Текст книги "Другой мир. Том 1"

Владимир Васильев
Ода первой ступеньке

Мы живем в странное время. Еще совсем недавно писатели в глазах благодарного и не очень человечества мало чем отличались от небожителей – витали в интеллектуальных эмпиреях, выплескивали в мир мысли и образы и зачастую вполне заслуженно претендовали на звание властителей дум.

Писатели выступали проводниками обобщенного концентрированного опыта человечества, облекая его в форму текстов, посредством которых достаточно удачно обеспечивалась непрерывность этого самого опыта от времен изобретения изустных сказаний вплоть до нашего безумного века глобальной сети, вседоступности и вседозволенности.

Довольно долго и проводниками, и пользователями условного человеческого опыта являлась исключительно элита – в силу неграмотности большей части населения. Но в какой-то момент процент умеющих читать людей стремительно вырос, пока не достиг абсолюта – по крайней мере, в наиболее развитых странах. Не будем обманываться, далеко не вся аристократия прошлого действительно заслуживала права именоваться элитой, но и не станем отнимать это звание у тех, кто его реально заслуживал.

В конце концов, само существование глобальной сети является наглядным доказательством прогресса, к которому больше всего интеллектуальных усилий приложила именно элита.

Интеллектуалы прошлого образовательно (а достаточно часто – и нравственно) опережали среднестатистического неграмотного землянина на величины, которые смело можно считать бесконечными, поэтому неудивительно, что творчество, ориентированное на таких же интеллектуалов, каким являлся творец, широким людским массам попросту не предназначалось и существовало как бы в отдельном антигетто избранных, а для широких масс существовало искусство попроще. Востребованность непритязательных литературных историй постепенно росла, пока усилий элиты для их генерации попросту перестало хватать в силу малочисленности упомянутой элиты.

Примерно с этого момента, когда в литературу пришли простолюдины, границы между искусством для элиты и искусством для масс стали стремительно размываться. Довольно долго в писатели, что называется, «из народа» попадали только наиболее одаренные люди, которые, будь они поудачливее в плане рождения, по уровню вполне могли бы считаться честной элитой, но, как это всегда и бывает, планка постепенно стала приопускаться, и чем дальше, тем быстрее.

Не удивлюсь, если сегодня писателей уже больше, чем читателей. Сразу уточню: читателем сегодня можно полагать только того человека, который регулярно читает тексты, а не только владеет техникой чтения. Читать сегодня умеют все. Читают – единицы. Точно так же очень большое число людей полагает, будто умеет писать. И это, разумеется, не так. Но есть одна маленькая деталь, которая делает этот факт несущественным. Заключается она в том, что в наше время писать можно научиться. Стоит только по-настоящему этого захотеть.

Да, конечно, сегодня, как и во все времена, существуют гении, писатели от бога, которым учиться писать незачем – они и так это умеют и всегда умели. А вот остальным приходится очень несладко – сразу по нескольким причинам. Если рассматривать фантастику как изолированную ветвь литературы, то главной ее бедой на сегодняшний день является почти полное отсутствие новизны в текстах, особенно в плане идей. И, как это парадоксально ни звучит, особой вины сегодняшних фантастов в том нет. Виноваты предшественники. За сто с небольшим лет (именно столько пишут фантастику целенаправленно) фантастическое поле истоптано так основательно, что оставить на нем заметную тропу стало невозможно. Строго говоря, сегодня вряд ли возможно написать фантастическое произведение о чем-либо таком, о чем уже не написал первопроходец Герберт Уэллс. Не берусь судить, кто именно фантастику открыл, но закрыл ее совершенно точно великий англичанин. Все последующие тексты всего лишь эксплуатируют его идеи, являясь более или менее вариативными.

И – опять-таки парадокс! – в этом нет ни малейшей вины последователей Уэллса. Сегодняшние писатели вполне могли и не читать его романов, а судя по многим текстам можно предположить, что часть авторов даже не подозревает о его существовании.

Винить современных фантастов бессмысленно, поскольку идеи носятся в воздухе и большинство из пишущих вполне честны. Однако трудов Уэллса это, увы, не отменяет. Ему было комфортно: о чем ни пиши – о машине времени, о нашествии марсиан, о войне в воздухе или о селенитах – будешь первопроходцем и первооткрывателем. Сегодняшним трудно: о чем ни напишешь – доброхоты тут же укажут на произведения, в которых об этом уже писалось. Причем чаще всего – лучше.

Теперь, я надеюсь, вы меня поймете, каково это – оценить сегодня фантастический роман нового автора. В данном случае – Наталии Янкович.

Даже у гениев прошлого далеко не все ранние тексты удачны – вспомним хотя бы открытую нелюбовь братьев Стругацких к собственному роману «Страна багровых туч» или Станислава Лема к «Астронавтам». Теоретически я их понимаю – заранее прошу простить, что упоминаю себя рядом с гениями, но при перечитывании своего первого крупного текста теперь испытываю чувства, скажем так, неоднозначные. А в первые годы после написания натурально читал и тащился. Слава богу, время учит.

Невооруженным взглядом видно, что Наталия Янкович, когда писала свой роман, аналогично тащилась, уж извините за это простецкое выражение. Подделать или изобразить это нельзя, тащиться можно только искренне и на всю катушку, так что смело можно утверждать, что Наталия как минимум была честна с собственным текстом, а честность всегда являлась необходимым (хотя и недостаточным) элементом хорошего произведения.

Читатель всегда моментально ловил фальшь, а сегодняшний читатель – и подавно, потому что объектов для чтения у него более чем достаточно, а глобальная сеть и вовсе возводит их количество к бесконечности.

Наталию Янкович невозможно упрекнуть в том, что чрезвычайно запутанные отношения персонажей романа ее не волнуют – кажется, она вообще не понимает, как отношения могут кого-нибудь не волновать. Мне кажется, что именно молодым людям роман «Другой мир» понравится.

К сожалению, автор этих строк давно утратил способность по-настоящему тащиться от текстов и лично меня к благодарным читателям уже не отнесешь при всем желании. Наоборот, мне кажется, что в романе Наталии слишком много восклицательных знаков, а герои излишне импульсивны, порывисты, восторженны; у них практически все в открытую и часто напоказ, особенно все, относящееся к эмоциональной сфере. Поскольку писателю очень полезно быть наблюдательным, а хорошему писателю – в особенности, не лишним было бы наблюдательность включить и констатировать, что в реальном мире люди чаще ведут себя куда более сдержанно. Особенно люди, которых уже не назовешь юными.

В принципе, все сказанное не является такой уж бедой, а опыт – дело наживное. Это гении пишут легко и просто, а по слухам – вообще воруют у бога. А нам, сирым, приходится пахать как проклятым.

Второе, на что я рискнул бы обратить внимание, – это методы ухода от вторичности. Как уже говорилось, нехоженых троп в литературе, а значит и в фантастике, на сегодняшний день не осталось. Очень помогает банальная начитанность. Сегодня уже недостаточно делать «так же», чтобы текст впечатлял, да и просто был замечен, – надо делать лучше предшественников. Глубже копать, лучше сопоставлять и, если это возможно, просто идти дальше, в идеале доводя мысли и ситуации до абсолюта.

Не возьмусь также глобально судить о достоверности изложения реалий психбольницы, пусть и не совсем обычной. Не имею никакого опыта на этот счет, чему несказанно рад. В целом же часть о психбольнице не вызвала у меня особого отторжения, во всяком случае претензии к этой части практически того же плана, что и к первой: гипертрофированность реакций, обилие сильных эпитетов, восклицательных знаков и непонятная зацикленность на множестве второстепенных деталей вроде внезапно зажужжавших комаров.

Часть о Муравейнике, заключительная, мало что меняет в общем восприятии текста, и к ней применимы уже перечисленные выше замечания. Роман Наталии Янкович «Другой мир» вряд ли можно рассматривать как текст, от которого содрогнется мир, однако вполне можно счесть ступенькой на пути к этому. Главное помнить: первая ступенька – лишь начало этого пути. Ну, а пройти его в полной мере или застрять на нижних ступенях – решать автору.

P.S. От Александра Гриценко

Меня заинтересовал посыл Владимира Васильева о том, что есть гении, которые воруют у Бога, а есть простые труженики, они могут научиться писать, если захотят.

За 21 год в литературе я не просто пишу, а работаю с пластом авторов как продюсер, редактор и эксперт, я не встретил ни одного человека, который бы воровал у Бога. Все это мифы и легенды. Их создают сами же писатели. Умный автор сожжет черновики ранних произведений и объявит себя «ворующим у Бога».

Однако, например, сохранились ранние стихи на русском языке, он еще писал на французском, А.С. Пушкина. Почитайте, и вы ощутите полное бессилие начинающего «нашего все». Вывод – он научился. То есть и даже он учился!

Некрасов, Гоголь… Почитайте биографии этих писателей. Все они начинали с неудач, и только опыт и анализ ошибок, ученичество, у них были наставники, привел этих авторов к успеху и бессмертию.

Почему-то будущий музыкант идет учиться, а также художник и актер, – и только писатели рождаются. Это не так.

Я много лет, с 2008 года, веду литературные курсы. И, да, нам удалось научить некоторых, сейчас это известные писатели.

Так что научить можно, но важна еще и личность автора.

Вот тут и проходит грань между ремеслом и искусством. Усердный ученик поймет, как создавать характеры, как емко, чтобы не нарушать динамику, давать описание, как строить сюжет, но если он не задумывается над банальными вещами, такими, как справедливость, лицемерие, любовь и т. д., и не делает из этого своих небанальных выводов, то его тексты будут пустыми, самое большее – они станут милыми поделками.

Чтобы достичь высоты искусства, нужна душа художника.

Художественное произведение – это реальность, преломленная через призму восприятия автора. Это важнее методов и жанров.

У Наталии Янкович есть главное: свое видение мира. Я жду от автора новых талантливых текстов. До сих пор я не ошибался. И тут я чувствую большое будущее Наталии в художественной литературе.

Об авторе

Наталия Валерьевна Янкович родилась в Тамбове в семье инженеров. Поступила в ТГУ им. Г.Р. Державина на факультет журналистики. С шестнадцати лет работала на ТГТРК (Тамбовской государственной телерадиокомпании). Делала авторские программы, новостные сюжеты. Получила премию от издательской группы «Курьер» как лучший юный журналист года. В конце девяностых переехала в Москву для работы в спортивном журнале. В начале двухтысячных ушла в частный бизнес.

Свой первый большой роман задумала и написала в 25 лет. С тех пор это стало образом жизни и настоящей любовью.

Премии:

– «Ялос-2017». 1 место в номинации «Лучший писатель года» – роман «Другой Мир»;

– «Ялос-2017». 1 место в номинации «Лучший публицист года» – рассказ «Принципы гуманности»;

– «РосКон-2017». Диплом «За яркий дебют»;

– «РосКон-2017». Гран-при в конкурсе им. О. Генри за рассказ «Мальчик и тьма»;

– Аэлита 2017. 1 место в конкурсе им. Жюля Верна – рассказ «Фокус сознания»;

– Аэлита 2017. Премия «Старт» – роман «Воин Духа: Воплощение».

ИТАК…

Часть первая:
Про налогового инспектора Семена Коновалова и то, как он попал в сказку

Ясное раннее утро началось, как ни прискорбно, с головной боли. Во рту стоял привкус то ли сдохшей кошки, то ли свежевылитых помоев. Голова натужно гудела и напоминала огромный тромбон.

Чтобы не спугнуть притаившуюся где-то в затылке жгучую головную боль, Семён Коновалов осторожно приоткрыл левый глаз. И тут же его закрыл. Начинать день с левого глаза было плохой приметой. Собравшись с духом, Сеня открыл два глаза разом! Теперь все должно было заладиться!

В лицо ударило яркое солнышко раннего летнего утра, в нос пахнуло легким запашком из соседнего коровника. Да… Теперь Сеня наконец-то вспомнил, где он находится. Но почему он оказался на заднем дворе деревенского домика одного из своих старинных школьных друзей в обнимку с молодым поросенком?! Этого понять он никак не мог!

Юный хряк ворчливо взвизгнул и своевременно удалился, побаиваясь, что его вздумают принять за сало. А Сеня понял, что пора подниматься и ему.

Неуверенно пошатываясь, в банном халате и босиком, Семен побрел к дому в надежде, что муки тяжелого похмелья останутся недолговечными, небо услышит его молитвы и ниспошлет ему бутылочку холодного пивка.

С такими радужными мечтами молодой человек распахнул дверь избы и ввалился внутрь.

Надежды тут же растаяли. Первое, что он увидел, был настежь открытый, пустой холодильник. Все вчерашние запасы, состоявшие из батареи бутылок водки и ящика пива, куда-то таинственно испарились!

Следуя дедуктивному методу, Семен сосредоточенно огляделся. Такой объем запасов горючего не мог исчезнуть бесследно! Должен был остаться след!

Не раздумывая долго, Сеня встал на четвереньки и взял-таки этот самый злополучный след! Идя на запах, новоиспеченный сыщик уткнулся носом в рот сладко похрапывающего хозяина дома Коляна. Блаженная улыбка и милое амбре сказали Сене все: ПИВА НЕ БУДЕТ!

– Чур меня, чур! Уйди, кому говорят! – забормотал во сне Колян и размашистым движением руки угодил молодому сыщику точно в нос.

Взвизгнув от неожиданности, Семен для порядка громко выругался и, почти протрезвев, поплелся к раковине приводить себя в божеский вид. Осторожно промыв разбитый нос и тщательно прополоскав рот, молодой налоговый инспектор почувствовал себя почти человеком. Но тут же его посетили глубокие сомнения по этому поводу.

Прямо перед ним вырос здоровенный Колян. Выпучив глаза и изрыгая пары перегара, он нервно забормотал:

– Ты кто такой будешь?! Я тебя спрашиваю! А ну, отвечай!

Семен судорожно оглянулся за спину. Там никого не нашлось. Переведя взгляд обратно на Коляна, Сеня наконец сообразил, что спрашивают его. Бестолково похлопав пару секунд глазами, молодой инспектор протяжно выдавил:

– Так это ж я, Семен, твой школьный товарищ! Мы вчера все вместе к твоим старикам в гости приехали! Сеня… Коновалов… – неуверенно повторил молодой человек, когда понял, что его слова не произвели на здоровенного Колю ровно никакого впечатления.

Наступила затянувшаяся пауза, после которой, усердно почесав в затылке, Колян выдал:

– Если Семен, то почему зеленый?!

И тут Сеня испугался не на шутку. Действительно, если он – это он, то почему тогда зеленый?! А, стоп… Кто сказал, что он зеленый?! Прищурившись, молодой человек осторожно заглянул в зеркало.

«Нет, цвет лица нормальный!» – облегченно вздохнул он, но тут же напрягся. Из зеркала на него смотрела страшная, перекореженная и небритая морда какого-то… неандертальца или питекантропа, но, совершенно определенно, не Семена Коновалова!

– Я – это не я вовсе. Кто он, – тыкнул молодой инспектор в зеркало, – я не знаю… Но точно не я…

Рассудительные измышления молодого налогового инспектора прервал скрип открывающейся двери. Оттуда, ведомые под руки крепким стариком, отцом Коляна, появились еще двое бывших школьных товарищей.

– В капусте этих обормотов отыскал. Разгильдяи чуть все кусты не потоптали, будь они неладны! Это ж надо до такого состояния нализаться! – в сердцах запричитал папаша.

– Мы в капусте валялись – к деньгам… – попытался оправдаться невысокий молодой человек в одном кроссовке на босу ногу.

Второй, худой и высокий, только молча хмурился.

– У вас черти по огороду скачут, – наконец выдал он. – А вы все на нас пытаетесь свалить…

– Черти! – папаша так и ахнул.

– Пить надо меньше, тогда и черти не запрыгают… – наставительно добавил он и пошел во двор кормить скотину.

В домике остались только четверо друзей.

– Как-то нехорошо получилось… – виновато промычал тот, что пониже ростом, в котором через некоторое время Семен с трудом признал своего товарища Серегу. – … Не надо нам было капусту портить…

– Это все черти! Я их собственными глазами видел! – не унимался высокий Лёха. – Вчера ночью мы на грядки с Серым забрались, и я… прям как вас сейчас вижу… так и их рассмотрел! Три таких здоровенных чертяги. Мимо нас – шмыг… И все хихикали, хихикали…

– Оно понятно! – гаркнул Колян, глазея на пустой холодильник и стягивая с лица покореженные солнечные очки с зелеными стеклами. – Лихо мы вчера мой юбилей отметили!

Более или менее разобравшись с ситуацией, компания закадычных друзей расселась за крепким дубовым столом. Колян принял на себя обязанности хозяина праздника и поковылял в подвал за провизией, в тайне надеясь раздобыть там отцовскую заначку или на крайний случай – молодое сливовое вино.

Семен угрюмо лузгал семечки и рисовал в голове все возможные варианты как получше объяснить Юле, почему вчера вечером он ей так и не перезвонил. Юля была его старой, вернее молодой, но очень давней школьной любовью, с которой они несколько месяцев назад неожиданно, прямо на улице, столкнулись нос к носу и тут же, не сговариваясь, решили продолжить школьный роман.

И теперь их давний роман затягивался, предвещая Семену весьма сомнительную перспективу. Как заявила ему недавно Юля: «Играть в долгую она не собирается и предпочитает брать быка за рога, а не ходить вокруг да около…» К несчастью Сени, в данном случае, этим быком был именно он. И его брали. Прямо за самую шею! Смертельной удавкой!

А ему, ой как не хотелось в двадцать-то девять лет оказаться на привязи! Как говорится, еще бы попастись на вольных хлебах, пощипать травки… И тут – на тебе! Но при всем при этом Юля ему очень нравилась.

«Любовь, наверное, блин… – размышлял молодой налоговый инспектор, – мать ее за ногу… Однако любовь – хорошо, без нее – хуже… Значит, будем сдаваться… Без боя и кровопролитий, по-мирному, под звуки вальса Мендельсона…»

В ушах зазвучала леденящая душу мелодия…

– Н-е-е-е-е-т! – что есть сил закричал затравленный Семен и приготовился бежать без оглядки…

Но тут же сообразил, что стучит ногами по деревянному полу, а вокруг на него таращатся ничего не понимающие школьные друзья.

– Померещилось, – буркнул Сеня.

– Оно ничего, бывает… – ответил вылезающий из подвала с огромной бутылью молодого вина Коля. – Сейчас приступим к твоему лечению… И все глюки, мигом, как рукой, снимет!

– Насчет глюков, ты это брось! – гордо заявил взъерошенный Лёха. – Я за свои глюки отвечаю. Не глюки они вовсе! Как пить дать – все реально было!

– Ты все про чертей своих что ли? – лениво поинтересовался Серый. – Да успокойся ты. Может, они и впрямь были. Да только это вовсе не черти, а мужики местные в огород воровать приходили.

– И потому летали и хихикали? – скосив глаза на Серегу, ехидно поинтересовался Лешка.

Разгорающийся спор прервал Колян. Деловито расставив на столе закуску из деревенского жаркого с молодой картошечкой, овощами с грядочки и крепкими грибочками, он гаркнул:

– Ну, за встречу! – и залпом опорожнил молодое вино из граненого стакана.

Вся компания дружно последовала его примеру.

– Чтоб я всегда так жил! – выдохнув, крякнул Серый.

Лёха лирически заулыбался. Только Сене не стало легче. Опасливо поглядывая на мобильный телефон, он всем нутром чувствовал надвигающуюся грозу и усердно размышлял, какой бы «зонтик» ему приготовить.

– Пойду-ка я за грибами! – наконец нашелся он. – А если меня будут спрашивать, скажите, что ушел за грибами, ночью был на рыбалке, телефон забыл… Или что-то в этом роде… – и, махнув рукой, уже направился к выходу.

– Ты это серьезно?! Ты же городской до мозга костей! – непонимающе захлопал глазами Колян. – В грибах-то хоть что-нибудь понимаешь?

Не успел Семен отреагировать, как за него ответил Серый. Философски подняв палец к верху и таинственно закатив глаза, Серега продекламировал:

– Не трожь товарища, Николай. Тут главное не цель, а тактика! Стратегия выбрана верно: лучше под горячую руку не попадаться, а отсидеться, поразмыслить на досуге! Как женатый почти десять лет, я полностью разделяю твои взгляды, Сеня! Иди за грибами… И помни: «…и дым отечества нам сладок и приятен!»

Окрыленный таким напутствием и чувствуя за спиной надежный тыл, Семен пошагал готовиться к вылазке. Следом за ним увязался и Лёха.

– Тоже по грибы? – понимающе поинтересовался Сеня.

– А-а-а?! Н-е-е-т! – ответил все еще взбудораженный Лёха.

– Ты же знаешь, я решил остаться «закоренелым»… Я иду по другой причине. Хочу тех чертей отыскать! Уфология – это целая наука! Наше будущее! Тут работы непочатый край, благодатное место! – запальчиво закончил он и принялся рыскать по дому в поиске своих очков.

Приведя себя в порядок и отыскав в кладовке лукошко, Сеня изготовился к «походу за грибами». Вскоре рядом с ним, в огромных военных ботинках и в старой каске времен Второй мировой войны, появился и Лёшка.

– К вылазке готов! – громко отчеканил он.

В сомнениях Сеня посмотрел на своего школьного товарища и ответил:

– Ну, Лёха, в разведку я бы с тобой побоялся идти. Тебе дай только водки понюхать – ты и меня за барабашку примешь!

– Не боись, товарищ, – ответил школьный друг. – Когда мы эту загадку разгадаем, я книгу издам, а тебя в соавторы возьму. Прославимся на весь мир, как первые, установившие контакт с другими формами жизни!

– Ой, Лёха! Ты бы со своими мозгами контакт наладил. А то сильно тебя вчера зацепило…

Лёха упрямо затряс головой и принялся что-то невнятно объяснять. Пока он нечленораздельно бубнил под нос, они, вместе с Семеном, успели выйти на небольшую полянку. Вокруг стояло девственное спокойствие и благодать, изредка всколыхиваемая пением кукушки или щебетанием какой другой птицы. Вокруг расстилалась высокая трава. Именно в такой чаще всего и таились белые грибочки.

– Значит, место дислокации здесь, – важно заявил Семен. – Я пошел налево, ты направо. Через полчасика встретимся тут.

– Стоп! – остановил его Лёха и достал из рюкзачка объемистую флягу. – На удачу поисков надо внедрить!

Сеня для очистки совести, по началу, от граненого стаканчика отказался, но потом, посмотрев на блаженно растекшуюся по лицу Лёшки улыбку, махнул рукой и потянулся за стаканом.

– Э-э-э, один раз живем! А трубы горят! – брякнул молодой инспектор и залпом опорожнил содержимое.

Вскоре на полянке под деревцем развернулся настоящий банкетик, а оба товарища (грибник и уфолог) блаженно растянулись на мягком мхе и принялись вести неспешную беседу.

– Алкоголь расширяет границы восприятия! Поразительный продукт! Практически лекарство для настоящего ученого! – заплетающимся языком повествовал Лёха. – … Вот мы с тобой сейчас внедрим необходимую дозу, и, считай, дело в шляпе! Я найду внеземные формы жизни, а к тебе придет озарение по поводу твоей запутанной ситуации… Еще рю-ю-ю-ммм-о-о-о-чку?

Сеня сквозь слипающиеся веки с упоением слушал великие откровения своего товарища, как вдруг, внезапно, в очередной раз ловил себя на том, что начинает похрапывать. Но, тут же взбодрившись, принимался слушать с новым пылом.

Ласково припекало уже обеденное солнышко, а школьные друзья все продолжали изыскания истины на дне бутылки. Договорились до того, что человечеству в обязательном порядке следует прописать по сто грамм в день. Мнения разошлись только в виде напитка. Лёха упрямо стоял на водке, а Сеня взахлеб доказывал, что хорош и виски, и текила, а под определенные виды продуктов – и доброе вино.

– А ведь если твою Юльку напоить вином, ничего она не поймет, а ежели водочки… поднести – осознает свою вину за полсекунды! – выставлял Лёшка веский аргумент.

Сеня упрямо тряс головой.

– Баба – она и в Африке баба! Она даже пьянеет по-бабски. Так что ничего она не поймет… Но смягчится – однозначно, и исключительно от вина. Водку она и нюхать не станет!

– А если ввести принудительное опьянение? – не унимался Лёшка. – Водкой, конечно… Исчезнут все расовые предрассудки, деление на мужчин и женщин…

– А оно это… точно надо?… – неуверенно протянул Семен.

– Так ведь дл-л-л-я науки! В порядке экс-с-сперимента! – ответил Лёха, с трудом справляясь с дикцией.

– А, н-н-ну тогда, точно надо… – проронил Семен и понял, что к его глазам неуклонно приближается зеленый мох…

Только он хотел вскрикнуть, как понял, что уже поздно! Аномалия! Но мох прыгнул ему в лицо и уверенно там замер.

Отчаянно отбиваясь руками, молодой инспектор, что есть сил, завопил:

– Лёха, спасай! Меня душит мох! Он живой!

– Ты бы морду с земли-и-и поднял, – икнув, невозмутимо отозвался товарищ.

Дальше Семену показалось, что чьи-то заботливые руки нежно приподнимают его над землей и несут… Нежные руки принадлежали явно не Лёхе. И голоса, что мелодично звенели вокруг, слабо походили на раскатистый басок последнего.

«Никогда не пил… А тут, на тебе – белая горячка!» – едва успел растерянно подумать Семен, как мысли окутал мягкий туман. Сознание погрузилось в сладкую и манящую пустоту небытия.

В носу что-то неистово защекотало. Резко вскочив с травы, Семен оглушительно чихнул. Чихнул – и не поверил собственным глазам!

Перед ним, насколько хватало глаз, простирался ярко-зеленый луг с высокой молодой травой и множеством самых разнообразных цветов. За спиной высился темный дремучий лес, где лучи солнца терялись уже у самых вершин могучих крон. А Семен стоял ровно посередине, между лугом и лесом, около небольшого пенёчка с целым семейством белых грибов!

– Быть этого не может! – пробурчал себе под нос молодой налоговый инспектор.

Местность вокруг Колькиного деревенского домика Семен с самого детства знал вдоль и поперек, но такого никогда не видел!

Уставившись на солнце, Сеня попытался определить местоположение. Но от увиденного растерялся еще больше прежнего.

Сомнений не было: по всем приметам сейчас было раннее утро! Молодой человек подозрительно огляделся вокруг. В голове пронеслось: «Ну, если это Колян разыграл! Ух, я ему накостыляю!» Но, судя по всему, Коляном тут и не пахло. Природа была девственно чиста и нетронута. Складывалось впечатление, что здесь со времен сотворения мира не ступала нога человека.

Сеня присел на корточки и стал изучать местность более внимательно. Кружок юного следопыта, куда они с товарищами записались еще в школьные годы, должен был, нет, просто обязан был, подсказать ему хоть что-то.

Но пристальный осмотр и лазанье на четвереньках никаких важных результатов так и не дали. Понятно было только одно – каким-то чудом его занесло слишком далеко от деревни. Вокруг в несметных количествах росли грибы и всевозможные ягоды. А деревенские такого бы не пропустили!

«Так нализался, что целые сутки шел без остановки?.. И ничего не помню?..» – попытался Семен напрячь мозг.

Подобный провал памяти с ним случался впервые. Раздумывая над сложившейся ситуацией, Сеня глубокомысленно потер подбородок и онемел. С тех пор, как он брился, прошло не более нескольких часов. Кожа была гладкой, щетины почти не отросло…

«Чертовщина какая-то… Уфология…» – вспомнил Сеня мудреное словечко из арсенала Лёхи.

А Лёхи не было тоже…

«Исчез?! Испарился?! А может, он сам уже давно заодно со всякими там чертями? – закралась крамольная мысль. – Проводит над ним какие-нибудь эксперименты, для своей книжки все старается?..»

Теряясь в догадках, Семен зашагал по лугу навстречу солнцу. Методом научного тыка он решил, что ему необходимо идти именно туда. Ну, действительно, не в дремучей же лес?!

Шагалось легко и свободно, дышалось с упоением… Сеня чувствовал, что мог бы получить от такой прогулки истинное удовольствие, если бы не постоянные мысли о том, что он потерялся.

А луг все не кончался. Словно заговоренный горизонт убегал все дальше и дальше.

«Рано или поздно, но на кого-нибудь да наткнусь… – уговаривал себя Сеня и продолжал идти дальше. – В Подмосковье, да чтобы не встретить живой души?! Быть такого не может…»

А душа все не встречалась… Вернее, встречалось все, кроме души. Сене даже показалось на миг, что он попал в красную книгу: то ему навстречу выскакивала мышка-полевка, то белка… А несколько раз мимо пронеслась стайка то ли лосей, то ли косуль, но в силу слабых знаний флоры и фауны Сеня так до конца и не разобрался.

В желудке начинало предательски урчать, во рту пересохло. Задрав голову наверх, Семен понял, что приближается (второе за сегодняшний день) время обеда.

«Пить надо меньше… Меньше надо пить…» – бубнил он себе под нос, когда вдалеке показалась небольшая деревенька.

«Как и не Подмосковье вовсе!» – присвистнул в удивлении Семен и прибавил шагу.

И действительно, домики, что предстали его взору, больше походили не на избы в подмосковной деревеньке, а на коттеджный поселок, но только со старорусским уклоном в архитектуре. Строения больше напоминали не элитные загородные дома новых русских, а теремки из сказок: с затейливой резьбой и разноцветными окошками.

На полянке, при входе в деревню, играла и звонко смеялась ребятня. Но как только, прихрамывая от непривычных расстояний на правую ногу, с всклокоченной гривой русых волос (от недавнего чрезмерного празднования), к ним приблизился Сеня, тут же, словно стайка диких птичек, детишки разлетелись в разные стороны.

– Хоть бы взрослых позвали! – жалобно крикнул им вдогонку молодой налоговый инспектор и без сил плюхнулся на землю.

Сквозь плотно закрытые веки Сеня неожиданно почувствовал, как на него легла чья-то тень.

Перед ним, застенчиво улыбаясь, стояла крошечная девочка лет пяти в длинном розовом платьице и держала в ручонках огромную кружку с водой.

– Хочешь пить… – то ли констатируя факт, то ли спрашивая, пролепетала кроха.

Когда Сеня залпом опорожнил кружку, к нему вернулась способность говорить. Блаженно улыбаясь, он протянул кружку обратно и почти искренне воскликнул:

– Нечего лучше в своей жизни не пил! Вода у вас тут просто волшебная!

Девочка счастливо заулыбалась и, не успел Семен еще хоть что-то произнести, поспешно скрылась за ближайшей изгородью.

– Во народ, какой быстрый! – проворчал Семен и неохотно поднялся с мягкой травы.

Теперь его путь лежал в деревню, до ближайшего взрослого человека, который бы вразумительно объяснил ему, где он оказался.

Семен важной походкой коренного москвича вышел на главную улицу деревеньки и удивленно поднял брови. Причин для подобного недоумения было несколько.

Первое, что бросилось в глаза, была дорога, вернее, полное ее отсутствие. Слева и справа от Семена располагались аккуратные домики с низенькими симпатичными оградками, а посередине… девственно и нетронуто… как ни в чем не бывало, росла трава (!): свежая, зеленая, не примятая, которая, казалось, отродясь не знала следов трактора или на худой конец, телеги. Асфальта, бетона или, хотя бы, щебенки – не было и в помине.