Текст книги "Ключ Гермеса Трисмегиста"

Наталья Александрова
Ключ Гермеса Трисмегиста

© Александрова Н. Н., 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

* * *

– Не отставайте, девочки, не отставайте! – Джульетта окинула наметанным глазом свое непослушное стадо и привычно добавила: – Мальчики тоже! Мы подходим к самому интересному пункту нашей экскурсии!

Джульетта была толстая жизнерадостная тетка, сильно загоревшая на безжалостном итальянском солнце, в широких клоунских штанах и необъятной кофте серо-буро-малинового цвета. Она работала гидом и с самого утра водила группу по развалинам Помпеи. По ходу дела, между бесчисленными руинами и мозаиками, она успела рассказать туристам всю свою жизнь – что родилась она в Ростове, что экзотическое имя ей дали родители, школьные учителя, тянувшиеся к мировой культуре, и что она с этим литературным именем маялась большую часть своей жизни, пока восемнадцать лет назад не переехала в Италию, где этим именем никого нельзя удивить.

– Не отставайте, не отставайте! – повторила Джульетта и подняла высоко над головой ярко-красный зонтик. – Самое интересное, девочки! – проговорила она таинственным тоном и указала тем же зонтиком на каменную мостовую.

– Ой! – испуганно вскрикнула скромная рыженькая Лиза и попятилась. – Это же… это…

– Да, это именно оно! – с несомненной гордостью проговорила Джульетта и отступила в сторону, чтобы все ее подопечные смогли разглядеть изображение на античном тротуаре.

Вне всяких сомнений, это было выложенное мозаикой мужское достоинство невероятных размеров.

Женщины громко заахали, однако окружили мозаику, не сводя с нее глаз.

– Вообще-то это просто дорожный указатель, – пояснила Джульетта. – Стрелка, которая показывает дорогу к лупанарию, проще говоря, к древнему борделю. Однако с этим «указателем» связана интересная легенда, – добавила она, понизив голос. – Говорят, что если женщина потопчется на нем, у нее непременно наладится личная жизнь… Я, правда, восемнадцать лет на нем топчусь, и никаких результатов! – добавила она с тяжелым вздохом.

Выдержав для приличия небольшую паузу, женщины бросились к неприличной мозаике, чтобы потоптаться на ней. Первой, растолкав остальных претенденток, пробилась к античному указателю скромная интеллигентная старушка Зинаида Васильевна.

– А вы что же – не интересуетесь? – раздался за спиной у Веры вкрадчивый голос.

Снова Арсений!

Он возник рядом с ней, ухватил за локоть своей потной рукой и задышал в ухо.

Господи, ну как же он ей надоел! Бесконечно приставал с разговорами, но мало того – при всяком удобном и неудобном случае норовил взять под локоток и вообще досаждал всеми возможными способами. На пляже устраивался на соседнем лежаке, таскался за ней в море, а там брызгался и под водой хватал за ноги, как пятиклассник в пионерском лагере. За завтраком он непременно выбирал ее столик, и у Веры мгновенно пропадал аппетит, когда он жадно ел, чавкая и роняя крошки на стол.

Вечерами было еще хуже, он ставил свой стул слишком близко к ее стулу, клал свои потные руки ей на плечо или даже на коленку, но после того, как Вера чувствительно уколола его вилкой и вылила на брюки томатный соус, несколько поумерил свой пыл. Вера приободрилась и надеялась, что сегодня на экскурсии в Помпеи он оставит ее в покое.

Как-никак, последний день путевки, завтра они улетают. Но этот козел не мог смириться с неизбежным и снова взялся за свое. Вера его уже видеть не может!

– Мне кажется, тебе тоже нужно всерьез подумать о личной жизни! – проговорил Арсений наставительно и еще крепче вцепился в ее локоть.

Веру передернуло – эти его потные руки… брр! То есть понятно, что среди прокаленных солнцем древних руин жарко, но не до такой же степени…

– Отпустите мою руку! – взмолилась она, упорно называя его на «вы», в тщетной попытке объяснить, что они друг другу никто, и так будет до конца этого, с позволения сказать, отдыха.

Напрасно, до этого типа ничего не доходило.

– Да что ты такая недотрога? – искренне изумился Арсений. – Ты взрослая женщина, не нужно так шарахаться от мужчин…

«Я не от всех шарахаюсь, а только от вас!» – хотела она сказать, но природный такт помешал, и Вера ответила иначе:

– Я не шарахаюсь, мне просто жарко!

Вере хотелось заорать и послать его подальше, но вокруг были люди, и ей, как всегда, было неудобно.

– И правда жарко, – на этот раз Арсений вынужден был согласиться и с явной неохотой отпустил локоть, но тут же зашел с другой стороны, – а ты сними кофточку…

«Размечтался!» – подумала Вера, но вслух ничего не сказала, только отступила в сторону.

Арсений двинулся было за ней, но споткнулся на неровной древней мостовой и остановился, чтобы поправить ремешок сандалии.

Вот, кстати, эти сандалии… в лучших традициях, он носил их с носками! И эта фиолетовая трикотажная рубашка на пуговках! В общем, Веру раздражало в нем все!

Воспользовавшись его заминкой, она скользнула в узкий проулок между двумя полуразрушенными зданиями. Арсений, прыгая на одной ноге, замахал руками и заверещал:

– Верунчик, куда же ты! Ты там заблудишься!

Но она только прибавила ходу.

Лучше заблудиться среди помпейских развалин, чем снова почувствовать на своей коже прикосновение его потных рук! Да за какие грехи ей такое наказание!

Она быстро шла между каменными стенами, излучающими удушливый жар. Свернула влево, чтобы сделать круг и выйти навстречу группе, но почти сразу оказалась в тупике.

Вернулась к последнему повороту, на мгновение задумалась, куда идти – прямо или направо.

Пошла направо и скоро увидела впереди высокую каменную арку, за которой виднелся зеленый луг, тут и там усеянный крупными каменными обломками.

Вера прибавила шагу – каменные стены давили на нее, ей хотелось вырваться на простор, на воздух.

Едва она вошла под арку, сбоку неожиданно появился, словно вынырнув из-под земли, худощавый молодой итальянец в драных джинсах и черной футболке. На черных курчавых волосах была красная бандана, придававшая ему пиратский вид. Казалось, он только что перебрался на борт взятого на абордаж корабля и теперь собирается собственными руками перебить его экипаж.

Впрочем, наверное, дело было не только в бандане, но еще в выражении лица – каком-то жестком, решительном и настороженном.

– Уже половина четвертого, – проговорил он по-английски и как-то странно посмотрел на Веру.

То ли от жары, то ли от пристального взгляда его бархатных черных глаз у Веры внезапно закружилась голова. Она растерянно попятилась, взглянула на часы и смущенно проговорила:

– Нет, только половина третьего…

Лицо пирата смягчилось, как будто Вера чрезвычайно обрадовала его своим ответом, он шагнул к ней и вложил в руку какой-то небольшой предмет.

Вера попыталась протестовать, попыталась отдать ему этот предмет – ее не раз предупреждали, что предприимчивые аборигены на каждом шагу пытаются всучить легкомысленным туристам никчемные поделки за баснословные деньги, но итальянец уже развернулся и исчез так же внезапно, как появился.

Вера привычно подумала, что снова подтвердила свою неприспособленность к жизни, снова попалась на удочку уличных торговцев, но тут же осознала, что таинственный пират не взял с нее никаких денег, значит, трудно считать его заурядным мошенником.

Кроме того, она осознала, что от неожиданности и растерянности обманула странного итальянца: сказала ему, что сейчас половина третьего, забыв, что, прилетев в Италию, не перевела свои часы, и они по-прежнему показывают московское время. Значит, на самом деле по местному времени сейчас половина второго, но никак не половина четвертого, как сказал этот итальянский красавчик…

Странный какой-то!

Вера взглянула на предмет, который странный итальянец вложил в ее руку. Это была монета или что-то вроде монеты: плоский кругляшок из тяжелого серебристого металла, выщербленного безжалостным временем. В центре этого кругляшка было пробито круглое отверстие. Вере неожиданно пришло в голову, что в это отверстие можно пропустить шнурок или цепочку, чтобы повесить амулет на шею.

Вот оно, поняла Вера, вот подходящее название для этого предмета – амулет. На одной стороне амулета был выбит необычный рисунок – три босые ноги, бегущие по кругу, словно три луча странной звезды. На другой стороне Вера разглядела какие-то полустертые, трудноразличимые буквы и значки.

Определенно, подумала она, этот амулет очень старый. И стоит немалых денег.

Вера машинально сунула амулет в карман. Внезапно ее охватило странное, непонятное, необъяснимое волнение. И еще она почувствовала страх.

Удивительное дело: когда Вера со своей группой шла по улочкам древнего города, ей казалось, что Помпеи буквально переполнены туристами, на жарких улицах было яблоку негде упасть, звучали десятки языков, а теперь вокруг не было ни души, и царила гулкая настороженная тишина.

Вере стало неуютно. Пожалуй, сейчас она обрадовалась бы даже Арсению с его потными руками и сальным взглядом.

Вера посмотрела в ту сторону, куда, как ей показалось, скрылся итальянец, но ничего и никого не увидела.

Луг, на который она вышла, окружали руины, полуразрушенные стены древних домов. Между этими развалинами виднелись узкие проходы, должно быть, в одном из них и скрылся тот брюнет.

Тут боковым зрением она заметила какое-то движение. Она повернула голову в ту сторону, и ей показалось, что в одном из темных проходов между руинами мелькнула тень.

Но если минутой раньше она была бы рада любому человеку – теперь эта тень испугала ее. Ей показалось, что из темноты на нее кто-то смотрит – мрачно, угрожающе.

«Да что со мной происходит? – подумала Вера удивленно. – Что за странный приступ тревоги? Наверно, так действует на меня жара. Все хорошо, никакой опасности нет, сейчас я сориентируюсь по плану и найду свою группу».

И не успела она подумать о своей группе, как из бокового прохода на лужайку выкатилась Джульетта в своих клоунских штанах, с красным зонтиком в руке.

Молодой итальянец в драных джинсах и черной футболке, с красной банданой на голове, чем-то похожий на начинающего пирата, мягкой пружинистой походкой шел по узкому проулку между каменными стенами древнего города.

Вдруг навстречу ему из полукруглой арки вынырнула высокая брюнетка в кожаной куртке с заклепками. Черные волосы были коротко подстрижены, красивое лицо немного портил шрам в виде звезды с тремя лучами. Оглядевшись по сторонам, брюнетка вполголоса проговорила по-английски:

– Который час?

Итальянец недоуменно взглянул на нее, поднял руку с часами и процедил:

– Сорок минут второго.

Брюнетка, однако, не удовлетворилась этим ответом. Она встала на пути «пирата» и повторила:

– Который час?

Молодой итальянец взглянул на нее с удивлением, попытался обойти, но брюнетка не пропустила его, лицо ее отвердело, и она снова отчетливо повторила:

– Который час?

Тут в глазах итальянца вспыхнул огонек подозрения, и он неуверенно проговорил:

– Уже половина четвертого…

Брюнетка явно обрадовалась, лицо ее смягчилось, и она ответила:

– Нет, только половина третьего!

После этого она приблизилась к итальянцу и выжидательно посмотрела на него.

«Пират» выглядел удивленным. Он растерянно покрутил головой и протянул:

– Но я… но я уже…

– Что значит – уже?

– Я уже передал… ко мне подошла женщина, она назвала верный пароль, и я передал ей…

– Черт, что ты несешь? – Лицо брюнетки перекосилось, она завертела головой, словно кого-то искала. Тут же из темного проема в каменной стене выскользнул мужчина лет сорока в летнем бежевом костюме, с широким смуглым лицом, изрытом оспинами. Подойдя вплотную к «пирату», он прошипел по-английски с каким-то странным акцентом:

– Кому ты это отдал?

Молодой итальянец попятился, но спина тут же наткнулась на прогретую солнцем каменную стену.

– Кто вы? Что вам от меня нужно? Я ничего не знаю…

– Все ты знаешь! – прошипел незнакомец. – И отлично знаешь, кто мы такие… ты должен был передать нам кое-что… отдай нам это – и мы разойдемся!

– Но я это уже отдал… она назвала пароль, и я передал ей…

– Ты это уже говорил! Но я повторяю вопрос – кому ты это отдал?

– Мы не должны вступать в непосредственный контакт…

– Не должны были, – подтвердил незнакомец, – но ты отдал нашу посылку не тому человеку. Так что теперь нам нужно как-то исправлять положение.

– Я… я тут ни при чем. Я должен был только передать ту вещь – и я ее передал! Больше я ничего не знаю! Отпустите меня! Вы нарушаете все правила!

– Ты мне надоел! – Смуглое лицо мужчины перекосилось, сделавшись похожим на античную трагическую маску, он выдернул из кармана складной нож, щелчком выбросил лезвие. – О каких правилах ты говоришь? Ты сам их нарушил, отдав посылку не тому человеку! Кому ты ее отдал? Говори, или я с тобой разберусь!

– Женщина… – неохотно проговорил парень, – кажется, русская… кажется, она пошла к дому Веттиев…

– Ты покажешь мне ее! – потребовал незнакомец. – Покажешь – и тогда я тебя отпущу!

– Но нас… нас не должны видеть вместе!

– Все уже и так пошло наперекосяк!

Он подтолкнул «пирата» в спину, и тот послушно зашагал к главной улице древнего города. Мужчина в бежевом костюме пошел рядом с ним, небрежно положив руку на плечо спутника, как будто дружески обнимая его.

Высокая брюнетка в кожаной куртке шла за ними, настороженно оглядываясь по сторонам.

Когда они подошли к улице, по которой одна за другой двигались шумные группы туристов, мужчина в бежевом костюме втолкнул своего спутника в дверной проем полуразрушенного дома и вполголоса проговорил:

– Отсюда ты ее увидишь!

– Но здесь так много туристов… – пробормотал «пират», – найти среди них ту женщину – все равно что найти иголку в стоге сена…

– А ты постарайся!

И тут молодой итальянец оживился:

– Да вот, вот же она! Светлые волосы, желтая кофта, бежевые короткие брюки! Она идет за толстой теткой с красным зонтом!

– Ты уверен? – переспросил мужчина с изрытым оспинами лицом. – Ты не ошибаешься?

– Уверен, уверен!

– Это хорошо, потому что другого случая у тебя не будет! – И он вонзил нож в шею «пирата».

– Девочки, девочки, не отставайте! – крикнула Джульетта, вертя головой. – Мальчики тоже! Сейчас мы увидим одну из самых знаменитых статуй в Помпеях, статую бога торговли Гермеса…

Вера обрадовалась Джульетте, как родной.

Она догнала группу, смешалась с толпой соотечественников, с удивлением думая о пережитом страхе и не понимая его причины.

Весь только что миновавший эпизод казался ей теперь ничего не значащим, ничтожным, пустяковым – ну, подумаешь, на несколько минут потеряла свою группу, столкнулась с каким-то молодым итальянцем, который всучил ей амулет… правда, он почему-то не взял за него денег, но может, ему что-то помешало… а может, вся эта сцена ей вообще померещилась от тяжелой помпейской жары?

Вера на всякий случай сунула руку в карман.

Амулет был там, куда она его положила, Вера почувствовала его шершавую поверхность, и ее охватило странное волнение.

Значит, эта сцена ей не померещилась. Значит, все это произошло на самом деле.

Впрочем, ничего особенного и не произошло…

Вера постаралась забыть об этом случае и сосредоточиться на том, что говорила Джульетта.

– Сейчас мы с вами немножко пройдемся и увидим знаменитый дом Веттиев, – вещала она своим громким и хриплым голосом, – хозяевами дома были два брата, в молодости они являлись рабами, но потом выкупили свою свободу и разбогатели.

Их дом был одним из самых богатых домов в Помпеях…

Внезапно Вера ощутила то странное и неприятное чувство, какое бывает, когда кто-то смотрит тебе в спину. Она невольно вздрогнула, словно на помпейской жаре ее прохватил ледяной сквозняк.

Резко обернувшись, Вера оглядела улицу за своей спиной.

Там никого не было, во всяком случае, никто на нее не смотрел.

Разве что…

На стене одного из полуразрушенных домов Вера увидела каменную маску. Театральную трагическую маску – широкое лицо с полуоткрытым ртом, перекошенным ужасом или страданием, пустые темные глазницы, щеки, выщербленные временем, словно изрытые оспинами. На какой-то миг Вере показалось, что эта маска смотрит на нее провалами глазниц.

Она отбросила это неприятное ощущение и прибавила шагу, смешавшись с толпой своих спутников.

И снова почувствовала спиной чей-то пристальный, назойливый взгляд.

Вера обернулась.

На этот раз не было никакой мистики. За ней тащился Арсений и сверлил ее взглядом. На его рубашке проступили темные пятна пота, нос покраснел от солнца.

– Верунчик! – оживился он, перехватив ее взгляд. – Я так волновался, так волновался!

– Что это вы волновались? – огрызнулась Вера.

Это было ее ошибкой. Не стоило вступать с ним в разговор. Арсений тут же нагнал ее и попытался неловко обхватить за талию. Вера сбросила его потную руку, шарахнулась в сторону, но он как будто не заметил ее реакцию.

– Я тебя потерял! Ты куда-то исчезла, а здесь небезопасно…

– Вполне безопасно, – проворчала Вера раздраженно, – Италия – цивилизованная страна, случаи людоедства тут не отмечены.

– Людоедства? – удивленно переспросил Арсений и захлопал своими белесыми ресницами. – Причем здесь людоедство? Даже в цивилизованных странах попадаются всякие ненормальные! Я не боялся, что тебя съедят, я боялся…

Он замялся, и Вера ехидно продолжила:

– Вы боялись за мою девичью честь? За нее я как-нибудь сама могу постоять! А насчет ненормальных…

Она хотела добавить, что сам-то он не больно нормальный, но передумала. Ладно, не стоит обострять отношения без крайней необходимости. И вообще сегодня последний день поездки. Еще пережить только завтрашнее утро и полет, а там… Она больше никогда не увидит этого потного вонючего козла. Больше никогда! Много ли человеку нужно для счастья!

И Вера взглянула на своего спутника почти ласково.

Арсений тем не менее окончательно растерялся, чем Вера и воспользовалась – оторвавшись от него, пробилась в первые ряды группы и снова услышала хриплый голос Джульетты:

– Вот мы и подошли к дому Веттиев. Здесь сохранилось множество фресок и скульптур, изображающих античных богов и богинь, а также различных мифологических персонажей, в частности амуров. Также хорошо сохранились фрески с изображением бытовых сцен – сбор винограда, гонки на колесницах, сельские праздники и многое другое…

Вера оглянулась, увидела, что Арсений отстал, и юркнула в полукруглую арку.

Она оказалась в большой комнате с высоким потолком. После царящей на улице жары и ослепительного солнечного света здесь было прохладно и полутемно. Когда глаза Веры привыкли к освещению, она разглядела на розовато-охристой стене четкий темно-красный рисунок – две колесницы мчались по вытянутому полю стадиона. На трибунах виднелись условно изображенные ряды зрителей.

Вера залюбовалась выразительным изяществом фрески, живым изображением возничих и коней и вдруг услышала сзади приближающиеся шаги, а затем почувствовала на шее чью-то руку.

Она не сомневалась, что это Арсений, что он подкараулил ее одну и решил перейти к решительным действиям. Господи, с каким удовольствием она опустила бы ему на голову обломок мраморной колонны!

– Отстань, козел! – прошипела она, не оборачиваясь, но рука на ее шее сжалась сильнее, так что ей стало трудно дышать.

Все так же не оборачиваясь, Вера ударила назад локтем, вложив в этот удар всю свою силу, помноженную на ненависть к Арсению, накопившуюся за время поездки.

Видимо, удар получился удачный, потому что рука на шее разжалась, и за спиной послышался мучительный хриплый кашель.

Вера резко развернулась и для верности пнула Арсения ногой…

И только тут увидела, что это был вовсе не Арсений.

У нее за спиной стоял, согнувшись, совершенно незнакомый мужчина лет сорока, в летнем светло-бежевом костюме. Лицо его было перекошено от боли и ненависти и чем-то удивительно напоминало античную театральную маску, трагическую маску с мучительно перекошенным ртом. Сходство усиливалось тем, что широкое смуглое лицо незнакомца было густо изрыто оспинами.

Незнакомец прижимал руки к солнечному сплетению и тяжело, хрипло дышал, рот мучительно искривился, глаза его потемнели от боли, напоминая темные глазницы античной театральной маски.

– Нечего было приставать! – выкрикнула Вера и метнулась в соседнюю комнату.

Там толпилась вся ее группа, окружив Джульетту, которая вещала своим прокуренным голосом о сельскохозяйственных праздниках Древнего Рима.

После всплеска адреналина Вера тяжело дышала, сердце колотилось где-то в горле, перед глазами плавали цветные пятна. Вера перехватила взгляд Арсения и сделала зверскую физиономию, чтобы отпугнуть его. Надо же, накаркал, мерзавец! Сказал про всяких ненормальных – и вот, на нее набросился какой-то маньяк!

Наконец она отдышалась и решила, что приключений на сегодня хватит, так что лучше не отделяться от группы. Лучше уж потерпеть приставания Арсения.

Впрочем, экскурсия как раз подошла к концу, и они потянулись к выходу из древнего города.

Путь их пролегал мимо античного лупанария.

Вера прибавила шагу, но тут в правую босоножку попал камешек. Она остановилась, чтобы вытряхнуть его, и вдруг с удивлением заметила, что стоит прямо на том «указателе», про который час назад рассказывала Джульетта, на том рисунке, на котором дружно топтались женщины из их группы.

Прыгая на одной ноге, она перехватила насмешливый взгляд Джульетты: мол, и ты, скромница, решила воспользоваться случаем и исправить свою личную жизнь…

Вера ответила Джульетте прямым и откровенным взглядом, которым она постаралась передать все, что думает об античных суевериях и о стареющих экскурсоводшах, которые впаривают эти суеверия одиноким туристкам.

В автобусе Вера постаралась сесть как можно дальше от Арсения. Соседкой ее оказалась Зинаида Васильевна. Никто не хотел с ней сидеть, потому что старушка была очень болтлива. В этот раз, однако, она утомилась, бродя по развалинам на жаре, и задремала, так что Вера получила час относительного покоя.

Когда они приехали в гостиницу, все дружно отправились ужинать, громко обсуждая сегодняшние впечатления.

Вера, как ни странно, совсем не хотела есть. Она перехватила бутерброд с чаем и направилась к своему номеру, и тут перед ней снова появился Арсений.

Он поплелся рядом с ней, заглядывая в глаза, и затянул своим унылым голосом:

– Какая чудесная ночь! Как ярко светят звезды! Ты сознаешь, Верочка, что это наша последняя ночь в Италии? Неужели тебе не хочется сделать эту ночь незабываемой? Неужели не хочется воспользоваться такой чудесной возможностью?

– Хочется, – отчеканила Вера, остановившись перед своим номером и доставая ключи, – мне хочется воспользоваться этой возможностью и как следует выспаться!

Она вошла в свой номер и захлопнула дверь перед унылым носом Арсения. Ладно, завтра все кончится. Она собрала кое-какие вещи, чтобы не возиться утром, выставила у двери пакет с мусором и решила пораньше ложиться.

Вера легла, но долго не могла заснуть, потому что вспоминала события, приведшие к сегодняшнему дню.

Ларка позвонила три недели назад и сказала чужим несчастным голосом, что жизнь ее кончена, что они расстались с Генкой, потому что он окончательно ее бросил. То есть наговорил такого, что ей ничего не оставалось, как выгнать его вон.

Вера тогда едва подавила смешок – у Генки была хоть плохонькая, но своя собственная квартирка, в то время как Лариска проживала с матерью, собственно, главное Генкино достоинство и заключалось в наличии жилплощади.

Точнее, только это достоинство и могла заметить Вера, Лариска-то по первости здорово в него влюбилась. Она жила то у Генки, причем могла выдержать без перерыва недели три, то возвращалась к матери, чему та не особенно радовалась.

В последнее время все вроде бы устаканилось, на Веру тут навалились ее собственные мелкие неприятности, они с Ларкой не виделись месяца два. И вот, пожалуйста, – снова-здорово!

– Ты не переживай так, – привычно утешая подругу, сказала Вера, – еще помиритесь. Остынете оба, поймете, что жить друг без друга не можете…

– Ты не понимаешь! – закричала Ларка, так что Вере пришлось отодвинуть трубку от уха. – Теперь все совершенно по-другому! Между нами все, все кончено, не осталось никаких чувств, я словно выжженная пустыня! Внутри один пепел!

– Ну-ну, – забормотала Вера, – что еще за мексиканский сериал…

– Верка, я не могу, просто не могу жить! – закричала Лариса. – У меня внутри будто все чернилами облито! И эта чернота все поднимается, поднимается, и вот я точно знаю, как только перехлестнет через край – я умру! Вчера ночью проснулась – думала, сердце разорвется! Не могу больше, не могу!

Вера тогда не на шутку забеспокоилась, велела Ларке брать такси и немедленно приезжать к ней.

Выглядела подружка и правда не блестяще – волосы висят безжизненными прядями, глаза красные, как у кролика, макияжа вовсе нет. И тоска в глазах непритворная.

Выяснилось, что Ларка пьет какое-то лекарство, найденное у матери, от него лучше не стало, а как-то все перед глазами плывет, и ночью не то спишь, не то грезишь.

Вера пришла в ужас – так вообще свихнуться недолго.

Два выходных дня Лариска валялась на Верином диване, бессмысленно глядя в стену. Вера отменила всех приходящих учеников, и сама побоялась надолго уходить из дома. Потратила она эти дни на то, чтобы отыскать приличного врача по нервным болезням – очень ей не нравилось Ларискино состояние. Уж сколько лет они дружат, со второго класса школы, а никогда она свою подругу такой не видела.

К врачу она потащила Ларку буквально силой. Там долго мурыжили их в кабинете, после чего врач дал довольно обтекаемый ответ, что стресс – это очень серьезно, что ни в коем случае нельзя пускать дело на самотек и загонять эмоции внутрь, что не нужно сопротивляться боли и выговорить ее всю, а после этого обязательно надо сменить обстановку, уехать куда-нибудь хоть на время, и тогда новые впечатления помогут преодолеть последствия стресса.

В общем, ничего нового врач Вере не сообщил, открыл, что называется, Америку из форточки, во всяком случае, его предписания вовсе не стоили тех денег, что запросил он за прием.

Деньги, кстати, пришлось заплатить Вере. Правда, врач выписал еще какие-то таблетки, тоже очень дорогие.

Последующие несколько вечеров они с Ларкой провели, бесконечно переговаривая эту историю по телефону. Вера все же сумела вытолкать подругу из дома, поскольку ей нужно было работать.

Терапия особенно не помогала, а от таблеток началось у Лариски расстройство желудка, так что пришлось прием их прекратить. В конце концов, Вера решила, что и правда надо съездить куда-нибудь к морю, авось поможет. Но Турцию и Черногорию Лариска отмела сразу, равно как и Крым – они-де с подлецом Генкой были там не раз, все будет напоминать о нем, тогда Вера решила, что они поедут на юг Италии.

В турагентстве предложили неделю в отеле неподалеку от Неаполя. Дороговато нынче, конечно, но зато можно поездить по окрестностям, посмотреть на красоты, а не только на пляже неделю валяться. Вера все организовала, заставила Ларку пробежаться по магазинам и купить новый купальник и еще разные мелочи.

И вот, когда она собралась уже укладывать вещи, позвонила Лариска и…

Как только Вера услышала ее голос, так сразу поняла, что ничего хорошего из разговора не получится.

Лариска радостно прощебетала, что очень, очень извиняется, но поехать с Верой она никак, ну просто никак не может, потому что…

– С Генкой помирились? – вздохнула Вера, услышав Ларискин голос, она так примерно и полагала.

– Ты не представляешь! – захлебывалась Лариска. – Он позвонил, я три раза сбрасывала его номер, потом послала ему сообщение, чтобы он оставил меня в покое, ушел из моей жизни, наконец, что я уезжаю, чтобы забыть его навсегда!

«Дура, говорила же я ей, чтобы не вступала с ним ни в какие контакты!»

– Он приехал и ломился в дверь, так что соседка… ну ты знаешь, такая, волосы у нее всегда мелким бесом завиты… так вот, она выскочила и орала, что вызовет полицию… в общем, пришлось открыть. Верка, он полз на коленях за мной от самой двери! Он сказал, что не уйдет, пока я его не прощу! Он плакал и говорил, что его жизнь без меня напоминает море, полное медуз и каракатиц! Он обещал, что выбросится из окна – прыгнет прямо сейчас!

«Господи, взрослая же баба… – в тоске думала Вера, отставив трубку от уха, – двадцать девять лет скоро, ну неужели она совсем не соображает, что несет…»

И только было она хотела прервать Ларискин восторженный лепет и спросить прямо, что ей-то теперь делать, как на том конце послышались возня и голос Ларискиной матери:

– Дай мне, сейчас я ей все скажу! Ты слушаешь меня, Вера?

– Да-а, здравствуйте, Эльвира Петровна! – пробормотала Вера, ей совершенно не хотелось вступать в беседу с Ларкиной мамашей – она многословна, может заболтать насмерть, а сейчас у Веры совсем не то настроение.

– Вот слушай, слушай! – заговорила Эльвира. – Очень давно хотела тебя спросить – что ты все вертишься вокруг Ларисы, что ты не даешь ей жить?

– Я? – оторопела от неожиданности Вера. – Эльвира Петровна, что вы такое говорите?

– Я знаю, что говорю! – перебила ее Ларкина мамаша. – Я давно за тобой наблюдаю и теперь скажу прямо: оставь Ларису в покое! Если у тебя не задалась личная жизнь, это не значит, что она должна тратить свое время на то, чтобы тебя отвлечь от неприятностей! У нее-то есть шанс устроить свою судьбу, а ты ей мешаешь!

– Я мешаю? – Вера слегка очухалась и заговорила, запинаясь, потому что слова с трудом выскакивали из гортани: – Позвольте, Ларка сама мне позвонила, она была в ужасном состоянии!

– Не преувеличивай, – сухо сказала Эльвира Петровна, – мало ли, любящие люди поссорились, все в жизни бывает. И если бы ты не раздувала каждый раз из мухи слона и не отговаривала Ларочку от встреч с Геночкой, ничего бы не было.

– Да я вовсе не…

– Вот что, Вера, – в голосе Эльвиры послышалась не свойственная ей раньше твердость, – если ты сама не понимаешь, мой долг, как Ларисиной матери, объяснить тебе положение вещей. Ты очень плохо влияешь на Ларису, твоя органическая неспособность привлекать мужчин понижает ее самооценку. Ей совершенно ни к чему стоять на твоих позициях максимализма!

– Каких позициях? – поразилась Вера.

– Максимализма! Твоя беда в том, что ты ждешь от мужчины слишком многого, в двадцать девять лет ты ждешь принца на белом коне! А такого не бывает, то есть принцы, возможно, и бывают, но они не обращают внимания на некрасивых старых дев тридцати лет!

Ого, вот сейчас в голосе Эльвиры слышится не свойственный ей ранее сарказм! И врет ведь нарочно, ей прекрасно известно, что Вере нет еще тридцати, ей всего два месяца назад исполнилось двадцать девять лет! С Лариской и Генкой в кафе ходили, те тогда еще не поругались.