Текст книги "Смерть на подиуме"

– Наташа! – Лина всплеснула руками и попыталась вырвать из ее рук брюки. – Я же просила тебя не курить здесь!

– А чё делать-то… – лениво ответила девчонка и медленно повернулась.

Она была совсем юна, лет четырнадцати, не более. Это было видно по коже на едва намеченной груди и бедрах – нежная, светящаяся, полупрозрачная. Девчонка была худа, и косточки едва не просвечивали под тонкой кожей. Все остальное оставляло желать лучшего. Пустые глаза, лениво-брезгливое выражение лица, чересчур нарощенные, огненного цвета ногти.

– Ты что, рехнулась? – спросила Тина вместо приветствия. – Одежда же дымом провоняет!

– А твое какое дело? – По инерции девица говорила по-хамски. – Ты вообще кто?

Тина, не ответив, спросила глазами Лину, где она откопала такое сокровище. Та едва заметно пожала плечами – сама, мол, видишь, мне выбирать не приходится…

Тина вздохнула – девчонка небось заняла почетное третье место на конкурсе красоты в каком-нибудь Задрипанске и безумно возгордилась. Решила, что ей нужно немедленно подаваться в Москву и поступать в модели, без этого никак. А поскольку на первом этапе все получилось, то у нее развилась неумеренная мания величия. Конечно, по сравнению с подружками из Задрипанска она сделала замечательную карьеру. Те-то небось умирают от скуки в восьмом классе средней школы и исходят завистью.

Девчонка пригляделась к Тине и сбавила тон. Потом ткнула окурок в чашку с недопитым кофе, что стояла на подоконнике, отчего Тину передернуло. Лина открыла форточку и протянула девчонке полотенце, чтобы прикрылась.

Коллекция была осенне-зимней и включала в себя куртки, брюки, жакеты и одно вечернее платье – на Новый год.

– Я в платье завершаю показ! – заявила Наташка капризным голосом.

– Сокровище! – развеселилась Тина. – А ты по подиуму-то ходить умеешь?

– Я? – От возмущения у девицы слетело полотенце.

– Ну-ка, пройдись! – Лина, у которой способности девицы тоже вызывали сомнение, протянула ей пару босоножек на высоком каблуке. Наташку вытолкнули в коридор, а сами стали в дверях.

– Господи! – ахнула Тина. – Ну и походочка! У тебя в родне моряков не было?

Действительно, походка производила удручающее впечатление – Наташка одновременно вихляла задом и загребала ногами. Вдобавок ко всему по коридору пробежал какой-то толстый тип и не глядя ухватил Наташку за обнаженную грудь.

– Козел! – заорала она и замахнулась, но тип уже скрылся за углом, чмокнув в воздухе жирными губами.

– Да что же это такое! – пригорюнилась Лина. – Наверное, сегодня не мой день…

– О платье забудь! – строго сказала Тина. – Надень вот это!

Они мигом обрядили Наташку в кожаную курточку с меховыми вставками и свободные брюки-бананы. Встрепенувшаяся Лина застегнула на ней широкий ремень и нахлобучила на голову большой берет.

– А теперь сунь руки в карманы и представь, что в конце подиума стоит тот жирный козел и ты идешь ему бить морду! – предложила Тина. – Только вслух не ругайся…

– Отлично! – Лина повеселела. – Так и ходи!

Всего для показа были готовы шесть комплектов.

– Придется ограничиться двумя, – горевала Лина, – больше мне никого не найти, а переодеться вы не успеете.

Тина рассматривала простого покроя жакет из плотной ткани и длинную юбку. Изюминка была в том, что к костюму прилагался широкий шарф из асимметрично нашитых кусочков золотистого меха. Лина призналась, что с мехом работает впервые и на цельнокроеные вещи в этой коллекции пока не решилась.

– Погоди-ка… – Тина погладила золотистый мех и достала мобильник, чтобы вызвонить Милку Сорокину. Да, точно, тогда Милка еще не уехала и принимала участие в том конкурсе. Милка быстро дала себя уговорить, она вообще была девка неплохая, компанейская. Золотистый мех отлично подошел к Милкиным рыжим от природы волосам и карим сияющим глазам. На подиуме Милка всегда улыбалась, потому что улыбка у нее была чудесная и ямочки на щеках.

«Все-таки Эльза – жуткая сволочь, – вздохнула в который раз Тина. – У Милки было большое будущее…»

В тот раз все покатилось стремительно. Наташке подошли простые джинсы и синяя шелковая блузка с пышными рукавами, как на портретах английского короля Генриха VIII. Милка взяла узкие брючки и свободную кофту мягкого трикотажа, себе Тина оставила черные брюки и жакет в рыже-зеленую клетку с большими пуговицами.

– Ужас какой! – бурно восхитилась Милка.

– Не знаю, что на меня нашло. – Лина отвела глаза. – Как увидела этот материал, не смогла взять себя в руки…

– Тут твой коронный номер не пройдет! – веселилась Милка. – Волчица в клетчатом пиджачке!

Тина вспомнила вдруг свой разговор с Сержем. Занимаясь ее лицом, он иногда тихонько подсказывал ей, как следует подавать себя в том или ином наряде. Ее «взгляд одинокой волчицы» процентов на пятьдесят заслуга Сержа.

– А если вот так – шаг вперед, а потом стремительный поворот, так что распущенные волосы с силой разрезали воздух. И глаза чуть расширить, чтобы сверкнули.

– Голова не отвалится? – с нескрываемой завистью спросила Наташка.

– Учись, малолетка, у мастеров! – Милка щелкнула ее по носу.

Тина была озабочена другим. Платье подошло отлично, как будто было сшито на нее, но вот цвет… Серо-лиловый, не ее цвет…

– Глаза поярче… – раздумчиво предложила Милка.

Лина уверенной рукой заколола Тине волосы и воткнула туда старинный серебряный гребень.

Показ тогда прошел отлично. Хлопать начали уже Наташке. Милка в золотистом меху была великолепна. Жакет в клеточку вызвал интерес, журналисты писали про него – «хулиганский». Но платье… Свет софитов отражался в серебряном гребне, платье струилось вдоль фигуры, а Тина едва сдерживала слезы, потому что Лина, торопясь, так сильно воткнула в волосы гребень, что поцарапала кожу до крови.

Так или иначе, их всех отметили, а о дизайнере Лине Муравьевой заговорили всерьез. Здорово они тогда помогли Лине. С тех пор они дружат, и Лина шьет для нее наряды за ничтожно малую цену.

Тина улыбнулась самой себе в зеркале и поправила высокий воротник платья. Надо завтра позвонить Лине, она готовит новую коллекцию, и вся одежда шьется по Тининым меркам. А сейчас хватит воспоминаний, надо спешить.

На ногах у нее были узкие парчовые сапоги от Маноло, в руке – любимая сумочка от Фенди.

Пройдясь перед зеркалом танцующей походкой, Тина набросила на плечи короткое пальто.

И в ту же минуту в прихожей раздался требовательный сигнал домофона.

– Иду! – крикнула она в трубку и стремительно выскочила из квартиры.

На площадке она буквально нос к носу столкнулась с соседями, Мишей и Машей. У них была дочка лет шести, Сашенька, и Тина, вспомнив найденную на пороге куклу, обратилась к Мише:

– Вы, случайно, не потеряли куклу?

– Куклу? Какую еще куклу? – раздраженно переспросила Маша, отодвинув мужа и закрыв его своим телом, как амбразуру.

Тина невольно увидела себя ее глазами – роскошная девица, одета красиво и дорого, судя по прикиду, направляется в шикарный ресторан или ночной клуб, будет там весело проводить время среди богатых и беспечных людей. Ее окружают щедрые обеспеченные мужчины, наверняка это любовник ждет у подъезда в дорогущей машине. А что ждет Машу нынешним вечером? Приготовленный на скорую руку невкусный ужин, телевизор, надоевшее нытье дочери и муж, который так и пожирает глазами красивую соседку, чуть шею не сворачивает каждый раз.

В конце концов, Тина вполне могла понять ее раздражение: какой замужней женщине понравится модель в качестве соседки? Стараясь не закипать, Тина ответила спокойно:

– Обычная кукла, Барби… вон она лежит, на подоконнике…

– В жизни у нашей дочери не было Барби! – фыркнула соседка, как будто Тина заподозрила их малолетнюю дочь в употреблении наркотиков. Тем не менее она с любопытством развернулась и уставилась на подоконник.

Тина тоже машинально взглянула туда.

Никакой куклы там не было.

– И где же эта Барби? – неприязненно осведомилась Маша.

– Может, кто-то уже взял… – робко попытался включиться в разговор ее муж.

– А тебя никто не спрашивает! – зашипела на него Маша и решительно втолкнула в квартиру.

– Мама не покупает мне Барби, – доверчиво сообщила Сашенька, выглядывая из дверей, – она считает, что Барби – это пошлость и китайский ширпотреб. У всех девочек Барби, а у меня нету.

– А ты хочешь? – улыбнулась Тина.

– Конечно! Можно меняться разными аксессуарами… – Сашенька с гордостью выговорила трудное слово, – можно ходить друг к другу в гости…

– Александра! – Маша появилась на пороге и дернула дочку за руку. – Не смей разговаривать с этой…

– С какой? – Тина выпрямилась и свысока бросила на Машу свой коронный взгляд. – Скажи мне об этом прямо в глаза и не шипи за дверью, как помойная кошка, которой наступили на хвост!

– Михаил! – Маша растерялась от такого напора. – Миша!

– Прекрати и закрой дверь! – послышался спокойный голос Миши. – Не срамись!

Тина пожала плечами и сбежала вниз по лестнице, думая про себя, что красивая внешность все же приносит какую-то пользу: мужчина при любом конфликте всегда будет на ее стороне.

Леонид ждал ее за рулем черного «порше-кайенна».

Окинув ее удовлетворенным взглядом, он дурашливо прикрыл ладонью глаза:

– Я ослеплен!

– Смотри, не врежься в столб! И не забудь прицепить на машину знак «За рулем слепой»!

«Кайенн» фыркнул мощным мотором, как будто по достоинству оценив их шутливый диалог, и сорвался с места.

Перед входом в новый клуб буквально яблоку негде было упасть. Весь переулок запрудили «порше» и «ягуары», «инфинити» и «лексусы», «ауди» и «мерседесы».

Несмотря на тесноту, Леонид умудрился ловко припарковать свой «кайенн», выбрался из машины и подал руку Тине.

Тут же сновали журналисты из тех, кто не сумел проникнуть внутрь клуба, – они крутились вокруг парковки, чтобы хоть здесь сфотографировать кого-нибудь из знаменитостей и в завтрашнем номере своей газетки с видом посвященных в тайны светской жизни сообщить, что Петр Авен появился на открытии клуба с таинственной брюнеткой.

Кто-то из этих несчастных подскочил к Леониду с Тиной, щелкнул вспышкой, но не узнал их в лицо и удалился, утратив интерес. Леня подхватил свою спутницу и уверенно зашагал к входу, который осаждали десятки желающих прорваться на тусовку.

Здесь его узнали моментально, и прозрачная дверь распахнулась как по мановению волшебной палочки.

Вокруг гремела оглушительная музыка, мелькали знакомые и полузнакомые лица. Лица, известные по газетным страницам и телевизионным репортажам, сходящие с вершины известности и только карабкающиеся на нее…

– Здравствуй, Ленчик! – окликнул Тининого спутника худой высокий мужчина с лошадиным лицом. – Завтра будешь у Аркадия?

– А как же! – Леонид широко улыбнулся. – Как же можно не прийти к Аркадию?

– Ну, до завтра, старый! – Худой похлопал Леню по плечу и смешался с толпой.

– Кто это? – спросила Тина. Лошадиное лицо показалось ей смутно знакомым.

– А черт его знает… – Леонид безразлично пожал плечами. – Какой-то тусовщик…

Тут же из толпы вылетел, как пробка из бутылки шампанского, низенький толстяк с коротко остриженными седоватыми волосами и круглыми очками, придававшими ему вид доброго дядюшки.

– Привет, Леня! Почему тебя не было вчера у Пети?

– Как же не было? Я был! Мы просто не столкнулись!.. Я тебя весь вечер искал…

Но толстяк уже не слушал ответ, он что-то горячо шептал на ухо немолодой элегантной блондинке.

– Тоже какой-то тусовщик? – осведомилась Тина.

– Да нет, это не какой-то, это владелец нескольких золотых приисков в Сибири… страшный человек! А блондинку, с которой он разговаривает, ты наверняка знаешь. Она сенатор, член Совета Федерации…

Поддерживая под локти двух неправдоподобно красивых девиц, мимо них прошел молодой парень в красной вышитой рубахе, подпоясанной цветным плетеным кушаком.

– Что это за клоун? – удивленно проговорила Тина, проводив троицу взглядом.

– Это не клоун. – Леонид усмехнулся. – Это Чичваркин, владелец «Евросети»… способный парень. А насчет его манеры одеваться – это такой пиар…

В этот момент Чичваркин обернулся, и Леонид приветливо помахал ему рукой, как хорошему знакомому. Ответом ему была широкая добродушная улыбка.

– Способный парень! – повторил Леонид. – Но не хотел бы я столкнуться с ним на узкой дорожке…

Поймав проходившего мимо официанта, Леонид взял с подноса два бокала – с ледяной «Маргаритой» для Тины и с односолодовым виски для себя. Тина пригубила коктейль, заметила краем глаза характерную профессиональную походку своей коллеги-манекенщицы, повернулась и узнала знаменитый профиль Натальи Водяновой. Значит, она снова здесь.

Она снова вспомнила сегодняшний показ, вспомнила, как споткнулась Алиса… вспомнила ее неживое лицо…

И тут она увидела того самого человека, который встретился ей утром за кулисами.

Широко расставленные глаза, пепельный ежик волос, странный, как будто перекошенный гримасой рот.

– Кто это? – зашептала она, схватив Леню за плечо.

– Где? – Он неторопливо обернулся, проследил за ее взглядом… но человек с перекошенным ртом уже скрылся в толпе, на его месте стоял мужчина с густой бородой и волосами до плеч.

– Ты разве не знаешь? Это Никас Сафронов, художник… очень известный…

– Да знаю я, кто такой Сафронов! – отмахнулась Тина. – Там другой стоял, с таким кривым ртом…

– И чем он тебя заинтересовал? – хмыкнул Леонид. – Он на тебя косо посмотрел?

Тина полувопросительно взглянула на своего спутника: ей послышалась в его голосе какая-то еле уловимая фальшь. За время их знакомства она успела хорошо изучить интонации Леонида и безошибочно чувствовала в его голосе фальшивые нотки. Она хотела обдумать причину такого странного поведения, но не успела сделать этого, потому что ее кто-то окликнул:

– Тинка!

Обернувшись на голос, Тина увидела свою старую знакомую Лизу Шапошникову.

Прежде Лиза работала в том же, что и Тина, модельном агентстве, но год назад ухитрилась выскочить замуж. Муж ее был не подарок – староват, ревнив, вспыльчив, да и не сказать, чтобы слишком богат. Однако кое-какие деньги у него водились, а самое главное – он был вхож в нужные круги. В те круги, где создаются состояния и репутации. Тем не менее сам факт замужества так вскружил Шапошниковой голову, что она задрала нос выше Спасской башни и перестала замечать бывших знакомых и коллег по модельному бизнесу. Выйдя замуж, она считала себя человеком другого сорта, считала, что купила билет в первый класс. Так что Тина удивилась, когда Лиза окликнула ее и, приветливо помахав рукой, протолкалась к ней через толпу.

– Привет, подруга! – прощебетала она, схватив Тину за руку. – Отлично выглядишь! Шикарное платье, где покупала?

– Это авторская работа, дизайнер Лина Муравьева. – Тина пользовалась любым случаем, чтобы сделать рекламу подруге.

Лиза не отмахнулась и даже записала адрес магазина, где иногда продавались Линины работы.

– Непременно зайду посмотреть! Пойдем, попудрим носик!

Тина удивленно взглянула на нее: откуда такой интерес?

Неопределенно кивнув Леониду, она потащилась за Лизой в сторону дамской комнаты, решив предоставить той инициативу: Шапошникова всегда была болтлива и моментально выдаст причину своей заинтересованности.

Войдя в туалет, Лиза огляделась по сторонам и с заговорщицким видом достала усыпанный стразами мобильный телефон. Открыв заднюю крышку, она высыпала из мобильника на подзеркальную полочку горку белого порошка. Свернув в трубочку купюру, протянула ее Тине:

– Ну что, подруга, взбодримся?

– Нет. – Тина отступила на шаг. – Это ты теперь свободная женщина, можешь позволить себе что угодно, а я – крепостная актриса. Ты же знаешь нашу Эльзу: у нее глаз – алмаз, если заметит – тут же выкинет на улицу…

– Да ничего она не заметит! – небрежно отмахнулась Лиза. – А, ладно, подруга, как хочешь… заставлять не стану, у нас свободная страна, а я разнюхаюсь… с моим благоверным иначе не проживешь, приходится хоть так расслабляться… свободная женщина! Это же надо так сказать… какая уж тут свобода! Самое настоящее рабство! Мне просто необходимо расслабиться…

Это было что-то новое: раньше, если Лиза снисходила до разговора с бывшими коллегами, от нее можно было услышать только неумеренное хвастовство своей новой роскошной жизнью.

– Как хочешь, конечно! – кивнула Тина. Ей хотелось скорее узнать настоящую причину этого разговора.

Лиза наклонилась над полочкой, шумно втянула порошок и зажмурилась от удовольствия:

– Класс! Первый сорт! Ты точно не хочешь?

– Я же сказала!..

Лиза запрокинула голову, помолчала несколько секунд и наконец выдохнула:

– Жалко Алиску!

Ага, вот оно! Уже весь город знает о сегодняшнем событии, и Лиза решила разговорить ее, чтобы узнать новости из первых рук!

Специально для того, чтобы позлить приятельницу, Тина выразительно промолчала.

– Правда, что ее убили? – Глаза Лизы горели жадным огнем любопытства, она уставилась на Тину в ожидании щекочущих нервы подробностей.

– Да кто тебе сказал? – Тина наигранно округлила глаза. – Врач сказал – сердечный приступ. Заморила себя диетами…

– Алиска?! – Лиза захлопала накладными ресницами и вдруг разразилась хриплым вульгарным смехом. – Да я своими глазами видела, как она гамбургер трескает!..

«Я тоже», – хотела добавить Тина, но почему-то передумала. Ей стали противны сам этот разговор, и то жадное любопытство, с каким Лиза расспрашивает ее о смерти былой знакомой.

– Нет, как хочешь, подруга, а ее убили! – Лиза понизила голос и оглянулась на дверь. – Это наверняка из-за ее нового приятеля…

– Какого приятеля? – без особенного интереса переспросила Тина.

И тут Лиза прикусила язык – видимо, сообразив, что сказала лишнее.

– Какого приятеля? – повторила Тина, заинтересованная странным поведением Шапошниковой.

– Приятеля? – пробормотала та, пряча глаза. – Разве я говорила про какого-то приятеля? Не знаю никакого приятеля… Это, видно, от кокоса меня заносит… увидишь Райнера – передай ему от меня привет…

– Что?! Райнера? – удивленно переспросила Тина. – С какой стати я его должна увидеть?

– Я тебе ничего не говорила! – дурашливо пробормотала Лиза и скользнула к двери.

Тина шагнула за ней, вышла в коридор – но Шапошниковой уже и след простыл.

От этого разговора у Тины остался какой-то странный, неприятный осадок.

Лиза явно что-то знала об Алисе – но даже при своей врожденной болтливости, еще усилившейся под действием кокоса, неожиданно замолчала, явно боясь выболтать лишнее.

И потом – что за странная фраза насчет Райнера?

Единственный Райнер, о котором знала Тина, был Райнер Мюнстер, представитель крупного рекламного агентства. Контракт с этим агентством был золотой мечтой каждой модели. Золотой и практически неосуществимой.

Правда, Алиса Липецкая последние дни то и дело роняла смутные намеки на то, что ее ждет огромный карьерный прорыв, и пару раз упоминала представляемое Райнером агентство… Но даже если это было правдой, если Алиса не выдавала желаемое за действительное – при чем тут сама Тина?

Нет, наверное, Шапошникова действительно, как обычно, болтала ерунду…

Пожав плечами, Тина двинулась обратно в зал.

На пороге она на секунду задержалась, заново привыкая к сиянию огней, сверканию бриллиантов, грохоту музыки. Оглядев публику, изо всех сил изображающую неумеренное веселье, она вдруг ощутила странное чувство.

Все в этом зале прикидывались не тем, чем и кем были на самом деле.

Злейшие враги прикидывались закадычными друзьями, воротилы бизнеса прикидывались клоунами, а светские болтуны – серьезными бизнесменами; стареющие женщины прикидывались юными девушками, а действительно молодые девицы, впервые проникшие на такую тусовку, изображали опытных и прожженных светских львиц, «It girls». Стразы прикидывались бриллиантами, а настоящие многокаратные бриллианты подделывались под гламурные стразы от Сваровски. Фальшивые, показные эмоции прикидывались подлинными чувствами, а подлинные чувства всячески маскировались. Впрочем, из подлинных чувств в этом зале были разве что зависть, ненависть и страх разоблачения.

Оглядывая зал, Тина увидела в дальнем углу Леонида.

Он разговаривал с каким-то мужчиной, причем даже издалека было видно, что предмет разговора чрезвычайно волнует обоих.

На подобных тусовках существует неписаное правило: разговор не должен продолжаться больше двух минут. Привет – привет, где был вчера, куда пойдешь завтра, где отдыхал летом, куда собираешься зимой – и все, разошлись, тусовка – не место для долгих разговоров, особенно с малознакомыми людьми.

Но Леонид с незнакомцем все продолжали свой разговор, они явно обсуждали что-то важное.

Вдруг собеседник Леонида опасливо оглянулся – возможно, он почувствовал спиной устремленный на него взгляд Тины или просто огляделся – не подслушивает ли кто-то их тайный разговор.

И тут Тина замерла, ее рот пересох от волнения: широко расставленные блеклые глаза, пепельный ежик волос, странно перекошенный вечной презрительной гримасой рот…

Снова этот человек! Тот, которого она видела утром на показе, за кулисами, в то самое время, когда убили Алису…

Тина бросилась через зал к Леониду.

По пути ее то и дело кто-то окликал, она машинально отвечала на приветствия полузнакомых и вовсе не знакомых людей.

Наконец она пробилась в тот угол, где видела Леонида с загадочным незнакомцем.

Леонид стоял на прежнем месте, неторопливо потягивая коктейль, но рядом с ним никого не было.

– Кто это был? – выпалила Тина, с трудом переведя дыхание.

– Кто? – равнодушно переспросил тот, чуть отступив в сторону. – Взять тебе еще один коктейль?

– Подожди ты со своим коктейлем! – Тина повысила голос. – Кто был этот человек? Тот, с кем ты только что разговаривал?

– Официант, должно быть. – Леонид недовольно поморщился. – Только я с ним вовсе не разговаривал, я только взял у него бокал…

– Прекрати! – На этот раз Тина уже кричала. – Прекрати делать из меня дуру! Я видела…

– Это ты делаешь из себя дуру! – прошипел Леонид. – Какого черта ты кричишь? На нас уже оглядываются! Это неприлично, в конце концов! Ты что, нанюхалась со своей подругой? Это, конечно, твое личное дело, но веди себя прилично!

Тина удивленно уставилась на него. Прежде он никогда не разговаривал с ней так грубо. Правда, и она прежде не кричала на него. И прежде он не врал ей… по крайней мере не врал так явно, так очевидно, как сейчас.

Она пригляделась к Леониду, как будто увидела его впервые.

Толстый, лысый, уверенный в себе тип… такой, как все мужчины в этом клубе. Ну или почти все. И, как все окружающие, он прикидывается не тем, что есть на самом деле.

Он изображает силу, влияние, уверенность в себе – но сквозь все это проглядывает самый настоящий страх.

Тина чуть было не спросила его: «Чего ты боишься?»

Хотя она прекрасно знала, что правилами игры такие прямые, такие откровенные вопросы запрещены. Они просто неприличны.

– Извини… – проговорила она, виновато опустив взгляд, – сама не знаю, что на меня нашло…

– Это ты извини меня, девочка… – проговорил Леонид прежним, мягким и сочувственным, голосом. И сам он был прежний – мягкий, терпеливый, заботливый. – Ну как, хочешь еще один коктейль?

– Ты прекрасно знаешь, что я могу позволить себе только один! Может быть, мы уже поедем? Я устала, а завтра довольно трудный день…

– Еще буквально пять минут, девочка! Мне нужно поздороваться еще с двумя-тремя людьми…

Через полчаса они уже ехали по ночной улице в черном «кайенне».

Тина откинулась на мягком кожаном сиденье, полузакрыв глаза.

Она тоже прикидывалась – прикидывалась спокойной, умиротворенной.

Но перед ее внутренним взором все еще стояло лицо с широко расставленными блеклыми глазами и кривым, словно презрительно усмехающимся ртом…

Маленькая беспомощная девочка пытается выкарабкаться из груды искореженного металла. Она слышит, как откуда-то издалека до нее доносится тревожный истерический звон, и знает, что нужно выбраться наружу, пока этот звон не прекратился, иначе произойдет что-то страшное… она напрягает все свои жалкие детские силы, делает рывок… и выныривает на поверхность сна.

На тумбочке возле кровати захлебывается звоном гламурный будильник из прозрачной розовой пластмассы, который девчонки из агентства подарили на прошлый день рождения.

Тина прихлопнула будильник, как назойливого комара, и сползла с кровати.

Стрелки показывают уже половину десятого, а в одиннадцать начинается фотосессия… Если опоздать на нее, Эльза живьем зажарит. Или сдерет кожу и сделает из нее абажур для настольной лампы. Или боксерские перчатки.

Зарядку приходится сократить до минимума – до жалких десяти минут. Она успевает сделать только пару упражнений на растяжку да еще два йоговских – «березку» и «приветствие солнца». Обычно она занимается гимнастикой полчаса, но сегодня нет времени.

А вот на «водных процедурах» она никогда время не экономит: сначала сильные струи циркулярного душа, потом массаж вспененной, так называемой шампанской, струей, потом – контрастный душ, под конец – обливание ледяной водой…

Из ванной она выходит новым человеком.

Завтрак манекенщицы не отнимает много времени: овощной сок без сахара и консервантов, полстакана обезжиренного творога с зеленью и крошечный кусочек нежирной ветчины, завернутый в прозрачный листик салата. Вес на таком рационе не наберешь, но энергии для рабочего дня достаточно.

Уже в дверях ее настиг телефонный звонок. Дядя Бо всегда звонил только домой. Мобильные телефоны он презирал, как многие признаки неумолимо надвигающегося нового времени, и пользовался ими только в самом крайнем случае.

– Принцесса, как самочувствие? – услышала она родной заботливый голос. – Я звонил тебе вчера, не застал дома.

– Да, я почувствовала себя намного лучше и решила пойти на вечеринку.

Дяде Бо всегда следовало говорить правду, он все равно без труда распознает, что Тина врет. У него на ложь абсолютный слух – вроде абсолютного музыкального слуха, которым обладает далеко не всякий музыкант.

– Принцесса, ведь я же велел тебе лечь в постель!

– Неудобно было отказаться, – ответила Тина чистую правду.

– Это опять этот твой… Леонид? – неприязненно осведомился дядя Бо. – Зачем он таскает тебя на всякие сомнительные мероприятия?

Тина улыбнулась, дядя Бо немножко ревнует ее, оттого и ворчит. Она не могла сказать ему все как есть, что у них с Леонидом заключен негласный договор и что он вовсе не является ее любовником. Во всяком случае, пока. Она тут же вспомнила о вчерашней размолвке, о том, как Леонид закричал на нее грубо, как она заметила, что он чего-то боится… Впрочем, возможно, последнее ей просто показалось. Однако существующие отношения с Леней ее пока устраивают, и незачем переходить к другому этапу.

– Ты, Принцесса, конечно, вольна поступать как пожелаешь, но с этим типом, что тебя совершенно не стоит, ты просто тратишь зря время, – мягко сказал дядя Бо. – Впрочем, ты, я так понимаю, торопишься, поговорим об этом позже…

На лестнице сосед запирал дверь.

– Доброе утро, Миша, – ласково сказала Тина, вспомнив, как отвратительно вела себя вчера его жена.

– Привет! – весело ответил он, из чего Тина сделала вывод, что Маши в обозримом пространстве не наблюдается.

К счастью, машина завелась с полоборота, она не попала в пробку, ее не остановил придирчивый гаишник – и благодаря всем этим счастливым случайностям Тина вошла в фотостудию без пяти одиннадцать.

Эльза Михайловна тем не менее что-то недовольно прошипела при ее появлении.

– Наша эсэсовка не в духе, – одними губами прошептала Диана, когда Эльза вышла покурить.

– А когда она бывает в духе? – отозвалась Тина, пожав плечами. – Разве что когда увидит собственную фотографию на обложке модного журнала! Представляешь ее в черном бикини, в эсэсовской фуражке и в перчатках из человеческой кожи!

– Отвратительное зрелище, – поежилась Диана. – Кстати, о журнале. Ты уже видела?

Она показала Тине на тонкий глянцевый журнальчик, валявшийся на столе.

Всю обложку занимала сделанная крупным планом фотография лица мертвой Алисы Липецкой. Под фотографией шла кричащая надпись кроваво-красными буквами: «Трагическая гибель знаменитой модели! Леденящие душу подробности кошмарного убийства! Эксклюзивный материал нашего корреспондента!»

– Это тот хромоногий подсуетился… – проговорила Тина, не сводя взгляда с фотографии, – как его… Муха…

– Именно – трупная муха! – бросила Диана. – А мухи всегда слетаются на мертвечину… а наша Эльза только рада – выложила журнальчик на самом видном месте!

– Ну как же – получила бесплатную рекламу!

– Девочки, девочки! – На пороге возник как всегда жизнерадостный Серж. – Кто у нас сегодня будет первой?

Тина должна была фотографироваться в самом начале, поэтому Серж оглядел ее лицо придирчивым взглядом, одобрил и ограничился минимальным макияжем.

– Спасибо тебе за лекарство, – прошептала Тина одними губами, – уж не знаю, что это было, но оно даже мертвого на ноги поставит.

Она тут же прикусила язык – ведь бедной Алисе никто и ничто уже не поможет…

Из его заботливых рук она попала в твердые руки ассистента фотографа Иры.

Ира крутила ее, как неодушевленный предмет, ставила то одним боком к свету, то другим, переставляла светоотражающие экраны. Наконец осталась довольна и только тогда вытащила из-за кулис главного героя фотосессии – офисное кресло из хромированных металлических трубок и голубого полупрозрачного пластика.

Сегодняшняя сессия была посвящена рекламе какой-то дорогущей офисной мебели.

Тина с задумчивым видом облокотилась на кресло, и наконец появился сам маэстро – фотограф Артем, долговязый длинноволосый парень с опухшим от пьянства лицом.

– Что у вас со светом? – проныл он, мучительно жмурясь на софит. – Я что, сам должен этим заниматься?

– Темочка, что не так со светом? – переполошилась Ирина. – Я установила экраны…

– Да все не так! Самое главное – с головой у тебя не так! Это, по-твоему, нормальное освещение? Все бликует!

Ирина снова забегала по студии, передвигая софиты и экраны. Наконец Артем соизволил приступить к самой съемке.

Тина превратилась в послушную глину в руках фотографа. Она принимала по его команде самые замысловатые позы, замирала в них, едва не теряя равновесия.

Это было куда тяжелее обычного дефиле, но и платили за такую сессию лучше.

Через полчаса она чувствовала себя как выжатый лимон.

В это время Артем, прервав съемку, завопил:

– Почему посторонние в студии?

Проследив за его взглядом, Тина увидела высунувшуюся из-за дверей характерную физиономию и уныло висящий нос Виктора Мухина – того самого журналиста по кличке Муха, который накануне сфотографировал мертвую Алису.

– Немедленно удалить постороннего! – надрывался Артем.

Ирина бросилась выполнять его распоряжение.

Тина расслабилась, растерла мышцы, одеревеневшие от неудобного положения, и подошла к Диане Марановой, терпеливо дожидавшейся своей очереди.