Текст книги "В городе сегодня ветрено"

Глава 7

Лера пожалела о своём решении ещё до того, как села в автомобиль Игоря. Боже! Невероятная, глупость, пошлость даже – ехать в гости к женатому мужчине. Не просто на дачу, а туда, где живут его мать и дети.

Игорь шептал: «Прости», проводил большим пальцем по щеке Леры, гладил у мочки, а она кивала, как сувенирная собачка на панели автомобиля. От него пахло привычным уже парфюмом, немного сладковатым, не резким, с привкусом свежести, как ветер с Финского залива. Когда этот запах успел стать привычным? А тепло от рук таким желанным?

Нельзя было соглашаться! Нельзя! Лера согласилась, покидала вещи в сумку, закрыла дверь квартиры, а потом всю дорогу себя уговаривала, что ничего особенно не произошло.

Игорь – взрослый человек и знает, что делает. Наверняка, на тысячу процентов, если бы присутствие Леры было неуместно, он бы не позвал её, даже на эмоциях. Речь о детях, а он – отличный отец, заботливый, вникающий. Это скользило в разговорах, нечаянных словах, взгляде, когда он показывал фотографии дочек.

К тому же Игорь сказал: «убедишься, что я почти женат»… Он никогда не говорил о жене, даже вскользь не мелькало имя или упоминание, а Леру мучало любопытство: Кто эта женщина? Где? Почему Игорь о ней не заикается? Что вообще может значить фраза «почти женат»? Почти разведён – понятно. Почти женат – расплывчатая, дурацкая формулировка.

А ещё не хотелось лезть в чужую семью, исключать ложь в словах Игоря она не могла. Он – мужчина, особенных иллюзий в отношении сильного пола у Леры не было. Росла с отцом, все «грешки» и «грязные тайны» приятелей отца мелькали на её глазах, как в калейдоскопе. Менялись лишь «стекляшки» – женщины. Декорации были одинаковы – гостеприимный дом друга.

Лера не хотела разбивать чью-то семью, нести раздор в дом. Одновременно её снедало любопытство, желание побыть с Игорем все выходные и стыд за собственное поведение, свою неуместность в гостях привлекательного мужчины, от одного взгляда на которого замирает сердце.

Ко времени, когда машина свернула с трассы на прилегающую дорогу, покрытую хлипким асфальтом, бредущую сквозь смешанный лес, с виднеющейся усыпанной хвойными иголками и начавшими опадать листьями землёй, кустарниками близь дороги и соснами вдали, Лере удалось уговорить себя, что всё хорошо. Почти в рамках приличий. В любом случае, она может уехать – одно нажатие в приложении, и приедет такси.

Дача Леру удивила. Трудно сказать, что именно она ожидала увидеть, но самый обычный, двухэтажный, щитовой дом, деревянный забор с такими же воротами, оттаскиваемыми руками, несколько хозяйственных пристроек сзади дома и огороженные крашеным кирпичом клумбы с хризантемами и астрами не вписывались в образ преуспевающего бизнесмена Алёшина Игоря Вячеславовича.

– Здравствуйте, – услышала Лера, тут же поднялась с корточек, пришлось присесть, чтобы поболтать с дочками Игоря. Она сама не ожидала, что незамысловатая приветственная беседа с детьми ей понравится. Смешные они всё-таки и красивые. Синеглазые, как куклы.

На крыльце тёмно-зелёного дома с деревянными перилами и ажурным карнизом под козырьком стояла женщина, мама Игоря. Лера замерла, видимо, сегодня день неоправдавшихся ожиданий. Лера представляла эдакую полную седую старушку с подкрашенными губами, на неё же смотрела довольно стройная женщина лет шестидесяти, с короткой, стильной стрижкой, сверлящим взглядом и крупными, авторской работы, украшениями в ушах и на шее.

– Здравствуйте, – отозвалась Лера, надеясь, что не слишком побледнела. Боже! Зачем она приехала? На лице матери Игоря читалось явное неодобрение. Естественно! Разве матери понравится, что женатый сын тащит в семейный дом любовницу… ну, хорошо, не любовницу, а подругу. Кто поверит в «дружбу», если сами «друзья» не верят.

– Меня зовут Лидия Максимовна, – женщина вопросительно посмотрела на Леру, сожрав по пути взглядом, без соли и хлеба, не дожидаясь вежливого: «Приятного аппетита». – С Алисой и Алиной, полагаю, вы знакомы, – не стала она дожидаться ответа. – С моим сыном – тоже.

– Мам, – одёрнул Игорь, стрельнув недовольно взглядом.

– Здравствуйте. Меня зовут Валерия, Лера, – Лера сделала шаг вперёд, игнорируя Игоря. – Приятно познакомиться, – пришлось сделать вид, что недовольный взгляд Лидии Максимовны она так же не увидела, как и возмущённый Игоря. – С Лисой и Линой я знакома, с Игорем тоже, – добавила она.

– Проходите в дом, – Лидия Максимовна широко распахнула дверь, приглашая жестом проходить. Девочки выхватили сумки из багажника, на ходу ныряя в пакеты, взвизгивая от нетерпения и довольства. Их бабушка в это время назидательно повторяла, что «Растишку» едят один раз в день, а шоколад – тем более. На ужин их ждёт каша с тыквой и молоко, а не «химия».

Делать нечего, Лера вошла, подгоняемая ободряющим взглядом Игоря и щебетом довольных сестричек. Внутри дом оказался даже меньше, чем снаружи. Совсем небольшая прихожая, с высокой обувницей, шкафом и вешалкой с деревянными крючками, отполированными от времени. Почти всё пространство первого этажа занимала кухня, там стоял современный кухонный гарнитур, круглый стол со стульями вокруг, холодильник, весь увешанный детскими магнитами и рисунками, отдельно невысокий детский столик, расписанный под хохлому, и такие же стулья к нему.

Там же была печка, несказанно удивившая Леру. Печка? В двадцать первом веке?! Выход на веранду и в две небольшие спаленки. В одной помещалась полутораспальная кровать, шкаф, комод и телевизор, в другой почти такой же набор, только вместо комода – письменный стол, кровать двухъярусная, а всё пространство комнаты завалено игрушками и детской одеждой.

Игорь провёл Леру на второй этаж, где было всего две двери. Одну он открыл, демонстрируя довольно просторную комнату с широкой кроватью, светлыми занавесками на окнах, шкафами, зеркалом и ковром на полу – точно ровесником Игоря.

– Моя комната напротив, устраивайся пока, – сказал хозяин и показал на деревянную, немного покосившуюся дверь.

Лера уселась на кровать и в очередной раз задумалась, зачем она согласилась. Ещё разок вспомнила доводы «за», для самоуспокоения напомнила себе, что в любой момент может вызвать такси и, кажется, почти успокоилась.

– Ты голодна? – в дверях появился Игорь. – Или пойдём прогуляемся?

– Прогуляемся, – тут же отозвалась она, чувствовала себя Лера не в своей тарелке, так что ускользнуть ненадолго из дома показалось ей отличной идеей.

Дачный посёлок почти весь был из щитовых домов, как у Лидии Максимовны. Игорь рассказал, что садоводство когда-то принадлежало НИИ, в котором трудился дед, он же и получил дачу, так что изначально здесь отдыхали и пытались вырастить огурцы научные работники. Лишь последнее десятилетие что-то начало меняться, да и то, очень медленно. Транспортная недоступность почти законсервировала во времени это и прилегающие садоводства.

Росла облепиха по краям канав вдоль домов. Яркими гроздями свисала красная рябина, а чёрная собиралась местными для настоек, понижающих давление. Кустарники некогда экзотического физалиса торчали, как яркие всполохи, среди кустов шиповника и жимолости. Не было высоких заборов и огромных домов, зато пахло прелой травой, астрами, цветущими почти в каждом дворе. Всё необычное, непривычное для Леры, интересное.

Лиса и Лина ехали впереди на велосипедах малинового цвета, иногда позвякивая, возвращались, чтобы объехать по кругу папу с Лерой и снова ринуться вперёд. У каждого перекрёстка они послушно останавливались, смотрели за угол, толкали велосипеды руками, и лишь пройдя опасный участок, снова продолжали движение.

Время от времени Игорь останавливался, разговаривал с соседями: с пожилой женщиной, называющей Игоря Игорёчком. Сверстницей Игоря, беззаботно болтающей о погоде, просто чудо какое-то, тёплой. С её мужем, выкатившимся из калитки как большой арбуз, с громкими приветствиями и приглашением на шашлык. С их сыном-подростком Макаром, бросающим заинтересованные взгляды на Леру, и соседкой, подарившей большой букет разноцветных астр.

– Неудобно как-то, – пробормотала Лера, отходя от соседки, в сотый раз поблагодарив её, хозяйку не абы кого, а живого енота, всё время беседы сосредоточенно полоскавшим в тазу носовой платок.

– Перестань, – засмеялся Игорь, на секунду приобняв девушку, она застыла, судорожно сглотнула, а руки уже отпустили, оставляя тело в обидном одиночестве.

– Их ведь продать можно?

– Никто здесь ничего не продаёт, – Игорь подмигнул. – Делятся, угощают, дарят. Все свои, родные, можно сказать. Та девушка, мать Макара, раньше жила на восьмой линии, а муж её здесь. Мы всё лето вместе проводили, костры жгли, на карьер мотались купаться, рыбачили. Соседка знает меня с пелёнок, а Маргарита, старушка, которая расспрашивала тебя, работала с моим дедом. Он её научным руководителем был.

– Ого!

– Это, знаешь, вроде большой коммунальной квартиры. Соседи по даче – почти родные люди. Раньше так было, здесь пока сохранилось.

– Понятно, – Лера улыбнулась.

Что-то подобное она видела в Иркутской области, в небольшом посёлке, где они останавливались, когда ехали на Байкал, и где какое-то время был «штаб», а вот в родном городе не встречала. Если там букет Лере соседи и подарят, то не просто так, от чистого сердца, а потом что она – Суздалева, дочь своего отца.

Весь вечер Лиса и Лина не отходили от папы, болтали без умолку, попросили посмотреть с ними мультик на ночь и требовали завтра устроить пикник. Игорь согласился и на то, и на другое. Лидия Максимовна суетилась по хозяйству, Лера порывалась помочь, но была безапелляционно перебита, мол, сами с усами, без молодых, криворуких обойдутся. Игорь шикнул на мать, но на ту не очень-то подействовало.

На самом деле нельзя сказать, что мама Игоря отнеслась негативно к Лере, особенно учитывая обстоятельства. Игорь – женатый мужчина, а Лера нагло припёрлась в его дом, пусть и по его приглашению. Думать-то она должна своей головой, а не Игоревой. Ничего плохого Лидия Максимовна Лере не сказала, сильно не хмурилась, не фырчала, пренебрежение не выказывала, наоборот, сама хлопотала, накрывала на стол, потом мыла посуду, давая гостье отдохнуть. Просто Лера чувствовала себя не в своей тарелке, ей было неловко и стыдно.

Ещё и Игорь хранил дистанцию. Он не обнимал Леру, не брал за руку, держался подчёркнуто на расстоянии. Вроде шёл рядом, но не близко. Если прикасался, то будто случайно, об объятиях и речи не было. Словно Лера – абсолютно посторонний человек, даже не «друг», а так… неинтересная коллега, репейник на штанине. Разговаривал вежливо и отстранённо. И от всего происходящего настроение падало ниже и ниже, Лера ощущала себя лисой, забравшейся в курятник. Воришкой.

Особенно когда Лиса, с детской непосредственностью, расспрашивала папу о маме, расплакалась в ответ на скупой ответ, что мама уехала, но обязательно скоро вернётся и привезёт много-много подарков. Успокоилась только, когда Игорь пообещал, что скоро они свяжутся с мамой по интернету и поговорят. Странно, Лина совсем не интересовалась мамой, в отличие от сестры.

Перед сном Лера быстро приняла душ в доме, на первом этаже была небольшая, комфортная ванная комната и удобства. Так же быстро переоделась в скромную ночную сорочку, ситцевую, до середины бедра. Папа мог бы гордиться своей девочкой. И уселась на кровати, борясь с желанием тихонечко собраться и уехать. Она выглянула в окно, выходящее на проезжую часть, лужайку перед домом, беседку и гамак, БМВ, наискось стоящий во дворе.

Был виден и угол двора с уличным душем. Оттуда вышел Игорь в одних тренировочных штанах, несколько раз взмахнув руками, разгоняя кровь, он обошёл двор по кругу, посмотрел на окно Леры, та едва успела отпрянуть от окна. Когда же снова выглянула в окно, во дворе стало пусто. Она прислушалась к дому – тишина, даже телевизора не слышно. Посмотрела в телефон, попыталась полистать ленту инстаграма, почитать новости, блог о путешествиях, побродила по интересным пабликам – не за что зацепиться. Все мысли крутились вокруг привлекательного мужчины и его необычной семьи. Больше вокруг мужчины, конечно же. Вот такого, полуголого, каким он ходил по освещаемому одним фонарём двору.

Съездила за город. В гости. К почти женатому. Весело провела время. Нужно было остаться в городе, с Олегом. Он хороший парень, не женат, ни почти, ни чуть-чуть, ни понарошку, никак не женат. С ним бы она точно не сидела бы сейчас в гордом одиночестве, обвиняя себя во всех грехах человечества, снедаемая желанием сбежать домой, маясь от собственной ненужности.

Может, действительно, уехать? Придумать срочные дела. Бабушка из Бразилии приехала, заболела любимая обезьянка, утюг не выключила, мало ли причин… Замок обещала хозяйке поменять, необходимо срочно заняться этим вопросом. Лера быстро надела платье, сунула сорочку в сумку, выглянула на лестницу – всё тихо.

– Мама, перестань, – услышала она глухой голос Игоря с первого этажа, когда спустилась на один пролёт, стараясь ступать тихо, вдоль стены, не скрипя половицами.

– Хорошо, ты меня за дуру считаешь, Леру за дуру принимаешь, себя-то ты зачем обманываешь?

– Где я обманываю? Кого? – говорили громким шёпотом. Лера замерла, боясь пошевелиться. Нужно или дать понять, что слышит, или уйти, а она застыла истуканом, не дыша, вслушиваясь в каждое слово.

– Зачем ты привёз девочку сюда? Она тебе в дочери годится!

– Вряд ли я бы смог зачать ребёнка в двенадцать лет, ма, – глухо засмеялся Игорь.

– Посмейся тут! Я вижу, какими глазами ты на неё смотришь! И она тоже! Куда это заведёт, по-твоему? Девочкам нужна мать, а не сестра. Тебе жена нужна, женщина, которая будет заботиться о тебе, а не третий ребёнок!

– У нас с Лерой просто дружеское общение, общие интересы…

– Какие интересы?

– Общие.

– Общие, – передразнила Лидия Максимовна. – Знаю я эти интересы, это ваше дружеское общение. Тебе известно, я в твою личную жизнь не вмешиваюсь, с кем ты проводишь время – не моё дело. Ты взрослый мужчина, у тебя свои интересы, потребности…

– Мам!

– Не мамкай мне, тебя тоже, знаешь, не в капусте нашли. Не смей амурные дела тащить в дом! Появится серьёзная женщина – тогда привози.

– А если Лера – серьёзно?

– Лера?! Ей двадцать лет! Двадцать! Для чего ей сдался ловелас на четвёртом десятке?! Смотри правде в глаза, Игорь. Никакой двадцатилетней девочке твои проблемы с Алёной и детьми не нужны, а Лере и подавно… Где только нашёл такую красавицу, – в голосе Лидии Максимовны послышалось подобие одобрения.

– А я у тебя страшила, – снова глухо засмеялся Игорь.

– Не страшила, но мозги попросить у волшебника из страны Оз не помешало бы.

Лера услышала шаги по лестнице, перепугалась, рванула обратно в комнату, на ходу снимая платье, надевая ночную сорочку. Сердце колотилось, руки тряслись, ноги подкашивались, когда она щёлкнула выключателей и скользнула под прохладное одеяло. Боже, и правда ведёт себя как дурочка.

Замерла, силясь выровнять дыхание. Дверь в комнату открылась, свет из маленького коридорчика пролился на стену и часть кровати, освещая изножье и зеркало в деревянной, старинной оправе, похожей на музейный экспонат. Лера закрыла глаза, изображая глубокий сон.

– Не притворяйся, – сказал незваный гость, сделал шаг в комнату, постоял, потом присел рядом с лежащей, закутанной одеялом под самый подбородок девушкой.

– Я сплю, – бодро сообщила Лера.

– Особенно выразительно ты спала на лестнице, – хмыкнул Игорь. – Перепугала всех мышей в округе грохотом.

– Что? – она подскочила, уставилась на мужчину. В комнате, освещаемой лишь полоской света из коридора, не было видно выражения его лица, лишь очертания широких плеч под футболкой, торчащие от влаги волосы, и ощущался аромат парфюма. Лера невольно потянулась к знакомому запаху.

– Подслушивать нехорошо, – Игорь подался навстречу, открывая объятья. – Ладно, ладно, не смущайся, – проговорил он в макушку Леры. – Сбежать хотела? – улыбаясь, поинтересовался, вернее, Лера была уверена, что он улыбается.

– Хотела, – она кивнула.

– Согласен, глупо получилось. Давай.

– Что «давай»? – Лера отпрянула. Нет, она не имела ничего против «дать», только как-то это… несвоевременно. Ни место не подходит, ни время, ни обстоятельства, ни настроение.

Видишь, папа, ты можешь гордиться избирательностью дочери, она точно умрёт старой девой в возрасте ста пяти лет, в окружении семнадцати кастрированных котов. Место ей не подходит… Всегда что-то не подходит. Один-единственный раз всё сошлось, так мужчина сбежал. Слопал кекс и рванул, как от неизвестного пакета с белым порошком. Как не ощутить себя спорой сибирской язвы.

– Давай, задавай свои вопросы.

– Мы друзья? – Лера решила пойти ва-банк.

Она разные чувства испытывала рядом с Игорем: смущение, желание, волнение, обиду, симпатию и даже, как ни горько себе признаваться, влюблённость, но не дружескую привязанность. Дружила она с Ванюткой Емоловым, девятнадцатилетним волонтёром, коллегой, можно сказать. Ванютка – славный парень, добрый, отзывчивый, смешной. Единственный раз она волновалась рядом с Ванюткой, когда он напился перед посадкой в самолёт, и Лера опасалась, что его не пустят на борт. С Артуром – руководителем команды, она дружила. Ему тридцать два года, женат давно и фундаментально, двое детей, планируют третьего. Артур – идейный вдохновитель, надёжный товарищ, соратник, друг. Когда отец забрал её из Москвы, Артур внезапно поддержал решение отца, долго говорил с Лерой по телефону, убеждая, что идеи – идеями, а родной человек дороже. Тем более в случае Леры, отец – единственный родственник, не считая бабушек, дедушек, каких-то тёть и дядь, которых она не знает.

А Игорь… нет, он определённо не друг, не соратник и не коллега. Он мужчина, с которым Лера хотела чего угодно, но не «дружить», уж лучше совсем ничего, чем кладбище потерянных надежд: френдзона.

– Время покажет, пока – друзья, прости, не могу предложить большего.

Лера тяжело вздохнула. Друзья. Кажется, был такой сериал… А не пошёл бы Игоря Вячеславович со своими дружескими намерениями прямиком на киностудию, там наверняка нужны сценарии про крепкую дружбу и плечо товарища рядом.

– Послушай, Лера, – Игорь отодвинулся. – Ты молодая, красивая девушка, не хочу тебе портить жизнь своими проблемами.

– Сложно испортить тем, чего не знаешь… – что у Игоря какие-то проблемы с женой, Алёной, ясно, как светлый день.

Но какие именно проблемы? Она изменила ему, ушла? Он ей изменил? Сколько можно играть в молчанку? Испортят ли проблемы Алёшина ей жизнь, решать должна только Лера.

– Почему же, кое-что ты знаешь. Мне тридцать пять, на тринадцать лет больше, чем тебе. Тс-с-с-с, – перебил он едва не сорвавшиеся возражения с губ Леры. – Ты не понимаешь, насколько это важно на самом деле. У меня двое детей.

– Они классные! – искренне воскликнула Лера, тут же зажав себе рот ладонями. Получилось слишком громко.

Лиса с Линой действительно классные. Лера не ожидала, что ей может понравиться общаться с шестилетками, но именно так и вышло. Девочки забавные, смешливые, совсем не вредные, по-детски непосредственные и не капризные. С ними хотелось разговаривать, играть, рассказывать забавные истории, учить новым приёмам прыгания на скакалке. Сегодня ей удалось блеснуть в глазах двойняшек и Игоря, последнее особенно польстило.

– Классные, – Игорь кивнул. – Но они дети, а значит, капризничают, болеют, требуют внимания, много внимания, Лера. Я буду давать им это внимание, всегда, в любом случае. Девочки – самое дорогое, что есть в моей жизни, прости, но так будет всегда, и ты должна это понимать.

– Я понимаю, – вообще-то, Лера отлично Игоря понимала, возможно, как никто другой понимала.

Она – папина дочка, самое дорогое, бесценное сокровище в его жизни. Невозможно представить, чтобы он любил кого-то сильнее, чем её. Эгоистично так думать, зато честно. Лера, всю жизнь купавшаяся в папиной любви, была готова уступить пальму первенства дочерям Игорям, тем более уж в чём-в чём, а в отцовской любви Алёшина Игоря Вячеславовича Лера не нуждалась, как и в его дружеском участии.

– Не знаю, когда я разведусь и разведусь ли… – после молчания проговорил Игорь. – Моя жена – алкоголичка, – наконец, выдохнул он, глядя в окно.

– В смысле?

– Она употребляет алкоголь.

– Все употребляют алкоголь. Я на прошлой неделе пила сидр, а до этого вино в грузинском ресторане.

– Употребляют, но не спиваются.

– Но ведь это болезнь, это возможно вылечить…

– Пиелонефрит возможно вылечить, триппер или гепатит, но нет таблеток от алкоголизма и любой другой зависимости, если человек не хочет лечиться. Понимаешь?

– Но… ведь… – Лера замолкла. Что она могла сказать?

Луна, вдруг заглянувшая в окно, сизым светом окатила лицо Игоря, и пришлось замолчать. Слишком многое отразилось на лице Игоря, невозможно смутившее Леру, будто она заглянула за гладь зеркальной поверхности, туда, куда посторонним ход запрещён. Захотелось стать не посторонним, постоянным, близким, чтобы её пустили, но пока… пока ей хода не было за серебристую отражающую гладь.