса, обхватив руками тощие коленки и тоскливым взглядом уставился в никуда.

– Ты в дверях-то не сиди, – сказала я ему. – Геморрой наживешь. Давай думать, где и как нашу девушку искать.

И, вздохнув, сняла заклятие, запрещающее вход.

…Магический кристалл, как ни пытала я его о местонахождении дочки, выдавал всякую чепуху: то каменные казематы из старой игры «Вольфенштейн», то кладбище, то вообще сплошной темный лес. Я в сердцах стукнула по нему хорошенько, и по блестящей сфере заструились помехи.

– Завис, собака, – беспомощно сказала я.

Вампир вздохнул, хотя это было для его племени нехарактерно. Насколько мне известно, вампиры не имеют потребности в дыхании. Видимо, остались рудиментарные рефлексы после инициации…

Дарья, моя завзятая материалистка, завороженно вглядывалась вместе со мной в глубину кристалла. Хмурила бровки и грызла ногти (когда же я отучу ее от этой привычки!). А потом, когда я отодвинула бесполезный магический предмет, вдруг воскликнула:

– Я вспомнила!

Мы так и подскочили.

– Давай, колись, дочура, – задушевно предложила я.

Дарья еще интенсивнее принялась за ногти.

– Я даже не знаю, как об этом сказать. Вы смеяться будете. Скажете, ерунду всякую несешь.

– Не тяни.

– Да. – Дашка с треском отгрызла ноготь на правом мизинце и принялась рассказывать: – Дело в том, что как раз два дня назад я видела как бы сон…

– Как бы?!

– Не знаю, что это было. Со мной раньше такого не случалось. Наверное, от жары и оттого, что я все время думала о свиданиях Машки с… ним. Я же за нее волновалась! И поверить не могла, что на самом деле существует всякое такое. Учтите, я и сейчас не верю.

– Ладно, ты ближе к сути, как говорил твой любимый Гегель.

– Я сидела на балконе, читала «Толкование сновидений» Фрейда. Маша как раз ушла на свидание…

– В котором это было часу?

– Где-то около шести вечера, я еще подумала: охота Машке бродить в такую жару, ведь даже вечером жуткое пекло. Вот. И я сидела, читала, а потом, наверное, задремала. Потому что увидела, как Маша идет на кладбище, то самое, которое было в кристалле. И кругом темно, холодно… А потом я увидела большой склеп, как в ужастиках показывают. Возле входа стоят два каменных ангела и пальцы прижали к губам: ч-ш-ш! А над дверью герб какой-то висит, почерневший. Машка открыла дверь и вошла в склеп. Там, посередине, на постаменте, стоит гроб без крышки. И Машка в него ложится…

– И крышка закрывается, – закончила я. – Перегрелась ты на солнце, доченька. И Фрейда тебе еще читать рановато.

– Мам, вот ты ехидничаешь, а я знаешь как кричала от страха! И проснулась.

– Что ж, значит, ты у нас сновидица. А может, ясновидящая?

– Не знаю, – с отчаянием в голосе ответила Дарья. – Только это кладбище я видела в твоем кристалле.

Я задумалась.

– Нет. Это нереально. Чтобы Маша пошла на кладбище?! Ложиться в гроб? Но даже если мы допустим, что твой сон был вещим и с Машей все подобным образом произошло, где мы отыщем то кладбище и тот самый склеп?

– Даша, а вы не разобрали надпись на том гербе? – неожиданно подал реплику вампир.

– Нет… Там не по-русски было написано. Правда, одно слово, кажется, помню. «Astra».

Вампир резко встал с облюбованного им подоконника.

– Я знаю, где находится этот склеп, – сказал он.

…Давненько я не бывала на кладбищах.

А точнее сказать, я их принципиально избегаю.

Из моих родственников и друзей туда никто пока, благодарение небесам, не переселился. Поэтому у меня не было дорогих сердцу могил и я не принимала участия в траурных процессиях. Мое Ремесло, конечно, обязывало меня посещать кладбища, если б была нужда в таких ингредиентах для ворожбы, как кости мертвецов, земля с могил (некоторые дилетантки считают, что с ее помощью отлично наводится порча) и раскормленные кладбищенские черви.

Словом, кладбища – это не моя стихия.

Особенно такие старые и заброшенные.

Даже при дневном свете кладбище выглядело зловеще. За покосившейся, кое-где обмотанной ржавой колючей проволокой оградой кустилась дурман-трава и волчья ягода. За широкими стволами деревьев не видно было могил.

Вампир, шедший впереди нашего разыскного отряда, неожиданно ринулся в самую гущу зарослей глухой крапивы.

– Тут в ограде есть дырка, – сообщил он. – Лезьте.

Мы, разумеется, полезли.

…И по другую сторону ограды кладбище выглядело не лучше. Скорее, наоборот.

– Мерзость запустения! – высказалась моя многознающая дочь, выдирая репьи из челки.

– Не кидайся цитатами, – привычно одернула я ее.

Авдей посмотрел на нас с сожалением:

– Вы и здесь будете ссориться? Другого времени и места не нашли?

Вампир Кадушкин, опередивший нас на десяток шагов, терпеливо ждал, опершись о покосившийся гранитный обелиск.

– Нам туда, – указал он в сторону непроходимой чащобы из деревьев и могильных оградок.

За те полчаса, что мы угробили на блуждание по упомянутой чащобе, я натерла ногу, Авдей потерял запонку (золотую, с монограммой), а Дашка утратила весь свой бойцовский пыл и пугливо жалась ко мне при каждом шорохе. Мне был понятен ее страх. Солнечный день сменился каким-то серым, тоскливым сумраком, на лица нам липла паутина, и вдобавок ко всему становилось зябко. Один Кадушкин шагал впереди как ни в чем не бывало. Вампиры – они к кладбищенской экзотике привычные.

Однако когда перед нами неровной глыбой черного мрамора воздвигся склеп, я поняла, что ирония моя неуместна.

Каменные ангелы укоризненно смотрели на нас, дерзнувших нарушить забвение мрачного места.

– Вот! – шепотом воскликнула Дашка. – Я все таким и увидела! И герб висит…

– Это герб нашего рода, – спокойно сказал вампир. – И это наш фамильный склеп.

И прежде чем я успела как-то озвучить полученное сообщение, он потянул на себя тяжелую дверь склепа и скрылся внутри.

…Там действительно стоял гроб. Громадный, занимающий почти все пространство склепа.

Я на негнущихся ногах подошла к этому чудищу. А что, если Дашкин сон сбылся и моя вторая дочь – там?! Под тяжелой, напоминающей чугунную плиту, крышкой… И с тех пор прошло два дня.

Я застонала и что было силы ударила руками о высокую крышку.

Та на удивление легко отъехала, словно была прикреплена на шарнирах.

В гробу, на замурзанном розовом матрасике в белый горошек, подложив обе ладошки под щеку и свернувшись калачиком, сладко спала Машка. От ее ровного дыхания колыхалось вылезшее из матрасика белое пушистое перышко. Перышками же был усыпан и дочкин стильный сарафан, привезенный дедом Баронетом из командировки в Непал… Перышки меня добили окончательно.

– Этого не может быть! – возопила я. – Машенька, девочка моя!

От моего вопля содрогнулись стены склепа и где-то вдалеке подняли истерический шум грачи. Маша села в гробу, как гоголевская панночка, протерла глаза и, увидев нас, сказала:

– Вот блин!

Потом осмотрелась получше и явно удивилась и гробу, и склепу.

– Куда это меня занесло? – присвистнула дочурка.

– Спокойно, Маша, – тоном психиатра сказала я (пришлось срочно принять деловой вид). – Это мы. Ты в фамильном склепе вампиров Кадушкиных. Вон, кстати, твой приятель стоит, клыки скалит. Аккуратно вылезай из гроба (Авдей, помоги) и покажи мне свою шею.

Машка вылезла и с явной неохотой продемонстрировала мне шею.

– Я уже не маленькая, – буркнула она. – Умываюсь по утрам.

Я пристально обследовала шею. Никаких намеков на укус.

– Марья, посмотри мне в глаза.

Дочь подчинилась.

И глаза как глаза – обычные, человеческие.

– Машка! – Я обняла ее и слегка шлепнула пониже спины. – Как ты нас всех напугала! За каким псом тебя сюда понесло, а?!

– Откуда я знаю! Понесло, и все! – воскликнула Марья и, высвободившись из моих объятий, кинулась к вампиру:

– Ромка, это правда ваш склеп? Здорово! Я так классно отоспалась, никто не мешал! Ты не сердишься, что я не пришла на свиданку?

Вампир смотрел на Машу в явном замешательстве. Кажется, он тоже не ожидал от нее подобного поведения.

– Со мной она даже не поздоровалась! – горестно констатировал Авдей. – Вампир ей дороже родного отца!

– Да уж, выросла дочка, – в тон ему подпела я. – Заженихалась. Приданое собирать пора.

– А на фига ей приданое! – подключилась Дашка. – Склеп есть, гроб есть. Что еще для счастья надо… С милым рай и в гробу.

Вампир залился краской и отскочил от Маши. Засмущался бедный мальчик. Ничего. Я еще этого мальчика порасспрошу. И как моя дочь в гробу оказалась – тоже.

– Марья, домой! – сурово приказал Авдей. – А то и в самом деле раньше времени замуж выскочишь.

– И чтоб больше на это кладбище ни ногой! – погрозила я пальцем. – Ну, господин Кадушкин, извольте вывести нас обратно.

Хорошо, что такси, привезшее нас в это жуткое место, дожидалось у обочины.

– С вас еще сто баксов за сложность маршрута и ожидание, – мрачно сообщил шофер. – Иначе обратно пешком пойдете.

– Будет тебе сто баксов, командир, – чересчур ласково улыбнулась я. – Ты только вези.

Авдей усадил девчонок в машину (Машу – почти силой), а я задержалась на минутку – приватно сказать несколько слов вампиру.

– Роман… Если бы не ты, мы бы не нашли Марью. За это я тебе благодарна. И если бы ты не очаровал (а ты ведь очаровал?) мою дочь, она бы не попала на это кладбище. Я пока не знаю, друг ты нашей семье или наоборот. Но я хочу, чтобы ты запомнил: ведьмы не дают в обиду своих близких. И да будет тебе известно, что ведьмы, как, впрочем, и вампиры, очень корпоративные существа. И у каждого своя корпоративная вечеринка. Надеюсь, ты все понял.

Я села в машину. Роман, за все время моей отповеди не произнесший ни слова, стоял на пыльной дороге, опустив голову.

– Пацан, садись, долго мне тебя ждать?! – высунулся из окошка шофер.

– Езжайте, – махнул рукой вампир. – Я своим ходом.

– Рома! – обиженно пискнула Машка.

– Все замечательно, – сказала я. – Поезжайте, пожалуйста.

…Я иногда жалею, что у моего супруга в брюки продет ремень из слишком мягкой кожи.

Потому что кое-кому не помешала бы приличная порка!

Устраивать родителям истерику! В пятнадцать-то лет! Из-за мальчишки!

– Я в твои годы еще в бумажные куколки играла! – гремела я на лиловую от злости и слез Машку. – А ты с вампирами романы крутишь! Романы… тьфу!

Дарье тоже досталось.

– Вместо того чтобы делами заниматься, читаешь всякую чепуху целыми днями!

– А что же мне, папины романы читать, что ли! – неосмотрительно вякнула Дарья, и тут взорвался папа-писатель, оскорбленный в лучших чувствах:

– Вы эгоистки! Лентяйки! Привыкли жить без проблем, все мы за вас делаем! Хоть бы картошку чистить научились!

– У нас на кухне комбайн стоит.

– Ах, какие у нас умные дети, Авдей! Они умеют нажимать на кнопки и дерзить родителям! Я таки прихожу в восторг от таких детей, как сказал бы боцман Бецман!

Дочери выпучили на меня глаза:

– Кто?!

И тут я разревелась:

– Вы негодные девчонки! Сколько времени прошло, как мы приехали, а вы еще ни разу не спросили у нас, где же ваш младший брат!

Дочери помолчали, а потом Марья выдала:

– А разве он не приехал? То-то я чувствую, воздух в квартире стал посвежее…

– Как ты смеешь говорить такие гадости!

…В отличие от Машки Дарья была сообразительней. И она сообразила, что совершила тактическую ошибку, разгневав папу. И это чревато последствиями вроде запрета на пользование нашей библиотекой и персональным сайтом. Поэтому Дарья принялась подлизываться.

– А правда, – сказала она. – Где вы Яську оставили?

Этот вопрос несколько разрядил атмосферу. Даже пара шаровых молний, спорадически возникших как зримое свидетельство моего гнева, растворилась в воздухе без вреда для окружающих.

– Пойду приготовлю чай, – заявила я. – Авдей, расскажи все сам. А то у меня нервы уже не выдерживают. Пора валерьянку пить. Причем литрами.

На кухне я запустила тостер, достала из холодильника джем (это же надо, сожрать за время нашего отсутствия восемь банок из десяти! А потом на прыщи жалуются). Под тихое сопение чайника я прислушивалась к голосу Авдея, повествующего о приключениях нашего капитана Славки. Девочки реплик не подавали. Или не верили (что вряд ли), или им это было до фонаря (что похоже на правду).

Нет, в самом деле, кого мы вырастили?!

С этим мысленным риторическим вопросом я насыпала в плетеную корзинку арахис в шоколаде, поставила тосты и крикнула:

– Чай готов!

Муж отконвоировал дочек в кухню. Они расселись за столом и принялись разглядывать узоры на чашках, то есть молчаливо игнорировать мои гневные взгляды.

– Вика, сделай мне кофе, – попросил Авдей. – Пойду принесу коньяк.

Маша при этих словах подняла голову и проводила отца взглядом карманного воришки, схваченного на месте преступления. Я перехватила этот взгляд и очень выразительно посмотрела на дочь.

Авдей вернулся, продемонстрировав мне бутылку с жалкими остатками «Арарата» на донышке. Когда мы уезжали в Одессу, бутылка была едва початой…

– Так, – тяжело сказал муж, ставя бутылку на стол, – вы у нас еще и пьете. Доченьки.

– Пап, тебе жалко, что ли?! У тебя этих бутылок целый шкаф! – слезливо воскликнула Марья. – У меня было шоковое состояние после того нападения на танцах, вот я и выпила… немножко.

– Немножко?! – Авдей гневно измерил взглядом примерное количество выпитого. – Такая доза коня свалит!

Я успокаивающе погладила мужа по плечу:

– Пей кофе, я разберусь.

– Ты, Марья, глупости говоришь, – обратилась я к дочери. – Во-первых, ничего нам для вас не жалко. Ни коньяку, ни алмазов в каменных пещерах. Ты, между прочим, на Новый год сломала замочек на моем новом рубиновом колье, но я молчу. Просто нам, как родителям, обидно такое отношение. Мы для вас не авторитет. Слушать наши воспитательные речи вам скучно и грустно. Вы считаете себя крутыми, самостоятельными и более продвинутыми, чем мы, негодные шнурки. Вы уже начали пить коньяк, целоваться с мальчиками и гулять в подозрительных местах…

– Ко мне это не относится! – гордо высказалась Дарья и закашлялась, подавившись тостом.

Я похлопала ее по спине, чтоб перестала кашлять, и продолжила:

– Чем бы вы ни занимались, получается так, что мы вам мешаем. В принципе это нормально, дети всегда стремились вырваться из-под родительской опеки.

– У Вовенарга написано… – встряла Дарья.

– Не знаю, что там писал Вовенарг. Но как мать, я заявляю следующее: хотите настоящей самостоятельности – живите отдельно и на собственные средства.

– Это как? – оживилась было Марья, но сникла, услыхав мои комментарии, которые не нужно приводить в тексте, поскольку любому родителю, вставшему на тернистый путь воспитания непослушного чада, они известны.

– Вот видите, – со змеиной улыбкой поглядела я на дочерей, испуганных перспективой нищеты, бездомности, голода, холода, рабства у сутенеров и смерти от наркотиков и СПИДа. – Как вам, оказывается, легко изображать самостоятельность за нашими плечами, и как вы боитесь ее на самом деле.

– Это волюнтаризм, – прошептала Дарья, избегая встречаться со мной взглядом.

– Конечно. Дашенька, меня не было дома две недели. Кто-нибудь из вас удосужился перестирать накопившееся в корзине белье? Ваше белье? Маму дожидались… Мама-диктатор приедет, все перестирает, уберет, по магазинам побежит, доченькам деликатесы покупать. Чтобы дочки потом ее же и попрекали волюнтаризмом.

– Вика, успокойся, пожалуйста, – тихо подал голос Авдей. – Скандалами ничего хорошего не добьешься.

– Знаю… – Я махнула рукой и принялась пить порядком остывший чай. Фу, гадость.

– Мама и папа, – вдруг встала Маша. – Простите меня. Я больше так не буду.

И села.

Мне захотелось рассмеяться. Подобное заявление в нашем семействе провозглашало немедленное прекращение всяких боевых действий с полной капитуляцией обеих сторон.

– Чего «не будешь»? Коньяк пить стаканами?

– Вообще… – шмыгнула носом Машка. – А колье я не нарочно сломала.

– Да черт с ним, с колье… Манюня, ты лучше вот что мне объясни: как ты все-таки попала в склеп?

– Сама не знаю, – пожала плечами дочь. – Все как будто во сне было. Сначала я шла-шла по нашей улице, думала: вот сейчас встречу Ромку. А потом я почему-то оказалась на кладбище. Никого рядом, и мне не страшно, просто интересно. Потом… Спать очень захотелось. Я вижу – склеп, а там гроб открытый. Ну я и залезла и заснула сразу. Потом вы разбудили.

– Странно, – покачала головой я. – Ты скажи честно: этот вампир тебя точно нигде не кусал?

– Нет.

– Такое впечатление, что на тот момент тебя кто-то околдовал, лишил воли. Но это практически невозможно. Хотя бы потому, что сделать это может только колдун или ведьма, превосходящие меня в Силе. Легко нарушающие те заклятия, которыми я вас охраняю. А насколько мне известно, в Москве и ближайших окрестностях таких моих коллег нет…

Машка оставила это заявление без комментариев. Принялась грызть арахис и есть джем прямо из банки. Потом вдруг сказала:

– Мам, если твои заклятия должны меня охранять, то почему тогда те парни меня чуть не изнасиловали?

Я в растерянности уставилась на Машу:

– Действительно… Они не могли бы и пальцем к тебе прикоснуться… Значит, все-таки есть некто, кто нарушает мои чары! Марья, неужели за время моего отсутствия ты нажила себе ненавистников в лице какой-нибудь черной ведьмы или колдуна?

– Откуда?!

– Ну с вампиром же ты познакомилась…

– Так то вампир…

– Кстати, о вампире. Маша, я прошу выслушать меня внимательно. Вампир – это не скромный мальчик из соседнего подъезда. Это вообще уже не человек. Он ведет существование, принципы которого весьма отличаются от человеческих. И даже если он, как ты утверждаешь, не охотится за человеческой кровью, это не значит, что его общество для тебя абсолютно безопасно. Вампир – это лицензированный и прирожденный убийца, здесь ничего не поделаешь. Ты хочешь дружить с убийцей?!

– Вика, мне кажется, ты преувеличиваешь, – решил внести свою лепту в педагогическую беседу Авдей. – К тому же… Ведьмы тоже не безгрешны.

– Не безгрешны, – согласилась я, про себя пометив, что надо будет за такие слова устроить мужу какую-нибудь мелкую каверзу вроде сенной лихорадки. – Но мы тем не менее люди. Ведьмы смертны. В отличие от вампиров. Кстати, сколько по-настоящему лет этому веснушчатому юноше?

– Почти двести… – прошептала Марья.

– Хм. Для вампира он не так уж и стар. А тебе, Маша, в бойфренды явно не годится.

– Ты запрещаешь мне с ним дружить? – Глаза дочери опасно засверкали, предвещая новую ссору.

– Не рекомендую. Но если это для тебя такая фишка – встречаться с вампиром, потерпи хотя бы до того, как я выясню, кто же ликвидировал мои заклятия. Этот будет поопасней вампира.

– Я вас слушаю и поражаюсь, – вклинилась Дарья. – Неужели можно считать все это реальным: магию, вампиров? Может, этот мальчик психически болен и вообразил, что он вампир?

– Ага. И клыки у него из пластмассы, а в глаза он фосфорент[4]4
  Фосфорент – современное косметическое средство нового поколения, разработанное ведущими специалистами фирмы «Баскервиль-визаж» и применяемое для усиления выразительности взгляда и улыбки. Выпускается во флаконах по 5 и 15 мл. Прошел клинические испытания. Кролики выжили, один из лаборантов отделался инфарктом. – Автор.


[Закрыть] закапал, чтобы светились! – тут же вскинулась Машка. Похоже, Марья, увлекшись вампиром, стала склонна к дискуссиям на тему «Паранормальное в нашем быту».

Я же, чтобы моя проводящая антимагическую политику Дарья не возомнила о себе слишком много, взглядом сняла с полки мирно дремавшую там фарфоровую собачку-копилку и поставила ее на стол, прямо перед Дашкиным носом.

– Галлюцинация, – не сдалась дочь.

Фарфоровая собачка, повинуясь мне, ожила, встала на задние лапки и затанцевала, смешно помахивая куцым позолоченным хвостиком. Потом села и затявкала на Дашу.

– Все равно не верю…

Вот упрямая!

Вся в меня.

Ведьма бы из нее получилась – высший класс!

Я оставила в покое собачку и вытерла пот со лба. Такие фокусы на самом деле отнимают немало энергии, а толку в них – ноль.

– Ладно, Дарья, переубеждать я тебя не буду. В какой-то мере это даже хорошо: хоть ты у нас в вампира не влюбишься.

– А кто это влюбился?! – фальшиво возмутилась Марья и покраснела как майская роза.

Дарья ничего не сказала. Но ее нежные, усыпанные недовыдавленными прыщиками щечки тоже стали пунцовыми.

– Я только вот что хочу спросить, – умиротворенным тоном заговорил Авдей (видимо, он простил дочерям бунт, коньяк и презрение к своему творческому наследию). – Как это могло случиться, что Дарья во сне увидела происшедшее с Машей?

– Я могу это объяснить с позиции магии, дорогой, – развела руками я. – Но, боюсь, подобное объяснение нашу диалектическую материалистку не удовлетворит.

– Это просто подсознание. По Юнгу, – авторитетно заявила сама диалектическая материалистка. – Подсознательно я беспокоилась за Машку, потому что она вечно влипает в истории. И с этим парнем тоже влипла. Вот мне и приснилось… Случайное совпадение, что приснился именно фамильный склеп Кадушкиных. Ведь не могла же я знать, что это их склеп!

– Случайное совпадение… – Я в задумчивости побарабанила пальцами по фарфоровой собачке. – Случайностей, Даша, не бывает. Есть обоснованные закономерности.

И тут мне в голову пришла мысль, которую я даже побоялась не то что вслух высказать – по синапсам погонять!

– Даша, а вот когда Марья отправилась в тот вечер танцевать, ты о чем думала? Или переживала?

– Да я не помню!

– Постарайся.

– Я помню, – подала голос Машка, искоса глянув на сестру. – Дашка сказала мне перед дискотекой, что мне там будет хреново, потому что там один отстой собирается. И когда те пацаны на меня напали, я еще подумала: вот, Дашка как напророчила.

Я задумалась.

Интересно получается.

Даша видит сон – Маша непонятным для себя образом попадает в реальное отображение этого сна.

Даша думает о том, что к Маше на дискотеке пристанут маньяки…

И – нате вам свершившееся событие.

Моя дочь – сновидица?

Или – сноделательница?

Нет, это неправильное выражение. Дарья не творит свои сны, скорее, ее сны вторгаются в ткань реальности и кромсают ее, как портновские ножницы – тонкий крепдешин.

Я внимательно посмотрела на Дашу.

Святая Вальпурга, ведь и не подумаешь, что у девочки такие способности…

А какие?

На что она еще способна?

Что еще вычитает в своих книжках и какие ей сны привидятся в следующую ночь? Может быть, в тех снах мы с Авдеем провалимся в канализационную шахту? И мы действительно провалимся?

Нет, стоп. Так нельзя. Нельзя смотреть на собственных дочерей как на источник потенциальной опасности для родителей в частности и мировой цивилизации в целом. Нужно просто понаблюдать. Поговорить. И сделать соответствующие выводы.

Кстати, первый и самый абсурдный вывод напрашивается сам собой.

Мои охранные заклинания не сработали потому, что их дезактивировала чья-то более мощная магия. Хотя почему обязательно магия? Мало ли в человеческой душе других сил?

Например, сила убеждения.

И если Даша была убеждена в том, что с Машей случится беда, так оно и вышло. И заклинания оказались бессильны.

Нет, ну не может же моя дочь быть ведьмой!

…А почему бы и нет?

– Вика, ты спишь, что ли? Я тебя в третий раз спрашиваю: чаю еще налить?

– Извини, милый, – я вздрогнула, освобождаясь от липкого скотча своих измышлений. – Так, задумалась просто… А чаю не надо.

Я окончательно пришла в себя и с некоторой долей приемлемой материнской строгости в голосе велела дочерям:

– Примите ванну и спать. Время позднее.

– А у меня сетевая конференция, – начала было Дарья, но я пресекла попытку бунта в зародыше:

– На сегодня, в связи с введением карантина все конференции, свидания, телефонные звонки, а также перешептывания в спальне сурово воспрещаются.

– Карантин? – повела бровью Марья.

– Совершенно верно. Мне необходимо проверить квартиру на предмет инородных ментальных подключений, – с умным видом изрекла я свежепридуманную чепуху. – Ваши бодрствующие ауры будут создавать помехи. Так что брысь в ванную!

Дочери нехотя подчинились. Причем Марья позавидовала младшему брату (что было для нее нехарактерно):

– Он, блин, там по океанам рассекает на паруснике, а нас в полдвенадцатого спать гонят, как малолеток!

– Вы и есть малолетки, – успокоил дочерей Авдей, которого дочки уже догоняли в росте (а меня они в прошлом году перегнали на размер бюстгальтера).

И с этими словами выпроводил их из кухни.

Я помыла посуду, почистила тостер. Вернула на место любимую фарфоровую собачку (при помощи рук). Собачка была мне дорога как память о знакомстве с замечательным ведьмаком-самоучкой из Астрахани. Ведьмак приезжал пару лет назад в столицу на слет практикующих провинциальных магов. Остановиться ему было негде по причине переполненности и дороговизны московских гостиниц, и мы пристроили парня у себя, благо свободных комнат в изобилии. Астраханец кормил нас таранью и колоритными казачьими байками, Авдей выпил с ним на пару годовую норму пива, а я научилась правильно петь песню «Ой, да не вечер, да не вечер». Расставались чуть не со слезами… А потом ведьмак прислал с нарочным демоном посылку с фарфоровой, расписанной незабудками собачкой. Он, оказывается, подрабатывал изготовлением мелкой декоративной керамики.

…По хлопанью двери в бывшей детской (бывшей, потому что дети из милой сентиментальной комнаты сделали какую-то техногенную катастрофу) я поняла, что Марья и Дарья отправились-таки спать.

– Не дом, а кошмар, – вздохнул Авдей, вернувшись на кухню. – Не дети, а…

– Ай, Белинский, лучше молчи! Бывают и худшие варианты.

– Согласен. – Муж, воровато глянув в коридор, достал из кармана халата пузатую бутылочку «Ани» и пачку «Собрания». – Давай, а? Для снятия стресса.

– Если дочери увидят, что мама курит, они тоже потянутся к сигаретам, – нравоучительно сказала я, закуривая у открытой форточки. – Кстати, откуда у нас «Собрание»? Я же покупаю «Вирджинию слимз».

– У Машки. Из сумочки. Вот тебе и «слимз».

– Совсем они без моего пригляда распоясались! Одна курит и с вампиром встречается, а с другой вообще все непонятно…

Муж откупорил коньяк, нарезал лимончик.

– За взаимопонимание!

– Да тихо ты!..

…Коньяку нам хватило как раз до раннего майского рассвета. Но это не значит, что мы, отгородившись от родных дочерей дверью родительского авторитета, бесконтрольно развлекались.

Наоборот.

В нашем возрасте развлечения отходят на второй план.

А проблемы с наследниками – на первый.

– И все-таки я считаю, что в ситуации с вампиром ты перегибаешь палку, – заявил муж, слизывая с блюдечка лимонный сок. – Пусть дружат. Под твоим негласным надзором, конечно. Ну какая от него угроза? По-моему, вполне приличный парень из хорошей семьи.

– А если он ее соблазнит?

– Так это и не вампир может соблазнить.

– Логично. Но он ведь не человек!

– Пр-рально. Поэтому не пьет, не курит, не ширяется и всякими жуткими болячками типа СПИДа не заражен. Лучше было б, если Машка обжималась в подъезде с каким-нибудь алкоголиком или наркоманом?

– Избавь, святая Вальпурга! – отмахнулась я. – Просто вампиры… Они непредсказуемы. Все всё про них знают, а на деле – они скрыты, как статьи федерального бюджета. Вот зачем ему Маша? Вампиресс подходящих нет?

– Да парень просто влюбился! Все-таки девчонок мы симпатичных состряпали. Даже вампиры заглядываются.

– Он разобьет ей сердце, – горестно прошептала я. – Первая любовь всегда драматична. Бессмертный вампир и смертная девушка…

– Полный улет! – поддакнул муж. – Кино об этом уже было.

– Так то кино… Нет! Что ты ни говори, а я своей дочери дружить с нежитью не позволю! Пусть лучше алкоголик, наркоман, рэпер, хрен с рогами, но не вампир!

– Как скажешь, ведьма ты моя дорогая. Дракончик ты мой наследственно-сиреневенький!