Текст книги "Практически невиновна"

Родители передали из Владивостока две тысячи долларов. Для них это была огромная сумма. Друзья и знакомые собрали еще пять. Маша Здоровякина, узнав о Полининой проблеме, вытрясла из кубышки три тысячи евро, а затем стала судорожно прикидывать, что продать.

– Джип, – поняла она наконец.

– Нет, – твердо отказалась Полина. – Еще чего не хватало! Тебе три рта кормить. И не надейся, твой громадный старый драндулет никого не прельстит.

– Почему старый? – обиделась Мария. – Девяносто седьмого года. Пацанчик совсем.

– Оставь эту идею. «Ниссан-патрол» продавать нельзя. Автомобиль вашей семье необходим, а с твоей манерой езды джип – единственный не противопоказанный тебе вид транспорта…

Валютный счет в «Алекс-банке» наполнялся предельно вяло. В какой-то момент поступления и вовсе прекратились. Полина окончательно забыла о надменности и высокомерии – эти качества, надо признать, были ей свойственны, так как с детства она привыкла осознавать свою исключительность. Королевская осанка и сияющий презрением изумрудный взгляд были совершенно неуместны в ее ситуации, Полина бульдозером ровняла свой характер, повинуясь прихоти судьбы. Ей невероятно трудно было просить, умолять, клянчить, но именно этим она теперь занималась с утра до вечера.

Деньги давали неохотно, а ведь город был буквально переполнен людьми, способными одномоментно решить Полинину проблему. Нувориши, капиталисты, коррупционеры, мафиозные авторитеты, предприниматели – они могли перечислить на счет в «Алекс-банке» необходимую сумму и даже не заметить утраты. Но именно в глазах богачей читала Полина отвращение, а не сочувствие. «Как надоели попрошайки! – неслось ей вслед из приемных роскошных офисов. – Ходят толпами, и всем дай денег!»

Незаурядная внешность Аполлинарии, ее фигура, пышные темные волосы и зеленые глаза стали дополнительным провоцирующим фактором. Униженное положение просительницы заставляло толстосумов трепетать от вожделения. Молодую женщину оглядывали с ног до головы, как рабыню на рынке.

«Ты это, давай-ка, потрудись, – ухмыльнулся один из бизнесменов, круглый, подвижный крепыш в дорогом костюме, надетом поверх черной футболки. Он взглядом указал Полине на место со своей стороны рабочего стола. Тонко взвизгнула молния на его ширинке. – А я пока три штуки отбашляю». Полина задохнулась от гнева и отвращения. «Дура! – прокричал вслед крепыш. – Я за минет ни одной проститутке столько не предлагал!»

Кинжал в сердце ей воткнули в благотворительном фонде «Мать и дитя». После непродолжительной беседы с молодой директрисой – шикарной расфуфыренной дамочкой – Полина, полная надежд, отправилась в бухгалтерию. Пять тысяч евро! Целых пять тысяч! Эта сумма сильным рывком приближала ее к финишу мучительной дистанции. Показался в рассеивающейся дымке аэропорт Мюнхена, послышался металлический стук хирургических инструментов, раскладываемых на стерильной поверхности в операционной.

– Распишитесь здесь и здесь.

Бухгалтер ткнула пальцем в ведомость и начала отсчитывать купюры.

– Рублей?! – изумленно выдохнула Аполлинария. Кто-то столкнул ее в февральскую прорубь. Ледяная вода обжигала.

– Пять тысяч рублей, – равнодушно объявила бухгалтерша, выкладывая перед девушкой тонкую стопочку.

Директриса знала, какая сумма требуется на операцию, но дала указание выдать Полине всего пять тысяч рублей. Это было как насмешка!

А дамочка, непонятно кем назначенная на должность директора благотворительного фонда, видимо, решила быть до конца доброй. Она остановила расстроенную и злую Полину у выхода и, внутренне ликуя от своего потрясающего гуманизма, сделала ей предложение:

– Приходите ко мне убирать квартиру. Мне нужна домработница. Я буду хорошо платить…

И Аполлинария, испробовав себя в роли попрошайки, познала новую грань унижения. Страшно нуждаясь в деньгах (она, конечно, неплохо получала в фирме «Поможем!», но расходы на лекарства и ежедневную порцию бензина съели бы и самую невероятную зарплату), Полина стала домработницей – пылесосила ковры и натирала паркет в апартаментах директрисы, гладила шелковые блузки от Лакруа, вручную стирала кружевное белье. Дамочка на самом деле хорошо платила. А Полина наливалась горечью классовой ненависти…

Но нет. Три месяца в поисках денег позволили узнать и много хороших людей. Ей сочувствовали люди, к сердцу которых не нужно было пробиваться сквозь толстый слой шоколада, то есть такие же обыкновенные борцы с жизненными невзгодами, как она сама.

…Ежедневный путь Полины завершился на заснеженной площадке около офиса «Поможем!». Она припарковала потрепанную «мазду» рядом с черным джипом начальницы. С Машей Здоровякиной Полина познакомилась в детской поликлинике. Девушки молниеносно нашли общий язык. Обе – программистки. Вскоре Полина получила работу в «Поможем!». Работа по специальности и Маша в роли босса стали для Полины спасением. Она потеряла несколько высокооплачиваемых мест только потому, что понятия «хороший работник» и «мать больного ребенка» несовместимы.

Аполлинария не переставала размышлять о превратностях судьбы. «Щедро наделяя кого-то красотой, умом, талантом, природа одновременно включает счетчик, словно готовится выставить человеку счет за преимущества, предоставленные на старте. Судьба как будто дает кредит, за нецелевое использование которого приходится отвечать. И если человек не сумел правильно распорядиться предоставленными богатствами, наказание будет гораздо более ощутимым, если б он с самого начала ничего не имел», – думала Полина. Ее природа наградила фантастически щедро. А теперь она жестоко наказана. Оставалось понять – за что? В чем ее вина?

Месяц назад Маша обнаружила в себе ранее неведомую страсть – к сладкому. А затем с радостью заметила, что в непосредственной близости от офиса «Поможем!» дислоцируется парочка кофеен, где ее страсть будет стопроцентно удовлетворена.

Кофейня «Флибустьер», оформленная дизайнерами в стиле старинного корабля, с деревянным штурвалом у входа и занавесками в виде парусов, манила ароматом крепкого кофе, запахом ванили, корицы, кардамона. Это было королевство взбитых сливок и сахарной пудры, фундука и арахиса, имбирных пряников и миндального печенья, шоколадной глазури и ореховых начинок, рассыпчатых штруделей и круглых пончиков, вишневых пирогов и эклеров с фисташковым кремом… Чай подавали в специальных керамических чайниках – разнообразие сортов было безгранично: черный, зеленый, жасминовый, с гибискусом, матэ, с цукатами, лепестками роз, вереском, мелиссой, земляничным маслом.

В километре от «Флибустьера» находилась кофейня «Лимон». Ее шеф-кондитер был жестоким искусителем и настоящим виртуозом. Отведав бисквитный торт «Штраус», украшенный шоколадными нотами и скрипичным ключом, с фирменным ромовым кремом, Мария поняла простую истину. В ее жизни стало на одну любовь больше. Да, теперь она искренне могла признаться, что любит Лешу, Антошу, Эдика, экс-мужа (куда ж от него денешься!) и еще торт «Штраус».

С тех пор как Валдаев окончательно сгинул в Европе, а Здоровякин вернулся на работу в ГУВД, в здание на Петербургской площади, под мужественное крыло Зуфара Алимовича, Мария заняла офис «Поможем!», перетащила туда компьютерную технику и теперь безнаказанно упивалась любимой работой вдали от домашних забот.

Внезапно превратившись в сладкоежку, Маша стала практиковать набеги на близлежащие кофейни. Она по три часа сидела у открытого ноутбука, а официантки в нарядах ярко-желтого цвета и в шапочках в виде половинки лимона безостановочно приносили ей чай, кофе, торты и пирожные. Ей выдали карточку постоянного клиента. Через месяц пояс джинсов стал как-то особенно безжалостно врезаться в Машин живот. Очевидное – невероятное: она потолстела.

– Еще кофе? – наклонилась к прожорливой клиентке официантка.

– Угу, – кивнула Маша.

Официантка оторвала ее от мыслей о Здоровякине. Именно до боли знакомая физиономия Ильи непонятным образом высветилась на экране Машиного лэптопа. Как ни старалась Мария сосредоточиться на алгоритмах новой программы, она видела перед собой простую и милую ряшку супруга.

Добившись развода, Мария словно поставила точку в истории с Настасьей[2]2
  О грехопадении Здоровякина читайте в книге «Экстремальная Маргарита».


[Закрыть]. До этого она три с половиной года пыталась простить мужа, забыть о его измене, научиться воспринимать его так, как раньше, доверять ему и таять от нежности. Нет, ничего не получалось.

И вот в сентябре прошлого года они развелись. Наконец-то зло было наказано. Муж-предатель получил по заслугам.

Судья удивленно смотрела на двухметровый шкаф, в образе которого являлся обычно публике Илюша, и на хрупкую девушку, выглядывающую из-под здоровякинского локтя. На судебное заседание настойчиво отвергаемый супруг принес букет цветов (проконсультировался по телефону с Валдаевым).

– Вы хорошо подумали? – спросила судья у Марии. – У вас все же трое детей.

– А при чем здесь дети? – озадачилась Маша.

– Ну как! Мальчикам нужен отец.

– Я согласна. Пусть забирает всех троих, – быстро закивала Маша. – Я буду приходить в гости по воскресеньям.

– У меня опасная работа! – подскочил Здоровякин. – Я дома не ночую!

– А у меня недостаток веса, я не справлюсь с ними одна!

– Тем более вам не стоит разводиться! – вставила судья.

– Еще чего! – возмутилась Маша. – Ладно, беру детей, уговорили…

Итак, Мария добилась развода и выставила мужа из дома. Она отпраздновала победу и провела первый вечер в одиночестве. Конечно, она была в квартире не одна – за стеной спали дети. Но пустое кресло перед телевизором, продавленное Здоровякиным, кричало о том, что нарушено устройство мира, Земля вращается в обратную сторону, реки потекли вспять.

Вволю насладившись свободой, на второй день Маша принялась думать, как жить дальше. Она вдруг осознала, что на этапах ее персональной личностной эволюции рудиментарное чувство любви к Илье не желает умирать. Разлюбить мужа оказалось еще труднее, чем простить. Жить без Здоровякина было как-то совсем неинтересно.

– Ты не забыл, что развелся со мной, а не с детьми? – официальным тоном сказала она ему по телефону. – Ты что это, папаша, прохлаждаешься? Быстренько забрал сегодня детей из садика.

Через месяц после развода Здоровякин впервые пробил оборону и остался на ночь. Секс был невероятен. Разлука подогрела их желание, воздержание отшлифовало либидо. Здоровякин радовал агрессивностью, он был молодым голодным тигром. Илья изменил Маше с Настасьей, а Мария теперь изменяла своему статусу разведенной дамы, используя для этого бывшего мужа. И стоило тогда разводиться?

Да, стоило, твердо решила Мария. Их новые отношения с Ильей не имели бы остроты и терпкости, если бы продолжались в рамках подпорченного изменой брака. Маша старалась капитулировать не чаще одного раза в неделю, чтобы не развращать осужденного перспективой близкой амнистии…

Мария бросила взгляд, полный сожаления, на пустую чашку кофе и блюдце, где еще десять минут назад возвышался треугольник торта. Затем она посмотрела на экран, испещренный алгоритмами программы для Главного финансового управления обладминистрации. Эту программу заказал Ян Вепрецкий. Прошла всего неделя с момента их знакомства, а Ян Николаевич уже явно конкурировал с Ильей, заставляя впечатлительную программистку думать о себе. Да, не только малыш Здоровякин был постоянным героем ее мыслей, Ян Вепрецкий безудержно рвался к верхним строчкам хит-парада. А почему бы и нет? Ведь Мария теперь была свободной женщиной (правда, с полновесным прицепом в виде трех неутомимых микробов). Что мешало ей увлечься кроме бывшего супруга еще и свежим кавалером?..

Звон колокольчика предупредил о новом посетителе кофейни. Это была молодая красивая брюнетка, закутанная в роскошные меха. Обладательницы шуб торопились выгулять дорогих любимиц – мартовские морозы давали им последний шанс. У Марии был пуховик.

Вместе с женщиной в ароматное тепло кофейни ворвалась стая сверкающих снежинок, и влетело облако ледяного воздуха. Затем донесся тонкий запах духов. Мария оторвала взгляд от экрана и поняла, что знакома с новым клиентом кофейни.

– Алиса! Здравствуйте! – обрадовалась она.

– Маша!

Алиса сбросила шубу на руки подскочившей официантки. Под шубой оказался великолепный костюм из лайковой кожи цвета мокко. Полгода назад по чьей-то рекомендации Алиса Горностай обратилась к Марии. Она хотела поставить защиту на домашний компьютер.

– Суперзащиту, – пояснила она.

– Понятно, – кивнула Маша. – Будете хранить в его памяти корпоративные секреты.

– Нет, я собираюсь вести интимный дневник.

Мария не знала, чьей давней любовницей является светская львица Алиса Горностай, иначе она не удивилась бы желанию дамы покрыть пятидюймовой броней ноутбук с начинкой всего лишь из субъективных мнений и оценок ее личной жизни.

Но желание заказчика – закон. Алиса получила «суперзащиту» и теперь могла смело предаваться жизнеописанию, шпигуя текст пикантными подробностями и не волнуясь, что ее дневник прочтет кто-то посторонний…

– …Как ваш компьютер?

– Функционирует, – кивнула Алиса. – Вы здесь давно? Все попробовали?

– Учитывая грандиозность ассортимента, пробовать приходится поэтапно.

– Это моя кофейня, – сказала Алиса.

– Серьезно?

– Да. Еще «Флибустьер». Там бывали?

– Конечно!

– И «Маркиза».

– А где это? – оживилась Мария. «Маркиза» как-то ускользнула от ее внимания.

– В начале Дипломатического проспекта.

– Обязательно заеду. Я без ума от ваших кофеен. Но цены!

– Давайте я вам сделаю персональную скидку. Возьмите карточку постоянного клиента.

– Уже есть. Кстати, а выгодно держать кофейню?

Алиса мило проигнорировала вопрос, оставив Марии возможность самой догадаться, доходно ли ее коммерческое предприятие.

Через несколько минут непринужденного разговора и обмена улыбками и комплиментами Алиса скрылась за внутренней дверью помещения, планируя, видимо, заняться дрессировкой персонала. А Мария украдкой и не без труда застегнула под свитером пуговицу джинсов и стала собирать вещи – компьютер, бумаги, авторучки.

Глава 3

Середина апреля

В двенадцатом магазине Алиса поняла: ее разнузданный шопинг – не что иное, как попытка заглушить основной инстинкт, властно требующий удовлетворения. Алиса уже нагрузилась тонной пластиковых пакетов, оставив в руках алчных продавцов около ста тысяч. Она купила седьмой по счету мобильный телефон – суперкомпактный и сверхлегкий, безумно дорогое шелковое постельное белье цвета слоновой кости, изумительные в своей непрактичности туфли из перфорированной замши, туалетную воду от Chanel, костюм из свежей весенней коллекции Rabann, элегантный серебряный кофейник, носовые платки Dior, вазу из венецианского стекла, кружевное платье в стиле винтаж – словно обкусанное молью, браслет с коньячными бриллиантами, сувенирного медведя из эбонита, бархатные брюки и водолазку Gucci, голографическую губную помаду шести различных оттенков, кожаные рамки для фотографий, пять соблазнительных комплектов нижнего белья, атласную подушку с изящной ручной вышивкой, пляжную юбочку, крутые лакированные сапоги на молнии от «Max&Go», компакт Валерия Меладзе, миленького крокодильчика-прищепку для купюр, сделанного из белого золота, вельветовый пиджак Escada, голубые колготки с рисунком в виде серебристых змей и прочий хлам. Но, несмотря на разнообразные приобретения, бездну потраченных денег и времени, Алису переполняли скука и недовольство.

В бутике «Mango» она остановилась у огромного аквариума. Вода за стеклом переливалась розовым, синим, аквамариновым, длинные зеленые водоросли волшебно шевелились, и среди них резвились крупные полосатые рыбки с прозрачными рваными плавниками.

«Нерестятся, – с черной завистью подумала Алиса. – Счастливые!»

А она была несчастлива. Перспектива одинокого вечера угнетала. Как бы долго ни длились вылазки в магазин и в различные увеселительные заведения, все равно каждый раз приходилось возвращаться домой. Квартира Алисы была обставлена мебелью, привезенной на заказ из Италии, модный в городе дизайнер выдержал интерьер в соответствии с самыми актуальными тенденциями, паркет был сделан из выбеленного клена. Ну и что? В этой квартире Алиса была безумно одинока.

… – Девушка, вы уронили!

Алиса обернулась. Она достала брелок и собиралась открыть перламутрово-синий «рено-символ». Парень лет двадцати размашисто пересек парковку и вручил Алисе маленький ламинированный пакет. Учитывая, какое количество поклажи тащила на себе добытчица, немудрено, что один из трофеев выпал из ее рук у шлагбаума парковки.

– О! – Алиса взяла у парня пакет и жадно всмотрелась в молодое, румяное лицо. Она мгновенно оценила все достоинства юноши – поджарую фигуру, пушистые ресницы, большой губастый рот. – Даже не представляю, как это…

Выразить благодарность и одновременно предложить парню продолжить случайное знакомство Алиса не успела, ее фраза оборвалась на полуслове. Парень кивнул и так же стремительно умчался обратно. Разочарованная охотница поморщилась. Кто, кто утолит ее голод?

…Каждый новый год, записываемый в историю Алисиных отношений с Геннадием Боровиковым, характеризовался планомерным снижением количества половых актов – в соответствии с убывающими возможностями партнера. Пятидесятилетнего вице-губернатора, вероятно, мало заботили проблемы неудовлетворенной любовницы. Кроме Алисы, у Геннадия Климовича на балансе была целая область, ежедневно он решал глобальные вопросы бизнеса и политики. А вечно голодную Алису, отметившую в этом году тридцатилетие, начинало колотить электричеством при виде симпатичных, молодых самцов.

На заре их романтической связи Боровиков наведывался к красотке любовнице ежедневно и брал ее во все командировки. Теперь, спустя десять лет, он «отмечал» территорию не чаще одного раза в месяц, причем его прогрессирующая мягкость и кратковременность скорее бесили, нежели радовали подругу. Алиса мечтала об остром, сильном, обжигающем сексе. В ее дневных эротических грезах, которые порой приобретали изматывающий и навязчивый характер, фигурировало садомазохистское оборудование, а гипотетический партнер наотмашь хлестал ее по щекам.

А что мог предложить Геннадий Климович? Новую иномарку. На стоянке рядом с домом поселилась серебристая «тойота-камри».

Однако другие ипостаси Геннадия Климовича оставались неизменными. Как и прежде, он был властным, авторитетным, непререкаемым. Опасен в роли врага, коварен в роли друга. Он умел подавлять, очаровывать, пугать и широко практиковал духовный каннибализм.

Об их многолетней связи знал весь город, область, знала, естественно, боровиковская жена. Эта лицемерная змея, встречаясь с Алисой в фешенебельных магазинах, радовалась ей, как дорогому члену семьи. На светских раутах она надевала маску скорбной Хиллари. Взрослым детям плакалась, как измучило ее предательство отца. Перед Геннадием Климовичем разыгрывала роль верного друга и преданного соратника и потихоньку стригла бонусы за свое всепонимание и долготерпение.

Когда Алисе впервые пришла в голову мысль о параллельном любовнике, она от ужаса покрылась испариной. А если Боровиков узнает? Страшно представить.

Но, возникнув однажды, идея завести фаворита, мускулистого, агрессивного и неутомимого, уже не покидала Алису.

К несчастью, сразу же вырисовывалось целое созвездие проблем. Подцепить любовника в общественном месте было маловероятно. Экипировка Алисы и ее манера поведения отпугивали потенциальных партнеров. Она предпочитала наряды, сравнимые по стоимости с городским бюджетом, и двигалась по улице походкой разомлевшей на солнце тигрицы. Конечно, никто не решался подойти к ней.

В привычном кругу общения найти секс-друга было вовсе нереально ввиду ее социального статуса. Посягнуть на святое – любовницу самого Боровикова – означало уравнять себя по продолжительности жизни с шахидом.

Оставались ночные клубы, оснащенные intim-room. Случайные партнеры, быстрый секс. Перед каждой ночной вылазкой Алиса полностью меняла внешность, чтобы избежать узнавания. Она играла роль то белокурого ангела, то рыжеволосой бестии. Лихорадочное удовольствие, полученное в приватной комнате ночного клуба, было неполноценно и приносило лишь кратковременное облегчение. О, как бы ей хотелось обзавестись постоянным и безотказным Властелином оргазма! Неужели ее желание преступно?..

…К супермаркету Алиса подъехала погруженная в мрачные думы. Она двигала тележку вдоль рядов и предавалась невеселым размышлениям. У полок с консервированными овощами она утвердилась в мысли, что давно разлюбила Боровикова. В макаронных рядах поняла, что жизнь надо менять. У витрины с мясными деликатесами вообразила себя на кубинском пляже: одинокая светлокожая девушка в тигровом купальнике, а вокруг – стаи ненасытных мулатов.

Заехав в шоколадный отсек, Алиса вскрыла следующий, более глубокий геологический пласт своих мироощущений. Но тут она заметила, что толкает перед собой чужую тележку.

– Постойте! – громко возмутилась она. – Это не мое!

В тележке теснились упаковки пива, пакет с креветками, бутылка французского коньяка. Где черный хлеб с отрубями, обезжиренный йогурт, шпинат, дикий рис?

Алиса догнала парня, который произвел подмену. Тот как раз разглядывал пакет со шпинатом, удивляясь преображению креветок. Уже со спины он ей понравился: короткая кожаная куртка трещала на широких плечах, а джинсы – на узких бедрах.

– Какая глупая шутка! – обвинила мужчину Алиса.

Он обернулся, оторвал взгляд от пресловутого шпината, неторопливо и нагло осмотрел с головы до ног рассерженную даму и сказал «вау!». У него были смеющиеся глаза и ямочки на щеках.

Мужчине было немного за тридцать. На висках пробивалась ранняя седина, и это интриговало. Парень искрился радостной энергией искателя приключений. Он вновь жадно оглядел Алису и едва не облизнулся. Откровенное восхищение в глазах парня извиняло его хамскую беззастенчивость. Впрочем, беззастенчивость мужчины мало волновала Алису. Она оглядела объект не менее пристально.

– Мое пиво! – обрадовался парень.

– Верните рис, – строго приказала Алиса. У нее бешено колотилось сердце, она боялась спугнуть добычу.

– «Дикий», – прочитал незнакомец. – Кусается, что ли?

– Отдайте!

Алиса попыталась отобрать у мужчины свой ужин, но тот не отдавал.

– Давайте приручать его вместе? – предложил он. – Меня зовут Матвей. Матвей Петрович Столяров. А вас?

– Алиса.

– Чудесно. Вы замужем?

– А вам какое дело? Нет, не замужем.

– И я не замужем. Алиса… Давайте я стану вашей страной чудес?

– А вы не слишком самоуверены?

– Поверьте, моя самоуверенность имеет под собой прочную основу. В более интимной обстановке я готов ознакомить вас с моей безупречной аргументацией.

Алиса смерила парня недоверчивым и придирчивым взглядом, и это распалило противника. Он безумно ей нравился.

– Что ж. Я согласна. Вы на машине?

– Да. С шашечками.

– Значит, без?

– Я только вчера прилетел в ваш город и еще не успел обзавестись машиной.

– Тогда поедем на моей.

Алиса подумала, что ей придется предельно сосредоточить внимание на управлении автомобилем, чтобы не растерзать этого очаровательного нахала прямо в салоне «рено».

– Лучше бы ты пустила меня за руль, – жалобно произнесла Аполлинария.

– Ничего, мы почти выбрались из города. И даже не нанесли особого урона городской архитектуре, – бодро ответила Маша.

Черный «ниссан-патрол» миновал пост ГАИ и полетел по трассе в направлении аэропорта. Ехать по прямой было уже не так страшно. Аполлинария мысленно себя поздравила. Манера езды, практикуемая Марией, предполагала наличие у пассажиров крепких нервов.

– Хочешь, я съезжу в «Серебряные ключи», пока тебя не будет? Проведаю Николашу.

– Не надо! Я ведь быстро.

– И я быстро. Как же он там один?

Полина летела в Мюнхен на два дня. Знакомая из турфирмы пристроила ее в группу менеджеров, разрабатывающих маршруты европейских путевок. Таким образом удалось сэкономить на билетах. В Мюнхенской кардиологической клинике ее ждали Анна Келлер и врачи. Нужно было утрясти финансовую сторону вопроса и договориться о точной дате операции.

– Ты уже перевела им деньги?

– Пока нет. Проклятый доллар падает, я уже потеряла несколько тысяч из-за разницы в курсах!

– Кошмар. Смотри, какая маленькая у нас планета! Президент США отдает приказ бомбить Ирак, а русский мальчик Николаша Ефимов испытывает на себе последствия его решения. Из-за войны в Ираке дешевеет доллар, собранная тобой сумма тает, и вашу операцию могут отложить. Но мы, конечно, этого не допустим. Вот, держи! Пламенный привет от рекламодателей.

Маша придержала руль коленом и достала из сумки маленький сверток. Джип рванул на встречную полосу. Голубая «Волга» бешено засигналила, но, извернувшись, избежала столкновения с черной махиной.

– О боже! – прошептала Полина. И закричала: – Маша!! Операция не состоится не из-за войны в Ираке, а из-за того, что я погибну в автокатастрофе! Маша!!! Держи руль!

– Держу, держу! Все в порядке. Возьми деньги.

Кроме разработки программного обеспечения для различных фирм девушки стригли купоны с баннерной рекламы, публикуемой на их сайте. Сайт пользовался популярностью, так как его посетителям предлагались для скачивания различные полезные в хозяйстве программы.

– Ты мне платишь больше, чем я заслуживаю, – смутилась Полина.

– Глупости. Твоя доля.

– У тебя есть на кого тратить деньги.

– Нет, не напоминай мне о детях! – взмолилась Мария.

Дети не переставали радовать мамашу. В садике полыхала скарлатина, но близнецов судьба обделила: им почему-то не удалось обзавестись модным заболеванием. Поэтому Леша и Антоша всю ночь фломастером рисовали на себе красную сыпь. Не забыли и о младшем брате. Эдик тоже безумно похорошел. Утром Марию хватил удар.

– Я мечтаю услышать от тебя, что операция прошла успешно. Какой это будет праздник! Какое счастье!

Полина сникла. Она, несомненно, мечтала о том же. Мария сразу заметила, как изменилась в лице подруга.

– Не грусти. Я тебя развлеку. Представь: у меня климакс.

– Ты с ума сошла! – прыснула Полина.

– Однозначно. Наблюдается катастрофический сбой в цикле. Уже несколько месяцев я не покупаю тампоны. Меня бросает то в жар, то в холод. Я потею, как морская свинка. У меня взбесилось сердце: сто ударов в минуту – теперь обычный ритм. И я все время хочу есть!

– Да ты беременна! – закричала Полина.

– Ужас какой! Не шути так. Уж лучше климакс. С чего мне быть беременной? Я в разводе.

– Но ты же занимаешься сексом с Ильей?

– Ну и что? Мы пользуемся презервативами, и к тому же я пью контрацептивы. Как его? «Мерсилайн». Поэтому наш секс так же непродуктивен, как попытки Госдумы сократить расходы на собственное содержание.

– Но ведь все признаки налицо!

– Не смеши меня! Я два раза была беременной и прекрасно знаю, что это такое. Я бы сразу поняла.

– Говорю тебе, как человек, компетентный в медицинских вопросах. Ты беременна!

– Не может быть! А когда это вы, профессор, обзавелись медицинским образованием?

– За шесть лет моих мытарств. Спроси меня о пороках сердца. Врожденные, приобретенные. Синего и бледного типа. Со сбросом крови слева направо, со сбросом крови справа налево. Коарктация аорты, стеноз легочной артерии, тетрада Фалло, транспозиция аорты, предсердно-желудочковая коммуникация, аномальный дренаж легочных вен…

Мария завороженно вслушивалась в звучание медицинских терминов.

– Пока Николаша жил дома, к нам даже «скорая» не приезжала, – вздохнула Полина.

– Как?!

– Вот так. И вызывать бесполезно. Они знают, что по этому адресу – ребенок с пороком. Прямо, конечно, не отказывают. Но тянут до последнего. «Ну что вы звоните каждые пятнадцать минут, мамочка! Педиатрическая бригада на выезде. Ждите!» А медсестра мне сказала однажды: «Пока возимся тут с вашим сдыхликом, к нормальному ребенку не успеем. Ваш-то заморыш все равно умрет». Маша? Маша, ау! Ладно, давай выходи из комы.

Мария подавленно молчала. Она смотрела на дорогу, на черный изгиб шоссе в коридоре сосен. Она-то думала, что знает все о Полининых страданиях. Оказывается, ошибалась. Маша сравнивала себя с Полиной, и ей было бесконечно стыдно. Иногда, коротая ночи не у компьютера, как ей хотелось бы, а у постели раскаленного ангиной ребенка, она смела роптать на судьбу. Кто дал ей такое право? Она должна была каждый день благодарить Бога за подаренное счастье.

В Мюнхене Аполлинарию встречала фрау Келлер. Удивительно, но насколько одни люди черство относились к Полининой беде, настолько другие принимали ее близко к сердцу.

Они встретились с фрау Келлер впервые после трех месяцев электронной переписки, но обнялись, как родные люди. Анна отлично говорила по-русски. Сотрудница кардиоцентра сразу прониклась сочувствием к Николаше и взяла на себя функции организатора.

– Дайте на вас посмотреть, Полина! Да вы настоящая русская красавица! Привезли анализы, снимки? – тараторила фрау, схватив дорожную сумку Аполлинарии в одну руку и руку спутницы – в другую. – Идемте, Полина, идемте. Там мое авто. Как себя чувствует Николаша? У меня сюрприз! Руководство нашей клиники решило пойти вам и мне навстречу. Операция будет сделана Николаше за половину стоимости. Вы оплатите только материалы и использование оборудования. Реабилитационный период, палата – тоже за половину стоимости. Вы сами будете жить у меня. Мой дом в пятнадцати минутах езды от клиники. Таким образом… секундочку… – Анна достала из кармана лист бумаги со сложными математическими выкладками. – Таким образом, Полина, мы значительно сократили необходимую сумму. Как я рада! Полина! Что с вами? Почему вы плачете?!

Аполлинария рыдала, вытирая кулаком слезы. Носовой платок куда-то запропастился. Никогда в жизни она не позволяла себе так распускаться! В самые трудные минуты ее железный характер и гордость приказывали ей оставаться безразлично-спокойной.

– Полина! Вы что?

– Если бы вы знали, чего мне стоило собрать эти деньги!

Фрау Келлер посмотрела на зареванную гостью:

– Вы не зря их собирали. Они вам пригодятся. Операция – не окончание лечения, а только начало. Нет, разве плохо, что мы сумели сэкономить?

– Конечно хорошо. Спасибо вам огромное, – всхлипнула Аполлинария.

Если бы фрау Келлер знала! Каждая единица валюты на Полинином счете имела историю, достойную сценария мексиканского сериала. Каждый доллар или евро обладали стоимостью, несравнимой с их номиналом. За все Полина заплатила нервами, чувством униженности и бессилия в одном случае (когда ей кидали подачку) или чувством горячей благодарности в другом (когда ей отдавали последнее). И первое, и второе являлось одинаково сильным испытанием для психики.

«Я душу дьяволу продала за эти деньги», – подумала Аполлинария.