Текст книги "Мамская правда. Позорные случаи и убийственно честные советы. Материнство: каждый день в бою"

Глава 6
Очень неловкий эпизод

Я стояла в туалете со спущенными до пола трениками и зеркалом в руке. После выписки из роддома прошла уже неделя, а я так и не нашла в себе сил сделать это. Но в ушах у меня звенели слова моего доктора. Когда я выписывалась, он выразился предельно ясно: раз в несколько дней мне следовало выкроить одну минуту, как бы занята я ни была, уйти в укромное место и… тщательно осмотреть свою промежность.

Во время родов моя интимная зона претерпела многое. Там всё было порвано и заново зашито. Доктор настаивал: самое важное сейчас – не проморгать воспаление. Что вы, док, мне дважды повторять не нужно. Я девочка умная и не хочу возиться с вагинальными инфекциями.

Но вот беда: я не могла посмотреть на швы. Вот просто не могла, и всё тут. Мне становилось дурно при одной мысли об этом. Кроме того, мне было до дрожи страшно – что я там увижу? Мне вообще-то хватало ощущений, что творится там, внизу. И я не хотела ещё и смотреть на последствия.

Я убрала зеркало в ящик и бессильно привалилась к доске умывальника. Вот попала! Что прикажете делать молодой матери с пятьюдесятью швами в вагине? Надо хорошенько подумать…

«Марк, дорогой, можешь зайти ко мне?» – крикнула я. Надо признать, за дверью туалета моего благоверного ждал большой сюрприз…

…Когда я впервые увидела своего мужа, он сидел у дальнего от меня края барной стойки. Я была с подругой и, пока она говорила, рассеянно оглядывала зал. И вдруг вижу какого-то нереального красавца напротив! Этот момент я помню как вчера. Я перебила подругу (грубо, да!) и сказала вслух: «Господи, смотри, какой парень! Вообще мечта…» Да, вот так и сказала – «мечта», как героиня сериала. Видимо, то была любовь с первого взгляда. И определённо – страсть с первого взгляда.

Не знаю, поняли вы уже или нет, что я за человек, но я точно не из тех, кто ждёт, когда с ним случится что-нибудь хорошее. Каждый день люди упускают свой шанс, потому что им страшно, или потому что они слишком погружены в свои смартфоны. А я – я была уверена в себе. Я была очаровательна. Я была ослепительная блондинка чуть за двадцать. Мы встретились взглядами, заиграла музыка… и он отвернулся. Парень мечты не желал иметь со мной ничего общего.

Потом я выяснила, почему. Он был хоккеист, и не из тех, кто по четвергам играет с приятелями из пивной лиги. Марк дошёл до профессионального уровня, что в такой стране, как Канада, где хоккей – практически религия, очень трудно. Последние десять лет он вдоль и поперёк изъездил всю Канаду и все Штаты. Но в тот вечер, когда я увидела его у барной стойки, он был в Торонто. Он только взглянул на расфуфыренную блондинку, которая строила ему глазки через весь зал, и подумал: вот ещё одна телка. Он решил, что я фанатка, и моё хобби – спать с хоккеистами. Вот он меня и отшил. Я даже телефон у него попросить не смогла.

Через несколько месяцев я пошла на свидание вслепую – и угадайте, кто ждал меня за столиком? Парень моей мечты. Мистер Холодный приём. Он меня, конечно, не помнил (тёлок много – времени мало), но я-то его прекрасно помнила! Я тогда целую неделю фантазировала, как он выглядит без майки… В тот вечер мы прекрасно провели время. По крайней мере, мне так показалось. Марк готовился к матчу, поэтому не пил. Я же, в свою очередь, пила за двоих – я это умею. Мы говорили о чудесных совпадениях нашей второй встречи. Возможно, мироздание пыталось нам что-то сообщить.

Через неделю я столкнулась с Марком в магазине у своего дома. Оказалось, он жил неподалёку. Всё это время он был моим соседом. Ладно, мироздание, мы уже поняли! Хватит намёков…

…Марк медленно вошёл в туалет, чувствуя, что его ждёт западня. Я точно не помню, с чего я начала разговор. Я вообще девушка прямая, поэтому, скорее всего, брякнула: «Дорогой, пора осмотреть мои боевые раны!»

Этими словами я вовсе не собиралась травмировать своего милого. Я читала, что мужчина, который видел, как появляется на свет его ребёнок, после уже никогда не может по-прежнему смотреть на жену из-за того, что именно ему в ней открылось. Мужчины очень ясно представляют себе, как именно должна выглядеть вагина. Они же пялятся на это самое в журналах и на порносайтах лет с восьми. И думают об этом самом примерно каждые двадцать секунд каждый божий день. И для некоторых увидеть это место в процессе деторождения или – в моём случае – то, каким оно стало в результате… Наверное, это действительно большое потрясение.

Поэтому, прежде чем отправить его на задание, я спросила: «Милый, ты правда готов? И потом ты будешь смотреть на меня по-прежнему и думать, что ты меня хочешь, и вообще?» Марк только рассмеялся: «Ага, не переживай». Но я хотела знать наверняка. Я схватила его за плечо: «Нет, правда, тебе не трудно? Я ведь, знаешь, только что родила, и там внизу сейчас вряд ли всё очень красиво».

Мне следовало знать, что такими вещами Марка не испугаешь. Когда он играл в хоккей, он никогда не боялся схлестнуться с игроками из другой команды. Иногда это значило отшвырнуть противника прямо на бортик. Или заехать по физиономии и в ответ получить по своей. За один сезон Марк заработал 264 штрафных минуты – больше всех в команде. Поясняю: это значит, что швов он в своей жизни повидал немало. Его зашивали много раз. «Понял», – сказал он и опустился на колени…

…Роман с хоккеистом – дело нелёгкое. В город он приезжает в лучшем случае на несколько дней. Он звонит и пишет вам из таких мест, о которых вы никогда не слышали. И у него почти всегда травмы, что является отличным поводом никуда не ходить и вообще не делать многих вещей, о которых так мечтает подруга хоккеиста.

Через шесть лет после того свидания вслепую, когда спортивная карьера Марка была уже на излёте, прекрасным зимним утром он пригласил меня покататься на лыжах в Мускоку, на озёра к северу от Торонто. Наш бульдог Уэндел (названный, разумеется, в честь хоккеиста) пыхтел рядом, бороздя снежную целину. В какой-то момент я оглянулась и увидела, что обогнала Марка. Не то чтобы это была гонка на скорость, но если бы это была она, получается, что я обставила профессионального спортсмена! Это заставило меня ещё прибавить ходу.

Тут меня догнал Уэндел. Когда он пробегал мимо, я заметила, что на его ошейнике что-то блеснуло. Что это? Это… это кольцо? Я рванула вперёд, поймала Уэндела за ошейник двумя пальцами, ошейник расстегнулся! И кольцо – да, теперь я его разглядела, кольцо с бриллиантом! – медленно взмыло в воздух, медленно пролетело мимо моей протянутой руки… и приземлилось в глубокий сугроб.

Хочу, чтобы вы представили себе этот момент, чтобы вы увидели его так, как я его помню. В солнечное зимнее утро, под сенью сосновых ветвей, укрытых пушистым снегом, он и она на коленях роются в сугробе в поисках обручального кольца, которое до недавних пор зачем-то было прицеплено к собачьему ошейнику Он спокоен и даже смеётся. Она изрыгает проклятия. Слово из четырёх букв так и сыплется с её языка. Она вне себя. В этот момент пёс решает вернуться, чтобы посмотреть, что там такое творится, и немедленно седлает женщину. В буквальном смысле слова. М-да. Короче, суть моего обручения такова: глупость и собачья свадьба.

Снега, наконец, расступились, мы нашли кольцо, когда я уже готова была идти за огнемётом, чтобы спалить это поле. Обратный путь к коттеджу был долгим, и тут Марку пришло на ум, что он что-то забыл. «Тьфу ты, – сказал он. – Выходи за меня замуж»…

…Я смотрела вниз, на макушку мужа, который изучал мою вагину, и думала: «Сейчас происходит то, о чём нас никогда не предупреждают в книжках для молодых мам». Да и у алтаря будущей супруге никто такого не обещает. Не многие мужчины клянутся в любви и верности, а потом разглядывают твою промежность на предмет послеродовых воспалений.

После короткого осмотра Марк поднялся на ноги и улыбнулся. «Всё в порядке, – сказал он. – Заживает как положено». Для него это был краткий забавный эпизод – неожиданная встреча с интимными местами супруги. Он, наверное, не очень-то об этом думал. Но я была ему горячо благодарна за то, что он сделал. В результате у меня стало одной причиной для беспокойства меньше – а это много, когда беспокоишься круглые сутки без перерыва на выходные.

Следующие несколько месяцев были мегатрудными. Наша любовь проходила испытание на прочность: Марк работал допоздна, я тряслась над ребёнком. Мы изо всех сил привыкали к новой жизни. Я злилась на него, он не знал, что со мной делать. Но никогда я не любила его сильнее, чем в тот момент, когда он вышел из туалета. И когда за ним закрылась дверь, я пробормотала про себя: «Слава Богу, что он – это он».

Глава 7
«Если ты случайно не гей…», или Как я познакомилась с моим мужем

Я толкнула свою кузину локтем и выразительно кивнула в центр зала ресторана. За столиком у окна сидели двое мужчин. Они пили пиво и тихо беседовали. О чём – мне никакого дела не было. Но, будучи свободной женщиной двадцати пяти лет от роду, я сразу отметила тот факт, что один из них чертовски привлекателен. «Как думаешь, – шёпотом спросила я кузину, – они геи?»

У меня был долгий день. В тот день мои родители, кузина, подруга и я поехали в небольшой городок на семейную церемонию крещения. Прежде чем отправиться в отель, на скорую руку поужинали в Монреале. Ресторан был высшего разряда, мой папа за всех заплатил сам. Был вечер воскресенья. Не самое обычное время для дружеской встречи за пивом, ага?

«Они точно геи», – сказала я себе самой. Разумеется, это не помешало мне посмотреть на них раз двести. А может, я волосы поправляла или знакомых выглядывала. Вообще-то, девочки, изящно притворяться я не очень умею.

Вскоре после того, как приехали остальные наши спутники, эти двое встали и собрались уходить. Я запаниковала. Что делать? Я уже представляла себе, как бросаюсь через весь зал, сшибая по пути столы и стулья, с диким криком: «Прошу тебя, окажись свободным и гетеросексуальным, о прекрасный незнакомец!» В действительности же я предприняла чуть менее жалкую попытку знакомства. По дороге к выходу мистер Вероятно Французский Красавец обернулся к нам. И тут-то я его пригвоздила. Тут я сразила его взглядом. Не просто взглядом, а ВЗГЛЯДОМ. Я собрала все свои женские чары и послала ему призывный обворожительный взгляд, который говорил: «Если ты случайно не гей…»

Он меня заметил. Он поймал мой ВЗГЛЯД. Он его ощутил. А потом вышел вон. Тьфу ты, чёрт!

Моя кузина и моя подруга долго (по-моему, слишком долго) от души смеялись надо мной. ВЗГЛЯД не подействовал. «Он точно гей», – буркнула я, пытаясь сохранить остатки гордости.

Прошло пять минут. Десять. Мы уже перешли к десертам, когда дверь в зал открылась, и двое мужчин вошли в ресторан. Они вернулись. ОН вернулся. Он поймал ВЗГЛЯД – и решил вернуться. Он шёл к нашему столику. Я улыбнулась. Он улыбнулся в ответ.

Его звали Марк. Уверена, его товарища тоже как-то звали, но мне было неважно, как. Мне нужно было во всех подробностях разглядеть Марка, остальное не имело значения. Родители уехали в отель, а мы продолжили знакомиться. Парни принесли ещё напитков, пригласили нас танцевать. Было душно, и Марк снял свой синий кардиган. Под ним оказалась белая футболка, и я прямо как сейчас вижу его перед собой в этой футболке и чувствую то, что чувствовала тогда. Я подумала: «Мне нужно за него замуж».

Марк оказался американцем из Бостона. Они с приятелем никогда не были в Канаде и вот приехали в Монреаль, и в эти выходные им нечем было заняться. Чистая случайность, что мы оказались в городе… Случайность ли? Я всегда верила в судьбу. Я верю: если ты изо всей силы пошлёшь мирозданию запрос – мечту ли, надежду, – всё исполнится. Я загадываю желание, когда задуваю свечи на торте на день рождения, когда вечером загорается первая звезда, и всякий раз, когда переезжаю через рельсы (это я сама придумала).

А ещё я, к моему счастью, верю в любовь с первого взгляда. С самого переходного возраста каждый раз, когда мне нравился парень, я думала: это тот самый или ещё нет? Школьные друзья называли меня помешанной на мальчиках. И родители тоже. Я мечтала встретить человека, выйти за него замуж, создать семью. Понимаю, это банально, но это правда. Когда я познакомилась с Марком, на столике у моей постели лежал зачитанный номер журнала «Свадьбы». Уголок страницы с фотографией самого впечатляющего обручального кольца был загнут.

Всю дорогу из Монреаля домой я сочиняла в уме письмо. Я уже решила, что приеду домой, включу компьютер и напишу так: «Привет, Марк! Я уже влюблена в тебя по уши. Ты создан для меня». Я нервничала, конечно. Такой серьезный шаг был чреват неожиданными последствиями. Трясущимися руками я открыла почту. Там меня ждал сюрприз – письмо от Марка. Я буквально задохнулась, что очень неосмотрительно, когда ты одна. С трудом переведя дыхание, открыла письмо – и глазам своим не поверила. Он написал всё то, что я сама собиралась ему сказать.

Через полтора года после того вечера в Монреале Марк сделал мне предложение на маленьком островке у Кейп-Код. Мы приплыли туда рано утром на лодочке, чтобы встретить рассвет. Он уложил в лодку завтрак. А когда мы причалили, встал на одно колено прямо на песок, вручил мне коробочку с кольцом и попросил моей руки. Я выпалила «да», не успел он открыть коробочку. А потом повторила «да» ещё громче – когда увидела, что в ней.

Когда Марк в первый раз приехал ко мне в Торонто, я показала ему то невероятное кольцо из журнала «Свадьбы». Я и не знала, что он втихаря вырвал эту страницу и заказал в точности такое кольцо, о котором я мечтала. Идеально, правда? Всё было просто идеально.

Через несколько лет я заглянула в глаза этого потрясающего человека – человека, на пути к которому я готова была сокрушить всю мебель в ресторане, человека, за которого я выходила с самодовольной ухмылкой и мыслью: «Он меня совсем не понимает». Рождение нашей первой дочки подвергло наши отношения испытанию. Всё изменилось. Ничто уже не было идеальным.

Когда мы задумывали эту книгу, я сказала Кэт: «Может, лучше было бы, если бы наши мужья были тупыми мужланами, которые вечером вваливаются в дом, требуя ужина, а потом уходят пить пиво с дружбанами? Тогда мы бы на 100 % исполняли родительский долг и требовали бы за это 100 % признания. Но на самом деле мужья у нас офигенные. Чемпионы среди пап. Они справляются со всеми детьми легко и не теряя присутствия духа. Играют с ними. Делают уборку в доме и честно несут скучное бремя родительства. Они хорошие люди и вообще пример всем прочим».

Но вот что важно: даже с таким прекрасным, понимающим парнем мне пришлось очень несладко, когда родилась Тейлор. У меня началась чёрная полоса. Мы с Марком не общались – мы просто не понимали, как свыкнуться с нашей новой жизнью. Помню, как я приходила в ужас от того, что мне нечего сказать ему, когда он возвращается домой после работы, потому что ничего – буквально ничего – не произошло с тех пор, как он утром закрыл за собой дверь. Мне нечего было рассказывать, у меня не было ни новостей, ни новых слов, которыми можно поделиться. Весь день я занималась ровно тем же самым, что и вчера, и неделю назад, и месяц назад.

Это ужасно давило на меня… Я никогда не сомневалась в наших отношениях и по-прежнему любила мужа. Но пропасть между нами становилась всё шире и страшнее. Иногда в течение целого дня мы обменивались всего парой слов.

Даже если у вас понимающий муж, это не значит, что он понимает всё. Да и как ему понять? Он же не знает, что такое беременность и роды. И вообще, какой такой вклад он внёс? Девять месяцев после зачатия – вообще никакого, потом посидел у твоей кровати в роддоме, говоря милые, но совершенно бесполезные слова типа «Тужься!» или «Ты сможешь!». Герой, нечего сказать.

Из разговоров с подругами я сделала вывод: подавляющее большинство женщин половину всего времени в родах хотели придушить своих мужей. Частично – за то, что те втравили их в эту авантюру, частично – потому что каждые несколько секунд приходилось вспоминать, сколько боли придется вытерпеть, пока эти милые ребята болтают с медсёстрами, пьют кофе и пялятся в телефоны.

Как бы ни старался ваш муж (а многие даже и не стараются), он не сможет понять, как вы чувствуете себя на протяжении дней, недель и месяцев после родов. Он не поймёт, каково это, когда ваше тело – будто уже не ваше. Оно издаёт странные звуки. И это дикое чувство, когда из грудей и ещё кое-откуда что-то течёт. И то, что отчасти вам кажется – хоть это и прозвучит странно, – что вам здесь не место. Девять месяцев тому назад ваше тело было упругим и соблазнительным. А теперь вы толстая, мягкая и рыхлая. У вас распухают самые неожиданные места – например, ступни. Прости, милый, я и хотела бы выйти прогуляться, да не влезаю больше ни в одни свои туфли! Не то чтобы вы ненавидели свой новый облик, но он сбивает вас с толку. Вы смотрите в зеркало – и удивляетесь: «Постойте, это что – моё лицо? У меня лицо не такое». Всё это совершенно нормально. Ваше тело вправе так себя ощущать. Но к этому ужасно трудно привыкнуть.

Также вашему мужу ни за что не понять, чего стоит вашему мозгу переключиться в материнский режим. Да, конечно, вы оба – родители этого маленького орущего чуда. Но лишь один (вернее, одна) из вас физически вывел этого младенца в мир. Только один из вас может кормить его своим собственным телом. Я бы определила чувство, которое возникает при рождении первенца, так: ничто и никто больше не имеет значения. Может, прежде вы были примерной женой, которая каждый день готовит мужу ужин. Теперь он уже большой мальчик и может сам открыть себе банку фасоли. Ребёнок – не самое важное в вашей жизни, а единственно важное дело.

Марк честно старался. Он говорил слова, которые ему самому казались нормальными и полезными, например: «Это у тебя из-за гормонов?» Он просто пытался разобраться, почему его жена вдруг сошла с ума. Но от таких вопросов мне лишь хотелось дать ему по морде.

Кстати, со мной вообще-то было непросто. Я часто просила Марка о помощи – ну, например, сменить ребёнку подгузник или поменять бельё в кроватке. А потом чаще всего злилась на то, как он это делает. Я постоянно твердила: «Ты неправильно сделал», «Мне так не надо». В общем, я хотела, чтобы он сам предлагал мне помощь. Чтобы не я просила, а он сам хотел мне помочь. И после этого его помощь отвергала. Да, жить тогда со мной было то ещё удовольствие. (Впрочем, и Кэт – тоже не подарок. В прошлом году на день рождения муж преподнёс ей поездку в Париж. Здорово, правда? А она ответила: «Очень мило, конечно, но Париж – не мой

город. Не желаю сидеть в кафе с бокалом вина. И музеи не люблю. Поехали лучше в Вегас!» Короче, они действительно поехали в Вегас. Вот что такое жить с Кэт!)

Я же с радостью и облегчением заявляю, что мы с Марком постепенно выбрались из этой ямы. Мы нашли способ жить нормально. Когда дети подросли, я оценила, как здорово Марк с ними общается и как безумно он любит нас всех. Но также я заметила нечто в других отцах, и это заслуживает искреннего восхищения. Они просто не запрограммированы на родительское чувство вины.

Мамы часто винят себя во всём подряд. Буквально во всём. Но кто слышал, как отец бичует себя за то, что он сделал или, наоборот, не сделал для своих детей? Или, например, сравнивает себя с другими отцами? «Стив лучше меня учит сына делать кручёный бросок», – так ни один отец никогда о себе не скажет.

Отцы не тратят попусту время и силы. Они не переживают из-за того, что делает или не делает другой отец. Они просто живут своей жизнью, принимают собственные решения, а о многом вокруг себя просто забывают. Это иногда бесит, но я должна признать: их отношение к делу правильное. Бывает, Кэт или я останавливаемся и задаём себе вопрос: что на моем месте сделал бы отец? Не всегда, конечно – если бы мы постоянно поступали как отцы, дети так и не оделись бы. И не помылись. И не поели. И не…

Дети изменили мои отношения с мужем. И ваши тоже могут. Не буду подслащивать пилюлю: было тяжко. Я долго чувствовала себя одинокой, отрезанной от всего мира и жутко завидовала мужу: он каждое утро уходит из дома, а я нет. И никакое волшебство нас вдруг не сблизило. У меня нет списка суперсоветов, нет готовой дорожной карты, которой вы можете следовать. Нам просто нужно было время. Мы акклиматизировались в новой среде, как дайверы или альпинисты. Нам пришлось дать уму и телу время привыкнуть к этой новой жизни.

В конце концов, у нас всё получилось – иначе, чем прежде, но хорошо. Теперь мы, скорее, часть большой семьи, чем просто пара. Но время от времени, чтобы тряхнуть стариной – ведь я никогда не забуду тот вечер в ресторане и его влажную белую футболку, – я по-прежнему посылаю Марку ВЗГЛЯД.