Электронная библиотека » Наталия Полянская » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 15 декабря 2016, 18:46


Автор книги: Наталия Полянская


Жанр: Книги о Путешествиях, Приключения


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Катерина до сих пор иногда удивлялась, как ей удалось стать своей среди этих людей. Но Анжела обладала способностью вписать в компанию даже березовое полено, при этом заставив его чувствовать себя непринужденно. Большую часть времени Катерина помалкивала, и никто не заставлял ее участвовать в общей беседе; ну хочет человек просто сидеть и слушать – пускай сидит и слушает. Когда она хотела что-то сказать, к ней не относились как к дурочке, которая ничего не понимает; никого здесь не интересовало, что у нее пока нет высшего образования, что она учится на секретаря-референта, а не на искусствоведа, и что живет в маленькой квартирке вместе с мамой. Тут была просто Катерина – и эти люди ее не пугали, как происходило обычно с другими знакомыми. Они ей нравились, чем дальше, тем больше.

Особенно один.

В компании его весело звали Данила-мастер. Он был лет на семь старше Катерины, то есть на момент знакомства возраст его приближался к тридцати, и в то время, взяв от жизни если не все, то практически все, Даниил Серебряков окончательно и бесповоротно определился с делом своей жизни. Он был ювелиром, и, как выяснилось, ювелиром от бога. Созданные им украшения походили то на фантазии футуриста, то на нежные детские сказки, то на цветы и листья, застывшие в камне. Даниил пробовал, искал, результаты его экспериментов неплохо продавались, однако это совершенно не мешало ему оставаться «своим парнем». Он умел играть на гитаре и петь, знал массу всего интересного, танцевал, носил смешные футболки и драные джинсы, звенел браслетами на сильных смуглых руках и умел слушать так, что ему хотелось рассказать все, как исповеднику.

Конечно, у него была девушка – стройная рыжеволосая красавица, любившая выезжать на ролевые игры в лес и играть на флейте. Катерина даже и не думала, что могла бы с нею равняться, и понимала всю справедливость такого распределения биомассы в пространстве: лучшим достаются лучшие. Это не помешало ей по уши влюбиться в Серебрякова. Да что там, половина девушек в компании, наверное, тайно по нему вздыхали. Однако за счет большого количества людей и присутствия других мужчин в компании у девушек имелся выбор; для Катерины его не стало, когда она увидела Даниила.

Она месяцами пыталась избавиться от этой глупой, сжигающей душевной привязанности. Она не могла ему ничего сказать, и еще больнее становилось оттого, что в обществе Даниила Катерина оживала. Он был Пигмалионом, она – Галатеей; когда он разговаривал с ней, откуда-то брались нужные слова, с ним Катерина чувствовала себя непринужденно, будто знала всю жизнь. Влюбленность, как она читала, частенько сковывает, а не раскрепощает, но у нее все произошло наоборот. При нем она могла смеяться, даже подпевать, когда гитару пускали по кругу. Даниил дружил с нею так же, как и со всеми остальными, и за три года они неплохо друг друга узнали, Катерина даже побывала несколько раз у него в гостях. Его родители были археологами, у Даниила оказалась большая дружная семья, и Катерина подумала тогда, что вот хорошо бы познакомить с его родственниками маму, затем испугалась этих мыслей и не познакомила.

Через три года Катерина поняла, что так нельзя. Жизни ей не будет. Или она найдет в себе силы избавиться от этой привязанности, заранее обреченной, или же так проведет всю жизнь, изводя себя. Она прорыдала всю ночь и приняла решение. Сначала стала реже появляться в компании, отговариваясь занятостью на новой работе, потом сказала Анжеле, что нужно побыть одной, и исчезла с горизонта. Анжела звонила, писала электронные письма, но Катерина все игнорировала, и в конце концов от нее отстали.

Было мучительно больно и не хватало живого допинга, но через год стало проще, потом еще проще. Катерина никогда и ничего не забывала, забыть Даниила было просто невозможно, однако время делало свое доброе дело, и появилась надежда, что ее все-таки отпустит. Смерть мамы перевернула мир с ног на голову, и долгое время память о Данииле оставалась отложенной на дальнюю полку. Там она закуклилась, уснула, почти освободив Катерину.

И когда свобода маячила уже перед носом…

Идти оказалось совсем недалеко – одну улицу пройти, да и все. «Берлога» Серебрякова находилась в старинном здании рядом с большим торговым центром. Даниил пропустил Катерину вперед в подъезд, кокетливо украшенный каменными завитушками.

– Прошу.

– Это дом какого века? – спросила она, поднимаясь по лестнице, закрученной, как штопор.

– Восемнадцатого или девятнадцатого, я не помню, – откликнулся Даниил беспечно. – А может, и пятнадцатого. Хотя нет. Пятнадцатого у нас мало, и на другой улице.

– Что бы сказали твои родители?

– Что я не должен заниматься ерундой, – усмехнулся он. – Многие знания – многие печали. Кстати, если хочешь, я передам от тебя привет.

– Они… Как они поживают?

– Великолепно, как всегда. Копают. Они не могут не копать. Вот, пришли.

Офис располагался на четвертом этаже, под самой крышей, и невероятно Катерине понравился. Это действительно была берлога – под скошенным потолком, с выкрашенными в черный цвет балками, светлая, просторная, хорошо пахнущая. Она очень подходила Даниилу.

– Всем привет.

– Ты же говорил, что не появишься, – удивилась худенькая белокурая девушка, сидевшая за столом у окна, и с любопытством посмотрела на Катерину.

– Я передумал.

– Как обычно. – Из-за шкафа, стоявшего как-то боком, выглянул парень, тоже светловолосый. Говорил он с ощутимым акцентом, да и в речи девушки прослеживалась незнакомая плавность. – Даниил, я разговаривал с Бернардом, но… – Тут он заметил Катерину. – Здравствуйте.

– Здравствуйте, – сказала Катерина.

– Катя, познакомься, это мои подчиненные, которых я нещадно эксплуатирую. Айна отвечает у нас за цифры, Марис – за заказы. Айна, Марис, это моя давняя подруга Катерина, из Москвы.

– Добрый день, – сказала Айна и улыбнулась. – Хотите кофе?

– Мы только что пили…

– Можно и еще попить, – заявил Даниил. – Пойдем, Кать, покажу тебе свой начальственный кабинет. Так что там с Бернардом?

– А. Он задерживает поставку. – Марис открытой ладонью потер подбородок. – Говорит, что не укладывается в сроки. Тебе нужны эти камни срочно или можно передвинуть доставку на два-три дня?

– А у нас есть выбор?

– Искать другого поставщика, но…

– Я все понял. Будем ждать, и напомни мне потом, чтобы я сделал ему внушение. Это уже в третий раз.

Айна, возившаяся у кофеварки, обратилась к Катерине:

– Ar pienu vai bez?.. – И тут же сообразила: – Ой, простите. Вам с молоком или без?

– С молоком.

– Я могу сделать латте.

Катерина молча кивнула. Внезапно накатившая ностальгия была такой острой, что даже в животе заныло.

Это настроение, которое здесь царило, которое чувствовалось, стоит дверь открыть, – оно уже знакомо, оно существовало там, в квартире на Пятницкой. Катерина ушла оттуда, но люди, создававшие настроение, остались прежними. Даниил приехал в Ригу, открыл здесь офис и мгновенно создал мирок, куда можно приходить с удовольствием и без опаски. Это чувствовалось – в непринужденном «ты», обращенном к начальнику, в готовности бухгалтерши сделать незнакомке чашку кофе, в смешных картинках и открытках на стенах, даже в солнечном свете, косыми лучами падавшем из окон на потолке. Оказывается, по этому можно очень сильно соскучиться.

– Ну, идем. – Даниил махнул Катерине. – Вперед, в настоящее логово.

Девушка поспешно взяла у Айны из рук кофейную чашку и, стараясь не расплескать, понесла ее за Даниилом.

Логово – это было точно сказано. Менее всего начальственный кабинет Серебрякова походил именно на кабинет. Это была мастерская – с широким столом, заваленным всякой всячиной, со шкафами, набитыми барахлом, с мощными лампами. Вместо ковров тут лежали решетчатые циновки, стены, в отличие от предыдущей комнаты, были покрыты лаком – Катерина заметила это, так как солнце царило в данной комнате безраздельно. Отдельно стоял собственно ювелирный верстак, на котором все, в отличие от стола, было разложено аккуратно. Даниил расчистил место на столе, чтобы Катерина могла поставить чашку, и придвинул стул, однако садиться она не стала – очень уж хотелось осмотреться.

– Так ты здесь и работаешь?

– Отличное место. Летом солнце нагревает крышу, но у меня кондиционер стоит. Правда, периодически забивается редкими металлами. – Даниил прошелся по кабинету, что-то поправил на верстаке. – В остальном же проблем нет. В Москве у меня мастерская побольше, плюс там на меня еще пара человек работает, а здесь я один, совсем один.

Катерина не хотела думать об этом, но подумала: интересно, он женился на той рыжеволосой Юлии, или на другой, не менее прекрасной девушке? Серебрякову уже под сорок, в такое время мужчины обзаводятся семьей даже в нашем нестабильном мире. Хотя что она знает о мужчинах? Смешно. Спрашивать Катерина об этом не стала, спросила о другом:

– Ты говоришь, через неделю выставка? Что-то особенное к ней готовишь?

– Если захочешь, я тебе потом покажу, все драгоценности не здесь, а в банковском хранилище. Когда я приехал сюда и решил задержаться, то понял, что буду работать с местными материалами – это меня вдохновляет. – Он говорил непринужденно, прохаживаясь туда-сюда; солнечные блики, словно котята, лизали его гладкие волосы. – Потому я создал коллекцию на основе латышских легенд и сказок, используя янтарь, перламутр, серебро, жемчуг… Но, конечно, янтарь в основном. Его тут много. Устье Даугавы делит берег Рижского залива на две части – Янтарный и Солнечный берег. По-латышски – Дзинтаркрастс и Саулес крастс.

– Это очень красиво, – произнесла Катерина. – А ты говоришь по-латышски?

– Выучил. Мне понравилось, как он звучит. – Даниил взял зачем-то пассатижи, повертел и положил на место. – Оказался довольно легким, да и с местными проще общаться. Когда нанял Айну и Мариса – они семейная пара, шли в комплекте, очень удачно, – они меня натаскивали в плане произношения. Я не виртуоз, но объясняюсь вполне прилично.

– Наверное, так действительно проще, – вздохнула Катерина. – Русских тут не любят?

– Миф, – отрезал Даниил, – причем устаревший. Националисты есть везде, от этого никуда не денешься, и у многих местных национальное самосознание все-таки развивается, слава богу. Кое-кто может кричать, что всех русских нужно выставить отсюда, но… Русских здесь больше тридцати процентов населения, раньше было более сорока, пока Латвия не вошла в зону шенгенского соглашения и для граждан не открылась возможность работать в Европе. Многие уехали… но многие и остались. А молодежи вообще все равно. Здесь забавно получилось. – Он усмехнулся. – Русские ребята обучались вместе с латышами в государственных вузах, и произошла взаимная интеграция, получилась билингвальная прослойка с культурными ценностями, которые во многом совпадают. Иногда я сижу в кафе, за столиком соседним компания, говорят то на русском, то на латышском, и не разберешь, кто они! А им наплевать. Им и так хорошо. Да за примерами далеко ходить не нужно – вот, мои помощники драгоценные, Айна говорит без акцента, Марис – с небольшим…

Катерина так заслушалась, что, потянувшись за чашкой, окунула пальцы в пенку – благо кофе уже немного остыл.

– Ой…

– Если хочешь вымыть руки, ванная вот за этой дверью, – мгновенно сориентировался Даниил.

– Настоящее логово, – улыбнулась Катерина и пошла осваивать удобства.

За дверью в углу располагалась довольно просторная ванная, с душевой кабиной, задернутой позитивной оранжевой шторкой, и с таким же скошенным потолком, как и в других помещениях. Катерина никогда не бывала в офисах или квартирах на чердаках старых домов, и это место ей очень понравилось. Оно подходило Даниилу, было нестандартным, как и он сам. Катерина усмехнулась: конечно, ей нравится все, что окружает Даниила, потому что она неравнодушна к нему. Пускай на один день, но она оказалась в его жизни, и это можно назвать настоящим чудом. Катерина о таком даже и не мечтала. Возможно, после этого тоска не уйдет, а, наоборот, усилится, но сейчас казалось, будто дело того стоит.

Даже мыло у раковины оказалось необычным: прямоугольное, словно отрезанное от большого куска, нежно-оранжевого цвета. Катерина взяла и понюхала – пахло апельсином. Интересно, где берут такое мыло?

Она тщательно вымыла руки, вытерла их пушистым полотенцем и решила вернуться в мастерскую (назвать ее офисом язык не поворачивался), однако, подойдя к двери, оставшейся едва заметно приоткрытой, услышала, что Даниил говорит с кем-то, и это – не его помощник. Значит, пока Катерина была в ванной, пришел человек, ради которого Даниил и зашел в офис. Наверное. Невежливо будет вваливаться посреди деловой встречи.

Обрывок разговора, донесшийся до ее ушей, заставил Катерину замереть на месте. Что бы там ни было, такую беседу прерывать точно не стоит.

3

Стабрадзе отвечала ему:

«Успеха тебе мы желаем!

Трудно придется тебе, герой,

Бороться со злыми врагами,

Что подползают исподтишка…»


В мироздание нужно верить.

Даниил всегда так полагал. Мироздание – чертовски занятная штука, если научиться с ним обращаться. В какой-то момент Даниил стал замечать, что правильно сформулированное и высказанное вслух – сбывается.

Впервые он смутно осознал это в десять лет, когда не захотел пойти в школу до зубовного скрежета. Предполагалось две контрольные, и хотя Даниил был готов к ним (учился он неплохо), за окном сеял мелкий противный дождь, а до школы тащиться далеко. Мальчик приплелся на кухню, где мама с папой пили кофе и весело обсуждали какую-то институтскую ситуацию, и заныл, что болеет и никуда не пойдет.

– Болеешь? – переспросила мама и приложила к его лбу узкую прохладную ладонь. Даниил для наглядности чихнул. – А может, у тебя воспаление хитрости?

Даниил вздохнул и сознался, что вполне может быть.

– Ладно, Маш, ты чего, – сказал папа, – пусть один день посидит дома, должны быть у ребенка праздники.

– Может быть, – сказала покладистая мама. – Ладно, Дань. Раз в полгода можно, только системой это становиться не будет. Ты согласен?

Он обрадованно закивал.

– Я позвоню учительнице, – вздохнула мама.

Весь день Даниил провел как в сказке. У отца не было лекций, и они вдвоем долго сидели над книгами и картами, и отец показывал украшения, найденные на раскопках в Египте.

Пришедшая вечером мама пощупала ребенку лоб и встревожилась.

– Вот и наврали учительнице… Данька, марш в постель!

И что же? Неизвестно откуда взявшаяся ангина избавила Даниила от школы на две недели. Это, конечно, было приключение, однако не настолько увлекательное, как можно предположить.

Затем Даниил все чаще и чаще сталкивался с тем, что все в мире взаимосвязано и подчинено определенным законам. Ни один человек не приходил в его мир просто так; каждый нес какой-то опыт, урок, знание или просто удовольствие, необходимое в нужный момент. С годами Серебряков научился этим пользоваться, и, пожалуй, это добавило в жизни счастья.

Вот и сегодня утром, проснувшись в смутном расположении духа, Даниил позвонил в офис, сказал, чтоб ждали попозже, и отправился бродить по городу, надеясь, что либо снизойдет вдохновение, либо встретится на пути нечто меняющее знак минус на плюс.

Когда он увидел Катю у Лаймовских часов, то глазам своим не поверил. Это было лучше всех знаков, вместе взятых.

Пока Даниил ее не увидел, то и не знал, что так по ней… соскучился. Да, правильно.

Она ему нравилась. Тогда, когда еще общались, – а потом она незаметно исчезла, и Даниил заметил ее исчезновение только через некоторое время, и, когда заметил, было поздно. Анжела пожимала плечами и говорила, что она честно пыталась достучаться, но, если у человека обстоятельства, особенно у такого, как Катя, давить не стоит.

– У какого – такого? – уточнил тогда Даниил.

– Она же очень замкнутая, – объяснила Анжела. – Я так радовалась, когда она вписалась к нам, но, наверное, ей было тяжело, и мы ее утомили. Мне ужасно жалко, я надеюсь, она еще появится.

Даниил удивился. Ему Катя не казалась замкнутой. Застенчивой – да, немного неуверенной в себе – да, но она умела общаться, причем интересно, и с ней не бывало скучно. И она была хорошенькая – худенькая, темноволосая, ладная, с огромными ореховыми глазами, которые словно сияли на треугольном личике. Даниил несколько раз думал о том, что Катя ему нравится несколько больше, чем следовало бы. Он встречался с Юлей, и Юля не заслуживала ни предательства, ни подобных размышлений, а потому Даниил Кате звонить не стал – незачем создавать неловкую ситуацию.

Но вдруг он встретил ее на улице, выхватил взглядом в толпе и понял, что не забыл.

Она изменилась, конечно, не сильно, однако ощутимо – и впервые Даниил понял, о чем говорила Анжела. Замкнутость Кати походила на рыцарские доспехи, которые привычно и удобно таскать. Может, это объяснялось смертью матери. Может, чем-то другим. Мироздание преподнесло Даниилу факты на раскрытых ладонях, и он не собирался упускать такую возможность. Если судьба хочет, чтобы он встретил Катю, то это определенно неспроста.

Он привел ее в офис и улыбался, видя, что ей нравится. Ей было интересно, и Даниил надеялся, что попозже ему удастся все-таки вытянуть из нее, как она жила эти годы. Главное – не спугнуть, этого почему-то совсем не хотелось.

Катя ушла мыть руки, а он сел в крутящееся кресло, повернулся в нем пару раз, солнечный язык лизнул брюки, и вдруг… вдруг Даниил придумал.

Черный оникс и серебро, может быть, черненое. Огранка розой. Словно глаз на одном крыле, подвешенном на длинной тонкой цепочке. Добавить подложку, положить крыло… хм… на что? Нечто воздушное, иначе будет слишком тяжело. Серебряная сетка, да. Пусть это будет ветер, который шевелит перья на крыле.

Даниил подтянул к себе один из многочисленных блокнотов и начал рисовать – быстро, крупными штрихами, пока идея не убежала.

Заглянула Айна.

– Шеф, пришел какой-то господин, хочет тебя увидеть. О встрече он не договаривался.

– Ну, пусть зайдет, – рассеянно сказал Серебряков. Он вырисовывал завитки «ветра» и надеялся, что визитер, кто бы он ни был, явился ненадолго. Даниилу нужно было подписать бумаги, которые готовила Айна, а затем можно и отправляться в вольное плавание до завтрашнего дня. Крыло на рисунке обретало очертания.

– Добрый день.

Даниил поднялся навстречу визитеру и протянул руку.

– Здравствуйте.

– Я без приглашения, за что прошу извинить, – улыбнулся мужчина. Даниил его ни разу до этого не видел, запомнил бы. Незнакомец был хорош какой-то неестественной, глянцевой красотой; словно извлеченный с картинки в модном журнале, он явно относился к той породе людей, про которых говорят, что они родились в костюме. И рождение это произошло в месте, где вечно царит благополучие, что подчеркивают и дорогущие часы, и влажный блеск запонок на хрустяще-белоснежных манжетах, и итальянская обувь. – Мы незнакомы. Ростислав Белозерский.

– Даниил Серебряков. – Он указал на кресло напротив: – Прошу, садитесь, – и уселся сам. Недоделанный рисунок манил, и Даниил, взяв карандаш, принялся водить им по бумаге, скосив на нее глаза. – Кофе? Чай?

– Благодарю, нет.

– Чем могу помочь?

– Мне нужно, чтобы вы добыли для меня несколько вещей.

– В смысле – заказать? Мы не занимаемся заказами украшений других мастеров.

– В смысле – украсть. Этим вы совершенно определенно можете заняться.

Ему удалось привлечь внимание Даниила; тот мгновенно позабыл о рисунке и уставился на визитера. Ростислав Белозерский безмятежно улыбался.

– Это шутка такая? – недоверчиво поинтересовался Даниил. – Розыгрыш? А где скрытая камера?

– Никаких шуток. Вы ведь участвуете в выставке?

– Да, участвую, и что?

– Вы в курсе, кто в этом году приглашенные гости?

– Разумеется.

– И что они привезут?

– Да. И?..

– Мне это нужно.

Даниил бросил карандаш на стол и сказал:

– Я не хотел бы вам хамить, поэтому просто уйдите. Если это розыгрыш, то все уже посмеялись, если нет, то нам тем более не о чем беседовать.

– Ошибаетесь, – покачал головой Белозерский. – У нас масса тем для разговора. Чтобы он протекал более… заинтересованно, ознакомьтесь, пожалуйста, вот с этим.

Он извлек из внутреннего кармана пиджака конверт и аккуратно положил его перед Даниилом. Серебряков подумал минуту, затем все-таки открыл конверт и вытряхнул из него на стол две фотографии. Посмотрел на них и так, и эдак.

Личность, имевшаяся на фото, была Даниилу известна – не кто иной, как друг и помощник Вадим Уткин. Сейчас он находился в Москве и должен был приехать в среду. На фото полуразмытый, но вполне узнаваемый Вадим стоял в каком-то помещении над большим стеклянным ящиком и что-то с ним делал. Внизу имелась метка, извещавшая желающих, что снимок сделан семь лет назад – и только тут Даниил сообразил, что это распечатанный кадр с видео, снятого с камеры наблюдения. На втором фото Вадим наблюдался с другого ракурса, но ящик оставался прежним.

– И что? – Даниил бросил фотографии на стол. – Кто вы вообще такой?

– Простите, я действительно не отрекомендовался так, как следовало бы, – вздохнул Белозерский. Он оставался безукоризненно вежливым и сдержанным, как будто сидел на переговорах в совете директоров, где без позволения главного все чихнуть боятся. – Я, скажем так, человек вольной профессии, который обладает хорошим вкусом и весьма ценит выгоду. У меня выслуга лет и репутация, поэтому на вашем месте я бы выслушал внимательно. Я не люблю повторять.

– Проще говоря, – перебил посетителя Даниил, которому все еще казалось, что его разыгрывают, – вы аферист, что ли?

– Это слишком грубо, но, если вы не способны осознать всю тонкость моей профессии, можно сказать и так. – Белозерский поправил манжет рубашки. – Время дорого, а потому я коротко объясню, что мне от вас нужно. Вы участвуете в выставке, которая открывается на этих выходных в Доме конгрессов. В качестве приглашенных гостей присутствуют французы, которые привезут часть исторической коллекции Лувра. Этрусские ископаемые меня не интересуют, но вот несколько колье и браслетов Средневековья – вполне. Когда мы с вами придем к соглашению, я укажу вам, какие именно предметы вы должны для меня добыть.

– Бред, – озвучил Серебряков свое видение ситуации.

– Никакого бреда, Даниил Васильевич. – Белозерский вдруг перестал быть безмятежным, выключил улыбку и чуть подался вперед. – Как я уже сказал, не люблю терять время. Условия сделки просты. Вы имеете доступ на выставку как один из ее участников, вы выставляете свои украшения – значит, имеете понятие о системе охраны. Вам будет выдан ключ, чтобы вы смогли пройти и работать со своими вещами в любое удобное время. Не бог весть какая охрана, и вы фактически ничем не рискуете. Но я понимаю, что для решительных действий подобного рода требуется мотивация. – Он указал на лежащие на столе фотографии. – Вот она. Вы в курсе, что ваш нынешний помощник, господин Уткин, до поступления на эту, несомненно выдающуюся, должность был банальнейшим вором?

Даниил промолчал. Ощущение розыгрыша усиливалось.

– Сейчас и не скажешь, – продолжал странный тип Белозерский, который нравился Даниилу все меньше и меньше. – Респектабельный человек, семейный… Однако некоторое время назад он был весьма любопытен насчет чужой собственности. И работал как раз по ювелирным украшениям. Однажды в Берлине он перешел мне дорогу, когда унес то, что по праву предназначалось мне. Я такого не люблю. Кадры, которые я вам показал, – скриншоты с камер наблюдения в одном небезызвестном берлинском музее; разумеется, у меня есть полное видео, а вот у полиции его, увы, не было. Я мог бы сдать этого человека Интерполу, благо в Европе он успел достаточно наследить, но… Но ведь всегда ищи, где выгоднее, правда? Я заставил его отдать найденное и проинформировал, что долг за ним. Он ушел на дно, остепенился… Но вор не бывает бывшим, вы знаете?

– Так почему бы вам не попросить его об услуге? – хмыкнул Даниил. Он всерьез предполагал, что где-то работает скрытая камера. Не может этот человек говорить не в шутку. – Зачем вам понадобился я?

– О, все просто. Во-первых, вам легче добраться до коллекции, вряд ли такой допуск будет у вашего помощника. Его появление в Доме конгрессов в неурочное время покажется более подозрительным. Во-вторых, господин Уткин… как бы это выразиться точнее… туповат. Руки у него растут из нужного места, однако ему не хватает сообразительности. А если то, что я о вас знаю, правда, вы вполне способны справиться с задачей. К тому же господин Уткин, если его застанут на месте преступления, может не выдержать и рассказать силам правопорядка обо мне. Это стало бы прискорбно.

– Почему вы полагаете, что я этого не сделаю? – холодно осведомился Даниил.

– Вы человек иного склада. – Белозерский сложил пальцы шатром и закинул ногу на ногу. – Вы вроде тех мушкетеров, которые готовы томиться в кардинальских темницах, но не попрать верность и честь. Вас проще мотивировать. У господина Уткина семья; что будет, если я отошлю в Интерпол эти пленки, на которых запечатлено его преступление? Вы можете себе представить. К тому же, кроме него, у вас самого в окружении много людей, вам небезразличных. Ваши родные, сотрудники здесь и в Москве, ваша девушка, например… Не хотите же вы, чтобы с ними что-то произошло?

– Вы угрожаете физической расправой?

– Я не люблю насилия, – сознался Белозерский даже с некоторым сожалением – дескать, любил бы, и жизнь стала бы проще. – Однако без колебаний применю его, если вы вздумаете играть не по моим правилам. Я не один, и люди, которые работают на меня, не все отличаются склонностью к гуманизму. Если вы проделаете все так, как я вам объясню, никто не пострадает, более того – полиция не сможет найти виновного. – Он поднялся, и Даниил тоже встал. – Понимаю, что сложно осознать сказанное мной. Подумайте об этом. Даю вам время на принятие решения – до завтрашнего вечера. И если вы вздумаете позвонить в полицию и передать им наш разговор, то должны понимать: у вас нет никаких доказательств, вы впустую растратите время, а я рассержусь, и это будет иметь последствия. Опрометчивые поступки – не ваш конек, пускай так и останется.

Улыбаясь, он протянул Даниилу руку; тот не пошевелился, и Белозерский, одарив собеседника понимающим взглядом, развернулся и пошел к двери. Когда та закрылась за ним, Даниил вопросил у потолка:

– Что это было?

Вопрос остался без ответа, однако Даниил знал, у кого ответы могут быть. Если это розыгрыш, над ним хорошо смеяться совместно, если нет… тогда он подумает о свалившейся на него проблеме, когда выяснит все обстоятельства.

Сидеть и рисовать больше не хотелось. Даниил вытащил из кармана телефон, отошел в угол мастерской, к верстаку, и, перебирая на нем инструменты, лежавшие до сих пор в нужном порядке, набрал номер Вадима.

После десяти длинных гудков Уткин ответил. Судя по шуму, он находился на улице.

– Алло! Алло!

– Вадим, это я, – сказал Даниил и поменял местами мини-весы с банкой наполнителя для сухой полировки. – Ты не в метро?

– Нет, как раз вышел. Сейчас в магазин зайду. – В трубке стало отчетливо тише. – Что-то срочное?

– Ко мне приходил Ростислав Белозерский. Знаешь такого?

В трубке повисло молчание, в котором содержались, наверное, все неотвеченные вопросы вселенной. Наконец Вадим тихо спросил:

– А… зачем он приходил?

– Знаком с ним?

– П…предположим.

– Предположим или да?

– Да, знаком.

– И знаешь, на какой ниве он неустанно трудится?

– Даниил… – Уткин умолк.

Серебряков подождал еще немного, ответа не дождался и резюмировал:

– Значит, это все не розыгрыш? Не очередное телешоу, а, Вадик?

– Я… не очень понимаю, о чем ты.

– Я не хочу обсуждать это по телефону. Значит, так, Вадим. Ты должен быть в Риге сегодня вечером, максимум завтра утром.

– Но я не закончил…

– Меня не волнует, что ты не закончил, – перебил Даниил. – Бросай все и прилетай сюда. Если на самолет билетов нет, бери на поезд, на автобус. Меня не волнует, как ты сюда доберешься, но не позднее завтрашнего утра ты должен быть, и мы разберемся с тем, что происходит. Я ясно выразился?

– Да, шеф. Ясно.

– Скинь эсэмэску, когда будешь знать время приезда.

Не дожидаясь ответа, Даниил нажал кнопку отбоя. Айфон приветливо светился, показывая на заставке улыбающихся отца с матерью, однако сейчас при взгляде на их счастливые лица Даниилу сделалось тошно.

Если лощеный Белозерский – не шутник высокого класса и здесь не понаставлено «жучков», значит, говорил он всерьез. Даниил отдавал себе отчет, что работает в довольно опасном бизнесе. Ювелирные украшения – не та стезя, которая не заинтересует воров. Если бы он торговал капустными кочанами, и то риск имелся бы, а вот ювелирка… Явление такого персонажа, как Белозерский, в принципе объяснимо, хотя Даниил никогда не думал, что сможет заинтересовать криминальных личностей. Не те обороты.

За спиной у него раздался какой-то звук, и, повернувшись, Даниил увидел Катю. Он совершенно о ней забыл, когда Белозерский огорошил его своим великолепным предложением, и только сейчас вспомнил, что она ушла мыть руки. И не вернулась. Наверное, решила не мешать разговору Даниила с посетителем. Интересно, как много Катя услышала? Говорили они не скрываясь, а между ванной и мастерской только деревянная перегородка, и слышимость тут в принципе неплохая…

У Кати полыхали щеки. Судя по всему, слышала она немало. Взяла сумочку, лежавшую на стуле, и попятилась к двери.

– Даниил, извини, я… пойду, наверное…

– Стой, – сказал он, оставляя в покое переложенные как попало инструменты и засовывая телефон в карман. – Не надо никуда уходить. Я сейчас закончу с офисными делами, и мы пойдем гулять. Мы же договорились.

– Я думаю, тебе сейчас не до меня. – Катя смотрела не на него, а в сторону.

– Давай начистоту. Сколько ты слышала?

– Я… все. Я не хотела, но вы громко говорили.

Она не стала врать и делать вид, будто ничего не случилось, и это Даниилу понравилось. Если бы Катя сейчас начала изворачиваться или сыпать вежливыми, ничего не значащими фразами, то Серебряков сам проводил бы ее на выход. Но она краснела, смотрела вбок и говорила правду.

– Это не твоя проблема, – произнес Даниил, – думаю, и не моя тоже. Я вызвал помощника, он приедет, и мы с ним разберемся – или разбираться будет он. В конце концов, господин Белозерский – его знакомый. А мы с тобой идем гулять, только я выясню, что с моими долгожданными бумагами. – Он прошествовал к двери мимо смущенной Катерины и выглянул в предбанник. – Aina! Kur ir tie līgumi, kurus man vajag parakstīt?

– Vienu minūti, jau drukāju.

– Labi[2]2
  – Айна! Где те договора, которые я должен подписать?
  – Одну минуту, уже печатаю.
  – Хорошо. (лат.)


[Закрыть]
. – Он вернулся в мастерскую. Катя стояла на прежнем месте и теребила сумку. – Еще пять минут, полагаю, и мы с тобой будем свободны. И, пожалуйста, не принимай близко к сердцу то, что ты услышала, ладно?

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации