Текст книги "Смотри"

Глава 5

– Дава, ты все-таки невозможный мужчина! – рассмеялась я, видя по его взгляду, что мой план по липовому парню раскрыт. – Как догадался?

– Знаешь, солнышко, я б ни за что не оставил тебя с мужиком один на один, который глаз с тебя не сводит, – Дава начал подкрадываться ко мне ближе, – Я бы его в бетон закатал, не сходя с места.

Руки Давида скользнули по моим ногам под одеялом и принялись подниматься к бедрам.

– Любомир не производит впечатления лоха, – пояснял Давид, вытягивая меня из укрытия, – Так что, ему либо плевать на тебя, либо вы не встречаетесь. К тому же, я у тебя первый, единственный и неповторимый. И гарантирую, что таковым и станусь.

– Офигеть, – пробормотала я, не особо сопротивляясь.

Давид подхватил меня на руки, жадно припал к губам и понес куда – то.

– У меня ноги есть, – напомнила я, обнимая любимого за шею.

– Обожаю их, кстати, – признался Дава, на секунду прерывая поцелуи, – Можно я тебя искупаю?

– А можно я сама? – скромно и стеснительно пробормотала я.

Дава минуту колебался, кивнул.

– Так и быть, в следующий раз, – милостиво согласился Дава, поставил меня на пол просторной ванной, включил свет, отчего я на секунду зажмурилась. А когда открыла глаза, столкнулась с открытым и счастливым карим взглядом любимого.

– Я быстренько помоюсь в гостевом и согрею чаю, – сказал Дава и, напоследок запечатлев поцелуй на моем виске, подтолкнул меня в сторону душевой кабинки, – Поля, – выдохнул Давид, когда я уже смущенно собиралась войти в душевую кабинку, – Мы теперь вместе, ведь так?

Я смотрела на Давида. Он напряженно ждал ответа и следил за мной. Я осторожно кивнула. Давид широко улыбнулся и, стремительно поцеловав меня в губы, вышел из комнаты.

Я встала под воду. Мне до сих пор не верилось, что все кардинально изменилось. У меня есть парень! Мало того, он – любовь всей моей жизни. А самое удивительное, он хочет быть со мной. И мы были близки, и, судя по его поведению, еще будем. Ближайшие два дня точно.

* * *

После душа я вытерлась полотенцем, отыскала халат темно – синего цвета, который был велик мне на десять размеров точно. И пошла на поиски Давида, по пути я встретила тапки огромного размера, решила, что и они не помешают. Обула их и отправилась к Давиду. В коридоре встретила Бродягу, он словно меня и ждал. Увидев, хвостом завилял и носом в ладонь уткнулся.

– И где твой хозяин? – рассмеялась я, пес очень мне нравился.

Любимый обнаружился на кухне, именно здесь мы встретились сегодня утром. И, к слову, именно в такой ситуации. Вернее, Дава был сейчас, как и утром, в большом белом полотенце. По кухне разливались звуки романтичной музыки, знакомой мне, как никому другому. А сам хозяин дома выкладывал свежие булочки, купленные охранником, из пакета в тарелки.

Отвлекать от занятий его не хотелось, поэтому я тихо, словно мышка, взобралась на тот же стул, на котором сидела утром, и, сложив руки на столе, опустила на него подбородок. Давид, закончив с булочками, принялся вынимать из холодильника продукты, что-то нарезать, смешивать. И все это под ту самую песню, которую я посвятила ему. К тому же, любимый еще и пританцовывал в такт мелодии. Песня закончилась и вновь началась, поставлена на повтор. Когда мелодия заиграла в третий раз, я не выдержала.

– Не надоела она тебе еще? – засмеялась я.

Дава глянул на меня через плечо, улыбнулся.

– Это же моя песня, – гордо заявил он, – Кофе не получишь.

Передо мной появился стакан молока.

– Тиран, – пожаловалась я. К нашему ночному ужину присоединился Бродяга. Пес появился на пороге, подошел ко мне, ткнулся носом в коленку. Я протянула руку, пес в ответ лизнул и ее.

– Я тоже скучала, малыш! – рассмеялась я, поглаживая морду псу.

– А по мне? – наигранно обиделся Дава. Он уже поставил все приготовленную еду на стол, а сам уселся рядом со мной, а не напротив, как утром.

– Не скажу, – улыбалась я, – Зазнаешься еще.

В ответ Дава притворно горестно вздохнул, придвинул ко мне салатик, бутерброд довольно внушительный, и вилку.

– А я, между прочим, скучал, сильно – сильно, – Дава принялся жевать салат, в промежутках горестно вздыхая, – Дня не проходило, чтобы о тебе не вспоминал. Бродяга вот не даст соврать.

Я рассмеялась. Дава был такой смешной и домашний, что без улыбки на него нельзя было смотреть.

– Вот, слышал? – любимый уже на пса посмотрел, – Я ж говорил, смех у нее красивый.

– Да ну тебя! – отмахнулась я, отпивая молоко из стакана.

Чайник вскипел, и я решила сделать чаю для Давида.

– Сиди, я сам! – остановил он меня.

– Нет, ты ешь, – мягко настояла я, и погладила по плечу, – Мне не трудно.

Дава улыбнулся, поцеловал мою ладонь и выпустил ее. Я направилась к чайнику, опустила пакетик чая в приготовленную кружку, влила в нее кипяток. Решила, что кофе мне все же не помешает. И принялась рыться по шкафчикам в поисках кофе. Турка обнаружилась сразу вместе с несколькими банками с разными сортами кофе.

– Что за бунт на корабле? – недовольно проворчал Давид, наблюдая, как я наливала воду в турку.

А я, повернув голову, показала ему язык. В ответ Дава недовольно рыкнул, но возражать больше не стал.

Сварив кофе, я перелила напиток в чашку и, прихватив чай Давида, вернулась к нему.

– Пора уже мне браться за тебя, солнце, – вздохнул Давид, отпивая из кружки, той самой, подарено мной ему, – Кофе пить, еще и на ночь, вредно.

– Ты хранишь ее, – задумчиво проговорила я, проследив взглядом за кружкой, – и песню слушаешь.

Давид улыбнулся, обнял меня за плечи и к себе прижал.

– Потому что ты подарила, – наконец, ответил Дава, когда я уже и не ожидала его услышать, – Можно я расскажу тебе, как жил после того дня?

– Давай, мне очень интересно, – не слукавила я, и рукой по его щеке провела, испытывая необъяснимое желание постоянно его касаться.

– А хотя нет, я тебе за все пятнадцать расскажу, – улыбнулся Дава.

Отодвинув пустую тарелку, Давид принялся поедать булочки. Они казались такими маленькими в его руках, вот только я и одну с трудом смогу съесть.

– В десять лет ты была чудным ребенком, – начал Давид свой рассказ, – Угловатая, немного смешная. Кудряшки вечно торчащие и эта твоя смешная челка.

– Было модно, – оправдалась я, – Мальчишки в школе уверяли, что я красивая.

– Красивая, – согласно кивнул Давид, – а в шестнадцать стала совсем красавицей. Правда, волосы состригла. Меня тогда едва инфаркт не хватил. Даже скорую вызывал. Честное пионерское. Костик коньяком отпаивал, свято веря, что виной всему финансовый отчет за год.

– Давид Сергеевич, – улыбнулась я, представляя его с мокрым полотенцем на лбу и карвалолом в руках. А рядом Костик круги наворачивает с бутылкой коньяка.

– Ты росла, а потом вдруг решила, что стала взрослой, – продолжил рассказ Давид, и притворно горестно так вздохнул, – На девятнадцатый день рождения вам, Полина Аркадьевна, вздумалось кутить. Первый курс, друзья новые, взрослая жизнь, в общем.

И я вспомнила, о чем говорил Давид. В то время за мной ухаживал паренек с параллельного курса. Но я не особо обращала внимания на него, у меня ведь был уже в то время идеал и предел мечтаний. И именно в мой день рождения тот самый паренек решил устроить «сюрприз», устав от постоянных отставок. Встретил якобы случайно меня в клубе, где мы гуляли с девчатами, и прижал к стене. В то время я испытала настоящий шок, правда со временем все воспоминания стерлись. Оказывается, только у меня. Но помниться, что охранники клуба вовремя успели оттащить парня, которого, к слову сказать, долго не было видно в универе, а спустя год мы случайно встретились в студгородке. Он прихрамывал немного, и мимо прошел, не обратив на меня внимания.

– Скальников? Ты его? Или Костик? – не поверила я.

– Всегда его фамилию забываю, – отмахнулся Дава, – Точно, Скальников.

– Дава? – все еще ожидала ответа, – Парень теперь по жизни хромой. Вы с Костиком его так?

– Неа, Костян у нас пацифист, – вздохнул Давид, – Вот из калаша шмальнуть он может, а так, руками, моральные принципы не позволяют.

– Дава, ну, так нельзя же, – пожурила я его.

– Пусть скажет спасибо, что вообще жив остался, – отмахнулся Давид, – Ему тебя можно, значит, когда ты без защиты. А его трогать нельзя? Хрен там!

– Меня значит, трогать нельзя? – переспросила я.

– Нельзя, – подтвердил Давид.

– Никому? – я подперла руками подбородок, смотря на любимого.

– Никому, – улыбнулся Давид.

– Даже тебе? – скорее утвердительно, чем вопросительно выдала я.

Дава долго смотрел на меня, потом встал, осторожно опуская руки. Шею размял и к соседнему столу отошел. Взял пепельницу, пачку сигарет, зажигалку. Открыв окно, прикурил. Выпустив облачко дыма на улицу, вновь взглянул на меня через плечо. Мне всегда нравилось смотреть, как он курит. В его длинных пальцах сигарета казалась крошечной совсем, а огонек напоминал кусочек солнца, то потухал, то вновь загорался.

– Даже мне, – ответил Дава и потушил сигарету в пепельнице.

– Да вы однако деспот, Давид Сергеевич, – улыбнулась я.

– Еще какой, – с гордостью заявил Дава, и вернулся ко мне, обнял, носом к моим волосам прижался, – Дальше все было гладко. Ты училась, и вроде бы все в порядке, но тут тебе захотелось записать песню. Ты вообще в курсе, что это было подло с твоей стороны?

– Что именно? – не поняла я.

– А у меня, между прочим, сердце слабое, – продолжал Давид, видела в его взгляде смешинки, – А здесь ты на пороге офиса в красном платье, на каблучках, и диск в руке с автографом.

Я молчала, ожидая продолжения рассказа.

– Именно тот твой приход изменил все, – продолжил Давид, – Я едва не побежал за тобой.

– Почему же не побежал? – спросила я, эмоции, пережитые в тот день вновь вернулись. Но уже не так остро все было в памяти. Да и Давид теперь рядом со мной.

– Нельзя было, – Давид выдохнул, и продолжил, – В тот год мы с Костиком решились провернуть пару дел. Но влипли. Пришлось все разгребать и долго. Костика я отправил на пенсию. У него семья, дети.

– А у тебя семьи нет, – подсказала я Давиду.

– У меня никого нет, – выдохнул Давид, – Ты и Костик – моя семья. А он обещал за тобой приглядеть, пока я все не разгребу.

– Костик твой тот еще деспот и жук, – недовольно проворчала я. – Ни шагу без его ведома сделать нельзя. Странно, как он еще здесь не нарисовался?

– Ты же со мной, – рассмеялся Дава, – Пост сдал – пост принял, так сказать. Костик спит крепким сном в заботливых объятиях Машки.

– Угу, – согласилась я, – Вернусь домой и навтыкаю ему по самое «не хочу».

Давид замолчал. Долго так молчал. Подозрительно долго.

– Поленька? – тихо и вкрадчиво позвал он

– Ммм? – отозвалась я, в руках Давида было так уютно, что я уже начала засыпать, несмотря на выпитый кофе.

– А если я не пущу? – осторожно спросил Суворов.

– Совсем? – зевнула я, как-то было не очень страшно, если он меня здесь и вечность продержит.

– Совсем – совсем, – ответил Дава и меня к себе на колени усадил.

– Точно? – вот очень сильно постаралась, чтобы в голосе моем не так явно была слышна надежда.

– Ты же моя, – прошептал Суворов, выдыхая мне слова на ухо, – Опасности нет. Никто тебя не тронет. Можно не бояться.

– Да я и не боялась, – рассмеялась я, поскольку подбородок его щекотал мое, странным образом, оголившееся плечо.

– Зато я боялся за тебя, – признался Давид.

Он принялся нежно водить губами по моей шее, плечу, щеке, и вновь во мне шевельнулось возбуждение.

– Мы теперь бандиты, Дава? – тихо спросила я.

– Нет, только я, – рассмеялся Давид в ответ, – И бандит сейчас будет сильно кое – кого любить, а местами и наказывать. У меня так и стоят перед глазами твои ручки на заднице чужого мужика.

– И вовсе он не чужой, – возмутилась я, в ответ меня забросили на твердое и мускулистое плечо и потащили в пещеру, похлопывая по мягкому месту и насвистывая знакомую мелодию.

– Тебе правда песня нравиться? – скромно поинтересовалась я, вися головой вниз.

– Она же моя! – рассмеялся Давид, входя в спальню, – Как она может не нравиться?

А дальше говорить не хотелось. Да и Давид не позволил.

Глава 6

Утром на работу я не пошла. Элементарно не смогла проснуться. Вернее, проснулась, но подниматься не хотелось. Было лень. Но мой телефон зазвонил, и пришлось открыть глаза. На тумбочке обнаружилась моя сумочка, телефон, на кресле кучкой валялось платье, только туфлей не наблюдалось. Телефон все звонил, хотела протянуть руку, но Давид опередил меня, нежно поцеловал в плечо и ответил. Вышел из спальни на террасу через балконную дверь, и, меряя широкими шагами зеленый газон, разговаривал по телефону. Ну, радует, что спортивки на себя натянул. Решила основательно забыть обо всем кругом, и наслаждаться солнечным утром и обществом любимого. А день и вправду выдался замечательным. Будем надеяться, что теплая погода простоит все выходные. Так! Стоп! Завтра у Давида день рождения, а я еще подарок не купила! Да и когда мне было его покупать? И самый главный вопрос: что я ему подарю?

Именно эти мысли заставили меня подскочить с постели. Давы за окном уже не было, скорее всего, он вернулся в дом через гостиную. К слову, дом Давида мне очень нравился. Просторные комнаты, уютные, и не вычурные. Из каждой комнаты первого этажа можно было попасть во внутренний дворик через огромные стеклянные окна. Сразу было видно, что дом строился с любовью и вниманием к мелочам.

Решила, что нужно сообщить руководству о моих прогулах. А еще лучше – попросить отпуск. А потом, после завтрака, отправиться на поиски подарка, ну и наряда к вечеринке, посвященной дню рождения Давида. В общем, дел по горло.

Закутываться в мужской халат не хотелось, и я, распахнув дверь гардеробной, направилась на поиски боле менее подходящей одежды. Футболку и шорты я отыскала сразу, натянув все это добро и собрав волосы в хвост, заглянула в ванную. Умылась, порывшись по шкафчикам, отыскав новую зубную щетку и, решив, что душ приму позже, потопала на поиски Давы.

Он обнаружился на кухне. Стоя у распахнутой двери, ведущей во двор, курил.

– Мне тоже нужно браться за тебя, – мягко проговорила я, подходя к Давиду со спины, – Курить много вредно.

– А я не затягиваюсь, – рассмеялся Давид.

Я обняла его за талию, щекой к спине прижалась, и вздохнула глубоко. Он руки мои ладонью накрыл и крепче к своему животу прижал.

– Знаешь, а давай чашку кофе взамен на сигарету? – предложила я пари, – Чем меньше куришь ты, тем меньше кофе пью я. Идет?

– Ты ж моя шантажистка, – мягко пожурил меня Давид, – Завтракаем? Или еще поспим?

– Уже девять, – вздохнула я и глаза прикрыла от удовольствия, – Мне на работу нужно.

– Я тебя отпросил, – чувствовала, что Дава улыбается, – Ты теперь в отпуске, и в моем полном распоряжении. Вот так-то!

– Тиран и деспот! – обиделась я.

Давид долго обижаться мне не позволил. Вытянул меня из – за спины, приподнял, и, шагнув, усадил на кухонный стол.

– Доброе утро, – улыбнулся он и носом прижался к моей щеке, спустился к шее, плечу, оставляя короткие поцелуи. И мне действительно стало плевать на весь мир. Руки на его плечи закинула и глаза прикрыла от удовольствия.

– Самое доброе и чудесное утро, – шептал Дава, – И знаешь почему?

– Ммм? – протянула я, как – то не очень получалось говорить, как и думать.

– Ты здесь, со мной, – ответил Давид, и, пошевелив бедрами, теснее ко мне прижался. И скорее всего, завтрак бы затянулся надолго, и мы опробовали бы мебель на кухне Давида не по прямому назначению, вот только нас прервало совершенно бесцеремонное вторжение.

Я услышала тяжелее шаги. Вошедшего я не видела, Давид заслонял собой дверь.

– Дава, – зато голос был громким, – Тут такое дело…. Твоя ненаглядная дома не ночевала. А Ленка уже на работу убежала, спросить не у кого. Костик тоже не в курсе. Распоряжения будут? Или пока бездействуем?

Я застыла в руках Давида. Он чуть – чуть отклонился, но из рук меня не выпускал.

– Чё за хрень? – уже ближе раздался знакомый голос, – Дава, какая может быть баба, если Полька…? Еще и здесь, в этом доме, который ты для нее….

Я высунулась из – за плеча Давида.

– Гы! – банально заржал теперь уже бывший друг, – Лед тронулся, товарищи!

– И почему я тебя сразу не грохнул? – пробормотал Давид и мне уже мягче, – Солнышко, ты только не горячись.

– А есть причина? – спросила я и Давида от себя на расстояние вытянутой руки отодвинула.

Спрыгнула со стола и к предателю подошла. Любомир, сияя белозубой улыбкой, рассматривал меня с высоты собственного роста.

– Ты вообще в курсе, что детей обманывать нехорошо? – возмутилась я, – Ладно Давид, но ты! Я ведь тебя другом считала!

Давид усмехнулся и в чайник воды налил. Поставил его. А тем временем Мирыч, бросив ключи от машины на столик, открыл холодильник и принялся там что – то искать.

Я прислонилась к стене, и наблюдала за парнями. Глядя на Мирыча, появлялось чувство, что он бывал в этом доме и не раз. Вальяжно так расселся на диванчике с миской чего – то, наверное, салата, извлеченной из холодильника, и поедал его ложкой.

– Мне кто-нибудь что-нибудь объяснит? – грозно начала я.

– Полька, чего тут объяснять – то? – с набитым ртом заявил Мирыч, – Он тебя шпионами окружил и жучков наставил кругом. Следил за тобой, как паранойик. Товарищ Удав вообще двинут на контроле.

– Сокол! – рявкнул Дава, вынимая сковороду из шкафа, пока она нагревалась, Суворов подошел ко мне. Обнял, волосы на затылке пригладил, – Врет он все.

– Не всё! – возмутился Мирыч.

– Ладно, не всё, – согласился Дава, меня обнял, но я сопротивлялась, пытаясь выбраться из его рук. Давид вздохнул, грустно и горестно, и отошел к плите. Пока на плите шкварчала яичница на завтрак, я решила приготовить себе кофе.

– Жучков я не ставил, – признался Давид и вновь предпринял попытку меня обнять, – Милая, ну, не дуйся.

– Перестану, как только вы, мальчики, все мне расскажете, – заявила я, ткнув пальцем в этих двоих.

– Да нечего рассказывать, – протянул Мирыч, – Пару лет назад меня подстрелили на захвате. А Дава прикрыл.

– Нужно было тебя добить еще тогда, – пробормотал Дава, выкладывая завтрак на три тарелки.

– А ты чего на захвате делал? – поинтересовалась я.

Мирыч и Дава замолчали, переглянулись как-то странно. Дава головой качнул, и принялся мне кофе варить.

– Я получу уже ответ или нет?! – прокричала я, понимая, что из этих двоих трудно вытянуть и пару слов.

– Милая, такое чудесное утро, – вкрадчиво проговорил Дава, – Давай потом как – нибудь я тебе все – все расскажу.

– Не нужно из меня делать дуру! – потребовала я грозно и руки на груди скрестила.

Парни вновь замолчали, Любомир сосредоточенно жевал завтрак, а Давид вновь принялся курить. Я разозлилась, выхватила сигарету из его рук. Раскрошила ее и на пол мусор швырнула.

– Какая ты грозная, Полька! – пробубнил Мирыч, тем самым еще больше разозлив меня.

– А с тобой у меня вообще отдельный разговор! – рявкнула я, – Я к тебе за помощью, между прочим, пришла, как к другу. А ты что?

– А действительно! – подал голос Дава, – Я тут кое о чем забыл совсем, друг Мирыч!

– Стоять! – рявкнула я, преграждая дорогу Даве.

Любомир отложил вилку, из-за стола встал. И на Давида спокойно посмотрел. На меня же с полуулыбкой.

– Знаешь, Мирыч, – продолжила я, – Я думала, ты меня поддержишь вчера. У меня, между прочим, истерика и полжизни под откос пошло. Я его, – ткнула пальцем в грудь Давы, – забыть собиралась. А ты что? Меня в клуб к нему привез и оставил там, гад!

– А вот не нужно меня забывать! – возмутился Дава и меня с дороги отодвинул, – Вообще, какого хрена ты мою Полю вчера лапал?

Это уже с гневом и, кажется, яростью сказано. Мамочки!

– Да ладно, жалко что ли! – оправдался Мирыч и шаг в сторону дворика сделал, собираясь удрать.

– Поленька, отойди, солнышко, – ласково проговорил Дава, приподнимая меня и отодвигая с дороги, поскольку я, решив спасать друга, вновь преградила любимому путь, – Я всего разочек. Ну, честно. И потом, он знал, на что шел.

– Полька! Не подпускай его ко мне! – жалобно попросил Мирыч, вот только сильно уж наигранно, и я поняла, членовредительством здесь не пахнет.

– Делайте, что хотите, – устало проговорила я и уступила дорогу Даве.

Мирыч не ожидал такого поступка с моей стороны и не успел увернуться. Стремительно приблизившись, Дава двинул другу Мирычу.

– Чего сразу в ухо?! – возмутился Любомир, хватаясь за голову.

Парни вроде как успокоились. Я, молча, подошла к морозилке, вынула оттуда пакет со льдом и швырнула на стол перед Мирычем.

– Моя девочка! – довольно проговорил Дава, обнимая меня за плечи. Промолчала, ответов я так и не дождалась. Уселась спиной к ним и преспокойно принялась пить свой утренний кофе.

– Заговорщики, блин, – прошептала я. Парни уже мирно сидели за столом и о чем – то в полголоса переговаривались.