Текст книги "Бриллиантовый браслетик"

Настасья Лис
Бриллиантовый браслетик

© Настасья Лис, 2022

Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)

В оформлении использована фотография:

© NikolaVukojevic / iStock / Getty Images Plus / GettyImages.ru

Глава 1

Жёлтый «Московский» вокзал, как обычно, был забит пассажирами. Казалось, что это самое распространенное место, где можно встретить знакомое лицо. Большая часть людей мирно сидели на чемоданах, равнодушно посматривая на мельтешащие ботинки и спины встречающих или отправляющихся в путь. Некоторые ловили «позитивный момент» и в таком некомфортабельном месте, как вокзал. Они заходили в многочисленные «закуточки», манившие поблескивавшими огоньками, и с серьезным видом выбирали чего бы пожевать. Чаще предпочтение отдавали всякой «стряпне»: беляшам, «хот-догам», пицце. Запивали пенившимся «Невским», а потом шли курить на улицу, волоча за собой «китайские» сумки и чемоданчики на колесиках.

Жизнь бурлила. Почему-то именно в такие минуты пожилая женщина ощущала ничтожность человеческого бытия. Ведь каждый день погибают десятки, а, может, и сотни людей, однако смерть их не накладывает, ровным счетом, никакого отпечатка на эту «бегущую массу». Только узкий кружок самых близких скорбит по своей потере, а потом… все снова идет по кругу. Высоченная новогодняя елка перед черным постаментом Петра доживала свои последние денечки. Праздничная агония давно сменилась скучными буднями, которым так не хватает яркости игрушечных шаров, блеска мишуры и восхищенных свистов фейерверка. Нужный поезд объявили почти за час до отправления. Привычная суета стала напрягать, и организм затребовал покоя. Погода на улице не слишком отличалась от той, которая царила на вокзале. Разнообразие привносил «пикантный» питерский ветерок, с влажными снежинками. Небо стало морщиться серыми складками, которые намекали на скорое приближение вечера. Она мелкими шажками двигалась к поезду, предательски раздавливая крупицы снега, наивно стремившиеся коснуться влажной земли. Сырой морозец неприятно давил на кости. Розовощекая проводница, с кудрявым чубчиком и пышными формами, пританцовывая, сверила билет с паспортом. Через минуту женщина оказалась в вагоне. Обычно ей нравилось «путешествовать» между двух «столиц», но на этот раз беспокойство охватывало все ее нутро. Виски лихорадочно перестукивались друг с другом похожими вопросами: «Что с Вероникой?», «всё ли с ней в порядке?».

В вагоне были только сидячие места. К своей странной радости Валентина Петровна обнаружила, что попутчики еще не подошли. Ей нравилось общаться с разными людьми на интересные темы. Но теперь, увы, был не тот случай, – хотелось просто отстраниться от всего и всех и подумать о Веронике. Она уютно расположилась у окошка, на которое садились блестящие полуснежинки. Пузатенькая, но малогабаритная клетчатая сумка уместилась рядом, под правым боком. Руки постепенно стали отходить от мороза, неприятно покалывая в области ногтей. Бледное солнышко уже окончательно скрылось в увесистых тучах, устав бороться с темнеющим небом. Край левого глаза и уши уловили шебуршащее движение рядом.

– Здравствуйте! – приветливо улыбаясь, воскликнула молодая девушка среднего телосложения. Ее прямые волосы, с жидкой челкой, слегка растрепались по плечам, светло-карие маленькие глаза, с коротенькими ресничками, наивно улыбались. Валентине Петровне показалось, что от этой девочки веяло какой-то чистотой и детской порядочностью.

– Здравствуйте, – ответила женщина, мягко улыбнувшись попутчице. Девушка умело зашвырнула на самую верхнюю полку черный рюкзачок с зелеными кармашками. Ее бурлящая энергия, которой явно не хватало места в тесном «паровозе», передалась и женщине. Внутри закопошилось странное чувство, словно срочно нужно куда-то бежать или что-то делать. Девушка уселась, и вокруг повисло наигранное спокойствие.

– А Вы до Москвы едете? – спросила «веретёшка».

– Нет, мне выходить через три с половиной часа. Еду в гости, к племяннице. Девушка подвинулась, расположившись напротив собеседницы, и ее глаза заблестели.

– Ой, нам, наверно, до одной станции? Мне нужно в Б…

– И мне туда. Только потом еще на машине добираться.

– А я к родителям еду…, – домой, – улыбнувшись на выдохе, сказала девушка.

– А откуда? Из гостей? Или училась? – пожилая дама вдруг почувствовала, что ей крайне приятно будет поддержать беседу.

– Да я, вот, сессию сдавала. Думала, что не переживу этот кошмар! Теперь со спокойной душой можно и отдохнуть немножко. – А Вас как зовут? – вспомнила молоденькая особа. – Валентина Петровна. А тебя как? Ведь можно на «ты», да?

– Да, конечно! Меня можно по-простому, – Алька. Меня все так называют. Я уже привыкла! – «Алька» мило улыбнулась, наполняя пространство светом и теплом.

Поезд тронулся и медленно пополз по рельсам. Влажные снежинки таяли на пыльном изнутри стекле с неимоверной скоростью. Валентина Петровна облегченно вздохнула, понимая, что попутчиков, возможно, больше не прибавится. Ей нравилась эта искренняя и неугомонная девочка, способная, похоже, добиться в жизни многого.

– На кого учишься, Аля? Кем хочешь стать?

Девушка воодушевленно подвинулась ближе, небрежно распластав локти на столе, и пожилая женщина увидела смешные «конопушки» на ее носу.

– Учусь я на дизайнера одежды, – и в жизни пригодится, и, вроде, специальность оплачиваемая…, – Аля замолчала, словно чего-то не договорив, уставилась в одну точку, над головой Валентины Петровны, выдохнула и продолжила: – А, вообще, всегда мечтала открыть свое детективное агентство. С детства зачитывалась всякими криминальными историями! – она живо засмеялась, как ребенок, и успокоилась, словно выжидая одобрения более опытного человека. Но Валентина Петровна снова ушла в свои мысли, вспомнив о Веронике.

– У меня племянница, Ника, работает в фирме как раз по твоей специализации. Сначала была моделью, потом удачно вышла замуж за человека обеспеченного и очень любящего ее, и сейчас сама владеет агентством. Глаза Альки «распахнулись», рот приоткрылся, как будто она хотела, но не могла что-то целиком проглотить.

– А она красивая, Ваша племянница?

– Да, очень. У нее пышные белокурые локоны, бирюзовые глаза, с густыми ресницами, «осиная» талия, – женщина, не моргая, рассказывала Альке о Веронике, доставая драгоценный образ из своей памяти. – Здорово! – девушка неподдельно порадовалась за Веронику, словно знала ее всю жизнь. – Она всегда хотела добиться каких-то высот, с детства была немножко избалованной, эгоисткой…, но в этом не ее вина, а упущение родителей…, – Валентина Петровна тяжело вздохнула и замолчала. Алька на минуту тоже затихла. Лишь стук железных колес прерывал их безмолвие. – А почему Вы говорите о ней с такой грустью? Что-то случилось? – любопытная Алька не могла не задать этого вопроса, однако очень желала услышать, что с Вероникой все в порядке. – Надеюсь, что нет. Я и еду, чтобы это выяснить. – Валентина Петровна умом понимала, что не стоит нагружать постороннего человека своими проблемами, но так хотелось скинуть часть душевного груза на чьи-нибудь плечи! – Просто я никак не могу связать некоторые вещи в одно целое. Женщина бросила беглый взгляд на попутчицу и поняла, что именно в этот момент внимание Альки включилось на «максимум». Ее зрачки «застыли», ресницы замерли в горизонтальном положении, само тело не двигалось. Валентина Петровна улыбнулась и полезла в пузатенькую сумочку, которая так и стояла у окошка. Дрогнувшей рукой она извлекла два небольших листка. – Вот мне пришли телеграммы. Первую принесли 19 января, а вторую – 23 января, то есть сегодня, с утра.

Девушка, молча, поднесла первую телеграмму почти к самому носу и прочла следующее: «т. Валя, я виделась с отцом, он серьезно болен. Люблю, целую, Ника».

– А вот это пришло сегодня, – и женщина протянула Альке вторую бумажку:

«т. Валя, у меня все замечательно, собираюсь в отпуск. Уезжаю надолго. Вера».

– Да, действительно, тексты не состыковываются.

– Вот и мне это показалось странным. Ладно, если бы я не знала с детства свою девочку…, ну, не могла Ника уехать отдыхать, когда отец болен.

– Они редко виделись?

– С кем? – Валентина Петровна, казалось, размышляла настолько активно, что сама запуталась в собственных мыслях.

– С отцом, – чуть удивившись, подсказала Алька.

– Отец оставил Веронику с матерью, когда дочке не исполнилось и года. Вероника мне двоюродная племянница. Мать ее, Татьяна, частенько выпивала, встречалась с друзьями, а ребенку очень не хватало заботы и любви. Сначала Таня говорила ей, что отец уехал…, потом, что умер…, а однажды, когда Ника подросла, в пьяном угаре выпалила, что отец их бросил. Конечно, вынести такую жену было непросто…, но кинуть ребенка…, – это преступление. – И все эти годы они не виделись? – голос веселой Альки несколько стих и шелестел сейчас как в канун Рождества, во время страшного гадания.

– Нет, не виделись. Но я-то знаю, что Ника всю жизнь мечтала найти отца. Сколько ночей она проревела в подушку, повторяя заветное слово «папа». Она никогда его ни в чем не винила, а считала Татьяну плохой матерью. Только после ее смерти немного смягчилась. Альке вдруг показалось, что в левом зрачке женщины она явно увидела свое отражение. Так обычно бывает, когда человеку напротив очень хочется заплакать.

– А сколько Веронике было тогда лет?

– Четырнадцать. А сейчас ей уже тридцать три.

– Татьяна болела?

– Нет, ее сбила машина. Я сразу забрала Нику к себе. Мне немножко было с ней сложновато, особенно поначалу: она – подросток, а я – взрослый человек, которому далеко за пятьдесят. Но в глубине души мы обе знали, что нуждаемся друг в друге, что у меня, кроме нее, больше нет никого, как и у нее, если не считать детской мечты о свидании с папой.

– И как произошла их встреча с отцом?

– Я не знаю. В телеграммах вся информация, которой я владею.

– Может, она разочаровалась после того, как увидела отца? Все же столько лет прошло. Пока он был для нее недосягаемой сказкой, она помнила его, а когда сказка превратилась в быль… Валентина Петровна неуверенно покачала головой: – Не знаю. Но она очень его любила. Однажды на День рождения, когда ей исполнилось пять лет, кто-то подарил ей куклу. Она упрямо повторяла, что игрушку купил папа. А когда задувала свечки на торте, вслух произнесла свое желание: «Хочу, чтобы папа пришел».

Ее глазки были полны надежды, а пухленькие ручки с любовью прижимали к груди рыжеволосую куклу Дашу. Иногда Вероника бывает эгоисткой, но сколько бы горечи ей ни причинил близкий человек, в тяжелую минуту она всегда помогает.

– Вы думаете, что она на самом деле никуда не поехала, а обманула Вас?

– Не знаю. Вообще, если Вероника уезжала куда-то, особенно надолго, то она всегда мне звонила или наведывалась погостить дня на два. Ей нравился Питер. Она скучала по нему. – Возможно, не было рядом телефона, «мобильный» разрядился, и она не смогла позвонить…, может, непредвиденные обстоятельства заставили резко изменить планы?

– Еще одна вещь насторожила меня. Телеграммы Вероника всегда подписывала традиционно: «Люблю, целую, Ника», а здесь – пустое «Вера»…, тем более, что «Верой» она чаще бывала для коллег и некоторых знакомых, а для меня – «Никой», – с самого детства.

– Не накручивайте себя раньше времени. Вот приедете, и все встанет на свои места. Потом еще смеяться будете над собой.

– Спасибо, Аля. Ты мне очень помогла. Может, я и вправду напридумывала себе всякой ерунды…, – это все старость! – Валентина Петровна по-доброму улыбнулась, с благодарностью посмотрев на свою попутчицу.

Маленькие снежинки, по-прежнему падавшие на дребезжащее стекло, таяли и превращались в изогнутые мокрые дорожки. За разговором время прошло почти незаметно. Некоторые пассажиры двинулись ближе к выходу.

– Ну, вот, мы и приехали! – выдохнула женщина, натягивая бежевый берет и застегивая сумочку. – Да, наконец-то дома! – Аля была почти счастлива. – Алечка! Может, запишешь мой телефон, – вдруг тебе что понадобится по работе или учебе? Вероника никогда не откажет.

– Правда? Ой, спасибо! И Вы мой запишите на всякий случай. Позвоните хоть, как там Вероника, чтобы я не переживала.

– Ника научила меня звонить и телефоны запоминать. А вот с письмами до сих пор не могу разобраться, – она мне целую шпаргалку накатала, – я по ней и набираю! – Обе рассмеялись и вышли на свежий, слегка морозный воздух. Было прохладно, но пахло весной. «Подмосковная» погода мало отличалась от «питерской». Легкий ветерок подхватывал «белые точки» и хаотично разбрасывал их, успевая слабо покружить над землей. Попрощались. Аля отправилась домой, а Валентина Петровна – искать машину, чтобы доехать до Вероники. Девушка еще раз взглянула на попутчицу: бежевый берет с черной розой сбоку гармонировал со светлым пальто, сидевшим почти строго по фигуре. Сзади Валентина Петровна смотрелась как миниатюрная женщина лет сорока пяти. «Да, можно только предполагать, насколько красива Вероника» – пронеслось в голове у девушки. Она еще в течение двадцати минут прокручивала в памяти разговор с собеседницей в вагоне, но особо не надеялась, что та ей позвонит. Валентина Петровна неспеша добрела до стоявшей неподалеку белой «Волги», старого образца, и, назвав некоторую сумму и адрес, плюхнулась на заднее сиденье. Внутри «пахло» сигаретами и дешевым освежителем «елочка», от которого мутило и кружилась голова. Вечерние улицы быстро проносились в стеклах, забирая желтые фонари и голые деревья, уставшие от странной погоды. Небольшие магазинчики и бары, мигавшие холодными брызгами, активно готовились к встрече с запоздавшими, но щедрыми посетителями. Блестящая дорога скрипела под колесами, плавно поворачивая налево. Светофоры не работали и показывали только красные фигурки «пешеходов». Несмотря на непродолжительный по времени путь, женщина ощущала сейчас слабость во всем организме. И даже притарно-ванильный антиаромат в машине не заставил бы ее выйти на улицу. Хотелось укутаться в ватное одеяло, подвинуться к камину, изгонявшему огненные язычки, и, глядя сквозь них, попивать натуральное итальянское вино. На несколько минут она унеслась в какой-то иной мир, полный детских радостей и удовольствий. Это была сказочная страна, где лето не кончалось. Снег и холод она не любила, так как они ассоциировались с войной…

… Война беспощадно забрала у нее родителей, и на девятом году жизни девочка попала в интернат. Через пять лет судьба свела ее с одной парой, которые стали ее приемными мамой и папой. Им было обоим за сорок, и они потеряли в 1942-ом своих детей, восемнадцати и двадцати лет. Старший Павел пропал без вести, а младший Сергей погиб. Иногда Валентине Петровне казалось, что ее жизнь круто изменилась со смертью родителей, тогда, в девять лет. Все словно шло по другому пути, который уготован был не ей, а постороннему человеку. Она знала, что жила у неродных отца и матери, которым было удобнее морально и физически воспитывать подростка, а не маленького ребенка. Они пытались, нет, надеялись отдать ей нерастраченные любовь и нежность, хранимые в сердцах для сыновей.

Юная Валентина смогла благодаря им получить хоть какое-то образование. Но у нее не было друзей и подруг, она редко виделась со знакомыми и выбиралась из дома. Возможно, родители в глубине души любили ее по-своему и боялись потерять последнюю надежду на счастье. Но Валентина ощущала себя ничьей в этой семье и во всем мире. Мать контролировала ее действия каждую минуту: когда открыла глаза, сколько съела за завтраком, как ответила отцу в разговоре и во сколько отправилась в постель. У девушки не было своей личной жизни, – она тоже принадлежала родителям. Валентине казалось чуждым понятие настоящей влюбленности, первого свидания, бессонных ночей из-за вскруживших голову синих глаз молодого человека. Все эти важные частички бытия прошли мимо нее, и не подумав задержаться на мгновение. Вместе с Сергеем воевал его друг Виктор, которому удалось вернуться с фронта. Иногда он приходил в их дом, беспокоился о самочувствии родителей товарища и рассказывал о том, как они воевали. Однажды Виктор подошел к Валентине, немного смущаясь, посмотрел на нее и предложил «свое сердце». Валя была невысокой, худощавой девушкой, с длинными серовато-блондинистыми волосами. Вряд ли ее можно назвать «красавицей», но скромность и чрезмерная доброта добавляли в образ обаяния. Родители спокойно реагировали на их встречи, и Валя понимала, что они только «за» их брак в дальнейшем. Все так и произошло. Едва ли Валя любила Виктора, скорее, спутала привычку с высоким чувством. Это был надежный и спокойный человек, с которым даже ей иногда бывало скучновато. Но так они прожили более тридцати лет, а потом Виктор умер от сердечного приступа, – он с детства был слаб здоровьем. Валентина в возрасте «чуть за пятьдесят», осталась одна. Детей не было, так как муж болел. А после его смерти возраст уже не позволял наверстать упущенного.

Глава 2

– Женщина! Мы приехали. Этот дом? – сиплым голосом спросил недовольный водитель. Валентина Петровна встрепенулась от неожиданного вторжения в ее воспоминания. Машина стояла на обочине влажной дороги, прямо перед железным забором, прикрывавшим от посторонних глаз недешевое великолепие дома из красного кирпича.

– Да, спасибо. Женщина рассчиталась и вышла наружу. Мерзкий ветерок, стараясь сбить ее с ног, задувал в уши и спину. Она, уставшая, бормоча про себя какие-то молитвы, нерешительно нажала на звонок. Дверь открыл растерявшийся Вячеслав. С пару секунд он, молча, стоял на пороге, словно считая время, а потом очнулся.

– Здравствуйте, Валентина Петровна! – как-то не совсем правдоподобно обрадовался он. – Добрый день, Вячеслав. Я извиняюсь за столь неожиданный визит…, – начала, было, женщина, но хозяин почти втолкнул ее внутрь, прикрывая дверь.

– Вы проходите, а-то там холодно. Что-то случилось? – беспокоился молодой человек. – Я приехала к Веронике. Она дома? – Валентина Петровна, глядя на Вячеслава умоляюще, «копошилась» в его мозгах. Он молчал. Полуминутная тишина превратилась в мучительный час. Этот взгляд, которым смотрел сейчас на нее муж племянницы, казался незнакомым. Вячеслав был довольно влиятельным человеком в своем кругу. Он держал сеть элитных кафе и баров по городу, уже на тот момент, когда Вероника представила его тетушке. С пожилой женщиной он вел себя обходительно, но по всему было видно, что он отнесся к ней ровно, – она ему, ни мешала, ни помогала своим присутствием. За Никой он ухаживал недолго, но красиво: шикарные цветы, драгоценности, – любые капризы. Он возил ее на дорогих машинах по различным ресторанам, – кто же откажется от такого претендента на руку и сердце? К тому же Вячеслав всегда был очень привлекателен: высокий, широкоплечий, смугловатый мужчина, с черными, как уголь, глазами.

Вот и сейчас он сидел перед ней, и казалось, сам просил о помощи.

– Дело в том, что Вероника уехала в отпуск с одной из своих подруг.

– Но куда? И почему так резко? – недоумевала женщина.

– Я сам не совсем в курсе. Она мне позвонила всего лишь на минуту и сказала, что уезжает сразу после работы. Это было вчера вечером. Но она что-то говорила о телеграмме, которую собиралась Вам отправить. Разве Вы ничего от нее не получили?

– Да, получила, и не одну, – женщина кинулась рыться все в той же клетчатой сумочке, доставая «драгоценные» телеграммы. – Первая пришла 19 января, – и Валентина Петровна сунула ему одну из бумажек. Вячеслав дрогнувшей рукой принял ее и начал читать, морщась от изумления. Его лицо менялось с каждой долей секунды, а глаза все бегали и бегали по листку с непонятным текстом. – Как? С каким отцом она виделась? – кажется, не понимал молодой человек.

– Со св-своим, – запинаясь, ответила женщина.

– А разве он не умер, когда ей был год?

– Простите…, наверное, Вы не все знали о Нике…, на самом деле он бросил их с матерью, и до этого момента, насколько я понимаю, они не встречались. С полминуты Вячеслав сидел, не двигаясь, словно пытаясь разрешить наисложнейший ребус, а потом, коротко выругавшись, бросился к Валентине Петровне. – Но почему она скрыла от меня про отца? Неужели она думала, что из-за этого я потеряю к ней интерес? – Мужчина присел перед тетушкой жены на корточки и взял ее за руку, умоляюще заглядывая в лицо. На секунду Валентине Петровне показалось, что она больше никогда не увидит и не услышит Вероники. Может, Вячеслав чего-то не договаривает? Возможно, у его жены есть враги или кто-то угрожает ему самому? Ведь когда ты довольно успешный бизнесмен, всегда нужно быть начеку. Вячеслав отвернулся, стараясь скрыть нахлынувшие чувства.

– Не знаю, что двигало ею, когда она поведала Вам «свою» правду, но, наверное, так было лучше для нее. Молодой человек широкими шагами измерил кухню и направился к окну. Он стоял спиной к Валентине Петровне, и она еще раз обратила внимание на его отлично сложенную фигуру. От него веяло мужественностью, силой, и сейчас женщина была искренне рада, что Вероника не ошиблась с выбором мужа. Тем более, что Вячеслав всегда любил ее, – это чувствовалось. – Вы сказали, что была не единственная телеграмма? – каким-то потусторонним голосом заговорил Вячеслав.

– Да…, вот еще одна, – ее я получила сегодня, около обеда. Мне показалось, что эти телеграммы слишком разные…, поэтому я заволновалась и приехала. Вячеслав резко развернулся к Валентине Петровне, снова измерил кухню широкими шагами и взял бумажку из ее теплых ладоней. Этот текст он прочел быстро, всего один раз. – Вот, теперь я узнаю свою жену…, а тот текст писала либо не она, либо она, но когда была не в себе…, – почти зло заявил молодой человек. – А мне все наоборот показалось…, – такую телеграмму она могла написать кому-то из знакомых, но не мне…, – женщина робко взглянула на Вячеслава, который, смеясь, покачивал головой. – Нет. Ту же самую информацию она передала мне по телефону. Мол, уезжаю надолго, не беспокойся, позвоню. Вячеслав, словно очнувшись, кинул быстрый взгляд на женщину и затараторил: – Господи! Что я за болван?! Вы же устали и проголодались, наверное? Сейчас я дам Вам чистое полотенце, чтобы Вы смогли помыться, а я пока приготовлю что-нибудь съедобное. Горничную я свою уже отпустил, она заходит по вторникам и субботам, – так что придется мне похозяйничать за нее, – мужчина улыбнулся и кинулся в другую комнату, видимо, за полотенцем. – Вячеслав, не беспокойтесь! – крикнула ему вдогонку Валентина Петровна, поежившись от того, что доставила некоторые неудобства молодому человеку своим неожиданным визитом. Спортивная фигура появилась в кухне уже через пару минут. Вячеслав, добродушно улыбаясь, протянул женщине сразу два полотенца на выбор. Смущенная Валентина Петровна привстала с маленького стульчика, готовая следовать за хозяином в отведенную для нее на ночь комнату. Они медленно поднялись по каменной, слегка изогнутой лестнице, на второй этаж. Стальные перила, с «восточным» орнаментом и позолоченными цветами, придавали этой части дома аристократичную старину. Гостиная располагалась слева от лестницы. Вячеслав пропустил вперед Валентину Петровну, дернув за ручку желтовато-коричневой дверцы.

– Вот…, проходите сюда. Это гостиная. Располагайтесь здесь…, ванная находится чуть дальше. А я пока разберусь на кухне.

– Спасибо, Вячеслав. Вы очень внимательны, – пожилая женщина, слегка смущенная его чуткостью, была благодарна за такой прием. Комната показалась ей менее освещенной, чем проходная и кухня. У стенки, посреди гостиной, стояла огромная кровать, над которой ночник. Обои своим рисунком несколько напоминали мотив, присутствовавший в украшении лестницы. Здесь было абсолютно все, что могло понадобиться даже самому придирчивому гостю: телевизор, маленький стеклянный столик, шкаф для одежды, занимавший нишу в полстены. Еще с несколько минут женщина, присев на краешек кровати, застеленной персиковым одеялом, осматривалась вокруг себя. В этой комнате ей нравилось все, особенно теплая атмосфера. Казалось, что сейчас откроется деревянная дверца, и в комнату войдет Вероника. Улыбаясь, она бросится к тетушке, обнимет ее, щекотая морщинистое лицо своими белокурыми локонами. Они посмотрят друг на друга любящими глазами и возьмутся за руки. Слегка моргнувший свет вернул Валентину Петровну к реальности и заставил подняться с кровати. Она поставила свой клетчатый саквояжик в самый угол, словно скрывая от посторонних глаз, и взяла в руки пушистое полотенце.

Ванная находилась рядом. Широкое зеркало было начищено до блеска, многочисленные шампуни и гели для душа аккуратно расставлены на стеклянной полке. Почти невесомым движением руки ей удалось пустить теплую воду. Через полчаса, вернувшаяся к жизни, пахнувшая ванильной пенкой, она спускалась вниз по лестнице. Нерешительным шагом двинулась в сторону кухни. Гадкое чувство неловкости перед Вячеславом мешало просто переступить порог. Женщина в нерешительности приостановилась, наглухо запахнула лиловый халат и кашлянула. Мужчина отреагировал сразу. – А! Вы уже помылись?! Проходите, садитесь, – предложил Вячеслав, подставляя ей стульчик на металлических ножках.

– Огромное спасибо, – ответила дама. Вокруг пахло аппетитной курицей со специями и свежим салатом. Круглые голубенькие тарелки, с позолоченным краем, уже были расставлены на столе. Почти с удовольствием в глазах Вячеслав выложил салат из капусты, томатов, зелени и оливкового масла на один край тарелки, а рядом поместил поджаренные ножки цыплят. Замечательный аромат добавлял еще больше уюта в обстановку кухни. Все здесь стояло на своем месте, вплоть до миниатюрной солонки и емкости под соус. Блестящая посуда из дорогой стали отражала, казалось, все предметы интерьера вокруг, только в весьма уменьшенных размерах.

Женщине редко приходилось бывать в столь дорогих домах, и везде в подобных местах она ощущала себя чужой, человеком, заблудившимся во времени и пространстве. Здесь же ее окружала великолепная аура чего-то светлого, чистого и трогательного. Вот только сердце немножко покалывало от тоски по Веронике, которая была для нее единственным и самым дорогим человечком на планете. – Вячеслав, а Вы пробовали позвонить Нике? – нарушив тишину, спросила женщина. Молодой человек, взглянув на нее как-то исподлобья, кашлянул и быстро дожевал кусок горячего мяса. – Да, я звонил и вчера, и сегодня…, но у нее телефон постоянно отключен. Может, сломался или украли. В общем, надо ждать, когда сама объявится.

– Беспокоюсь я за нее, вдруг, что произошло? – дрогнувшим голосом продолжила дама. – Перестаньте! Что с ней произойдет? Она дала знать, что уехала и мне, и Вам…, к тому же в отпуск она отправилась не одна и не впервые, – успокаивал ее молодой человек.

– Вы правы. Наверное, я просто накручиваю себя по пустякам, – ответила женщина, вспомнив «живые» глаза Альки и, улыбнувшись, добавила: «это все старость».

– Ну, про старость Вам еще рано упоминать. Вашей бодрости и жизнелюбию подросток позавидует! – смеясь, подбадривал ее Вячеслав. Валентина Петровна с добротой посмотрела на него и решила отведать «чудо» кулинарии. Мясо оказалось очень мягким и сочным, а золотистая корочка отдавала душистыми пряностями. Легкий салат добавлял невесомости «тяжелому» блюду и заставлял желудок требовать увеличения порции. – Хотите сок или выпить чего-нибудь? – беспокоился гостеприимный Вячеслав. – Пожалуй, от сока не откажусь, – немного раскрепостившись, объявила женщина.

– Хорошо. Апельсиновый пойдет? – приподнимаясь со стула, уточнил хозяин.

– Да, конечно, – подхватила дама. Вячеслав аккуратно налил холодный сок в прозрачный стакан и вернулся на покинутое им место.

– Спасибо.

– Не стоит. Вы же гость, причем, гость, которому всегда рады и я, и Вероника. Я ведь тоже могу оказаться как-нибудь в Питере. И куда я подамся? Конечно, к Вам. Мои родственники, – кто в Москве, кто за границей, в «Северную Венецию» никого не занесло.

– Да, я всегда рада принять Вас. Можно и без предупреждения.

– Вот за это спасибо! – смеясь, добавил Вячеслав, оголяя белоснежные зубы. Валентина Петровна на пару секунд остановила свой взгляд на молодом человеке. Сейчас он казался ей настоящим красавцем, просто человеком без единого изъяна. Его черные глаза отражали огонек горевшей люстры, светлая рубашка, с розоватым оттенком, подчеркивала смуглую кожу. Даже слегка растрепанные волосы «идеальным» ежиком торчали на голове. – Нам нужно что-нибудь решить с ключами, потому что мне завтра с утра на работу, – уже серьезно отметил Вячеслав.

– А к какому Вам часу надо ехать?

– Ну…, думаю, в половине девятого выйти в самый раз.

– О, так я уже тоже буду наготове, – вздохнув с облегчением, ответила дама.

– Так Вы не останетесь еще у нас? – удивленно спросил мужчина.

– Нет. У меня есть дела в Петербурге. Не думайте уж, что у такой бабули не может быть никаких интересов! – смеясь, попросила женщина.

– Да я даже уверен, что Ваше время расписано по минутам! – поддержал ее Вячеслав. Милая беседа и вкусная еда, как известно, всегда объединяют. И сейчас этот мужчина, который раньше казался ей напыщенным самолюбцем, виделся милым парнем и идеальным мужем Вероники. Тревога почти отступила, а глаза потребовали приглушенного освещения. – Спасибо, Вячеслав. Все было очень вкусно. Давайте помогу убрать, – беспокоилась женщина, приподнимаясь из-за стола. – Нет уж, извините, но Вы у меня в гостях. Что я с двумя тарелками не справлюсь?

– Ну, ладно. Тогда я пойду, прилягу?

– Конечно. Если что нужно, – зовите. Спокойной ночи, – мило добавил Вячеслав. Валентина Петровна мягкими шагами направилась к ступенькам, шаркая теплыми и уютными тапочками, которые были ей явно велики. Она еще раз, с удовольствием, поднялась по лестнице, от которой веяло стариной, и с не меньшей радостью вошла в гостиную. Женщина аккуратно поставила тапочки рядом с кроватью и, подняв угол одеяла, вползла под него. Ей уже хватило на сегодня света, поэтому левая рука машинально потянулась к заветной кнопочке, которая гасила свет в ночнике. Квадратное окно слева доносило до нее лишь слабые уличные звуки, а ветки деревьев, отражаясь в фонарях, рисовали свои силуэты на стенах. Сначала Валентине Петровне вдруг вспомнился ее детский страх. В самую первую ночь, когда она оказалась в доме приемных родителей, долго не могла заснуть. Перепробовала все, что знала: считала «овечек», бормотала про себя какую-то колыбельную песенку. Но все без толку. А, потом обратила внимание на старое кресло, которое стояло в конце комнаты, прямо, напротив ее кровати. Лунный свет, падавший в окно, странным образом отражался на этом самом кресле, превращая его в фигуру женщины. Она сидела неподвижно, сложив ногу на ногу, подперев рукой подбородок и глядя куда-то, в противоположную сторону. Юная Валя тогда панически боялась, что женщина повернет к ней свою голову, встанет и подойдет к ее постели. Единственным способом задушить страх был сон, и Валя приложила все усилия к тому, чтобы заснуть поскорее. На утро все выглядело иначе: никакой женщины не было, а на ее месте «возникло» старое кресло, с полуобшарпанными подлокотниками. Теперь Валентине Петровне казалось, что в комнате находился мужчина. Он неподвижно стоял напротив кровати, в приоткрытой дверце шкафа, отведенного под одежду. Его фигура смотрелась несколько непропорциональной: широкие плечи и длинные, худощавые ноги. Лицо было скрыто в темноте, а волосы шевелились в такт дереву за окном. Сейчас, как и тогда, она боялась не только шелохнуться, но и вздохнуть как-то громко. «Нужно срочно заснуть», – пронеслось в ее мыслях, и глаза тяжело закрылись. Валентина Петровна постаралась избавиться от глупого страха, переносясь опять в свою зеленую волшебную страну. Она видела сейчас высоченные деревья с сочными листьями, травяные луга с идеально выстриженной травой. Грейпфрутовое солнышко, с персиковыми лучиками, приятно грело и отражалось в голубовато-бирюзовой, почти ровной, глади реки. Вокруг было очень много детей, которые весело смеялись и по-доброму смотрели друг на друга. Все они были одеты в яркие платьица или комбинезоны. Пухленькие пальчики старательно прихлопывали липкий песок, превращая его в фигурки животных. Белокурые девочки дружно водили хоровод и смеялись над рыжими мальчишками, которые заигрывали с ними.