Текст книги "Кленовая стрела"

– Но ведь ваша дочь обучалась в институте, – напомнила Мирослава.

– Обучалась, – согласился Коржиков, – и даже неплохо его окончила. Только работу искать особо не торопилась.

– Насколько мне известно, времени после окончания Ириной института прошло не так уж много.

– Я с семнадцати лет работал! – отрезал Коржиков.

После этой его фразы детектив поняла, что дальнейшие её расспросы ничего не дадут. Она полезла за деньгами, но Коржиков, догадавшись о её намерениях, проговорил сердито:

– Не обижайте старика.

– Не такой уж вы и старик, – ответила Мирослава, но деньги доставать передумала. – Спасибо за угощение. Берегите себя и Прасковью Геннадьевну.

– Я постараюсь, – смягчившимся голосом ответил Коржиков и попросил: – Найдите того, кто мою Ирину… Христом богом прошу, найдите.

– Я приложу все силы, – заверила его Мирослава. Кивнула на ходу бармену, в смысле, спасибо. И поспешила покинуть бар.

* * *

Прежде чем выехать из города и возвратиться домой, Мирослава решила заглянуть в Следственный комитет, чтобы поговорить с другом детства следователем Наполеоновым.

Она знала, что к Шуре с пустыми руками лучше не являться, поэтому ехала медленно, выискивая глазами кондитерскую, пекарню или кулинарию.

Глаза её зацепились за вывеску «Изюминка». Мирослава подумала, что в этом заведении она сможет приобрести вкусности для друга. Припарковав машину, детектив быстрым шагом направилась к заведению. Едва открыв дверь, она почувствовала запах изюма и чего-то сладкого. Так и есть, она попала в маленькую кондитерскую, фишкой которой, извините за тавтологию, был изюм. На витрине «Изюминки» красовались пирожные с изюмом, ромовые бабы с изюмом и даже пирожки были с изюмом. К счастью, в них присутствовал также рис.

Мирослава взяла несколько пирожков, два пирожных и одну булочку.

Морису выпечку она покупать не стала, здраво рассудив, что он откажется поглощать эти сладости.

Наполеонов сразу догадался, зачем она пришла. И не дав ей раскрыть рта, спросил:

– Ты поесть хотя бы что-то принесла?

– Принесла, – ответила Мирослава и сунула ему в руки пакет, в который Наполеонов сразу же сунул нос.

– Как вкусно пахнет! – обрадовался он и, добежав до двери, приоткрыл её. – Элла, – проговорил он жалобным голосом, – не в службу, а в дружбу, завари пару чашек чая.

– Мне не надо, – крикнула Мирослава.

– Ты что, не голодная? – насупился Шура.

– Нет, это ты у нас всегда голодный.

– Есть такое, – миролюбиво согласился Шура.

Мирослава решила не донимать его, пока он не съест хотя бы пару пирожков и не подобреет.

Элла принесла чай и ей.

– Попробуйте! Как вы любите, с жасмином.

– Спасибо, Эллочка, – поблагодарила Мирослава и, чтобы не обижать девушку, сделала пару глотков. Чай и впрямь оказался вкусным, и Мирослава выпила почти всю чашку.

– Не понимаю, как можно пить всухомятку, – проворчал, глядя на неё, Наполеонов.

– Ты что-то путаешь, Шурочка, – усмехнулась Мирослава, – чай никак не может быть сухомяткой. Он – жидкость!

– Не учи учёного, – отмахнулся от неё Наполеонов.

– Шура! Хватит уже уминать! Ты и так полпакета съел. Лопнешь. Оставь на потом!

– Поесть не дадут человеку! Что за люди, – проворчал он, но пакет всё-таки убрал в шкаф на верхнюю полку, приговаривая при этом: – Подальше положишь, поближе возьмёшь.

Мирослава смотрела на него молча.

– Ладно-ладно, я всё понял. Вы взялись за расследование убийства Ирины Коржиковой.

– Откуда ты знаешь? – сделала вид, что удивилась, она.

– Так мне Владимир Сенчуков, жених её, позвонил и поставил меня в известность. При этом дал понять, что ты нам, то есть полиции, нос утрёшь.

– Не мог он тебе ничего такого сказать!

– Я и не говорю, что он сказал, я же русским языком сказал, что он дал понять. А это две большие разницы, которые обозначают одно и то же.

– Мели, Емеля, твоя неделя! – отмахнулась от него Мирослава и спросила: – Ты можешь быть серьёзным?

– Могу, – ответил он. – И поэтому я тебя очень серьёзно спрашиваю: ты понимаешь, что это серия?!

– Догадываюсь, – грустно усмехнулась она. – Ты же нам сам накануне всё вывалил!

– Тогда что ты хочешь от меня?

– Я хочу узнать, кто был убит перед Коржиковой.

– Боюсь, что тебе это знание ничем не поможет.

– Шура, позволь мне самой решать, поможет или нет.

– Хорошо. Я назову тебе имя. Но раскрывать все материалы расследования я не имею права.

– Хорошо. Назови имя. И адрес.

Наполеонов вздохнул.

– Илья Петрович Кудряшов – мажор.

– Мажор? – удивлённо переспросила Мирослава.

– Вернее, он им хотел казаться.

– Понятно. То есть родители его…

– Простые служащие, – перебил её Наполеонов.

Мирослава хотела ещё что-то спросить, но он перебил её. Назвал адрес и прижал палец к губам.

– Что ж, и на этом спасибо.

Когда Мирослава не только дошла до двери, но и взялась за её ручку, Наполеонов окликнул её:

– А ты не хочешь знать, кого убили стрелой после Коржиковой?

Мирослава медленно обернулась:

– А что, ещё кого-то убили?

– Представь себе, – так же медленно проговорил он. – Зиновию Эдуардовну Скрытник, преподавательницу вуза. Она подстрелена, как куропатка, во время утренней пробежки. И, в отличие от Коржиковой и Кудряшова, в окружении которых и заподозрить-то в убийстве некого, у Зиновии обширный круг знакомств. И претендентов на роль желающего свести с ней счёты хоть отбавляй.

– Сколько ей было лет?

– Тридцать пять.

– То есть она значительно старше предыдущих жертв?

– Точно. К сегодняшнему дню у нас в наличии шестеро, пронзённых стрелой. И все моложе тридцати, кроме Зиновии Эдуардовны Скрытник.

– Однако это ничего нам не даёт, – задумчиво проговорила Мирослава.

– Не даёт, – согласился Наполеонов.

– Окружение первых трёх жертв вы хорошо изучили?

– Прошерстили всех и вся, – заверил её Наполеонов.

– И ни одной зацепки?

– Ни одной, – развёл руками следователь.

– Тогда я пока займусь Кудряшовым и Скрытник.

– Тебе видней, – без всякой надежды отмахнулся Шура.

Глава 5

Когда Мирослава подъехала к дому, солнце уже почти скатилось за горизонт. И тут она вспомнила, что ни разу не позвонила Морису.

«Совести у меня нет», – мысленно обругала она себя, но изобретать причину для оправданий не стала. Просто, едва переступив порог, сказала:

– Извини, у меня вылетело из головы.

Он молча кивнул, в знак того что извинения приняты.

– У нас, кажется, пахнет мясом, – проговорила она.

– Да, я приготовил плов.

– Шура сегодня не приедет. Я заезжала к нему.

– Ничего, справимся сами.

– И то, – согласилась она, – что не съедим сегодня, доедим завтра. – И неожиданно спросила: – Морис, ты хотел бы быть мажором?

– Зачем мне такая морока? – искренне удивился он.

– Нет, ты всё-таки нерусский человек.

– Почему это? В смысле, конечно, да. Но как вы поняли это по моему ответу?

– Истинно русский человек сказал бы: «Зачем мне этот геморрой?!» – Мирослава весело рассмеялась.

– Действительно, эта фраза не пришла мне в голову, – с самым серьёзным видом ответил он.

К вопросу о мажоре они вернулись только после вечернего чая, когда Морис проговорил:

– Мне не даёт покоя мысль о том, почему вас заинтересовал какой-то мажор. Я всё ждал, что сами мне об этом расскажете, но вы почему-то молчите.

– Ты так долго сдерживал свою любознательность? – улыбнулась Мирослава.

Морис пожал плечами, давая ей понять, что сдержанность и долготерпение являются чертами его характера.

– Вообще-то, меня интересует не какой-то отвлечённый мажор, а вполне конкретный. Илья Петрович Кудряшов.

– И чем он интересен?

– В первую очередь тем, что его убили.

– И тоже стрелой?

– Да. Он погиб перед тем, как стрелой пронзили Коржикову.

– Откуда вы знаете?

– После безуспешных попыток отыскать хоть что-то полезное во время бесед с подругой и отцом Коржиковой, я решила заглянуть к Шуре и вытрясти из него дополнительную информацию.

– Вам это удалось?

– Не вполне, – развела она руками. – Но всё же он назвал мне имена – парня, убитого перед Ириной, и женщины, погибшей после неё.

– Но ведь были ещё жертвы? – воскликнул Морис.

– Были, – ответила Мирослава, – но я пока решила ограничиться изучением биографий и образа жизни этих двоих. Начать я хочу с Кудряшова. И ты мне поможешь.

– Само собой, разумеется, – согласился он. – Что я должен сделать?

– Для начала закинуть сеть…

Морис понимающе кивнул и отправился за своим ноутбуком. Присев рядом с Мирославой на диван, он включил ноутбук и стал листать одну страницу за другой.

Через некоторое время Миндаугас обронил с сомнением:

– У меня складывается такое впечатление, что никакой он не мажор.

– Шура мне сказал, что Кудряшов очень хотел казаться мажором.

– В этом есть доля правды. По крайней мере, парень прилагал к этому массу усилий, посещал тусовки, вечерние клубы, менял девушек. Но такая активность в его жизни чередовалась со спадами. Во время спадов он даже исчезал из сетей, а если и оставлял посты в это время, то небрежные. И сообщения, типа, скучаю, хандрю. Выкладывал фото с каких-то островов, заброшенных мест.

– С пустырей, что ли? – спросила Мирослава.

– Нет, – рассмеялся Морис, – что-то типа джунглей, тайги. Только мне кажется, что эти снимки он у кого-то утащил.

– Интересно. А в сетях можно найти его друзей? Подружек? Их контакты? Места учёбы? Работы?

– Можно, но для этого мне потребуется время.

– Хорошо, вот этим всем ты и займёшься завтра с утра. А сейчас давай спать.

Не дожидаясь его ответа, Мирослава подхватила на руки кота и ушла к себе.

Морис остался сидеть в гостиной, некоторое время прислушивался к её лёгким шагам на лестнице.

Потом снова открыл ноутбук и вгляделся в лицо Ильи Кудряшова. Именно этот снимок был сделан всего за несколько дней до его смерти. Это было селфи. По-видимому, в это время Илья находился на подъёме, потому что выражение его лица было самоуверенным и слегка насмешливым, словно этим снимком парень хотел то ли подзадорить кого-то, то ли спровоцировать на что-то. Весь его облик буквально кричал: «Смотрите, какой я! Восхищайтесь! Завидуйте!»

«Мальчик заигрался», – подумал Морис.

Илья был ненамного младше Миндаугаса, но, судя по его соцсетям, вёл он себя как задиристый подросток. Складывалось такое ощущение, что подначивание других было его хобби.

У Ильи не было своего автомобиля, но на нескольких снимках он сидел в дорогих машинах и всякий раз то высовывался из салона, то держал приоткрытой дверь, то стоял, облокотившись на авто.

И всякий раз было видно, что в машине есть ещё кто-то, скорее всего, хозяин автомобиля, который не хотел светиться. Или это Илья попросил его не высовываться, для того чтобы иметь возможность покрасоваться на фоне крутого автомобиля. И хозяин то ли ради прикола, то ли ради того, чтобы потешить самолюбие приятеля, соглашался на это.

Морис отобрал фотографии, на которых были видны номера автомобилей. Мирославе не составит труда через своих знакомых пробить их и установить имена и координаты владельцев.

После этого он занялся девицами. Их было довольно много. Морис выбрал пятерых наиболее эффектных.

Через два часа он уже знал, что одна из них, Зинаида Архиповна Артамонова, была дочерью владельца мебельной фабрики Архипа Павловича Артамонова. Девица довольно смазливая.

Другая, Аглая Витальевна Латышева – дочерью Татьяны Петровны Латышевой, хозяйки придорожного кафе «Перекуси».

На Аглае Морис невольно задержал свой взгляд, девушка была писаной красавицей.

Третья – Ольга Цевелёва – числилась певицей в ресторане «Серж». Сценический псевдоним Чиж. Заведение было довольно известным в городе. Мирослава была лично знакома с его хозяином.

А вот Нинель и Нинон были экскортницами. Морис вычислил их настоящие имена – Нелли Гавриловна Глушкова и Нина Александровна Пупыркина.

«Видно, Кудряшов был всеяден», – подумал Миндаугас и усмехнулся.

Часы в гостиной пробили два часа ночи, и Морис решил, что на сегодня, вернее, на вчера, уже хватит работать.

Он чуть ли не на цыпочках поднялся по лестнице и прошёл в свою комнату. В помещении было прохладно, к тому же на подоконнике лежали осенние листья, принесённые ветром из сада. Миндаугас стряхнул листья, и они с лёгким шуршанием плавно полетели вниз. Окно он прикрыл и опустил портьеры.

«Совсем скоро придут холода, – подумал он, – и у меня появится моя привычная зимняя забава – ежедневная расчистка от снега дорожек на участке. Хотя неизвестно, будет ли зима снежной».

С этими мыслями он и добрался до постели, закрыл глаза и сразу заснул. Во сне ему снились жёлтые, оранжевые, бордовые листья, выписывающие в воздухе всевозможные пируэты.

Проснулся он, несмотря на поздний отход ко сну, рано. Когда Мирослава к восьми спустилась вниз, завтрак уже был готов. Дон, на пару минут опередивший хозяйку, уже лакал из блюдца желток от яйца, сваренного всмятку. Он бы и от сырого яйца не отказался, но Морис фермерские яйца подвергал тепловой обработке. Сырые они давали коту и себе взбивали гоголь-моголь только из яиц, что приносила их приходящая домоправительница, как в шутку называли её детективы, Клавдия Ивановна Рукавишникова.

Миндаугас как-то заметил Мирославе, что они и сами могли бы поддерживать чистоту в коттедже. Мирослава согласилась, что могли бы. Но если она откажет Рукавишниковой, той придётся искать работу в другом месте, и там, как была уверена Мирослава, женщине придётся работать больше, а платить ей будут меньше. К тому же Мирослава привыкла и даже привязалась к тёте Клаве, как она называла её, как к родной, и та отвечала ей взаимностью.

Морис согласился с доводами Мирославы, тем более что Рукавишникова и ему самому нравилась. Да и ходить часто к детективам домоправительнице не приходилось. Она бывала у них в доме один-два раза в неделю. Чаще всего ей помогала внучка Ксюша.

После завтрака Морис положил перед Мирославой распечатку всего, что ему удалось выудить за время ночного бденья. Она рассматривала страницы сначала с удивлением:

– Ты что же, не спал всю ночь?

– Почему же, спал, – ответил он.

Потом в её глазах зажёгся огонёк интереса, переросший в азарт охотника.

– Ты гений! – воскликнула она, одарив Мориса восхищённым взглядом.

– Стараюсь не обманывать ваших ожиданий, – скромно отозвался он.

– Прямо сейчас позвоню ребятам, – проговорила Мирослава, поднимаясь из-за стола, – и попрошу их пробить по номерам машин имена владельцев. Потом примусь за девиц.

Так она и поступила. А пока ждала результата, уткнулась в ноутбук Мориса, пытаясь понять, что во внешности или в поступках Кудряшова могло притянуть к нему убийцу. Ведь должна же быть хоть какая-то причина.

Сначала она пыталась обнаружить его связь или хотя бы тончайшую ниточку, связывавшую его с Ириной Коржиковой. Но её не оказалось.

«Этого и следовало ожидать, – подумала про себя Мирослава, – если уж такой спец по проникновению в глубинные тайны Сети, как Морис Миндаугас, ничего не нашёл, то на что могла надеяться я, особа, редко заглядывающая в интернет?»

На этой неутешительной мысли она снова вернулась к разглядыванию большого количества изображений Кудряшова. В основном это были селфи. Чувствовалось, что парень обожал себя.

«Прямо современный нарцисс какой-то», – поду-мала про себя Мирослава.

Но были в Сети и фотографии Ильи, которые сделали его приятели или подружки. Не родители же его в этом возрасте фоткали. Илья давно вышел из возраста, когда румяный пухлый малыш вызывает чуть ли не сиюминутное умиление родителей своим чадом.

Мирослава не стала бы спорить с тем, что Илья Кудряшов был симпатичным парнем, да и фигура была неплохой. Он, конечно, не был атлетом, не мог похвастать накачанными мускулами. Но всё-таки мог и, скорее всего, нравился противоположному полу. Однако самодовольство, разлитое на его лице, могло оттолкнуть и, скорее всего, отталкивало умных девушек. Но опять-таки, стоит признать, что Василис Премудрых, особенно в юном возрасте, на свете не так много, как хотелось бы.

«Допустим, что Илья Петрович Кудряшов был тем ещё надутым индюком. Но за самодовольство и самовлюблённость никого не убивают».

По крайней мере, ей такие случаи неизвестны. Выходит, что он всё-таки кому-то насолил. Но опять же, исходя из того, что жертв несколько, работал киллер, предпочитающий такое специфическое в наше время оружие, как лук и стрелы.

Где он находит заказчиков? Да хоть через интернет. А что, если избавиться хотели от одного человека, а остальные жертвы для отвода глаз? Такие случаи не раз описаны в зарубежной и отечественной литературе и криминалистике. Или всё-таки орудует маньяк и жертвы его случайны?

Зазвонил её смартфон, и Мирослава тотчас включила связь.

Звонил именно тот, чьего звонка она ждала. Весёлый голос проговорил:

– Я скинул тебе десять контактов и фамилий.

– Десять? – вырвалось у неё.

– Что, маловато будет? – засмеялся голос из смартфона.

– Нет, пока в самый раз!

– Должна будешь, – снова рассмеялся мужчина.

– Само собой, – отозвалась Мирослава. – Передавай привет жене и детишкам.

– Передам! – заверил он. – От меня привет Миндаугасу.

– А Дону? – капризным голосом спросила Мирослава.

– Кому? – несколько растерянно переспросил собеседник.

– Коту! – чуть ли не завопила Мирослава.

– Ой! Не кричи так! Я же оглохну. А насчёт кота – извини. Совсем из головы вылетело! Передай ему низкий поклон.

– Передам, – улыбнулась Мирослава.

И, ещё раз поблагодарив собеседника, отключила связь.

– Морис! – позвала она Миндаугаса.

И когда он вошёл, протянула ему свой смартфон.

– Мне тут скинули фамилии тех, в чьих машинах был сфотографирован Илья Кудряшов. Ты не мог бы посмотреть, с кем из них он чаще общался.

– Сейчас посмотрю, – ответил Морис и забрал у неё свой ноутбук.

Мирослава, чтобы не мешать ему, ушла на кухню пить чай с творожной массой. Дон тут же подсел к ней поближе. Он тоже любил творожную массу и именно ту, которую Мирослава ела сейчас, с курагой.

– Чай ты, конечно, не будешь? – спросила Мирослава.

Кот бросил на неё укоризненный взгляд, в смысле, зачем задавать риторические вопросы?

Мирослава кивнула, отложила две чайных ложки в блюдечко и поставила на подоконник, где привык принимать пищу кот.

Морис пришёл через сорок минут, когда кот и хозяйка не только расправились с творожной массой, но и посуду вымыли.

– Едите без меня, – с шутливым укором проговорил Морис.

– Уже поели, – ответила Мирослава и поставила на плиту чайник, потом полезла в холодильник за новой пачкой сырковой массы.

– Это подождёт, – остановил он её, – сначала послушайте.

– Я вся во внимании.

– Я тщательно, насколько это возможно, учитывая ваше нетерпение, пробежался по страницам лиц из списка и выяснил, что наиболее плотно Кудряшов общался с троими из них. Вот. – Он протянул Мирославе лист бумаги, на котором молодые люди были расположены по порядку. Первые места занимали фамилии тех, с кем Илья общался в сетях, и, судя по фотографиям, встречался в реальности чаще всего. И дальше по убыванию.

– Тогда с этих троих я и начну. – Мирослава постучала ногтем по верхним строкам списка. – А там перейду к остальным, если в этом будет необходимость.

– Я думаю, что вы приняли верное решение, – согласился с ней Морис и сам достал пачку сырковой массы из холодильника. Дон тотчас подсел к нему поближе.

– Разве ты не наелся? – удивлённо спросила Мирослава кота.

Дон отвернул мордочку в сторону, чтобы хозяйка не могла заглянуть в его янтарные глаза своим проницательным взглядом.

– Это он за компанию, – пошутил Морис.

Но всё-таки взял недавно вымытое Мирославой блюдечко и положил на него одну чайную ложку. Как-никак, масса была сладкой. И любой ветеринар принялся бы возмущаться таким угощением для кота.

Но когда Мирославе перечисляли продукты, которые нельзя давать котам, она отвечала:

– Составьте список того, чего нельзя есть людям. А потом найдите хоть один продукт, от которого отказывается большинство людей.

Оппоненты в ответ только руками разводили, сокрушаясь по поводу того, что гомо сапиенс – существо неразумное.

Прежде чем покинуть дом, Мирослава решила ознакомиться в интернете с теми, кого ей предстояло увидеть воочию. Для этого она снова позаимствовала ноутбук Мориса.

– Вы найдёте нужные сайты? – спросил он.

– Угу.

Через некоторое время ноутбук был отключён.

Мирослава уже было собралась выходить из дома, как зазвонил стационарный телефон. Морис быстро поднялся со своего места, но она остановила его:

– Сиди, я сама.

– Детективное агентство, – начала она, сняв трубку, как прервалась на полуслове и воскликнула: – Тётя!

Звонила родная тётя Мирославы Виктория Волгина, известная писательница, поэтесса и большая оригиналка.

– Я звонила тебе на смартфон, – пожаловалась Виктория, – но он ни гугу.

– Прости, я поставила его на зарядку.

– Я и подумала что-то в этом роде, – ответила тётя. – Но у меня для тебя неотложное сообщение, поэтому я и звоню тебе на городской телефон.

– Что случилось, тётя? – слегка заволновалась Мирослава.

– Почему сразу случилось, – отмахнулась Виктория. Но потом всё-таки сказала: – Вообще-то случилось.

– Что?!

– Представляешь, – сказала Виктория, – мне сегодня Николай Васильевич приснился.

– Николай Васильевич? – переспросила Мирослава озадаченно.

– Здравствуйте, я ваша тётя! – воскликнула Виктория.

– Я знаю, что ты моя тётя, – рассмеялась Мирослава.

– А то, что Николай Васильевич – Гоголь, ты не знаешь?

– Ах, тётя, прости! И зачем же он к тебе пожаловал?

– Понимаешь, он ни с того ни с сего стал рассказывать мне, что Александр Сергеевич Пушкин решил написать «Бориса Годунова» после прочтения «Истории государства Российского» Николая Михайловича Карамзина.

– Да, и что потом?

– Потом он долго сокрушался, что молодые люди нашего времени таких книг не читают.

– Я читаю, – ответила Мирослава.

– Ты да, – вздохнула Виктория.

– Гоголь заразил тебя своим пессимизмом? – пошутила Мирослава.

– Не то чтобы… Понимаешь, я, кажется, проявила бестактность.

– И в чём она выражалась?

– Я спросила: Николай Васильевич, вы украинец?

– А он?

– Посмотрел на меня с таким недоумением, что у меня вырвалось: «проехали».

– А он? – рассмеялась Мирослава.

– Обиделся, – вздохнула Виктория с нескрываемой печалью. – Так и сказал: «Мы с вами, сударыня, никуда не ездили и не собираемся. По крайней мере, я». Я растерялась и стала извиняться. А потом говорю: «Николай Васильевич! Не сердитесь! Я же обожаю вас!» Он удивился и спрашивает: «Да?» – «Конечно! У вас такая яркая, выпуклая проза, точно древнерусские узоры искусным резцом великого мастера вырезаны!» И тут он говорит: «А знаете что, сударыня, поехали!»

– Куда? На чём?

– «Куда – неважно, – отвечает он, – куда глаза глядят, туда и поедем!» – «А на чём?» – «На тройке с бубенцами! Так вы согласны?» – «Ещё бы!» И тут ты не поверишь, – грустно проговорила Виктория, – я проснулась.

– Действительно, облом, – рассмеялась Мирослава.

– Тебе смешно! А я страдаю.

– Будем надеяться, что он ещё не раз приснится тебе.

– Сомневаюсь, – обронила Виктория и добавила более оптимистично: – Всё равно, это такое счастье – поговорить с самим Николаем Васильевичем! Пусть и во сне.

– Согласна, – серьёзно ответила Мирослава, – тебе, тётя, повезло. Гоголь абы к кому не заглянет на огонёк.

Тётя и племянница остались довольны разговором друг с другом и синхронно положили трубки на рычаг.

– Я поехала, – проговорила Мирослава, повернувшись к Морису.

– Когда вас ждать?

– Пока не знаю. Но я позвоню.

В ответ он едва заметно усмехнулся.

– Напрасно ты сомневаешься, – проговорила заметившая его усмешку Мирослава. – Я тебе непременно позвоню.

– Завтра или сегодня, а может, через год, – проговорил Миндаугас себе под нос по-литовски.

– Не ворчи, – улыбнулась она. – Я так и знала, что Шурин пример заразителен.