Текст книги "Даже если вам немножко за 30, или Герой (не) моего романа!"

Глава девятая

Я, конечно, предполагала, что сборы будут не из легких, но даже не представляла насколько.

Да меня так перед ритуалом не драили, как сейчас. И после тоже. Кожу какой-то мазюкой блестящей покрыли, что я, как малолетка на первой в жизни новогодней дискотеке, могла затмить собой елку.

А уж о наряде вообще молчу. Поначалу на меня пытались напялить нечто воздушное, многослойное, ядовитого салатового цвета. Им не удалось, как бы меня ни увещевали. Я намертво отказалась идти в этом кошмаре. Так и сказала, что приду голой. Мол, меня такой уже все приближенные принца видели, так чего стесняться? По-любому именно приближенные брачный ритуал и проводили. Явно все рассмотреть успели, как у меня, так и у высочества. А у любовниц точно такое же строение тел, ничего нового они не увидят.

С горем пополам я отвоевала себе нежное розовое платье, которое удивительно гармонировало как с кошмарной блестящей кожей, так и с моей фигурой и цветом волос. Крутить на голове башни я тоже не позволила. Настояла на скреплении локонов на затылке, при этом оставив волосы распущенными. Вот еще, мне мигрени только до полного счастья не хватало!

И туфли на каблуке тоже надевать не стала. Я в сад иду. Мало ли мне сбегать по траве придется? Не хотелось бы в самый неподходящий момент застрять в земле.

Я была во всеоружии, если так можно назвать мое состояние. Какое там расслабиться. Я была собрана и ждала пакостей. Осталось только дождаться сопровождающего и спуститься в сад. Хотелось бы верить, что тем, кто меня проводит, будет не Анлунирон. Иначе мы точно в сад не попадем. Меня отправят в темницу за убийство.

– Леди Сабина, добрый вечер! Позвольте сказать, что вы сегодня необыкновенно прекрасны! – Бас орте Сигурана застал меня врасплох. Я стояла у окна в гостиной, спиной к порогу.

– Добрый вечер, орте Сигуран. Я несказанно рада вас видеть. Благодарю за комплимент.

По идее я должна была вернуть похвалу, но, как назло, ничего в голову не приходило. Совсем.

– Пойдемте же, я бы хотел успеть показать вам чарующую прелесть деревьев скирх. Они скоро перестанут петь. А мне неизвестно, когда его высочество еще раз пригласит вас в сад. Цветение окончится через пять дней.

Я прикусила язык, не дав себе спросить, что это за чудо-деревья, умеющие петь.

Память Сабины была к моим услугам. Это действительно чудо, завезенное из дальних земель Скирханде, отчасти отсюда и название самих деревьев. Выглядели они пышными земными ивами, да только имели голубую листву и темно-синие, иногда сиреневые цветы. Сейчас был конец весны, время, когда цветут скирхе, а также поют целых полчаса в сутки. Вообще, насколько я понимаю, их песнь – результат ветра, который колышет веточки и цветочки. А они в свою очередь похожи на «музыку ветра» – висюльки, дающие разные звуки при соприкосновении. Так что я хорошо понимала, почему меня торопит орте Сигуран, видимо, петь цветочки уже начали.

Пока мы лавировали по коридорам и лестницам, я не могла отделаться от идиотской мысли. Нет, понятно, что помимо орте Сигурана нас сопровождала охрана и даже служанки мчались на почтительном расстоянии, но все же… Почему поговорить со своим лечащим врачом в спальне – преступление и вообще не положено, а вот составить ему компанию на встрече – нормально? То есть если тебя сопровождает человек, имеющий титул – все хорошо, а если этот же человек лечит тебя, ты молчишь как рыба? Не укладывалось у меня это в голове. Тем более, по большому счету, никакого закона, запрещающего леди общаться с лекарями нет. Это, скорее, заморочки местного этикета.

Я хоть и крутила головой, пытаясь рассмотреть путь, по которому нас выводили в сад, да все равно ничего не запомнила. К тому же дедок взял такую скорость, что я едва за ним поспевала. И ведь он-то наверняка не первый раз слушает пение скирха, а тащит меня так, будет это будет его первый раз. Что-то явно намечалось…

И я не знала, то ли мне бояться подставы, то ли, наоборот, за что-то благодарить юркого дедушку. Потому что мы не только успели на пение, которое даже с шага меня сбиться заставило, но еще и подловили его высочество в одиночестве.

Вот так орте Сигуран!

Но все мысли моментально выветрились из головы, и даже принц отошел на второй план. Потому что пение… оно было невероятным. Таким пронзительным, душевным, бередящим воспоминания, затрагивая самую суть существа. Касаясь того, что спрятано глубоко внутри, и не потому, что это страшные воспоминания, а потому что память тоже может причинить боль, особенно если она о тех, кого рядом больше никогда не будет.

Я вновь видела лица своих родителей. Улыбчивую матушку и серьезного отца. Они были такими разными, мои родители.

Вечная хохотушка мама, в которой энергия бурлила и распылялась во все стороны. Она никогда не грустила, была позитивной, немного наивной, но самой искренней и доброй. Даже во время тяжелой болезни она не унывала, не плакала, не жаловалась. Она держалась и улыбалась, заставляла окружающих верить, что все будет хорошо. Маме стоило лишь улыбнуться, прищуриться как-то по-особенному, по-своему, и тяжелый камень на душе исчезал, ледяная рука, что гадкой змеей держала сердце, разжимала свои скользкие пальцы. Мама болела, но ни разу не дала мне усомниться в том, что мой развод – пустяк, что эта не та боль, с которой мы не справимся. Главное, что я жива и впереди у меня открыты новые дороги. А предательство – так оно счастье никому не принесет. Все вернется бумерангом к тому, кто посмел обмануть доверие и ударить в спину.

Я до последнего не сомневалась в том, что мама справится с недугом. Я не допускала мысли, что ее может вот так не стать. Я винила себя, потому что именно моя трагедия в личной жизни послужила катализатором.

А отец… Он всегда был стойким оловянным солдатиком: наша опора, наш надежный тыл. Его имя означало мужество и мощь, и я с детства твердо знала, что папа никогда не даст нас в обиду, что он сделает все, чтобы его две девочки, как он нас называл, были счастливы. Папа не был романтиком, не любил пустой болтовни, не выражал бурно своих эмоций. С мамой у них был огромный контраст, как будто небо и земля, день и ночь. Я часто изумлялась: как же они сошлись? Такие разные, непохожие? Но чем старше я становилась, тем лучше понимала, что именно такие пары составляют основу счастливых и благополучных семей. На моей памяти отец плакал лишь дважды. На моей свадьбе и после того, как умерла мама. Меня не было в больнице в момент, когда мамочка навсегда закрыла глаза. В тот день она вдруг отправила меня в любимую кондитерскую за шоколадными пирожными. И я, радуясь тому, что у нее появилось хоть какое-то желание, не посмела ослушаться.

Она знала. Уже тогда знала, что ей осталось недолго. И понимала, что вид воющего над телом отца добьет меня. Мама не хотела, чтобы я это видела. Потому что папа был нашей скалой, нерушимой, надежной. Мама знала, что отец замкнется в себе и больше не проронит ни слезинки – ни во время похорон, ни после… Она ошиблась во времени, я приехала в больницу с пирожными, когда отец цеплялся за ее тело и не желал его отдавать. На моих глазах его скрутили и что-то вкололи.

Страшно – это не когда тебя предает любимый человек. Страшно, когда рушится твой мир. Твой настоящий мир, с трепетом и любовью созданный твоими родителями. Когда самый сильный человек ломается и больше не желает жить. Я тонула в своем горе и не замечала, что отец прощается со всеми, завершает дела… Четыре месяца он вставал по утрам, ездил на кладбище к маме, посещал друзей, ходил к нотариусу… Он готовился оставить меня, но при этом позаботился о том, чтобы я не голодала. Дал указания друзьям, которые часто названивали мне после его похорон – узнать, нужно ли чего-нибудь. Я всех отталкивала.

Папа ушел с улыбкой на губах. Таким я обнаружила его в спальне – уснул и больше не проснулся. Сердце не выдержало, как сказал врач скорой.

Осуждала ли я папу? Нет. Он любил нас обеих. Но к маме его чувства были запредельными. Он – как преданный пес, что после смерти хозяина тоскует и зовет свою смерть. Я не могла его винить, я всегда сердцем чувствовала, что папа не сможет без мамы. Так и вышло.

А сейчас, стоя под деревом и слушая печальный перезвон его листьев и цветков, я вспоминала каждый светлый момент в жизни подле родителей. Я четко видела их лица: безмятежное папы, который с обожанием смотрел на широко улыбающуюся маму. Какие они красивые! Нежные, родные, мои… Я беззвучно плакала, но не от боли. От радости, что память о них подарила забытое тепло. Казалось, что с каждым затихающим звуком скирхе я получаю по одному поцелую от родителей, их объятию. Слышу шепот мамочки, которая обещает, что я справлюсь со всеми невзгодами и обрету свое счастье. Слышу наставления отца, который повторяет когда-то уже сказанные мне слова: бить так, чтобы запомнили и боялись подойти, а если прощать, то без оглядки на прошлое. Всем сердцем и душой. И не забывать о том, что второй шанс никогда не должен стать третьим.

Мелодия кончилась внезапно, а пение завершилось на пронзительной ноте, оставляя на душе светлое, яркое и доброе чувство: я не одна. Мои родители живут в моем сердце. Украдкой утерев слезы, которые невольно лились из глаз, я обернулась к орте Сигурану и позвала его.

– Спасибо вам, – глядя в его мудрые, проницательные глаза, произнесла я. – Спасибо вам за это чудо.

Я подавила в себе порыв обнять старца. Сейчас это было бы лишним. Мне, конечно, нужным, но лишним.

– Мне кажется, леди Сабина, вы не тому благодарности расточаете.

Надо же, я уже и забыла о муже. Правда, он о себе не забыл.

– Ваше высочество, – склонилась в реверансе. Хорошо хоть, тело натренированное и само опускается, а то боюсь, я с такими вывертами точно не справилась бы.

Оправдываться перед мужем никакого желания нет. Оно, ясное дело, понятно, что сад его и земля его, и вообще все его, но это не он привел меня послушать пение скирхе. Наоборот, принц самый настоящий жадина, который решил насладиться чарующей мелодией в одиночку. Поэтому нет, спасибо я ему не скажу. Обойдется.

Оба мужчины уставились на меня, видимо, ожидая, когда я рассыплюсь все-таки в благодарностях. При этом глаза орте Сигурана посмеивались, а вот взгляд муженька не обещал ничего хорошего. На ум пришло сравнение: песочница и дети, которые дрались лопатками, а я как самая наглая надела зачинщику ведро на голову. С песком.

– Вы ничего не хотите мне сказать? – все-таки не выдержал принц и нахмурился.

Вот же дитя малое!

– Хочу, конечно, ваше высочество. Я очень рада вашему решению поужинать на свежем воздухе, для ребенка это очень полезно. Как и светлые эмоции, которые подарило мне пение скирхе. Я буду с нежностью вспоминать эти минуты.

Получи, фашист, гранту и наконец вспомни, что леди вообще-то беременная и стращать ее нельзя. Как и требовать всякой ерунды вроде благодарности. Сам благодарить должен за ребенка в моем чреве!

Кажется, до принца дошло, что он, мягко говоря, дурачок. Он так клацнул челюстью, что я невольно восхитилась тому, что зубы все-таки не посыпались на траву. Вообще, у него сейчас картинка мира рушилась. Мы с ним такую ночь провели, а я, внезапно встретившись с ним в неположенном месте, не ною, ничего не требую и еще огрызаться смею. Да и благодарной себя не чувствую. Веду себя как чужая. С другой стороны, его план рухнул. Небось желал ввести меня последней к столу, чтобы я увидела цветник, смутилась, стушевалась и точно знала, что рассчитывать мне не на что. Мол, не обольщайся, Сабина, таких как ты, у меня вот – десяток. Надеюсь, орте Сигурану не попадет за его экспромт.

– Пойдемте, – непреклонно заявил принц, но руки не подал.

А потому я с чистой совестью ухватилась за локоть дедка.

Как я и думала, мы были первыми, кто ступил на дорожку, ведущую к большой беседке, где давно накрыли на стол. Вот только если принц мог сразу шагнуть внутрь, то местный врач остановился у входа. И пока я соображала, с чем это связано, орте Сигуран оттащил меня за пышные кусты с цветами.

И, наверное, вовремя. Потому что на дорожке показалась первая любовница. Я была готова поклясться, что она не заметила ни меня, ни Сигурана.

И тут-то моя буйная головушка сообразила, что для меня дедок только что сделал. Он же удар отвел! Зайди мы внутрь беседки сейчас, и первая (а она наверняка первая в списке оставшихся любовниц) возненавидела бы меня еще больше. А за ней все остальные. У них небось иерархия своя. Чем меньше номер, тем выше она по положению. И тут такая я… Пока я размышляла, из беседки широким шагом вышел недовольный принц и застыл… Нас-то не видно из-за кустов.

К счастью, леди в бордовом платье, плотно облегающем ее тело, успела приблизиться настолько, чтобы поприветствовать своего принца. Я ошиблась только в одном: иерархия существовала, но не по номерам жен, точнее, не совсем по ним. Раньше, наверное, так и было, пока не умер первенец леди Туари, а она не возьми и еще раз не забеременей. Теперь же все зависело от возраста ребенка.

Две спутницы любовницы под номером девятнадцать синхронно опустились в реверансах. Муженек разрешил им подняться и только после этого обратился к женщине. Девушкой она уж точно не была.

– Леди Милена, вы очаровательны, – целуя ручку своей любовницы, произнес принц.

При этом его взгляд метался по окрестностям, и леди это заметила. Лоб ее наморщился, но недовольство она быстро скрыла.

Я, не теряя даром времени, аккуратно потянула орте Сигурана вдоль кустов, при этом не забывая пригибаться. Будет очень странным, если все любовницы со своими подпевалами появятся по главной дорожке, а мы неожиданно вырулим из-за угла. Поэтому нам нужно туда, где берет начало дорожка, при этом не забыть пропустить всех женщин вперед. А заодно тщательно их рассмотреть.

Если честно, я уже была впечатлена. Милена оказалась жгучей брюнеткой с очень внушительным бюстом и нижними девяносто. По ее фигуре трудно было сказать, что она вообще рожала. И если остальные барышни окажутся такими же одаренными внешне, то я дважды расцелую дедка, который позволил мне своей хитростью перевести дух и заранее подготовиться.

Второй на дорожку ступила леди Аина, оказавшаяся рыжеволосой и зеленоглазой красавицей. Она немного уступала в красоте Милене, но в то же время имела другую, притягательную внешность. Некой озорной разбойницы в платье высокородной леди. А уж как она опустилась перед принцем в реверансе! Знаете, будь я мужиком, я бы ее тут же и отучила так нагибаться прилюдно. В общем, с каждой новой любовницей мне становилось все хуже. Нет, не в плане самочувствия, в плане обстановки, в которой пройдет ужин. Он будет не из легких.

Мы в полном молчании двигались с орте Сигураном вдоль кустов с цветами, а я попутно оглядывала очередную женщину, царственно ступающую к своему принцу. Она тоже была темненькой, только не брюнеткой, а шатенкой. И в отличие от остальных любовниц, вынужденных войти в беседку, а не стоять подле принца, не могла похвастать внушительным бюстом. Зато у нее имелась такая попа!.. Честно, я обзавидовалась. Не попа, орех крепкий, как сказали бы у нас девчонки, помешанные на качалке и фитнесе.

Леди Ритана, а это была именно она, впечатлила меня настолько, что я всерьез засомневалась, что смогу с ней конкурировать. Точнее Сабина. Если моему мужу нравятся такие жо… пардон, ягодицы, то я явно в пролете.

Пока я размышляла о превратностях судьбы и несправедливости бытия, по дорожке, звонко цокая каблуками, прошествовала леди Яранта, чей номер был двадцать седьмым. Платиновая блондинка с очень пухлыми губами и явно большим бюстом, нежели у Милены.

Спустя пару минут, буквально дыша в затылок Яранты, проследовала леди Нальта. Она имела смуглую кожу, миндалевидные карие глаза и вьющиеся крупными кольцами эбонитовые волосы. Платье на ней делилось на два: полностью оголяя живот и часть спины, но при этом закрывая грудь и попу. Очень символично закрывая.

Отдаленно наряд походил на костюмы восточных танцовщиц Земли. Двигалась женщина плавно, очень сексуально покачивая округлыми ягодицами. Это было невероятно откровенно, призывно настолько, что даже надпись на лбу «Возьми меня» казалась лишь детским лепетом по сравнению с ее выходом. Я сглотнула и зажмурилась. Если уж я поплыла и мечтаю сбежать отсюда, то что происходит с его высочеством? У него там тестостерон не зашкаливает ли, часом?

Твою ж мать!

– Орте Сигуран, а может, вы меня в покои отведете? – неожиданно для самой себя предложила я. – Что-то мне дурно…

– Рано вам, леди Сабина, дурно стало, – прошептал дедушка, – еще не все продемонстрировали свои прелести.

Он явно наслаждался производимым эффектом. И точно знал, что я стушуюсь и захочу сбежать. Осуждать его за это не хотелось. Я орте Сигурана хорошо понимала и сама бы посмеялась в сторонке, если бы меня это не касалось. А я, получается, самая главная мишень. Женщины явно не для принца так расстарались.

– Леди Сабина, я, конечно, могу сопроводить вас в покои, но вы потом сами пожалеете, что сегодня ушли.

Он говорил тихо, проникновенно. Я слушала и смотрела на еще двух любовниц: одна, судя по всему, Зулана, русоволосая, с толстенной косой ниже спины; вторая, идущая за ней, а значит, имеющая номер тридцать один и имя Вистала, медноволосая, с глазищами на пол-лица и большой попой. Нет, все-таки муженек явно предпочитает толстозадых, омг, пышных на нижнюю часть тела, во.

– Вы, несомненно, правы, – вздохнула я, зацепив взглядом новое действующее лицо. – Леди Юрани решила рискнуть?

– Как легко вы определили очередность, – одобрительно хмыкнул орте Сигуран. – Нет, леди всегда предпочитает примерно так одеваться.

– У них принято ходить голыми?

– Леди не раздета, сейчас она близко пройдет, вы все поймете.

То, что я приняла за голое тело, на поверку оказалось комбинезоном телесного цвета. Правда, я так и не поняла, где там молния или пуговицы. Ни одного намека на то, что это вообще хоть как-то снимается.

– А как же этикет? – сглотнув, уточнила я.

– На официальных приемах леди надевает лучшие платья, но сейчас… другая ситуация.

Я задумалась и попыталась покопаться в памяти Сабины, чтобы понять, где ж такие комбинезоны носят, но, как назло, девчонка о таком не слышала.

– Не волнуйтесь, леди Сабина, обыкновенно наряды леди Юрани куда скромнее, и она, несомненно, сегодня получит выговор от его высочества. В таком виде принято встречать мужей, а не разгуливать у всех на виду.

– Но вы же сами сказали, что леди Юрани предпочитает носить подобные наряды.

– Сказал, – не стал отпираться орте Сигуран и тихонечко потянул меня за собой. – Однако вам ли не знать, как сильно меняется наряд в зависимости от цвета, ткани, новых деталей… В Суарене девушка, ставшая женщиной, имеет право на тукарту, это очень почетно – носить подобные вещи. И леди Юрани пользуется этим правом даже здесь, запретить – значит оскорбить весь Суарене.

Я мысленно сделала себе пометку, что комбинезон на леди Юрани – это тукарта, а также, что она явно в родстве с наместником Суарены. Простую девицу давно бы застращали и поставили на место, вне зависимости от традиций родины. А эту не трогают и позволяют…

А еще я поняла, что Сабина не так уж и образованна, как я считала. О такой вот интересной особенности женщин из Суарене она не знала.

Леди Ольера оказалась самой сдержанной из всех любовниц: пышное платье персикового цвета хоть и выгодно подчеркивало очень тонкую талию, но не было вызывающим, а довольно скромная прическа выгодно обрисовывала миловидное лицо сердечком. И вроде не писаная красавица, а взгляд то и дело к ней возвращается. Странный какой-то эффект.

– Леди обладает магией обольщения, – поделился орте Сигуран.

– Какой?

– Обольщения. Пусть и не сильный, но дар имеется. И естественно, леди о нем знает, а также умеет пользоваться. Поэтому не обольщайтесь. Ваша симпатия к ней сейчас не может быть настоящей.

– Интересно, а какими еще талантами обладают любовницы моего мужа…

– О, боюсь, вам не понравится. Но об этом позже, а сейчас идемте скорее, леди Туари уже здесь.

Пришлось согласиться и выходить из своего убежища. Благо кусты уходили в сторону и мы могли выйти, не боясь быть обнаруженными теми, кто был в беседке. А заодно имели пару минут на приведение меня в относительный порядок. Точнее моего платья, к юбке которого пристала пара листочков.

Леди Туари сопровождал Анлунирон. Между прочим, они довольно интересно смотрелись вместе. Белобрысый советник, которому практически в пупок дышит невысокая брюнетка. Конечно, я немножко утрировала, хотя ее лоб доходил до солнечного сплетения. То есть чисто теоретически все-таки в пупок. Она даже на каблучках была самый низкорослой из всех. Мне, наверно, по плечо будет. Удивительно, и как она затесалась среди остальных временных жен? Диковинка? Экзотика? На фоне других она действительно выделяется. А вот я, скорее всего, теряюсь.

Впрочем, я еще одним местом с другими не мерилась! Еще чего не хватало. У меня отличное молодое тело, здоровое, даже беременное! Чего, между прочим, мое не могло. А всякие там выпуклости – это дело наживное и не самое важное. Вот! А посему плечи выпрямить, спину палкой поставить и гордо задрать голову. Я вам покажу самую неприметную!

– Вы великолепны, леди Сабина, – довольно заметил орте Сигуран. – Истинная королева.

Лучше бы он молчал. Я чуть с шага не сбилась.

– Вы на что-то намекаете? – осторожно скосила взгляд на ускорившегося спутника.

– Какие уж намеки, леди Сабина, – орте Сигуран прищурился, – я свой выбор сделал. И поспособствую тому, чтобы вы стали единственной для короля.

Все вопросы, которые почти рекой полились из горла, так там и остались. Мы добрались до беседки, у которой стоял злющий принц и даже не пытался скрыть свой гнев. Вообще, он только к нам так вышел, прямо на дорожку. Не став дожидаться, пока мы к нему поднимемся по символической лесенке. Но приличия решил соблюсти, то есть и ручку мне поцеловал, и сидеть в реверансе долго не заставил.