Текст книги "Моя чужая женщина"

Красный «Ягуар»

Машина ехала все медленнее и медленнее. Алина уже подумывала, что все это затеяла напрасно. Погоня превращалась в фарс. Надо было бы развернуться и ехать в противоположную сторону. Потом свернуть на Пятницкое шоссе и пулей лететь вперед. Домой, к теплому очагу, который так приятно растопить в сырую погоду. Когда на улице слякоть и нудный, моросящий дождь, нет ничего приятнее, чем сидеть с бокалом вина у камина и смотреть на огонь. А не гоняться за призраком, ища себе оправдание.

Впрочем… Дождь прекратился, и из-за туч вдруг выглянуло солнце. Только настроение от этого не улучшилось. Алина уже жалела о том, что сделала. Теперь она думала о Нине.

Надо узнать, чем все это закончится. Надо быть настороже. От Юрия Грекова можно ожидать всего. Человек он неглупый и достаточно проницательный. Вот уже несколько месяцев они ведут эту увлекательную и захватывающую игру. Сегодня должно все решиться.

Алина покосилась влево, на «Жигули». Стекло ее машины наполовину опущено, это как раз для того, чтобы видеть его лицо. В каком он состоянии? Только что звонил по мобильному телефону и после этого занервничал, расстегнул ворот рубашки, ослабил узел галстука. Что случилось? Кому он звонил? Остается только догадываться.

За рулем сидит Петров, старший оперуполномоченный. Куртку так и не снял, напротив, «молния» застегнута доверху. И человек такой же, весь в себе: пойди пойми, что у него на душе? Даже умница Алина теряется. Это он приехал с опергруппой, когда застрелился Миша. Еще тогда она поняла, что Петров – человек дотошный. Впечатление о нем сложилось неприятное. Зачем же он поехал на похороны? Друга поддержать? Или это какая-то игра, смысла которой она пока не понимает? В свои планы оперуполномоченный ее, разумеется, не посвящал. Петров ничего не делает просто так, без задней мысли. Сегодня что-то случится. Если бы только Греков знал, что произошло за последние два дня, пока он готовился к похоронам! Знал правду о своей жене! О! Это будет для него открытие!

Алина вновь покосилась влево и усмехнулась. Ну что, Юра? Жарко? А будет еще жарче! Ба! Да ты весь вспотел! Еще бы! В твоей машине нет кондиционера! Это госпожа Одинцова наслаждается райской прохладой даже тогда, когда из-за туч выглянуло солнце и его лучи ударили прямо в глаза.

Сюда смотреть!!! Говорить правду!!!

Помнишь, Юра, как все было каких-нибудь полгода назад?

Она вспомнила их первую встречу со следователем Грековым, первый контакт, если быть точнее. Алина Одинцова только что пережила трагедию: она стала вдовой. Грекова Алина встречала в поселке и раньше и не могла не обратить внимания на интересного мужчину: правильные черты лица, широкие плечи, стрижка простая, но ему идет. Всегда подтянут, уверен в себе, походка пружинистая, как у человека, который не пренебрегает тренировками в свободное от работы время. Рядом с ним в машине иногда сидела невзрачная женщина в очках, похожая на мышку. Носик острый, волосы гладко зачесаны, на лице никакой косметики. Тогда Алина еще не знала, что эти люди не только войдут в ее жизнь, но и станут в ней главными.

Вот уже несколько месяцев она думает только о них. О нем. О Нине…

…Это случилось на следующий день после того, как тело мужа увезли в морг. Застрелился он около полуночи, глубокой ночью же приехала милиция. Последующий день прошел в хлопотах: сначала вдова объяснялась с представителями закона, потом начала готовиться к похоронам, обзванивать родственников, знакомых. Госпожа Одинцова любила и умела организовывать приемы. Приемы? Похороны тоже относятся к разряду мероприятий, которые следует тщательно готовить и продумывать все до мельчайших деталей, начиная с меню и заканчивая глубиной выреза на траурном платье. Ни в коем случае не скупиться. Состояние покойный оставил значительное, причем, все – вдове. Сплетничать все равно будут, но в жадности им ее обвинить не удастся.

В шесть часов вечера, усталая от дневных забот, Алина сидела в гостиной на диване и думала о том, что сегодня предстоит еще немало хлопот. Она только-только закончила переговоры с цветочниками. Сколько надо живых цветов, какие именно, как декорировать помещение, где будет происходить прощание с покойным, и, самое главное: какова будет цена? Наконец, стороны пришли к соглашению. Она сделала пометку в блокноте и хотела было связаться с похоронным бюро, узнать, что там с гробом, когда в дверь позвонили.

Алина посмотрела на часы: кто бы это мог быть? Сегодня она ждала только поставщиков и еще дизайнера по интерьеру. Цветы цветами, но надо продумать и остальные декорации. Цвет и фактуру ткани, которой прикроют мебель, где именно будет стоять портрет, а где гроб с телом, как разместятся приглашенные и так далее. Народу будет немного, но все – люди значительные. Они будут не только смотреть, но и оценивать. Со многими ей еще работать. Нет, скупиться нельзя.

«Должно быть, это дизайнер», – подумала она и поднялась с дивана. Потом «сделала» лицо и пошла открывать дверь – сама, потому что отпустила прислугу, дабы наедине предаться скорби. Она не хотела, чтобы в этот момент ее кто-нибудь увидел. Последние два дня Алина остро нуждалась в одиночестве.

К огромному ее удивлению, на крыльце стоял мужчина, которого она до сей поры видела мельком, но чье лицо запомнила. И хотя его сюда не звали, мужчина смотрел на хозяйку так, словно и не сомневался в том, что в дом его впустят. Этот взгляд она не забудет никогда!

– Простите? – обозначила легкое удивление госпожа Одинцова.

– Одинцова Алина Сергеевна?

– Да.

– Греков Юрий Павлович. Старший следователь прокуратуры. Можно войти?

– А на каком основании вы хотите войти в мой дом, старший следователь прокуратуры Юрий Греков?

– Юрий Павлович.

– Допустим.

– Нам надо поговорить.

И он, решительно отодвинув с дороги хозяйку, ступил через порог. Госпожа Одинцова оторопела от такой наглости и подумала, что напрасно отпустила вместе с прислугой и охрану. Но нетрудно все вернуть. Один звонок, и…

– Не стоит, – словно прочитав ее мысли, сказал Юрий Греков.

Дверь в гостиную была открыта, и он без колебаний направился туда. Алина Одинцова следом. Она была женщиной неглупой и понимала, что без веских оснований человек себя так вести не будет. Он знает, куда и зачем пришел. Это право сильного: диктовать свои условия.

Людей Алина чувствовала прекрасно, и сейчас прислушивалась к себе, к своему внутреннему голосу. Что она чувствует по отношению к Юрию Грекову? К его визиту? Недоумение? Пожалуй. Уважение к его решительности? Возможно. Но главное: опасность. От него исходит опасность.

Греков между тем прошел в гостиную и остановился перед портретом Михаила Одинцова. Пока вдову не проконсультировал дизайнер, портрет покойного с традиционной траурной лентой стоял в центре гостиной.

– Готовитесь, значит, – усмехнулся Греков.

– Простите?

– К похоронам любимого мужа, говорю, готовитесь. – Слово «любимого» он сказал с откровенной иронией. – А не боитесь в таком богатом доме одна?

– Я не открываю дверь кому попало, – сухо сказала вдова.

– Мне вот окрыли.

– Во-первых, у ворот коттеджного поселка охрана. Посторонних сюда не пускают. Во-вторых, вызвать мою личную охрану очень просто. Только нажать на кнопку.

– А не поздно они приедут?

– Да что вы, собственно, хотите? – начала злиться Алина.

– Поговорить. И свидетели нам ни к чему. Я, кстати, знаю, что вы отпустили прислугу и личную охрану.

Юрий Греков швырнул теплую кожаную куртку в кресло, потом развалился на диване и сказал:

– Я бы чего-нибудь выпил.

– Я вас на угощение не звала.

– Ну-ну, Алина Сергеевна! Вы же умная женщина! Я в этом убедился, – загадочно сказал гость. – Поэтому принесите нам обоим выпить, сядьте в кресло напротив, расслабьтесь и послушайте меня.

– Хорошо, – кивнула она.

Алина Одинцова прошла на кухню и сделала коктейль себе и виски со льдом Грекову. Почему-то она подумала, что этот мужчина предпочитает крепкие спиртные напитки.

Так и есть: взяв из ее рук стакан с виски, он с удовлетворением кивнул:

– Отлично!

Алина присела на краешек кресла, стараясь держать спину прямо, и отпила из бокала «Маргариту»:

– Ну?

– Итак, все прошло успешно?

– То есть?

– Опера состряпали отказ в возбуждении уголовного дела?

– Какого уголовного дела? – вскинулась Алина.

– По факту смерти вашего мужа?

– Мой муж застрелился, – отчеканила она. – Это самоубийство.

– А почему он не оставил предсмертной записки?

– Что, все оставляют? Разве мало он об этом говорил?

– Кому говорил? Вам?

– И мне.

– А почему он это говорил?

– Видите ли, у него была депрессия.

– А по поводу чего депрессия?

– Я не понимаю: это что, допрос?

– Нет. На допрос я бы вызвал вас в прокуратуру, – с усмешкой сказал Греков.

– Тогда на каком основании вы задаете мне эти вопросы?

– На том основании, что для того, чтобы покончить с собой, – нужен повод. И повод веский. Ваш муж был человеком богатым, на здоровье не жаловался…

– Вот тут вы ошибаетесь. Он не мог иметь детей. Это и было причиной депрессии.

– Он обращался к врачам?

– Да.

Обращался ли муж к врачам! Да он столько денег на них потратил! И как это ее бесило!

– А вы? Обследовались?

– Вы что, смеетесь?

И Алина невольно расправила плечи. Кто бы сомневался, что женщина, находящаяся в такой блестящей физической форме, не может иметь детей? Она же сияет здоровьем! И гляньте-ка на портрет Одинцова: худой, плечи узкие, углы рта опущены. Типичный очкарик.

– А может, ваш муж болел? – усмехнулся Греков. – Настолько серьезно, что это стало причиной бесплодия?

– Я его медицинскую карту не изучала! – отрезала Алина. – Может, и болел. В детстве.

– Значит, он был в депрессии. А как насчет…

– Послушайте, я отказываюсь отвечать на ваши вопросы, – оборвала непрошеного гостя хозяйка дома. – Милиция здесь уже была.

– Я знаю, – спокойно сказал Юрий Греков. – Это дело ведет мой лучший друг Володя Петров. Кстати, это от него я получил исчерпывающую информацию: о том, что случилось, как вы себя вели и что именно сказали. Не понимаю, как вам удалось обвести его вокруг пальца? Чем вы его купили? Я знаю, что Петров взяток не берет. Так почему он вам все-таки поверил?

– Потому что я говорю правду, и мой муж действительно был больным человеком. Мы и познакомились при соответствующих обстоятельствах. Это было девять лет назад. Я тогда работала психологом, и у меня это неплохо получалось.

– Ну-ка, ну-ка, – подался вперед Греков. – И что же так беспокоило Михаила Одинцова?

– Это врачебная тайна.

– Значит, вы вышли замуж за своего пациента?

– Это не возбраняется. Впрочем, вскоре после замужества я бросила работу.

– И стали лечить его одного. Так?

– Михаил больше не нуждался в лечении, – сухо сказала вдова.

– А как же тогда ваши слова насчет депрессии и склонности к суициду? И вообще, консультировали его в качестве психолога, а медицинскую карту не посмотрели. Разве психолог не должен интересоваться другими заболеваниями пациента? Похоже, вы что-то скрываете, Алина Сергеевна.

– Я просто не хочу распространяться о его болезнях… Ну хорошо, я расскажу, потому что мне кажется, что вы меня в чем-то подозреваете. А поскольку вы следователь…

– Вот именно. Мне ничего не стоит настоять на том, что все-таки стоит возбудить уголовное дело и провести повторную экспертизу: насколько расположение входного отверстия пули соответствует вашей версии о самоубийстве. Я думаю, есть и еще кое-что.

– Что вы имеете в виду? – побледнела Алина.

– Вы мне сначала поведайте, как все было, и с чего это вдруг преуспевающий бизнесмен Михаил Одинцов решил застрелиться? А я послушаю.

– Хорошо, – кивнула вдова и сделала большой глоток любимой «Маргариты». – Я расскажу все с самого начала…

Первые полчаса в пробке

«Жигули»

Греков все еще не мог прийти в себя. Значит, это правда! Его Пробка дала взаймы такие огромные деньги и даже не потребовала расписки! Размазня! Кретинка! И как теперь это доказать? Нет, ты подумай! Она ведь знала, что муж нуждается в средствах! Что строит дом! Мечтает о новой машине! Деньги нужны были ему, а она отдала их какой-то…

Юрий захлебнулся от возмущения. Просто нет слов! Ай да Нинка! А кстати, откуда у нее такие деньги?

Он покосился на Петрова. Володька все знает. И про Одинцову тоже? Нет, не может быть!

– Ну все. Встали окончательно, – вздохнул Володя Петров. – И что там могло случиться?

Они находились в центре стального потока. И справа, и слева в несколько рядов стояли машины, нестерпимо пахло выхлопными газами. Юрий Греков поморщился и поднял стекло. В салоне «Жигулей» вмиг стало душно. В довершение всего дождь прекратился, и из-за туч выглянуло солнышко. Машина моментально стала нагреваться. Греков почувствовал, что ему плохо, и так рванул ворот рубашки, что отлетела верхняя пуговица.

– Пить… – прохрипел он.

– Бутылка у тебя в руке, – удивленно сказал Володя.

– Ах да…

Деньги – вот что его мучило. Он любил деньги. Спрашивается, а кто ж их не любит? «Денег никогда не бывает много», «Не учите меня жить, лучше помогите материально», «Не в деньгах счастье, а в их количестве» – фразы, которые люди повторяют изо дня в день. Юрий Греков их не употреблял. Он вообще боялся говорить о деньгах, так как считал, что это их отпугивает. Он любил деньги тайно и страстно, пересчитывал их с какой-то мучительной, патологической жадностью и думал, что об этом никто не знает.

Володя ударил в больное. Кстати, а зачем он это сделал? Пока еще Греков не мог собраться с мыслями и проанализировать ситуацию. Он обладал завидной выдержкой, о его многочасовых допросах ходили легенды, Юрий Греков был практически непробиваем, но деньги… Деньги! Которые уплыли в буквальном смысле слова из его кармана! Этого он вынести не мог!

Нина всегда была транжирой, в его понимании. Потому он давал ей деньги только под отчет. Потратила – будь добра, напиши: сколько, куда и когда. По выходным Греков сам ездил на рынок и покупал самые дешевые продукты, на столе же появлялось совсем другое.

Теперь он напряг память. Ну, конечно! Они ведь хорошо питались! Раньше Юрий считал, что сочный, мягкий шашлык из перемороженного мяса – это особый рецепт рукодельницы-жены. Теперь до него наконец дошло!

Интересно, а что Нина делала с тем, что приносил домой он? Неужели выбрасывала? От этой мысли ему стало тошно.

А одежда? На ее неброских вещах ведь были этикетки известных фирм! А он, дурак, думал, что это подделка! Сколько же все это могло стоить?!

Греков делал в уме подсчеты, пока не сообразил, что Володя Петров внимательно за ним наблюдает. Он спохватился и жадно хлебнул воды из бутылки. Вода была противная, теплая.

– Ну как? Отошло? – участливо спросил лучший друг.

– Что ты имеешь в виду?

– Пережил известие?

– Мне… Мне все равно, – с трудом выдавил Греков.

– Э… брось, – покачал головой Петров. – Уж я-то, знаю, что нет. Ты вот думаешь, почему она тебе не сказала, что у нее есть деньги, и деньги немалые.

– Десять тысяч долларов! – с ненавистью сказал Греков. – Пусть попробует мне их не отдать! Антонина… как там ее? – И он выругался.

– Я вижу, ты не успокоился. Тебя по-прежнему интересует не жена. Правильно говорят: любовь зла. Вот за что она тебя любила?

– Любила?! Это ты называешь – любила?! Родному мужу не дать, а какой-то…

– Дурак ты, Юра, – спокойно сказал Петров. – Ох и дурак! Ну, узнал бы ты правду. Да ты бы с нее живой не слез! Вытряс бы все, и каждый раз говорил: мало, мало, мало… Десять мало, двадцать мало…

– А что, у нее было двадцать? – жадно спросил Греков.

– Было.

– Вот с… – Но спохватился: – Извини. Сорвался.

– Нина знала, что так будет, потому и не сказала.

– Может, она и тебе взаймы давала? – рассердился Юрий на Петрова.

– Нет. Я бы у нее не взял.

– А кто брал?

– Ты хочешь поименно список всех должников?

– Да! Хочу! Танька небось брала! – с ненавистью сказал он.

– Я не назову тебе остальных, – спокойно ответил Петров.

– Это еще почему?

– Суммы были незначительные. А люди, которым Нина давала в долг, небогатые. И это хорошие люди. Плохим Нина не помогала.

– Что значит – незначительные? С миру по нитке…

– А разве ты нищий? Опомнись! Чего тебе не хватает?

– Да что ты про меня знаешь! – разозлился вдруг Греков. – Я в Москву приехал оборванцем, без гроша за душой! И все сам! Своими руками! Копеечку к копеечке!

– Ты бы матери с отцом денег послал, – тихо сказал Петров. – Небось ни разу не вспомнил.

– Постой-ка… – спохватился Юрий. – Мать в письмах все «спасибо» да «спасибо» – за внимание, за заботу. Я никак не мог понять: о чем это она? И снохе поклоны бьет. Выходит, Нина… посылала им деньги?!

– Да.

– А теща? – с ненавистью сказал он. – Небось тоже поживилась. Выходит, все знали, а я…

– Эх, Юра, Юра! Как тебя задело! Аж в лице изменился! Ты даже не хочешь знать, откуда у Нины такие деньги?

– Да, кстати, откуда? – спохватился Греков. – Может, она в лотерею выиграла? Так я буду знать, какие билетики покупать. Авось и мне повезет.

– Так я и знал! Тебя по-прежнему интересует не Нина, а источник ее доходов. Можешь ли ты черпать из него? Я тебе сразу скажу: не можешь.

– Это еще почему?

– Потому что для этого нужен талант. А твоя Нина была очень талантливым человеком.

– Кто? Моя Пробка? Да не смеши! – отмахнулся он. – Талантов там было ноль, разве что готовила хорошо.

– Мне продолжать?

– Да. Я хочу знать: где моя жена брала деньги, – отчеканил Юрий Греков.

– Так вот. Жил-был человек, который в одночасье лишился жилья и стал бомжом. Звали его Досей…

– Это я уже слышал, – нетерпеливо перебил его Греков.

– Про книгу, которую он читал в электричке, я тебе тоже рассказал.

Греков кивнул.

– Не рассказал только, где он взял рукопись.

– Как – где? Написал!

– Ну да, – усмехнулся Володя. – И в своей плохо отапливаемой конуре отпечатал ее на компьютере. Нет, Юра. Он нашел рукопись на помойке, копаясь в мусорном контейнере. Как думаешь, кто ее туда швырнул сгоряча?

– Ты хочешь сказать, что…

– Вот именно.

– Не верю! – покачал головой Юрий Греков.

– Придется поверить. А теперь думай.

И Володя Петров надолго замолчал.

Автобус

– …По образованию наша Ниночка была архивариусом, – важно сказала Таисия Максимовна, поправив огромные очки, в которых была похожа на сказочную черепаху Тортиллу. Пробил и ее час: настал момент вынуть из складок платья Золотой Ключик и открыть заветную дверь. Все затаили дыхание. – Она очень любила свою профессию. Но в библиотеке у нее было больше времени для чтения и нужных книг, вот она к нам и устроилась. Сидела за кафедрой, читала Карамзина, Костомарова, Лотмана, Ключевского, Соловьева… Кое-что конспектировала. Читателей у нас было немного. Это потом появился компьютерный зал, студенты стали часто захаживать. Но Ниночка к тому времени уже не работала. Хотя компьютер она освоила из нас первая.

– А говорят, что Нина была не в ладах с техникой, – удивленно протянула осмелевшая вдруг Инна.

– Она просто четко отделяла, что ей нужно, а что нет, – продолжала Таисия Максимовна. – Разумеется, в программировании она ничего не смыслила, но текстовый редактор освоила. И что такое Интернет, имела понятие, и как пользоваться электронной почтой. Она вообще была умница необыкновенная.

– А Греков говорил: Пробка… – протянула Милочка.

– Да, да, – поддержала ее Киска. – Тупая, мол, как пробка. Это он ее так прозвал.

– А ты его больше слушай, – сердито сказала Татьяна.

– Ну, так я продолжаю? – спросила Таисия Максимовна. – Что думал о жене Греков, это его личные трудности, а Нина не собиралась его переубеждать. Поначалу хотела сделать сюрприз. Когда написала первую рукопись, держала это в тайне. Думала: прославлюсь, мол, и он поймет, как во мне ошибался. Как только муж запретил Нине работать, ей стало скучно.

В самом деле, сколько времени отнимает домашнее хозяйство? Жили они вдвоем, детей не было, квартирка маленькая, однокомнатная. А Нина без дела сидеть не могла, вот и решила написать исторический роман. Знания в области истории у нее были обширные, воображение богатое. И очень уж ей нравился фильм «Первый рыцарь». О короле Артуре, рыцарях Круглого стола. Вообще, она была натура романтическая.

Как только рукопись была готова, она принесла ее мне.

– А почему вам? – недобро спросила Татьяна. – Ведь это я была ее лучшей подругой!

– Танечка, вы замечательный человек, – вздохнула Таисия Максимовна. – Но я гораздо старше, у меня большой жизненный опыт и я много читала…

– Вы хотите сказать, что я…

– Да перестань! – не выдержала Галя. – Я бы на месте Нины поступила точно так же.

– Я человек одинокий, – подтвердила пожилая женщина. – Свободного времени у меня много, и я всегда рада помочь. Книгу я прочитала за выходные, и, знаете, мне понравилось! Очень! Увлекательный сюжет в жанре фэнтези, роскошные описания. Подобных книг сейчас хватает, но Нина нашла что-то свое. Так мне, по крайней мере, показалось.

Когда она пришла за рукописью, я ее похвалила и посоветовала попробовать опубликовать роман. Разумеется, Нина в этом ничего не понимала. Куда пойти, что сказать? Мы вместе подумали и решили поступить просто: взяли книги-новинки и посмотрели адреса издательств, где они были выпущены. Потом составили список и выбрали самое крупное. Нам показалось, что это достойно.

– А дальше? – жадно спросила Киска, у которой в глазах все еще сверкали бриллианты.

– Нина поехала туда и отдала рукопись секретарю. Прошел месяц, другой. Ответа не было. Тогда Нина набралась решимости и позвонила в издательство. Ей сказали, что рукопись находится на рассмотрении. Это тянулось полгода.

– Эх, я бы им показала! – сжала кулачки Киска. – Звонила бы каждый день!

– Но Нина была не ты, – усмехнулась Галя.

– Да уж, – покачала головой Татьяна. – Размазня.

– В конце концов, – продолжала Таисия Максимовна, – ее вызвали в редакцию. Ответ был отрицательный. Мол, это графоманство, дилетантство и так далее, показали рецензию. Я ее читала и считаю, что книга того не заслуживала.

Нина схватила папку и убежала. В автобусе она перечитывала рецензию и горько плакала, а выйдя у своего дома, дошла до ближайшего мусорного контейнера и швырнула папку туда. Рецензию же засунула в карман, чтобы потом показать ее мне. Мол, видите, Таисия Максимовна, как вы ошиблись! Я, конечно, попыталась ее успокоить: Ниночка, не стоит так отчаиваться, стоит попробовать еще раз. Есть и другие издательства. Но надо было знать нашу Нину…

– Да уж! – хмыкнула Татьяна.

– Ни в какую! – всплеснула руками Таисия Максимовна. – Нет, нет и нет! Это издательство, мол, самое большое, самое лучшее, если уж они сказали, что плохо, то хуже этого уже ничего и быть не может. Это, мол, приговор.

– Погодите, – спохватилась Галя. – А как же тогда деньги?

– Да? – спросила Антонина Дмитриевна. – Откуда же тогда у Нины деньги?

– А вот дальше начинается история почти мистическая, – загадочно сказала Таисия Максимовна. – Правильно говорят: чему быть, тому не миновать. Прошел примерно год, и вдруг в книжном магазине Нина, которая очень внимательно следила за всеми новинками, видит книгу. Имя автора – Доктор К^о – неизвестное, да и название ей ничего не сказало. Но вот обложка – рыцари с мечами, лошади, дама в длинном платье. И, главное, аннотация… Что-то до боли знакомое. Нина книгу купила, а когда прочитала, просто ахнула. Это был ее роман! Тот самый, который ей вернули с разгромной рецензией! Разумеется, она в слезы. А я ей говорю: поезжай туда, где книга издана. Узнай, что и как? Нина поехала.

– Неужели украли? – всплеснула руками Татьяна. – Так надо было в суд!

– В суд! – хмыкнула Антонина Дмитриевна. – Пойди судись с ними. У них деньги, адвокаты.

– Нет, судиться Нина не стала, – сказала Таисия Максимовна. – В издательстве с ней вежливо поговорили, объяснили, что доказать авторство будет очень сложно. Гораздо разумнее прийти к соглашению и сотрудничать. Мол, большое количество начинающих авторов печатаются под известными брендами. А раскручивать издательство собирается Доктора К^о, потому что его авторство уже заявлено и биография подходящая. Из бомжей – да в писатели! Нина не стала спорить. Толку-то? Сначала книга не очень шла, но Нину убедили сесть за продолжение. И вдруг…

– Опять это «вдруг»! – резко сказала Татьяна.

– А ты как хотела? – усмехнулась Галя. – Нетерпеливая! Подавай тебе все и сразу! Успех – вещь непредсказуемая.

– Совершенно верно, – кивнула Таисия Максимовна. – Наша Галечка, как всегда, права. Сюжетом заинтересовались продюсеры, и был снят роскошный фильм, со спецэффектами.

– Так у Нины что, были связи в кино? – охнула Милочка.

– У нее много чего было, – вздохнула Таисия Максимовна. – А главное – талант.

– А Греков ее – Пробка! – осуждающе сказала Галя.

– Кстати, а почему она ничего ему не сказала? – тихо спросила Инна. – Все-таки муж!

– Нина знала, что он до денег жадный, – вздохнула Таисия Максимовна. – Хотя последние полгода подумывала все ему рассказать. Юра собрался покупать новую машину. Вот Ниночка и гадала: как подсунуть ему деньги? Даже хотела сказать, что в лотерею выиграла. А я ей советовала: скажи правду.

– Я бы не подумала, что вы, Таисия Максимовна, – такой скрытный человек, – осуждающе сказала заведующая. До сих пор она внимательно прислушивалась к рассказу, но от комментариев воздерживалась.

– А вы почему не спросили: откуда деньги, когда брали в долг?

– Я думала, она наследство получила, – сказала Антонина Дмитриевна.

– От кого же?

– Да мало ли?

– Нина нарочно скрывала от нас, что у нее много денег, – высказалась и Татьяна. – Быть может, у нее и машина была?

– Машину Нина не водила, – отрицательно покачала головой Таисия Максимовна. – Но насчет ее знакомых…

– Так значит это ее я видела однажды в ночном клубе, – мяукнула Киска. – Я думала, что ошиблась, просто та женщина похожа на Нину Грекову. А теперь до меня вдруг дошло! Это ж Нинка и была! Но в та-аком виде!

– Неужто Греков ничего не знал? – тихо спросила Инна. – Где проводит время его жена? И с кем? Ведь не одна же она там была! Может, даже с мужчиной?

– А ему до Нинки было дело? – резко сказала Татьяна. – Много они времени проводили вместе? Он на дачу – она домой. Он домой – она на дачу. Она к нему на дачу – он на рыбалку. Между прочим, с ночевкой уезжал. Я не удивлюсь, если у Юрки была любовница.

– Слушайте, если б он видел свою жену та-акой! – рассмеялась вдруг Киска.

– Даже странно, – покачала головой Инна. – Странно, как она себя вела. Другие бы на ее месте давно раззвонили, не преминули бы похвастаться. Вот, мол, я какая! А Нина молчала.

– Такая уж она была, наша Ниночка, – вздохнула Таисия Максимовна.

– Давайте за это и выпьем, – подсказала заведующая и потянулась к бутылке, в которой коньяка осталось уже меньше половины.

– Эх, узнает Греков, что мы прикончили его коньячок, шума будет! – рассмеялась вдруг Татьяна.

– Ничего. Новую бутылку купит. Десять! Он ведь теперь клад нашел, – усмехнулась Галя. – Ведь где-то эти деньги лежат?

При этих словах Антонина Дмитриевна отчего-то побагровела и, чтобы скрыть смущение, заговорила, всплеснув руками:

– Девочки-и-и… А мы, похоже, попали в пробку!

– Как – в пробку? Меня ж вечером ждут! – Киска вскочила и кинулась к лобовому стеклу, а потом заверещала на весь автобус: – Что делается?! Это когда же мы теперь приедем! Нет, я на поминки не поеду! Выскочу у ближайшего метро!

– Ты сначала до него доберись! – усмехнулась Татьяна.

– Что ж там такое могло случиться? – спросила Галя. – У меня ребенок маленький. Со свекровью остался, а она ворчит. Надеюсь, Нина меня простит, если я тоже не поеду.

– Ну тогда давайте помянем здесь. – И Антонина Дмитриевна принялась разливать остатки коньяка.

– Нам не надо! – затрясли головами Инна и Таисия Максимовна. Последняя пожаловалась: – У меня давление.

– По капле, – сказала заведующая и плеснула и им. Потом подняла свой стаканчик: – Ну, девочки, выпьем! За Нину! Пусть земля ей будет пухом!

Помянув, сидели молча – каждая думала о своем. Потом Татьяна покосилась в окно, направо, и сказала:

– А эта все еще тут! Мадам в шляпе! Гляньте, через ряд!

– Куда ж ей деваться? – удивилась Галя. – Пробка же! Все стоят, и она стоит.

– Как вы думаете, девочки, это любовница Грекова? – спросила вдруг Милочка.

– А что? – ехидно сказала Татьяна. – Не Нинкина же! Хотя после всего услышанного я и этому не удивлюсь. Ну и денек сегодня! Одно открытие за другим! Подружка вдруг оказалась писательницей, богачкой, ходила по крутым кабакам. Может, она еще и того? Нетрадиционной ориентации? А?

– Не говори ерунды, – одернула ее Галя. – Я не знаю, кто эта женщина, но на кладбище она приехала неспроста. Что-то Нину и ее мужа с ней связывало.

И Галя задумчиво посмотрела в окно, на красный «Ягуар»…