Текст книги "Любовь без правил"

– Но ты же не от балды пошла за ним следить, – возразила Тома. – Сначала этот, как его, Гриша… потом рыжая девица, орущая под дверью.

– Но ведь рыжая ошиблась адресом, – снова попыталась защитить мужа Евгения.

– Да какая разница, черт возьми! – закричала Тамара. И добавила не очень логично: – А если бы не ошиблась? А если бы ты не услышала разговор двух теток? Да мало ли чего… Это ты сейчас знаешь, что та девица не пассия Виталика. А может, у него есть другая…

– Ты так думаешь? – неуверенно переспросила Женя.

– Знаешь, дыма без огня не бывает. Если какой-то Гриша говорит тебе, что твоему Виталику есть что скрывать, значит, скорее всего, так оно и есть. Поэтому я на твоем месте усадила бы его на стул, когда он вернется с работы, и провела допрос с пристрастием! – резюмировала подруга.

– Нет! Не могу! Я должна убедиться, что он действительно меня обманывает, и делает это потому, что полюбил другую. Не смогу я без доказательств… с ним разбираться. – Евгения виновато опустила голову.

– И как ты себе это представляешь? – ухмыльнулась подруга. – Зажжешь свечу и будешь держать над кроватью, когда он с любовницей там… – Тома осеклась, увидев, как глаза Евгении наполнились слезами. – Ну прости! Прости меня, солнышко! – она кинулась к подруге и обняла ее. – Я ляпнула лишнее. Ты же знаешь, у меня язык как помело. Вечно говорю какие-то глупости… – пыталась она успокоить Женю, но слезы, одна за другой, подобно весеннему ливню, катились по щекам подруги.

Тома молчала и только гладила Женю по голове. Когда та немного успокоилась, она тихо, но твердо сообщила:

– Считаю, что ты одна не справишься и тебе нужна моя помощь. К тому же, если хочешь сыграть в детектива, то для этого нужно иметь все необходимые подручные средства, в частности личный транспорт, которого у тебя, заметь, нет. Во-первых, никаких денег на такси не наберешься, если будешь за мужем по городу мотаться, во-вторых, должна же быть хоть у кого-то светлая, не затуманенная страданиями голова и железные нервы. Ты меня знаешь. Чего-чего, а выдержки мне не занимать, так что завтра пойдем следить за Виталиком вместе. И не смотри на меня такими глазами! – возмутилась Тома, увидев, как Женя подняла на нее изумленные глаза. – Я же твоя лучшая подруга, в конце концов. Так что не надо сейчас отнекиваться, все равно бесполезно. Я приняла решение! Точка! – И подруга легонько стукнула по столу кулаком, давая понять, что отказ от помощи не будет принят.

А Женечка и не собиралась отказываться. Наоборот. Она еле сдерживалась, чтобы снова не заплакать, но теперь от избытка чувств и огромной благодарности к подруге. Она не смела даже мечтать, что та согласится быть ее личным шофером. Ведь, как ни верти, а без машины Евгения бессильна. И без идей, блистательно рожденных Тамарой.

Парик с длинными – на этот раз иссиня-черными – волосами не съезжал. Его на голову Евгении надела Тома, а она умела правильно закреплять искусственную прическу. Жене досталась черная бейсболка, очки а-ля Кот Базилио и новое приобретение Томочки – темно-серая атласная куртка с множеством заклепок и свисающих цепочек. Наученная горьким опытом, от высоких каблуков Женя категорически отказалась и натянула удобные ботинки, разумеется, без каблуков.

– Да-а, подруга! – пристально оглядев Женю с ног до головы, протянула Тома. – Тебя и мать родная в таком прикиде не узнает, не то что драгоценный муж, привыкший созерцать неземное существо с длинной косой, без макияжа и в скромном наряде. Кстати! – тут же возмутилась она. – Сколько раз тебе говорю, перестань ты слушать свою маменьку-узурпаторшу. Ходишь, как бабка старая, в бесформенных платьях да юбках. Кофты какие-то ужасные носишь. Где ты их только откапываешь? Наверное, барахолки время от времени посещаешь? Ну, признайся?

Женя отрицательно покачала головой, а Тома продолжала читать нотацию:

– Не надоело еще такое ужастие носить? Давай выберемся тебе за одеждой. Я буду твоим консультантом, подберем приличные вещи… Кстати, я знаю несколько отличных стоковых магазинов, там за смешные деньги можно купить прекрасные вещи из прошлых коллекций… Это ничего, что прошлые коллекции, они выглядят… – но Женя не дала подруге договорить.

– Том, обсудим мой стиль потом. Давай уже поедем? Время… – Она пальцем постучала по циферблату.

– Нет! Пока я не добьюсь от тебя положительного ответа, мы никуда не поедем. И потом… до конца рабочего дня еще целых два часа. Хочешь мерзнуть на улице? – Подруга воинственно сложила руки на груди и в упор посмотрела на Женю.

– А вдруг он раньше уедет? – неуверенно промямлила Евгения и начала теребить свисающие локоны, накручивая их на палец.

– Да никуда твое сокровище не денется! – отрезала Тамара. – Итак, последний раз спрашиваю: ты согласна сменить свои ужасные шмотки на приличные вещи? – На этот раз руки упирались в бока, вероятно, для большей убедительности.

– Но… у меня нет таких денег… – попыталась возразить Женя.

– После того как мы выясним, чем же занимается твой муж, они у тебя появятся, – с полной уверенностью в голосе произнесла подруга. – И потом… есть у меня еще одна идея, но о ней попозже. Так что? Обещаешь?

– Обещаю! – выдохнула Женя, готовая в данный момент продать душу дьяволу, лишь бы убедиться в честности мужа и наконец успокоиться самой.

– Ну вот и прекрасно, – широко улыбнулась Тамара и последний раз взглянула на себя в зеркало.

Отражением она осталась очень довольна. Узнать ее тоже было крайне сложно. В таком тонком деле, как переодевание и создание нового имиджа, она была мастером высшего класса. Тамара любила экспериментировать с прической, одеждой, макияжем. Пытаясь как можно лучше замаскироваться, Тома исходила из соображений противоположности. Жену Виталик всегда видел скромной, просто одетой, а Тому, наоборот, яркой, вызывающе наряженной модницей. Поэтому на себя она надела длинный зеленоватый плащ своей домработницы Аннушки, в котором, как считала, можно выходить на огород пугать ворон. В свою очередь Аннушке было подарено пальто от Пьера Кардена, купленное два года назад, которым, по мнению Томы, сегодня можно отпугнуть обеспеченных клиентов, хорошо разбирающихся в моде и следящих за новинками модной индустрии.

На парик подруга напялила вязаный берет неопределенного цвета, выпрошенный все у той же домработницы, и осталась очень довольна своим видом.

– Ну что, пойдем? – Она махнула Жене рукой. Потом остановилась, еще раз взглянула на свое отражение, сказала: – Я сейчас. – И побежала в ванную комнату. Оттуда Тома вышла практически неузнаваемая.

– Что ты с собой сделала? – изумилась Евгения.

– А ты не замечаешь?

– Н-нет…

– Ой, уморила! – расхохоталась Тамара. – Да я косметику смыла. Осталась, как говорится, во всей красе. А ты разве меня ни разу без макияжа не видела?

– Ну разве что в детстве, – начала вспоминать Женя. – А в старших классах ты уже вовсю красилась. И потом, мы же не живем в одной квартире, так что в последние десять лет как-то не приходилось.

– Тогда понятно. Теперь видишь, какая я красавица, – артистичным жестом Тома показала на свое лицо. – Ладно, не будем задерживаться. Теперь уже точно пора выходить.

По дороге, лихо передвигаясь по проезжей части на юрком маленьком «пежо», Тамара, как обычно, успевала совмещать несколько дел. Она рулила, жестикулировала и беспрерывно болтала, а также между делом громко возмущалась нерадивыми водителями.

– Вот видишь, Женька, – вещала подруга. – Мне и гримироваться не нужно. Достаточно смыть макияж. Я ведь на самом деле из тех, кого называют бледной молью. Но, как известно, из любой страшилки можно сделать красавицу. И я, реально оценив свои внешние данные, как в той песне, себя «слепила из того, что было».

– Том, не надо так прибедняться… – попыталась возразить Евгения, но подруга закончить не дала:

– Женечка! Не пытайся меня успокоить и подбодрить. Ты у нас всегда была очень корректной, да и потом для тебя моя внешность не играет никакой роли. Я твоя лучшая подруга и уверена, что останусь ею до старости. Тебе же не надо появляться со мной в обществе, ты не мечтаешь, чтобы тебе завидовали по поводу, какая красивая у тебя спутница. В конце концов, Женя, ты – женщина, а не мужчина. И для тебя важна в первую очередь моя душа, а не лицо. Это мужичье! Ослы глупые, да и только! Вот, скажи, почему мы, женщины, любим всяких уродов, не обращаем внимания на плешь, длинный нос или торчащие уши? А им всем красавиц подавай. Сам-то от обезьяны меньше чем на метр отошел, а строит из себя эстета. Черт бы его побрал! – выругалась подруга. – Ой, ты, наверное, и не поняла, о чем я говорю? – спохватилась она.

– Почему же… на днях имела честь пообщаться с одним из таких красавцев в кавычках, любителей настоящей красоты, – усмехнулась Евгения.

– Совершенно верно, – подтвердила Тамара. – Нос крючком, сам метр шестьдесят с кепкой, лысое, страшное, а в секретари ему обязательно модель подавай. Чтобы не стыдно перед клиентами было. Но парадокс в том, что его интересует размер бюста и длина ног, а об элементарной образованности, знании компьютера, умении вести переговоры по телефону, в конце концов, смекалке и уме… даже не заикнулся. А вот через месяц придет с претензиями: почему оказалась плохой работницей, – возмущалась Тома. Потом снова переключилась на предыдущую тему разговора: – А знаешь, как я поняла, что нельзя мне без косметики на люди выходить?

Женя отрицательно покачала головой.

– Да, я никогда и никому об этом не рассказывала. Очень не хотелось мне на занятия в институт идти, ну и решила я «закосить». А в институте у нас свой терапевт был. Я выспалась хорошенько, а потом к ней прямо из постели и примчалась. Умылась только да какие-то шмотки натянула. Захожу, а она мне с порога: «Что с вами, девушка? На вас лица нет. Вы отравились? У вас температура?» Ну и так далее…

С тех пор, если мне нужна была справка, я во всей природной красе, – Тома ухмыльнулась, – шла в медпункт. Правда, предварительно дожидалась, чтобы пары начались и меня однокурсники не увидели, а то неудобно как-то. Все-таки я одной из самых видных-красивых на курсе считалась. Ну, слава богу, вроде приехали. – Тома резко притормозила и заехала в подворотню.

Женя отметила про себя, что погода вчерашнего вечера повторилась до мелочей. Начал моросить мелкий дождик, ветер играл опавшими листьями, используя их вместо мячика, люди открывали предусмотрительно захваченные с утра зонты. Другие поднимали воротники и убыстряли шаг, чтобы окончательно не намокнуть. Девушки спрятались от дождя под аркой, разделяющей соединенные между собой два кирпичных дома. Местный бомж неодобрительно зыркнул на Тому и Женю и быстренько начал рыться в мусорном контейнере, выискивая стеклянные бутылки, чтобы они не достались конкурирующей стороне. Потом присел возле мусорника охранять единственную ценность на его территории.

Наблюдая за этой картиной, Тома не выдержала:

– Уважаемый, если вам нужно отлучиться по делам, то мы посторожим контейнер. Обещаю вам, что не подпустим никого из ваших коллег. Идите, не бойтесь, – подмигнула она ему.

Самое интересное, что бомж, возмущаясь себе под нос, удалился.

– Фу! Ну, слава те господи! – облегченно вздохнула Тамара. – Воняло от него на полкилометра. Я уже начала переживать, что мы его ароматами пропитаемся. А мои французские духи и его…

– Тома, о чем ты думаешь! – возмутилась Женя. – Мы здесь заняты важным делом, а ты отвлекаешься на бомжа.

– Спокойно, подруга! У меня все под контролем… Ё-мое!!! Блин!! Черт! Ну, ни фига себе!!! – она тыкала пальцем в разодетого франта, выходящего из подъезда белого высотного здания.

– Вот видишь! Я сама была шокирована, – пыталась сохранять спокойствие Женя.

– Так, бегом к машине! – скомандовала Тамара и помчалась к автомобилю. На бегу она продолжала комментировать: – Мы можем его упустить! Если сейчас нам не уступят дорогу, то считай, что прозевали… Блин, надо было машину в более удобном месте поставить…

Автомобили с двух разных сторон улицы двинулись с места почти одновременно. Нарушая правила дорожного движения, Тома развернулась на ходу и рванула за «мерседесом», но тот, разумеется, дожидаться ее не стал, и дерзкой водительнице пришлось попотеть, чтобы не упустить молочно-белую машину из виду.

Глава 5
Снежанна

Снежанна Залесская развалилась в широком кожаном кресле красного цвета, закинув ноги на мягкий закругленный подлокотник. Часы показывали половину первого дня. Перед ней стоял небольшой стеклянный столик, на котором красовалась массивная бронзовая пепельница в форме черепа да фарфоровая с позолотой чашка с крепким свежезаваренным кофе. Снежанна отхлебнула из чашки и глубоко втянула дым толстой, темно-коричневой, с двумя серебристыми полосками по краешку сигары. К курению сигар она пристрастилась лет в двадцать, когда еще был жив отец, Станислав Эдуардович Залесский. Тогда она тайком таскала из шкатулки, стоящей на столе в его кабинете, по одной сигаре в неделю и растягивала удовольствие, делая по несколько затяжек в день. Возможно, отец знал о ее пристрастии, но сигары не прятал и замечаний ей не делал.

Вообще, с отцом Снежанна ладила. Он понимал ее, как никто другой, и не пытался переделывать. Что значит одна кровь! Мать в их компанию почему-то не вписывалась, но девушка, подрастая, не очень-то жаждала приближать ее к себе. Она не хотела ни с кем делить любовь и внимание Станислава Эдуардовича.

Впрочем, что вспоминать о прошлом… Со временем все изменилось. Два года назад отец Снежанны погиб. Нелепая случайность, ошибка пилота, которого он за день до того взял на работу. Маленький личный самолет взмыл в небо, чтобы никогда уже не приземлиться на посадочной полосе. Груду металла и останки тел нашли в лесу недалеко от аэродрома. Причину аварии так и не установили, а девушка в двадцать три года стала богатой наследницей, получившей миллионное состояние.

Правда, на часть денег претендовала еще и мать Снежанны, женщина в полном расцвете сил и сексуальных возможностей. К тому же две пластические операции и ежедневный тщательный уход за телом, волосами и лицом практически приближали ее к возрасту дочери. Девушка не имела ничего против того, чтобы поделиться с матерью деньгами, но выдавать ее за свою сестру!

Валентина Залесская сначала намеками, а потом и прямо попросила дочь представлять ее своим новым знакомым как старшую сестру. Девушка послушно закивала головой, но в разговоре обязательно называла мнимую сестру мамой. Потом, конечно, Снежанна виновато улыбалась и говорила:

– Мамулечка, прости меня, пожалуйста. Я снова забыла… Случайно вырвалось. – И видя, как мать хмурится, обнимала ее и продолжала: – Но это же неоспоримый факт. Ты моя мамочка, самая любимая, самая-самая. Конечно, мне очень сложно перестроиться. Тем более что двадцать три года изо дня в день я называла тебя мамой.

Красавица мама только кивала головой, не зная, что можно возразить любимой дочурке. Она уже поняла, что, живя в одной квартире со Снежанной, возраст скрыть ей не удастся, и нашла выход.

Валентина переехала в другую квартиру, купленную мужем незадолго до смерти, сообщив дочери, что хочет дать ей полную свободу. Впрочем, если быть совершенно откровенной, то причиной ее переезда был одногруппник Снежанны, понравившийся Валентине Залесской. Теперь никто не мешал ей познакомиться с юношей поближе. Для этого нужны только отдельная квартира да некоторая сумма, которую Валентина выделяла бедному мальчику на бутерброды с красной и черной икрой.

Когда мать сообщила о своем решении, Снежанна только ухмыльнулась. Уж она-то знала, как спровадить родительницу, не намекая и конечно же не говоря в открытую, что в просторной четырехкомнатной квартире одна из них лишняя. Разумеется, девушка знала о маниакальном желании мамочки всегда оставаться молодой и красивой. Бесконечные просьбы не называть ее мамой, а обращаться по имени, покупка вещей в молодежных магазинах, походы к косметологу и дегустация невероятного количества омолаживающих средств не остались незамеченными наблюдательной дочуркой. И она старалась где только можно называть Валентину Залесскую «мама, мамочка, мамулечка». Разве может раздражать, если дочь так ласково называет любимую родительницу? Разумеется, это очень приятно, но только не Валентине, тщательно скрывающей свой возраст. Ведь в таком случае десять тысяч долларов, заплаченных опытнейшим пластическим хирургам, окажутся потраченными зря.

А уж что говорить о страсти матери к евроазиатским мужчинам. Разумеется, при жизни Станислава Эдуардовича Валентина только в самых затаенных мечтах видела себя рядом с узкоглазеньким мальчиком, позволяя себе лишь тайком от всех просматривать порнушку производства Китая и Японии. Она провожала их взглядом на улице, любила ходить в китайские рестораны, где томно поглядывала на молоденьких официантов. Невинная слабость матери не укрылась от зорких глаз Снежанны. И уж она-то точно знала, зачем приглашала в гости Тим Ир Ваня, симпатичного китайца, учившегося с ней в одной группе. Все называли его Иваном, и парень с радостью откликался на новое имя. Он неплохо говорил по-русски и был очень вежливым и предупредительным. Девушка не сомневалась, что мамочка обязательно заинтересуется им. Главное, несколько раз оставить их наедине. А остальное – дело техники.

И когда через две недели Валентина Залеская стала собирать свои вещи, Снежанна поняла, что тщательно продуманный план удалось блестяще реализовать.

Снежанна сделала последнюю затяжку и затушила сигару. Потом она допила кофе, посмотрела на плитку молочного шоколада в золотистой обертке, рука сама собой потянулась к ней. Девушка распечатала шоколад и откусила небольшой кусочек. Больше нельзя. Она себе обещала. Снежанна положила шоколад на столик, но, ощутив божественный вкус, снова хищно взглянула на сладость, и через пять минут на столе валялась только скомканная обертка.

«Свинья, – выругала себя Снежанна. – Снова не удержалась! А ведь нельзя! Александра строго-настрого запретила».

Неделю назад Снежанна наняла за бешеную сумму модного инструктора по фитнесу и правильному питанию Александру Валомееву, которая была известна в узких кругах тем, что за месяц-два помогала вернуть стройность поплывшей фигуре. Александру приглашали звезды эстрады, артисты, ну и, разумеется, все те, кто мог оплатить ее услуги.

Валомеева подбирала диету, составляла комплекс физических упражнений, великолепно делала массаж, давала дельные советы, и, что самое существенное, ее методика действовала! И не важно, что у многих через несколько месяцев постройневшие формы снова начинали терять привлекательность и расплываться. Инструктор не несла ответственности за неудержимый аппетит клиентов. А регулярные фуршеты под рюмочку калорийной водочки или рестораны с вкуснейшей, но жирной пищей медленно делали свое дело, становясь невидимыми помощниками Валомеевой. Ее приглашали снова и снова, не скупясь оплачивать пагубные привычки и отсутствие силы воли.

Вообще-то Снежанна была очень красивой девушкой. Высоко поднятая голова, прямая осанка, плавная походка – настоящая королева. Не напрасно же папа назвал ее Снежанной – изысканно, горделиво, чувственно и своеобразно. Она категорически возмущалась, когда друзья пытались назвать ее Жанночкой, Снежиком, Снежком или даже Жанной. Нет! Только полным именем и никак иначе. Это имя дал ей отец, изначально собираясь назвать дочь в честь великой, прославленной, сильной Жанны Д’Арк. Но родилась она в день, когда на улице огромными хлопьями падал снег, а дома, деревья и люди оказались припорошенными пушистыми снежинками.

– Снежинка Жанна, – радовался Станислав Эдуардович, стоя под окнами роддома и пытаясь разглядеть кукольное розовое личико младенца.

– Снежанна, – поддакнул его отец.

– Что? Кто такая Снежанна? – поинтересовался Станислав Эдуардович.

– Сам же сказал, Снежинка Жанна, а сокращенно – Снежанна, – терпеливо пояснил дед. – По-моему, очень красивое и очень редкое имя. Лучше, чем ты задумал… Жанкой вон и соседку нашу кличут.

– Какую соседку? Ту, от которой воняет за полверсты самогоном, местную шлюху? – уточнил счастливый отец, и лицо его от отвращения передернулось.

– Ага. Ее, красапету… – кивнул довольный дед.

– Ее точно зовут Жанна?

– Конечно. Самолично жалобу на нее писал, указывал и имя, и фамилию.

– Тогда будет Снежанна, – решил Станислав Эдуардович. – Не хочу, чтобы какая-то Жанка называла тезкой мою дочурку. Мою принцессу…

В ЗАГСе он долго и упорно спорил, регистрируя дочь.

– Вот, посмотрите. Имя Снежана пишется с одним «н», – доказывала ему молоденькая девушка, показывая пальцем в замусоленную книгу под названием «Тайна твоего имени». – Тут и трактовка имеется. Послушайте: «Женщины с этим поэтическим именем – хрупкой душевной организации. Они восприимчивы и чувствительны к людской черствости и несправедливости. Им не хватает стойкости и уравновешенности. Внутренний мир их исполнен любви, они остро ощущают недостаток внимания и чуткости, в отношениях с этими женщинами требуется много такта. Их душевное равновесие легко нарушить грубым словом – они теряются и могут даже заплакать», – процитировала она.

– Не хватало еще, чтобы моя дочь была истеричкой и плаксой, – возмутился Станислав Эдуардович. – Как я смогу доверить все, что накоплю с годами, неуравновешенной, слабовольной женщине? Она моя плоть и кровь – и должна быть в меня! Или… как Жанна Д’Арк, – добавил он.

– Тогда почему бы вам не назвать малютку Жанной? – поинтересовалась девушка.

– Жанной? – Перед глазами Станислава Эдуардовича возникла страшная, как атомная война, соседка Жанна, продающая себя и самогон по одной цене.

– Нет! Я хочу, чтобы вы записали в свидетельстве о рождении, что мою дочь зовут Сне-жан-на, – по слогам произнес он. – С двумя «н», – уточнил Залесский. Потом достал из бумажника червонец и положил рядом с книгой регистрации.

Десять рублей в мгновение ока исчезли со стола, а любимое чадо стали называть Снежанной, и никак иначе.

С детства она ни в чем не знала отказа. Когда ее серые глаза наливались слезами, папа готов был свернуть горы, лишь бы его девочка получила то, что ей хотелось. Вот тебе кукла Барби, привезенная из Америки. Вот «Сникерс», «Баунти» и кульки других конфет, которых и в помине не было в столичных магазинах. Платьица и пальто должны быть только из Франции, джинсы обязательно фирменные… Именно благодаря Снежанне, ее неудержимым желаниям и вечным просьбам, Станислав Эдуардович заработал свое огромное состояние, которое теперь его дочь с огромным успехом тратила.

Идеалом красоты для тогда еще юной Снежанны стала кукла Барби. У нее было их штук двадцать. И не дешевые китайские подделки, заполнившие рынок значительно позже, уже когда девушке было не до игрушек. А самые настоящие, с красивыми прическами, в ослепительных нарядах, с тонюсенькими талиями и стройными ножками.

В шестнадцать лет Снежанна отправилась в парикмахерскую и потребовала выкрасить ее волосы в белый цвет.

– Заметьте, в белый, – строго посмотрела она на парикмахершу в синем фартуке, с короткими, торчащими в разные стороны волосами. – А не в рыжий, желтый или серо-буро-малиновый.

Женщина удивленно посмотрела на требовательную юную клиентку, но просьбу выполнила. Она дважды наносила на волосы ядовитую смесь из пергидроля, но желаемого результата достигла. После того как волосы помыли и уложили, из зеркала на Снежанну смотрела ослепительная блондинка с выразительными серыми глазами. Носик у девушки был аккуратный и ровный. Пухлые, чуть розоватые щечки, гладкая, не знавшая подростковых прыщиков кожа. Вот только слишком узкие, ниточкообразные губы портили всю картину. Но этот недостаток девушка устранила, как только папа начал ежедневно давать карманные деньги в размере трех зарплат рабочего. Она отложила необходимую сумму, и в институте пластической хирургии опытный врач превратил ее губы в сексуальные, пухлые, чувственные…

Мечта Снежанны относительно стройных ножек и тонкой талии осуществилась. Природа побеспокоилась и о стройной фигуре, и о идеальных пропорциях. Но красивое тело имеет свойство оплывать жирком, если не имеешь силы воли поддерживать его в надлежащей форме. В характере девушки была целая палитра разных качеств: упрямство, наглость, уверенность в себе, хитрость, а вот силы воли Снежанне как раз и не хватало. Она безумно любила выпечку домработницы Светланы Ильиничны, плитками ела любимый молочный и белый шоколад, запивая его большими чашками какао. К двадцати пяти годам из худенькой блондинки Снежанна превратилась в блондинку с сорок восьмым размером одежды, который, казалось, с каждым днем неумолимо приближался к размеру пятидесятому.

Лишние килограммы никоим образом не сказывались на личной жизни Снежанны. Особенно если их прикрывала дорогая, изысканная одежда из бутиков. Джентльмены выбирали блондинок, и не обязательно с надоевшими 90–60—90. Возле Снежанны всегда крутилось много мужчин. Девушка любила сильный пол, а он любил ее. Каждый раз при знакомстве с новым молодым человеком Снежанне казалось, что это на всю жизнь, но уже через две недели очередной поклонник надоедал ей хуже осенней мухи, и девушка начинала заметно скучать в его обществе. В конечном итоге она указывала любовнику на дверь и ждала очередную жертву. На удивленные вопросы подруг, а не боится ли она в конечном итоге остаться одна, девушка уверенно отвечала:

– Конечно нет. Таких, как я, не бросают. Возле меня всегда будет много мужчин, потому что у меня есть два неоспоримых достоинства – эффектная внешность и деньги. Вместе они производят неизгладимое впечатление.

Но однажды Снежанна ошиблась в своих выводах. Как говорится, и на старуху бывает проруха. Ей встретился тот, на кого должного впечатления она не произвела. Вернее, вообще никакого впечатления. Мимолетный взгляд – и полное отсутствие какой-либо заинтересованности в его глазах. Немыслимо! Неимоверно! Странно! Наверное, именно поэтому Снежанна и обратила на него внимание. Не расплылся в маслянистой улыбке, не оценил ее женские прелести, не предложил бокал вина…

Мужчина был похож на модель с обложек ее любимых глянцевых журналов. Ничего другого девушка не читала принципиально. Ради него Снежанна незамедлительно дала отставку привлекательному, следящему за последними изысками моды Грише. Хотя совсем недавно подумывала над тем, чтобы сделать Грише очень ценный подарок (он был рьяным коллекционером марок), но пламенные чувства отгорели так же быстро, как и зажглись. На пепелище вспыхнула новая любовь, и эта, Снежанна была уверена, не похожа на все другие. Пламенная, всепоглощающая, сумасшедшая и… пока неразделенная. Почему она решила, что ее чувства совершенно искренние? Потому что с другими мужчинами у нее все было по-другому. Отношения развивались на удивление похоже, однообразно, они как бы катились по накатанной дороге и не сходили с установленного маршрута.

А вот с незнакомцем дело обстояло иначе. Вернее, оно пока еще не обстояло никак, замерло на месте и не двигалось, находясь на стадии одной-единственной встречи.

Это произошло в тот день, когда Снежанна вместе с Катей Рябовой удобно расположились в уютном ресторанчике, славящемся обилием марок качественного пива. Кроме сигар, кофе и шоколада еще одним пристрастием девушки было хорошее дорогое пиво, и она частенько наведывалась сюда отведать чего-то новенького, потому как ассортимент пополнялся здесь достаточно часто.

Подруга Катя не работала и жила за счет очередного, третьего, мужа. В общем, Снежанна считала ее бездельницей, но более удобной подруги грех было желать. Катя всегда готова протестировать новый ресторан, сходить в бутик, принять «солнечную» ванну в солярии и посетить известного парикмахера. А компания Снежанне нравилась больше, чем одинокие молчаливые пробежки по вышеуказанным местам. Как бы там ни было, но даже с такой глупышкой, как Рябова, веселее, да и есть перед кем похвастаться новой сумочкой не хилой фирмы.

Кстати, себя тунеядкой Снежанна не считала. В свое время отец подарил ей кадровое агентство, куда Снежанна периодически наведывалась, чтобы сразить подчиненных очередным нарядом. Так что в гардеробе «бизнес-вумен» имелось не менее пятнадцати деловых костюмов, которые она надевала, чтобы лишний раз подчеркнуть свою принадлежность к работающему классу. Прикупила также два кожаных портфеля, очки в роговой оправе с обычными прозрачными стеклами и ежедневник в дорогом переплете. По мнению Снежанны, этого было достаточно, чтобы называть себя «бизнес-вумен». А если говорить серьезно, она, подобно своей подруге, праздно проводила свободное время и частенько свирепела от безделья. Именно поэтому Снежанна находилась сейчас в пивном ресторанчике под названием «Толстый Роджер».

Она пила пиво и слушала безудержный треп Кати. Снежанна даже не пыталась стереть выражение скуки. Рябова жаловалась на патологическую ревность третьего мужа.

– Ты знаешь, Снежанна, мой к каждому столбу ревнует! Видишь, какие юбки приходится носить. – Она показала на узкую джинсовую юбку чуть ниже колен. – Он мне лимит установил, не меньше пятидесяти пяти сантиметров. Даже выкопал откуда-то метровую линейку и теперь после очередного шоппинга все перемеряет. На днях купила себе обалденную вещь, двух всего сантиметров не хватило до нужной длины, что ты думаешь, заставил обратно сдать. Я ему говорю: «Юбка с заниженной талией, длина четко до колена, закрывает даже больше, чем нужно», а он мне: «Если в одном месте закрывает, то в другом открывает. Не хрен живот на всеобщее обозрение выставлять». Пришлось возвращать. Монстр какой-то. Вот как с таким мужем я себе четвертого найду? Как? Если весь день приходится расписывать по минутам… и то я не уверена, что он иногда ко мне своих холуев не приставляет, чтобы они по пятам ходили да о каждом движении докладывали. И жмотничать стал. Хотела себе комплект белья за три сотни зеленых приобрести – не дал. Я ему объясняю, для тебя, мол, любимого-распрекрасного стараюсь. А он в ответ: «Когда я тебя трахаю, мне твои кружева только мешают. Все равно тебя в нем не вижу, а срывать с тела трусы за триста баксов жалко. Следить придется, чтобы не порвались. Никакого кайфа». Ну, нормальный мужик? – развела руки в сторону Катя.

Снежанна достала сигарету, чтобы на несколько минут себя развлечь, и сунула ее в рот. Потянулась за спичками, но чья-то рука предусмотрительно подносила зажигалку к сигарете. Девушка подняла глаза, чтобы посмотреть на обладателя сильной мужской руки, выглядывающей из-под белоснежного манжета с запонкой в виде буквы «В».