Текст книги "Чёрная бабочка"

Наиля Гарифзяновна Ахунова
Чёрная бабочка

© Татарское книжное издательство, 2018

© Ахунова Н. Г., 2018

Памяти моих родителей посвящается

Чёрная бабочка
Эссе

Вместо предисловия

«Как время катится в Казани золотое…», с ностальгией написал когда-то наш земляк Гавриил Державин.

В последнее время я увлеклась краеведением и мне хочется больше писать о близких моему сердцу людях, живых и ушедших: друзьях, любимых писателях и художниках. Воспоминания и размышления о них занимают так много места в моей судьбе…

Эти небольшие заметки и зарисовки посвящены прежде всего литераторам и художникам, которые оставили яркий, неизгладимый след в истории литературы и культуры Татарстана, а также моим корням, природе родного края и дорогим мне уголкам старой Казани. В последнее время я отдаю предпочтение жанрам короткой прозы – эссе и хайбун.

* * *

 
Гущу дня
просеиваю сквозь сито
бессонницы…
 

«Галактика любви»
Вероника Тушнова

Почему говорится: «Его не стало»,

если мы ощущаем его непрестанно,

если любим его, вспоминаем…

Вероника Тушнова

В «Галактике любви» одна из самым ярких звёзд – уроженка Казани, замечательная поэтесса и переводчица Вероника Тушнова (1911–1965). Она заслужила это своим творчеством и своей судьбой. У настоящих поэтов одно от другого неотделимо. Прошло полсотни лет со дня её смерти, но строки Вероники Тушновой никого не оставляют равнодушным, врезаются в память и сердце. «Память сердца, память сердца, ты – поэзия сама!..» – писала она, и верность этих слов доказало время. На её стихи сочиняют песни известные композиторы и барды, их поют у лесного костерка и в больших концертных залах. Многие напевают: «Не отрекаются любя, ведь жизнь кончается не завтра…» вслед за Аллой Пугачёвой, благодаря которой многие стихи-песни поэтессы известны чуть ли не каждому на пространстве бывшего СССР, но, увы, далеко не все знают, кому они принадлежат. А мы, казанцы, гордимся тем, что Вероника Михайловна родилась и провела юность, а позже и военные годы в нашем городе, который любила и которому посвящала проникновенные строки, вошедшие в многочисленные сборники и антологии ХХ века. К её 100-летию наше литобъединение под эгидой фестиваля поэзии «Галактика любви» провело цикл вечеров: в Доме Аксёнова, в библиотеке КГМУ, в Культурном центре на улице Профсоюзной, в музее имени Е. Боратынского, в школах… А дочь поэтессы Наталья Розинская-Тушнова прислала мне из Москвы книгу матери со словами благодарности, чему я была безмерно рада.

Сестра милосердия, так многие называли Веронику Тушнову. И в жизни, и в стихах она запомнилась такой, готовой всегда первой прийти на помощь. Редкая красавица и умница, жизнерадостный и отзывчивый человек, Вероника Тушнова, по обывательским меркам, была не очень счастлива в личной жизни. Но свою последнюю книгу, уже будучи безнадёжно больной, она назвала «Сто часов счастья»…

Венок посвящений
Гариф Ахунов

«Поэзия заядлых прозаиков». Так называлось «собрание посвящений» на день рождения моего отца, подаренное ему 18 сентября 1981 года. Уникальность этого подарка в том, что это «собрание» существует всего лишь в одном экземпляре и хранится в архиве нашей семьи. Эти шутливые стихотворные экспромты принадлежат перу выдающихся российских прозаиков, чьи имена уже давно стали хрестоматийными.

Народный писатель Татарстана Гариф Ахунов (1925–2000) – видный государственный и общественный деятель, почётный член Академии наук РТ, лауреат Государственной премии имени Г. Тукая. Долгие годы он был также одним из ответственных секретарей Союза писателей СССР и РСФСР, депутатом Верховного Совета СССР, часто ездил в командировки по всей стране и за её пределы, дружил с Джанни Родари, Чингизом Айтматовым, Расулом Гамзатовым, Мустаем Каримом, Сергеем Залыгиным, Валентином Распутиным и другими известными писателями. Отец ценил дружбу, хорошую шутку, весёлое застолье, часто выбирался тамадой, был общительным и остроумным, любил друзей, и они ему отвечали тем же…

…Свой очередной день рождения в 1981 году он отмечал в Заполярье – с российскими собратьями по перу. О чём и свидетельствуют фрагменты дружеского «венка посвящений» моему отцу знаменитых прозаиков…

* * *

 
Гарифу Ахунову –
Депутату,
Делегату,
Лауреату,
Татарскому брату.
 
 
С сыном Волги
Путь свой долгий
Мы проделали не зря.
И любовь ему даря,
Восклицаем – стар и млад –
О Гариф! Ты просто КЛАД!
 

* * *

 
Мы все –
Кореец, русский, нивх –
Мы любим все тебя, Гариф!
 

* * *

 
Где изредка растут бобы –
Туда взлетел Гариф-абы.
Где не ступал ничья нога,
Туда ступил Гариф-ага.
Куда взлетали лишь орлы –
Туда взлетел Гариф-оглы.
 

* * *

 
Повыше чем гриф
Летает Гариф.
 

* * *

(Загадка)

 
За праздничным столом –
калиф.
Кто он такой?
 

(Ответ: Ахунов Гариф)

* * *

 
Мы все, конечно, хороши.
Но лишь Гариф – суперякши.
 

(Подстр. пер. с татар.)

Члены «АХУНТЫ»:

В. Распутин

С. Залыгин

В. Белов

В. Лихоносов

В. Личутин

В. Крупин и другие.

Редактор: С. П. Залыгин

18.09.81, Мурманск

«Жизнь достойна удивленья…»
Марк Зарецкий

 
Как матери сердце, со мной
Слова поговорки чужой:
Ана кунеле – балада,
Бала кунеле – далада.
Да это же душу свихнуть,
Какую щемящую суть
Сумела татарская речь
В певучее слово облечь!
 

Марк Зарецкий

Эти строки принадлежат одному из самых нестандартных творческих людей Казани. В 2017 году исполнилось бы 80 лет поэту и литературному педагогу, заслуженному работнику культуры Республики Татарстан, члену Союза писателей РТ Марку Давидовичу Зарецкому (1937–2003), чьё имя теперь носит литобъединение при музее М. Горького. Он вёл его более 35 лет. И уже более 10 лет – как его не стало… А в ЛИТО имени М. Д. Зарецкого приходят всё новые авторы, пробующие перо, – значит, дело, которому Марк Давидович посвятил больше половины жизни, как когда-то писали на плакатах, – «живёт и побеждает». Как и прежде, начинающие литераторы любят собираться в подвальчике, напоминающем атмосферу знаменитой питерской «Бродячей собаки».

А Марк Зарецкий, которого его ученики из-за громового голоса, живописной внешности и сурового характера иногда за глаза в шутку называли «Мрак Зверецкий», не мыслил своей жизни без музея Горького, музейного подвальчика и своих студийцев, многие из которых стали известными литераторами: Лидия Григорьева, Рустем Сабиров, Нэлли Шук, Ольга Левадная, Алёна Каримова, Салават Юзеев, Альбина Абсалямова, Адель Хаиров и многие другие. Мы с мужем, кстати, познакомились на заседании ЛИТО, шутка ли, ещё в прошлом веке… И это далеко не полный список. Некоторых уже нет, а те далече: не стало замечательных поэтов и переводчиков Сергея Малышева, Равиля Бухараева и Эли Блиновой, а также писателя и режиссёра Сергея Говорухина; поэтессы Ирина Маврина и Светлана Хайруллина ушли из жизни ещё совсем молодыми, Галина Набат утонула, переплывая Казанку, Геннадия Капранова убила молния во время грозы на Каме… Но остались их стихи, они собраны под одной обложкой антологии казанской поэзии «Как время катится в Казани золотое…» (Казань, 2005), где более 100 авторов и много архивных фотографий, а также в сборнике «Лики казанской поэзии» (Казань, 2013) и книге «Старая Казань в творчестве поэтов и художников» (Казань, 2016).

Кстати, литобъединение при музее М. Горького – старейшее в Казани и Татарстане, оно стало основой для секции по русской литературе Союза писателей РТ, с 2017 года им руководит известный писатель и журналист Борис Вайнер.

Печальный ангел
Юрий Макаров

В последнее время читаю и перечитываю бессмертные строки наших классиков и их биографии. И сама пытаюсь увековечить образ своих талантливых современников по мере своих сил. Как важно в разные времена и возрастные периоды это делать… Каждый раз их творения и жизнь открываются по-новому. Сейчас с наслаждением читаю книгу Юрия Нагибина «Остров любви» – сборник историко-биографических рассказов и повестей о выдающихся деятелях мировой культуры. Вот что пишет писатель сам: «Почти всех, о ком я писал, объединяет полная или частичная, но всё же мучительная непризнанность… Я пытался доказать, что не только художник в долгу перед обществом, но и общество в долгу перед писателем, живописцем, композитором, перед каждым, кто доверчиво несёт ему своё сердце».

…Вспоминается, как совсем недавно, на вечере памяти казанского поэта Юрия Макарова (1932–2003), члена Союза российских писателей, в музее-галерее Константина Васильева говорилось о том, что буквально незадолго до смерти, весной 2003 года, он выдвигался на Державинскую премию, но увы… И кто-то на вечере памяти поэта громко, во всеуслышание заявил: «Он бы её всё равно пропил!» Комментарии, как говорится, излишни… О люди, люди… А я помню, как чистым серебром светились волосы поэта на его последнем юбилейном вечере в музее М. Горького, как он подписал мне свою книгу стихов «Печальный ангел»: «Милая Неля! Ничего не бойся!»…

Чёрная бабочка
Роза Кожевникова

У неё было цветочное имя, лицо алебастровое и неподвижное, как маска в театре кабуки, а когда-то было ярким и смуглым, с румянцем на высоких скулах. Роза Кожевникова (1950–2007) готовилась красиво отметить юбилей, но пришлось лечь на операцию. Ей не хотелось общаться с людьми, её тянуло к травам и деревьям. В городе стоял удушливый зной, ей было плохо, она жаловалась на жару и надоедливый шум соседней стройки. Родственники достали путёвку в хороший санаторий за городом. Там за окном высились сосны, благоухали ландыши и черёмуха, радовали глаз самые разные цветы, летали разноцветные бабочки, и она подолгу наблюдала за ними. В столовой санатория вкусно готовили, и к ней постепенно возвращался аппетит. Лицо утратило пугающую бледность. Лишь чёрные глаза были непроницаемо печальны в тёмных подглазьях. К ней как-то приехала поклонница, попросила автограф на привезённой с собой ранней книге её стихов и сфотографировала на память с ландышами. Поэтесса была оживлена и впервые за долгое время улыбнулась. А через полгода её не стало. Похороны были в студёный декабрьский день. Она отрешённо смотрела на всех с фотографии в тени разлапистых сосен, а в руках у неё светились ландыши…

 
Чёрная бабочка,
ты откуда зимой?
Тень на потолке.
 

«Над Казанью луна. Я совсем одинок…»
Сергей Малышев

Я часто вспоминаю светлого человека, замечательного поэта и друга нашей семьи, заслуженного работника культуры Республики Татарстан, лауреата литературной премии имени Г. Р. Державина Сергея Малышева (1950–2007), с которым мы дружили более четверти века. Он был и остаётся путеводной звездой для меня и истинных ценителей настоящей поэзии, сродни державинской. К своему золотому юбилею – «полтиннику» – он собрал и издал в Татарском книжном издательстве книгу избранной лирики под названием «Обратный отсчёт» (Казань, 2000). В неё вошли любовно и пристрастно отобранные автором стихи разных лет – новые, а также из трёх предыдущих книг, расположенные в обратном хронологическом порядке: «Ночной разговор» (1993), «Утренние трамваи» (1987) и «Листья памяти» (1984). Яркий и самобытный автор, философ и лирик, Малышев мастерски владеет поэтическим словом. Наш современник, он является достойным преемником поэзии Золотого века, недаром поэт одним из первых удостоился Державинской премии. Восторженные предисловия к этому сборнику написали известные писатели Роберт Миннуллин, Ркаил Зайдулла и Рустем Сабиров. Сергей радовался выходу этой книги как ребёнок и очень ею гордился. «Теперь можно и умирать», – сказал как-то он. И напророчил…

Здоровья Сергей был весьма проблемного, характера – тоже. Вспоминается, как врач Дома творчества «Васильево» очень тревожилась за сердце поэта. А сердце было очень чувствительным. И усталым. В последний год жизни Сергея Владимировича (умер он от острой сердечной недостаточности) заканчивался и срок кардиостимулятора, который ему в своё время помог «вживить» фонд Родиона Нахапетова, в конце 90-х посетившего Казань. А работал поэт на износ: писал, переводил, редактировал почти круглосуточно, спал по 3–4 часа в сутки. И являл собой, говоря высоким стилем, пример профессионализма высокой пробы в эпоху ярых дилетантов. Ему прекрасными переводами на русский язык обязаны многие ведущие татарские поэты: от Шауката Галиева и Роберта Миннуллина, который посвятил Малышеву свою книгу «Ещё не вечер», – до Лябиба Лерона и Накипа Каштанова; около полусотни человек, не меньше. А также он переводил Тукая, Дэрдменда… В 2005 году впервые вышла в свет книга мунаджатов (один из жанров татарского фольклора) на русском языке в его переводах. Несмотря на серьёзные проблемы со здоровьем, Малышев успевал многое: был руководителем секции художественного перевода, членом правления Союза писателей РТ, заботливо относился к молодым авторам, будучи редактором отдела поэзии журнала «Идель», одно время возглавлял ЛИТО при музее М. Горького.

Сергей был счастливым человеком. Хотя его порой весьма огорчало несовершенство мира, он умел этому миру радоваться, особенно детям, с ними у него контакт был полный и общался он с ними на равных… Уже после его смерти в Татарском книжном издательстве увидела свет книга поэта «Какого цвета жизнь?» (Казань, 2011). Это подарочное издание для детей полностью разошлось по библиотекам и стало лауреатом республиканского конкурса «Книга года». В 2010 году впервые под эгидой Министерства культуры РТ и Союза писателей РТ прошёл Республиканский конкурс переводчиков татарской поэзии имени Сергея Малышева, лауреатами которого стали Борис Вайнер, Талия Шарафеева, Наиль Ишмухаметов и Михаил Тузов.

Когда-то давно Сергей отговаривал меня заниматься литературной деятельностью: «Зачем тебе это? Ведь у тебя всё хорошо!» Он очень сочувственно относился к пишущей братии. А позже сам дал рекомендацию в Союз писателей. Этот пожелтевший рукописный листок до сих пор хранится у меня в папке с самыми дорогими для меня реликвиями…

Одно из самых известных и любимых мной произведений Сергея Малышева «Под луной» (из цикла «Я так тебя любил»), которое стало уже хрестоматийным, написано в 80-е годы прошлого столетия. Его роднит с державинской поэзией, помимо темы, и сама стилистика стихотворения: анапест, длинная строка, приподнятость интонации и высокая лексика.

Под луной

 
На громады домов и чугун мостовых
полагаться опасно:
над Казанью луна, как державинский стих,
тяжела и прекрасна.
И Казань под луной ненадёжно легка,
хороша и невечна.
И мгновенья легко переходят в века,
и века быстротечны.
Августейшая ночь в миллионы веков,
где под грохот трамвая
только тень тишины колыхнётся легко,
вдалеке замирая.
Где в квартире друзей раздаётся звонок:
– Вы меня извините.
Над Казанью луна. Я совсем одинок.
Что-нибудь измените.
 

Сергей Малышев

Крутыми маршрутами судьбы
Евгения Гинзбург и Василий Аксёнов

 
Двадцатый век… Ещё бездомней,
Ещё страшнее жизни мгла…
 

Александр Блок

«Крутой маршрут» Евгении Гинзбург читала долго, небольшими частями, часто перечитывала. Это драматическое документальное повествование о хождениях по кругам ада сталинских репрессий трудно читать, глаза часто застилают слёзы. Не устаю удивляться и восхищаться мужеством и мудростью замечательной женщины, моей землячки, которая 18 лет провела в тюрьмах, лагерях и ссылках, и страшные испытания не сломили её духа. А ведь семья Аксёновых жила совсем недалеко от меня, напротив Лядского сада сохранился их дом. И нет даже мемориальной доски… Из этого дома Евгению Семёновну, известного журналиста и педагога, мать двоих маленьких детей, жену номенклатурного работника, вызвали в 1937 году на «Чёрное озеро». И больше ей никогда не довелось переступить порог своего дома. Мужа, Павла Аксёнова, крупного партийного и хозяйственного работника, арестовали следом за ней. Старший сын Алёша в годы войны погиб в Ленинграде, младшего, Васю, отправили в детдом для детей «врагов народа» в Костроме. Там после долгих поисков пятилетнего доходягу и найдёт родной дядя по линии отца, и он вернётся на эту улицу, только по другому уже адресу – к родственникам Котельниковым – на углу Комлева и Карла Маркса, где пройдёт его детство. Сейчас там находится Дом-музей Аксёнова. Впоследствии Василий Павлович подробно опишет детские мытарства в последнем незаконченном своём романе «Дети ленд-лиза». Он успеет побродить по родной улице, переименованной позже в улицу Муштари, посетить могилы близких на Арском кладбище…

А мне посчастливилось познакомиться и душевно поговорить с ним во время его приезда в Казань в 2007 году. Теперь у меня как реликвия хранится книга писателя «Редкие земли» с его автографом: «Нелли – звезде КГМУ!».

Параллельные миры
Альфрид Шаймарданов

Казанский художник Альфрид Шаймарданов, невзирая на мужественный облик, заставляющий вспомнить о романтических героях Джека Лондона, в душе остался мальчишкой, озорником и фантазёром, жадным до новизны и приключений. Иначе чем объяснить тот факт, что, перепробовав в своей жизни немало профессий и приобретя престижную специальность кинооператора, он уже в зрелом возрасте взял в руки кисть?

О том же без слов говорят и его картины. «Сальвадор Дали в Казани», «Майя Плисецкая в Африке», «Брижит Бардо – друг животных». И пусть знаменитый испанский живописец ни разу не был в нашем городе (хотя его жена – Елена Дьяконова – как раз из Казани) и никогда знаменитая российская балерина не танцевала перед бушменами на опушке тропического леса – на то и фантазия художника, не менее щедрая, чем дары африканских джунглей, чтобы запросто перенести Плисецкую на эту самую опушку, а Дали усадить задом наперёд на ослика и в компании важных верблюдов отправить в путешествие по казанским улицам.

Работы Альфрида Шаймарданова понятны и взрослым, и детям, они заставляют нас улыбнуться и переносят в параллельный мир, многомерный и многоцветный, полный света, юмора, гармонии и совсем иных, чем в привычной жизни, отношений человека и природы.

Переплывая Казанку…
Лина Набат

О ней известно очень мало. Все помнят её творческий псевдоним, а фамилию никто вспомнить так и не смог… Даже всезнающий Интернет не смог помочь. А ведь Лина Набат, она же Галина Вафина (1962–2010), была старожилом ЛИТО при музее М. Горького, яркой, сильной, харизматичной. И правдолюбом, могла рубить правду-матку, несмотря на личности. Лина Набат публиковалась в разных изданиях, коллективных сборниках, издавала свои книги стихов, выступала на литературных вечерах. Но больше «любила искусство в себе, чем себя в искусстве». Смерть её была неожиданной для всех…

* * *

 
Знакомая поэтесса утонула позапрошлым летом.
Тело её нашёл под прибрежной ивой участковый.
Рядом бегала безутешная болонка поэтессы.
Я помню, какие крепкие сигареты она курила,
как любила безответно всю свою недолгую жизнь
поэта, обладателя роскошного голоса и бороды.
Сейчас их уже нет на этом свете,
а тот свет всё время маячит за углом,
напоминая о себе очередными похоронами.
 

За гранью
Альбина Нурисламова

Недавно прочитала книгу «Вычеркнутая из жизни» из серии «За гранью. Мистические триллеры Альбины Нури» (М.: «ЭКСМО», 2017), подаренную мне автором. И до сих пор под впечатлением… Главы из романа впервые, кстати, были опубликованы в «Казанском альманахе» пять лет тому назад под названием «Потерянные», затем вышло несколько книг в Татарском книжном издательстве и стало понятно: родился новый интересный автор (тогда под псевдонимом Алла Глебова) в редком для Казани жанре. Сейчас её охотно издаёт и издательство «ЭКСМО»… Произведения Альбины Нурисламовой заставляют задуматься о многом: о вечных ценностях, о смысле жизни, о параллельных вселенных, о цене наших ошибок, за которые могут расплачиваться близкие… Особенно впечатлили психологизм и достоверность всех деталей и сюжетных ходов вышеназванного романа, тем более что действие происходит в Казани и её окрестностях; невольно веришь в существование таинственного озера Кара-Чокыр, настолько это убедительно написано. У меня даже возникли отдалённые ассоциации с «Тайной реки злых духов» Владимира Корчагина, знаменитой книгой, любимой многими поколениями казанцев… Главной героине, Кире Кузнецовой, приходится пройти через многие испытания, даже на грани жизни и смерти, во имя любви. Это положительный образ сильной женщины, что в наше время бывает не так часто в современной прозе, тем более в остросюжетной, в редком жанре – «магический реализм». Жду с нетерпением новых книг талантливого казанского прозаика и продолжения интересного проекта.

Искусство – дело царское
Александр Бусыгин

Казанский художник Александр Бусыгин обладает редким даром превращать жизнь в праздник. И делает это красиво, изобретательно, весело. Представляясь, скромно именует себя «царём художников». И демонстрирует соответствующие монаршему достоинству рукотворную корону и поистине царское ложе, где он отдыхает от трудов праведных…

Время от времени Александр радует себя и друзей разными придумками, например, торжественными проводами лета в саду на собственной «фазенде», органично вписавшейся в тихую улочку имени Ульянова-Ленина в самом центре Казани, служащей одновременно ему и домом, и мастерской. Между прочим, здесь снимались некоторые эпизоды для художественного фильма «Голубка» (реж. С. Свинцов), успешно прошедшего в российском прокате и получившего награды на различных кинофестивалях.

Вдобавок ко всему Бусыгин явно знает толк в еде, поэтому, наверно, он с таким удовольствием демонстрирует гостям собственноручное кулинарное блюдо, представляющее из себя ещё и весьма живописный натюрморт.

И работы у него весёлые, жизнелюбивые, несмотря на драматическую порой подоплёку сюжета. Вот «Песнь последнему дереву», где персонажи удобно расположились вокруг дерева – то ли в лодке, то ли в перевёрнутом зонтике, то ли в летающей тарелке. Вряд ли песня, которую они поют, радостная – и всё же, всё же…

«Меланхолия» – это состояние души до Бусыгина бессчётное количество раз аллегорически изображали художники – в его толковании оказывается лохматым сказочным существом с носом-баклажаном и грустными глазами: помесью домового, дворняжки и овцебыка…