Текст книги "Любовница отменяется, или Тренчкот"

Глава 3
Сугубо деловой обед

Свидания с Маргаритой Эдуардовной Бронниковой обычно не сулят ничего хорошего. По загадочному стечению обстоятельств эта неординарная женщина является моей мамулей, и данный факт, я думаю, безмерно ее удивляет. По крайней мере, довольно часто приходится ловить на себе недоуменный взгляд, словно вопрошающий – и это мое дитя? Как? Каким образом оно получилось таким… таким… неправильным?

Действительно, почему от такой выдающейся, сильной личности, как Маргарита Бронникова, отпочковалось существо инертное и никчемное – ее дочурка? Почему у зеленоглазой красавицы, похожей на пантеру, готовую к прыжку, родился серый тушканчик?

Но я вовсе не считаю себя никчемным существом! Поэтому наши с мамой оценки моего эго находятся в долговременном и непреходящем конфликте. И внешность свою я воспринимаю гораздо менее критично, нежели это делает маман. Серьезно, я очень симпатичная!

Но так как мамуля самый близкий и дорогой мне человек, приходится прыгать выше головы – изображая циркового пуделя. Сколько я себя помню, всегда пыталась доказать маме свою состоятельность…

А Марго меж тем безработная. Крупный финансист и председатель правления банка «Гелиос», она в одно мгновение оказалась не у дел в результате сложной махинации, провернутой конкурентами. Ее драгоценный ребенок (полагаю, даже более любимый, чем дочь Юлия – но не менее, чем сын Сергей) – банк «Гелиос», заботливо и трепетно выращенный, достался врагам.

Любой на ее месте впал бы в депрессию, но не Марго! Она с ледяным спокойствием самурая признала поражение и молча удалилась, лишив конкурентов счастья видеть ее в гневе или слезах. И, не в силах изменить ситуацию, изменила свой взгляд на нее.

– Что ж, – сказала Маргарита, – «Гелиос» был прекрасным этапом моей биографии. Раз теперь он в прошлом – надо двигаться вперед, осваивать новые просторы… А пока – займусь собой. И, находясь в вынужденной паузе между двумя глобальными проектами, Марго начала стремительно хорошеть.

– Хожу в спортклуб, – сообщила она мне. – «Саванна», знаешь?

– О, да! Я делала для них рекламный материал. У них чудовищные цены!

– Зато какой сервис!

– Но цены ужасные.

– И очень симпатичные инструкторы.

– Но цены ужа…

– Я записалась на курс шоколадного обертывания, – огорошила она меня в другую нашу встречу. – Забавная процедура! И дает гарантированный результат. Ты пробовала?

– Вот еще! Фантастика – ты уверовала в силу шоколадного обертывания! Но все эти обещания – рекламная уловка.

– Ах, Юля! О чем с тобой говорить? – раздраженно морщится Марго. – Когда я работала двадцать четыре часа в сутки и видела перед собой лишь банковские документы, отчеты, договора, тебя это совершенно не интересовало. Финансы, менеджмент, кредитная система – сфера, далекая от тебя. Теперь я наконец открываю для себя маленькие женские радости – шоколадное обертывание, пилатес, целлюлит. Но ты и эту тему не желаешь разрабатывать.

– Разве у тебя есть целлюлит?

– Не важно. Главное – борьба с ним доставляет массу удовольствия. Но тебе это не интересно. Тебе скучно!

– Знаешь, с тобой никогда не бывает скучно.

– Намекаешь на мою чрезмерную требовательность к тебе? Конечно! Я пытаюсь тебя расшевелить, но ты предпочитаешь плыть по течению…

О, да! С тех пор, как у Марго появилось свободное время, она занялась дочуркой всерьез. Если раньше я скромно довольствовалась тремя телефонными звонками в день и десятком назидательных sms, то теперь меня постоянно выдергивают на «деловые обеды», посвященные обсуждению моих планов на жизнь.

Единственный положительный момент – Марго без ума от Никиты. С тех пор как мы дружим с этим восхитительным юношей, мы уже пять раз обедали втроем. Никита держится с галантной почтительностью будущего зятя, маман искрится, как бенгальский огонь: настолько ей приятно общаться с моим кавалером.

Это человек ее типа. На первом плане – работа, амбиции, карьера, и фоном – все остальное. Быстрые реакции, четкое мышление, умение анализировать и выдвигать гипотезы. Порой я даже не понимаю, о чем они говорят, – пока мысленно разжевываю какой-то их пассаж, они убегают далеко вперед, понимая друг друга с полуслова.

Ну и ладно, мне ничуть не обидно.

Ведь я люблю их обоих.

Я даже уловила некий оттенок уважения в мамином взоре, обращенном ко мне. Она словно признавала мою охотничью ловкость – доченька расставила капканы и поймала крупную дичь. Ей только непонятно, чем же я прельстила такого шикарного самца?

И правда, чем?

В эту пятницу мамуля травила дочь бизнес-ланчем в ресторане «Виконт». Я уныло ковырялась в тарелке и напряженно осмысливала свалившиеся на меня проблемы – неделя выдалась суматошной. А Марго, не наблюдая очевидных достижений в плане перевоспитания дочери, жаждала интенсифицировать процесс.

– Ах, Юля! Ты витаешь в облаках! Ты совсем меня не слушаешь!

– Что? Да. В смысле, нет! Я внимательно тебя слушаю.

– Нет! Признайся, сейчас ты думала о чем-то другом!

Естественно!

Я размышляла о Никите и его двойной жизни. Но и не думала посвящать маму в подробности.

– О Хемингуэе, – скромно признаюсь я. – Я думала о Хемингуэе.

– Да ладно!

– Серьезно. Прочитала в его парижских заметках об одной катастрофе. Он был молод, беден, еще неизвестен и только учился писать…

– Насколько я могу судить по его произведениям, ему это так и не удалось.

– Почему?

– Он с таким трудом выдавливал из себя каждое слово и каждый абзац – словно ему приходилось писать под дулом пистолета.

– Но Хемингуэй получил Нобелевскую премию за рассказ «Старик и море»! – вступаюсь я за писательское мастерство американца. Мы ведь с ним почти коллеги – я тоже пишу (например, вчера накропала статейку для дамского журнала «Стильная Леди». Думаю, мне Нобелевскую премию никто не даст. Мечтаю лишь о гонораре).

– Ну, так он получил премию не за стиль, а за философскую глубину произведения. За масштабность идеи. Хотя ладно. Это мое личное мнение. Что ты там хотела рассказать?

– Так вот. Его жена, собираясь в поездку, сложила в чемодан все рассказы Хемингуэя, оригиналы и отпечатанные копии – в те времена, представь, печатали на машинке, на каком-нибудь «Ундервуде», я думаю. И этот чемодан у жены украли на вокзале! Ты представляешь!

– Деньги она тоже туда положила?

О чем еще может спросить банкир?!

– При чем тут деньги?! Хемингуэй остался без рассказов, ты только задумайся! Какое горе для писателя! Катастрофа! Но дело совсем не в этом.

– А в чем? – скучным голосом осведомляется Марго. Наверно, ей уже надоел мой рассказ, и она только из вежливости готова выслушать до конца дочкины излияния.

– Неужели его ранние рассказы были настолько ужасны, что пришлось выдумывать историю с чемоданом?

– То есть чемодан никто и не крал?

– Подозреваю, он все это придумал, чтобы избавить мир от знакомства с его первым литературным опытом.

– Так и не показывал бы никому… К чему такие сложности? Наверное, чемодан действительно украли.

– А если и украли! Тогда зачем Хемингуэй об этом написал, зачем поведал всему миру? Ведь иначе как дурой его жену не назовешь – умудрилась потерять и оригиналы, и копии!

Да я убила б за это!

Представляю: написано десять статей, готовых к отправке редактору. Это же целое богатство! И вдруг – сбой в Сети, проблемы с компьютером, все сгорает. На диск не скопировала, на флэшку – тоже. Все пропало! Остается тихо утопиться в раковине…

– Знаешь, Юля, на фоне массового эксгибиционизма современных публичных персонажей история с чемоданом не выглядит чересчур откровенной. Я сегодня случайно включила телевизор и увидела дочь известного в прошлом политика. Она рассказывала о том, какие у нее трусики. Папа уже давно в могиле, но покоя он не дождется. Дочурка не догадалась взять псевдоним, и знаменитая фамилия отца, раньше ассоциировавшаяся с такими понятиями, как честность, ум, принципиальность, теперь является синонимом пошлости и дурного вкуса.

Маман задумчиво смотрит на меня. Я лихорадочно начинаю соображать – а нет ли здесь параллели? Не намекает ли Марго на собственную дочь – неудачливую в плане поддержания семейного реноме.

Ну, нет! Лучше давайте вернемся к Хемингуэю.

– Значит, ты полагаешь, чемодан все же был украден?

– Ах, Юля! Дался тебе этот чемодан! – взрывается Марго. – Тебя прямо заклинило! Украли – не украли! Какая разница? Ты лучше скажи – ты бросила курить?

– Конечно! – бодро рапортую я. – Ты же видишь – я не курю. И не пытаюсь срочно отпроситься в туалет.

– Да, я заметила. Нет, серьезно? И как долго ты уже не куришь?

– Ну… Довольно прилично…

Уже целых два часа.

Правда, пришлось обклеить себя антиникотиновым пластырем, как спальню обоями. Но под одеждой не видно. А еще в аптеке посоветовали жвачку, теперь жую украдкой, чтобы Марго не заметила. Аккуратненько так, соблюдая конспирацию. Ведь жвачка тоже раздражает мамочку.

А что вообще ее не раздражает?

Правильный ответ: общество молодых амбициозных интеллектуалов. По крайней мере с двумя такими я знакома – это мой возлюбленный Никита Арабов и мой старший брат Сергей Бронников.

Увы, общение со мной всегда только нервировало маман.

– Ты закажешь десерт?

– Только не это!

– Как всегда плохо ешь. А знаешь – почему?

– Почему?

– Ты много лет курила, и твои вкусовые рецепторы атрофировались.

И мозги тоже.

Зато удалось сохранить ноги.

Они такие красивые!

– А почему ты совершенно перестала говорить об Ирине и Анечке?

О, нет!

Тема закрыта.

С Ириной я больше не знакома.

– Неужели вы не общаетесь?

– Ну, ты ведь знаешь… Ирина теперь живет за городом, в коттеджном поселке. Добраться до нее не так-то легко.

– А сама она в городе, конечно же, не бывает? – язвительно спрашивает маман.

– Бывает, но у нее постоянно то шейпинг, то салон, то магазины… Сейчас она учится водить автомобиль. Это тоже отнимает уйму времени.

– Хмм… Вы ведь так дружили! Ну, а ребенка она тебе подбрасывает? Ведь ты обожаешь Аню!

О господи!

Зачем с настойчивостью инквизитора возвращать меня к этой теме? Она сует раскаленный прут в открытую рану! Мне же больно!

– Аня тоже превратилась в чрезвычайно занятую девицу. Теперь она ходит в элитный садик, у нее бассейн, массаж. И еще они записались в студию, где готовят юных манекенщиц.

– Наверное, очень юных.

– Да уж. И еще Ира наняла гувернантку, – могильным голосом добавляю я.

Мама вздыхает и смотрит на меня укоризненно – вот-вот с ее губ сорвется замечание: «А я тебя предупреждала!»

Да, она предупреждала, что нельзя прикипать душой к чужому ребенку! Но разве могла я воспринимать Аню не как часть себя? Ведь я забирала их из роддома! Я только грудью не кормила, а все остальные функции исправно выполняла. Для Иры и Ани я была опорой, палочкой-выручалочкой, кариатидой, поддерживающей их шаткий, безденежный быт. Но вот появился он – роскошный, богатый мужик, Лев Таиров, местный король недвижимости, владелец нескольких риелторских фирм. И меня отодвинули в сторону, как ненужную деталь! Убрали с глаз долой, как опостылевший торшер!

Сообщением о гувернантке Ирина буквально меня добила. Зачем им чужой человек, если есть я – готовая по первому зову мчаться за тридевять земель, в их коттеджный поселок, лишь бы провести время с моим драгоценным человечком! Я еще чувствую Анин поцелуй на щеке, и ее атласные ручки, обнимающие мою шею, ее восхитительный запах… Я ужасно скучаю!

Но ничего не поделаешь.

Это не моя девочка.

Это чужой ребенок.

А после того, как обошлась со мной Ирина на прошлой неделе, я и вовсе перестала отвечать на ее звонки.

– Хорошо, давай-ка не будем об этом, – говорит мама, увидев слезы в моих глазах.

И я чрезвычайно ей благодарна – обычно она менее щепетильна и готова разрабатывать избранную тему вплоть до полного морального уничтожения собеседника. Она могла бы напомнить, как Ира жила за мой счет, как я покупала им продукты, лекарства, выполняла Ирину работу, лишь бы ее не уволили. Самой Ирише это не удавалось.

Зато она сумела приворожить владельца «Квартала» Льва Таирова – и теперь живет за городом. В январе они собираются сыграть свадьбу.

– Ну, давай поговорим на более приятную тему. Ты, конечно, знаешь, что погиб Аслан Кумраев?

Упс! Час от часу не легче!

Приятная тема, ничего не скажешь!

Конечно, я в курсе. Но зачем нам обсуждать смерть Кумраева?

– Мммм, – предельно развернуто и исчерпывающе отвечаю я на мамин вопрос.

– И так нелепо! Свалился на стройке в какую-то яму. Чего ему в офисе не сиделось?

– Мам, а разве ты была с ним знакома?

– Сталкивались пару раз. Ты ведь понимаешь, в нашей среде мы все друг друга знаем.

Я пытаюсь быстро высчитать денежный эквивалент понятия «в нашей среде». Сколько нужно иметь на счету в банке, чтобы стать членом этой самой среды? Десять миллионов рублей? Один миллион евро?

Но говорить о Кумраеве – выше моих сил. Мне необходимо молчать. Ведь о мертвых – только хорошее. А если я открою рот, то обязательно скажу какую-нибудь гадость об Аслане. Давайте лучше поговорим на темы государственного устройства – например, о запевалах реформы здравоохранения. Ведь наши министры-реформаторы живы и здоровы, и потому в их адрес можно высказываться правдиво. Как они того заслуживают.

А о Кумраеве – ни слова.

Но мама продолжает теребить меня.

– Ты ведь постоянно писала о его мебельных салонах.

– Да, писала.

– Тесно с ним контактировала.

– Угу.

– И что?

– Ничего хорошего. Он изводил меня придирками.

– Конечно! Что за работа – писать на заказ рекламные статьи?

– Чем она хуже любой другой?

– Бесперспективна и зависима.

– Человек всегда зависим – от погоды, мнения окружающих, настроения начальства, а самое главное – от тех, кого любит. Я ведь обеспечиваю себя? И ладно.

– Ты слишком болезненно реагируешь на мои замечания.

– Это ты болезненно реагируешь на мои попытки жить собственной жизнью.

– Я старше и умнее.

– И намного красивее, – киваю я. – Но ведь это – моя жизнь!

Мама раздраженно хмыкает. Но, очевидно, безоговорочное принятие тезиса о ее физическом и умственном превосходстве приятно щекочет ее самолюбие.

А меня волнует другое: откуда Марго узнала, что я писала о мебельных салонах «Таунхауз», принадлежащих Аслану Кумраеву? Ведь раньше она принципиально не читала «Удачные покупки» и полностью игнорировала журналистские потуги дочери. Неужели маман теперь следит за моим творчеством? Неужели я стала ей интересна?

Глава 4
Усы и чувства

Проверяю телефон – за последние два дня Ирина звонила мне несколько раз. Я стойко игнорирую подругу. И вот теперь на экране появляется ее взволнованная эсэмэска: «Кумраев разбился на стройке! Ты знаешь об этом?!!»

Ну, никому не дает покоя печальная участь миллионера! Вот и Ириша шлет сообщения, и многочисленные звонки (а за последние месяцы я уже отвыкла быть в эпицентре ее внимания), очевидно, объясняются той же причиной – подруге хочется обсудить новость.

А ведь она лишь раз встречалась с Асланом Кумраевым. И какое неизгладимое впечатление произвел на нее этот голубоглазый брюнет! Я стала невольным инициатором их знакомства, взяв Иришу с собой на презентацию. Я намеревалась произвести фурор на вечеринке, сразив присутствующих неземной красотой. Но как-то совершенно вылетело из головы, что рядом с Ириной у меня такие же шансы быть замеченной мужчинами, как у Аллы Борисовны – сохранить инкогнито, отправившись в продуктовый за молоком.

На презентации Ирина блистала. Кумраев, потрясенный очарованием незнакомки, тут же начал подбивать клинья и строить грандиозные планы совместного освидетельствования его коллекции сушеных кактусов. Ириша приняла предложение – ведь тогда, ранней весной, она еще не являлась невестой Льва Таирова, она и вообразить не могла, какой замечательный сюрприз ей уготован судьбой. Тогда Ирина была женщиной, только-только отсидевшей заключение декретного отпуска. И она жаждала развлечений.

Поэтому уехала с вечеринки в лимузине Аслана Кумраева.

Что он с ней сделал в своем шикарном особняке – не хочется и вспоминать. Желание барышни испытать давно забытые приятные ощущения вошло в противоречие с намерением Аслана организовать себе ночь жесткого секса. (Вот так же и правительству трудно понять свой народ. Ведь как бы правительство ни старалось, как бы ни придумывало всякие полезные нововведения, народ всегда недоволен! Он всегда гундит, стонет и хочет чего-то другого… И ладно б эти людишки мечтали о чем-то действительно стоящем, о красавицах-яхтах, например, о личных вертолетах или футбольных клубах! Так нет же! Изводятся по поводу какой-то мелочовки – о копеечных пособиях, субсидиях, прибавках! Ну почему, почему?! Взять хотя бы программу «Доступное жилье». Грандиозный проект! Теперь учителя и медсестры, заплатив в качестве первоначального взноса ничтожные полмиллиона рублей, с песней и слезами радости на глазах могут вселяться в новые квартиры. Чудненько! Незаметно пролетит десятилетие, в течение которого учителя и медсестры будут ежемесячно платить банку две-три своих зарплаты, и вот уже прекрасная однокомнатная квартира полностью принадлежит им. Ну, разве не здорово придумано?!)

После той дикой ночи Ирина больше никогда не виделась с владельцем «Таунхауза». Однако, узнав о его нелепой гибели, наверняка ощутила, как сладко теснится в груди: наконец-то негодяй получил по заслугам! Но я не хочу обсуждать с ней вопросы справедливого возмездия. И я не хочу говорить об Аслане Кумраеве.

Я вообще не хочу разговаривать с Ириной!

Хотя думаю о ней постоянно. В те моменты, когда почему-то вдруг перестаю убиваться по поводу вероломства Никиты…

В редакции «Удачных покупок» – переполох. Срочно переверстывают очередной номер. Редакторы бегают с выпученными глазами, создавая ажиотаж, энергией которого, я подозреваю, они сами и подпитываются. Можно подумать, планета взорвется, земная кора треснет и из недр нашего шарика выплеснется в космос бушующая лава, если очередной номер поступит в типографию с двадцатиминутным опозданием.

А почему вдруг решили переверстывать номер?

Что случилось-то?

Биг босс, наш возлюбленный главный редактор, отлавливает меня в коридоре, как клецку в супе, и, пристально глядя в глаза, сообщает страшную новость:

– Детка, ты только не обижайся! Я снял из номера твою последнюю статью о «Таунхаузе»…

Вот теперь и мне пора таращить глазки от неожиданности – надеюсь, я не потеряю привлекательности?

– Степан Данилович?! Почему?! За что?!

– Ну, ты же понимаешь… Кумраев – того… Готов. И зачем он вздумал отрабатывать на стройке акробатический этюд, а? – главный редактор гипнотизирует меня взглядом.

– Говорят, в яму упал, – заторможенно объясняю я.

– Упал… – эхом отзывается босс. – Ну и это… Он не успел перечислить деньги за последний материал.

– Да… Ну, это естественно! В его нынешнем состоянии довольно проблематично осуществлять столь сложные финансовые операции.

– Вот! Ты сама все понимаешь! Умная девочка! Ну, согласись, нет никакого смысла ставить статью в номер бесплатно!

Проклятье!

Подлый Кумраев!

Он мстит мне из могилы!

– Что ж, получается две бессонные ночи – коту под хвост, – мрачно резюмирую я. – А сколько раз он заставлял меня переделывать материал! Сколько замечаний насчет моей профпригодности я выслушала! Сколько унизительных намеков вынесла! И все зря? А я ведь рассчитывала на гонорар! Эх!

– Ну, не переживай так сильно, Юленька!

Как же мне не переживать?!

Жаль времени, убитого впустую, жаль затраченного труда и нервных клеток. Аслан Кумраев был самым щедрым и стабильным клиентом «Удачных покупок». Он рекламировал себя с помощью нашего журнала с упорством, достойным лучшего применения. И неизменно выбирал автором статей Юлию Бронникову. Конечно! Думаю, играя с бедной журналисточкой, которую он теребил, как замученную мышь, Кумраев получал удовольствие, близкое к сексуальному. Да, у нас с ним были особые отношения. Какое счастье, что теперь я навсегда избавлена от необходимости общаться с ним!

Он погиб в среду. О, сколько волнений было связано с этим днем! Я впервые надела сиреневый тренчкот от Блюберри, натянула парик – экстравагантное черное каре (купила в торговом центре совсем недорого), взяла солнцезащитные очки-стрекозы. И не сомневалась – в таком виде меня не узнает никто!

Как же я ошибалась!

– Степан Данилович, вы меня убили, – признаюсь я боссу. – Пойду, пожалуй. Вы позволите? Главред смотрит удивленно – когда это я спрашивала у него разрешения? Появляюсь в редакции эпизодически, материалы перегоняю по электронке. Удачно устроилась! Я наполовину фрилансер, наполовину штатный работник – мечта! Никто не стоит над душой, но и без заказов я никогда не останусь.

Правда, сегодня Кумраев лишил меня надежды на крупный гонорар!

Моросит мелкий дождь. А я без зонта. Понуро плетусь из «Магнита» в сторону автобусной остановки. Осенний дождь наполняет сердце щемящей безысходностью. Он словно ставит точку в волшебной поэме лета. Да, лето кончилось – единственное и неповторимое, жаркое, страстное и беззаботное. И сколько проблем принес сентябрь!

Прислушиваюсь к себе и пытаюсь выделить основные причины моего траурного настроения:

1. Никита, возможно, подлец. Милый, обаятельный подлец.

2. Развод с Ириной – я потеряла подругу. Но самое главное – лишена общения с Анечкой.

3. Сложные отношения с Марго.

4. Обычные денежные затруднения (так как с Кумраевым покончено, теперь мне придется забыть о солидных процентах – я ого-го сколько получала от рекламных отчислений Аслана, хоть он и пил мою кровь).

5. Никак не удается бросить курить. И кажется, это начинает нервировать Никиту.

Блестящие желтые листья на черном асфальте. Медно-красный клен и лимонного цвета тополь совершенно промокли… Как и я… Мне грустно!

…На ужин купила лосося, фаршированного грибами. Чего только люди не придумают! Под страхом смерти я не притронусь к подобному деликатесу. А сколько денег теперь я оставляю в «Магните»! Наверное, это моя карма – всегда быть без денег. К одним богатство липнет, как холодные макароны к тарелке. И вряд ли особая финансовая удачливость этих людей напрямую связана с их трудолюбием или непревзойденным коммерческим талантом – да нет же! Просто им суждено было родиться в тот момент, когда Бог находился в приятном расположении духа, сидел, наверное, на пляже и тянул мартини через соломинку… Таким счастливчикам даже налоговая инспекция возвращает энные суммы – заберите, мол, обратно, вы слишком много перечислили!

Я не из этой категории. Деньги удается подержать в руках лишь одно мгновение. Сейчас у меня две основных статьи расходов: а) погашение кредита за квартиру, б) обслуживание Никиты. Никогда прежде не тратила подобных сумм на еду! Это какой-то ужас! Наверное, дешевле было бы не увеличивать доходы супермаркета «Магнит», а раз в неделю закупать продукты на рынке. Но тогда мне пришлось бы по три часа в день стоять у плиты! За три часа я способна накропать половинку статьи для «Стильной Леди». А они неплохо мне платят. Да, это замкнутый круг: я пишу статьи, чтобы получить гонорар и купить готовые антрекоты – чтобы высвободить время для написания новых статей. Дурдом какой-то!

Сколько можно жрать?!!

Почему мужчины так любят есть?!!

Зачем им это мясо?!!

У меня не хватает духа попросить у Никиты денег на продукты. Я стесняюсь. А сам он почему-то не предлагает. Не воспримет ли он просьбу выделить денег на хозяйство как попытку навязать ему роль мужа? Но он мне не муж. Или я чересчур щепетильна в материальных вопросах? Другая давно бы уже скомандовала: гони бабки, чувак! Но я так не умею. Поэтому и барахтаюсь в плену стереотипа «Гостеприимная Хозяйка» – раз у меня гость, я обязана устроить его с комфортом. Утром – омлет с беконом, кофе. Вечером – ужин из трех позиций.

Нет, серьезно – сколько можно жрать?!!

Если рассудить, Никита тоже тратит достаточно. Он заваливает меня цветами и подарками, водит на концерты (триста долларов за один билет на Патрисию Каас!), заказывает столики в ресторанах (опять еда!). Как же сделать его траты более разумными? Но я не могу распоряжаться деньгами Никиты, он сам их заработал и использует по собственному усмотрению. Проблема в том, что мне самой приходится тратить деньги вовсе не так, как хотелось бы. Я так и не купила те сапоги от Baldinini. Хотя умудрилась-таки купить сиреневый тренчкот! Да, это настоящая победа над обстоятельствами.

…Наверное, повара из «Магнита» не зря получают зарплату – фаршированного лосося Никитос трескает за милую душу. А до лосося он разделался с «Норвежским» салатом («Суперский салатик, такой интересненький, оригинальненький, – кудахтала Танечка, наваливая в контейнер липкую массу, брррр!). Кажется, в нем есть креветки. По крайней мере, креветочные усы торчат из салата в разные стороны. Прямо, можно сказать, живописно свешиваются на пол.

Стоп!!!

Разве у креветок длинные усы? Это у раков! Я перепутала. Но что же тогда торчит из моего салата?

О боже! Неужели это не усы?!!

Но тогда ЧТО?!!

Украдкой изучаю остатки в салатнике – задумчиво ковыряю вилочкой.

– Вкусно-вкусно! – подбадривает Никита свою анорексичную подругу. – Попробуй! Давай, ешь! А ну, ешь, я кому сказал?!

Мне импонирует его командный тон – я сразу превращаюсь в маленькую любимую девочку. А еще нравится Никитин оптимизм: он не теряет надежды раскормить меня хотя бы до пятидесяти пяти.

Но как же отвратительно его двуличие! Я не понимаю, могу ли доверять Никите. Когда я вижу перед собой его открытое улыбающееся лицо, когда перехватываю влюбленный взгляд – то просто не верю, что это может быть игрой. Неужели он опытный притворщик? Неужели ему не составляет никакого труда ежедневно и ежеминутно обманывать подругу?

А сегодня вечером Никита принес цветы. Волшебный букет белых роз – нежных, невинных…

Но подождите! Что же все-таки торчит из салата?!!

Не пора ли мне проверить зрение? А заодно – сделать энцефалограмму. Подозреваю, аппарат выдаст ровную линию. Никаких колебаний. Признаки жизнедеятельности мозга отсутствуют. По причине отсутствия самого мозга.

О, да! Если б я была умнее, то устраивала бы свою жизнь более рационально и разумно. По крайней мере, обзавелась бы бойфрендом-душечкой, а не мужчиной, понять которого мне не хватает нравственных сил…

– В этом салате такие интересные штучки, попробуй, малыш! – говорит Никита. Он с хрустом отламывает один «ус» и смело отправляет в рот. – Что-то вроде соломки. Очень оригинально!

Он смотрит на меня с нежностью. Ему действительно приятно мое общество! Он ни капли не притворяется…

Неужели это правда?!