Текст книги "История Европы в лицах"

Наталия Ивановна Басовская
История Европы в лицах

Коварные итальянцы

Роберт Гвискар
Жизнь – это война

Роберт Гвискар (или Робе́р Гюискар, что точнее, потому что он родом из Нормандии, а это Северная Франция) сыграл в европейской жизни, в системе международных отношений огромную роль. Жил он в XI веке – с 1016 по 1085 год, умер за год до Первого крестового похода. Он внес решающий вклад в судьбу Южной Италии, Сицилии, папства и Германии, и отчасти Византии.

Кто он такой? Выходец из мелкого рыцарства, он всю жизнь оставался разбойником, викингом. Кстати, происхождения слова «викинг» никто точно не знает, в отличие от происхождения слова «норманны» («нордманы») – «северные люди». На Руси викингов называли варягами.

Будучи всю жизнь викингом-варягом, Гвискар успел побывать и графом, и герцогом, помышлял и об императорской короне.

Родился он в Нормандии в 1016 году в семье мелкого дворянина с красивым именем – Танкред Отвиль. Отец заметной фигурой не был, а в истории прославился благодаря своим сыновьям, одним из которых был Роберт Гвискар. Мать звали Фрессенда; мы мало что о ней знаем. Детей в семье было много – только сыновей в семье было 12, и несколько дочерей. Роберт был шестым сыном своего отца и первым его сыном от второго брака, то есть не имел никаких шансов получить какое-нибудь наследство. В лучшем случае – меч (и еще, может быть, коня, но не точно). Таким образом, он нищ, он никто. Но у него есть колоссальное наследство – это гены его предков – норманнов.

Роберт Гвискар (стоит) и его брат Рожер Сицилийский. Литография. Начало XIX в.

Нормандия сегодня – это северные французские департаменты: Манш, Кальвадос и другие, развитая индустриальная и вместе с тем романтическая область Франции. В XI веке это было место расселения северной группы германцев. В основном сюда пришли даны – те, кто жил на Ютландском полуострове, в будущей Дании.

В начале своей истории они существовали в очень скудных краях. Для обработки годилось не более трех процентов земли. Поэтому основное занятие данов – скотоводство. По весне ослабевшую от голода скотину выносили из стойла на руках: животные не могли даже стоять на ногах.

Ярчайшим признаком того, как тяжко жили норманны, является то, что у них было узаконено детоубийство. Отец отбирал ребенка, которого он оставит в живых, а того, кого он не мог прокормить (особенно если ребенок слабенький), уносил в лес. Отсюда берут начало многие европейские сказки. Но этот сюжет – не такая уж сказка.

В голодные сезоны от стариков тоже надо было избавляться. Лучший способ был такой: старики бросались в бой, для них безнадежный, чтобы там быть убитыми на первых шагах, умереть красиво, уйти к богам древних германцев, как положено воинам.

Эта страшная жизнь, тяжелая и напряженная, толкала людей на разбой. Им надо было искать какой-то выход, и этим выходом было движение на Европейский континент. В 911 году во французском местечке Сент-Клер-сюр-Энт был заключен договор между норманнским герцогом Роллоном и французским королем Франции Карлом Простоватым. Само прозвище монарха говорит о том, насколько далека была тогдашняя Франция от того мощного государства, которым ей предстояло стать. Карл Простоватый принадлежал к угасавшей династии Каролингов – потомков Карла Великого. Реальной власти французский король не имел, поэтому уступил территорию норманнскому вождю Ролллону при условии, что тот будет ее оборонять и не пустит сюда следующих завоевателей. Так родилась Нормандия. Норманны были пластичным этносом, быстро ассимилировались, сохраняя при этом свои обычаи и предания. Довольно скоро они стали северными французами.

Норманны получили прекрасную землю, которой не было в Ютландии. Насколько был счастлив их вождь, когда стало понятно, что можно больше не кочевать, говорит сага. После условного «подписания» договора (письменности у германцев не было – наверное, Роллон поставил крестик или отпечаток пальца) он от восторга бросил в небо какой-то предмет. Это мог быть щит или, что вероятнее, шлем. И шлем этот на землю так и не упал. С нашей сегодняшней точки зрения, он стал спутником планеты.

В XI столетии Нормандия – богатеющий регион, потому что его географическое положение и природные условия очень благоприятны. Именно там и появляется на свет Роберт Отвиль (прозвище Гвискар он получит позже).

О его детстве мы ничего не знаем, но понятно, каким оно могло быть. Не последнее место в воспитании мальчиков занимали военные тренировки. В юности Роберт участвует в бесконечных местных усобицах, ибо Нормандия того времени – это множество мелких феодалов, среди которых начинают появляться более крупные. Герцоги постепенно забирают власть в свои руки, и уже к концу XI века многие из них станут богатыми людьми. А пока они дерутся за территории, даже за скромные участки земли.

Роберт хотел большего. Он знал, что его сводные братья отправились искать счастья в далекую Южную Италию. Там они быстро выдвинулись, стали князьями, герцогами, графами, но он по неизвестной причине присоединился к ним довольно поздно – в 30 лет. Вероятно, у него просто не было средств, чтобы добраться до Италии.

В 1046 году, в 30-летнем возрасте, Роберт Отвиль прибыл с отрядом в Италию и пришел к своему старшему брату Дрого Апулийскому (Апулия – это юго-восточная часть Италии), у которого были уже и слава, и деньги, и попросил помочь ему устроиться в жизни… Но не получил ничего. Ему было предложено стать рядовым наемником. Когда он возмутился, его на время посадили в колодец – чтобы остыл. Но рядовым он не пошел: выразил возмущение и удалился.

Один из хронистов пишет о том, какое впечатление Роберт произвел, когда пришел к Дрого: «Он признался в своей бедности, и то, что говорили его губы, подтверждала его наружность, ибо он был чрезвычайно худ». То есть это была сцена разговора разбогатевшего и прославившегося сводного брата с нищим, голодным, которому нечем платить своим разбойникам. Но нищий и голодный проявил характер, в рядовые не пошел, а отправился искать покровительства в других местах. Он стал простым наемником, то есть простым разбойником. Ему удалось найти покровителя в Капуе (это южная Италия, в далекой древности место восстания Спартака).

Сегодняшняя Европа кажется мирной, спокойной, сытой, даже немножко консервативной, но в Средние века она бурлила. Везде было неспокойно, а на юге особенно. У южной Италии тяжелая историческая судьба: там шла постоянная борьба. В эпоху Великого переселения народов, в IV–VII веках, туда пришли германские племена лангобардов. Они создали свое королевство – такое же варварское, как королевство франков на территории будущей Франции, королевство вестготов в будущей Испании и так далее. Но положение Южной Италии и острова Сицилия, сильно выдвинутого в Средиземное море, делало их лакомыми кусками и для других завоевателей.

И они очень быстро обнаружились. Восточная Римская империя стала претендовать на эти земли и закрепилась в южной части Апеннинского полуострова, а Сицилию захватили арабы. На территории, которая находилась под лангобардским влиянием, начались те же процессы, что и у франков и у англосаксов в Британии. Все это со временем привело к феодализму, к появлению сеньоров, баронов, крепостных крестьян. Когда в Южную Италию прибыли нормандские разбойники, там царил хаос, а значит, был шанс получить кусок земли.

Покровителем Роберта в Капуе стал один из лангобардских правителей Пандульф IV. Но через два года, в 1050-м, он умер. Роберт снова пошел на поклон к Дрого и на сей раз договорился с ним: брат поручил ему командовать гарнизоном отвоеванной у византийцев крепости Скрибла в Калабрии. Это была первая ступенька, хорошая стартовая позиция для сильного и честолюбивого человека.

В эти же годы Роберт женился на Альбераде, родственнице влиятельного апулийского барона, Жерара из Буональберго. Такой брак вполне годился для реализации его карьерных планов. Жена родила ему двоих детей, один из которых – Боэмунд, тот, что станет князем Антиохийским и прославится в Первом крестовом походе.

Когда Дрого скончался, его сменил другой сводный брат Роберта – Хэмфри. Он почувствовал опасность со стороны боевого коменданта крепости, который к тому же укрепил свою позицию с помощью выгодного брака. Хэмфри намеревался сделать так, чтобы Роберт оставался в Калабрии и никуда оттуда не выезжал.

Но судьба распорядилась иначе. Хэмфри заболел и понял, что умирает. Он призвал к себе Роберта и попросил его заботиться о своих сыновьях. Конечно, брат пообещал исполнить его волю. Кстати, именно тогда он получил прозвище Гвискар, означающее «хитрый, лукавый».

Как только Хэмфри скончался, Гвискар сделал все возможное, чтобы выдвинуть свою кандидатуру на графское место. Он сумел расположить к себе верхушку общества – и в 1057 году был избран графом Апулии в обход племянников. Правда, он с ними не расправился и вообще особой жестокостью не отличался. Впрочем, это лишь по средневековым меркам. Известно, например, что иногда он любил выбивать зубы пленникам.

Итак, вчерашний никто, нищий рыцарь, стал графом Апулии, правителем богатой и стратегически хорошо расположенной области.

Примечательно, что Данте упоминает Роберта Гвискара и помещает его в своей «Божественной комедии» в рай. Как это возможно? Надо помнить, что он был не убийцей, а завоевателем. То, что жизнь – это война, он впитал с молоком матери. С точки зрения Данте, Роберт Гвискар был правителем ничуть не худшим, чем владевшие соседними территориями арабы, к тому же придерживался христианской веры. К этому времени уже совершилось разделение церкви на католическую и православную. Гвискар был сторонником западной церкви.

В его бурной жизни был момент, когда он сблизился с папами римскими, хотя бывал с ними и во вражде. Заступаясь за папу Григория VII, он в горячке сжег вечный город Рим. Но Данте ему это простил. Поэт возвысил Роберта за то, что тот был за папу, за западный обряд, за католичество. Данте только в теократической идее своего времени видел надежду на объединение Италии.

Мерри-Жозеф Блондель. Боэмунд I. 1843 г.

Едва став графом Апулии, Роберт захотел большего. Он был из тех, кто не останавливается на достигнутом. И исторический контекст, в котором он находился, предоставлял ему такие возможности. Гвискар наметил захватить очень важный центр – Салерно. Это город в Южной Италии, в области Кампанья, плодородной, с трудолюбивым населением.

Наметив себе Салерно, Роберт поменял жену. Он объявил, что его брак с Альберадой недействителен: оказалось, что они близкие родственники. В средневековой Европе это был традиционный повод для того, чтобы аннулировать брак. На сей раз Роберт женился на женщине по имени Сишельгаита, сестре правителя Салерно, князя Гизульфа II. Так был династически проложен путь в желаемую область.

Дочь византийского императора Анна Комнина пишет о второй супруге Гвискара (называя ее Гаита): «В полном военном облачении эта женщина имела устрашающий вид». Современники сравнивали ее со скандинавской воительницей валькирией. Эта воинственная женщина останется с Робертом до конца жизни, у них будет восемь детей.

Роберт постоянно оправдывал прозвище Гвискар – Хитрец. Его хитрости были простодушными, но не невинными. Например, ему приглянулся монастырь в Южной Италии, стоявший на неприступной скале. Штурмовать его было невозможно. Гвискар придумал хитрый план. В монастырь явилась траурная процессия. Печальные норманны принесли гроб и попросили отслужить заупокойную службу по погибшему другу. Монахи начали службу. И тогда «мертвец» выскочил из гроба, где было полно мечей… Воспользовавшись этим оружием, норманны захватили монастырь. Тем монахам, которым удалось уцелеть, Роберт Гвискар разрешил оставаться в своих кельях. Это в очередной раз говорит о том, что он не был абсолютным злодеем.

Добившись успеха, он всегда хотел большего. В мыслях у него была Сицилия, но там обосновались арабы. Для завоевания острова Роберт придумал ход дипломатический и идеологический. В тот период в папстве царил раскол. Гвискар вступил в контакт с удивительным человеком, кардиналом Гильдебрандом, будущим папой Григорием VII, который от имени тогдашнего папы Николая II привлек его к борьбе против антипапы Бенедикта X. Когда норманны стали союзниками папы Николая II, тот признал Роберта Гвискара герцогом Апулии, Калабрии и Сицилии, которую только еще предстояло завоевать.

Папа объявил Гвискара законным правителем, хотя не имел для этого никаких полномочий. Юридическим основанием для такого решения послужил Константинов дар – фальшивый документ о том, что император Константин якобы предоставил всю Италию в распоряжение римского епископа. В XV веке гуманист Лоренцо Валла разоблачит обман. Но Роберту Гвискару выгодно было верить в папские полномочия.

Лоренцо Валла. Гравюра. 1405–1457 гг.

Получив от папы поручение обратить арабов в истинную веру, он 10 лет, с 1061 по 1071-й, вместе с братом Рожером воевал на Сицилии и наконец захватил остров. Завоевание Сицилии имело большое стратегическое значение для мореплавания.

Но Роберту и этого оказалось мало. К этому времени византийцы были почти вытеснены из Южной Италии. Их последний оплот, город Бари, Гвискар осаждал три года и наконец вступил в Бари 16 апреля 1071 года. В возрасте 60 лет он окончательно закрепил за собой Салерно.

Да, Гвискар был уже немолод, но продолжал строить амбициозные планы. В соответствии с логикой удачливого завоевателя он стремился не осваивать то, что получил, а двигаться вперед и добиваться большего. Он, который 30 лет назад был никем, теперь задумал идти войной на Византию. Когда-то его далекие предки германцы добили находившуюся в кризисе Западную Римскую империю и расселились на ее территории. Нечто подобное затеял и он. Тем более что в Византии был внутренний кризис, часто менялась императорская власть.

Свою дочь Елену Гвискар отправил с целью замужества в Византию – безусловно, чтобы закрепить свои позиции. В этот момент там состоялся переворот, был свергнут император Михаил VII, Елена оказалась заложницей, а ее спасение стало прекрасным поводом для военного похода.

Роберту Гвискару грезилась императорская корона. Он даже пригрел у себя самозванца, который объявил, что он спасшийся император Михаил. Правда, получилось неловко: настоящий Михаил действительно был жив и постригся в монахи. Что касается дочери, то посол сообщил Гвискару, что с ней все в порядке и она выходит замуж за Константина Дуку, сына свергнутого императора. Но Роберт уже решил, что пойдет ее спасать. Надо сказать, что в это время у него расстроились отношения с папой Григорием VII, поэтому он не мог двинуться в Византию под предлогом укрепления западной ветви церкви.

Папа два раза отлучал Роберта Гвискара от церкви. За что? За излишнюю жадность и разбой: герцог стал захватывать земли на территории Италии, которые принадлежали папству. Григорий VII Неистовый отлучал от церкви многих. В 1077 году, например, германского императора Генриха IV, которому пришлось торжественно покаяться. А вот Гвискар кланяться не поехал. Он вообще не обратил на отлучение особого внимания.

Папа Григорий VII. Миниатюра. XIV в.

Он был поглощен идеей войны с Византией. В 1081 году он был уже в ее владениях на Балканском полуострове. Сначала захватил остров Корфу – это была прекрасная военная база. Потом осадил порт Диррахий на территории нынешней Албании. Много месяцев длилась тяжелая осада. 18 октября 1081 года произошла знаменитая битва при Диррахии. Туда прибыл сам византийский император Алексей I Комнин и лично участвовал в бою. Сражались на поле боя и сам Роберт Гвискар, и его жена.

На стороне византийцев воевали англосаксы, выходцы из Британии. Битва была отчаянная. Норманны дрогнули и побежали. Анна Комнина пишет: «Тут Гаита, жена Роберта, которая скакала бок о бок с ним и была второй Палладой, если не Афиной, увидела, что их воины бегут. Она в ярости обратилась к ним, призывая их громовым голосом на своем языке в словах, достойных Гомера: "Далеко ли вы бежите? Остановитесь и успокойтесь, как пристало мужам!"»

Увидев, что воины продолжают отступать, она схватила длинное копье и, пустив лошадь в галоп, помчалась за беглецами, после чего те опомнились и вернулись на поле битвы. Представим себе: многодетная мать, в шлеме, из-под которого выбиваются белокурые волосы, с длинным копьем, вернула бежавших воинов. Битва при Диррахии была выиграна. Алексей Комнин ранен, вынужден отступить и отбыть обратно в Византию.

Казалось, после такой победы Роберт немедленно раздавит Византию окончательно… Но он получил известие о страшных мятежах, поднятых против него в Италии, и о том, что армия германского императора идет на Рим, а папа взывает о помощи. Тот самый папа, отлучивший его дважды. Но они уже помирились, и Григорий VII умолял спасти его.

Роберт дал клятву не мыться и не бриться до возвращения на Балканы. Через два года он ворвался в Рим. Папа уже сидел в заточении, и Роберт выпустил его на свободу. Германский император отступил. Боя за Рим не было.

Однако норманны стали так беспощадно грабить город, что восстало местное население. Гвискар чуть не попал в плен. Ему удалось вырваться, а его воины-разбойники после трех дней разграбления подожгли Вечный Город.

Удивительно, как многие события «редактируются» в памяти потомков. Вроде бы Гвискар должен был остаться в истории как страшный злодей. Но ему многое прощается. В западной историографии на первый план выдвигаются его борьба против Восточной Римской империи и изгнание арабов с Сицилии.

Еще один важный фактор: в Первом крестовом походе прославился непризнанный сын Роберта Гвискара от первого брака, Боэмунд Тарентский. Этот человек был и отважен, и умен – и направил свою воинскую активность на благое дело, как считали современники. Позже он станет князем Антиохии, которую отвоюет у турок-сельджуков. В сознании многих фигуры Роберта Гвискара и его сына соединились.

Есть легенда о смерти Роберта. В свои 69 лет, водворив на место римского папу, подавив протесты в Италии, он снова отплыл в Грецию, в поход против Византии. На островах его войско настигла некая эпидемия. Может быть, это была чума. В период раннего Средневековья именно с греческих островов чума приходила в Западную Европу. Главными разносчиками болезни считались крысы, а место их обитания – корабли. Сильный флот, который Гвискар создал еще в начале своих завоеваний, используя норманнский и южно-итальянский опыт, поразила эпидемия, и предводитель, который, в сущности, был близок к тому, чтобы угрожать византийскому императорскому трону, скончался в 1085 году. Он только 10 лет не дожил до Первого крестового похода, до новой страницы европейской истории.

Когда тело Роберта, который завещал похоронить себя в Италии, везли на корабле, начался шторм и гроб выпал за борт. Сохранить тело было невозможно. Поэтому захоронили в конце концов забальзамированные останки. Смерть и фатум часто указывают великим завоевателям: не заносись, человек!

Энрико Дандоло
Самый знаменитый дож Венеции

Энрико Дандоло – уникальная историческая фигура. У его уникальности несколько граней. Взять хотя бы то, что он в 95-летнем возрасте (и будучи слепым) участвовал в штурме Константинополя. Уже этого одного достаточно, но есть и другие факты. Например, Дандоло был уникально алчен, но богатств хотел не лично для себя, а для Венеции.

Венеция на рубеже XII–XIII веков была относительно самостоятельной: если и входила в состав каких-то государственных образований, то довольно условно. Дольше всего она пробудет под австрийским владычеством – в начале Нового времени, – а потом станет частью итальянского государства.

У Венеции интересная история рождения и формирования. Это город-государство на островах, город-коммуна. И сейчас Венеция расположена на 118 островах – ближайший к материку соединен с ним двумя мостами: железнодорожным и автомобильным. Улицы Венеции – 150 больших и малых каналов. В городе около 400 мостов.

Венеция выстояла в VI и VII веках, когда завершалось Великое переселение народов. Она была осколком Римской империи, но, когда все начало разваливаться, не стала провинцией. Туда, на острова, бежали люди из Западной Римской империи. Там спасались от дикарей – германцев, гуннов и прочих. Главным островом был Риальто, на котором беглецы и скрывались. И вот что очень важно: среди беженцев были люди разных римских сословий, ведь жить хотелось всем. Они самоорганизовывались, создавали поселения, общины, где соединялись разные люди: и знатные, и простые. У представителей знати был опыт римской политической жизни. Таким образом, идеи совещательных органов, выборности должностей постепенно возобладали в будущей Венецианской республике: дожа (главу республики) избирал небольшой совет.

Гюстав Доре. Энрико Дандоло благословляет рыцарей. Около 1883 г.

Укрытые морем, венецианцы не были покорены ни гуннами, ни остготами, ни лангобардами. Некоторое время Венеция находилась под патронатом Восточной Римской империи – Византии. Поскольку византийские императоры стремились подчинить себе город, Венеция постоянно балансировала на грани войны и мира.

К концу XII столетия Венеция и Константинополь стали серьезными соперниками. Они мешали друг другу. Константинополь – золотой мост между Европой и Азией, но и Венеция превратилась в очень важный пункт торговли между Востоком и Западом. Венецианцы создали сильный флот, стали торговать на морях. А торговать в то время значило грабить, топить корабли конкурентов.

Энрико Дандоло предстояло сыграть важную роль в том, чтобы Венеция победила в своей вечной борьбе с Византией. Это произошло во время Четвертого крестового похода 1202–1204 годов.

Венецианский дож Энрико происходил из семьи Дандоло – одного из 12 древнейших патрицианских родов Венеции. Патриции в средневековых городах-коммунах – это не то же, что патриции в Риме, не аристократия. Это торгово-купеческая верхушка, богатейшие и потому уважаемые люди.

По версии энциклопедии Брокгауза и Эфрона, первый венецианский дож в X веке был из рода Дандоло. А всего из этого рода вышли четыре дожа. Еще один знаменитый – помимо Энрико – Андреа Дандоло, правивший во второй половине XIV века.

Отец Энрико – Витале Дандоло – был советником 38-го дожа Витале Микьеля II. Кроме того, у Энрико был очень известный дядя – полный тезка, тоже Энрико Дандоло, патриарх Градо в Далмации, защитник идей Григория VII о том, что папа римский превыше всего на свете, прямой наместник Бога на земле, а все светские государи целуют ему ноги (со временем это переросло в целование туфли).

Герб Андреа Дандоло. Иллюстрация. XVII в.

До 60-летнего возраста Энрико Дандоло в политических делах не существует. В политике только его родственники. Он же был купцом, торговавшим и разбогатевшим на торговле с Востоком, и адмиралом венецианского флота.

Венеция была в то время небольшой олигархической республикой (хотя сами венецианцы называли свое государство коммуной). На море она соперничала с Генуей, Пизой, а главное – с Османской империей. В годы своей купеческой и военно-морской деятельности Энрико приобрел определенный дипломатический опыт, заговорил на нескольких языках. Для эпохи, когда не существовало статуса переводчика, это было особенно важно. Мир Восточной Римской империи был пестрым этнически и лингвистически.

Созрев для дипломатической деятельности, 63-летний Энрико Дандоло в 1171 году отправился послом в Константинополь и пробыл там два года, ведя тяжелые переговоры о судьбе нескольких тысяч венецианцев, оказавшихся в византийской тюрьме.

Как это произошло? В Константинополе был венецианский квартал. Остальные горожане были недовольны жадностью торговцев, державших высокие цены. Окружающим не нравилось, что венецианцы одеты не так, как местные, едят другую пищу, ведут себя заносчиво. К тому же они не православные, а официальной религией в Византии было православие. Недовольство богатством и обособленностью соседей вызвало бунт. Несколько тысяч венецианцев оказались в тюрьме. Те, кто их туда посадил, явно рассчитывали на выкуп.

В Византии в это время наблюдался упадок императорской власти. Правившая более 100 лет династия Комнинов имела несомненный авторитет. Но в 1185 году утвердилась новая династия – Ангелов, – пришедшая к власти путем узурпации. Это типичная ситуация для Византии, в истории которой немало императоров было передушено, перерезано, ослеплено…

При ничтожных новых правителях усилилось давление со стороны турок-сельджуков, шедших из Малой Азии. А на севере Балканского полуострова утвердились норманны, которым с юга Италии уже хотелось идти дальше. Огромная и пестрая Византийская империя, владевшая землями на Балканском полуострове, в Малой Азии, на Ближнем Востоке, делалась все менее прочной. Определенную роль в ее ослаблении сыграло и то, что традиционное византийское войско – только наемное. В стране не складывалась нация – не было и национальной армии.

В этой сложной обстановке Энрико Дандоло был направлен для переговоров о судьбе нескольких тысяч заключенных. Продолжались эти переговоры два года. Некие позитивные результаты были, и деятельность Энрико получила одобрение: в 1183 году он был вновь командирован в Константинополь с целью довести дело до конца – восстановить в городе венецианский квартал.

Энрико Дандоло стал венецианским дожем через 9 лет, в 1192 году. Есть, правда, одна загадочная деталь. Известно, что он был к тому времени не только немолод, но и слеп. Возможно, его ослепили византийцы в одной из его дипломатических миссий. В Византии такая кара чаще всего применялась в отношении императоров. Считалось, что высшая власть может принадлежать только безупречному, полностью здоровому человеку. Тот, кто ослеплен, не может претендовать на престол. Трудно сказать, зачем ослеплять посла. Но если это все-таки произошло, данное событие в некоторой степени объясняет особую ретивость Энрико Дандоло в Четвертом крестовом походе в отношении взятия Константинополя. Не было ли в этом оттенка личной мести? Подобные мотивы были важны в жизни многих исторических персонажей.

С чем могло быть связано предполагаемое ослепление? Пока Дандоло вел переговоры, Венеция собиралась напасть на Константинополь. Но хитрый византийский император заключил союз с Пизой и с Генуей, и венецианский флот был потоплен. Это и стало толчком для прямой конфронтации. При этом надо помнить, что в средневековье послы не имели особого дипломатического статуса, не были защищены никакими особыми грамотами. Наоборот, за дурную весть послов часто казнили.

Уцелев в этих драматических обстоятельствах, Энрико в возрасте 84 лет был избран дожем. Он первым из венецианских дожей принес присягу – традиция остается навсегда. Присяга дожа определяет его полномочия. Он на Евангелии клянется блюсти законы, поступать честно; выслушав стороны и судей, выносить приговор по совести; не принимать ценных подарков; следить за исполнением решений советов; не состоять в личной переписке с папой римским или иными правителями. Появление такого документа означает, что Венеция все более оформляется как самостоятельное государство.

В 1192 году Энрико Дандоло, слепой, преклонных лет, вступил в самую активную фазу своей деятельности. В воздухе носилась идея очередного крестового похода. Ее выдвинул наиболее харизматичный из римских пап – Иннокентий III. Он занял папский престол в 1198 году, в возрасте 37 лет, и стал самым молодым римским папой. Ему предстояло прожить долгую жизнь, прославиться – в кавычках, конечно, – насаждением инквизиции, борьбой с ересью на юге Альбигойской области во Франции.

Замысел Четвертого крестового похода окрылил Европу. Важно было решить, кто его возглавит. После долгих совещаний в 1200 году был избран предводитель – граф Тибо III Шампанский. Теперь требовался флот, чтобы перевезти крестоносцев в Святую землю. Начались переговоры с Венецией, а именно с Энрико Дандоло.

Император Генрих VI. Манесский кодекс. 1300 г.

Дож затребовал за перевозку огромную сумму. Венецианцы полагали, что крестоносцев будет не менее 30–35 тысяч человек – западноевропейские феодалы со своими отрядами. И Дандоло затребовал 85 тысяч марок серебра. По подсчетам специалистов, это примерно 20 тонн драгоценного металла! Причем в требованиях своих венецианский дож стоял насмерть. Крестоносцы решили, что соберут необходимую сумму: отрядов будет много, предводители богатые. И вдруг в возрасте 22 лет умер Тибо Шампанский.

Это уже второй такой случай. В 1197 году намечался предыдущий предводитель – император Генрих VI, сын Фридриха I Барбароссы. В Германии он собрал сторонников похода в Святую землю, получилось большое войско. И тоже неожиданно умер в 32 года.

После смерти Тибо Шампанского поползли слухи. Люди стали говорить: «Что-то не так, дурные приметы, Бог против». Задумались, не висит ли над походом проклятие.

В этот момент нашелся замечательный человек, который повел себя энергично и уверенно, – маршал Шампани Жоффруа де Виллардуэн. После Четвертого крестового похода он напишет (вернее, наверное, надиктует на французском языке) книгу «Завоевание Константинополя» – и станет одним из основоположников французской национальной литературы.

Жоффруа де Виллардуэн предложил новую кандидатуру – маркиза Бонифация Монферратского. Тот подошел по всем показателям: он был братом прославленного Конрада Монферратского – крестоносца, убитого ассасинами в Святой земле в борьбе с Саладином. Его имя могло служить знаменем отмщения. Кроме того, Бонифаций был известен как прекрасный воин и был склонен к смелым (если не сказать авантюрным) предприятиям.

Крестоносцы избрали предводителя, несколько успокоились и в августе 1202 года собрались в Венеции. Их оказалось от 12 до 20 тысяч человек вместо запланированных 35 тысяч. Но Дандоло оставался непреклонен и требовал всю сумму. Аванс был уже внесен. К тому же существовало такое понятие – «рыцарское слово». Не надо было подписывать никаких документов. Если договорились – надо платить. Источники цитируют слова 93-летнего Энрико Дандоло: «Вы не можете выполнить условия договора? Мы в таком случае умываем руки – кораблей не будет». Это был не дряхлый слепец, а уверенный, жесткий проводник политики Венеции.

Поскольку 20 тысяч крестоносцев не могли собрать достаточного количества денег, Дандоло предложил способ решения проблемы – поход на христианский город Задар на Адриатике (в нынешней Хорватии). У Венеции были торговые противоречия с этим городом-коммуной.