Текст книги "Призрак из прошлого (Моя темная половина). Часть 3"

– Не очень, я приехала всего месяц назад, я искала родных…, – давясь слезами, пробормотала девушка, – пощадите, милорд, умоляю вас…!

– Не так давно в Малмсбери объявились ведьмы, которые притворялись повитухами, – все тем же спокойным тоном проговорил лорд Ульрих, – они обманом входили в доверие к беременным женщинам и потом забирали младенцев, из чьей крови варили свои зелья. Их поймали и сожгли, но не всех, некоторым из них удалось сбежать. Откуда ты приехала в Бристоль?

– Из… из Малмсбери…, – Этель побелела еще больше, она вспомнила, что слышала про этих «повитух», – ваша милость, я не знакома с ведьмами, я клянусь вам!

– Вероятно сейчас тебе понадобился еще нерожденный ребенок? – мужчина повернулся к ней, – ведь зелье из крови ребенка, которому еще рано было увидеть свет, имеет намного большую силу?

– Я не знаю! – рыдала Этель. В отчаянии она начала дергать руками и по подлокотникам на пол закапала кровь, – я не хотела убивать ребенка Грейси!

– Ты давала ей травы? – голос лорда Джейсона стал резким, – да или нет?

– Да! – выкрикнула Этель, всем телом извиваясь в кресле, чтобы увернуться от шипов, но этим причиняя себе еще больше страданий, – я давала ей травы, но они не могли навредить ребенку!

– Кровотечение у нее открылось ночью, после твоего визита. А ты пришла за телом ребенка?

– О, Господи, нет! Нет!!! – завопила девушка.

Боль была такой сильной, что Этель уже почти ничего не соображала, в голове была лишь одна мысль, чтобы ей скорее позволили встать, потому что ей казалось, что шипы протыкают ее насквозь. Все ее тело и руки уже были изранены, и в попытке облегчить свои страдания, Этель билась в кресле, пытаясь встать, но тут же с размаха падала на него снова.

– Зачем же ты явилась снова?

– Меня пригласили!! – тело Этель снова обмякло в кресле, – а там уже ждал охотник…. Умоляю…. Не мучайте меня больше…

Лорд Ульрих поднялся с бочки и подошел ближе. Его глаза утратили бесстрастное выражение, и потемнели, словно грозовая туча. Этель в ужасе посмотрела на него, и поняла, что ее ответы вовсе не то, чего от нее ждали.

– Вижу, по-хорошему ты ничего не понимаешь? – в голосе лорда Джейсона зазвенела сталь, – хорошо, ведьма, значит, поговорим по-плохому…

Ортега, которому махнул рукой начальник стражи, подошел к креслу, и вытащил из кармана кожаные перчатки….

…Как и предполагал Джейсон, долго возиться с ведьмой не пришлось. Ее упрямство, которое она пыталась проявить, быстро закончилось, и очень скоро Роско, помощник судьи, унес из камеры признание, которое ведьма, как того требовал закон, подписала в его присутствии. Джейсон мог собой гордиться – ведь прошло не более двух часов, как еврейка призналась во всем. Она намеренно передала травы, вызывающие выкидыш, Грейс Каллахан, чтобы получить ее ребенка, которому надлежало родиться только через четыре месяца. Невероятному везению Грейси можно было только позавидовать, однажды она выжила в руках убийцы, теперь повитухе удалось спасти ее ребенка.

Запечатав сургучом признание ведьмы своей печатью, начальник стражи передал его Роско и собирался уже уехать. Была ночь, поэтому Аманду он решил навестить утром, надо было дать девочке возможность подумать, как она будет объяснять свое поведение. Кроме этого Джейсон не забывал о своем плане по поимке банды разбойников. Он уже поделился этим планом с судьей, и сэр Грир, подумав, решил, что план не так уж плох, если только жизнь молодой девушки не подвергнется опасности. За это Джейсон вполне мог поручиться. Трусом его никто не назовет, он был смелым воином, к тому же не жаловался на свою физическую силу. Это была правда – рослый, мускулистый Джейсон, на теле которого не было и грамма лишнего жира, оно было сплошь из накачанных мышц, мог спокойно раскидать в драке семерых, поэтому за жизнь своей подопечной готов был поручиться головой.

Но ночи не суждено было закончиться хорошо. Едва начальник стражи собирался уйти, как к нему, запыхавшись, прибежал один из тюремных стражников, глаза его от волнения выскакивали из орбит, и он шумно дышал.

– Милорд! Милорд, как хорошо, что вы здесь! – пропыхтел он, – у нас неприятности с ведьмами, которых сожгут через три дня!

– Если ты сейчас скажешь, что они сбежали…, – Джейсон нахмурился, и сгреб охранника за воротник, но тот замахал руками.

– Господь с вами, милорд! – Там… ведьма… она рожает!

– Что?! – Джейсон едва сдержал ругательства, которыми его так и подмывало разразиться, – а кто ей разрешил? Пускай немедленно прекратит!

– Сразу видно, что у вас нет детей милорд, – развел руками тюремщик, который был почтенным папашей шестерых детишек, – вы бы знали, что дети появляются на свет, когда им вздумается, и чаще всего, не вовремя!

Джейсон, не выдержав, все же разразился руганью, и бегом бросился в Западную башню, где сейчас находились обе ведьмы…

…Рут и Долли, которых вдруг решили поместить в одну камеру, смутно догадывались, почему тюремщики так сделали. Про то, что судья отдал приказ об исполнении приговора, ведьмам пока не сообщили, но интуиция не подводила Долли. Проведя в тюрьме целый год, она и сама чувствовала, что ее конец уже близок. Много раз за последнее время она видела во сне фигуру мужчины в черном плаще, который подходил к ней. На этом сон прекращался, но Долли уже знала, кто он. Единственное, чего сейчас хотела старуха, это увидеть начальника стражи. Она просила тюремщиков позвать его к ней, но те, со смехом, отвечали, что его она обязательно увидит во главе конвоя, когда ее повезут к эшафоту.

Когда в камеру, где томилась старуха, привели Рут, старуха словно ждала ее. Измученная, потерявшая ориентацию, и уже давно утратившая человеческий облик, девушка была похожа на скелет, обтянутый кожей, на желтом лице лихорадочно горели темные глаза, казавшиеся огромными, а губы беззвучно шевелились, как будто шептали молитву. Но жизнь еще теплилась в ней, Рут ощущала внутри себя толчки своего ребенка, который уже готов был увидеть свет.

Не произнеся ни слова, старуха, молча, указала на охапку соломы, и девушка, едва переступая босыми ногами, подошла к ней и села рядом. Голова ее опустилась на плечо старухи, и Долли ласково провела рукой по ее спутанным, давно не видевшим воды, волосам.

– Нас скоро сожгут…, – едва шевеля губами, Рут то ли спросила, то ли сообщила эту страшную новость, по ее бесцветному голосу это понять было тяжело.

– Не думай об этом, – сухая старушечья рука ласково проводила по волосам девушки, – просто думай, что скоро все закончиться. Кто знает, что ждет нас там…?

– Я чувствую, что мой малыш скоро родиться…, – Рут всхлипнула, – в последние дни я просыпаюсь от того, что живот становиться твердым, словно камень, и на низ очень давит…. Я молю Господа, чтобы этого не произошло, ведь тогда…

Не договорив, Рут беззвучно зарыдала, сердце несчастной матери разрывалось при мысли о том, что ее ребенка бросят в огонь. Краем уха девушка слышала речи тюремщиков, они говорили, что судья решил не ждать родов, но сама девушка понимала, что это решение судья принимал слишком долго. Ребенок уже готов был увидеть свет, и произойдет это именно в тюрьме.

– Не томи свою душу раньше времени, – успокоила старуха, – я уже просила тюремщиков, чтобы сюда пришел начальник стражи, мне было видение, что только он, и никто другой, может спасти твое дитя!

– Я не уверена в этом…, – Рут покачала головой, – да и зачем ему? Что ему до какой-то еврейки, к тому же ведьмы? Он и его помощник травили меня в лесу, словно дичь, даже моя беременность не стала помехой, когда я пыталась спастись от них на болоте! Со зверем поступают более милосердно, чем тогда со мной! Никогда не забуду того дня…

Старуха в ответ только улыбнулась, и ее беззубый рот стал похож на нитку, а глаза вспыхнули.

– И все же он спасет ребенка, только бы увидеть его, когда малыш появиться на свет…

– Я чувствую, это произойдет со дня на день, и это страшит меня более всего! – Рут снова заплакала, – я не смогу думать о том, что мой малыш сгорит в костре…!

Долли ничего не ответила, тусклые глаза старухи, один из которых был подернут бельмом, отрешенно смотрели в потолок. Она не стала утешать девушку, но ее опытные глаза умудренной жизнью женщины, прекрасно видели, что Рут права – роды уже приближались.

Ближе к вечеру, когда солнце уже перестало дарить свои скудные лучи узникам, Рут, которая весь день металась по подстилке из соломы, и не могла устроиться на ней удобнее, снова ощутила, как низ живота сдавило, словно обручем. Только в этот раз боль была уже намного сильнее, чем раньше, и девушка невольно застонала. Она присела, опершись спиной о лежанку, и с ее губ сорвался горестный стон. Боль разлилась волной, но очень скоро отпустила, и девушка смогла несколько раз глубоко вдохнуть. По ее напряженному, бледному лицу покатились капли пота.

– Снова болит…, – прошептала она, поглаживая живот, – только сильнее, намного сильнее…

Старуха подковыляла к ней, села рядом, и ее ладонь опустилась на живот девушки. Спустя некоторое время Рут снова согнулась, потому что ее скрутил новый приступ. Девушка шумно задышала, ей казалось, что от этого боль становиться меньше, и старуха провела рукой по ее волосам, а потом легонько тронула за плечо.

– Тебе надо лечь, – негромко сказала она, – и дыши как сейчас, когда снова начнутся схватки.

– Схватки? – голос Рут сорвался, а лицо побелело еще больше.

– Да, роды уже начались, – старуха встала, и поспешила к двери, на ходу бормоча что-то вроде молитвы.

Подойдя к двери, старуха постучала в нее сжатым кулаком, и через минуту дверь открылась, в камеру заглянул стражник.

– Чего тебе? – рявкнул он, и старуха указала на девушку, которая стонала от новой вспышки боли, корчась на лежанке.

– Позовите начальника стражи! – сказала она, – я знаю, он здесь! Девушка рожает.

– Только этого не хватало! – стражник бросил взгляд на еврейку, – эй, ты что, не могла выбрать для этого другое время и место? Вот же угораздило…

– Зовите же его скорее! – требовательно повторила старуха, и стражник посмотрел на подошедшего к нему приятеля.

– Что тут случилось? – спросил второй.

– Ведьма рожает…, – тюремщик почесал затылок, – черт ее дернул, не зря же она знается с нечистой силой… Что делать будем? Милорд Ульрих еще здесь?

– Собирается уехать, он уже закончил с ведьмой, – второй стражник приподнялся на цыпочки и заглянул в камеру, – позвать его, что ли…?

– Зови! – кивнул первый стражник, – милорд будет в восторге…!

Когда дверь за стражниками закрылась, Долли поспешила к девушке, и присела рядом с ней. Она положила руку на живот Рут, а второй рукой провела по ее лбу. Глаза старухи были полуприкрыты, а тонкие губы тихо шевелились.

– Долли, мне больно…, – стонала Рут, ее голова с намокшими от пота волосами, металась по коленям старухи, – что будет с моим ребенком…? Я на коленях буду умолять палача не бросать его в огонь живым, если мне посчастливиться увидеть его…

– Ничего не бойся, милая, – глухо пробормотала старуха, – начальник стражи имеет большую власть, и в этой власти спасти твое несчастное дитя…

– У него нет сердца, и мои страдания не трогают его! – простонала Рут, – я ведь просто еврейка, ему нет дела до моего ребенка…. Что ты делаешь, Долли…?

Старуха, не отвечая, медленно раскачивалась взад-вперед, прикрыв глаза, и Рут расслышала ее бормотание, смысла которого не могла понять.

– Услышь мой голос…, – шептала старуха, которая сейчас выглядела как самая настоящая ведьма, – яви мне свой образ, маленькая принцесса, я хочу увидеть тебя…

– Долли…? – Рут привстала, но тут же рухнула на подстилку, и ее живот снова зажало в тиски боли.

Дверь снова распахнулась, и в камеру вошел мужчина в синем плаще и шлеме с белым пером. Рут сразу узнала его, и застонала еще громче. Старая Долли, словно очнувшись, мотнула седой головой с жидкими прядями волос, и встала. По виду начальника стражи было понятно, что он сейчас очень зол.

– Кто разрешил тебе рожать, сатанинское отродье?! – заорал он на Рут, и та испуганно всхлипнула, – думаешь, судья пожалеет тебя? Как бы не так, твой ребенок сгорит вместе с тобой, или ты не знаешь законов? Семя ведьмы не останется в живых!

– Милорд, подойдите сюда! – умоляющим голосом проговорила старуха, – прошу вас, подойдите ко мне…

Старческая рука протянулась вперед, и Джейсон, невольно вздрогнув, сделал пару шагов. Старуха тут же цепко ухватил его за руку, и ее голубые глаза вперились в серые глаза мужчины, который недовольно нахмурился, и попытался вырвать руку, но Долли крепко держала его.

– Что ты…. – начал, было, он, но старуха перебила его, голова ее мелко затряслась.

– Милорд, сейчас на свет появиться маленький, беспомощный ребенок, который никому не причинил, и не причинит зла! – забормотала она, и ее рука начала гладить по ладони Джейсона, – он не должен умереть, не здесь, и не в пламени костра! Сможете ли вы убить младенца, после того, что увидите…?

Джейсон, которого от прикосновения старухи обдало холодом, хотел что-то ответить, но не смог. Его взор внезапно застлало туманом, а потом он отчетливо увидел странную картину. Ему почудилось, что он держит на руках ребенка, маленькую девочку, с ласковыми, серыми, в золотистую крапинку, глазами, и бронзовыми кудряшками. На какой-то миг ему показалось, что он видит перед собой свою маленькую копию. Девочка что-то лепетала на не понятном никому детском языке, и трогала его лицо пухлыми, в «ниточках», ручками, между ее коралловых пухлых губок поблескивали два трогательных зубика, как капельки жемчуга. На секунду Джейсон замер, а потом резко выдернул руку из пальцев старухи и отступил назад. На лбу его проступили капли пота.

– Чертова старуха, что ты сейчас сделала? – запинаясь, спросил он, и Долли сложила руки в умоляющем жесте.

– Милорд, жизнь этого ребенка в вашей власти, только вы можете спасти его, – забормотала она, – я молю не о себе, и даже не об этой девушке…

– Милорд…, – Рут едва разогнулась после очередной схватки, которые уже стали повторяться все чаще, – заклинаю вас всем, что вам дорого, спасите мое дитя, не дайте ему погибнуть, вы ведь можете!

– Вы обе спятили! – Джейсон отступил назад, – даже если бы я пожалел этого ребенка, закон я не отменю, отродье ведьмы должно сгореть вместе с ней, судья Грир скрепил королевской печатью этот указ!

– А если ребенок родиться мертвым? – тихо пробормотала Долли, и Джейсон, да и еврейка, в ужасе посмотрели на нее.

– Ты собираешься убить ребенка сама? – насмешливым голосом спросил Джейсон, но Долли только покачала головой.

– Вы скажете, что Рут родила мертвого ребенка, – сказала она, – я знаю, что сделать, чтобы ребенок после родов не заплакал, любая повитуха умеет надавить на нужное место на темечке и ребенок тут же уснет. Останется только вынести его в корзине, и он будет спасен!

Рут снова закричала, и Джейсон отступил в сторону, его брови недовольно насупились.

– Чего ты вопишь? – поморщившись, спросил он, – если так будешь орать, вся тюрьма не заснет до утра! Я вообще не разрешал тебе начинать рожать!

– Ребенок не будет ждать, пока вы отдадите ему приказ родиться…, – Долли погладила девушку по голове, и она прикусила от боли губу, – милорд, мы смиренно ждем вашего решения, но у нас все меньше времени…

Джейсон нахмурился, и по его лицу было видно, что его раздирают противоречия. С одной стороны ему было плевать на ребенка еврейки, если бы его сейчас не позвали, он бы даже не вспомнил о нем. А с другой перед глазами все еще стояло милое детское личико, и улыбка ребенка, которая буквально запала ему в душу. Джейсон, как начальник стражи, знал все законы и указы судьи, и все, что касалось казни, выполнял безукоризненно, но именно сейчас он впервые почувствовал смятение. От смерти ребенка еврейки легче ему не станет, в этом старуха права, кроме того, Джейсон чувствовал, что именно в этот раз он не сможет спокойно видеть, как умрет младенец. Даже если его пожалеет Энрике и не бросит в пламя костра живым, вопреки своим принципам, все равно Джейсон чувствовал, что в этот раз его загрызут муки совести.

– Ты примешь роды, старуха? – спросил он и Долли кивнула.

– Да, ваша милость…. Что вы решили? – робко спросила она.

– Скажи, что тебе принести, я прикажу стражникам, а сам подожду, ведь труп нужно будет унести отсюда?

– Благослови вас Господь, милорд…, – прошептала старуха, – он не оставит вас своей милостью, и наградит щедрым даром, о котором вы и мечтать не могли… А мне нужна лишь горячая вода и чистая ткань.

– Сейчас все принесут, только скажи этой…, чтобы она поторопилась, я не буду ждать до утра! – Джейсон еще раз бросил взгляд на еврейку и быстро вышел.

Рут схватила Долли за руку, и прижалась к ней губами, в ее глазах блестели слезы облегчения, хотя она и не понимала, почему грозный начальник стражи согласился ей помочь, причем, согласился очень быстро. Пока девушка отдыхала после схватки, и готовилась снова принять боль, Долли собрала в кучу всю солому, которую нашла, и устроила из нее постель, накрыв солому своим рваным плащом, в который она куталась.

– Долли…, – срывающимся шепотом пробормотала девушка, тяжело дыша и едва шевеля бескровными губами, – я буду молиться за тебя, ты спасла моего малыша… Я даже и помыслить не могла, что этот человек согласиться….

– А я была в этом уверена, – Долли мягко улыбнулась, и провела рукой по волосам девушки, мокрым на висках, – он бы не смог отказать в моей просьбе. А тебе нужно собраться с силами, постарайся не разговаривать.

Приступы боли сковывали все тело девушки все чаще и чаще, и она уже не сдерживала стонов. Когда в камеру вошел тюремщик в сопровождении лорда Джейсона, который принес два ведра с водой, и старую, но чистую, простыню, Рут уже едва могла дышать от боли. Боль сковала ее тело, словно железные тиски, и девушка громко кричала, а ее тело напрягалось, словно натянутая струна. Поставив ведра, стражник поспешно выскочил. Тоже самое хотел сделать и Джейсон, но, на короткое мгновение, задержался.

– Милорд! – окликнула его Долли и Джейсон, который уже пошел к двери, обернулся.

– Чего тебе? – хмуро спросил он, – занимайся делом, и учти, долго ждать я не намерен, пускай рожает побыстрее!

– Скажите девушке, которая приехала к вам, что голубая звезда несет смерть! – проговорила старуха, – если она увидит голубую звезду, пускай бежит от нее, и не оглядывается!

– Снова твой бред? – Джейсон тяжело вздохнул, – не надоело тебе еще? А как же ты? Как ни странно, приезда Аманды ты дождалась. Но тебя сожгут через три дня, а замуж девушка выходить не собирается!

– В вашем голосе злая ирония, милорд, но я о своих слов не отказываюсь, – покачала головой Долли, но тут еврейка снова закричала, и Джейсон переменился в лице.

– Я жду за дверью! – отрывисто бросил он, и быстро вышел.

Долли посмотрела ему вслед печальным взором, а потом пересела к ногам Рут, и осторожно ощупала ее живот. Ее тонкие губы снова растянулись в улыбке. Девушка, кусая губы, снова напрягла тело, и ее руки судорожно сгребли пучки соломы, и сжали их, а по лицу снова заструился пот. Долли оторвала кусок от простыни, смочила его, и принялась вытирать лицо несчастной еврейки, которая металась на своем ложе.

– Осталось немного, Рут, – мягко приговаривала она, заглянув между ног девушки, – я уже видела головку твоего ребенка, сейчас тебе надо тужиться изо всех сил!

– Я не могу! – задыхаясь, отозвалась Рут, все ее тело снова выгнулось, и она протяжно закричала, крик этот был похож на вой.

Боль стала невыносимой, она уже не отпускала, одна волна накатывала вслед за другой. Рут едва успевала глотнуть воздуха, которого ей не хватало, и тут же ее скручивал новый приступ. Девушке казалось, что ее тело разрывается пополам, и она видела лишь напряженное лицо Долли – что-то пошло не так. Старуха уже не улыбалась, сейчас она с сосредоточенным видом копалась между ног девушки, и ее лицо становилось все более серьезным. И было от чего – только сейчас Долли заметила, что ребенок идет неправильно, а слабой, истощенной Рут не хватает сил вытолкнуть его. Девушка лишь напрасно тратила их, но плод намертво заклинило, и он не мог родиться сам, без посторонней помощи.

– Погоди, я сейчас вернусь, – Долли сжала руку девушки и встала с удивительным для нее проворством.

Подойдя к двери, старуха постучала, и дверь тут же открылась. Лорд Ульрих, которому ждать уже надоело, с надеждой посмотрел на старуху.

– Все? – с облегчением спросил он, и тут же поморщился, когда Рут снова закричала.

– Милорд, у нее нет сил, а ребенок пошел неправильно! – старуха вытерла лоб, ее лицо имело одновременно серьезное и умоляющее выражение, – вы должны помочь ей…

– Я?! – Джейсон покрутил у виска пальцем, – ты совсем, что ли, рехнулась? Я понятия не имею, как дети появляются на свет! Ты клялась, что справишься! А теперь что прикажешь? Пригнать в тюрьму армию повивальных бабок и лекарей? Может, только личная акушерка королевы в силах помочь?

– Нет, нужен всего один сильный мужчина, чтобы помочь ей вытолкнуть ребенка, иначе умрет он по-настоящему…, – в голосе Долли послышалась мольба, и она снова попыталась поймать руку Джейсона, но тот шагнул назад, и спрятал руки за спину.

– Больше я не потерплю твоих фокусов! – выкрикнул он, – делай что-нибудь, да поживее, я уже потерял терпение! Неужели все дети появляются на свет так долго? Я же просил тебя поторопить ее!

– Слова воина, который и впрямь не имеет представления о родовых муках женщины…, – горько сказала старуха, – если вы ей поможете, все закончиться быстро, обещаю!

Девушка снова закричала за спиной старухи, и Джейсон зло выругался.

– Ну, хорошо! – крикнул он, и, оттолкнув старуху, вошел в камеру, – с ума сойти можно, неужели я согласился?!

– Садитесь у изголовья! – засуетилась старуха, указав пальцем, и Джейсон присел в головах девушки, а Долли заняла свое место, и посмотрела на начальника стражи.

– Положите ладони на ее живот, – скомандовала она, – и по моей команде давите на ее живот к низу, только сильнее, тогда она вытолкнет ребенка…

– Я понял, – проворчал Джейсон, и привстал, сделав то, что ему велела старуха.

Рут, обезумев от боли, и едва ли соображая, что она делает, машинально вцепилась в руки Джейсона, и ее тело снова выгнулось. Начальник стражи вздрогнул от ее прикосновения, и на его лице появилось брезгливое выражение, но он не отстранился, а положил ладони на выпуклый живот девушки, а сам посмотрел на старуху. Та продолжала копошиться между ног девушки, но Джейсон не видел, что она делает.

Сейчас он вдруг вспомнил ночь, когда на свет появилась сестра Энрике, Анхелика, он в тот вечер случайно зашел в гости, и оставался, пока не родилась девочка. Джейсон вспоминал и свои ощущения, но тогда слышать за дверью крики Джулианы ему было невыносимо. Тогда тоже что-то пошло не так, и Джейсон вспомнил растерянный и испуганный вид повитухи, которая под тяжелым взглядом Диего растеряла разом все свое умение, и все время бормотала молитвы. Джейсон вспомнил, что повитуха тогда тоже позвала Диего в комнату, говорила, что нужно помочь. И спустя мгновение пронзительный женский крик, от которого мужество Джейсона улетучилось, как дым, и он едва не лишился чувств, сменил звук, похожий на мяуканье рассерженного котенка. И начальник стражи едва сдерживал слезы, услышав за дверью это: «Уа! Уа!». А потом из комнаты вышел Диего, неся в руках орущий комочек, завернутый, по обычаю, в его рубашку, которую он снял, и показал его Энрике и Элизе, которые тоже топтались рядом с Джейсоном. Элиза радовалась сестричке, а вот по сердитому лицу Энрике можно было понять, что он ждал братика, и очень огорчился, когда повитуха, поглаживая его по голове, сказала, что иногда вместе с сестричкой может родиться и братик, но его мама подарила им одну сестричку…

– Милорд! – голос Долли вырвал Джейсона из воспоминаний, – давите же!

Джейсон послушно нажал на живот девушки, и ее крик едва не оглушил его. С досадой подумав, что орать она могла и потише, Джейсон надавил еще раз, и в руки Долли выскользнул мокрый, красный младенец. Но знакомого «Уа! Уа!» в этот раз он не услышал – старуха быстрым движением сжала ладонью головку младенца, и тот затих.

– Кто это? Кто? – силясь привстать, воскликнула Рут с рыданием в голосе, – покажи мне его…

– Девочка, – старуха быстро завернула младенца в простыню, а Джейсон, вырвав свои руки из рук еврейки, встал.

– Только не надумай сейчас просить меня снять рубашку! – предупредил он старуху, которая со слезами на глазах смотрела на него.

– Я и не думала, милорд, – проговорила она, – это право отца, ведь по обычаю так он признает ребенка своим. Спасибо вам, что помогли, Господь этого не забудет. Вы дадите матери минуту, чтобы проститься с ребенком?

– Схожу за корзиной, – проворчал Джейсон, – и больше не выполню ни одну просьбу, хватит пользоваться моей минутной слабостью, я и сам не знаю, что на меня нашло…

Когда он вышел, старуха положила младенца на руки Рут и та, скривившись от боли, посмотрела на крошечное личико, с хохолком темных волосиков, зажмуренные глазки, и крошечный носик-кнопочку, который слабенько посапывал. Кулачки малышки были крепко стиснуты, и она прижимала их к себе. На крохотную, несмышленую головенку закапали слезы несчастной матери, она понимала, что долгожданная радость была теперь горькой, как полынь. Как они с мужем мечтали о ребенке, и вот теперь мечта сбылась, но не слезы радости застилали глаза молодой женщины.

– Прощай, моя маленькая…, – простонала Рут, покрывая мокрую головку поцелуями, – будь хорошей девочкой…. Я хотела назвать ее Эстер, но если я назову ее Долорес, ты не станешь возражать?

– Не стану, – старуха улыбнулась, ее морщинистое лицо сейчас имело спокойное и умиротворенное выражение.

Рут не успела еще придти в себя, как дверь заскрипела – в камеру вернулся Джейсон. Он нес в руке большую корзину, закрытую крышкой. Джейсон уже успел сообщить начальнику тюрьмы, что у ведьмы родился мертвый ребенок, и тот спокойно рассудил, что это было лучше всего. Войдя в камеру, Джейсон открыл корзину и поставил ее на пол.

– Клади сюда ребенка! – велел он, и Долли забрала спящую малышку из рук рыдающей матери. Осторожно опустив ее на дно корзины, застеленной ветошью, старуха посмотрела на Джейсона.

– Спасибо вам, милорд – тихо сказала она, – отвезите ее в еврейский квартал, о ней позаботятся…

– Что ты говоришь! – в голосе Джейсона снова послышалась злая ирония, – а я как раз собирался искать кормилицу! Разумеется, я отвезу ее к евреям!

– Ее зовут Долорес, – подала голос Рут, которая бессильно вытянулась на полу, – я буду молиться за вас, милорд….

Джейсон поднял корзину и хмуро посмотрел на старуху.

– Если она проснется и начнет орать, я ее сам удавлю! – предупредил он, и вышел из камеры.

Старуха только покачала головой, и вернулась к Рут, которая, услышав последние слова Джейсона, снова зарыдала, но Долли успокоила ее.

– Все будет хорошо, – проговорила она, поглаживая девушку по голове, – теперь ты будешь знать, что твоя малышка не сгорит в костре и будет жить.

– Я не увижу, как она растет…, – лицо девушки скривилось от невыносимой мысли, – но ты права, она выживет, а это главное…

Старуха подняла голову вверх – небо в окошке уже посерело, близился рассвет. Ночь прошла незаметно. Долли тяжело закрыла глаза, и вздохнула.

– Он придет сюда сегодня…, – прошептала она, – что же, я буду ждать…

– Кто придет? – подняла голову Рут, и старуха улыбнулась.

– Тот, кто принесет мне милосердную смерть…, – спокойно сказала она…

…Когда кормилица сообщила Аманде, что приехал ее опекун и ждет ее внизу, девушка невольно съежилась, и ее глаза посмотрели на Труди с легким испугом.

– Он приехал так рано…? – криво улыбнулась она, – а как у него настроение…?

– Плохое, если тебе так важно это! – фыркнула Труди, и обиженно поджала губы.

– Плохое…? Ну, ладно, прикинуться тяжело больной уже не получиться, милорд Джейсон не поленится позвать лекаря…. Придется идти вниз…

– Если бы кто-то не шибко умный не пошел вчера в трактир, все могло быть иначе! – Труди постучала пальцем по лбу, – а теперь влетит и тебе, и твоим охранникам, если уже не влетело! Вставай, помогу тебе одеться…

Труди оказалась права – первые, кто пострадал от гнева Джейсона, были именно стражники, которым лорд Ульрих велел не спускать глаз со своей подопечной. Оба нерадивых охранника, которые кляли себя за собственную глупость, стояли перед начальником стражи, опустив глаза в пол. Единственное оправдание – приказ леди Форестер остаться дома – для Джейсона не имело значения.

– Вы подчиняетесь моим приказам! – Джейсон ударил по столу кулаком, – ваша служба была проще некуда, всего лишь присматривать за моей подопечной, но даже с такой задачей вы не справились!

– Мы исправимся, ваша милость! – клятвенно пообещал один из стражников, – дайте нам такую возможность!

– Ваши возможности вы уже показали, теперь мне придется поручить леди Аманду кому-то другому! – неумолимо покачал головой Джейсон и указал на дверь, – вы снова переходите во вторую стражу ночного дозора!

– Как будет угодно вашей милости…, – стражники с хмурым видом поклонились и вышли один за другим.

Джейсон проводил их взглядом, а потом подошел к дивану, обитому бархатом, и плюхнулся в него. После суматошной ночи он не успел поспать, но почти не чувствовал усталости. Когда он отвез девочку в еврейский квартал и отдал первой встречной женщине, которая вышла из дома на улицу, то сразу вернулся в город, но домой не поехал. Было уже утро, и Джейсон отправился прямиком в домик, куда поселил Аманду. Его мысли сейчас метались в мозгу, как рой пчел. Он думал и о своем плане, и о том, как теперь позаботиться о безопасности девушки. Снова приставить к ней стражников было хорошим выходом, но Джейсон видел, что двое верзил, которые ходят за ней по пятам, нервируют девушку, она то и дело старалась от них улизнуть. Джейсон решил, что нужен один, но очень верный и надежный охранник, который не будет раздражать Аманду, и которому можно без колебаний доверить ее жизнь. Перебрав в уме всех стражников, лорд Ульрих с сожалением понял, что такого человека среди его людей нет, а Френсис на эту роль не годился.

За его спиной послышался какой-то шорох, и робкий вздох, но Джейсон даже не обернулся, решив показать, что он очень сердит. Возня позади него повторилась, к вздоху добавился еще и кашель, но Джейсон, пряча улыбку, делал вид, что ничего не слышит.

– Доброе утро, милорд…, – знакомый тихий голосок звучал почти умоляюще, и Джейсон, напустив на себя грозный вид, медленно встал.