Текст книги "Тайный обожатель 2. Господин Грей"

Глава 9

Со второго дня пребывания в доме отца у Хаса появился личный врач, он же тренер и отчасти гувернёр. Марат Андрич, русско– и англоговорящий серб, нанятый за баснословные деньги на целый год.

Предполагалось, что за этот год Хаса прооперируют и проведут с ним максимально качественный курс реабилитации.

Марат стал настоящей находкой для великаньей семьи: детей любил, независимо оттого, насколько они больны и изувечены болезнью, и всеми силами старался им помочь.

На великана врач смотрел ровно, как смотрел бы на любого другого нанимателя. А то, что Ксабиан Грей – представитель иной цивилизации, не его дело. Но самое главное – Марат нашёл общий язык с Хасом.

Сам Хас чувствовал себя счастливым: изучил все тренажёры в отцовском спортзале, с помощью Марата искупался в бассейне и сделал перестановку в своей новой комнате.

Помимо активного отдыха, мальчик прошёл комплексное обследование организма и начал готовиться к операции.

Сложно поверить, что вот эти руки, которыми даже карандаш не удержать, когда-нибудь станут ловкими и послушными. Скорей бы…

Ещё больше Хаса радовало, что операция будет простая: ему просто введут в спинной мозг инъекцию со специальным белком, а дальше организм исцелится сам. Марат сказал, что через полгода Хас сможет управлять телом, как обычный здоровый человек. Все этого очень ждали и надеялись.

***

Великан, окрылённый воссоединением с семьёй, благодаря полезным связям и финансовым вложениям переоформил досье Ольги и присвоил ему статус «секретно». Теперь о прошлом Хлои Браун и её изменённом имени могут узнать только люди с особым допуском, а таких можно пересчитать по пальцам.

Хас стал Александром Брауном, хотя дома его все продолжали называть настоящим именем. Внутри семьи Хлою звали Холой, а Ксабиана Хастадом. Они хотели сохранить близость, которая была у них до разлуки. Это была их большая тайна ото всех.

***

Вслед за Маратом в доме поселились два серых великана: Хашиз и Рурша. Правда, по сравнению с Хастадом, они выглядели, как два хилых засохших деревца. Оба на голову ниже его и раза в три тоньше.

Вели себя новые жильцы тихо от слова совсем: никого не пугали, не скалили зубы, ели исключительно в своей комнатушке, Хастада слушались безропотно.

Ольга быстро привыкла к серым прихвостням, ибо если даже Хастад спокоен, то и ей незачем волноваться.

Вечером, после семейного ужина, Ольга и Хастад наслаждались уединением и разговаривали.

– Поделишься, как тебе удалось приручить двух дикарей? – спросила она.

– Купил их в междумирье на чёрном рынке. Двоих по цене одного, – с улыбкой ответил он.

– То-то, я смотрю, какие-то они жалконькие. У одного ухо рваное, у другого пальцы на правой руке кривые. Если бы при нашей первой встрече ты выглядел, как они, я бы, наверное, не испугалась, а пожалела тебя.

– Самое ценное в них то, что они рабы. Я вшил каждому чип, объяснил, что предательство или попытка бегства равняется смертному приговору.

– Воу. И они поняли?

– Поняли, – великан собственнически притянул Ольгу к себе. – Я для них царь и бог.

– Зато я знаю страшную тайну про твою ахиллесову пяту… – томно, глядя ему в глаза, сказала она, а сама напряглась, готовясь к нападению.

Секунда – и великана сдуло с кровати.

– Только не сосочки! – воскликнул Хастад, прикрывая уязвимую часть тела.

Ольга захохотала и откинулась обратно на подушку.

– Ты же, блин, царь и бог! Ну как можно бояться этого? – возвела она очи небу. – Эх, надо было без предупреждения нападать…

Великан, опасливо глядя на свою женщину, вернулся в постель.

– Ты хоть скажи, как различать твоих прихвостней? – спросила она.

– Хашиз – это который с порванным ухом, а Рурша – с не рваным, – ответил Хастад.

– Надеюсь, мне не придётся учить их языкам?

– Нет. Я сам заставлю их выучить английский. Русский им знать ни к чему.

– А не заколебёшься? Ты и так круглосуточно работаешь.

– Я справлюсь, – одно ловкое движение – и он навис над Ольгой. – Но мне нужен допинг… Много допинга.

– Так, значит, это называется? – она заигрывающе прикусила губу.

– Люблю, – великан поцеловал её в уголок рта, затем спустился к шее и ещё ниже. – Люблю… Люблю…

Навалившаяся было усталость сошла на нет, Ольга почувствовала, как в ней пробуждается жадная до ласк сущность. Дерзкая, раскрепощённая, бесстыжая.

Такой Ольгу видел только Хастад… до этой ночи.

– Твою ма-а-ать! – взвизгнула она, когда в разгар интимного процесса увидела серую тень возле дальней стены.

Хастад многообещающе зарычал и отстранился. Тень мигом испарилась.

Великан прикрыл свою женщину одеялом и сказал ей:

– Ничего не бойся. Я разберусь, – и исчез.

К возвращению Хастада Ольга уже уснула. Она и не думала бояться, так как знала, что к ним в комнату неудачно попал один из серых прихвостней, то ли Рурша, то ли Хашиз. Всего-то. Неприятно, конечно, и обломно, но, если задуматься, то ерунда.

Вечером, после рабочего дня, когда водитель доставил Ольгу домой, она услышала слабенькое поскуливание, доносящееся из-за двери одной из комнат.

Ольга вошла. Дверь была не заперта.

В комнате не было ни кроватей, ни столов. Только один простенький шкаф в углу. По обстановке и не скажешь, что это один из богатейших домов района.

На лежанке, скрючившись, лежал, как поняла Ольга, вчерашний ночной гость. Весь буро-синий от побоев, и лицо в запёкшейся крови.

– Ох, сурово же он тебя отделал… – обратилась она к серому на английском, но тот вытаращил на неё глазищи и отполз к стене, выставив вперёд руку со скрюченными, неправильного сросшимися после давнего перелома пальцами. – Да не бойся ты! – сказала она, но бедолага заскулил ещё сильнее.

Ольга выбежала за дверь. Нужно было где-то раздобыть аптечку. В доме она пока плохо ориентировалась, зато в машине у водителя точно есть чемоданчик с медикаментами.

Пока ходила, размышляла, что выскажет Хастаду, и вспоминала, как же всё-таки зовут побитого прихвостня. Вроде бы Рурша. Да, точно. Хашиз – это который с рваным ухом.

– Давай сюда своё лицо, – командирским голосом сказала Ольга, когда вернулась к Рурше.

Тот понял только интонацию и решил, что его снова будут бить. Прикрыл голову рукой и вжался в пол.

«Запуганный какой», – подумала Ольга и сама подсела вплотную к нему с влажной салфеткой в руке.

Великан тихонько всхлипнул, но когда понял, что его пришли лечить, убрал от лица руку, захлопал огромными, едва ли не на пол лица, глазищами и притих.

Кроме простеньких штанов из мешковины, на Рурше не было одежды. Судя по тощенькой фигурке, он был совсем юн, лет на пять старше Хаса. Дышал великан неровно, держался за отбитый синюшный бок.

«Понятно. Сломаны рёбра», – заключила Ольга и снова отправила мысленный укор Хастаду. А что если бы с их сыном обошлись так же? Тот ли это Хастад, что был раньше? Или три года разлуки изменили его?

Да, Рурша по глупости переместился не в ту комнату, но разве за это стоит избивать его до полусмерти? Нет уж! Какими бы ни были великаньи порядки, Ольга не позволит так обращаться со слабыми.

– Рурша, ты хочешь есть? – спросила Ольга, когда закончила обрабатывать ссадины. Она показала жестом. – Ты? Хочешь? Есть?

Он посмотрел на неё жалобными голодными глазами, сглотнул, но отрицательно мотнул головой.

– Нельзя, – прошипел он на великаньем.

– Понятно. Значит, хочешь, – сделала она вывод и ушла второй раз – за едой.

Великану пришлось приказать съесть содержимое тарелки, так как он упирался и шипел на своём что-то о наказании.

Но и этот бой Ольга выиграла, а после трапезы научила Руршу словам «еда», «тарелка», «бинт» и другим мелочам. О том, что Ольга – это «госпожа Хлоя», великан тоже узнал и понял, что очень важно это запомнить.

Напоследок, когда Ольга уходила от него, Рурша даже улыбнулся разбитым опухшим ртом и склонил голову, видимо, в знак особого уважения и послушания.

***

Хастад вернулся домой поздно, опоздал к ужину. Как знал, что его женщина будет не в духе. Сильно не в духе.

– Я видела, что ты сделал с Руршей, – с места начала она.

– Ерунда. За пару дней оклемается и поймёт, что так делать нельзя, – уверенный в своей правоте, заявил Хастад. – А вот ты глупо поступила, что пожалела его! – он уловил на своей женщине запах Рурши. – Он дикарь и мог свернуть тебе шею! Я уже жалею, что выкупил две эти жалкие шкуры.

– Он всего лишь напуганный мальчишка! – возразила Ольга. – Что заставило тебя избить его до полусмерти? А? Чёрт возьми, он чуть старше нашего сына! Что у тебя в голове такое, что ты постоянно рвёшься кого-нибудь убивать и унижать?

– Мне не нравится ход нашего разговора, Хола, – сказал он таким тоном, что у Ольги по спине пробежал холодок страха.

– Как ты собираешься собрать вокруг себя круг доверия, если так относишься к ближним?

– Они мне не ближние! – начал терять терпение он.

– Пока нет, но разве не для этого они здесь? – и не думала сдаваться Ольга.

– Будь я таким мягким, как ты, то давно бы уже гнил в земле! Этот мир вовсе не такой добренький и душевный, как тебе хотелось бы. Твоя человечность тратится впустую. Этот паршивец – дикарь. Он не оценит твоей доброты. Можешь не стараться.

– Ты в этом так уверен? – не согласилась Ольга.

– Уверен.

– Тогда отдай мне Руршу.

Хастад переменился в лице и вопросительно уставился на свою женщину.

– Скажи ему, что он теперь мой раб. И посмотрим, прав ты или нет, – на полном серьёзе заявила она.

– Хочешь сделать из него второго меня? – со скрытой горечью в голосе спросил Хастад.

– Нет уж. Мне и с одним тобой покоя нет. Второго такого я не вынесу, – ответила она.

Глава 10

Хастад уступил Руршу Ольге. Но вовсе не потому, что раскаялся в жестокости. Это было лишь решение для отвода глаз, чтобы сгладить конфликт. Хола многого не знала о жизни своего мужчины. И лучше бы ей никогда не касаться этого.

Зато Рурша, узнав, кому он теперь будет служить, совсем не по-великаньи расплакался от радости. Как же Хастада бесил этот жалкий дохляк. А интерес к нему Холы только разжигал неприязнь в душе Грея. Он уже начал подбирать варианты, как незаметно избавиться от неугодного слуги, но решил пока не накалять отношения с Холой. Она может что-нибудь заподозрить.

***

За время, пока Хастад находился в лаборатории Энтони Роджера, он навидался всякого. Подопытных гибридов человека и хаос знает кого, умирающих от экспериментальных инъекций людей и животных и даже эмбрион своего клона. Из последнего собирались вырастить точную копию Хастада. Видите ли, серые великаны – более перспективная раса, чем люди.

Уже будучи в доверении у Роджера, великан осторожно пытался выяснить судьбу своего клона, но, увы, проект был засекречен. После смерти Энтони Хастад искал клона, но лишь узнал, что тот продан неизвестно кому. Кто-то тщательно подтёр следы.

А теперь уже поздно тратить силы на поиски призрака. Кто знает, может, проект провалился, и искать больше некого. Но и забыть об этом нельзя. Вдруг из одного клона наклепают целую армию? Есть подозрения, что в лаборатории пытались создать клона для чьей-то конкретной цели. Хастад по-прежнему хотел уничтожить свою копию и выжидал момента, когда крупицы информации о клоне всплывут.

Хастад вспомнил, как сильно его изменил американский миллиардер. Некоторые картинки из прошлого навязчиво мелькали перед глазами, стоило только вынырнуть из рабочего процесса.

Энтони Роджер отличался тем, что для него не существовало границ. Совсем. Он мог подарить проститутке особняк, прикончить подопытный экземпляр, который обошёлся ему в миллионы или даже миллиарды долларов, переспать с мужчиной или заставить своих подчинённых драться на смерть.

Первое время после восстановления Хастаду казалось, что его купили, как дорогую игрушку, чтобы устраивать бои. В соперники ему доставались двухметровые киборги – люди с модифицированными конечностями, вживлёнными в мозг чипами, которые делают тело сильным и заставляют мозг работать на всю мощность.

Великан побеждал. Даже тех, кто превосходил его по силе. Просто потому что Хастад сильнее хотел жить. Он сворачивал шеи, превращал противников в кровавое месиво с торчащими из мяса ломаными костями. И всё это на потеху своему хозяину.

Энтони Роджер не любил наслаждаться щекотанием нервов в одиночестве. На поединки съезжалась вся его мафиозная кодла. Состоятельные и холёные мужчины и женщины делали ставки и переживали, только не за бойцов, а за свои деньги.

Выживание великана от поединка к поединку длилось несколько месяцев, а по ощущениям – годы. И Хастад, уставший обливаться чужой кровью, рискнул заинтересовать Энтони чем-то кроме своей физической силы.

Идея сработала: ум серого великана захватил внимание миллиардера куда сильнее, чем его мускулы. Ксабиан Грей оказался настоящей находкой: не просто профессиональный убийца, а образованный изобретательный ум. Тысяча достоинств в одном теле.

Одно настораживало Энтони Роджера: великан категорически отказывался участвовать в оргиях и даже не смотрел в сторону проституток. Ему подсовывали лучших девочек в постель, грозились убить не пришедшихся по вкусу девиц и самого великана – всё без толку.

Энтони, наблюдая за своим серым бриллиантом через камеру слежения, каждую ночь испытывал разочарование: не видать ему секса великана с человеческой женщиной. А Жаль… Горячее видео можно было бы продать за неприличную сумму.

Сексуальные эксперименты осточертели великану. Однажды в порыве злости Хастад убил слишком назойливую проститутку. Просто одной рукой переломил ей шею и сбросил с кровати на пол. Слишком уж она лезла к нему и тянула руки куда не следовало.

Хастад убил женщину, которой под страхом смерти приказали переспать с ним. После этого он несколько дней помышлял о самоубийстве, потому что убийство слабой женщины – это непозволительно низкий поступок.

Но эгоистичное желание вернуться к своей семье взяло верх, и великан решил, что никогда не расскажет Холе о содеянном. А уж он сам найдёт, как договориться со своей совестью. К примеру, изобретёт нечто жизненно важное для человечества.

Избавившись от ненавистного порочного Энтони Роджера, Хастад обрадовался, что теперь сможет вернуться к Холе и Хасу. Они воссоединятся и будут счастливы.

Но вдруг великан обнаружил, что изменился. Нет, любовь к родным не угасла и, кажется, стала ещё крепче, но… Когда ему что-то не нравилось, рука рефлекторно дёргалась, чтобы решить проблему, убив того, посмел встать на пути великана. В нём просыпался неконтролируемый гнев, слишком всеобъемлющий, чтобы его обуздать.

И вот Хола заметила перемены в любимом мужчине. И они ей не понравились.

***

Ольга, довольная победой в споре по поводу Рурши, немного успокоилась, но на Хастада теперь смотрела отчуждённо, разочарованно. Похоже, у него поменялось не только имя и фигура. Вместе с бугристыми мышцами наросла и жестокость.

И Хастад бросил все силы, чтобы вернуть прежние отношения со своей женщиной. Он взял пару дней отпуска и забрал Ольгу, Хаса и Марата на море. В их распоряжении была роскошная вилла и частный пляж, огороженный высоким забором.

Официальная версия мини-отпуска была такая: хорошенько отдохнуть и подготовиться к операции у Хаса.

Два дня Ольга отлёживалась на шезлонге под южным солнцем, купалась и позволяла Хастаду за собой ухаживать. И хотя он был образцово нежен с ней, она всё ещё помнила о недавнем инциденте.

***

Операцию Хасу делали в частной клинике. Поддержать мальчика явились все: родители, Марат и даже Хашиз с Руршей. Правда, последние исключительно как охрана.

Как и ожидалось, всё прошло успешно. Хас, когда пришёл в себя и пошевелил рукой, расстроился, что эффект от инъекции не мгновенный.

– Это же тебе не волшебная кнопка, которую нажал – и всё сразу починилось, – объяснила сыну Ольга. – Не переживай, у Марата золотые руки и голова, он поможет тебе выздороветь.

– Ма… – печально вздохнул Хас. – Мне так надоело быть инвалидом…

– Считай, что ты уже здоров, – она обняла сына и погладила его по голове. – Скоро все твои мечты исполнятся. Вот видишь, твой папа нашёл способ поставить тебя на ноги безо всяких экзоскелетов и костылей.

– Угу… А скоро домой? – спросил Хас.

– Тебя понаблюдают неделю здесь под присмотром Марата и телохранителей, – ответил Хастад, указав на дверь палаты, за которой стояли серые прихвостни.

– А как же я тут без вас? – скова расстроился мальчик.

– У нас с твоей мамой много работы. Ты же уже большой, – сказал ему великан. – Вот и веди себя, как мужчина.

– Он только что после операции. И то, что он переживает, это нормально, – заступилась за сына Ольга.

– Мы будем навещать тебя каждый день, – смягчился Хастад.

***

Спустя неделю Хас вернулся домой. От машины до гостиной он дошёл на своих двоих, без костылей и трости. Ноги пока не очень хорошо слушались его, но это лишь вопрос времени.

Ольга сияла от счастья. Её мечта о том, чтобы сын был здоров, сбылась.

Хастад воспользовался ситуацией, и вечером, когда они с Ольгой удалились к себе в спальню, напомнил:

– Когда-то я обещал тебе, что найду способ поставить Хаса на ноги. И вот – всё сбылось. Кажется, он счастлив, как никогда.

– Это для всех нас большое счастье, – ответила Ольга.

– Да, но теперь мне хочется, чтобы и ты чувствовала себя счастливой, – он внимательно посмотрел ей в глаза и поцеловал её ладонь. – Нам многое пришлось пережить, и теперь для меня самое важное, чтобы мы с тобой понимали друг друга.

– Я пытаюсь тебя понять, но не всегда получается. Временами ты меня пугаешь, – призналась она.

– Хола, любимая, умоляю, не надо меня бояться. Я никогда тебя не обижу, – он торопливо и взволнованно начал осыпать её лицо, шею и плечи поцелуями. – Пожалуйста, верь мне…

– Хорошо, – оттаяла, наконец, Ольга.

– Обожаю тебя…

Ольга проснулась со странным ощущением: низ живота тихонечко ноет, но во всём теле приятная усталость и удовлетворённость, словно ей не тридцать восемь, а двадцать три.

Она вспомнила ночные приключения, и щёки у неё загорелись. Хастад вчера был таким… таким… Ох! Он нежным ураганом отлюбил каждый сантиметрик её тела.

Великан, вопреки обыкновению, ещё не встал – дожидался, когда проснётся его женщина.

– Доброе утро, любовь моя, – притянул он её к себе. – Выспалась?

– М-м-м… – разнеженно протянула она. – Ещё бы поспала…

– Поспи.

– Без тебя не хочется.

– Я уже начинаю ненавидеть свою работу… Никуда бы от тебя не уходил. Я хочу, чтобы у тебя было всё-всё-всё, чтобы ты чаще радовалась. Что тебе подарить, Хола? Домик на берегу озера? Тропический остров? Яхту?

– Зачем мне всё это, когда у меня уже есть ты? – она положила руку ему на грудь. – Я так счастлива, что дальше уже некуда.

***

Ксабиан Грей шифровался. В офис, будь тот в Штатах или Москве, он всегда являлся порталом. Водитель нанимался для проформы или чтобы возить партнёров и визитёров великана.

Соседи по дому тоже не знали, кто живёт рядом с ними. В этом кругу не принято было заходить в гости за солью и содой. Элита ценит уединение. Хастад того и хотел. Господин Грей появлялся на людях лишь в крайних случаях и всегда в маске.

Ольга, она же Хлоя Браун, заняла должность исполнительного директора, потеснив Джорджа, и одновременно стала совладелицей холдинга.

Джордж всем своим видом показывал, как счастлив сложить с себя обязанности посредника между великаном и его партнёрами. Ибо господин Ксабиан крайне несговорчив и несдержан, может и убить в порыве гнева.

Отношения Ольги с великаном тщательно скрывались. Даже если среди коллег и ползали слухи, то почвы для подкрепления у них не было.

Работа Ольге нравилась. Во-первых, рядом был Хастад, они много говорили и занимались общим делом. Во-вторых, хоть на совещаниях и переговорах она чувствовала себя неуютно, Ольга знала, что занимается полезным для всего живого на планете делом.

Их семья наконец-то перестала быть изгоями. Теперь-то они хозяева жизни. Осталось только привыкнуть к новому дому, новой работе и должности, новому… Хастаду, то есть господину Грею.

***

На совещании присутствовали только те акционеры, которые были лично знакомы с господином Ксабианом Греем. В зале витало напряжение. И хотя тема для обсуждения была выдвинута вполне безобидная: «ближайшие перспективы развития холдинга», члены заседания высказываться явно боялись.

Великан выделялся не только своими габаритами. Особенно бросался в глаза его надменный непроницаемый вид. Хастад никому не угрожал, но господа акционеры, все без исключения, чувствовали, что, стоит обронить одну неосторожную фразу, и иномирное чудовище сметёт неугодных человечков и не озаботится моральными принципами.

Глядя на господина Грея, нельзя было даже подумать, что это чудовище способно беспокоиться о чём-то, кроме собственной выгоды, а уж любить – и подавно. Если бы Ольга не знала, как Хастад относится к своим родным, но видела, каким он становится в гневе, она, вероятно, боялась бы больше всех.

Ольга оказалась единственной представительницей слабого пола среди присутствовавших, поэтому на неё смотрели со снисхождением, как бы говоря: «Это твоё первое и последнее появление здесь, детка».

Это и в самом деле был её первый выход, так сказать, в люди, и она готовилась выдвинуть целый список предложений на обсуждение. Хастад уже ознакомился с этим списком и даже успел внести коррективы.

Новых людей Ольга не боялась, но всё же что-то сродни волнению в её душе присутствовало. В том, что нервничает, она не признавалась не то что Хастаду, но даже себе. Именно поэтому ночь у неё прошла в раздумьях и мысленном повторении заученной речи, а утром она отказалась от завтрака.

Уже на совещании, стоя возле экрана и произнося последние пункты подготовленного доклада, Ольга почувствовала себя нехорошо. Хастад тоже заметил, что с его женщиной что-то не так, и цепким взглядом следил за каждым её движением.

Ещё с минуту она пыталась подвести озвучиваемый материал к логическому завершению и попутно справиться со слабостью и головокружением, но вдруг в её глазах потемнело, а сознание отключилось.

Хастад, забыв о приличиях, в одно мгновение переместился к упавшей в обморок Ольге, объявил, что заседание окончено и чрезмерно грубым тоном велел всем убираться.

Он перепугался настолько, что забыл о своей конспирации относительно знания русского языка. Никто из партнёров, кроме Ольги, не знал о том, что глава холдинга говорит на русском, как на родном.

Пока акционеры спешно покидали зал, великан поднял свою женщину с пола, отнёс на диван и принялся легонько хлопать Ольгу по щекам, приговаривая:

– Хола, Хола, очнись…

Зам исполнительного директора в лице Джорджа появился на пороге, чтобы узнать, почему собрание продлилось значительно меньше, чем должно было, и услышал чисто русскую, насколько мог судить, речь господина Ксабиана.

Джордж, в связи с переездом в Россию, учил русский язык и довольно сносно понимал его, но изъяснялся с большим трудом и диким акцентом, а тут… Экс-исполнительный директор уронил челюсть от увиденного и сам не понял, что шокировало его больше: уровень знания великаном другого языка или паника, в которую впал господин Грей из-за обморока своей коллеги. Догадки Джорджа подтвердились: у великана есть слабое место.

Главный акционер холдинга стоял на коленях перед низеньким гостевым диванчиком и максимально бережно пытался привести в сознание человеческую женщину.

Джордж похлопал глазами и даже хотел ущипнуть себя, но тут из оцепенения его вырвал рык великана:

– Что встал? Врача сюда! Срочно!

Хастад, он же Ксабиан Грей, сам не заметил, что произнёс своё требование всё на том же русском, и снова занялся приведением своей женщины в чувства:

– Хола, любимая, приди в себя…

Слух к Ольге вернулся ещё в тот момент, когда Хастад зарычал на Джорджа, а вот глаза открылись как-то сами собой от внезапного чёткого осознания…

– Хастад, ты палишься, – тихонько сказала она и так же едва заметно усмехнулась.

– Да к дьяволу всё! – выругался великан, но не от злости, а от волнения. Он и раньше остро реагировал на любое недомогание своей возлюбленной, этот раз тоже не стал исключением.

Взгляд Ольги остановился на шокированном до глубины души Джордже, который всё ещё топтался на пороге зала. Хастад, хоть и не видел своего подчинённого, слухом обладал отменным, поэтому в следующую секунду по залу прокатилось громогласное:

– Ты ещё здесь?!

Причиной обморока стали, как и следовало ожидать, волнение и переутомление. Ольге посоветовали лучше питаться, меньше нервничать и отправили домой – отдыхать.

Привыкнуть к новой жизни оказалось сложнее, чем она предполагала.