Текст книги "Гобелен с пастушкой Катей. Книга 6. Двойной портрет"

Глава четвертая

№ 1. Документальный оборот от разных лиц

Переписка с курьером, туда и обратно.

Меморандум в письме. Лично, хоть и секретно.

«Дорогой мой Павлик!

Даже не постесняюсь сказать, деточка, поскольку письмо никто, кроме тебя читать не будет. Деточка, ну разве можно так нервничать, ты у нас серьезный государственный муж, а на собачьей этой службе чего только не бывает! Каких совпадений, интриг и немыслимых ситуаций!

Жаль, что твой папа Петр Павлович не дожил до наших времён, он бы нашел, чем тебя утешить, пока почитай мудрую книгу о мудром царе Соломоне и о кольце, на котором было начертано: „И это пройдет!“ Ещё чуточку утешений, затем, не бойся, старая перечница перейдет к делу, я тоже болею душой за тебя и обеих девочек, не волнуйся. Так вот о папеньке твоем Пете, мы с ним сколько раз сталкивались и в службу, и в дружбу, несмотря на разницу в положениях.

Он был, как тебе известно, влиятельный генерал по секретным казенным надобностям, а мне, грешной, и молодой, и старой, всегда были понятней и интересней людские судьбы и тонкости толкования законов! Не раз, и не два, а гораздо больше мы оказывались в противодействии, чинили друг дружке препятствия, строили хитросплетения, считали очки в пользу и во вред. Всё бывало.

Но мы не вкладывали в игры личных удрученных или нехороших чувств, иначе ничегошеньки у нас бы не вышло. Также никогда в целях выиграть не пользовались запрещенными приемами. Он не давил государственной машиной, я не ябедничала начальству или иностранной прессе, наличные недоразумения мы решали келейно у вас дома за чаем, если ты помнишь.

И как ты думаешь, детка, отчего твой заслуженный папа Петя допускал общение своих наследников с такой опасной зверюшкой, как я, грешная? То-то, для объективности и расширения кругозора, чтобы вы сызмалу учились общению с достойным противником, а не полагались на дубину с устрашением. Как выяснилось, система дубины не сработала, нынче никто никого не боится. А если кто думает обратное, то скажу по секрету – подобный отскок ненадолго, имеются в виду исторические отрезки, а не сиюминутная злоба дней. Ну ладно, я заболталась по старости лет и ветхости, не сетуй, детка Павлик.

Теперь о делах, которые упали нам на руки. Я тут кое-что посмотрела и процедила сквозь старые извилины и новые связи. Да, братику передай привет и всяческое уважение. Действительно, отчего бы ему, вместе со службой не переключиться с внешней угрозы на внутреннюю, думается, что организованная преступность вполне сравнима с внешней опасностью. Которая, к слову сказать, почти не опасность, кому мы нужны? И зачем? Нас дезорганизовывать не стоит труда, сами отлично справимся. Ну, ладно, я опять болтаю на письме. Извини, детка Павлик, адвокатская привычка, терпи, пока можешь.

Ну вот, мы и перешли к твоему братику, боюсь, что память подводит, он Петя или Володя? Или не тот и не другой, извини уж. Его запрос и твое беспокойство я оценила по достоинству, информация тоже не стала лишней. Как я поняла, у них произошло скандальное ЧП в связи с коррупцией, кто-то торговал архивными сведениями в широких масштабах. Они, то есть наши, выяснили, что спрос на архив пошел от некоей незаконной группировки с неизвестными целями. Там они и застряли. Только поняли, что опасные клиенты кого-то активно ищут по старым делам. По месту и времени судимости. Так ведь?

И вдруг твой помощник Валя несет нам сюрприз! Что один из двоих фигурантов: время и место судимости в точности соответствует запросу – нашелся в неживом состоянии у дверей квартиры, куда моя помощница Катя, тебе тоже знакомая, шла по моим сугубо штатским делам. Забавно, правда?

Не будем, однако, отбрасывать версии о фатальных совпадениях, отличным образом бывает и такое, на них нельзя строить доказательства, на процессе это не работает, совпадения бывают самые немыслимые. Я продолжаю придерживаться версии, что мухи у нас отдельно, а котлеты еще отдельнее, но в рамках сотрудничества и чтобы успокоить совесть дорогих мальчиков, я провела полусекретный опрос среди разношёрстной клиентуры.

Прямо скажу, что пришлось потрудиться и рискнуть репутацией своего человека, ну да где наша не пропадала! Дело наше правое, девочки мои того стоят. Так вот, за достоверность сведений ручаться не могу, потому что собирала крохи по зернышку и сплетни по крупицам, но получила такую байку. Не знаю, из той ли оперы, опять возможны совпадения с наложениями.

Одни серьезные люди с большими деньгами и возможностями (кто бы это мог быть?) потеряли своего человечка, он сгинул из поля зрения вроде добровольно, но, не спросив согласия старших. А зачем-то им надобен. Загвоздка состоит в том, что мало кто знает парня в лицо, он давно убыл из родных краев, родичей не осталось, друзей-товарищей – того меньше, жил один, Бог знает, где именно, общался с названной группой минимально и избирательно, под разными чужими именами. Но в давнее время парень был судим по какому-то пустяку, а наши достойные органы всегда собирают много чего и хранят вечно.

Так вот я сделала смелый вывод, что неназванные друзья-товарищи стали искать, не столько самого пропавшего, сколько тех, кто мог бы его опознать даже через много лет. Логично? Еще логичнее будет предположение, что в случае отыскания опознавателей, их будут беречь, как зеницу ока, а вовсе не мочить на лестнице. Не так ли? Или же, извини, главного героя уже нашли и разобрались по-свойски, тогда труп тот самый и был, который они искали, а вы нашли. Или как?

Однако поиск версий и доказательной базы – ваше дело, милые дети, отнюдь не моё. Тут мне с вами делать нечего, я могу лишь оценить достоверность и задать пару неудобных вопросов. Что и сделала.

Теперь, могу ли я считать, что помощь мною предложена и принята? Но вот кошмарные бульварные версии насчет причастия моих знакомых барышень к крутому криминалу я попросила бы отставить и забыть. Прошу поверить на слово, я в своей клиентуре как-никак разбираюсь.

Что касается приглашения на суд, то Боже ты мой! Неужели зазорно выступить свидетелем от защиты и рассказать обстоятельства в пользу подсудимого? Тем более, если это знакомый человек. Это я о девочке Тамаре, которую ты не знал, иначе бы не спрашивал.

Выступление в пользу подсудимого никого не делает соучастником, так думать – большое правовое заблуждение. Знаешь ли, детка Паша, я всегда чуралась людей, способных отвернуться от друзей, если тем не повезет с законом. По-моему, это непростительная трусость. Или, извини, рабская боязнь, что коготок увяз – всей птичке пропасть, и упаси нас Боже, попасть в поле зрения судопроизводства даже в качестве свидетеля! Так что, извини, я боюсь, что не увидела резона в ваших доводах.

Просто ужас, какой длиннющий у меня вышел меморандум, но чистосердечный, если что-нибудь потребуется, то я всегда к вашим услугам, детка, вернее, детки. Да, продолжаю консультировать твоего помощника Валю относительно Катюши, хотя думаю, что одно с другим никак не связано. Поверь.

Любовь Кронина (с затейливым вензелем)

…число, …месяц, …год…»

Опять пакет с курьером и сопроводительной запиской.

Директору ТОО «Аргус» лично в руки.

Дорогой Валя, не в службу, а в дружбу!

Тут наметился натуральный обмен нематериальными ценностями, думается, что у вас не найдется возражений. Посылаю копию замечательного диалога нашей Катрин с инспектором Н-м.

Поскольку эта часть расследования стала очень значима, вас просят ознакомиться и произвести экспертизу, пока сама свидетельница недоступна. Хотелось бы знать ваше мнение, насколько она свободна в показаниях, и нет ли там противоречий с ее психологическим портретом. Мне напомнили, что Катрин оказалась последним свидетелем, видевшим усопшего живым и дееспособным. Умный поймет с полуслова…

Уверен, что таким образом мы будем способствовать возвращению Катрин в общество. В случае добросовестной экспертизы с вами могут поделиться информацией из архива, если вы продолжаете настаивать. Подчеркиваю, от своего имени я не предлагаю ничего. Кланяюсь.

(Диалог, мать вашу! Допрос и ответ! Это был краткий комментарий.)

Аудиозапись беседы Е. Малышевой с инспектором Д. Новожиловым.

Д. Н. (приятный мужской голос). – Число, месяц, год, присутствуют Дмитрий Новожилов и Екатерина Дмитриевна Малышева. Пишем.

Екатерина Дмитриевна, расскажите, пожалуйста, что произошло …июня сего года, когда вы оказались по адресу… Куда вы шли и в какое время суток, приблизительно.

Е. М. – Данного числа того же года я пришла по указанному адресу к Григорию Добросееву, отчества не знаю, в 21 час пополудни, примерно или чуть позже.

Д. Н. – По какому делу вы шли к Григорию Добросееву, и хорошо ли его знаете?

Е. М. – Я совсем не знаю, вернее, не знала господина Добросеева, видела его впервые, точнее, пока не видела, когда шла по данному адресу. А дело было личное.

Д. Н. – Извините, Екатерина Дмитриевна, я не совсем понял. Если вы утверждаете, что не знали господина Добросеева, то какие личные дела могут быть?

Е. М. – Самые разные. Например, он мог вызвать меня по телефону для проведения досуга. Это личное дело, не правда ли? Однако в подобных личных делах никто никого обычно не знает.

Д. Н. – Так, следовательно, вы утверждаете, что прибыли к господину Добросееву для, гм, проведения интимного досуга?

Е. М. – Я ничего подобного не утверждала. Вы спросили, какие могут быть личные дела у незнакомых людей, я привела пример. Какие будут вопросы по делу?

Д. Н. – Хорошо, оставим. Продолжайте рассказывать подробно.

Е. М. – Спасибо, замечательно. Итак, я подошла к подъезду и не успела войти, как оттуда вышла девушка-маляр с ведром и предупредила, что внутри ремонт. Так и оказалось: пахло неприятно, стены были в пятнах, на ступенях лежала оберточная бумага. Я подошла к лифту, вызывала, но лифт не отозвался.

Д. Н. – Извините, я перебью вас на секунду. Кто-нибудь еще в подъезде находился вместе с вами?

Е. М. – Около лифта никого не было, я на него плюнула и пошла пешком. На лестнице тоже никого не заметила, пока не пришла на площадку того этажа, где предполагала нужную квартиру.

Д. Н. – Почему предполагали?

Е. М. – Потому что пришла туда впервые и не знала, на каком этаже искать квартиру, но по ходу дела вычислила. На площадке стояло деревянное сооружение малярного профиля, как раз посередине. И мне пришлось его обогнуть, даже протиснуться, чтобы приблизиться к квартире. Да, оно-то и заклинило лифт, потому что стояло частично внутри. Я подумала, что маляры хотели спустить инструмент вниз, но отвлеклись.

Д. Н. – То есть лифт стоял на этом этаже?

Е. М. – Именно так и было. А когда я протиснулась, то на площадку стал спускаться человек с верхнего пролета и заговорил со мной.

Д. Н. – Вы его хорошо разглядели? Что он сказал?

Е. М. – Разглядела плохо, почти никак, потому что очень внезапно, просто темная фигура показалась сверху и голос мужской. Не помню точно, что он сказал, вроде бы: «постой» или «подожди!»

Д. Н. – Это был незнакомый человек? Почему он обратился на «ты»?

Е. М. – Если бы я не знала, что он ушел в мир иной, то посоветовала бы спросить у него. В тот момент я не задумалась, просто стало не по себе, и я заспешила к дверям Добросеева, чтобы позвонить.

Д. Н. – Откуда вы знаете, что именно он, как вы выразились, ушёл в мир иной, вы это подозревали?

Е. М. – Уважаемый инспектор, господин Новожилов, сколько вам лет? Мне точно больше, не морочьте мне голову, если можно, не то я позову своего личного адвоката, который о вас хорошо отзывался. Или мы с вами работаем, или валяем Ваньку. Я, если вы заметили, добросовестно работаю, излагаю информацию четко и достоверно. И явилась к вам по первому звуку, чтобы помочь, не так ли?

Д. Н. – Вы мне хотите указать, как надо работать, Екатерина Дмитриевна?

Е. М. – Пока вы меня не слушаете, а пытаетесь поймать на противоречии с собою. Если вам это нужно, то ради Бога, мне только жаль времени. Но ничего сверх того, что знаю, я все равно не скажу, но что-то важное может выпасть, пока мы будем препираться.

Д. Н. – Ладно, я согласен, у вас своя методика, излагайте дальше.

Е. М. – Отлично, с того же места. Совершенно незнакомый человек мужского пола в виде неясной фигуры стал спускаться с лестницы и окликнул неопределенно. Это меня смутило, и я стала настойчиво звонить в дверь квартиры Добросеева. Если сказать, что я отчасти испугалась, то это не будет преувеличением.

Д. Н. – Расскажите подробно, как реагировал на ваши звонки Добросеев.

Е. М. – Без восторга, это точно. Спросил сквозь дверь, кто звонит, я сказала, от кого, и попросила открыть скорее. Он открыл и спросил, отчего такой трезвон. Я объяснила и указала на человека на площадке, тот почти скрылся, отошел, маячил, как силуэт в полутьме.

Д. Н. – Больше разговоров о нем не было?

Е. М. – Нет, сразу был. Как только Добросеев открыл дверь, он объяснил, что в подъезде ремонт, и все время кто-то шляется. Потом пригласил меня в дом и закрыл дверь. Я подумала, что это был один из маляров, может быть, нетрезвый, с ними такое случается. Ну и вид, насколько я могла разглядеть, был не слишком респектабельный, подходящий для маляра.

Д. Н. – Скажите, когда вы были в квартире, Григорий Добросеев не отлучался надолго?

Е. М. – Я и была недолго, полчаса, не больше, в основном он был рядом или ходил в соседнюю комнату. Брал лист бумаги и нёс мне.

Д. Н. – По личному делу? Бумага, а какая?

Е. М. – Белая, формата А4. Может быть, у меня вкусы извращенные.

Д. Н. – Это мне не важно, значит, не скажете, для чего бумага?

Е. М. – Нет, не скажу, это не предусмотрено протоколом. Это личное.

Д. Н. – Личное, так личное. Если прокурор захочет, то пусть сам у вас уточняет. А вы расскажите, как нашли тело, когда уходили. Подробно поминутно, кто что сказал. И мы закончим.

Е. М. – Буду просто-таки счастлива. Ну вот, мы завершили с господином Добросеевым наши личные дела, и он стал провожать меня на выход. Открыл дверь, а там показались ноги. Он открыл настежь, и мы оба увидели, что давешний маляр сидит, прислонившись к соседской двери, и пребывает в бессознательном состоянии. Честно могу признать, что нам с господином Добросеевым пришло в голову лишь одно объяснение, мы решили, что незнакомец вконец пьян. Поэтому будить его не стали, я перешагнула через ноги, а господин Добросеев присмотрел, пока я не уехала на лифте. Лифт быстро пришел, малярской бандуры уже не было, куда она делась, я не знаю. Я уехала вниз, вышла из подъезда и больше о том не думала. Точка.

Д. Н. – Вы хорошо рассмотрели этого человека, когда он сидел?

Е. М. – И не думала даже, но у меня сложилось впечатление, что это был тот человек, кого я встретила при входе. Пьяных я вообще не терплю, поэтому сострадания к лежащему не проявила и не предложила ему помочь. Да, он сидел, свесив голову на грудь, лица почти не видела.

Д. Н. – Он вам не показался знакомым, странным или необычным?

Е. М. – Он мне вообще никак не показался, я подумала, что это обычное явление. Упившийся ханыга заснул на лестнице. К сожалению, мы живем в мегаполисе и отчасти привыкли к контрастам.

Д. Н. – Спасибо, Екатерина Дмитриевна, у меня почти всё. Только один вопрос остался. Скажите, вы с господином Добросеевым обсуждали, что скажете на дознании?

Е. М. – А что, совпадаем? Так вам удобнее, двое незаинтересованных свидетелей говорят одно и то же.

Д. Н. – Нет, я имел в виду заранее, когда нашли тело.

Е. М. – Гражданин инспектор, Дима вы или Митя? Ну ладно, это не важно. За кого вы меня тут держите, милый человек? За убийцу или за полную идиотку? Так вот, смею заверить, что я не та и не другая. Насчет убийцы вам нужно доказать, что у меня нашлись резоны и способы умертвить несчастного. Насчет идиотки – поверьте на слово, ладно?

Д. Н. – Да нет, не надо обижаться, это я просто проверял. Понимаете, это просто другая версия, кроме общепринятой. Всякое бывает, а кроме вас с Григорием Добросеевым никто ничего не знал и не видел, я имею только ваши показания. Они совпадают практически дословно. Значит, это или правда, или сговор. И вы правы, пока я не докажу, что вы могли знать лично или питать неприязнь к потерпевшему, нам ничего другого не остается, как труп, висящий у меня на участке. Если пьяные что-то не поделили и разобрались, то дохлое дело. Соседка нашла тело у себя под дверями, тоже от него отказалась, она-то и вызвала. Бригада маляров за своего не признала. Через площадку никого дома не было, хотя оттуда могло быть видно через глазок. Но и там пусто, никто толком не живет, никаких свидетелей, кроме вас. Остается думать, что зашел чужой человек, кто-то на него напал, или зашли вместе и произошло бытовое убийство на почве опьянения. Концов никаких. Вот я и пытаюсь отсечь иные версии, не волнуйтесь. Когда мы выясним, кто этот покойник, то ещё разок вас побеспокоим…

Е. М. – Бог с вами, Дима или Митя, что за каламбуры!

Д. Н. – Вы о чем, извините?

Е. М. – Да нет, это я так, извините. Покойник и беспокойство, это…

Д. Н. – Хорошо, тогда смотрите протокол опроса, если согласны, то подписывайте, ведь не будете сами составлять?

Е. М. – Ни за что на свете, вы чудненько за меня объяснились, пока мы с вами беседовали, стиль у вас милый, всем бы так.

Д. Н. – Спасибо, вот я вам всё подписал, до свидания.

Е. М. – Вы не обидитесь, если я лучше скажу – прощайте!. Нет, это будет слишком мрачно. Счастливо вам, инспектор. (дверь хлопает)

Д. Н. – Нет уж, лучше прощайте, ну вас к Богу в рай, Малышева Екатерина Дмитриевна!

Пакет с курьером обратно, в нем та же аудиограмма и экспертное заключение от ТОО «Аргус».

Всем, кого это касается от агентства «Аргус»

Секретно и лично

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

по материалам аудиограммы допроса свидетеля Малышевой Е. Д.

(в вольной форме, для доступности)

Дорогие товарищи и господа! Если вам интересно мое мнение о допросе свидетельницы Е. Малышевой по поводу прискорбной кончины неизвестного у порога квартиры г-на Добросеева, то я могу сообщить следующее.

а) Если кого-то смущает манера поведения госпожи Малышевой на допросе, то этот кто-то может не тревожиться, г-жа Малышева была абсолютно спокойна, свободна и в своем репертуаре. Если она дерзила инспектору и отказывалась отвечать на вопросы, то, как я понял, ранее имела место договоренность между инспектором и адвокатом. А именно. Что г-жа Малышева расскажет все, что знает, а инспектор не будет валять дурака и строить ей ловушки для умственно отсталых граждан.

Г-жа Малышева, как ей это свойственно, соблюдала заданные правила, но как только инспектор принимался за свое, она напоминала, что так не договаривались. В разных формах. То в виде абсурда, мол, что пришла по телефонному заказу провести досуг, то в виде прямого упоминания адвоката. Инспектор поиграл и понял, вследствие чего держался в рамках почти до конца, когда не смог сдержаться. Тогда он получил от г-жи Малышевой отповедь по форме: что, мол, это он должен доказывать её вину, если видит таковую, а она не должна доказывать ничего.

В данном случае г-жа Малышева сообщала инспектору, что полагает его и себя в правовом поле, не более того. А сбить себя г-жа Малышева не позволяет никогда и никому, как раз наоборот, полет её мысли вышибет рассудок у кого угодно, но это не умышленно, это свойство.

б) В дополнение к пункту «а» следует учесть, что отсутствие чинопочитания и пренебрежение к иерархии – также характерное свойство характера и способов общения г-жи Малышевой. Она не хотела обидеть инспектора Новожилова или затруднить ему работу, называя его «милым человеком», Димой либо Митей. Если кто-либо сделает попытку впечатлить г-жу Малышеву служебным или иным рангом, то он просто потеряет нить беседы и много времени, в лучшем случае это бесполезно.

в) Теперь разрешите перейти к полезным наблюдениям, каковые удалось извлечь. Они определенно имеются. А именно. Из рассказа объёмно представилась картина поведения г-жи Малышевой у дверей квартиры Добросеевых в тот момент, когда она обнаружила потерпевшего, на тот момент живого и невредимого. Г-жа Малышева в данном конкретном случае повела себя нехарактерно: бросилась к дверям и стала требовать, чтобы её впустили. Сама она объяснила, что испугалась и заторопилась, поэтому звонила неспокойно, что заметил г-н Добросеев.

В любом ином случае подобное поведение нормально и допустимо, но не для г-жи Малышевой. Обычно её довольно трудно испугать, это еще одно характерное свойство, потому что она не сразу понимает, чего ей следует пугаться, так проявляется частично замедленная реакция. Могу даже сделать уточнение. Г-жа Малышева сказала следователю, что она испугалась, скорее для доступности изложения. Обычно она не боится, а удивляется, далее в результате удивления производит странные действия. Кстати, может стукнуть чем ни попадя, а потом объяснить, что это сработал фамильный фатум, ей неподвластный.

В данном эпизоде заметно, что она более удивлена своим поведением, чем действительно испугалась незнакомца. Она употребляет обозначение «смутилась», что ближе к её обычной реакции. В обыденной жизни г-жа Малышева, будучи окликнута любым ханыгой непотребного вида, вступила бы с ним в беседу и обменялась полезной информацией. Даже если контрагент имел изначальное намерения изъять ее сумку или кошелек, то обращение г-жи Малышевой смутило бы его до таких степеней, что он напрочь забыл о преступных планах. Подобные случаи бывали, общительность г-жи Малышевой не имеет пределов.

Исходя из вышеизложенного (надеюсь, что достаточно понятно было изложено), я склонен считать, что странное поведение г-жи Малышевой является реакцией на неблагоприятную ситуацию, сложившуюся в тот момент на данном участке. Что вполне подтвердилось позже, когда неизвестный был найден убитым.

На площадке у дверей Добросеевых что-то затевалось, развивалось и происходило, отчётливо негативное, и г-жа Малышева уловила ситуацию внутренним чутьем, как это делают дети или животные. У неё, очевидно, в свое время произошла фатальная задержка в развитии, поскольку среди взрослых такой феномен почти не наблюдается.

г) Соображение последнее и не настоятельное, просто возможность.

Не исключаю варианта, что неизвестный, вернее, теперь известный, но вскоре оказавшийся покойным, мог принять г-жу Малышеву за г-жу Добросееву. Плохое освещение и общие контуры женской фигуры могли ввести его в заблуждение, в особенности, если именно г-жу Добросееву он ждал на лестнице. Однако он почти сразу осознал ошибку, потому не стал вступать в контакт, а отошел в тень, как г-жа Малышева рассказала.

Когда г-жа Малышева бросилась к двери и закричала «откройте!», затем представилась хозяину, то возможное заблуждение сразу рассеялось. Следует взять во внимание, что этот тип мог не видеть г-жу Добросееву много лет подряд, отсюда его неуверенность и колебания. Наверное, следует сличить общие контуры обеих женщин и сопоставить, имеется ли хоть отдалённое сходство. Если нет, если г-жа Добросеева крупная брюнетка или рыжая карлица, то прошу прощения. Ночью при плохом освещении все кошки могут показаться серыми и на одно лицо.

д) Хотелось бы в ответ на проявленную любезность получить на основах взаимности хотя бы выжимку из дела, где фигурируют действующие лица, живые и мертвые. А так же их дальнейшие жизнеописания, если имеются в наличии. Чужими, организованно-криминальными тайнами никто особо не интересуется, пусть будет просто вольный рассказ, если найдётся рассказчик.

С тем и остаюсь

Эксперт «Аргус»

…число, …месяц, …год.

№ 2. Еще один пакет с курьером по знакомой дорожке

Сопроводительная записка, в точности, как и было раньше.

«Дорогой Валя!

По вашей настоятельной просьбе высылается один из фрагментов расследования, он должен вас удовлетворить касательно ваших интересов. Запись произведена недавно, слово предоставлено потерпевшему, ныне находящемуся в полном здравии и покое.

Также довожу до вашего сведения, что экспертиза сочтена полезной и достаточной. Но мы побудем в тени, договорились?

Без подписи»

Опять аудиорассказ, не очень хорошая копия.

«…Ну ладно, как договорились, меня зовут Владимир Ямщиков, 1955-го года рождения, сейчас проживаю по адресу… рассказываю добровольно, без условий и обязательств.

Как точно – это как помню, за доскональность ручаться не могу. Начну сначала, с 19… года. Зимою того года я вернулся с нефтепромыслов в Тюмени, где заработал немного денег, сами знаете, как это бывало. Жил я тогда у родителей, пока никуда не устроился, а деньги хотелось потратить с толком, чтобы разом не разошлись по дурости.

Надо сказать, что, будучи в Тюмени, я упустил возможность привезти с собой машину. Там это легко оформлялось для нефтяников, а вообще в то время, как помните, это было сложно. Просто так машины не покупались, только по организациям. В Тюмени мне бы пришлось за этот ордер еще немного потрудиться или по-другому уволиться. Какая-то сложность выходила с отпуском, а мне хотелось уехать поскорее, вообще сглупил, поторопился.

Когда приехал в Москву, то обнаружил, что дело это трудное, или надо брать подержанную и приплачивать, а я хотел новенькую, ведь полных четыре года там вкалывал, в чертовой дыре. Ну, это не важно. Ну, покрутился я туда-сюда, подёргал за разные веревочки, искал путей – и никак. Стало обидно, я даже с работой повременил, хотел сначала заиметь машину, обязательно „Жигули“ или лучше „Волгу“. Вроде идеи фикс она стала, эта покупка машины.

И вот, уже не помню как, но вышел на человека, он твёрдо обещал, что если постараться, машина скоро будет, только чуть-чуть денег выложить. И даже не ему. Правда, не очень хорошо помню, как на него вышел, то ли сам нашел по объявлению на столбе, или кто-то мне посоветовал, вот вылетело и всё тут. Но уже настала весна.

И вот он, этот человек, Костя Журавлев (никогда не забуду ни имени, ни фамилии и других тоже) хороводился с компанией, дела они делали между гулянкой, весело, с такси и шампанским. Там было двое студентов муж с женой, молоденькие, из ветеринарной академии, специалисты по разведению пушных зверей, почему-то их запомнил, приятные такие ребята, простые, веселые. Еще один парень, звали Юлий Сарычев, не Юрий, а именно Юлий, он настаивал, что как Цезарь. Тот вроде бы тоже машину хотел, ему обещали, деньги он с Севера привез, рассказывал байки про приключения, но всегда вроде бы секретные. Мол, его за что-то попросили со службы, он уволился, а машины – не достал! А без машины Тамара на него смотреть не станет, это так он шутил.

Тамара эта была совсем молоденькая, хорошенькая, как картинка, студентка вроде бы, но чего – не помню. Такая из себя породистая, с характером, одета модно, никого из них не выделяла, только с девушкой они дружили, болтали, смеялись. Парни, Костя и Юлий, с ней обращались почтительно, она же всегда немножко свысока, беседы о разном, модном и умном, заслушаешься, но мне как-то всегда неловко с ней было. Ну, не знаю.

И главное, что ходили к одному товарищу постарше. Звали Леонид, жил в „пьяном“ доме на Новокузнецкой. Ну, тот дом, который весь зигзагом. У него очень славная квартира была, богатая, ничего не скажешь, жил один со старенькой мамой, она не появлялась. Ходили к нему всей компанией с шампанским, он гостей принимал, и Костя говорил, что именно Леонид устроит дело с машиной, но сам он об этом никогда не упоминал, только через Костю. Вроде у него знакомый в каком-то министерстве распределяет машины для ветеранов, может устроить, но конечно, не за просто так.

Для начала я сел с ним играть в карты, с Леонидом, а они вообще хорошо играли, парни, конечно, на деньги. Особенно студент из ветеринаров, тот вообще был факир. Костя подсказал, я тоже сел и проиграл Леониду пять сотен за два вечера, это вроде как задаток. И Юлий Сарычев, он тоже здорово проигрывал и делал вид, что очень огорчается, как в театре, девицы смеялись, подначивали.

Этот Леонид, он вроде положил глаз на Тамару, но она не привечала его, обходилась очень свысока, хотя совсем молоденькая. А он, этот Леонид, вроде был доктор-гомеопат или на телевидении служил, делал передачи про здоровье, говорил, что у него влиятельных людей – как грязи, только свистни, все лечатся.

Ну вот, я проиграл денежки для задатка, и тут же Костя сказал, что надо готовить ещё столько же для того мужика, который будет ордер на машину делать. Но тот сам не появится, работает только через посредников, Костю и Леонида. Это понятно, я же не ветеран, приготовил деньги, только сказал, что хотелось бы гарантии, не полный же лох, как теперь говорят. Костя не обиделся, сказал, что, конечно, он сам всей душой, так дела и делаются. Он даст в залог равноценный документ.

Ну, через несколько дней Костя сказал, вези деньги, встречаемся у метро Таганская, выход напротив театра. Я приехал, там все они стояли кучкой, Костя отошел, взял деньги, вроде куда-то они торопились, но мне он дал ордер, я посмотрел, вроде всё культурно. Ещё отдал мне паспорт, но не свой, а Юлия Сарычева, свой вроде у него на каком-то оформлении, а Юлий ручается, что всё чисто. Вроде, что остальные деньги я отдам, когда будет машина. Я взял, хотя мне не совсем понравилось.

И правильно не понравилось, потому что когда пришел, куда положено, с этой красивой бумажкой, там сказали, что полная липа и посмеялись. Я туда-сюда, искал Костю, не нашел, его-то адреса я и не знал, он вроде комнату снимал на отшибе, а там его – днем с огнем. Пошел к Юлию по адресу в паспорте, нашел его, скандалил, тот вроде сам возмущался, но ни Кости, ни денег.

Ну, я посоветовался кое с кем и пошел прямиком в прокуратуру, всё как есть рассказал, отдал паспорт Сарычева и сказал, что подозреваю их в мошенничестве, вернее обвиняю. И фальшивый ордер приложил. В прокуратуре сказали, что Леонид никак не проходит, ведь я сам сказал, что с ним ни слова про машину не говорил, только деньги ему проиграл. А это по доброй воле, он мне ничего не обещал. Остались в деле Костя Журавлев и этот Юлий, кто их знает, вроде они вместе были.

Дело пошло медленно, обоих достали, они отрицали, путали, мы встречались у следователя, денег не отдавали, даже пугали, но гуляли на свободе. Я опять написал жалобу, дело пошло, их взяли под стражу, вроде бы еще кто-то пожаловался. Ну, поздней осенью и состоялся суд за мошенничество. Там было много разговоров, они валили друг на дружку, что вроде это другой придумал. Костя и Юлий, никого больше не было на суде, как сгинули. Но всё равно неприятно, сидели на скамье, бритые оба, мне даже стало не по себе, но подумал, что суд разберётся. Денег жаль было просто до слез, а машину купил в комиссионке очень удачно, только недавно поменял.