Текст книги "Снежная Королева"

– Здравствуй, – проговорила Лера, окидывая помещение взглядом. – Я у тебя немного поживу.

– С какой это радости? – затянул отчим. – То годами не вспомнит старого человека, рубля на лекарства не пришлет, а как припекло – так прикатила на все готовенькое!

– Старый человек? – Лера сама удивилась собственному спокойствию. – Да на тебе еще пахать можно! Это дом моей матери, и я имею полное право в нем жить. Знаю я твои лекарства, – и она выразительно оглядела разложенные на столе припасы.

Заметно было, что отчим удивился ее спокойствию и уверенности. Раньше она взрывалась мгновенно, с пол-оборота начинался скандал, в котором он чувствовал себя, как рыба в воде. А теперь диспозиция изменилась, он потерял почву под ногами и решил сменить тактику.

– И правда – чего нам собачиться! Мы же вроде как родные люди…

– Именно – вроде как! – скривилась Лера.

– Ну так проходи, располагайся! Поживешь… пока, коли больше негде! Вещички-то твои где?

– Нет никаких вещичек! – отмахнулась она. – Только что на мне.

– Что ж так? – Его глаза снова недобро загорелись. – Видать, не больно-то в столицах разжилась? Ну ладно, нет так нет! Не хочешь с дороги выпить-закусить? Со свиданьицем, как говорится!

– Нет! – отрезала Лера, хотя есть хотелось ужасно. Просто при взгляде на отчима, на его грязные волосатые руки, на старую газету, которой был застелен стол, на нее накатил знакомый приступ тошноты.

– Ну, как говорится, было бы предложено! – отчим явно обрадовался, что не придется делить с ней трапезу, плеснул в стакан водки, влил в глотку, захрустел огурцом, – Ну коли так – располагайся, будь как дома, но не забывай, что ты в гостях! – и он захихикал, довольный собственным остроумием.

Она прошла в комнату – большую и страшно захламленную, валялись там грязные носки, старые газеты, один ломаный стул. Диван был раз и навсегда разложен. Леру едва не вырвало от вида грязных простыней.

– Ты что – вообще никогда белье не меняешь? – не сдержавшись, крикнула она, но отчим, к счастью не расслышал, он бубнил что-то, уставившись тяжелым взглядом на бутылку.

Она откинула занавеску и вошла в свою «светелку», как называла мама отгороженный угол. Там было не так грязно, если не считать слоя пыли на шкафу и на шатком столике, где она когда-то делала уроки. В шкафу лежало аккуратной стопкой еще мамой сложенное белье, и от запаха сушеной лаванды у нее защемило сердце. Она села на пыльный старенький диван и вспомнила тот ужасный день, когда мама, придя с работы, бросила у порога сумки, наклонилась расшнуровать ботинки, да так и рухнула на пол. Подняли ее уже мертвую, даже «скорую» не стали вызывать, все равно поздно. Лера не плакала на похоронах, потому что в глубине души была к ним давно готова. Мама так и не оправилась после смерти Женьки.

Так не годится, тут же сказала она себе, с таким настроением она даже с отчимом не сладит, не говоря уж обо всех остальных. Ничего, она выпутается и из этого, пообещала она себе – у нее просто нет другого выбора. Она нашла в шкафу кое-что из своей старой одежды, очевидно, отчим еще не настолько опустился, чтобы пропивать домашние вещи.

План действий был у нее продуман до мелочей. Она решила продать наркотики – те, что достались ей в наследство от Затвора. Пока она не избавится от чемодана, она не будет спокойна. Но ведь не встанешь с чемоданом у магазина и не будешь отмерять героин стаканом, как бабушки отмеряют семечки и клюкву. Нужен помощник, верный и знающий человек. И такой человек у нее имелся в городе Владимире – старый приятель, когда-то в школе влюбленный в нее, Митька Золотарев. Биография у него была самая подходящая – бросил школу, недоучившись полтора года, промышлял мелкими кражами, потом ограбил с приятелями магазин и загремел на зону. Но так как не было еще восемнадцати, то дали ему немного. Отсидел и того меньше – вышел по амнистии. При встрече тогда сказал ей, что поумнел и ерундой больше заниматься не станет. И верно, взялся за ум – воровать бросил, прибился к солидной бандитской группировке и состоял у них не то бригадиром, не то еще каким-то мелким начальством. Кличку Митька имел «Долото» – так переделали фамилию.

Митьку она нашла быстро – он с друзьями проводил все вечера в пивной под незамысловатым названием «Маргаритка». Лера отдала парню, отиравшемуся при входе, едва ли не последние деньги и вызвала Митьку на улицу. За это время он почти не изменился – те же хитрованские глаза, та же нагловатая ухмылка, тот же непослушный, еще со школы, вихор на макушке.

– Королева? – он удивился, потом вгляделся в нее внимательнее. – Похудела, стала, как раньше… Красивая…

«Это от старых шмоток его так повело…» – усмехнулась она про себя, но виду не подала.

– Дело у меня к тебе, Митя, – сказала она без улыбки. – Важное. Нужно без свидетелей говорить.

– Тогда, может, ко мне поедем? – он подмигнул нахально. – Я приличную хату снимаю, тут недалеко.

– У тебя важного разговора не получится, ты небось сразу в койку потянешь…

– А чего? Давно не виделись… – но, взглянув не нее, смущенно отвел глаза и быстро проговорил: – Ну понял, понял… не дурак. Тут ресторан новый открылся, рядом совсем. Наши туда не ходят.

В ресторане было пустовато. Им отвели самый дальний столик.

– Ну, за встречу! – Митька залпом выпил коньяк. Она крутила свою рюмку и внимательно за ним наблюдала – не много ли пьет, не жадно ли. Пил Митька нормально – руки не трясутся, глаза не горят, следующую наливать не торопится… Повинуясь ее взгляду, он отставил бутылку в сторону.

– Ну? Что за дело-то?

– Слушай… Кто в городе наркотой занимается?

– Азеры… А ты будто не знаешь? Норка! – забеспокоился Митька. – Ты уж не подсела ли?

– Спокойно! – Она накрыла его руку своей. – Тут дело иное. И не зови меня Норкой, знаешь, я этого не люблю.

– Тогда не темни!

– Мне надо герыча продать. Много, – подавшись ближе к нему через стол, бухнула она.

– Да ты рехнулась? Такими делами теперь занимаешься? – ахнул он. – И это после Женьки?

– Давай-ка выпьем. Не чокаясь. За маму и за Женьку.

– За помин, – поправил Митька.

Они долго молчали. Лера думала о Женьке – маленьком своем братишке, кошмаре своего детства. Ей было пять лет, когда в стареньком домишке на окраине появился мрачный мужик с квадратной мордой и пудовыми кулаками. Лере он казался огромным, хотя на самом деле был просто коренастым и широким в плечах. Мама, пряча глаза, сказала, что это теперь будет Лерин папа. Маленькая Лера же сразу поняла, что мужик в папы никак не годится.

Через год родился Женька. Он был болезненным и горластым, мама совсем с ним извелась. Еще через год она вышла на работу, а Женьку поручили Лере. Она приводила его из яслей, кормила, гуляла, вытирала вечно сопливый нос, купала и причесывала. Волосами он был похож на Леру – голова, как одуванчик. Женька был вредный и капризный. Лера помнит, как в седьмом классе они с Митькой гуляют в парке, а сзади тащится братишка и из вредности требует каждые пять минут то есть, то пить, то писать…

Когда Лера уехала, Женьке было тринадцать лет. А через год пришла телеграмма – Женька умер.

«Передозировка», – едва выговорила мама при встрече мертвыми губами. На поминках она сидела прямо, бледная как смерть, отчим же наливался водкой, ничуть не пьянея.

Лера тоже молчала. Она уже выяснила у соседей, что после ее отъезда братишка вроде бы не изменился, только стал меньше бывать дома. Отчим в пьяном виде зверел – ломал мебель, орал матом, мог и прибить. Раньше Лера всегда принимала огонь на себя, ее он не трогал – не то чтобы не мог справиться, просто побаивался. Она умела иногда поглядеть в упор ледяными глазами так, что отчим съеживался и отступал в угол, бормоча что-то о чертях и ведьмах.

Родители не заметили, что мальчишка подсел на наркотики, слишком мало прошло времени. Организм не выдержал, Женька с детства был слабеньким, болезненным…

Лера выяснила также, кто приучил брата к наркоте. Был в городе некий Костик, сам наркоман со стажем, азербайджанцы давали ему товар со скидкой, да еще премию за каждого приведенного подростка. Сейчас Костик скрывался где-то. Это спасло ему жизнь, ибо Лера придушила бы его при встрече голыми руками. Костик имел дело с Рахимом, но к азерам Лера решила не соваться.

Она очнулась от тягостных воспоминаний и скупо улыбнулась Митьке.

– Ты не переживай за меня! Мое со мной останется – и мама, и Женька. Никогда не забуду и никому не прощу. А это совсем другое дело. Судьба мне такую подлянку подстроила, видно, так карта легла. Ты лучше скажи: поможешь? Деньги большие светят, если, конечно, дело выгорит. Там товара килограммов шесть…

– Ух ты! – Митька задумался, считая в уме. – Дело стоящее. Не спрашиваю, откуда взяла, все равно не скажешь…

– Правильно, – согласилась она и подумала, что Митька все-таки отлично знает ее характер. Но вот хорошо это или плохо?

– Значит, я так понимаю, тебе надо на главного выйти, – деловито размышлял Митька, – с теми шестерками, что на улице стоят и дозу за двадцать баксов продают, ты ведь и двух слов не скажешь, так?

– Так, – она опустила ресницы, – ты такими делами не занимаешься, заправил такого бизнеса не знаешь, стало быть, пойдем по цепочке. Как там Костик поживает?

– А нет его, – отозвался Митька, – уж второй год, как помер. Перекололся.

– Рахим? – выговорила она ненавистное имя.

– Рахима зарезали прошлым летом, – невозмутимо ответил Митька.

– Вот как… И самой стараться не пришлось, судьба за Женьку отомстила, – пробормотала она, дрожащими руками вытаскивая сигарету.

– Да что там… Бизнес рискованный, долго в нем не живут, – рассудительно ответил Митька и дал ей прикурить. – Над Рахимом Арик был, его весной при разборке убили, так вместо него теперь баба Груня.

– Чего?

– Угу. Он у нее комнату снимал, ну, когда пришили его, все клиенты к бабе Груне и перешли. С азерами она сговорилась, дело ведет аккуратно, все тип-топ.

– Можешь сейчас к ней отвести? – встрепенулась Лера. – Мне тут рассиживать некогда, время поджимает…

Баба Груня жила в трехэтажном деревянном доме на несколько квартир на улице под названием 5-й Тупиковый проезд. Во дворе буйно разрослись непонятные кусты, клен терял красные листья. На вытоптанном пятачке мальчишки гоняли мяч, в стороне на пустых ящиках сидели несколько парней. Парни держались тихо – не пили пиво, не кричали, даже не курили.

– Во, видала? – кивнул Митька. – Ее ждут, бабу Груню. Она как раз за товаром пошла. Скоро будет, значит.

И действительно, минут через десять к подъезду подошла низенькая, сильно немолодая тетка с большой хозяйственной сумкой. Переваливаясь по-утиному, тетка приблизилась к подъезду, не взглянув в сторону ожидающих парней. Через некоторое время отворилось окно на втором этаже, мелькнула красная занавеска, и первый обрадованный парень вбежал в подъезд.

– Мы подождем, вперед очереди влезать не будем, – проговорил Митька, и Лера согласно кивнула.

Парни быстро разбежались, видно, у бабы Груни и впрямь дело было поставлено четко. Митька отчего-то замешкался, оглядываясь по сторонам, тогда Лера сама толкнула его к подъезду.

– Здорово, баба Груня! – Митька ввалился в маленькую прихожую, и там сразу стало тесно.

– Ноги вытирай, – проворчала хозяйка, успевшая переодеться в несвежий фланелевый халат, на объемистой груди расползались уродливые зайцы. – Чего надо? Ты же вроде этими вещами не балуешься… Да и вообще у меня сейчас нету, ребята все разобрали, завтра приходи…

– Да я, баба Груня, не за тем…

– Как не за тем? – В глазах тетки загорелся подозрительный огонек. – А зачем же тогда? У меня, по-твоему, что – проходной двор, чтобы просто так шляться? Наследят тут, натопчут, а я, между прочим, пол недавно помыла…

Взглянув под ноги, Лера едва слышно хмыкнула – по углам прихожей громоздились недельные хлопья пыли.

– Я, баба Груня, – Митя понизил голос и пригнулся к хозяйке, – я сам товара раздобыл, так хотел спросить – не возьмет ли кто?

– Чего? – баба Груня отступила и удивленно уставилась на гостя. – Это ты об чем толкуешь?

– Ты, баба Груня, у кого дурь берешь?

Тетка побагровела, подбоченилась и с угрожающим видом двинулась на парня:

– Ты что – совсем сдурел? Хлеб у старухи отбивать хочешь? На мое место метишь? Я, между прочим, ветеран труда и инвалид третьей группы! Ну, молодежь пошла! Ни стыда, ни совести! На ходу подметки рвет! К старости никакого уважения!

– Да вы меня не так поняли! Я не по дозам, я большую партию достал, так думаю – не сведете ли меня со своим поставщиком? – бормотал Митька. – Товар отличный, по цене договоримся…

– Чего-то я тебя не понимаю, – баба Груня наклонила голову к плечу и прищурилась, – ты, Митек, никак с легавыми снюхался?

– Да ты что, баба Груня! Ты меня сколько лет знаешь! Я что – когда-нибудь стучал?

– А это кто? – тетка хмуро кивнула на Леру – Девка твоя? Зачем лишнего человека приволок?

– Вот что, баб Груня, – Лера решительно отодвинула Митьку, подошла вплотную и в упор поглядела в маленькие теткины глазки, – говори сразу – сведешь со своими? Нет, так мы другого нужного человека найдем. А ты смотри, как бы самой лишней не оказаться…

Тетка открыла было рот, чтобы заорать, но поглядела Лере в глаза и передумала. Условились о встрече завтра утром.

Они стояли во дворе Митькиного дома. Листья на деревьях были еще зеленые, лишь кое-где желтый цвет начинал вступать в силу. Мимо проходили мамаши с малышами, двое подростков, обосновавшись на детской горке, пили пиво, курили и вяло матерились.

– Ко мне не пойдешь? – осведомился Митька, глядя в сторону.

– Не-а… Дома переночую.

Она не сказала Митьке, что находиться под одной крышей с отчимом в захламленном доме ей нож острый. Но все же шесть килограммов героина валяются в дровяном сарае под охраной одной лишь дворняги по имени Султан.

– Я вот еще что подумал, – Митька глядел серьезно, – азеров в последнее время потеснили. Цыгане большую силу взяли.

– Цыгане? Да они только гадают да кошельки у прохожих тырят…

– Это бабы. А мужики серьезными делами заправляют. Были у них тут пара-тройка разборок, потом вроде договорились… Арика-то как раз тогда застрелили. Серьезная публика эти ромалы…

Она схватила Митьку за рукав и потянула в сторону, к поваленному дереву, которое лежало тут так давно, что уже заново пустило корни. Она глядела на него блестящими ледяными глазами, потом притянула к себе и прошептала на ухо сумасшедшую идею, только что пришедшую ей в голову.

Черный джип «Лендкрузер» остановился перед входом в бар «Марабу».

Погода стояла на удивление хорошая, по бульвару прогуливались парочки, на скамейках сидели досужие старухи, молодая черноволосая женщина в очках качала коляску.

Дверцы джипа распахнулись, из него выскочили трое смуглых парней в черной коже, огляделись по сторонам, как гангстеры в американском боевике. Только после этого из машины неторопливо, с достоинством выбрался пузатый мужчина лет сорока, с густыми пышными усами, в темных очках и черном костюме в узкую полоску. Один из охранников распахнул перед ним дверь бара. Старухи на скамейке опасливо покосились на приехавших и неодобрительно зашептались.

Внутри «Марабу» было темновато и накурено. За стойкой бармен Толик тщательно протирал стаканы. В дальнем углу пили пиво трое ребят, скорее всего, студенты-технологи. За столиком против входа сидели двое парней явно криминального вида. При появлении группы азеров они оживились, один из них привстал, демонстративно засунул руки в карманы, посмотрел исподлобья на пузатого мужчину и проговорил с мрачным вызовом:

– Ты, что ли, Керим?

– Ну, допустим, я Керим, – отозвался тот с наигранным добродушием. – А ты, мальчик, кто такой?

– Я тебе не мальчик, я Долото! – ответил парень с вызовом.

– Не слышал, – Керим усмехнулся. – Это ты, что ли, хотел со мной встретиться? Ладно, говори, что хотел, и имей в виду – мое время дорого стоит! Счетчик пошел!

Студенты в углу испуганно зашептались. Керим зыркнул на них, и ребят как ветром сдуло.

– У меня есть товар, мои условия тебе передали, – проговорил Долото. – Ты приехал дело делать или просто так базарить? Мое время тоже денег стоит!

– Ишь ты какой! – Керим двумя пальцами пригладил усы. – Ты мне еще предъявы кидать будешь?

– Я тебе пока ничего не предъявляю! – окрысился парень. – Я тебя конкретно спрашиваю – мы сегодня с тобой дело будем делать или пустое перетирать?

– Покажи товар, – Керим шагнул навстречу собеседнику.

– А у тебя деньги при себе?

– Сначала покажи товар! – Керим повысил голос. – Какие деньги, если я товара не видел?

– Ты здесь весь крутой, пушками увешан, с тремя доберманами, а я налегке… может, у тебя и нет никаких денег! Покажи бабло, будет тебе товар!

– Да куда ты денешься! – прошипел Керим и, не глядя, протянул руку в сторону. Один из спутников подал ему плоский кожаный кейс.

– Вот деньги, – Керим положил кейс на столик, откинул крышку. – Где товар?

– Геша, – Долото кивнул своему напарнику, – неси сумку!

Геша нервно потер руки и направился к двери с нарисованным мужским силуэтом. Долото шагнул к столу, наклонился над кейсом с деньгами. Один из охранников Керима потянулся к пистолету, но Керим предостерегающе поднял густые брови и проговорил:

– Не горячись, Алик-джан, пускай пацан полюбуется баблом! Он такого в своей молодой жизни еще не видел!

– Посчитать надо, – проворчал Долото, протягивая руки к деньгам. – Посчитать и проверить – кто тебя знает, может, ты в чемодан куклы положил…

– Посчитай, дорогой! – покладисто согласился Керим. – Почему не посчитать? Денежки счет любят! Посчитай, дорогой, пока дядя Керим разрешает!

Из туалета вышел Геша с грязной матерчатой сумкой в руках. Один из азеров вырвал сумку у него из рук, протянул Кериму. Тот расстегнул молнию, вытащил один из пакетов, плотно набитых порошком, пропорол ножом и попробовал.

– Хороший товар, – проговорил удовлетворенно. – Почти без примеси! Не зря приехали!

Долото распрямился, захлопнул кейс и взял его в руки.

– Значит, все в порядке? – проговорил он с нажимом.

– В порядке, дорогой, в порядке! Только ты кейс положи на место, дорогой!

– Это еще почему? Сам сказал – товар хороший, по цене мы договорились…

– Да кто ты такой, чтобы с тобой договариваться? – усмехнулся Керим и вытащил из-за пояса большой черный пистолет. – Убирайся отсюда и радуйся, если доберешься до дома живым! Давай-давай, пока дядя Керим добрый!

Долото поднял кейс и вдруг настоящим баскетбольным пасом перебросил его Геше, который стоял возле окна. Геша приподнялся на цыпочки и протолкнул кейс в форточку.

– Алик, на улицу! – рявкнул Керим, поднимая ствол пистолета. – У них там третий! Не упусти деньги! Ты, щенок, – проревел он, целясь в Долото, – с кем играть вздумал? Со смертью играешь!

Смуглый парень бросился к двери, на ходу вытаскивая револьвер, но навстречу ему в кафе вошел невысокий, гибкий, как подросток, человек, в мятом светлом льняном костюме, с длинными черными волосами, картинно зачесанными назад, и узкими усиками кинематографического злодея. Алик попытался обойти его, но вошедший выбросил руку с тонкой тросточкой, и азер с грохотом рухнул на пол.

– Это еще кто? – удивленно проговорил Керим, окидывая взглядом человека с тростью и переводя на него пистолет. – Что за недомерок?

– Кто это тут такой смелый? – процедил вошедший, прищурив левый глаз. – Кто это у меня хозяйничает?

Бармен Толик, до этой минуты продолжавший невозмутимо перетирать стаканы, нырнул под стойку.

Человек в светлом резко отпрыгнул в сторону – очень вовремя, потому что пистолет Керима тяжело громыхнул и пуля просвистела в каком-нибудь сантиметре от головы недомерка. Тот взмахнул тростью, пистолет вылетел из руки Керима, а сам Керим схватился за руку, вскрикнув от боли. В ту же секунду в бар ввалились четверо мужчин самого угрожающего вида – смуглые, длинноволосые, в высоких сапогах из кожи крокодила и черных шелковых рубашках. Один из них, толстый, с блестящими глазами навыкате, угрожающе размахивал короткой плетью.

– Повторяю вопрос, – процедил маленький человек в светлом костюме, любовно приглаживая длинные волосы, – кто это хозяйничает на моей территории?

Один из азеров опомнился и полез за оружием, но тут же получил страшный удар плетью по руке и временно успокоился.

– Кто ты такой, чтобы задавать вопросы? – проговорил Керим, пытаясь сохранить достоинство.

– Ласло-Клоун! – с гордостью представился длинноволосый, как будто был носителем королевского титула.

– Это лавари, – испуганно проговорил третий азер, отступив к стене. – Венгерские цыгане! Керим, нас подставили!

– А это что такое? – с интересом осведомился Ласло, увидев матерчатую сумку. Один из его спутников отобрал сумку у Керима и протянул ее своему главарю. Тот длинным отполированным ногтем подцепил немного порошка и положил на язык. Лицо его расплылось от удовольствия.

– Отличный товар! – воскликнул он и бросил сумку толстяку. – Держи пока, Шандор, а мы с этим козлом поговорим о жизни!

Он шагнул к Кериму, поднимая трость, и только сейчас заметил Долото и Гешу.

– А вы, пацаны, что здесь делаете? А ну, брысь отсюда!

Парни не заставили цыгана повторять дважды.

Они вылетели на улицу и побежали по бульвару.

Только свернув за угол, перешли на шаг и огляделись. Впереди неторопливо шла высокая молодая женщина, катя перед собой коляску. Долото догнал ее, поравнялся и едва слышно проговорил:

– Ну что, Норка, – порядок?

– Сколько я тебе говорила, – поморщилась «молодая мама», – не называй меня этим именем!

– Ну прости…

– Хочешь взглянуть на нашего малыша?

Она откинула край одеяльца и показала своему спутнику уголок черного кожаного кейса.

Через полчаса они сидели в Митькиной комнате на стареньком протершемся ковре и считали деньги.

– Сто пятьдесят штук! – восхищенно проговорил Митька, отложив последнюю пачку. – Класс! Это же надо, как мы поднялись! Геше десятку за риск, остальное – наше…

– Подожди веселиться, – поморщилась Лера, снимая темный парик и с удовольствием расчесывая светлые пряди, – Керим от тебя так просто не отстанет. Он человек злопамятный. Да и деньги не такие большие, чтобы все проблемы решить.

– Ну, не знаю как для тебя, а для меня большие. А откуда ты знаешь, что Керим злопамятный? Ты же с ним до сих пор ни разу не встречалась!

– А что – ты не был бы злопамятным, потеряв такие деньги?

– Ну с ним сейчас цыгане разбираются… ему не до нас! Ладно, нас Геша ждет, пойдем!

Митька снял с кронштейнов фальшивую батарею и спрятал в тайник выручку, предварительно отсчитав Гешину долю.

Лера невольно улыбнулась, наблюдая за ним. Он был такой радостный и веселый, так напомнил ей того вихрастого мальчишку, который с третьего класса регулярно дергал ее за «конский хвостик» и развязывал бант, любовно завязанный мамой. Она никогда не носила косички, как мама ни упрашивала. К шестому классу Лера выросла и никому уже не позволяла безнаказанно дергать за волосы. Однажды они подрались с Митькой – один на один, как мальчишки, с тех пор он ее зауважал. А в восьмом классе вдруг поглядел иными глазами и назвал Снежной Королевой.

Глядя, как он суетится, Лера и сама не прочь была бы отдаться радости хоть ненадолго. Все-таки они сделали это! Она сама придумала всю операцию, она догадалась столкнуть лицом к лицу цыган и азеров, и вот теперь денежки у них. Самое умное, что сейчас можно сделать, – это немедленно сматываться, пока люди Керима не пришли в себя и не сообразили, что явление цыган на встречу было неслучайным, что это Митька шепнул кое-кому про посторонний товар и что азеры, несмотря на договоренность, связались со случайными людьми. Ясно, что Керим собрался их кинуть с самого начала, оттого так легко и согласился на встречу. Ну так за что боролись, на то и напоролись!

Нет, радоваться она будет потом, позже, расслабляться нельзя ни на минуту. В джунглях ее родного города за каждым углом ее подстерегает опасность.

Митькин приятель Геша ждал их в центре города, неподалеку от Золотых ворот, в заведении под названием «Корчма». Митька конспиративно остановил машину метрах в ста от места встречи.

«Корчма» представляла собой огромную рубленую избу в русском стиле. Внутри, впрочем, все было достаточно современно, а главное, как утверждал Митька, здесь хорошо кормили.

– Ты там, в столицах, может, не к такому привыкла, – говорил он, закрывая машину, – может, там только японскую жратву едят, а по мне, так от этой сырой рыбы никакого удовольствия, кроме глистов. Ничего нет лучше хорошего куска мяса!

– Мясо так мясо, – согласилась Лера.

Со стороны кухни доносились запахи вкусной еды, у Леры засосало под ложечкой. Она настороженно оглядывалась по сторонам, чувствуя какое-то неясное беспокойство. Впрочем, после сегодняшней операции это было неудивительно.

Геши пока не было в ресторане, посетителей было немного. Лера со спутником заняли столик в углу, откуда хорошо просматривался вход, а также было рукой подать до дверей кухни, через которые можно было уйти в случае опасности. Лера жалела уже, что согласилась на встречу. Нужно было немедленно удирать, не заходя домой, ни с кем не простившись. Но куда? Она не успела подумать об этом за последние два сумасшедших дня, голова шла кругом. И на чем? Не может же она отираться на вокзале в ожидании поезда, там азеры возьмут ее тепленькую. Митька же довезет ее на машине до Москвы, в огромном городе можно затеряться. Там они распрощаются с Митькой навсегда, и она спокойно подумает, что делать дальше.

Геши все не было. Теперь и Митька заметно нервничал.

К столу подошел официант, румяный парень в красной рубахе-косоворотке.

– Сегодня расстегаи очень хороши, – сообщил он, как будто выдавал важную государственную тайну.

– Принеси нам бутылку «Русского стандарта», – потребовал Митька, – ну и расстегаи свои тащи… Щи с головизной есть?

– А как же! – официант расплылся в улыбке.

Лере показалось, что он держится слишком скованно, как будто чего-то боится. Она чувствовала в воздухе непрерывно нарастающее напряжение, как перед грозой. Кроме того, она заметила, что официант нарочно встал так, чтобы заслонить от них вход в зал ресторана.

– Митька, уходим! – прошептала она, толкнув локтем своего спутника.

– Что за… – начал он, но в это время за спиной парня в косоворотке мелькнула сутулая фигура.

Митька вскочил, опрокинув стол, схватил Леру за локоть и бросился к дверям кухни.

– Сама справлюсь! – выкрикнула Лера, пригибаясь. Сзади грохнул выстрел, жалобно зазвенела разбитая бутылка, завизжала какая-то женщина. Ворвавшись в кухню, Митька пропустил Леру вперед, захлопнул за собой дверь и толкнул на нее тяжелый шкаф с посудой.

– А ну, пошли вон! – заорал на посторонних рослый пузатый повар в белоснежном колпаке, размахивая огромным ножом.

– Извини, дядя, мы на минутку! – Митька пролетел между пышущими жаром плитами и толкнул дверь, которая выходила в полутемный коридор. В конце этого коридора распахнулась еще одна дверь, за ней была свобода. Лера прибавила ходу, не отставая от своего спутника промчалась по коридору, вылетела на крыльцо… и ее подхватили сильные мужские руки.

– Ну вот и дамочка! – удовлетворенно произнес удивительно знакомый голос. – Все в сборе! Ну поехали, поговорим…

Прямо перед ней, насмешливо прищурив яркие темные глаза, стоял, опираясь на тросточку, невысокий, гибкий, как подросток, человек в светлом костюме, с длинными черными волосами, картинно зачесанными назад, и узкими усиками голливудского гангстера.

– Отпустите, козлы! – вопил Митька, которого крепко держали за локти двое молодых цыган. Еще двое скрутили Леру и теперь ожидали распоряжений главаря.

– По машинам! – распорядился Ласло.

Пленникам связали руки и втолкнули их на заднее сиденье громоздкого старомодного джипа с тонированными стеклами.

Через двадцать минут джип въехал во двор обычного для Владимира двухэтажного бревенчатого дома. Ворота закрылись, пленников вывели из машины, но повели не к дому, а к большому кирпичному гаражу.

Посреди гаража, в ярком свете направленной на него лампы, сидел Геша, прикрученный кусками провода к тяжелому металлическому креслу. Лицо его превратилось в сплошной кровоподтек, на руках виднелись свежие ожоги.

– А я-то думал, как они нас так быстро нашли! – буркнул Митька и сплюнул на бетонный пол.

– Прости, Долото! – еле выговорил Геша, с трудом приоткрыв разбитый рот. – Прости…

– Не злись! – процедила Лера, тщетно пытаясь поправить веревку на руках, чтобы не врезалась так больно в кожу. – У каждого человека есть свой предел. Смотри, что с ним сделали!

– Умная девочка, – проговорил, подходя к пленникам, Ласло и добавил, восхищенно, снизу вверх поглядев на Леру: – Извини, что я говорю… не девочка, королева!

– Любишь высоких? – равнодушно поинтересовалась она.

– Не о том речь, – Ласло склонил голову набок, не сводя с нее заинтересованного взгляда. – Ведь это ты всю операцию придумала? Ты меня на азеров натравила? Для этих, – он кивнул разом на Митьку с Гешей, – для этих чересчур умно! Что поделаешь – провинция! Ты – совсем другое дело, другой уровень!

От его спокойного, внешне доброжелательного тона ее затрясло. Страх сковал ее всю, сжал клещами, опутал холодными щупальцами. Она чувствовала, что погружается в ледяную черную бездну, из которой нет возврата, еще немного – и все будет кончено. Да что там – уже теперь все кончено.

Однако чего хочет от нее этот клоун-маломерка? Убил бы сразу – и все, дело с концом! Ах да, он еще верно хочет получить деньги азеров – те, что лежали в черном кейсе… Что ж, у каждого человека есть свой предел… Деньги ему придется отдать, не сопротивляясь, все равно рано или поздно они все узнают.

– Ты меня сюда привез, чтобы комплименты говорить? – холодно поинтересовалась она у Ласло.

– Не в комплиментах дело. Говорить – да, поговорить с тобой хочу. Извини, что этого мои ромалы слегка приложили. Не хотел говорить, где у вас встреча назначена. Ну ты правильно сказала – у каждого свой предел, главное, этот предел нащупать, но не переборщить!

Ласло что-то сказал своим людям на незнакомом языке. Двое парней развязали Гешу налили ему водки.

– Подлечись!

– Не верь этому козлу! – в спину Л ере проговорил Митя, увидев, что она пошла с цыганом к выходу из гаража.

– Язык попридержи! – бросил Ласло через плечо.

Ласло привел ее в пышно и безвкусно обставленную комнату, развязал веревку на руках, сел в низкое вычурное кресло, достал бутылку французского коньяка, бокалы, насыпал на крышку золотых карманных часов горку белого порошка, предложил гостье:

– Будешь?

– Нет, – резко ответила Лера.

– Молодец! – похвалил цыган. – Уважаю!

– У меня брат от передоза умер…