Текст книги "Сокровище Великих Моголов"

– Да я это, я, тут связь ни к черту! – прокашлял Сарычев. – Ты где вообще?

«В Караганде», – захотелось мне ответить, но я сдержалась.

– Я в офисе, – заговорила я спокойно и деловито. – Тут была полиция, вас ищут. Значит, завтра и до меня доберутся. Я им скажу, что довезла вас до объекта и там оставила, в квартиру вашу не поднималась, про убитую вашу жену понятия не имела, пока мне сотрудники только что не рассказали. И очень вас прошу, когда вас будут допрашивать, давайте того же и держаться, чтобы наши показания совпадали. Кстати, Кисляев в начальники метит, уже ваш кабинет занял.

– Что значит – когда будут допрашивать? – По голосу Сарычева было слышно, что он вздрогнул и едва не уронил телефон. – Ты что, собираешься им меня сдать?

– Ну, не когда, а если, – поправилась я. – А сдавать вас я ментам не собираюсь, это не в моих интересах. Пока-пока.

Я как раз успела положить трубку на место, когда явилась дико злющая Светка и плюхнулась рядом на стул.

– Ненавижу! – выдохнула она. – Видеть его не могу, как только взгляд на него брошу – сразу тошнит! Трясет просто от одного его присутствия, колотит, плющит и колбасит!

– Что, вяжется он к тебе? – посочувствовала я.

Светка у нас девушка привлекательная – глаза зеленые, волосы рыжие, щеки румяные, нос в веснушках, бюст пятого размера, попа – пятидесятого, в общем, от мужиков отбою нет. И она к ним относится благосклонно, только не на работе, помня выражение о птице, которая в своем гнезде соблюдает гигиену.

– Еще бы этот козел ко мне вязался! – фыркнула Светка. – Кто ему позволит?!

– Ну да, твои принципы всем известны: на работе – ни-ни. Правильно, конечно, – вздохнула я.

– Ты это к чему? – насторожилась Светка и посмотрела на меня очень внимательно.

– Ни к чему! – Я рассердилась на себя, еще не хватало трепаться о своих делах секретарше.

– Ну да, а я к тому, что Кисляев наш уже при деле. – Светка приблизила губы к моему уху. – Он же с Ольгой из технического отдела.

– С этой? – оторопела я. – Не может быть!

Ольга – худущая брюнетка с длинным носом и кривоватыми ногами, жуткая стерва, это все знают. Мы с ней в общем-то практически не пересекались, но смотрела она на меня при встрече всегда неприятным взглядом.

– Что он в ней нашел?

– А сам-то он, – скривилась Светка. – В общем, нашли они друг друга. Встретились два одиночества. Сведения верные, от Анфисы Павловны, а она все всегда знает.

«Так да не так», – подумала я, согласно кивая, про нас с Сарычевым она не в курсе.

Нет, ну черт меня тогда дернул!

Когда я вернулась домой, мое любимое парковочное место было уже занято. На нем стояла новенькая красная «Мазда» Алисы из третьего подъезда.

Мы с Алисой давно уже с переменным успехом ведем позиционную войну за это место, по принципу, «кто первый встал, того и тапочки».

Сегодня она меня опередила, и мне пришлось поставить машину гораздо дальше от дома. Двор в этом доме, где я снимаю квартиру, не огорожен, входи кто хочешь, так что лучше, когда машину можно видеть из окна, что в данном случае никак не получалось.

Страшно злая, я направилась вдоль дома к своему подъезду. И тут кусты сирени перед подъездом раздвинулись, из них выступила какая-то фигура и схватила меня за локоть. Решительно и сильно.

Мою реакцию легко предсказать: я в ту же секунду развернулась на сто восемьдесят градусов и, не раздумывая, заехала кулаком свободной руки в физиономию неизвестному.

Он отпустил мой локоть, попятился, схватился рукой за нос.

Я метнулась к подъезду и уже достала ключи, но тут неизвестный гнусавым голосом пробормотал:

– Ульяна, ну сколько можно! И опять по носу! У меня там и так живого места нет!

В первый момент я еще больше разозлилась – я, кажется, уже не раз говорила, что не люблю свое полное имя и никому не разрешаю его использовать.

Это все папочка, он, видите ли, назвал меня по имени своей бабушки, которую я, сами понимаете, в глаза никогда не видела. Нет, ну как вам это понравится? Не мать свою вспомнил, а бабушку. Правда, его мать революционно настроенные родители назвали Марсельезой, так что такого имени мне уж точно не нужно. Лучше уж Ульяна, это имя мне просто не нравится.

И тут до меня дошло, что если этот тип знает, как меня зовут, то он вовсе не неизвестный грабитель или насильник, а кто-то, кого я хорошо знаю.

Я наконец-то взглянула на него…

И с изумлением узнала своего босса Сарычева.

Сарычев держался за нос и переминался с ноги на ногу, вид у него был очень несчастный.

– Ты?! – выдохнула я возмущенно. – Ты что здесь делаешь? Ты как здесь оказался?

– На пригородном автобусе, – ответил он на второй мой вопрос. – А потом на метро… машины же у меня не было, ты знаешь, а такси вызвать я побоялся…

– Побоялся! – передразнила я его. – А ко мне приехать ты не побоялся? А меня подставить еще раз не побоялся?

– Ульяна… – попытался он меня перебить.

– Я тебе сколько раз говорила – не называй меня этим именем! Знаешь ведь, что я его терпеть не могу!

– Хорошо… извини… я забыл… я больше не буду… – бормотал он, переминаясь и испуганно оглядываясь по сторонам. – Только зайдем к тебе… пожалуйста… тебе же будет лучше…

– С чего это? – зашипела я.

– Здесь нас кто-нибудь может увидеть… твои соседи, например… а это тебе не нужно…

– Ага, только не делай вид, что тебя беспокоит моя репутация! Ни за что не поверю!

– И потом, извини… мне очень нужно в туалет.

Тут я его невольно пожалела. И подумала, что лучше уж поскорее зайти домой, чем ошиваться с ним перед подъездом, где нас действительно может увидеть кто угодно.

Я открыла дверь подъезда, впустила его. Он проскользнул внутрь, бросился к лифту, вошел в кабину и уверенно нажал на кнопку с цифрой пять…

Тут я подозрительно взглянула на него:

– А как ты вообще узнал, где я живу?

Он уставился на меня удивленно:

– То есть как? Ты же… я же… мы же…

Только теперь до меня дошло. Это он с деликатностью носорога пытается напомнить мне, что уже бывал у меня дома. Правда, один-единственный раз, тот самый раз, когда мы с ним… однако, хорошая же у него память… нет, ну сколько уже раз я пожалела о том дне! Точнее, ночи. Ну вот правду говорят – бес попутал…

Мы доехали до пятого этажа, вышли из кабины, я открыла дверь квартиры, и он прямиком устремился в санузел.

Я переобулась и уставилась в большое зеркало, которое висело у меня в прихожей. Точнее, не у меня, а у хозяйки.

Из зеркала на меня смотрело усталое, растерянное лицо, но, возможно, это от того, что зеркало старое и мутноватое.

А если честно, то лицо глупое.

Вот какого черта я впустила этого типа в свой дом, в свою жизнь? Чем дальше, тем глубже я увязаю в этой истории, и ни к чему хорошему это не приведет…

Нужно было гнать его там, во дворе, да еще утром нужно было выгнать его из машины, а теперь что делать?

Из санузла донеслось журчание воды, и на пороге появился Сарычев. Лицо его было просветленным и умиротворенным, как у всякого человека, который долго стремился к заветной цели и наконец достиг ее… это в его-то положении!

– Ну и что мне теперь с тобой делать? – проговорила я с тяжелым вздохом.

– Может, мы чего-нибудь поедим? – проговорил он смущенно. – У меня с самого утра во рту ни крошки не было.

– А что, ты не мог зайти в какое-нибудь кафе? Или что, у тебя денег нет?

– Я… я побоялся.

Я вздохнула и поплелась на кухню.

К счастью, у меня в холодильнике нашлись четыре сосиски и банка зеленого горошка.

Я быстренько все это разогрела, поставила на стол две тарелки и буквально на секунду вышла в комнату за чашками, а когда вернулась, никакой еды уже не было, а Сарычев голодным взглядом озирал кухню.

– Ты что, все уже сожрал? – осведомилась я грубо и прямолинейно.

– Да… – Он облизнулся.

– Но это было на двоих!

– На двоих?! – удивился он. – Да тут и на одного-то мало… а больше у тебя ничего нет? Я бы еще чего-нибудь съел…

Тут до него, видимо, дошло, что я по его милости осталась без ужина, и он смутился:

– Извини, я как-то не подумал…

– Вот именно – не подумал! Как всегда! Я, между прочим, тоже не обедала…

К счастью, я нашла пачку сухарей, и мы выпили с ними чаю. Причем он и тут отличился – моментально схарчил больше половины пачки.

За чаем он рассказал мне какую-то фантастическую историю – как блуждал под землей, как из подземелья выбрался в Шереметевский дворец, как видел того человека из будки, и тот считал шаги возле камина, а потом ушел через потайную дверь…

Я ему не очень-то поверила, но не стала спорить.

И тут Сарычев начал клевать носом.

– Устал, – пробормотал он, – ужас как устал сегодня, все перед глазами плывет.

– Эй, – забеспокоилась я, – ты что, никак намерен остаться у меня на ночь? Эй, не спи, замерзнешь!

– А что мне делать? – Он вскинул голову, но в глазах стояла сонная муть. – В гостиницу мне никак нельзя, там непременно потребуют документы… а куда еще мне податься на ночь глядя? Не на вокзале же ночевать!

– У тебя что, друзей нету? Родственники… – растерялась я.

– Родственников близких нету. А друзья… – Он нахмурился, и я его поняла.

Друзья у них небось семейные, дружили домами, так что никак он не может идти к ним, если его подозревают в убийстве жены. Небось уже все знают…

– Не хочу никого подводить… – сказал Сарычев, и тут, видно, до него наконец дошло, что меня-то он как раз здорово подвел. Ну, я-то ему не подруга, а просто подчиненная, мелкая сошка, со мной можно не церемониться.

– Извини… – пробормотал он.

Нет, все-таки не могу я выгнать этого человека на улицу! Он пойдет в гостиницу, и тогда одно из двух. Либо он сунется в приличную и дорогую, и тогда оттуда непременно сообщат в полицию. Либо же найдет какой-нибудь притон, и там его изобьют и ограбят. И дело все равно закончится полицией.

Я еще только раздумывала, где его положить, а он уже зашел в комнату и мечтательно уставился на складной диван – между прочим, мое единственное спальное место. Квартирка-то однокомнатная, на большую у меня и денег не хватит.

– Эй, ты что это задумал? – прикрикнула я. – На этом диване я сплю!

– Может быть, мы как-нибудь здесь поместимся… – начал он смущенно.

– И не мечтай!

На этот раз я была тверда. Один раз бес попутал – больше ни за что и никогда. И рядом не сяду, не то что в одной постели спать. Хватило уже одного раза!

Тут я увидела изумленные глаза Сарычева и поняла, что сказала последние фразы вслух. Однако на меня редко находит такая несдержанность. Опять-таки мама внушала мне неустанно: держи себя в руках, никогда не говори того, о чем потом пожалеешь. Вообще, не болтай лишнего!

Да, мама-то это здорово умела. Как ловко скрывала она, что терпеть не может своего мужа! Никто так и не догадался, он сам – в последнюю очередь.

Ну, мне вообще-то все равно, что Сарычев обо мне думает, а если не нравится – пусть катится.

Но он не ушел.

К счастью, в кладовке нашлась хозяйская раскладушка, допотопная конструкция из алюминиевых трубок.

Я же говорила, что живу на съемной квартире? Так оно и есть. Тех денег, что отдала мне мама за дачу, хватило на новую машину и на то, чтобы заплатить за эту квартиру за год. Осталось четыре месяца, что дальше будет – понятия не имею, с моей зарплатой не разбежишься. Ну, будем надеяться на лучшее, а в самом худшем случае мне обеспечено место на нарах как укрывательнице убийцы. Шучу пока.

Я поставила эту раскладушку на кухне, нашла чистое постельное белье и выдала его Сарычеву.

И когда через десять минут заглянула на кухню – он уже спал как младенец.

Удивительный человек! Его обвиняют в убийстве, за ним гоняется полиция, у него буквально земля горит под ногами – а он заснул, едва только принял горизонтальное положение! Впрочем, возможно, у мужчин все по-другому.

Сама я не надеялась заснуть.

Легла и стала перебирать события минувшего дня… они замелькали передо мной, как кадры кинохроники…

Вот Сарычев звонит мне и просит приехать за ним и отвезти на объект.

Почему он позвонил именно мне? Мог бы вызвать такси или послать на объект того же Кисляева. Хотя нет, там могли кучу штрафов насчитать, а Кисляев – не то чтобы полный дурак, но совершенно не умеет разговаривать с людьми, к тому же Иваныч его терпеть не может, а Иваныч у нас такой человек, который что думает, то и говорит.

Но у нас на фирме полно сотрудников с машинами или шеф посчитал, что мое отсутствие ничем фирме не грозит, иными словами, толку от меня, как с козла молока, так что пусть уж я хоть водителем поработаю, пользы больше.

Скорей всего, так и было. И надо было сразу же послать его подальше, соврать, что у меня машина сломалась или мне к зубному надо. И тогда шеф сегодня ночевал бы не у меня на раскладушке, а в камере, потому что другой такой дуры, которая стала бы его покрывать, он бы ни за что не нашел.

Я представила Сарычева в камере, и вид его мне очень не понравился. С другой стороны, пусть уж лучше он, чем я…

Ладно, поглядим, что дальше будет.

С этой мыслью я поплотнее завернулась в одеяло и не заметила как заснула.

Но и во сне я не могла отключиться от дневных проблем и неприятностей.

Мне снилось, как я вошла в квартиру Сарычева, как увидела на полу кухни мертвую женщину в полурасстегнутом халате. Женщину в луже крови.

Я шагнула вперед, чтобы убедиться, что она действительно мертва, наклонилась над ней…

И вдруг мертвая женщина открыла глаза и протянула ко мне руки. В ужасе я отшатнулась, попятилась, но покойница поднялась во весь рост и направилась ко мне, широко открыв пустые глаза и вытянув вперед окровавленные руки.

Я бросилась прочь, не оглядываясь, выбежала в коридор, но шаги за спиной не отставали, они звучали все громче и громче.

Как иногда бывает во сне, я понимала, что сплю, и стоит только проснуться – как этот кошмар закончится.

Но вот как проснуться?

Я вбежала в спальню и увидела на прикроватной тумбочке старомодный механический будильник.

Вот оно – спасение! Если будильник зазвонит, я проснусь и освобожусь от кошмара!

Шаги мертвой женщины были все ближе и ближе…

Я потянулась к будильнику и нечаянно уронила его на пол. И вдруг будильник зазвонил – требовательно и назойливо.

Я вздрогнула и действительно проснулась.

Звонил вовсе не будильник – звонил дверной звонок.

Раз за разом, раз за разом, и звон этот отзывался жуткой болью в моей сонной голове.

Я села в кровати и тупо уставилась на часы.

На них было ровно семь утра. Даже на работу я встаю позже, потому что еду к десяти.

Кого могли принести черти в такую рань?

Я встала, пошатываясь, вышла в прихожую…

Звонок все не унимался.

А потом за дверью раздался хриплый недовольный голос:

– Откройте! Полиция!

Вот только этого мне не хватало для полного счастья! Сейчас они войдут, увидят у меня в квартире спящего Сарычева – и все, я – его соучастница… Возьмут нас обоих тепленькими, и досыпать я буду в камере. Если дадут поспать, конечно.

Звонок звонил не переставая, так что в голове стоял сплошной гул, что очень мешало сосредоточиться.

– Минутку! – крикнула я в дверь. – Сейчас я открою, дайте только одеться!

Они перестали звонить, а я стремглав кинулась на кухню и, встряхнув спящего Сарычева, зашипела страшным шепотом:

– Вставай! Вставай сию секунду!

– Что? Зачем? Почему? – забормотал он детским сонным голосом, а потом уже что-то совсем невообразимое. – Я еще немножко посплю… Сегодня нет первого урока…

– Просыпайся сейчас же! – зашипела я ему в самое ухо и ткнула кулаком в бок. – Там полиция пришла по твою душу!

Слово «полиция» до него, кажется, дошло. Он открыл глаза и очумело огляделся.

– Где я? А ты здесь почему?

Нет, ну еще немного, и я сама его убью!

– Я здесь, между прочим, живу и тебя по доброте душевной пустила переночевать! А теперь тебе нужно срочно проснуться и встать! Под дверью полиция!

Он наконец, кажется, все вспомнил и окончательно проснулся, во всяком случае, испуганно забормотал:

– Что же делать? Что делать?

– Хватай раскладушку и идем! – скомандовала я по-прежнему шепотом, чтобы не услышали полицейские за дверью.

Он, слава богу, больше не упирался и не капризничал, подхватил раскладушку и послушно поплелся за мной.

Я открыла балконную дверь и вытолкала Сарычева вместе с раскладушкой на балкон, моля бога, чтобы никто из соседей не выглянул в такую рань и не заметил его.

Балкон в этой квартире был очень большой, тянулся на комнату и кухню, причем вход был из комнаты. На этом балконе квартирная хозяйка устроила самый настоящий сарай. Там у нее было свалено все, что, на мой взгляд, давно пора было выкинуть – две старые шины, несколько ломаных стульев, несколько пустых цветочных ящиков, коробка от старого телевизора, какие-то доски, большая птичья клетка с отломанной дверцей и еще много всякого барахла.

Вот сюда я вытолкала Сарычева, второпях расчистив для него уголок, и накрыла его раскладушкой, как домиком. Теперь со стороны его, кажется, не было видно. Оставалось только надеяться, что полицейские не выйдут на балкон.

Сарычев из-под раскладушки жалобно застонал:

– Мне неудобно!

– Сиди! – прикрикнула я на него. – Неудобно ему! Думаешь, в камере будет удобнее?

Он что-то невнятно пробормотал и затих.

Я бросила в коробку из-под телевизора его штаны и куртку и велела сидеть тихо, как мышь. А потом закрыла балконную дверь, натянула спортивный костюм и открыла дверь.

Уже открывая ее, я заметила на полу один сарычевский ботинок и торопливо затолкала его ногой под галошницу.

В квартиру сразу же ввалились двое полицейских. Один был молодой, толстый, розовощекий и кудрявый. Другой – постарше, очень худой, с землистым цветом лица и желтыми от никотина пальцами. Пахло от него застарелым дешевым табаком. От второго табаком не пахло, зато несло потом.

– Что это вы так долго? – сурово осведомился молодой, подозрительно оглядывая прихожую.

– А что это вы так рано? – ответила я вопросом на вопрос и демонстративно зевнула во весь рот. – Я еле глаза продрала… я так рано обычно не встаю…

– А мы встаем! – отрезал тот же полицейский и сразу же взял быка за рога. – Вы одна в квартире?

– Вы же видите, что одна! – Я широко развела руками, показывая на открытые двери кухни и комнаты. – Вообще, что за вопросы? Вас что – интересует моя личная жизнь?

– Не обижайтесь на моего коллегу! – примирительно проговорил второй полицейский и изобразил подобие улыбки, отчего стали видны желтые, кривые и прокуренные зубы. – Он по утрам всегда такой… нервный.

Видимо, они разыгрывали старую как мир пьесу – «добрый и злой полицейский».

– Так зачем же вы так рано притащи… пришли? – осведомилась я, подавив демонстративный зевок.

– Чтобы точно вас застать дома. А то потом вы куда-нибудь уйдете, а нам нужно задать вам несколько вопросов.

– Несколько вопросов! – повторил нервный полицейский зловещим голосом и состроил грозное выражение лица. – Вы что, так и будете держать нас в прихожей?

«А я вас в гости не приглашала!» – хотелось мне огрызнуться, но я сдержала порыв, поскольку в ушах прозвучал мамин голос: «Не болтай лишнего!»

Да тут и без мамы можно догадаться, вон какой этот молодой мент противный. Надо же, такой толстый – и такой злой!

А парень так и стрелял глазами по сторонам – видно, пытался понять, нет ли в квартире еще кого-то.

– Нет, отчего же в прихожей? – проговорила я светским тоном. – Пожалуйста, проходите сюда…

И я проследовала на кухню, приглашая их за собой.

Но, уже войдя туда, я увидела на полу черный мужской носок, оставленный Сарычевым на самом видном месте.

– Ах нет! – воскликнула я испуганно. – У меня здесь не прибрано! Пойдемте лучше в комнату!

– В комнату так в комнату! – миролюбиво проговорил «хороший полицейский». Не то чтобы он был добрее, просто ему все было, что называется, до фени.

А его нервный коллега попытался заглянуть на кухню через мое плечо, но я встала так, чтобы носок не был ему виден, а как только полицейские отошли от двери, ловко отфутболила злополучный носок под буфет.

– Вообще, что вам от меня нужно? – Я демонстративно посмотрела на часы. – Мне уже скоро на работу… а еще хотелось бы принять душ, позавтракать…

– Подождете! – рявкнул толстый.

– Ага. – Я постепенно заводилась. – Меня за опоздание премии, между прочим, лишают! Вам-то все равно, а я на зарплату живу!

– Ну, зачем вы так, – перебил его напарник. – Мы же к вам по-хорошему…

– Пока по-хорошему! – не удержался «злой». – Вот, кстати, насчет работы… вы вчера возили своего шефа, Сарычева… это что, ваша обычная обязанность?

– Да ничего подобного! – возмутилась я. – Я не водитель, у меня другие обязанности. Он обычно сам ездит, на своей машине.

– А как же вчера?…

– А вчера он не мог сам водить, потому что ногу подвернул. Вот и попросил меня…

– Попросил? – ехидным тоном уточнил «злой».

– Попросил… но вы же знаете, что такое просьба начальника. Она равнозначна приказу. У вас ведь тоже начальство есть, правда? Так что вы меня понимаете…

– Ох правда! – вздохнул «добрый полицейский», и напарники выразительно переглянулись.

– Мы сейчас не о нашем начальстве говорим, – спохватился толстый. – Мы сейчас говорим о том, что вы делали вчера. И пожалуйста, не уходите от ответа!

– Я и не собиралась, – удивилась я, – сказала как есть.

– Ничего, расскажете еще раз. Значит, ваш начальник подвернул ногу и не мог сам водить машину, поэтому попросил вас поработать личным водителем…

Мент постарше вольготно пристроился за хозяйкиным столом и разложил на нем какие-то бумаги, при этом огляделся и протянул мне руку не глядя.

– Совершенно верно. – Я тут же сообразила вложить ему в руку свой паспорт.

– А почему именно вас? – прищурился толстый, отчего его глаз не стало видно.

– Ну, я не знаю… может, я ему первой подвернулась… у меня машина новая, хорошая…

Этот вопрос я тоже задавала себе не далее как ночью и точного ответа так и не нашла. Но ментам и такого ответа хватит.

– А может, у вас с ним какие-то особые отношения? – Толстый вдруг быстро и внимательно взглянул на меня.

Я буквально поперхнулась.

Он что, действительно что-то знает о наших отношениях? Да нет, откуда! Да и отношений-то никаких не было! Ну, один раз… а один раз не считается. Так неужели кто-то ему наболтал? Вот интересно, кто же это постарался? Ведь я точно знаю, что никто не видел, как Сарычев в ту ночь поехал ко мне.

– Так что, все же были у вас какие-то отношения? – не сдавался толстый.

– Да что вы такое выдумали? – возмущенно воскликнула я. – Да с чего вы взяли? Вообще, что за гнусные намеки?

Я буквально кипела от возмущения. Этим возмущением я пыталась прикрыть заминку, вызванную его вопросом, заодно пыталась выиграть время.

– Вы не сердитесь на моего коллегу, – вмешался в разговор второй полицейский, и я поняла, что ему все надоело, и он очень хочет курить. – Он вовсе не хотел вас обидеть. Он просто хочет досконально разобраться в ситуации.

– И разберусь! – проговорил толстый.

Да уж, с таким подходом к свидетелям ты точно ни в чем не разберешься. Никто тебе ничего путного не скажет, уйдут свидетели в глухую несознанку или все нарочно наврут.

– Да разбирайтесь, только намеков этих не надо! – огрызнулась я.

– Ладно, значит, вы заехали за Сарычевым домой. А вы к нему поднимались?

К этому вопросу я была готова и поэтому ответила, не задумываясь и прямо глядя ему в глаза:

– Нет, зачем? Он вышел из подъезда, сел в машину, и мы сразу поехали.

Я не собиралась признаваться, что поднялась, зашла в его квартиру и увидела труп. Иначе я сразу из свидетеля превратилась бы в подозреваемую или, по крайней мере, в соучастницу.

Я надеялась, что меня никто не видел, а камеры видеонаблюдения у них были установлены только в лифте, так Сарычев еще раньше сказал. А лифт как раз в тот день не работал, так что я и поднималась и спускалась по лестнице.

Имелись, правда, еще две камеры видеонаблюдения на улице возле подъезда, но Сарычев говорил, что они давно не работают, висят только для виду. Управляющий – жулик, говорит, что денег нет.

– Ладно, с этим понятно… – Полицейский постарше оторвался от бумаг. – Значит, Сарычев сел в вашу машину, и вы поехали на объект, к Шереметевскому парку…

– Все верно. Сарычев должен был отвезти туда какие-то документы, которые срочно понадобились. Там проверяющие приехали.

– А потом, когда он разобрался с этими своими делами, вы куда его повезли?

Тут я опять вступила на скользкую почву, и нужно было проявлять осторожность.

– Потом он попросил завезти его в музей… во дворец графа Шереметева, – сказала я ровным голосом, глядя на них совершенно честными глазами.

– Это же совсем рядом с вашим объектом. Он что, не мог пешком дойти?

– Не мог, у него же нога повреждена. Я вам об этом уже говорила, и не один раз. Хромал он сильно.

– Ах да, нога… – Полицейский сделал пометку в блокноте. – А вообще, что ему там понадобилось?

– Не знаю. – Я пожала плечами и тут меня как будто осенило. – Там, на объекте, был человек… сотрудник музея. Кажется, Сарычев хотел с ним что-то обсудить.

– Что за человек? – оживился толстый. – Как его фамилия? Какая должность?

Он приготовил свой блокнот, собираясь записывать. Однако я его не слишком порадовала.

– Фамилию я не знаю, тем более должность, а зовут его Федор. Вот, он мне дал этот проспект… – И я показала полицейским глянцевую брошюру, которую всучил мне Федор.

Пускай этот Федор сам с ними разбирается. Нехорошо, конечно, на постороннего человека ментов наводить, но вот с чего Федор этот ко мне пристал? Ладно, он ни при чем, так от него и отстанут.

Полицейские, однако, не проявили к брошюре интереса.

Допрос продолжился:

– Значит, вы отвезли Сарычева в музей. А потом что? Вы его там ждали?

– Нет, я его там оставила и поехала на работу. Сарычев точно не знал, сколько времени пробудет в музее, и отпустил меня, сказал, что вызовет такси.

– Значит, вы довезли его до Шереметевского дворца и больше не видели?

– Точно.

Старший полицейский снова сделал какую-то пометку в своем блокноте и продолжил допрос:

– А вы не знаете, что Сарычев хотел обсудить с тем человеком из музея?

– Я вам уже сказала, что не знаю. Он меня в свои планы не посвятил, а я не спрашивала.

– Но все-таки подумайте, что это могло быть? Какие у них могут быть общие интересы?

– Ну, я не знаю… мы ведь занимаемся археологическими обследованиями, время от времени находим какие-то старинные артефакты, с ними что-то нужно делать. Самый лучший вариант – передать их в какой-нибудь музей. Хотя крупные музеи берут далеко не все. У них фонды и запасники переполнены. Может, Сарычев хотел что-то такое обсудить с этим Федором. Но я не уверена.

И снова полицейский что-то записал в своем блокноте.

С ним нужно быть начеку, не дай бог, запутаюсь в показаниях, а у него все записано…

Вообще, мне вдруг показалось, что свои вопросы они задают для вида, а сами все время к чему-то прислушиваются и присматриваются. Видимо, подозревают, что я кого-то прячу в квартире. Ну, то есть понятно кого – Сарычева…

– Ну, еще какие-то вопросы у вас есть? – И я снова, не скрываясь, посмотрела на часы.

– Есть, – снова не сдался толстый. – Вы говорили, что Сарычев подвернул ногу, почему не мог сам водить машину. А как это случилось и когда?

– Если не ошибаюсь, позавчера. Он был как раз на объекте и спустился в раскоп…

– Раскоп? Что это такое?

– Ну, так называется место, где снят верхний слой земли. Который археологи называют культурным слоем.

– То есть попросту яма?

– Ну да, можно и так сказать.

– Так вы так и говорите…

Он опять сделал очередную пометку в своем блокноте и поднял на меня глаза.

– А во что вы вчера были одеты?

– Что? – Я подумала, что ослышалась.

– Во что вы были одеты? – повторил он свой вопрос.

– А какое это имеет значение?

– Отвечайте!

Его напарник негромко кашлянул и примирительным тоном проговорил:

– Мы просто хотим сверить это с показаниями других свидетелей.

Я недоуменно взглянула на «доброго полицейского» и все же ответила после секундного раздумья:

– Ну… я была в джинсах и кожаной куртке.

– Какого цвета?

– Синего.

– А можно на нее взглянуть? – И он пристально уставился на платяной шкаф.

И тут до меня дошло, зачем он задал этот вопрос.

Просто, как я уже сказала, он подозревает, что я прячу Сарычева, может быть, в этом самом платяном шкафу, как любовника в старом анекдоте, а ордера на обыск у него нет. Вот он и придумал подходящий повод, чтобы заглянуть в шкаф. Ну, надо же, какие нынче полицейские продвинутые!

– Да ради бога! – Я распахнула перед ним шкаф и показала синюю куртку. А заодно весь мой небогатый гардероб.

– Может, вы еще и белье мое хотите осмотреть?

– Надо будет… – начал толстый, но напарник дернул его за рукав.

– Ну, зачем вы так… – Толстый выговорил эти слова через силу и только хотел еще что-то спросить, но на этот раз его напарник сказал твердо:

– Ну, мы, пожалуй, выяснили все, что хотели. Не будем больше вас задерживать.

Я не стала скрывать свое облегчение, проводила их до двери и заперла дверь на все замки.

Первым моим побуждением было пойти на балкон и освободить Сарычева – он там небось совсем извелся. Но что-то меня остановило.

Я прошла на кухню и поставила завариваться кофе, время от времени поглядывая на часы.

И оказалась права.

Прошло минуты три, и в дверь снова позвонили.

Я вышла в прихожую и спросила:

– Кто там?

– Это снова мы! – узнала я голос старшего полицейского. – Мы у вас кое-что забыли.

Ага, забыли они! Наверняка думают, что я прячу Сарычева, и надеются поймать нас.

Я открыла дверь, полицейские вошли в квартиру, и толстый стремглав кинулся на кухню, а потом – в комнату.

Вышел он оттуда с разочарованным видом.

– Ну что, нашли? – осведомилась я насмешливо.

– Нашел. – Он показал ключи от машины, зажатые в кулаке. – Оставил их на стуле…

Соврал, конечно. Ничего он там не оставлял… я бы заметила эти ключи… И какой дурак оставляет ключи на стуле?

Они снова ушли. Я понадеялась, что теперь-то уж всерьез, но на всякий случай подождала еще десять минут и только тогда отправилась на балкон – выпускать своего пленника.

Кофе за это время, разумеется, сбежал и залил всю плиту.

Пробравшись сквозь залежи хозяйского бесполезного барахла, я добралась до раскладушки и услышала доносящийся из-под нее мучительный стон.

– Можно вылезать! – объявила я милостиво. – Они ушли. Отбой воздушной тревоги.

Никто, однако, не вылезал. Из-под раскладушки снова донесся жалобный стон.

Я подняла раскладушку и увидела под ней скрюченного в три погибели Сарычева.

– Мне не встать… – пролепетал он измученным голосом. – Мне не разогнуться… у меня, наверное, радикулит…

Ага, еще миозит, трахеит, тонзиллит и острое воспаление коленной чашечки. Нет, до чего же мужчины неженки! Подумаешь, полчаса на полу полежал, а стонет так, будто его тяжело ранили.

– Ну вот, только этого мне не хватало! – проговорила я возмущенно. – И что теперь с тобой делать?