Текст книги "Шагая по страницам настроения"

Наталья Ананьева
Шагая по страницам настроения

Опасный человек

 
Последняя страница в библии пуста,
Последнее сказание забыто.
Любите – заповедь Христа,
Отнюдь не модна и давно изжита.
 
 
Как можно предавать любовь,
Словно ребенка своего, родного?
Держащего за палец маленькой рукой
И любящего всего тебя, такого?
 
 
Мы подменили заповедь Христа,
Мы наложили на все чувства вето.
И что стоит за нами? – пустота
И мир, где совесть стала под запретом.
 
 
В наш век деньгами мерят все.
    Ты не такой? – тогда твой тип – беспечный,
Не стертый рукавом молочный след с усов,
Ты – ветреный или опасно честный.
 
 
Среди всех штампов, ценников и лжи
Опасно жить, не прячась в грим и маски.
И не перед кем душу обнажить,
Руки подать в минуты горя, счастья.
 
 
Но не спешите осуждать в сердцах,
Судить людей по их сменной одёжке.
Не сменишь то, что видится в глазах.
«Быть человеком, даже если сложно».
 

Осознанная я

 
«Какая я сегодня, чем полна?» —
Взглянув с утра в окно себя спрошу я.
«Зачем сейчас живет моя душа?
Что сделано уже, а что могу я?»
 
 
«Что ждет меня?» – спрошу я. «И где цель —
Цена сегодняшнего пробуждения?
Как кораблю мечты не сесть на мель
И не уплыть в иллюзию забвения?»
 
 
Моя опора, якорь мой, маяк,
Ось всех живых, основа Мироздания,
Ответь моим терзаниям и скажи, как
Прожить день с пользой твоему созданию.
 
 
Чем послужить тебе, что сделать, подарить?
Что прочитать, а вдруг и написать ли?
Чудесный мир любовью одарить?
Иль страждущих в нем заключить в объятия?
 
 
«Какая я сегодня, чем полна?» —
Встав ото сна опять себя спрошу я.
«Зачем еще живет моя душа?
Что сделано уже, и что могу я?»
 

Мудрец

 
Я – маяк, ни лучше, ни хуже.
Я – маяк, я свечу с высоты,
Освещаю поникшие от времени души
И забытые в жизни мечты.
 
 
Сильный ветер погнул мою крышу,
В мою спину стучал ураган,
Но я, свет, от судьбы не завишу,
Моя цель и задача – туман.
 
 
Что мне громкий и северный ветер?
Что предатель, что бьет со спины?
Моя жизнь – за других быть в ответе,
Мне не нужно получше судьбы.
 
 
Я все видел: бессонное море,
Жаркий штиль и багровый закат.
Будет буря – что ж, солнышко скоро.
Будет дождик – и дождику рад.
 
 
Я – маяк, я всего-то ни лучше, ни хуже,
Я – маяк, я свечу с высоты,
Возрождаю поникшие от времени души
И разбившиеся в рифах мечты.
 

О чем молчат мои иконы?

 
О чем же молчат в моем Храме иконы,
Залитые светом искрящей свечи?
Бросают свой взгляд, ожидая чего-то
От нашей не слишком послушной души.
 
 
Задумчивый вид их расскажет о многом.
Как следует жить, и где совесть чиста?
В минуты отчаяния незримой рукою
Согреют надеждою наши сердца.
 
 
Сквозь кроткие шепоты чьей-то молитвы
Внимательно слушают тихий рассказ.
Здесь мать просит Бога спасти ее сына,
Который спасал его прежде не раз.
 
 
В дальнем углу сидит тихо старушка,
Пришедшая в Храм попросить за внучат.
Она молит Бога дать силы немножко.
«Осталась одна я». Иконы молчат.
 
 
«Возможно, Всевышний, ты дал долголетие —
Старухе на старости лет доживать.
Чтоб я могла внучку сберечь от трагедий,
А младшего внука как сына обнять?»
 
 
Внимательным взглядом окинут иконы
Пришедших к ним с просьбой, их тайны храня.
То на кого-то посмотрят сурово,
То лучик надежды подарят любя.
 
 
О чем же молчат в моем Храме иконы,
Залитые светом искрящей свечи?
Богу слов о тебе нужно немного,
Откройся ему, проси сил и молчи…
 

Помолчим

 
«Помолчим?» – спрошу я у березы.
«Помолчим», – ответит она мне.
«Но о чем? – поспорит со мной роза. —
Молчать без смысла нам не по себе».
 
 
Загадочно молчать могут поэты.
У них нет мыслей. Они шумят пером.
У молодежи мысли всегда где-то.
Молчат романтики, все так же, ни о чем.
 
 
Молчать совсем без смысла мы не будем.
«Ну что ж… о чем тогда молчать?»
«О лете, о грозе, о чем забудем», —
Сказала мне береза, подбочась.
 
 
«А я о теплом море! – сказал ветер. —
О том, как можно прыгать по волнам».
«А я о звездах, – тихо скажет клевер, —
О том, что я вот здесь, а они там».
 
 
Я растянусь в густом цветущем поле,
Положу голову ромашке на плечо.
Мы все молчим: береза, роза, море…
Каждый про что-то, но в общем ни о чем.
 

А вы знаете, как пройти на небо?

 
Жаркий летний денек, а я – в душном костюме,
Шагаю вприпрыжку к подруге домой.
На встречу идет, погрузившись в раздумья,
Знакомый мой старый, брат кума родной.
 
 
«Привет! – говорю я. – Как жизнь, как здоровье?
Уволился?»
«Нет, у меня выходной».
«Может, возьмем да закатимся вместе
К приятной знакомой особе одной?»
 
 
Свояк стал бодрей, зашагали вприпрыжку
Втроем: я, портвейн и брат кума – свояк.
Нас ноги несли, появилась одышка,
Жара раскалила бульвар и асфальт.
 
 
Заветная дверь. Я стучу. В изумлении
Открыла нам Люба: «Как раз вас ждала!
Я вас попрошу подождать на сиденье,
Я скоро…» Дверь хлопнула, Люба ушла.
 
 
Уж около часа мы ждем на сиденье,
Брат кума уснул, захрапел. Что же я?
Я выпил глоток своего же портвейна,
Расслабился и… засучил рукава.
 
 
На лестнице старой вдруг скрип половицы —
К нам стала спускаться старушка одна.
«Вы кто? Что здесь делаете? Вас позабыли?
Не взяли с собой?» – спохватилась она.
 
 
Найдя расторопно очки на затылке,
Старушка спешит разыскать телефон.
«Не стоит тревожиться! – я спрятал бутылку. —
Я Толик, а это – брат кума родной».
 
 
«Мы к Любе пришли, она ждет нас. Мы тоже
Уж около часа иль больше сидим».
«Кто? Наша Люба? Нет, Люба не может.
С ней вышло несчастье». Я стал недвижим.
 
 
На днях с сестрой младшей пошла наша Люба
В парк городской. К ним машина неслась.
Сестру Люба в сторону вмиг оттолкнула,
Сама же – упала, и вот… не спаслась.
 
 
Чуть больше часа отъехал автобус,
Увез нашу Любу на вечный покой.
Свояк покраснел, зашатался, я тоже.
Брат кума промямлил: «Вот так выходной».
 
 
Был жаркий денек, а я – в душном костюме.
Шагаем втроем: я, портвейн и свояк.
Забыл, что в кармане для Любы парфюм был.
Достал и смотрю на него как дурак.
 

Загадочным ребусом иней на окнах

 
Загадочной строчкой лег иней на окна,
Пылают от свежести леса хребты,
В мех мягких сугробов укуталась речка,
Затихла, замерла, ждет теплой весны.
 
 
Гуляю по зимнему спящему лесу,
Рукой коснусь чуда – тут бусы из льда!
Здесь слышно шаги приходящего лета!
А может, так просто шумят тополя?!
 
 
Заскачут игривые, словно пружинки,
В своем зимнем вальсе порхая, кружа,
Держась с ветром за руки в небе, снежинки.
Смотрю на них робко, почти не дыша.
 
 
Нет. Не растопит их ветреный танец
Жар, обжигающий от моих рук.
«Серебряный вальс, серпантиновый глянец,
Кружи и меня! Как же чудно вокруг!»
 
 
Направлю лицо свое к ветра полету,
Постою в тишине и закрою глаза.
Гуляя по лесу, узнать можно, кто ты.
Я – миг, я – снежинка, я – свет, я – душа.
 

Я душа

 
Я проснулась и вышла к рассвету босая,
Сказать новому утру и миру «Привет!»
Крикнуть миру: «Я здесь! И я снова живая!
Я не плоть, не конечность, я – свет!»
 
 
Я – душа, я – живое свидетельство Бога.
Я – душа, смотрю в Мир с высоты,
Что лежит за пределами птицы полета,
Выше солнца и ярче мечты.
 
 
Спиной встану к сестренке-березе,
Росы каплю к губам поднесу,
Про себя прошепчу в полугрёзе
Тихим эхом: «Я здесь, я живу».
 
 
Я – душа, я – секрет Мироздания,
Его тайна и в вечности след.
Сколько дней поместила в страдания,
Вместо праздника жизни в ответ?
 
 
Вдохну воздух, искрящийся свежестью,
Вскину руки, закрою глаза.
Счастье – жить не за гранями вечности.
Все в тебе, там было всегда.
 
 
Я – река, глубина быстротечная,
След остывший Его чистоты,
Уникальная, сильная, вечная,
Крепче камня, но хрупче мечты.
 
 
Я проснулась с утра и босая
Вышла к жизни, в мир поутру.
С благодарностью к ним обращаюсь:
«Спасибо за то, что живу!»
 

«Мой Красноярск – любовь моя, отрада…»

 
Мой Красноярск – любовь моя, отрада!
Глаз любование, нежности пора.
Жить на твоих улицах – награда
Для гостей, прохожих и меня.
 
 
Жить! Полной грудью, смело, без оглядки!
Жить так, чтоб только бы хватило сил!
Прочувствовать сей миг свободы сладкой
И про любовь, конечно, не забыть.
 

Вдохновение

 
Сегодня я съела тебя, вдохновение.
Таблетку от горя, печали и бед.
Уже давно за полночь, но проведения
Рука горит в творчестве. Скоро рассвет.
 
 
Прошу, отпусти меня хоть на мгновение,
Дай отдохнуть. Уже утро! Пора?
А завтра мы снова продолжим забвение, —
Таблетка молчит. Помолчу с ней и я.
 
 
Минута, две, три, вроде тихо. И кончилось.
Отбросила ручку, блокнот впопыхах,
Выдохнув суету в свою простынь, я
Валюсь от усталости с ног на диван.
 
 
Минута, две, три… и опять пробуждение.
Меня будит Муза, тихонько шурша
Листочками записей, ведь Вдохновение
Не знает усталости. Оно – не я.
 
 
«Как объяснить же тебе, бестолковая,
Что всем на земле по ночам нужно спать?»
Зароюсь я носом в подушку пуховую:
«Я сплю. Чего смотришь? И ты иди спать».
 

Благословение женщины

 
Я смотрю на тебя уходящего,
Перекрещу со спины не спеша
От всех бед и от мира бурлящего,
На всякий случай, тайком, чуть дыша.
 
 
Пусть и день, и работа – все сложится,
Все получится, как ни крути.
Счастье, радость на десять умножатся,
И не будет преград на пути.
 
 
Сколько в мире всего приходящего?
Есть и счастье, но есть и беда.
Перекрещу со спины тебя спящего,
На всякий случай. И так, от греха.
 

Что мы можем?

 
Что можем мы – простые человеки?
В чем наша суть, могущество, нутро?
Не разгадать загадки той во веки:
Здесь все вокруг твое и не твое.
 
 
Что можешь ты без силы Мироздания?
Без помощи небес, без просьб, молитв?
Что можешь ты ответить в оправдание?
Все не твое – в аренде лишь на жизнь.
 
 
Когда уходим мы в свое забвение,
Что здесь твое, что сможешь забрать ты?
Твое лишь – это лучшие мгновения —
В заботе, счастье, творчестве, любви.
 

Пассажиры

 
Смотрю на мир. Он сказочный, творящий,
Незримое дыхание Творца!
Моя жизнь в нем – как поезд уходящий
До станции «В мир после». А пока
 
 
Я пассажир, я еду к приключениям,
К новым сюжетам с ночи до утра.
Мой мир – огромен, полон вдохновения!
Все можно, к счастью, в нем…Но лишь пока.
 
 
Ловушка человеческого счастья —
Здесь вечно все вокруг и на века.
Такой же пассажир, как будто спящий,
Смотрящий в своей жизни не туда.
 
 
Другой же – бдителен. И не такой беспечный.
Умеет мир ценить и миг мечты.
Иной же посвящает себя правде,
Подумай: а какой Пассажир ты?
 
 
Расправлю руки к миру, к приключениям,
К новым сюжетам с ночи до утра.
Мой мир из счастья, радости, забвения!
Все можно в мире том… Но лишь пока.
 

День сурка

 
Я руку протяну к твоей надежде,
К незримому дыханию мечты.
Ничто не может в мире быть как прежде.
Все сменится, изменишься и ты.
 
 
Пройдет пора несчастий и смятений,
Пройдет и счастье, нежности пора.
Не стоит жить в иллюзии забвения,
Жизнь – горная и бурная река.
 
 
Иллюзия – лишь инструмент страданий,
Скальпель в руке изменчивой судьбы.
Ты спрятал ее в вихре оправданий.
Не прячься, не оправдывай! Прими.
 
 
Не нужно подставлять под скальпель спину.
Поверь, недолго ждать руке судьбы.
Но можно в руки взять ее причину —
Принять, простить, прожить свой день сурка.
 

Я – Женщина

 
Я – Женщина, я – сотворец Бога.
Я – дочь, жена, сестра, бабушка и мать.
Я – тень от родного порога,
Умеющая верить и ждать.
 
 
Пока в сердце горит моя верность,
Не страшен плен и ураган.
Тебя бережет моя нежность.
Я – храм, я – для горя капкан.
 
 
Я – искренность ранней молитвы,
Я – нежность взыгравшей зари,
Я – отблеск росы в траве чистой,
Я – совесть, что у людей внутри.
 
 
Я – Женщина, чистота мира.
Я – храм, я – защитников рать.
Не дама, что смотрит игриво,
Но Женщина – дочь, жена, мать.
 

«Нет. Я не умею правильно скучать…»

 
Нет. Я не умею правильно скучать,
Но буду теперь этому учиться.
Две капли краски больше не смешать
В одну тональность – нужно примириться.
 
 
Ты стерт с моих страниц проклятым роком
Безжалостно, расчетливо, спеша.
Но не имею к жизни я упрека,
Я лишь скучаю… неправильно пока.
 
 
Неправильно взорваться до предела,
Кружиться с тенью прошлого, простить
Без всякой надобности, странно и без дела
В безумстве мчаться к тебе, чтобы… отпустить.
 
 
Хочу я лучиком с утра к тебе пробраться,
Пригладить волосы тихонько ветерком,
Шуршащей осенью листвой к ногам прижаться,
Метелью снежною обнять тебя тайком.
 
 
Скучать я не умею почему-то,
От жизни больше нечего мне ждать.
Страшно признаться себе в том, что очень глупо,
Нелепо жалко по тебе опять скучать.
 

Все ушли

 
Спустя сорок лет я вышел на крышу,
С которой и начался мой взрослый мир.
С меня, как со многих, большой толк не вышел —
Не врач, не военный я, не банкир.
 
 
Любимая крыша избы дяди Вани,
Прогнившая сбоку, покрытая мхом.
На ней я любил считать звезды часами,
Когда был мальчишкой с соседским котом.
 
 
Избушка соседа стоит как часовня —
На малом пригорке, напротив ручья.
Мы жили соседями будто условно,
На самом же деле мы были семья.
 
 
Мальчишкой я видел с дядьваниной крыши,
Как утром скакал пасти стадо пастух,
Как выросли внучки у дедушки Миши —
Уехали в город, пошли в институт.
 
 
Как плакала мать их, когда получала
От дочек своих дорогое письмо.
А в доме напротив – теть Нина, знахарка.
Та знала про все, что другим не дано.
 
 
Теть Нина была у всех в авторитете,
Получила с рождения таинственный дар.
То сон растолкует плохой на рассвете,
То даст от хворобы лечебный отвар.
 
 
Она запирала в пустые бутылки
Приснившиеся людям коварные сны.
Теть Нина хранила от любой предпосылки:
Несчастья, хворобы и даже войны.
 
 
Я помню мальчишкой, как утром босая
Мая мать бежала к знахарке домой.
Пока плохой сон та в бутыль запирала,
Скончался мой дядюшка – брат ей родной.
 
 
Я помню, как бегал мальчишкой на гору
Рвать вкусный кислятник, жевать на ходу.
Бежать вниз мне страшно, но я понемногу
Сбежал. Казалось мне, что лечу.
 
 
А горная речка – любимое место
Любого мальчишечки в нашем селе.
На этой речушке прошло мое детство,
Там летом – рыбалка, коньки – по зиме.
 
 
Немного пройдя по знакомым тропинкам,
По запертым домикам, поросшим травой,
Сниму с старых ставней рукой паутинку.
Родная калитка – я прибыл домой.
 
 
Дверь старая скрипнет, как будто встречая,
Отпросится в сторону от маха руки.
Шумит клен-приятель, качелька пустая,
Никого больше нет. Тишина. Все ушли.
 

Хочу в рай

 
Нет, решено! Хочу в рай. И сегодня!
Нет сил и желания его больше ждать!
Наш мир – он не Мир, а одна преисподняя.
А я рая хочу. Подавайте мне рай!
 
 
А что, разве в рай не летят самолеты?
Не мчат поезда, и не едут в метро?
Рай – просто место. Оставь сантименты,
Возьми же! Вот деньги… меня заодно.
 
 
О чем говорит эта женщина в кассе?
Как нету билетов? Как ехать домой?
У меня горят планы – встречать там рассветы!
У меня деньги, связи и вообще! Выходной.
 
 
«Зачем же, родимая, так усложняться?
Мы здесь – на земле, где все можно купить! —
Кладу пачки денег. – Они умножаться!
В двойной ведь пропорции. Дай мне пройти!»
 
 
Кассир машет гривой. Я роюсь в кармане,
Даю еще больше, ну-у-у-у, анекдот…
Я девушка умная, иду к охране.
И все повторяется. Вот идиот!
 
 
Я дома. Сижу на диване в отчаянии,
С мечтами о рае, с бутылкой вина.
Одного лишь никак не могу все понять я:
Чтобы попасть в рай… сколько ж нужно бабла?
 

Страх

 
Теперь – то я знаю, чего мне бояться,
О чем все кошмары, в чем робость моя.
Боюсь больше всех я листочка бумаги,
Большого и белого, просто листа.
 
 
Часами могу я сидеть над тобою,
Грызть свой карандаш и не знать, как начать.
Замучил меня наконец ты собою,
Терпению предел – с этим надо кончать!
 
 
У каждого здесь, на Земле, человека
Был свой не исписанный, а чистый лист.
И робость была, и страх неуспеха,
Где лист – твой экзамен, а ты – гимназист.
 
 
Все страхи Мира по сути похожи.
Я знаю, что делать, и как все решить.
Возьму нарисую на листике рожу,
Над ней рассмеюсь и начну смело жить.
 

Бегущие за счастьем

 
Бегущие за счастьем – рабы рока,
Покорные прислужники судьбы.
Нет, не думайте, к вам не судьба жестока,
Жестоки лишь вы сами. Только вы!
 
 
Стремление к счастью, близкому, родному,
Лишает разума и разрушает жизнь.
Такая одержимость всем знакома:
«Наш марафон за счастьем. Кто бежит?»
 
 
Вот знать бы, что у Мира на нас планы,
Что люди мы, а суть наша не та,
Чтоб жить нам в счастье, как в дурмане пьяном.
Это не жизнь. Иллюзия, мечта.
 
 
Мы – люди, мы – забота в Мироздании,
Наша природа – проявлять любовь.
И если станет некому дарить внимание,
Мы заведём объект – кота, щенка, цветок.
 
 
Мы люди. И у нас своя природа.
Жить в ее русле – вот где наша цель!
К чему гоняться рыбе за погодой?
А комару мечтать поймать форель?
 
 
Мы люди. Мы – забота в Мироздании.
На нас другие планы у Творца.
Чтоб не сгореть в огне своих желаний,
Найди заботу, не гневи Отца.
 

«Как страшно прожить бестолковую жизнь…»

 
Как страшно прожить бестолковую жизнь —
В заботе, в делах и в тревоге.
В конце дней придется потом мне сложить
Все графы, столбцы и итоги.
 
 
Зачем приходила я в Твой чудный мир?
Что сделала в нем, что взяла я?
Ведь жизнь, как в той песне… один только миг.
Что в этот сей миг поняла я?
 
 
Поймаю его! И нет, не пущу,
Секундочку, минуту эту.
Любви и заботе его посвящу,
Земле, небу, людям и Свету!
 

Встреча развоплощенных душ

 
Я отвернусь и легкими шагами
Направлюсь к новой жизни в свой рассвет.
Ничто теперь меня больше не тянет;
Что помнила в той жизни, в этой – нет.
 
 
Смотрю на ленту прожитых мгновений.
В ней есть пятно, а может, это тень?
Что ищет эта тень в моем забвении?
«Я был твой спутник, наш союз – священ.
 
 
Ты – сон земной, иллюзия забвения,
Ты – нежности пора, цветения чувств.
Я крался за тобой, как приведение,
Сказать, что без тебя нет жизни. Грусть
 
 
Разъела сердце мне. Как можно
Жить в чудном мире без тебя?»
Но я измерю взглядом осторожно
Нарушившего сон мой: «Ты – душа?!»
 
 
Тебя ли я любила? Я не знаю,
Не помню жизнь, которую жила,
Одно лишь о себе я полагаю:
Все было в теле, я – теперь душа.
 
 
Я невесомый дух. И я свободна
От всех земных страстей и ярких чувств.
Я – легкая душа. И мне негоже
Гнаться за прошлым, миром этих чувств.
 
 
«Нет, невозможно. Как же? Ты или это?»
«Я здесь, пришел к тебе сквозь смерти тень!
При жизни мои чувства были где-то.
Теперь я жизнь отдал за них. Поверь!
 
 
Я не хотел тогда быть с тобой рядом,
Все ждал момента, время не ценил,
Думал, что с женитьбою спешить не надо,
Брак ограничит, измотает. Надо жить!
 
 
А ты ждала. Но как же ты забыла
И наши письма, и встречи у ручья?
Я обещал во что бы то ни стало
Быть тебе мужем. Вот моя рука».
 
 
«Что помню, что не помню… странно это.
Ты был, наверное, знакомый и родной,
Но жизнь прошла. И ты – куплет допетый,
Забытый, посторонний и чужой», —
 
 
Я отвернусь и легкими шагами
Направлюсь к новой жизни в свой рассвет.
Немая тень за мной идти не станет.
Я помню все… и это – мой секрет.
 

Подсказки нового дня

 
Мне лучик солнца скажет на рассвете
Сиянием утренней робеющей зари,
Что все закономерно в мире этом,
Все не было случайно на моем пути.
 
 
Мне нараспев расскажет тихо ветер:
«Твой искренний останется с тобой».
Что не развеет он его, как легкий пепел
Не смоет в море убегающей волной.
 
 
Мне звездочка шепнула на рассвете:
«Что не твое – не бойся, отпусти.
Чужое всегда будет кружить где-то
И ждать возможности, чтоб вновь уйти».
 

Родственные души

 
Ты что-то говоришь, а я думаю о чем-то,
Скорее ни о чем, а только о тебе.
С тобой – не как со всеми – чрезвычайно просто,
Загадочно, спокойно ль просто на душе.
 
 
В осеннем тихом парке под шорох листопада
Я рассмотрю подробно до мелочи тебя.
Мне чудно тебя слушать, хотя и слов не надо,
Чтобы понять: ты родственная душа.
 
 
– Откуда ты такая?
– Откуда же ты взялся?
– С огромным любопытством смотрю я на тебя.
– В чем же твоя тайна? – с ответом затруднился
Мой новый собеседник, а вместе с ним и я.
 
 
Ты говоришь о чем-то. Я помню, но не очень..
Не хочется цеплялся с тобой за мелочи.
Мешается с ногами ворвавшеяся осень.
Отчего мы схожи с тобой? Как две руки.
 
 
Сметая с лавки наледь утреннего снега,
Что скоро пропадет, не оставляя след,
Я приложу к ней руку. Лед под рукой растает.
Оставлю след на память, а ты свой след в ответ.
 
 
Потрескавшийся иней на желто-красных листьях
Блестит на солнце тихо в объятиях тишины.
Идем, держась за руки. И в голове нет мыслей,
В груди царит свобода, в руках – наши мечты.
 
 
Легко молчится с другом. Обо всем на свете
Можно легко обдумать вдали от суеты.
Мы можем поругаться, поговорить, поспорить,
Не пророняя звука: молчим и я, и ты.
 
 
Загадочная осень мне подарила друга,
Чтобы потом забросить в разные концы.
Молчали листья в парке, когда с тобой прощались.
Молчала наша лавка, молчали я и ты.
 
 
Не помню, что хотела найти я в этой жизни,
Не помню, о чем думала с собой наедине.
Все прогорело искрой в костре моей надежды,
Затлело и обуглилось в моей родной душе.
 
 
В заботах прошли годы. В морозном тихом парке
Сижу я на скамейке, где раньше сидел ты.
Случайно замечаю знакомый отпечаток
Оттаявшего снега, он – от твоей руки.
 

Слово с характером

 
Смотрю на седые в морозы рассветы —
Кровавой ниткой на небе рябят.
Закутали солнце в шаль снежную где-то,
От северной дымки рассвет свой храня.
 
 
Сегодня начало весны в нашем крае,
Таежном и снежном. Весна дремлет тут.
Но солнце встает, и надежда не тает
На скорую оттепель. Птицы поют.
 
 
И это ль не чудо? Холодной весною,
Проснувшись в мороз, распевать о весне?
Что движет сейчас, певчий друг, здесь тобою?
Надежда на лето в сибирской тайге?
 
 
Я утром подумала сильное слово,
Спасающее мир, эпохи храня,
Не отблеск богатства луча золотого,
Надежда – ось мира, чем дышит Земля.
 
 
Надежда – как чудо, с характером слово,
Для сильных, умеющих терпеть и ждать.
В тот миг, когда жизнь в ответ смотрит сурово,
Для способных не сдаться, себя не предать.
 
 
Принять и смириться. И пусть на коленях,
Без жалости глядя на жизнь, ей в лицо,
Смотреть уходящей надежде последней,
Ей в спину. Подняться. И так раз пятьсот.
 
 
Надежда – глубокое, нежное слово,
Волнует ночами и не дает спать.
Подобно луне в марте, для всех кошек повод —
Ждать чуда на крыше, мяукать и звать.
 
 
Надежда – для страждущих душ панацея,
Исцелит любого, кто тронет ее,
Одарит теплом, даст любовь и согреет
В минуту отчаяния. А потом
 
 
Даст сил и надежды, даст помощи руку,
Но только для тех, кто достоин принять.
Ничто в нашу жизнь просто так не приходит,
Но многое нужно, чтоб это понять:
 
 
Все в мире страдания от наших желаний.
Скорей просим счастья, мы не хотим ждать.
А нужно просить у Творца Мироздания
Нам силы на слово с характером дать.
 
 
Надежда – строгое слово,
Возможность для сильных, дана нам Творцом.
Надежда – с характером слово,
Как весны в Сибири – с счастливым концом.