Текст книги "Фурия XXI века"

Глава 4

Когда Мирослава на следующее утро спустилась к завтраку, Наполеонов уже уехал, и они тихо, мирно позавтракали вдвоем с Морисом, убрали со стола и отправились в агентство.

Волгина составила список материалов, которые надо было отыскать в связи с расследуемым делом в интернете, и уехала знакомиться с бывшими девушками Анатолия Мерцалова.

Первой она решила навестить Клару, поэтому остановила автомобиль возле модельного агентства «Бим-Бим» еще до того, как оно начало свою работу, и наблюдала за всеми прибывающими.

Спустя час, когда работа в агентстве уже кипела, Волгина предъявила охраннику свое удостоверение. Тот позвонил владелице агентства и, только получив ее разрешение, пропустил детектива в местный храм моды. Мирослава, следуя его указаниям, поднялась по лестнице на второй этаж и постучала в дверь, на которой красовалась табличка «Генеральный директор модельного агентства „Бим-Бим“ Штурлина Елена Георгиевна».

– Да, – донеслось из-за двери, и Волгина вошла. На полминуты она задержалась в дверях, окинула кабинет и его владелицу взглядом, прошла к массивному на вид столу и села напротив хозяйки, не дожидаясь приглашения.

Штурлина тоже в свою очередь внимательно изучала посетительницу. Волгина достала удостоверение.

– Не надо, – отмахнулась хозяйка кабинета, – Володя сказал, что вы частный детектив, а не сотрудник полиции.

– Верно. Но тем не менее наше детективное агентство тесно сотрудничает с полицией.

– Верю, – усмехнулась та, – у меня есть знакомые, которые в разное время обращались к вам за помощью. – Темно-карие глаза Елены Георгиевны буквально впились в серо-зеленые глаза детектива. Мирослава спокойно выдержала этот взгляд. – И должна признать, – продолжила Штурлина, – что никто из них не был разочарован.

– Рада это слышать, – отозвалась Волгина.

– Но, насколько мне известно, – Штурлина выдержала паузу, – никто из моих сотрудников за помощью к вам не обращался.

– Верно, – согласилась Мирослава, – я сама пришла за помощью к вам, вернее, к одной из ваших сотрудниц.

– Хотите получить мое разрешение? – скептически улыбнулась Штурлина.

– Почему бы и нет, – отозвалась Мирослава.

– Ну, ну, вы ведь вполне могли поговорить с тем, кто вам нужен, вне стен агентства.

– Могла, – кивнула Волгина.

– Понимаю, – проговорила, продолжая улыбаться, владелица агентства, – хотели удостовериться, что «Бим-Бим» не шарашкина контора и не бордель.

– Возможно, – улыбнулась Мирослава.

– Ну, так что, выводы уже сделаны или еще нет?

– Еще нет, – честно призналась Волгина.

– А вы мне нравитесь, – неожиданно расхохоталась Елена Георгиевна, – хорошо, выкладывайте, кто вам нужен.

– Я хотела поговорить с вашей Кларой Хоботковой.

– И в чем Кларочка замешана?

– Скорее всего, ни в чем. Просто она встречалась с недавно убитым Мерцаловым-младшим, и я хотела бы узнать, почему они расстались. Возможно, она что-то расскажет мне о нем самом.

– Почему они расстались, я вам сама скажу, – повела плечами Штурлина, – Анатолий бросил нашу Клару. Я своим девочкам как мать и предупреждала ее, что он несусветный бабник и рассчитывать на него не стоит. Но бедная девочка влюбилась и ничего плохого про своего Толика слышать не желала.

– А вы близко знаете Мерцаловых?

– Если вы имеете в виду, дружим ли мы домами, то нет, но земля слухом полнится. И несмотря на то что мы живем в мегаполисе, все одно, что в деревне, все всё обо всех знают. Я имею в виду так называемые сливки общества. – Заметив веселые искорки в глазах Мирославы, она кивнула: – Ну да, для вас элита – люди науки и высокого искусства, а люди типа Мерцаловых, какими бы они ни ворочали деньгами, всего лишь торгаши.

– Я этого не говорила.

– Зачем говорить, когда это и так ясно.

– Елена Георгиевна, я могу поговорить с Кларой?

– Кто же вам может помешать, – пожала полными плечами хозяйка кабинета, – я сейчас ее приглашу.

– Спасибо.

– Не за что.

Штурлина соединилась со своим секретарем и попросила пригласить к ней Клару Хоботкову. Через несколько минут в кабинет без стука влетела худенькая брюнетка. Мирослава невольно обратила внимание на ее тонкие ножки и туфли на высоченных каблуках.

«Бедняжка», – невольно подумала она. Сама Волгина никогда не согласилась бы на подобную пытку и лучшей обувью считала кроссовки и полукроссовки.

Однажды кто-то сказал ей, что мужчинам нравятся шпильки. На что Волгина вполне серьезно ответила: «Вот пусть и носят их сами».

Шура тогда так хохотал, что скатился с дивана на пол под неодобрительным взглядом Дона.

– Вызывали, Елена Георгиевна? – спросила девушка, глядя только на своего босса.

– Кларочка, познакомься, это детектив Мирослава Волгина. У нее к тебе, как я понимаю, конфиденциальный разговор.

– Ко мне? – растерялась девушка.

– К тебе, не волнуйся, я убедилась, что она не кусается, – Штурлина ободряюще улыбнулась своей подопечной, – спуститесь в кафе, там вам никто не помешает.

Кафе оказалось собственностью модельного агентства, располагалось оно на первом этаже и представляло собой небольшой овальный зал с разбросанными по нему в художественном беспорядке столиками. Мирослава сразу выбрала столик у окна и села лицом к двери. Клара покорно побрела за ней и села напротив.

Тут же подлетела симпатичная улыбчивая официантка и спросила, чего бы они хотели.

Клара заказала травяной коктейль, а Мирослава зеленый чай с жасмином. Официантка, вероятно, давно привыкшая к тому, что модели питаются воздухом, ничуть не удивилась сделанному заказу и почти мгновенно поставила бокал с зеленой жидкостью перед Кларой и чашку с чаем перед Мирославой.

– О чем вы хотели со мной поговорить? – не выдержала Клара.

Мирослава заметила, что девушка сильно нервничает, и теперь гадала – с чего бы это…

– Я хотела бы поговорить с вами об Анатолии Мерцалове, – проговорила детектив, не сводя взгляда с визави.

Девушка буквально подскочила на стуле.

– Я так и знала! – выкрикнула она. – Но я не убивала его!

– А с чего вы решили, что вас подозревают в его убийстве?

– А разве нет? – она испытующе впилась в лицо детектива.

– Насколько мне известно, нет…

Клара облизала губы, невольно слизывая часть яркой помады.

– Видите ли, – пробормотала она, – Толик мне очень нравился, а он бросил меня через две недели после нашего знакомства. Я была сама не своя. И закатила ему скандал в «Грезах», ну, это клуб такой в старом городе.

– Я знаю, – кивнула Мирослава.

– И вот… Не знаю, что на меня нашло, я кричала, что убью его. Многие это слышали. И вдруг я открываю газету и читаю, что его убили. Но клянусь, это не я! – Клара в отчаянии заломила руки.

– А кто?

– Я, я не знаю! Честное слово!

– Не нужно так нервничать. Не думаю, что ваши слова, сказанные в клубе сгоряча, кто-то возьмет на веру.

– Значит, вы меня не арестуете? – с надеждой спросила девушка.

– У меня и прав-то таких нет, кого бы то ни было арестовывать. Я ведь вам сказала, что я частный детектив.

– Ах да, – тихо проговорила Клара и тут же спохватилась: – Но вы ведь можете все рассказать следователю. Скажите ему, пожалуйста, что я Толика не убивала. – Девушка молитвенно сложила руки на груди.

– Скажу, – согласилась Мирослава, сочувственно глядя на девушку. – Клара, вы лучше скажите мне, не говорил ли вам Мерцалов о том, что ему кто-то угрожает, не заметили ли вы, что кто-то за вами наблюдает.

Девушка печально покачала головой:

– Нет, ничего такого не было.

– Насколько я понимаю, вы надеялись на серьезные отношения с ним?

– Надеялась, конечно. Хотя Елена Георгиевна меня с самого начала предупреждала.

– А Мерцалов обещал вам… – Мирослава попыталась подобрать слова.

Но Клара и так поняла ее.

– Нет, Толик ничего не обещал. Правда, дарил подарки. Вот, видите, это колечко? – Она протянула руку, чтобы Волгина могла рассмотреть украшение.

Мирослава с первого взгляда поняла, что кольцо было недешевым.

– Красиво. А расставшись, он не требовал подарки назад?

– Нет, – покачала головой девушка, – он не был жадным.

– Ну, что ж. Вы, случайно, не знаете, кто был вашей соперницей?

– Соперницы не было. Я ему просто надоела. Через полторы недели на празднике он познакомился с Машей Цымлянской. Она в хоре поет.

– Как вы узнали об этом?

– Добрые люди просветили, – горько усмехнулась Клара.

Мирослава собралась поблагодарить девушку за беседу, как вдруг она схватила ее за руку.

– Но Машку он тоже бросил. Вернее, она застукала его в отеле с Оксаной Лутковской. Она тоже певица, но только поет в кафе «Мимоза». С Машкой Оксана несколько лет были близкими подругами. И вдруг она ей такую свинью подложила. Конечно, Машка была в ярости и выдрала Оксанке половину ее роскошной гривы.

– Вероятно, это очень больно, – заметила детектив.

– Еще бы! – воодушевилась Клара. – Говорят, там кровищи было полно.

– И что же Оксана, не защищалась?

– Почему не защищалась, защищалась, она разодрала Машке вся правую щеку и чуть не выцарапала глаза.

– А что же делал виновник инцидента?

– Пытался их разнять, но, как говорится, две бабы дерутся, мужик не лезь.

– Кто же их разнял?

– Поднялся шум, кто-то вызвал охрану, и их растащили в разные стороны.

– Вызвали полицию?

Клара покачала головой.

– Нет, зачем Мерцалову лишние проблемы. Все уладил деньгами.

– И продолжал встречаться с Оксаной?

– Нет, он отправил ее на лечение в какую-то клинику, Машке тоже дал денег на пластику и больше не поддерживал отношения ни с одной из них.

– Выходит, что вам, Клара, повезло, вы легко отделались.

– Выходит, – грустно согласилась девушка.

– Спасибо, Клара, за информацию.

– Пожалуйста, но только вы не забудьте замолвить словечко за меня перед следователем.

– Не забуду, – обнадежила Мирослава наивную служительницу моды.

Впрочем, Волгина была уверена, что Клара к убийству Мерцалова отношения не имеет. Теперь ей предстояло знакомство с другими пассиями Мерцалова-младшего, и она решила поехать в хор «Кружевной платочек», чтобы послушать, как поет Матрена, и познакомиться поближе с воинственной Машей Цымлянской.

В клубе, где располагался хор, не было такой строгой охраны, как в модельном агентстве, ее легко пропустили в помещение, даже не взглянув на удостоверение. А обнаруженный ею в крохотной комнатушке руководитель хора, милый старичок, представившийся Аристархом Петровичем Кузьмичевым, сообщил, что Мирославе несказанно повезло – сейчас идет репетиция и она может, если хочет, послушать. Через несколько минут они уже сидели в полутемном зале, и Аристарх Петрович указал ей на Машу, заверив, что она просто бриллиант.

– Вот увидите, – горячо шептал в ухо детективу Кузьмичев, – наша Машенька далеко пойдет.

Мирослава промолчала.

– Вам, наверное, плохо видно, – он вручил ей театральный бинокль.

Волгина поблагодарила заботливого Аристарха Петровича и принялась рассматривать солистку. Маша оказалась высокой статной барышней с длинной косой толщиной в руку. Ну полная противоположность тростиночке Кларе.

– Скажите, пожалуйста, – тихо спросила Мирослава Кузьмичева, – а коса у Маши приплетена?

– Да что вы! – всплеснул руками Аристарх Петрович. – У нашей Маши все свое! Натуральное. И коса, и телеса.

Мирослава кивнула в знак благодарности.

– Вот такой и должна быть настоящая русская женщина. Пава! – гордо продолжил Кузьмичев. – Не то что сейчас по телевизору показывают, вы извините меня, конечно, но ведь ни кожи ни рожи!

– Мода такая, – улыбнулась Мирослава.

– Придумал черт моду, а сам ушел под воду, – бушевал громким шепотом руководитель хора, – это не мода, вот что я вам скажу! Это извращение! Издевательство над природой русской женщины.

– Возможно, вы правы, – тихо ответила Мирослава.

– Конечно, прав! – горячо проговорил он.

Мирослава тихонько коснулась его плеча.

– Давайте послушаем Матрену.

– Ой, простите меня, вот старый пень, привел вас слушать, а сам шумлю, – спохватился Кузьмичев и замолчал.

Несмотря на то что Мирослава не была любительницей хорового пения, она получила истинное удовольствие. «И это только репетиция, – подумала она, – а как же они поют во время выступлений».

Точно угадав ее мысли, Кузьмичев заверил ее:

– Наши девочки и на репетиции полностью выкладываются. Пойдемте ко мне в кабинет, – он взял ее под руку и повел к выходу из зала, – Маша переоденется, и вы с ней поговорите.

Мирослава не пыталась освободить свою руку, мужчин пожилого возраста она рассматривала как милых дедушек и не замечала вольностей, которые никогда не сошли бы с рук молодому мужчине.

Да и вел себя Аристарх Петрович не как престарелый ловелас, а как умудренный жизнью человек, рассматривающий молодых девушек и женщин как потенциальных дочек и внучек.

Оставив Мирославу в крохотной комнатенке, носящей гордое имя кабинет, сам Кузьмичев исчез. Вернулся он минут через пятнадцать запыхавшийся и немного смущенный.

– Вы извините, – пролепетал он, – но Машенька просит, чтобы вы прошли к ней в гримерку. Она у нас прима, – он развел руками, – и имеет свои небольшие капризы.

– В гримерку так в гримерку, – отозвалась Мирослава, не представлявшая до этого, что в хоре тоже есть примы.

– Идите за мной, здесь недалеко, – облегченно выдохнул Кузьмичев.

Гримерка Матрены раза в два превосходила по размерам кабинет руководителя хора. Маша сидела лицом к зеркалу и что-то делала со своим лицом. Услышав голос Аристарха Петровича, она медленно повернулась на своем крутящемся кресле.

– Я вас оставлю, – быстро сказал Кузьмичев и скрылся за дверью, тихо прикрыв ее за собой.

Мирослава подошла к певице и развернула удостоверение.

– Понятно, – сказала та, – Толика убили, и вы пришли спросить, не я ли это сделала. Сообщаю – не я.

– А кто? – спросила Мирослава.

– Ну вы даете! – всплеснула наливными белыми руками Маша. – Я почем знаю?

– Вы не очень хорошо расстались.

– Да, расстались мы нехорошо, ваша правда, – согласилась Маша, – но лично Толику я никакого физического вреда не причинила. Волосы я подергала Оксанке. А она, зараза, расцарапала мне лицо.

– Незаметно, – улыбнулась Мирослава.

– Так профессионалы за деньги постарались.

– За деньги Анатолия Мерцалова, – сказала Мирослава, а про себя подумала: «Вернее, за деньги его отца».

– Ну не за мои же! – искренне возмутилась Цымлянская. – Никто не просил его по бабам бегать.

– Вы сильно переживали?

– Я была в ярости! – подтвердила Маша.

– А потом жалели?

– О чем? – удивилась она.

– О том, что не сдержались.

– Скажете тоже, – рассмеялась Цымлянская, – если о чем и жалела, то только о том, что мало Оксанке вломила. Змея вероломная! – Она покачала в воздухе увесистым кулаком.

«Да, такая запросто коня на скаку остановит, – подумала про себя Мирослава, – но не жеребца, прыгающего из одной постели в другую».

Больше спрашивать Машу ей было не о чем, и она распрощалась с певицей, подумав о том, что надо бы проститься с Кузьмичевым. А он, оказывается, и не уходил далеко, сидел на стареньком диванчике в коридоре. Увидев ее, сразу вскочил. Мирослава прочла на его лице опасения за свою приму и успокоила:

– Не волнуйтесь, Аристарх Петрович, я выяснила все, что хотела, и больше не буду беспокоить Матрену.

– А полиция? – быстро спросил он, оглянувшись на дверь гримерки.

– Думаю, что и она тоже. Спасибо за помощь, до свидания.

– До свидания, милая девушка, – ответил он, проводил ее до самого выхода и, как она подозревала, смотрел ей вслед, пока ее машина не скрылась из виду.

Мирослава подумала, что было бы неплохо сегодня же навестить и потерпевшую от Машиных рук Оксану Лутковскую. Но в кафе «Мимоза» ехать еще рано, надо ближе к вечеру. Да и поговорить там, скорее всего, будет сложно…

Волгина набрала номер домашнего телефона Лутковской. Отозвалась певица только после одиннадцатого гудка.

– Алло, – раздался в трубке заспанный голос.

– Извините, если разбудила, – сказала Мирослава, – это детектив Мирослава Волгина. Мне нужно с вами поговорить. Я могу подъехать в кафе.

– Нет, в кафе не надо, – быстро ответила Лутковская, – приезжайте ко мне домой. Адрес знаете?

– Да, но на всякий случай скажите.

Адрес, названный Оксаной, совпадал с тем, что дала ей Мерцалова.

– Когда мне подъехать? – спросила Мирослава.

– Минут через сорок, – сказала Лутковская и, не дожидаясь ответа, положила трубку.

– Ну что ж, – подумала Мирослава, – через сорок так через сорок.

Она зашла в уличное кафе и выпила чашку чая со слоеным пирожком. Потом позвонила Морису и сообщила, что планирует вернуться домой часа через два-три, а может быть, и раньше, и обещала перезвонить, как только направится в сторону коттеджного поселка. Миндаугас в ответ порадовал ее, сказав, что справился с ее заданием. Обсуждать подробности по телефону они не стали.

Мирослава глянула на часы и направилась к дому Лутковской. Та сразу же отозвалась по домофону, точно стояла возле него. Хотя и исключать того, что девушка поджидала детектива и нервничала, было нельзя. Волгина прикинула, что живет Оксана на втором этаже, поэтому не стала вызывать лифт, быстро поднявшись по ступенькам.

– Вот вы какая, – обронила Оксана, поджидавшая ее на пороге.

– Обманула ожидания? – улыбнулась Волгина.

– Нет, просто я никогда не видела детективов-женщин.

– А мужчин видели?

– По телевизору.

– Так по телевизору и женщины встречаются.

Лутковская тряхнула гривой ярко-рыжих волос, то ли соглашаясь, то ли протестуя… Жестом она пригласила детектива следовать за ней, и они вошли в приятно пахнущую квартиру. Как ни странно, пахло не только свежесваренным кофе, но и чем-то печеным.

Оксана провела гостью на кухню, проговорив на ходу:

– Простите, в комнате у меня не прибрано.

Мирослава же думала о том, что, судя по пышной шевелюре Лутковской, не скажешь, что ей выдрали половину волос…

Кухня оказалась большой и заставленной удобной современной мебелью. Хозяйка усадила гостью на уютный диванчик, застеленный ярким клетчатым пледом. Вскоре на столе появились не только чашки с кофе, сахар, молоко, но и две тарелки с пирожками.

– Вы какие больше любите – с ливером или с капустой? – спросила Оксана.

– Любые, – улыбнулась Мирослава.

А вот кофе детектив не любила, но сообщать об этом хозяйке не стала.

– Оксана, вы, наверное, догадываетесь, что я хочу поговорить с вами об Анатолии Мерцалове.

– Догадываюсь, – тихо ответила девушка.

– У вас ведь был с ним роман?

– Я бы так не сказала…

– Почему же?

– Вы уже знаете, что я пою в «Мимозе». Ну, так вот, Анатолий пришел туда со своими друзьями, они весело проводили время, просидев до закрытия кафе. А потом друзья Анатолия куда-то исчезли. По крайней мере, ко мне он подошел один и предложил отвезти меня домой. Я согласилась. Но повез он меня не домой, а в отель…

– Вас это не обескуражило? Или, может, рассердило?

– Нет, – Оксана беззаботно покачала головой, – я совсем не возражала против того, чтобы провести с ним ночь.

– И как?

– Сначала все было замечательно. Потом ворвалась Машка и набросилась на меня как зверюга, объевшаяся озверина.

– Интересно…

– Не очень, – усмехнулась Оксана и пододвинула поближе к детективу обе тарелки с пирожками.

– Спасибо. – Мирослава взяла первый попавший под руку пирожок. Он оказался с ливером. – Вкусно, – сказала она.

– По бабушкиному рецепту, – улыбнулась Оксана, – бабуля моя из-под Винницы, а там все такое вкусное пекут.

– Представляю, – кивнула с улыбкой Мирослава, – но я хотела бы вас спросить, откуда Маша узнала о том, что вы отправились в отель?

– Думаю, что ее проинформировал один из друзей Анатолия.

«А что, это вполне возможно, – подумала Мирослава, – и даже, скорее всего, так и есть. Не иначе как он же и мать Анатолия информировал обо всех его амурных делах. Не сам же сын вводил мать в курс дела…»

Мирослава запила пирожок глоточком кофе и спросила:

– А это правда, что вы с Марией Цымлянской были близкими подругами?

– Были, – подтвердила Оксана.

– И как же тогда вы решились провести ночь с ее женихом?

– Анатолий не был женихом Маши. Все знали о его донжуанстве. Так что рано или поздно он ее бросил бы.

– Вы решили ускорить процесс?

– Ничего я не решила, просто Машка так много рассказывала о том, какой Толик классный в постели, что мне захотелось самой в этом убедиться.

– Выходит, что подруга пробудила в вас любопытство?

– Выходит, – усмехнулась Оксана.

– А как вы собирались дальше действовать в этом треугольнике?

– Никак. Я не собиралась больше встречаться с Мерцаловым и была уверена, что Маша не узнает, что я переспала с ним.

– Вы могли сами невольно проговориться.

Оксана снова встряхнула своей рыжей гривой.

– Нет, я умею держать язык за зубами, – подумала и добавила: – Потом, годика через три, когда Машка давно забыла бы о Мерцалове, я, может быть, и призналась бы ей о моем маленьком приключении.

– Теперь, насколько я понимаю, вы стали непримиримыми врагами?

– Временно, – улыбнулась Оксана.

– Вы так уверены в этом?

– Конечно. Машка скоро перестанет злиться, и все у нас пойдет по-прежнему. Тем более что и Толика теперь нет.

– Скажите, Оксана, вы не знаете, кто мог желать его гибели?

– На словах многие. Особенно девчонки, которых он бросил. А на деле – не знаю.

– Он ведь не всегда хорошо расставался со своими девушками?

– Со всеми по-разному. – Рыжая грива взмыла в воздух.

– Были те, с которыми он особенно нехорошо обошелся?

– Этого я не знаю. Скорее всего, его друзья в курсе, – задумчиво проговорила Оксана. – Но насколько известно мне, Толик дарил своим девушкам дорогие подарки и никогда не требовал их вернуть.

– Ну что ж, спасибо вам за беседу, кофе и вкусные пирожки.

– Чем богаты, тем и рады, – отозвалась девушка, – только не думаю, что я хоть немного вам помогла.

– Как знать, – улыбнулась Мирослава и покинула квартиру Лутковской.

На улице по-прежнему было по-летнему тепло и солнечно.

Мерцающая мозаика бликов, просачивающаяся сквозь узорчатые листья липы, превращала современный двор в оазис умиротворения.

Мирослава села в автомобиль и достала телефон. Морис отозвался сразу, выслушал ее и обронил:

– У нас гости.

Судя по его тону, прибытие гостей не слишком обрадовало Миндаугаса. Значит, это не Шура. Мирослава уже догадалась, кто посетил их дом, и спросила, улыбаясь:

– Люся?

– Да. И Шура тоже.

– Чем заняты гости?

– Препираются.

Мирослава не выдержала и фыркнула в трубку.

– Не смешно, – печально проговорил Морис.

– Естественно, просто я радуюсь, что ты с ней не один и большая часть ее атак выпадет на долю Шуры.

Когда она приехала, то Шура с Люсей сидели на веранде и занимались своим любимым делом, как тонко подметил Миндаугас, – препирались.

– Шура! Ты просто сбрендил! – воскликнула Людмила.

– Я, может быть, и сбрендил бы, если бы ты угощала меня бренди, а ты поила меня чаем из пивных кружек, так что я мог только счаиться.

– Чаем тебя папа поил.

– Не знаю, не знаю, разливала ты.

Люся фыркнула.

– О чем разговор? – спросила Мирослава, присаживаясь рядом.

– Ой, обо всем понемногу. Я приехала посмотреть, как вы тут живете, и нате, пожалуйста, обнаруживаю Шуру.

– Она меня обнаруживает, – проворчал Наполеонов.

– Вы его тут бренди, что ли, поите каждый день?

– С чего ты взяла? – удивилась Мирослава.

– Как с чего?! Две недели назад он заехал к нам, папа, как всегда, угостил его чаем, а он хочет бренди.

– Ничего я не хочу! – возмутился Шура.

– Как не хочешь? – Люся округлила глаза. – Ты же сам сказал!

– Это ты сказала, что я сбрендил. На что я тебе ответил, что для того, чтобы сбрендить, нужно пить бренди. А от чая можно только счаиться!

– Нет, ты только погляди на эту мужскую логику! – обратилась Люся к Мирославе.

– Нормальная логика, – отозвалась та.

– Ты всегда мужиков защищаешь!

– А кто же нас защищать будет?! – вклинился Шура.

– Сами неплохо отбояриваетесь.

– Хватит пикироваться, – сказала Мирослава, – насколько я понимаю, Морис готовит ужин?

– Готовит.

– Шур, иди помоги ему, а мы тут с Люсей о своем, о девичьем поболтаем.

– Вот оно торжество феминизма! Если ты мужик, иди на кухню, а они поболтают.

Девушки весело рассмеялись, и вскоре до них донесся возмущенный голос Шуры:

– Скоро они нас рожать заставят.

Что ему ответил Морис, они не расслышали.

– Как здоровье папы с мамой? – спросила Мирослава подругу.

– Тьфу-тьфу, хорошо.

И тут же начала выкладывать ей новости о своем бизнесе. Они на пару с отцом держали автосервис, и дела у них шли совсем неплохо.

– Ты знаешь, – пожаловать Люся, – папа хочет на работу и мужиков брать.

– По-моему, Павел Степанович прав, – встала Мирослава на сторону отца подруги.

– Почему это он прав?! – Люся уперла руки в бока.

– Потому, что ты занимаешься дискриминацией.

– Никакая это не дискриминация! – не сдавалась подруга. – Просто у нас фишка такая – все работники сервиса девушки и женщины!

– И Павел Степанович? – поддела ее Мирослава.

– Папа исключение.

– И чего ты взъелась на мужчин, – лениво спросила Мирослава, – ты же сама не можешь жить без них.

Люся презрительно фыркнула. А потом неожиданно сказала:

– Я все чаще мечтаю о Максиме…

– О каком Максиме? – машинально спросила Мирослава. – О Галкином, что ли? Так он тебе не обломится.

Люся бросила на подругу сердитый взгляд и выпалила:

– О пулемете! Как у чапаевской Анки!

– А. Он сейчас не в моде. К тому же это не патриотично.

– Это еще почему?! – изумилась Люся.

– Что почему?

– Не патриотично почему?

– Потому что «Максим», учти, что ударение в названии на первом слоге, изобрел американский оружейник Хайрем Стивенс Максим.

– И что теперь?

– Ничего. Купи гранатомет.

– Какой?

– Ну, например, «ГМ-94». Весит мало, универсален, с высокой надежностью.

– Витька сказал?

– Почему сразу Витька… Информацию можно найти где угодно…

– Я подумаю…

– Люська, ты серьезно?

– Да нет. Это я так, для поднятия духа.

– Опять нелады на любовном фронте? – с сочувствием спросила Мирослава.

– Типа того. Но я уже этого козла бросила.

– Почему козла? Расскажи подробнее.

– Потому что он капусту любит! – выпалила подруга.

– Деньги, что ли?

– Если бы! Он любит обыкновенную капусту! Жрет ее, зараза, каждый день! Ну, это еще можно пережить. Но ты только представь, он хочет, чтобы я каждый день готовила ему голубцы, тушеную капусту, борщ, капустные котлеты.

– Может, он вегетарианец?

– Извращенец он!

Мирослава невольно улыбнулась.

– И ты его послала… на огород?

– Гораздо дальше.

– Понятно.

– Нет, вот ты мне скажи, ты стала бы стоять сутками у плиты?

– Нет, – призналась Мирослава.

– Тебе хорошо, – вздохнула Люся, – ты Мориса подцепила.

– Он сам подцепился.

– Какая разница, – отмахнулась подруга, – главное, живешь как барыня, он тебе по сто блюд каждый день подает.

– Прямо-таки по сто? – не удержалась от улыбки Мирослава.

– Ну, пусть не по сто. Все равно готовит он.

– Я ж его не заставляю.

– Тем более повезло тебе.

– Все может быть, – не стала спорить Мирослава, так как переспорить Люсю в принципе было невозможно.

Вскоре мужчины позвали подруг к столу, и оставшаяся часть вечера прошла довольно мирно, не считая пары шпилек, отпущенных Люсей в адрес Мориса и Шуры.

Время приближалось к полуночи, когда Люся с Шурой оставили дом друзей. Мирослава некоторое время стояла в задумчивости у ворот и смотрела на дорогу.

– О чем задумались? – спросил Морис.

– Удивляюсь, что Шура уехал, не задав мне ни одного вопроса по расследуемому делу.

– Да, это озадачивает, – согласился Морис, – но, скорее всего, на то есть причины.

– Хотелось бы знать какие.

– Думаю, гадать недолго, скоро все разъяснится.

– Надеюсь…

Надеялась же Мирослава на то, что версия о причастности конкурентов к похищению и гибели Мерцалова-младшего отношения не имеет…

– Кстати, – проговорила она вслух, – пойдем посмотрим, что ты нашел в интернете на наших героев…

– На некоторых почти ничего.

– На кого, например?

– На Светлану Трегубову.

– Оно и понятно, эта девушка личность не публичная…

– Вы хотите посмотреть материалы непременно сегодня?

– А ты против?

– Нет, не против, но уже поздно.

– Ты можешь ложиться спать.

– Нет уж, я составлю вам компанию. Вдруг вам какие-то пояснения понадобятся.

– Все может быть, – улыбнулась Мирослава и направилась к дому.

На крыльце их поджидал Дон, который немедленно запросился на руки и, оказавшись на них, сразу же громко замурлыкал в ухо любимой хозяйке.

– Усыпляющая мурлыкальная шкатулка, – притворно сердито проворчала та.

Но кот свою хозяйку давным-давно изучил, поэтому, потершись щекой о ее щеку, продолжил мурлыкать.

Внимательно просмотрев все подобранные для нее Морисом материалы, Мирослава подумала, что идет не тем путем… Она сомневалась в том, что кто-то из оставленных Анатолием Мерцаловым женщин отомстил ему подобным образом. И все-таки ее интуиция подсказывала ей, что тропинка, ведущая к раскрытию преступления, проходит где-то рядом, можно сказать, что совсем близко… Но она никак не могла понять, как ее отыскать и что же связывает пассий Мерцалова с убийцей или убийцами…

Морис, словно угадав ее мысли, проговорил:

– Как это по-русски? «Утро вечера мудренее».

Она кивнула, соглашаясь, сняла кота с колен, поднялась, потянулась. Дон недовольно размахивал высоко поднятым хвостом.

– Не сердись, – сказала ему Мирослава, – лучше пойдем спать. Споешь мне колыбельную. – Она погладила кота по мягкой спинке. Он ткнулся мокрым носом в ее ноги и, едва она направилась к двери, важно зашагал за ней.

Морис выключил компьютер и поднялся в свою комнату. Странно, но ему не хотелось спать…

Он подошел к окну с намерением задвинуть шторы. И невольно залюбовался… Серебряным коромыслом на плече ночи сиял месяц, и, точно брызги хрустальной воды, мерцали звезды.

В его глазах отражались блики зыбкого света, а он думал о том, что давно не был дома. И что все чаще ему начинало казаться, что его дом здесь… Все это могло показаться странным со стороны, но Морису Миндаугасу это представлялось естественным. Он приехал погостить к старому другу, увидел на вечеринке Ее и тотчас потерял голову, напросился на работу в ее детективное агентство и постарался стать незаменимым. Насколько это удалось ему, сказать трудно. Да, Мирослава оценила его таланты, ведь по образованию он юрист, как и она сама, к тому же отлично ладит с компьютером, да и в расследовании не раз и не два подбрасывал идеи, которые помогали докопаться до истины. Волгина, надо отдать ей должное, никогда не занижала его вклада, как, впрочем, и ничьего другого.

Помогло ему и его страстное увлечение кулинарией. Хотя тут, пожалуй, его таланты больше ценили его друзья, чем сама Мирослава, в еде довольно неприхотливая.

Но он до сир пор не знал самого главного – как она относится к нему, испытывает ли более трепетные чувства, чем удовлетворение от совместной работы…

Не мог же он напрямую спросить ее об этом? Хотя почему и нет? Наверное, потому что все еще казалось ему зыбким, как этот мерцающий свет за окном. Интуиция подсказывала ему, что пока еще рано говорить о своих чувствах и тем более просить ее ответить на них…