Текст книги "Загадка лунной богини"

– Стекло делают из кремния, элемента периодической системы, а сталь – из железа. Правда, к железу добавляют другие вещества для улучшения свойств, но основа все же само железо. Вообще-то это в школе проходят, в девятом классе! – ехидно добавила Надежда и тут же об этом пожалела.

В ответ эта зараза Машка разразилась длиннющей фразой на английском, из которой Надежда Николаевна поняла только «образование» и «стыд», но быстро додумала остальное: что образованному человеку, каковым считает себя Надежда, стыдно не знать хотя бы одного иностранного языка. У нее хватило выдержки ни одним движением не дать понять Машке, что она уразумела фразу, так что удар не достиг цели.

– Так что мы имеем набор из семи элементов периодической системы, и я уверена, что это не случайно. Альбина что-то хотела этим сказать, – голос Надежды звучал ровно и спокойно, как озерная вода на рассвете.

– Уверена?

– Более чем уверена. Если бы предметов было два или три, это можно было посчитать случайным совпадением, но здесь их целых семь, и тут уже вероятность совпадения ничтожная… впрочем, ты филолог, и тебе такие вещи, как вероятность, трудно понять.

– Вот только не надо этой снисходительности! Я тоже кое-что знаю. И теорией вероятности меня не запугаешь!

– Да, вот только где бы найти периодическую систему… – Надежда оглядела комнату и вдруг ударила себя по лбу: – Какая же я глупая! У меня же есть телефон, в телефоне – интернет, а в интернете можно найти все что угодно…

Она включила телефон, и меньше чем через минуту на экране была знаменитая таблица.

– Так… – бормотала Надежда Николаевна, сосредоточенно водя пальцем по строчкам и столбикам. – Значит, кремний – элемент номер 14, алюминий – номер 13, серебро – 47, железо – 26, свинец – 82, углерод – 6 и медь – номер 29. Теперь выпишем эти номера в том порядке, в котором были разложены предметы…

Она сверилась со списком, выписала на листке: 82 13 47 14 6 26 29 – и с гордостью предъявила подруге результат своего труда:

– Вот что у меня получилось!

– Ну и что это такое?

– Часть числового шифра – второе слово какого-то названия. Первую часть названия мы прочли вчера, это «большие». А вот чтобы узнать второе слово, нам нужно прочесть этот числовой код. Я уверена, что каждое из этих чисел обозначает какую-то букву.

– Уверена! – передразнила ее Мария. – Ты же не знаешь, как этот шифр разгадать!

– Пока не знаю. Но зато я знаю, как подходить к расшифровке таких кодов. У нас есть определенная числовая последовательность, теперь нужен только ключ, который поможет перевести эти числа на понятный язык.

Ну вот, подумала Мария, Надежда села на своего конька: глаза горят, энергия прямо брызжет, она не успокоится, пока все не разгадает и не расследует.

– И где же нам взять этот ключ? – грустно протянула она и взглянула на плоский стальной ключик, который лежал среди остальных предметов.

– Обычно ключом для таких числовых шифров является какая-нибудь книга. Нужно открыть ее на определенной странице и выписать буквы, отсчитывая их от начала.

– Но у нас нет такой книги!

– Вообще-то есть! – Надежда метнулась к полке, где лежал сборник кроссвордов.

– Ты думаешь…

– Этот сборник был в номере Альбины.

– Она бросила его под кровать… Да может, он вообще от предыдущего постояльца остался!

– Вот именно! Она положила его под кровать, надеясь, что там его не найдут. А прошлый жилец держал бы его на виду!

– Не найдут… кто?

На этот вопрос Надежда не ответила, лихорадочно перелистывая сборник и бормоча себе под нос:

– Знать бы, на какой это странице…

– Может быть, на этой? – проговорила Мария, заглянув через плечо подруги и ткнув пальцем на номер страницы, где, согласно содержанию, был размещен кроссворд с многообещающим названием «Большие ожидания».

– Почему это? – машинально переспросила Надежда. – Ах да, конечно… в любом случае, нужно попробовать.

«Вот так-то. И мы что-то можем, – подумала Мария. – И незачем таким тоном разговаривать, как будто она – профессор, а я – нерадивый студент с первого курса».

Надежда Николаевна открыла сборник на нужной странице и внимательно ее осмотрела.

– Здесь нет сплошного текста, в котором можно отсчитывать буквы от начала, – проговорила Мария. – Здесь только номера клеток и вопросы…

– Номера клеток! – оживилась Надежда. – Может быть, в этом все дело? Надо выбрать клетки с нужными номерами? Тем более что кроссворд большой, и все эти номера в нем есть…

Она нашла вопрос, относящийся к первому номеру из их списка: свинец, номер 82.

Вопрос был такой: «Сказочник, обувший кота».

– Шарль Перро… – не задумываясь ответила Мария.

– Вот видишь, и твоя филология на что-то годится… хотя про Перро все знают…

Надежда выписала на листок первую букву: П.

Следующим был вопрос номер 13, алюминий.

«Главное оружие рыболова».

– Удочка! – выпалила Мария.

– Какой простой кроссворд… – протянула Надежда и записала вторую букву: У.

Следующим шло серебро, номер 47 по таблице Менделеева.

«Общее название жителей нескольких стран Северной Европы».

На этот раз подруги хором проговорили:

– Скандинавы!

После этого шел кремний, номер 14.

В кроссворде под четырнадцатым номером значилось: «Предок доллара».

– Что еще за предок? – недоуменно протянула Надежда Николаевна.

– Я слышала, – неуверенно ответила Мария, – что слово «доллар» произошло от искаженного названия монеты талер, которая была распространена в разных странах Европы.

– Правда? Ну ты даешь! – и Надежда записала следующую букву: Т.

Теперь у нее получилось: «Пуст».

– Это уже на что-то похоже…

– Пустяки! – протянула Мария.

– «Пустяки», кстати, тоже подходят… Что там дальше?

Дальше был углерод, шестой номер Периодической системы и один из самых распространенных элементов.

В кроссворде под шестым номером значился вопрос: «Тропический плод, незаменимый по утрам».

– Кофе, что ли? Но здесь шесть букв, а не четыре, и кофе – это не плод…

– Может, огурец? – задумчиво протянула Мария. – Некоторым с утра очень помогает… особенно соленый или маринованный. Вот Витька, муж бывший, очень огурцы соленые уважал, когда к примеру после праздника какого. Ничего, говорил, мне не надо, кроме соленого огурчика. Съест полбанки, только тогда в себя придет, а потом уже плотный завтрак требует, и чтобы непременно острое было и горячее, как у Булгакова написано. Помню, я извелась вся эти горячие завтраки придумывать…

– Ну, теперь ему другая жена огурцы по утрам подает и горячие завтраки изобретает.

– Не-а! Он теперь вообще не пьет. Новая жена здоровым образом жизни увлекается и его заставляет. По утрам они бегают, спать ложатся не позже одиннадцати, встают в семь даже в выходной, питание раздельное.

– А ты откуда такие подробности знаешь?

– А он звонил недавно, поздравлял с выходом сериала. Реклама-то по телевизору заранее была…

– Ага, значит, когда ты была заурядной зачуханной преподавательницей, то не нужна была, а как стала знаменитой, то сразу понадобилась?

– Ну, я так примерно и сказала ему, намеком, конечно.

– А он?

– А он говорит, что все гораздо сложнее…

– Может, у него на работе какие-нибудь неприятности или со здоровьем не все ладно?

– Да нет, сказал, что все в порядке… встретиться не предлагал, если тебе интересно.

Надежде было не особенно интересно. Бывшего Машкиного мужа она знала плохо, но сейчас подумала, что он действует как хороший рыбак, который долго водит крупную рыбу, чтобы не сорвалась с крючка. В то, что бывший позвонил Марии просто поздравить, она не поверила ни на секунду. Но, в конце концов, это не ее дело.

Надежда Николаевна руководствовалась в жизни простым правилом: не давать никаких советов, пока ее не спросят.

– Но разве огурец тропический? – вернулась она к кроссворду.

– Да вроде пришел к нам из тропиков. Кажется, изначально огурцы росли в Индии, – Мария тоже решила сменить тему.

– Ну, пусть будет огурец.

Теперь на листке было написано: «Пусто…»

– Это символично! – саркастически проговорила Мария.

– Не каркай!

За углеродом шло железо, номер 26.

И соответствующий вопрос: «Бронежилет для головы средневекового витязя».

– Надо же так написать – жилет для головы! Глупость какая! Кто такое придумал?

– Глупость или нет, но это шлем, – догадалась Мария.

– Правда, и по буквам подходит…

Остался последний элемент в списке: медь, двадцать девятый номер таблицы.

Под этим номером стоял вопрос: «С ниткой навеки».

– Как это? – задумалась Надежда Николаевна.

– Ну как же! Говорят ведь: «Как иголка с ниткой». Значит, ответ – иголка.

– Ах, ну да, действительно!

Надежда вписала последнюю букву, и на листке появилось слово: «Пустоши».

– Ну вот, что и требовалось доказать! Твоими «штучками» было зашифровано «Большие Пустоши». А что? Вполне подходит для названия населенного пункта!

– Да, подходит. Но что это за Пустоши такие?

– Интернет знает все! – Надежда включила телефон и сделала поисковый запрос.

Ей тут же сообщили, что Большие Пустоши – поселок городского типа в Ленинградской области, в котором имеется птицефабрика, комбинат железобетонных изделий и лесопилка. По последней переписи в Больших Пустошах проживает три тысячи пятьсот человек, имеется средняя школа и Дом культуры…

Надежда не стала дочитывать до конца, а пригорюнившись и подперев щеку кулаком, грустно посмотрела на подругу:

– Ну, выяснили мы, что Альбина зашифровала Большие Пустоши, но легче от этого не стало. Там больше трех тысяч жителей! Как там что-то искать?

– Особенно если мы понятия не имеем, что ищем, – добавила Мария.

– Ох, ты права… – в кои-то веки согласилась с ней Надежда. – Ну, Альбина, загадала ты нам загадку… – Она немного подумала и спросила: – А какая она вообще была, эта Альбина? Что ты о ней знаешь?

– Вообще-то ничего, – призналась Мария. – Видела ее книжки, одну даже полистала, но это не мое. В жизни и без того много мрачного, чтобы еще читать такое…

– Ну давай хоть про нее почитаем, – предложила Надежда Николаевна. – Может, она была как-то связана с этими Большими Пустошами… может, родилась там…

Она открыла статью, посвященную Альбине Борэ, и первым делом выяснила, что родилась та в Саратове, откуда еще в детстве переехала с родителями в Петербург, и что фамилия ее Брыкина, а Борэ – это псевдоним, вот так. Большие Пустоши в ее биографии не упоминались.

– И здесь прокол… – протянула Надежда, но внезапно замолчала, взглянув на фотографию покойной писательницы.

– Ну, что ты еще про нее выяснила? – спросила подруга.

– А ты сюда посмотри.

Мария взглянула на экран.

– Кто это?

– Написано, что Альбина Борэ.

– Да? А кто же тогда жил в пансионате?

– И кого убили на «тропе смерти»?

Подруги в недоумении уставились на фотографию писательницы.

– Вот это поворот! – проговорила наконец Надежда Николаевна. – Тянет на сюжет детективного романа?

– Насчет романа не знаю, но это дело приобретает совсем другой оттенок… Значит, Альбина выдавала себя за другую… тьфу! То есть эта девица выдавала себя за Альбину!

– И как же вы на своих семинарах не догадались, что она вовсе не писательница?

– А она на них не ходила… – Казалось, Мария была удивлена. – Точно! Я ее только раз там видела. Помню, Виленыч прицепился к ней: «А что это вы, девушка, манкируете посещениями? Нам издательство все организовало, чтобы мы не только отдыхали, но и повышали свое мастерство…» Так она наклонилась к нему близко-близко и сказала прямо в ухо…

– Представляю… – фыркнула Надежда. – Послала открытым текстом далеко и надолго.

– В общем, ВВВ стал прямо багровым и больше к ней не лез, а подружки наши закадычные, Ляля и Галя, в разные стороны брызнули. Я еще, помню, позавидовала ей – умеет же человек себя поставить… А теперь жалею…

– Никогда никому нельзя завидовать! – поддакнула Надежда Николаевна. – Но самое главное – если это не Альбина, то кого же здесь убили? – И немного помолчав, вдруг заявила: – А я ведь, кажется, дома занавески не раздернула.

– Что? – недоуменно осведомилась Мария. – При чем здесь занавески?

– При том, что они могут выгореть. Жаль будет: они очень хорошие и дорогие. Так что я, пожалуй, съезжу в город, раздерну занавески…

– Нашла время!

– Раздерну занавески и заодно проведаю Альбину Борэ.

– Кого? – испуганно переспросила Мария. – Она ведь… ее ведь… ах, да…

– Вот именно. Если убита другая женщина, значит, Альбина Борэ должна быть жива. Вот я ей и нанесу визит. Может, узнаю что-нибудь интересное.

– А как ты ее найдешь?

– Да уж найду!

Дело в том, что у Надежды Николаевны была замечательная база данных, подаренная одним очень влиятельным лицом, которому она в свое время оказала большую помощь, и по этой базе можно было найти любого жителя прекрасного города на Неве.

– В общем, я съезжу в город и вернусь к ужину! – Надежда начала собираться.

– Куда ты? Еще и завтрака не было! – спохватилась Мария.

– Ох, уж этот завтрак, – скривилась Надежда. – Однако на голодный желудок в дорогу никак нельзя…

То ли звезды сегодня были благосклонны к жильцам пансионата, то ли повариха не вышла на работу, но на завтрак давали оладьи со сметаной, причем и оладьи не подгорели, и сметана была свежей.

И все было бы ничего, если бы за соседний столик не сели закадычные подружки Ляля и Галя, которые вели себя более странно чем обычно: пялились во все глаза на Марию, потом громко разговаривали друг с другом, причем явственно слышались фразы: «Это полный кошмар», «Никакого стыда», «Это переходит уже все границы», «Куда смотрит администрация пансионата?» и «Нужно непременно сообщить в издательство».

Мария, побледневшая, ерзала на стуле, Надежда спокойно ела. Окружающие помалкивали.

В конце концов не выдержала Варвара, она подошла к их столику и зычно спросила:

– Девки, за чью жизнь так сильно переживаете?

Подружки Варвару не то чтобы побаивались, но слегка опасались. Уж она-то точно могла ответить такими словами, которые прилипнут намертво, потом не отмоешь, не отстираешь. Поэтому Ляля и Галя несколько стушевались, но тут же взяли себя в руки и вполголоса ввели Варвару в курс дела. Говорили они громким драматическим шепотом, поминутно оглядываясь на Марию, которая потихоньку сползала со стула, стараясь уйти под стол.

– Не может быть! – громогласно сказала Варвара. – Не верю вам, сплетницам!

Подружки надулись. В это время в столовую вошел Волчок собственной персоной. Он был чисто выбрит, румян, весел и нисколько не напоминал больного.

– А вот мы сейчас его самого спросим. Виленыч, говорят, к тебе женщины по ночам в окна лазают? – гаркнула Варвара и вроде бы случайно мотнула головой в сторону столика, за которым Мария умирала от стыда.

– Завидуйте молча, сороки! – отмахнулся ВВВ и пошел за оладьями, напевая арию из той же оперы, но другого гостя: – Город прекра-асный, город счастливый, моря царица, Веденец славный!

Варвара захохотала так громко, что Ляля уронила вилку, а когда привстала, чтобы ее поднять, проходившая мимо Надежда аккуратно подложила ей на стул большую оладью, густо вымазанную жирной сметаной.

Немолодые супруги-писатели, никогда не вмешивающиеся ни в какие конфликты, сидели в стороне, но все видели. Жена едва удерживалась от смеха, кусая губы, муж подмигнул Надежде и поднял вверх большой палец. Одна только бледная писательница, имени которой никто не мог запомнить, как сидела, опустив глаза в тарелку, так и продолжала сидеть.

– Интересная вещь: лезли мы вдвоем, а заметили только меня, – удивлялась Машка по дороге из столовой.

– Ты становишься знаменитой… – рассеянно ответила Надежда.

В мыслях она уже была у настоящей Альбины Борэ, однако прежде чем ехать, решила убедиться, что та дома.

Надежда Николаевна набрала ее номер и почти сразу услышала несчастный простуженный голос:

– Алло… слушаю вас…

– Альбина Николаевна? – торопливо спросила Надежда.

– Да, а кто это?

– Это Наталья Кнопочкина из бухгалтерии издательства. Понимаете, нам очень срочно нужна ваша подпись на одном важном финансовом документе…

– А можно прислать скан?

– Нет, что вы! Нам непременно нужна живая подпись, иначе мы не сможем провести оплату.

– Ох, как неудачно… я не хотела сегодня выходить из дома… понимаете, у меня…

– А в чем проблема? Я к вам могу подъехать! – Надежда с трудом умерила в голосе радость. Надо же, как удачно Альбина подхватила простуду.

– Ох, мне неудобно…

– Да бросьте! Наше правило – все делать для удобства авторов! – заявила Надежда Николаевна.

– Я вам так признательна…

– Так вы сегодня будете дома?

– Да, весь день.

Добираться до города было непросто, но Надежду удачно подвез к станции микроавтобус, едущий за продуктами. Поезд шел по расписанию, так что уже через два часа Надежда Николаевна звонила в дверь на четвертом этаже дома около Финляндского вокзала.

– Иду, иду! – раздался простуженный голос, за которым последовали шаркающие шаги.

Замок щелкнул, дверь открылась.

На пороге стояла рыжая, чуть полноватая женщина лет тридцати пяти в теплом не по сезону халате и полосатых шерстяных носках. Глаза у нее были красными, нос тоже был красным и распухшим.

– Здравствуйте… – прогнусавила она. – Это вы мне звонили? Что нужно подписать?

– Здравствуйте, – проговорила Надежда, – а где Альбина Николаевна? Нам вообще-то нужна ее подпись.

– А это я, – ответила простуженная женщина.

– Да что вы… – Надежда Николаевна изобразила удивление. – Но я видела фотографии на книгах и рекламных материалах… вы на них совершенно не похожи!

– Ну это политика редакции. – Альбина поморщилась. – Они считают, что моя внешность не сочетается с темами моих произведений, и это может разочаровать целевую группу…

– Ах, вот в чем дело! – протянула Надежда глубокомысленно. – Вообще-то, я ваша большая поклонница… но никак не думала… А это точно вы? Ведь если я привезу не ту подпись…

– Да я, я! В издательстве все меня знают. Вы, наверное, недавно работаете?

– Да, совсем недавно… поэтому меня и послали к вам. Вот, кстати, тот документ, который нужно подписать… – И Надежда вытащила из сумки листок, на котором заранее напечатала какой-то невразумительный текст, внизу которого стояла фамилия Альбины Борэ.

– Давайте пройдем в квартиру – не в коридоре же важный документ подписывать. Только вы уж извините, – прогнусавила Альбина, – у меня беспорядок… я никого не ждала…

– Да ничего страшного! Что я, беспорядка не видела?.. – храбро ответила Надежда, однако, войдя в комнату, поняла, что такого беспорядка действительно не видела очень давно. Может быть, с тех пор, когда ее собственная дочь вышла из подросткового возраста. Конечно, подруга Машка – тоже страшная неряха, но все же не до такой степени.

На диване валялись скомканное одеяло, многочисленные огрызки яблок и пустая коробка из-под сока, на полу – разбросанные рукописи, лифчик и рулон туалетной бумаги, на стульях висели другие детали туалета, в углу громоздились пустые коробки из-под пиццы, ветерок от окна катал по полу огромные комья пыли. На письменном столе, который занимал большую часть комнаты, громоздились стопки чистой и исписанной бумаги, среди которых сиротливо примостился компьютер, а рядом с ним стояла недопитая чашка кофе. Интересно, может, у писателей это профессиональное?

– Сейчас я освобожу место, чтобы подписать… – протянула Альбина и решительным жестом сбросила со стола значительную часть бумаг. – Вот здесь можно расположиться…

Надежда Николаевна положила на отвоеванную у хаоса часть стола свой липовый документ и указала:

– Вот здесь, пожалуйста!

– Сейчас, только ручку найду… – Альбина принялась безуспешно рыться на столе, вполголоса бормоча: – Да где же она?.. была ведь…

– Я вам свою дам! – предложила Надежда.

В это время зазвонил телефон, который, оказывается, тоже лежал на столе среди бумажных напластований.

– Сейчас, я отвечу… – прогнусила Альбина, не без труда откопала телефон, поднесла к уху и проговорила простуженным голосом: – Слушаю!

Звук в телефоне был такой громкий, что Надежда Николаевна отчетливо услышала второго собеседника:

– Простите, с кем я разговариваю?

– А вы куда звоните?

– В квартиру Альбины Николаевны Брыкиной. Вы ее родственница?

– Это я и есть, – прохрипела хозяйка квартиры.

– Как – вы? – удивленно воскликнули в трубке.

– Просто я простужена, поэтому голос такой.

– Но нам сообщили, что вы… что вас…

– Что вы мнетесь? Что вам такое сообщили?

– Ох, извините… А это точно вы? Вы живы?

– Ну конечно, я! Что за вопрос? Я, конечно, простужена, но от простуды не умирают. Вот здесь у меня ваша сотрудница Кнопочкина, спросите ее, она вам подтвердит, что я жива и здорова…

– Кнопочкина? У нас нет никакой Кнопочкиной, и мы к вам никого не посылали. Юридический отдел выясняет, кто унаследует ваши права…

– Что значит – унаследует? С какой стати их кто-то должен унаследовать?

– Но ведь вы умерли… вас убили…

– Что вы несете?

– Но нам позвонили… ох, извините… – и из трубки понеслись короткие сигналы.

Альбина опустилась на удачно подвернувшийся стул и какое-то время тупо смотрела перед собой. Потом подняла глаза на Надежду и растерянно проговорила:

– Что это было? Они говорят, что я умерла… что меня убили… бред какой-то… – Тут в глазах ее что-то изменилось, она прищурилась и строго спросила: – Кто вы такая?

Надежда замялась, и Альбина повторила, повысив голос и встав со стула:

– Так кто вы такая? В издательстве сказали, что вы у них не работаете, они вообще никого ко мне не посылали.

– А кто вы?! – выпалила Надежда в ответ, придвинувшись к Альбине и вложив в голос всю суровость, на какую была способна. Она знала, что лучшая оборона – нападение.

– Как – кто? – Альбина, не ожидавшая такого отпора, растерялась. – Кто я – известно… я Альбина Борэ…

– Это псевдоним! Альбины Борэ не существует в природе!

– Ну да, ну да… я Альбина Брыкина, но это то же самое…

– Я бы не сказала, но допустим. Но чем вы можете доказать, что вы – это вы? То есть она?

– Бред какой-то! Почему я должна это доказывать?

– А паспорт на это имя у вас есть? – не сдавалась Надежда Николаевна.

– Ну да, конечно… – Однако в голосе Альбины не было уверенности, и глаза она отвела.

– Тогда покажите!

– С какой стати я должна его вам показывать? Между прочим, это вы ко мне домой пришли, пробрались обманом…

– Но если вы – Альбина Брыкина, – продолжила Надежда, проигнорировав последнюю фразу собеседницы, – кто тогда та женщина, которую убили в пансионате «Голубой ручей»?

– Как? – Альбина попятилась и опять опустилась на стул. – Какой пансионат? Какая женщина?

– Пансионат «Голубой ручей», а женщина – вот эта…

Надежда протянула Альбине телефон, на экране которого была фотография особы, выдававшей себя за Альбину Борэ.

Прежде чем взглянуть, настоящая Альбина резко проговорила:

– И какое отношение все это имеет ко мне?

– Самое прямое! Эта женщина жила в пансионате под именем Альбины Борэ… то есть под вашим именем.

Тут Альбина посмотрела наконец на экран телефона и охнула.

– Ага, вы ее знаете! – отчеканила Надежда. – Не отпирайтесь, это бесполезно!

– Она что, и правда умерла? – пролепетала писательница. – На самом деле? Вы ничего не путаете?

– А иначе зачем вам звонили из издательства? Они ведь ясно сказали, что им сообщили о вашей смерти. Вряд ли в полиции спохватились, думаю, это кто-то из собратьев-писателей постарался. Знаете, как некоторые люди любят сообщать неприятные новости.

– Да, правда… эти писатели, они такие… – вздохнула Альбина.

– Кстати, вам теперь будет довольно трудно доказать, что вы на самом деле живы, – прищурилась Надежда.

– Как это? Вот ведь я!

– И чем вы это докажете? Паспорта у вас нет!

– Ох… – Альбина схватилась за голову. – Она что, правда умерла? Вы ничего не путаете?

– Умерла еще как. Я лично видела ее труп.

На самом деле труп видела Машка, но Надежда соврала для убедительности.

– А как… как она умерла?

– Вам официальную причину или настоящую?

– А это не одно и то же?

– Нет. Официально она погибла в результате несчастного случая – падения с высоты, но я уверена, что ее убили. Сначала ударили камнем по голове, а потом столкнули с обрыва.

– Ох!

– Так кто она такая на самом деле?

Альбина сверкнула глазами, уставилась на Надежду и возмущенно процедила:

– А кто вы такая? По какому праву вы проникли в мою квартиру и задаете все эти вопросы?

– Вот не надо перекладывать с больной головы на здоровую! – оборвала ее Надежда Николаевна. – Вам не обо мне нужно думать, а о себе! Ваш паспорт сейчас лежит в полиции, там расследуют вашу смерть, так что положение ваше – хуже некуда! Вам не вопросы нужно задавать, а думать о собственной судьбе!

Эти слова неожиданно сильно подействовали на Альбину. Взгляд ее погас, она опустила голову, безвольно уронила руки вдоль тела и жалобно проговорила:

– Что же мне делать?

– Для начала честно расскажите мне все. В первую очередь, кто была та женщина и как получилось, что она поехала в пансионат под вашим именем.

Но Альбина заговорила совсем о другом:

– Вы читали мои книги?

– Ну, одну просмотрела… наискосок, – опять-таки соврала Надежда.

– Тогда вы должны хотя бы отчасти представлять, что это такое. Ужасы, расчлененка, черный юмор… все такое. И теперь посмотрите на меня…

– Да, вы с такой тематикой плохо сочетаетесь.

– Совсем не сочетаюсь. Так и в издательстве сказали. Поэтому они с самого начала нашей работы поставили условие: нигде не показываться, никаких фотографий и телевизионных интервью. Так даже лучше получится – как будто я такая загадочная личность, неизвестно что из себя представляю и где живу. Так что кроме издателя меня никто не знает в лицо. Ни читатели, ни коллеги. Ведь вы знаете, стоит узнать секрет одному, как его уже знает весь мир.

– Допустим, так и есть, но какое отношение это имеет к нашему делу?

– Самое прямое. Я так и сказала Татьяне: меня никто не знает в лицо, поэтому никто не поймет, что это не я.

– Стоп! Вы сказали Татьяне. С этого места еще раз, и более доходчиво. Кто такая Татьяна?

– Татьяна – можно сказать, моя самая старая подруга. А если сказать честно, то вообще единственная. Мы с ней дружили в детстве, сто лет назад…

Надежда вздохнула и хотела сказать, что детство Альбины было не так уж давно, что она совсем молодая, но удержалась – решила не перебивать собеседницу, дать ей высказаться.

– Встретились мы с ней в летнем лагере после шестого класса. Лагерь был скаутский, что ли, но это не играло большой роли. Просто лето в хорошем, красивом месте, на берегу одного из озер Карельского перешейка. Мы с Танькой гуляли по лесу, собирали землянику, купались в речке, ловили рыбу… С ловлей, правда, случилась незадача: один мальчишка, Вовка Тюлькин, взялся научить нас рыбачить, а в качестве прикола убедил, что червяка надо непременно завязывать на бантик. Вот мы с Танькой и бились два часа, пытаясь его завязать, а Вовка в кустах давился от смеха… Впрочем, я отвлеклась. После того лета мы встречались и в городе, а потом Таня с родителями переехала в Нижний Новгород. Первое время мы переписывались, а потом как-то все заглохло. То ли она перестала отвечать, то ли я… А в этом году снова встретились. У нас был праздник, двадцать лет издательству, ну, конечно, обед в ресторане, торжественно все так…

– Вы же никуда не ходите… – не удержалась Надежда.

– Ну да, я и не хотела идти, но главный распорядился, чтобы все авторы были обязательно. Директор по рекламе велел сидеть тихо, ни с кем особо в разговоры не вступать, фамилию свою никому не называть… Вот я и сидела себе в уголке. Думаю, поем сейчас, десерта дождусь, да и пойду пораньше домой, поработать еще хотела, у меня сроки горели. А ресторан большой, кроме нас были и другие посетители. И вот подошла ко мне одна такая и говорит: «Помнишь меня?» А я, честно говоря, не помнила. Ну, в самом деле, мы с ней тогда детьми были, а сейчас женщины не первой молодости…

На этот раз Надежда Николаевна не удержалась и фыркнула.

– Это вы-то не первой молодости? Что же тогда мне говорить? Я вообще ископаемое?

Этим она хотела расположить к себе Альбину – дескать всегда приятно ощутить себя хоть в чем-то лучше другой женщины, но писательницы, не обратив внимания на реплику, продолжила:

– Ну вот она мне и напомнила, как мы в летнем лагере червяка на бантик завязывали. Тут уж я, конечно, все вспомнила и жутко обрадовалась. У меня ведь никогда не было такой близкой подруги, как Таня…

Она на мгновение прикрыла глаза, и Надежда невольно прочитала ее затаенную мысль – на самом деле у Альбины вообще не было друзей. Ну, конечно, при такой-то работе требуется уединение, некогда по подружкам бегать… да и характер у нее не самый общительный…

– В общем мы с ней стали встречаться чуть ли не каждый день. Оказалось, Татьяна уже несколько лет как вернулась в наш город, но не могла найти моих координат. Я ведь не сижу в социальных сетях. Если бы не тот корпоратив, мы и не встретились бы…

Альбина пригорюнилась, видимо, вспомнив, что ее единственная подруга умерла.

– Да, но вы так и не рассказали, как получилось, что она оказалась в пансионате под вашим именем.

– Ах, ну да… – Альбина подняла голову и продолжила: – Наше издательство решило отправить нескольких ведущих авторов в этот пансионат, чтобы они могли отдохнуть от городской суеты, послушать лекции и спокойно поработать в хороших условиях. Мне тоже предложили, но я очень не люблю бывать на людях, а уж тем более среди коллег по перу, и уже хотела отказаться… Однако когда рассказала про это Татьяне, та буквально загорелась и стала проситься поехать вместо меня. Говорила, что очень устала и что такой отдых ей просто необходим… Ну а мне что, трудно? Конечно, я согласилась. Единственное, мне пришлось отдать ей свой паспорт, потому что место было забронировано на мое имя.

– Но ведь в паспорте ваша фотография, а вы с Татьяной совсем не похожи.

– Ну фотография мелкая, лицо трудно разглядеть, да никто никогда особенно и не присматривается.

Альбина замолчала, горестно вздыхая. Вот что теперь делать? И подругу жалко, и собственный паспорт выцарапывать никаких нервов не хватит.

– Я вот что еще хотела спросить, – проговорила Надежда задумчиво. – В том ресторане, где вы встретились, Татьяна с кем была? С мужчиной, с подругами, с коллегами по работе?

– Да нет, кажется… хотя вот вы сейчас спросили, и я кое-что вспомнила. Мы с Татьяной разговаривали, вспоминали то лето в лагере, и тут к ней подошла одна наша писательница… такая большая и громогласная… у нее еще фамилия странная… что-то связанное с инструментами…

– Варвара Молот? – подсказала Надежда Николаевна.

– Точно!

– И что Варвара?

– Она Тане и говорит: «Привет! А ты что здесь делаешь? Вот уж никак не ожидала тебя здесь встретить». Но она, наверное, просто ошиблась. Таня ей так и сказала: «Вы меня, наверное, с кем-то перепутали». А Варвара в ответ: «Да что ты такое говоришь? Как я могла тебя перепутать?» Но Таня только плечами пожала. Думаю, что Варвара ее действительно с кем-то перепутала, она в тот вечер… извините, конечно… лишнего выпила, стала себя как-то странно вести, ко всем подряд приставала, болтала какую-то ерунду, потом на сцену полезла, схватила микрофон и стала дурным голосом петь оперную арию…