Текст книги "Любовь без правил"

И дождался…

А вот теперь он находился в кругу внимания сразу двух женщин. И то, что поначалу казалось легкой задачей, стало тяготить и обременять его.

Виталик очнулся от мыслей, поняв, что застыл возле шкафа с открытой дверкой. Начал быстро переодеваться. Он аккуратно повесил брюки на вешалку, снял запонки и придирчиво осмотрел ворот и манжеты рубашки. «Завтра нужно надеть чистую, а эту сдать в стирку», – отметил про себя. Сверху повесил пиджак. Снял туфли и протер их специальной щеточкой для замши. Он любил замшевую обувь, но Виталик-шофер не мог себе ее позволить. Замша непрактична и слишком дорога для каждодневного использования. А вот другой Виталик не раздумывая купил именно эти туфли, они очень шли к костюму. К тому же обувь и часы у мужчины непременно должны быть фирменными и дорогими. Это он знал наверняка. Перед тем как приступить к покупке новых, кардинально отличающихся от тех, которые у него были, вещей, Виталий тщательно просмотрел целую стопу глянцевых журналов для мужчин. Последние новинки в тканях, обуви, верхней одежде. Что с чем сочетается, какие костюмы в моде, как правильно повязать галстук… На работе он ни у кого ничего не спрашивал, не хотел оказаться в глупом положении. Это могло помешать его далеко идущим планам.

Сначала, сидя у руля в ожидании шефа, он пробовал быстро сделать небрежный и вместе с тем элегантный узел на галстуке. А запонки… Сколько он промучился, пока подобрал нейтральные, подходящие практически к любому наряду. Выбор обуви тоже оказался проблемой. То, что нравилось, стоило непомерно дорого, особенно если сравнивать с его заработком. А выглядеть дешево и сердито Виталий категорически не хотел. И он нашел выход из положения…

«Кстати, завтра необходимо купить еще несколько новых галстуков. Не солидно появляться в одном и том же каждый день. Их должно быть как минимум шесть. Да и лишние рубашки не помешают…» – подумал Виталий и потер виски. Устал как собака. Ну ничего. Скоро он будет дома. Там его ждет нежная жена, а что еще надо для полного счастья? Он сгребет ее в охапку, уткнется в плечо и моментально уснет, как только голова окажется на подушке. Сквозь сон будет чувствовать маленькую, почти детскую ручку Жени. Эта ручка утонет в его густых волосах. Чуть выпутается и снова погрузится в темную шевелюру. Приятное тепло, исходящее от кончиков пальцев, живые искорки проникают в мозг, стирая весь негатив, накопившийся за день…

Вспомнил о Евгении, и сердце его сжалось. И снова стало стыдно. «Ну зачем я затеял все это?» – в который раз спрашивал Виталик у себя. Хотя… он знал зачем…

…Виталий Лопатин ничем не отличался от своих сверстников. Обычная «хрущевка» в обычном районе, где он жил, самая простая школа и стандартные знания, не выходящие за рамки школьной программы, рабочая семья и будущее, которое с легкостью можно предугадать. Девяносто процентов таких, как он, были обречены на стандартную профессию работяги: строители, шоферы, грузчики, в лучшем случае – бармены, официанты, охранники, еще можно податься в милицию, большого ума там тоже не требуется. А Виталику не хотелось быть стриженным под одну гребенку. Он знал, что способен на большее.

К моменту, когда парень получил среднее образование, как грибы после дождя начали появляться коммерческие институты. Отсутствие экзаменов и десяти претендентов на одно место, всего лишь собеседование – и ты уже студент! Но денег на такой вуз у родителей Виталика не было. Как не было и «волосатой» руки, чтобы пробиться на бесплатный факультет.

Дважды Виталий пытался поступить на экономический и дважды не проходил по конкурсу. Потом служба в армии и сплошная безысходность. Когда он вернулся домой, Россия только приходила в себя от нововведений, вихляющей политики перестройки, пустых полок и бешеной инфляции. Куда пойти? Он всегда мечтал работать финансистом, а в реальности? Никакого образования и специальности, кроме водительских курсов. Сначала парень устроился в таксомоторный парк, потом в частную фирму по перевозке пассажиров, потом он возил крупного бизнесмена, а когда тот решил уехать на постоянное место жительства в Израиль, перешел в юридическую компанию все тем же водителем. Казалось, учиться уже поздно, поздно что-то менять и идти вперед. Время на каком-то этапе остановилось и замерло. Он все еще понимал, что способен свернуть горы, но реальность говорила о другом. Просто водитель… И не то чтобы Виталик стеснялся своей работы, нет. «Главное – оставаться человеком», – частенько говорил ему дед. И он был согласен с дедом.

Проблема в другом… Мысли, много мыслей, новых идей, собственное мнение и свой взгляд на окружающий мир, нестандартные решения и планы… Все это бурлило в голове Виталика. Он не относил себя к стандартному представителю той профессии, которую не любил, но волею судьбы осваивал уже десятый год. Сначала он не придавал значения этому открытию, потом оно начало тяготить его, и в конце концов Виталий понял, что нужно меняться самому и менять все вокруг себя. Изменения, как ни странно, начались с потери.

Год назад скончался дед Виталика, Андрей Павлович Лопатин. Внука он безумно любил. Сначала старики жили в Санкт-Петербурге, а когда стали немощными, обменяли свою двухкомнатную квартиру на однокомнатную в Москве. Все же поближе к детям.

Виталик очень любил ходить к деду в гости. Бабушка гремела на кухне посудой и, как обычно, готовила к приходу внука очередной кулинарный шедевр. По квартире расползался ванильный аромат пекущегося пирога. Потом наступало время чая и тающих во рту кусочков десерта. Затем Виталик сыто откидывался на спинку скрипящего стула и ждал. Бабушка незаметно исчезала в своих владениях, чтобы помыть тарелки и чашки, а главное – не мешать мужскому разговору, как называл Андрей Павлович беседу с внуком.

Они подолгу засиживались за старым круглым столом в центре комнаты, сверху свисал обтянутый тканью выцветший абажур, украшенный желтой бахромой. На столе появлялся толстый альбом в кожаном, затертом от времени переплете. Дед бережно перелистывал страницы, выборочно останавливался на той или другой и рассказывал удивительные истории… С каждым разом говорить ему было все труднее, донимал хронический кашель, хрипота сдавливала горло.

В очередной раз оказавшись в больнице, Андрей Павлович, ссохшийся от изнурительной болезни, взял костлявой рукой руку внука.

– Виталик, я отсюда уже не выйду… – начал он.

– Дедушка, что ты такое говоришь! – возмутился парень, но старик остановил его.

– Знаю, что говорю. Я чувствую… Но у меня есть к тебе просьба, обещай, что выполнишь.

– Все что хочешь, дедушка, – тут же, не раздумывая, согласился Виталик.

– Мы с твоей бабушкой завещали тебе квартиру, и когда нас не станет, ты будешь полноправным ее хозяином. К сожалению, это все, что мы можем дать единственному внуку. Добра ценного не нажили, денег не собрали, самое дорогое, чем я всегда гордился, это моя коллекция. Ты же помнишь мой альбом? Тот, в кожаном переплете. Ты знаешь, как я его берег… – дед закашлялся. – Храни и ты…

Буквально через месяц вслед за Андреем Павловичем умерла его жена. Квартира осталась пустой. Невзирая на возражения родителей, Виталик перебрался в жилище, завещанное ему дедушкой и бабушкой.

Беда никогда не ходит в одиночку, утверждают мудрецы. Но и колесо фортуны, если уж раскручивается, то на пол-обороте останавливается крайне редко. Смена места жительства кардинально отразилась и на личной жизни Виталика.

Говорят, что настоящий мужчина обязательно должен посадить дерево, построить дом и вырастить ребенка. Дерево он посадил еще в двадцать лет, когда вернулся из армии. Свой дом у него был, правда, не кровно заработанный, но для воплощения в жизнь третьего пункта вполне подходил.

Но ребенок обязательно должен родиться в законном браке. Виталик четко решил это для себя. Но просто законного брака для настоящей семейной жизни мало, он должен быть еще и счастливым. Да, с супругой ему повезло как никому другому. Конечно, до нее у Виталия были женщины. Самые разные: взбалмошные, феминистки, мамины дочки… но Евгения одна. Случалось, что при знакомстве с новой девушкой Виталию казалось, что он ее уже где-то видел раньше, не раз разговаривал. А потом понимал, что просто встречал подобных – болтливых, занудливых, вспыльчивых.

Виталик верил, что любовь с первого взгляда существует, и если она удостаивает чести прийти, то обязательно сразу к двоим. Некая искра падает с неба, разбивается о землю и раздваивается, попадая сразу в два сердца. Непременно в два. Иначе какой толк от такой любви? Тогда ее можно назвать несчастливой, безответной. И еще… он решил, что если такое с ним произойдет, значит, это знак свыше, и Виталик обязательно женится.

Он никогда не был ловеласом, донжуаном, неутомимым утешителем и сокрушителем женских сердец. Всего должно быть в меру. Постепенно первая любовь из яркой, красочной картинки превратилась в размытое полотно. Да, он прекрасно осознавал, что ни одна из новых пассий не может сравниться с Лилей. Но, встречаясь с одной, Виталик редко поворачивал голову в сторону другой девушки, пытаясь сравнить их. Правда, он никому ничего не обещал – слишком честная и благородная натура была дана ему изначально… И слушая тонкие намеки, а порой и прямые предложения о совместной жизни, только дипломатично отмалчивался. Но с Женей все было по-особенному. Увидев ее впервые, он понял, что именно эта девушка станет его женой. Неважно, сколько времени придется добиваться ее расположения… Он будет терпеливым, он подождет. В глубине души Виталий надеялся, что и Жене он нравится. Мимолетный взгляд, прячущийся под веером ее густых ресниц, давал надежду, что не ошибается.

Тем не менее Виталик любил и молчал, страдая и теряясь в догадках. Любовь кардинально изменила его жизнь. Она наполнила ее такой силой, чувствами и глубиной восприятия, что порою даже казалось – он не жил ранее, а всего лишь влачил жалкое существование. Он, как наивная девица, отрывая лепестки у ромашки, молча гадал: любит – не любит…

Казалось бы что проще – найди повод, объяснись, и сразу все станет понятно. Но хотя абсолютным скромником Виталика назвать было сложно, к Евгении подойти он не смел. Каждый раз, собираясь за дочками-близняшками своего начальника, которых требовалось отвозить и забирать из школы, Виталик продумывал, как начнет беседу, что скажет, как посмотрит… но, когда он видел ту, которая изменила мир вокруг, в горле появлялся ком и, кроме слов приветствия, ничего путного сказать он не мог. Дошло до того, что парень даже стал писать на листике бумаги фразы, с которыми хотел обратиться к Жене, выучивал их наизусть, но опять-таки слова повисали в воздухе, так и не вырвавшись на свободу…

И еще… он боялся. Страшно переживал, что Евгения откажется пойти на свидание – из женской вредности или чтобы еще больше раззадорить его. А если ее взгляд он воспринял так, как ему хотелось, а на самом деле он выражал лишь любопытство?

Но колесо фортуны все еще крутилось, пытаясь помочь Виталику.

Выручил случай. Его тогдашний начальник, Юлиан Шахов, распорядился подвезти Евгению домой после родительского собрания. А до того момента Виталика здорово перетрясло от ревности и злости, когда Шахов вознамерился пригласить Женечку в ресторан.

Виталик до боли в костяшках сжимал руль. Он стиснул зубы и боялся хоть одним движением показать, что готов растерзать нахального кавалера. Почему, почему он, который боготворит девушку, сидящую на заднем сиденье, до сих пор не мог сказать ей ни одного подобного слова? А этот толстый боров, видящий ее впервые, так легко и непринужденно изъясняется! А что, если она позарится на его деньги и действительно согласится заменить мать двум девчушкам? Виталика от одной этой мысли бросило в холодный пот. И он незаметно для себя стал просить бога. Никогда не ходил в церковь, а тут обратился к небесам, как к последней надежде. Он повторял про себя искренние, бесхитростные слова и… его услышали. В одном из казино Шахова клиент по счастливому стечению обстоятельств выиграл огромную сумму. Без хозяина выдавать такие деньги сотрудники боялись. Рассерженный бизнесмен удалился решать свалившуюся на голову проблему, приказав доставить Женю по назначению.

Это был час Виталия, момент, который нельзя упускать ни при каких обстоятельствах! И слава богу, что Виталик смог его использовать. Теперь он удачно женат и… обманывает свою супругу.

Глава 4
Игра в детектива

20 октября 2004 года

Вечером Женя так и не решилась спросить у мужа о его странном перевоплощении. «Виталик будет презирать меня, – думала она. – Я поступлю некорректно, низко. Я опустилась до того, что начала за ним следить. Если он узнает – не простит! Но… с другой стороны… Я сойду с ума от неизвестности. Как выйти из сложившейся ситуации? Что делать?» Ходила с мокрой тряпкой по квартире, хаотично вытирала пыль. Телевизору, подоконнику и стулу повезло: сама того не замечая, по ним она прошлась тряпкой раза три. Поняв, что сейчас от ее нелепого дерганья толку мало, Евгения села на продавленный диван, служивший местом для сна, для усаживания гостей, для сидения. (А иногда они там же трапезничали и попутно смотрели телевизор.) Одним словом – прелесть однокомнатной квартиры, где присутствует развалюха на все случаи жизни. Диван им тоже достался в наследство от стариков. Мечтой Жени оставалась кровать в стиле Людовика Четырнадцатого. Но мечта маячила так далеко и была так недосягаема, что Женя снова переключилась на проблему насущную и злободневную – на супруга.

«…Но если бы я не проследила за ним, то никогда бы ничего не узнала… Ха, – тут же посмеялась над собой она: – Можно подумать, я выяснила все нюансы, уточнила, чту он от меня скрывает, и теперь осталось только поставить точки над „и“.

«Да, я знаю, что ничего не знаю! – пришло в голову известное изречение Сократа. – А именно, еще меньше, чем до стояния в подворотне. Шла, чтобы найти оправдание тому, что услышала накануне, а обнаружила нечто не поддающееся объяснению. По крайней мере, пока…»

Телефонный звонок прозвучал неожиданно и резко. Евгения подскочила с дивана, его пружины по-старчески ворчливо заскрипели.

– Привет. Ну что, поразила серых мышей из змеиного рассадника ослепительным нарядом? Они, наверное, от зависти позеленели все, – выпалила, смеясь подруга Томка.

Выработанная привычка учителя исправлять неточности и несоответствия речи на этот раз даже не сработала. Женя не стала исправлять подругу, сообщая, что мыши никак не могут сосуществовать со змеями, потому как будут съедены последними в рекордно короткие сроки. Замечание пронеслось в ее голове и тотчас же бесследно испарилось, сейчас не до того.

– Ослепила! Сама, как оказалось, ослепла… – тяжело вздохнула Женя.

– Что? Что случилось? Эти глупые курицы настолько обзавидовались, что опустились до оскорблений? – предположила Тома.

Женя молча раздумывала, поделиться ли грустными наблюдениями с подругой, или…

Вообще-то выносить семейные проблемы на всеобщее обозрение было не в ее стиле. Тем более измену мужа… Но Тамара лучшая подруга, и она-то уж точно не порадуется Жениным неприятностям. Скорее даст дельный совет, поможет разобраться, сделает все возможное, чтобы поддержать.

– Весенина! Ты чего-то недоговариваешь… – тихим и подозрительно спокойным голосом спросила лучшая подруга.

Весенина? Евгения встрепенулась.

Тайком от родителей, тайком от всех она писала стихи. По всей видимости, рифмоплетство удавалось, потому как, решившись однажды отправить свои опусы в женский журнал, Женя обнаружила, что их напечатали. Напечатали их и в другом журнале, а потом еще раз и еще. Но она боялась и стеснялась кому-либо рассказывать о столь удивительной новости. Поэтому в целях конспирации Женя не подписывалась настоящей фамилией, а выбрала себе псевдоним – Женя Весенина. Пару раз в журналах она даже читала приписочку от редактора с просьбой к автору: «Обратитесь в редакцию». Читая, только улыбалась и никуда обращаться не собиралась.

Томка вычислила ее случайно. К дню рождения Женя посвятила подруге огромный стих, вернее, не самой Тамаре, а факту ее тогдашней неразделенной любви. А потом, не подумав, отправила его вместе с другими в редакцию.

И как-то Тома вбежала раскрасневшаяся от мороза, с новым, пахнущим типографской краской глянцевым журналом.

– И как ты объяснишь это? – ткнула под нос Жене стихотворение. – Я! Лучшая подруга! Последней узнаю, что ты модная поэтесса Евгения Весенина! Бестелесная, женщина-невидимка. Ты в курсе, что о тебе несколько критиков написали статьи? Одни предполагают, что под псевдонимом Весенина печатаются сразу несколько авторов, другие – что ты стара и некрасива, поэтому боишься показать нос и скрываешься от журналистов, третьи называют тебя мужчиной с нетрадиционной ориентацией, проще говоря, гомосексуалистом, над которым странным образом подшутила природа, не дав ему женского тела. В общем, слава гремит… Тебе не совестно? Еще раз спрашиваю, почему я узнаю последней… – возмущалась Тома.

– Первой… – спокойно ответила Женя.

– Что? – вскинула брови подруга.

– Я говорю, ты первой узнала, что я пишу стихи. Так что нечего буянить.

– Как это первой? – недоумевала Тома. – Не понимаю. И потом… вот в журнале…

– А какая фамилия в журнале?

– Весенина…

– Вот именно. Я никому ничего не говорила. О хороших статьях или о выпадах по поводу моих стихов тоже ничего не знала.

– Да нет! – перебила ее Тамара. – О стихах все, как один, отзываются хорошо. Вот только публика желает лицезреть своих героев. А ты скрываешься. Я ведь подумала, что это редактор состряпала для тебя такой необычный имидж. Поэтесса, которую никто никогда не видел и не знает. Люди у нас любят тайны. Вот и обиделась, что ты не поделилась со мной новостью… Кстати, гонорары-то нормальные платят? – поинтересовалась Тома.

– Не платят, – лаконично ответила Евгения.

– Подожди… Так ты и от редакторов скрываешься, я правильно понимаю? – удивилась подруга.

– Не скрываюсь. Просто не вижу в знакомстве с ними никакой необходимости. И очень надеюсь, что и ты будешь держать язык за зубами, – четко, делая нажим на каждом слове, произнесла Женя.

– Буду! – только и ответила подруга, но, не удержавшись, добавила: – Дура ты, Женька. Хотя бы денег каких заработала.

Слово Тамара сдержала. Кажущаяся бесшабашность и эксцентричность не мешали ей крепко дружить и хранить секреты. Но с тех самых пор литературный псевдоним Жени стал неким паролем. Подруга пользовалась им крайне редко, но в смысл одного слова вкладывалось очень многое. И многолетняя дружба, и девичьи тайны, и безграничное доверие друг к другу.

– Ве-се-ни-на! – еще раз, теперь уж по слогам, произнесла Тома. – Нет! Это невозможно! Я не могу слышать твое несчастное сопение. Не молчи. Не надо изображать из себя Павлика Морозова.

– Ты перепутала… – засмеялась Евгения, не удержавшись от комментария. – Павлик Морозов как раз донес на своего отца, тот был кулаком.

– Спасибо, что просветила, – ни капельки не обиделась подруга. – Ну тогда… перестань играть Зою Космодемьянскую. Эта точно не выдала страшной тайны. Но живем-то мы не в годы войны, а я не офицер вражеской армии. Если ты мне сейчас ничего не расскажешь, я сойду с ума от любопытства и переживаний.

Женя уже открыла было рот, чтобы поделиться с Тамарой неприятными и странными новостями, но та не дала сказать ни слова:

– Что за разговоры по телефону! Все равно что заниматься сексом в письмах. Я немедленно еду к тебе! Будь дома! – и, не дожидаясь ответа, положила трубку.

После общения с подругой настроение заметно улучшилось. Настолько, что Женя даже решила закончить уборку в квартире. Она быстро прошлась тряпкой по не вытертой еще мебели, помыла полы и, завершая уборку, взяла на кухне ведро и выскочила на улицу, чтобы выбросить мусор. Металлический контейнер располагался между двумя домами. Тщательно вытряхнув мусор, Женя развернулась, чтобы идти обратно, но ее внимание привлек разговор двух женщин, стоящих чуть поодаль. Одна рыдала на плече у другой.

– Валюша, ну за что мне такое наказание, – причитала она. – Ведь я всего-то на два года его старше, а эта меня старухой назвала.

– Успокойся! Да твоему сморчку на вид все сорок можно дать. Чего ты убиваешься? – утешала другая. – Я вообще не понимаю, что эта рыжая крикунья в нем нашла? Пузо отрастил, плешь пробивается… Не мужик, а комедия, – передернула она плечами.

Женя невольно посмотрела на лица женщин. Им было не больше тридцати пяти лет. Плачущая – брюнетка с короткой стрижкой, ее собеседница – блондинка с пережженной «химией». Женя мысленно посочувствовала плачущей. Бывает же такое! Такие схожие ситуации! У нее тоже есть соперница, и тоже выкрашенная в рыжий цвет.

– Но ты ведь слышала, что она кричала! И как меня обзывала! – не унималась подруга.

– Да-а… Это не только я слышала, наверное, весь дом имел счастье услышать ее вопли, – констатировала та, которую называли Валюшей.

– Как я буду соседям в глаза смотреть?! – запричитала брюнетка.

– А что смотреть? Ты, что ли, в загул ушла? – удивилась другая. – Ты верная жена, воспитываешь детей, ведешь хозяйство. Не работаешь? Ну, так сейчас многие женщины не работают… В порочных связях не состоишь. Тебе-то что? Пусть кобелю твоему будет стыдно… С дурищей такой связался. Это же надо! Мужика она пришла требовать!

– А если-и-и он уйдет от меня-а-а! – заголосила брюнетка.

– Уйдет и вернется! – констатировала блондинка. – Чего ты причитаешь? Неужели он долго продержится с такой страхолюдиной? Серьга в носу, волосы торчком, гольфы в полоску, юбчонка рваная. Точно говорю, через день прибежит, – убеждала Валюша. – Она его котлетами из кулинарии пару раз накормит, он, гастритик твой, и примчится. Ты же ему супчики перетираешь, как дитю малому, тефтельки паровые… Господи! – театрально подняла она руки вверх и потрясла ими. – Да кому оно (видимо, женщина считала мужа подруги существом среднего рода) такое надо, кроме тебя. Ни рожи ни кожи! Только что деньги зарабатывает. Как вспомню, что ты за него еще и замуж выходить не хотела, горе заставило, так вообще удивляюсь, что ты сейчас так унижаешься. Неужели ты, уважающая себя женщина, можешь переживать из-за этого козла? Он и мизинца твоего не стоит!

– Да… если бы я тогда единожды с ним не переспала и не забеременела… – вздохнула брюнетка и снова заревела.

Женя топталась на месте, не в силах уйти домой. Уж больно описание рыжеволосой девицы совпадало с той, что на днях стучала кулаками в ее дверь и требовала отдать Виталика. А может, рыжая просто больная на голову? Вот и вносит смуту в семьи. Евгения решила поделиться своими выводами с незнакомыми женщинами. Она набралась смелости и подошла.

– Простите, что вмешиваюсь… – нерешительно начала она. – Я случайно услышала ваш разговор…

Женщины как по команде неодобрительно зыркнули на Евгению.

– Я не хотела… Так получилось.. – оправдывалась девушка.

– В чем дело? – повысила голос блондинка. – Вы знаете, что неприлично подслушивать чужие беседы?

– Вот именно, – поддакнула брюнетка, быстро вытирая слезы.

– Дело в том… – Евгения набрала побольше воздуха и выпалила на одном дыхании: – У меня была похожая ситуация. Буквально на днях. Конечно, я не рассмотрела в деталях девицу, которая требовала отдать ей моего мужа, но приблизительно похожа на ту, вашу… Рыжие волосы, серьга в носу, в ушах много таких серебристых колечек, яркий макияж и гольфы… в полоску.

Женщины открыли рты и теперь с интересом уставились на Женю. Та продолжала:

– И вот я подумала, может, она нездоровая, ходит по квартирам, орет всякие гадости…

– Очень похожа… – выдавила из себя плачущая.

– Одно лицо, – подтвердила ее собеседница. – Я специально на лестничную площадку вышла, чтобы посмотреть, кто же вопит в нашем подъезде. Очень хорошо ее рассмотрела. И гольфы, и патлы рыжие.

– Так вот… – Женя неожиданно вдохновилась. Выходит, что Виталик не изменяет ей! А костюм… костюм – это случайное недоразумение… – Получается, что наши с вами мужья ни в чем не виноваты, – подытожила она, улыбаясь брюнетке.

– Винова-а-ат! – продолжала плакать та. – Мой, гад, признался. Действительно был у него роман с этой… этой… – Брюнетка никак не могла подобрать ругательное слово, в полной мере выражающее все, что она думает о рыжеволосой девице.

Жене пришла в голову неожиданная догадка.

– Простите, а вы в каком доме живете? – поинтересовалась она.

– В этом. – Женщина кивнула в сторону соседней пятиэтажки. – Восемь «А»…

– А квартира у вас не семнадцать? – уточнила девушка.

– Семнадцать. – Несчастная от неожиданности даже перестала всхлипывать.

– Тогда, может, действительно роман, – вздохнула Женя. – У меня тоже квартира семнадцать, только я в соседнем доме живу, в восьмом. Наверное, сначала эта девица адресом ошиблась и ко мне пришла. А потом поняла ошибку и уже к вам наведалась. Простите, что вмешалась.

– Ничего… – все еще всхлипывая, посмотрела на нее брюнетка. – Могу себе представить, как ваш муж удивился, когда вы ему про любовницу сказали. Небось, про всех остальных выболтал, а эту никак вспомнить не мог, – сделала она соответствующие выводы.

– Вы знаете, к счастью, я еще на эту тему с ним не разговаривала, – с облегчением призналась Евгения.

– А вы скажите… И посмотрите на его реакцию, – посоветовала собеседница обманутой жены. – Могу вас уверить, узнаете много интересного…

– Спасибо. Я подумаю.

На радостях Женя даже не заметила, что уже больше получаса стоит на улице при температуре всего плюс десять градусов в домашних тапочках на босу ногу и в тонком фланелевом халате. Она поспешила домой, чтобы согреться в ванне и подготовиться к приходу подруги.

Тома допивала четвертую кружку чая и грызла один сухарик за другим – так проявлялось ее особое внимание и сопереживание. Она умела слушать и не прерывала Женю возгласами и комментариями. Когда Женя закончила сумбурный рассказ, похожий на картину экспрессиониста, Тома высказала свое мнение:

– Козел!

Вообще-то в выражениях она не стеснялась. И увидев осуждающий взгляд Евгении, возмутилась:

– А кто он, по-твоему? Разъезжает в шикарной машине, ходит в дорогих костюмах, а тебе рассказывает, что пашет денно и нощно шофером. А зарабатывает копейки. Ну что это за мужик такой? А потом… если у него и любовница есть, которая пользуется всеми благами, то такому ублюдку вообще не место рядом с таким нежным существом, как ты!

– Тома… Но я же тебе пояснила, что это не его любовница приходила. Она адресом ошиблась, – попыталась было остановить ее Женя.

– Нет! Тебя только к ране прикладывать! И умоляю, не говори, что ты ему все простишь и не выяснишь до конца! Я тебя просто уважать перестану! Слышишь? – на секунду Тома замолчала, но потом снова завелась: – И это моя лучшая подруга… Ее, можно сказать, с грязью смешали, а она пытается еще и оправдать этого… этого… – Подруга пыталась подобрать «достойное» Виталия слово.

Вообще-то Тома, несмотря на свой взрывной характер, была человеком добрым, сердечным и жалостливым. Она регулярно кормила на улицах собак и кошек, покупала нищим еду (принципиально не давая денег, боясь, что пропьют), отвозила в детский дом игрушки, одежду, лекарства. Содержала свою бывшую свекровь (чей сын, женившись на другой, матерью совершенно не интересовался).

Тамара была всего на два года старше Жени, но иногда ей казалось, что подруга в сравнении с ней сущий ребенок. Знакомство их состоялось еще в те времена, когда они вместе возились в песочнице и давали напрокат друг дружке своих пластмассовых кукол с кудрявыми белыми волосами. В школу ходили вместе. Тома опекала младшую подругу, не давала ее в обиду. Однажды она даже подралась с одноклассником Евгении и вышла бесспорной победительницей в сражении. Обидчик получил несколько раз набитым портфелем по голове и ретировался, навсегда усвоив полученный урок. Больше Женю он не задевал.

Потом, в студенческие годы, дороги девушек ненадолго разошлись. Почему-то именно тогда разница в два года стала ощутимой. Тамара уже окунулась в специфическую и неповторимую студенческую жизнь, а Женя еще зубрила математику, химию, физику и заглядывала в школьный дневник, любуясь полученными пятерками.

Но потом Женя тоже поступила в институт, и у девушек снова появились общие интересы. Правда, в то время Тома переживала очередную неразделенную любовь (с парнями ей катастрофически не везло) и попутно бегала на свидания с симпатичным, но взбалмошным Эдиком Свистоплясовым. Фамилия парню удивительно подходила. В голове гулял ветер, а в поступках виделось босоногое детство, никак не покидавшее его. Тем не менее благодаря Свистоплясову, его шарму, неунывающему характеру, шумным компаниям и танцам несчастная любовь Тамары была забыта, а Эдик на некоторое время поселился в ее сердце и в квартире. Но семейное счастье не заладилось. Вскоре он бесследно исчез, взвалив свои долги и заботу о больной матери на плечи Тамары.

Зато работа девушке попалась именно та! Тома стала рекрутером в крупном кадровом агентстве и чувствовала себя в этой сфере как рыба в воде. Она умела располагать к себе, улыбаться, когда нужно, и быть строгой в соответствующих ситуациях, заинтересовывать и находить нужных людей. На работе ее ценили и очень щедро оплачивали редкий дар безошибочно вычислять среди множества претендентов именно того единственного сотрудника, которого хотел видеть в своем коллективе работодатель.

И Тамара купила отдельную двухкомнатную квартиру и радовалась собственной самостоятельности. Имея горький опыт, она больше не стремилась найти спутника жизни, а лишь скромно надеялась на любящего и достойного мужчину, способного подставить крепкое плечо. Правда, как сама утверждала, ее мечты относились к области фантастики, но мечтать никому не запретишь.

Еще она самостоятельно воспитывала трехлетнюю дочку, крестной мамой которой, разумеется, была Женя. Дочь, как отмечала сама Тома, то единственно хорошее, что принес в ее жизнь Эдик Свистоплясов.

– Тома… – Евгения посмотрела на подругу такими глазами, что та невольно осеклась. – Не надо его оскорблять. Во-первых, он мой муж. Во-вторых, нельзя обвинять человека, если не знаешь всех подробностей дела, и в-третьих, и это самое важное, я его очень люблю. Мне кажется, что если я потеряю Виталика, то не смогу больше жить. Не смогу быть счастливой, радоваться каждому солнечному лучику, дышать полной грудью. Пойми, он для меня все! – девушка нарисовала руками в воздухе большой круг, давая понять, что муж для нее вроде целого мира. – И потом, я действительно не могу обвинять его, не зная всех подробностей. Ситуации бывают разные, а высказать свое недоверие, да еще и сообщить, что я опустилась до слежки, мне стыдно. Он не поймет…