Текст книги "Пока цветет лотос"

Поза кобры

– Итак? – Я сегодня настойчива.

Но детектив все еще мнется.

– А может, вы передумаете, Стефания Алексеевна? Я буду уговаривать вас, пока сил моих хватит.

– Все так серьезно?

– А сами-то вы как думаете?

– Это вы про пистолет?

– Господи, у него еще и оружие есть?!

– Послушайте, Вадим, чем вы занимались весь этот месяц?! – Я начинаю злиться. – Этот ваш отчет… – я гневно трясу перед ним листами с отпечатанным на них текстом. Шрифт мелкий, а Вадим еще даже не знает о любви моего супруга к огнестрельному оружию! Я уверена, любви разделенной. – Это же липа!

– Все честно, – ежится он. – Ваш муж ездит на работу и в фитнес-клуб. Где, кстати, и вы сами работаете. Еще на деловые встречи. В командировки.

– Со Светой?

– Ну, разумеется.

– Разводиться из-за Светы – это как-то мелко, вы не находите? Согласно статистике, добрая половина женщин в нашей стране закрывает глаза на то, что мужья им изменяют. Света у мужа давно. Поэтому я хочу знать, чем он конкретно занимается на работе?

– Решает проблемы, – тяжело вздыхает Вадим.

– Его ненавидят, да?

– Врагов у вашего супруга хватает, – он заметно оживляется. – Кстати, Андрею Ильичу удается совмещать приятное с полезным. Его любовница – его же деловой партнер. Я имею в виду последнюю любовницу.

– Так. А почему этого нет в отчете? – Я опять трясу перед ним бумагами.

– Я не хочу, чтобы вы сломали себе жизнь. Честно. Она у вас неплохая. Да чего там! Шикарная! Даже я вам завидую, хоть я и не женщина.

– Вы хотите денег? – осеняет меня. – Сколько?

– Для начала тысяч пятьдесят, – мнется он. – Рублей, разумеется. Видите ли, у меня ипотека…

– А как вам помогут пятьдесят тысяч рублей? – искренне удивляюсь я.

– Я же сказал: для начала. Нужна дорогая аппаратура для слежения, деньги на взятки. Ваш муж человек влиятельный. К нему так просто не подберешься. А я хочу стопроцентные доказательства, чтобы вы потом не пожалели о содеянном.

– О содеянном должен пожалеть он. Деньги я вам дам. У меня скоро зарплата.

– Если хотите, я приеду за деньгами к вам в клуб.

– Приезжайте. – Я поднимаюсь из-за стола. – А это в счет уже проделанной работы, – я кладу перед ним несколько купюр. – Хотя отчет – липа. Но я его возьму.

– Как хотите, – он напряженно смотрит, как я убираю отчет в свою сумочку. И вдруг спрашивает:

– А если муж увидит? Не боитесь?

– Он никогда не лазит по шкафам, где лежат мои вещи. Даже не знает адреса моей электронной почты.

– Он вам так доверяет?

– Скорее, пренебрегает.

– Что ж, Стефания Алексеевна, до встречи, – он тяжело вздыхает. – Раз уж вы решились, то и мне другого не остается.

На сем я откланиваюсь и иду к дверям. Итак, у мужа любовница. Кроме Светы. Поистине, надо заводить двух собак. Таксу и колли. Какие еще меня ждут открытия на пути к истине?

Вечером… Ах, этот вечер! Когда человек добровольно лезет в петлю, он ведь умирает далеко не сразу. Это процесс мучительный и долгий, потому что секунды растягиваются в часы. Все когда-то случается в первый раз. В этот вечер я сделала второе неприятное открытие. Первое – я узнала, что муж мне и в самом деле изменяет. А о том, что он действительно чудовище, узнала, когда попыталась с ним поговорить.

Мы сидели на кухне, Андрей ел, сосредоточенно глядя в планшет. Я сидела напротив и разглядывала мужа. Любовалась им. Какое же у него правильное лицо. Красивое, но в то же время мужественное. Да, оно должно нравиться женщинам.

– Андрей, почему ты на мне женился? – тихо спросила я.

– Что? – Он оторвал наконец взгляд от планшета.

– Скажи мне, почему я? Вокруг полно женщин, ты мог выбрать любую.

Опять эта странная улыбка.

– Я сказал: пойдем со мной. И ты пошла.

– Когда живешь в борделе, пойдешь куда угодно. И за кем угодно.

– Значит, ты меня просто использовала? – Он даже жевать перестал. – А это интересно! Я-то думал, любовь!

– Мы никогда об этом не говорили… А ведь в тот вечер ты пришел к проститутке…

– Мне было двадцать лет, – сердито сказал он, вставая. Я тоже встала, чтобы подать мужу второе. – Я со своей девушкой поругался, ты ведь прекрасно знаешь, что до встречи с тобой я жил вовсе не как монах. У меня яйца трещали. Пацаны сказали: есть баба, она всем дает. Но надо заплатить. Я же не знал, что встречу тебя!

– И все получишь даром.

У меня в голове словно что-то взорвалось. Я не сразу сообразила, что сижу на полу, привалившись спиной к холодильнику, а муж склоняется надо мной с озабоченным лицом:

– Степка, ты чего? Эй?

Это была пощечина! Всего лишь пощечина, а я пролетела метра два, ударилась спиной о холодильник и, кажется, на время отключилась! Андрей никогда меня раньше не бил! Я смотрю на него в ужасе.

– Давай вставай!

Он берет меня за руку и рывком поднимает с пола. В руке дикая боль. Как я завтра смогу вести занятия по йоге?!

– В порядке? – Он поворачивает меня, словно тряпичную куклу и осматривает затылок. – Что ж ты хлипкая такая?

– Андрей, ты меня ударил, – с удивлением говорю я, без сил опускаясь на диван.

– А ты язык держи за зубами.

Он садится напротив и сердито придвигает к себе тарелку. После этого муж может как ни в чем не бывало продолжать ужинать!

– Все эти годы ты относился ко мне как к своей собственности. Постоянно унижал меня, называл Степкой…

– А как тебя прикажешь величать? Степанидой Алексисовной? – Презрительный взгляд.

– Ты говоришь со мной так, будто я круглая дура.

– Ну не круглая. Кругленькая.

– …а теперь ты меня еще и ударил.

– Прекрати это! Немедленно! А то получишь еще. – Он сжимает руку в кулак и кладет его передо мной на стол. – Да, я такой. Хозяин. Ты знала об этом, когда выходила замуж. Тебя это устраивало. Ты жила со мной и не задавала вопросов. Во всяком случае, не требовала на них ответов, за что я тебя и ценил. Теперь тебе вдруг пришло в голову устроить разбор полетов. Лучше посуду помой. Займись своими непосредственными обязанностями.

А я всего лишь спросила, почему он тогда, четверть века назад, пришел к проститутке! А если бы спросила про любовницу? Я машинально трогаю щеку.

– Что? Больно? – В голосе у него что-то похожее на жалость.

– Ничего. Пройдет.

Я стараюсь держаться. Он ясно сказал: продолжишь в том же тоне – получишь еще. А мне вовсе не хочется летать по кухне. Кто бы знал, что у мужчин такая сила! Все это нравится, пока силу не применили конкретно к тебе. Так в мое сердце закрадывается страх. И оно начинает биться. Я уже не гляжу на мужа, словно зачарованный кролик на удава, с обожанием. Мне больше неохота быть его едой.

Через несколько дней, когда боль в руке проходит, я спускаюсь в цокольный этаж нашего фитнес-клуба, где оборудован зал для единоборств. В сетке расписания урок для женщин – самооборона. Его ведет Борис, приятный парень с добрыми глазами. Увидев меня, он очень удивляется:

– Стеша? А ты здесь зачем?

– Хочу научиться приемам самообороны, – я упорно отвожу взгляд.

– Ладно, становись в строй. Сначала у нас общеукрепляющие упражнения. Бег, отжимания, гантели, упражнения на пресс. Но я вижу, ты в хорошей форме.

– Я делаю стойку на голове.

– Что ж…

Женщин на удивление много. Неужели всех их бьют мужья? Или маньяков боятся? Работает слабый пол упорно, на совесть. Пыхтят, потеют, упираются. Видали бы это маньяки, пришли бы в ужас и все попрятались. Что касается мужей, они бы отдали свои заначки. Час пролетает незаметно. Когда все направляются к дверям, Борис манит меня пальцем:

– Задержись.

Мы остаемся одни в зале, где едко пахнет потом. Прямо предо мной висит боксерская груша. Мои бедные руки до сих пор ноют, груша сродни стене, сколько ее ни бей, она никогда не рухнет, и каждый раз больно после очередной атаки на нее. А бить надо.

– Борис, эта боль когда-нибудь пройдет?

– Никогда. Терпи, привыкай. Когда ты выбираешь спорт, ты выбираешь боль… Стеша, зачем ты здесь? С таким мужем не нужны приемы самообороны. Он защитит тебя от любого маньяка и бандита. От дюжины бандитов. Просто не ходи по улицам одна.

Я молчу.

– Это Воронцов? Господи, неужели это Воронцов?!

Я молчу.

– Стеша, если это Воронцов, у тебя нет шансов. Я видел его на тренировке: почти центнер сплошных накачанных мышц! – В голосе у Бориса невольное уважение. – Твой удар для него все равно что укус комара. С Воронцовым проще договориться. Тебе надо договориться, Стеша.

– Договориться, то есть молчать? Борис, ты ведь тоже знаешь. Женщины к нему так и липнут.

– Это естественно, – Борис пожимает плечами. – Красивый мужик сам по себе приз, а уж когда у него есть деньги… Тогда это суперприз. Не бери в голову.

– Я бы с ним развелась, но, боюсь, он не даст мне развод. Я Воронцова отчего-то устраиваю.

– Я бы тебе помог, да не знаю как, – Борис тяжело вздыхает. – Вызвать его на бой, чтобы защитить твою честь? А кто я такой? Он – муж. Хотя я, конечно, отношусь к тебе с симпатией. Да и толку от меня в таком бою будет немного. Он меня покалечит, на том и закончится. Терпи, Стешенька. Я никому не скажу, о чем мы с тобой сегодня говорили. И ты молчи.

– Можно я приду завтра?

– Ходи, кто тебе запрещает? – пожимает плечами Борис.

Воронцов, разумеется, ничего не знает. Да и знал бы. Мой удар для него все равно что укус комара. Посмеется, и только. Мол, куда ты лезешь, насекомое?

Через неделю я звоню Вадиму:

– Как наши дела?

Деньги я ему отдала. Никакого контракта мы не подписывали. Вадим просто взял деньги и велел мне ждать. А мне в голову пришла вдруг дикая мысль засадить мужа в тюрьму. Таким образом, я от него и избавлюсь. Он посидит годиков пять, а лучше десять, состарится, подурнеет, станет мягким и покладистым. А я ему буду передачи носить. Зато потом мы заживем! И детектив меня обнадежил.

– Кое-что есть, – загадочно сказал он, и я тут же назначила ему встречу.

Встретились мы в машине. В его, потому что я машину не вожу. Андрей категорически против. Он отчего-то ненавидит женщин за рулем и, морщась, говорит:

– Только тебе, Степка, этого не хватало!

А машину мне хочется так же, как и кошку. Но попробуй ты поспорить с Воронцовым! Рука до сих пор побаливает, а ведь он меня всего лишь с пола поднял! Я невольно ежусь и оглядываюсь. Муж на работе, где же ему еще быть? Хотя…

– Где сейчас муж? – в упор спрашиваю я у Вадима, едва очутившись в салоне его машины.

– На работе, где же еще? – не моргнув глазом, отвечает он.

– На работе или на свидании? Вы ведь сами сказали, что Воронцов совмещает приятное с полезным.

– Ах да! – Вадим лезет с карман куртки и достает оттуда смартфон. И тут же начинает оправдываться: – Фотографии нечеткие, ближе мне подойти не удалось.

– Вы что, снимали их на смартфон?!

– Ну а как?

– А дорогая аппаратура? Взятки нужным людям? На что вы потратили мои деньги? – Я опять начинаю злиться.

– Да вы сначала посмотрите! – Он сует мне под нос смартфон.

Я вожу пальцем по дисплею, листая фотки.

– Это что, его любовница?

– Да.

– Господи, да она же старуха!

– Да, ей лет сорок.

– Свете хотя бы двадцать пять.

Я с сомнением разглядываю женщину на сделанных Вадимом фотографиях. Вот они с Андреем выходят из дверей его офиса, вот садятся в машину. Он заботливо придерживает дверцу. Потом вроде бы приобнимает женщину, которая садится в его машину. Она к нему точно льнет. Любовники? Ага! Вот они сидят в ресторане!

Ей лет сорок, но она холеная, так что выглядит моложе. Но я-то вижу, что ей сорок, меня не обманешь! У нее повадки сорокалетней женщины, которая не упускает ни единого шанса доказать, что она все еще женщина. Крашеная блондинка. Андрею всегда нравились блондинки. Одета со вкусом. Платьице ничего. И сапоги соответствуют. Редкие женщины умеют правильно выбирать обувь, чтобы костюм и сумочка с ней не диссонировали. У этой женщины хороший советчик по части нарядов, или она не глупа. Она улыбается моему мужу со значением. Его рука лежит на ее руке, он ей что-то говорит. Спрашивает: куда поедем, к тебе, ко мне? Хотя к нему некуда. Дома я. Но у нас есть загородный дом. И у нее наверняка тоже. Я задумчиво смотрю на фотографии.

– А конкретнее? – спрашиваю я Вадима.

– Дальше есть снимок, где они в постели, но он нечеткий.

– Да я и сама вижу!

Какие-то размытые тени. Мужчина, отдаленно похожий на моего мужа. Однозначно только, что он высокий брюнет. Я тщетно пытаюсь разглядеть его лицо. Андрей, не Андрей? Но после ужина в ресторане, фотографии откуда довольно четкие, скорее всего, что это Андрей.

– Я понимаю, это не стопроцентные доказательства, – виновато говорит Вадим, убирая в карман смартфон. – Хотите, я вам скинул фотки по «мылу», и вы их дома как следует, рассмотрите? Раз уж супруг не знает адреса вашей электронной почты.

– Я хочу знать больше! Не только о его любовнице, но и о его работе! Если муж кого-то убил, я тоже хочу это знать!

– Вы в этом уверены? – Вадим невольно ежится.

– Недавно он меня ударил. По лицу. Он никогда раньше этого не делал.

– Потому что вы не задавали ему неудобные вопросы. А о чем спросили-то?

– О проститутках.

– Это вы зря, – Вадим опять ежится.

– А теперь я хожу на уроки самообороны.

– И это зря. Синяка вроде нет, – он внимательно рассматривает мое лицо. – А чему вас там учат-то, на этих уроках?

– Куда надо бить. И чем. Отрабатывают до автоматизма.

– Ну, попробуйте, – он тяжело вздыхает. – Я вам вот что предлагаю: хотите поймать мужа с поличным?

– С поличным?

– Застать в постели с любовницей. Я могу это устроить. Я приблизительно знаю график их встреч. Если вам это поможет…

– Поможет – не поможет, но это хотя бы конкретика, а не размытые фотографии. Да, я хочу.

– Тогда ждите… А может, вы все-таки передумаете, Стефания Алексеевна?

– Может быть.

Попытка не пытка, даже вторая. И снова вечер. Декорации те же. Андрей пришел с работы, он ужинает, по привычке уткнувшись в планшет. А я гадаю: с чего начать-то? Наверное, надо издалека.

– Как прошел день?

– Нормально, – говорит муж, не отрываясь от планшета.

– Все проблемы решил?

– На сегодня да.

– Один или со Светой?

– Со Светой.

– Значит, сегодня у тебя Света. А сколько их вообще?

– Не понял?

Он поднимает взгляд на меня. Я встаю, чтобы подать ему чистую тарелку. На этот раз ноги мои напружинены, я в любой момент готова уклониться от удара. Все, как учил Борис.

– Налей мне водки, – неожиданно просит Андрей.

– Водки?

– Ну да. Хочу выпить.

– Это ответ на мой вопрос о любовницах?

– Тебе доказать, что я сегодня ни с кем не трахался? – Он медленно поднимается из-за стола, взгляд не предвещает ничего хорошего.

На этот раз бью его я. Под дых, как учили на тренировке. Это немногим лучше, чем лупить боксерскую грушу, по ощущениям почти то же, Борис был прав. Но удар застает мужа врасплох. Он охает, сгибается пополам, но тут же распрямляется и смотрит на меня с огромным удивлением:

– Это чего сейчас было?

Я снова бью его, теперь уже по корпусу, но на этот раз кулак летит в пустоту.

– Э, нет… Чего это ты вытворяешь, насекомое?

Я даже не ожидала, что у него такая реакция! Можно подумать, в обязанности исполнительного директора входит ежедневный мордобой! Очень уж супруг поднаторел в драках! Понятно, что мне делать дальше: уносить ноги! Я зажмуриваюсь от страха и несусь в спальню. Муж ревет, словно дикий зверь, и кидается за мной. Но бегаю-то я быстрее. Мне удается захлопнуть дверь перед его носом и повернуть в замке ключ.

– Степка, открой! – орет он и лупит кулаком в дверь. – Открой немедленно, слышишь?!

Я с сомнением смотрю на дверь. Она ходит ходуном. Еще бы! За ней почти центнер сплошных накачанных мышц!

– Убью! – орет Воронцов и налегает на дверь.

Я понимаю: лучше открыть. Чем дольше я сопротивляюсь, тем он злее. А двери не выдержать, однозначно. Косяк уже треснул. Я втягиваю голову в плечи и дрожащей рукой поворачиваю в замке ключ. Воронцов врывается в комнату и швыряет меня на кровать:

– Убью!

Я слышу треск рвущейся ткани. Он моего халатика остались жалкие лохмотья. Это не секс, а акт вандализма. Закончив, муж откидывается на спину и говорит:

– Вот так. Помни, кто в доме хозяин. А с Борисом я поговорю.

– Не смей! Он ни в чем не виноват!

– Еще как виноват! Он учит жену бить мужа!

– Должна же я как-то защищаться! Теперь ты меня изнасиловал!

– Что до этого, то я никогда не буду спрашивать у тебя разрешение! Трахну, и все!

Он резко поворачивается на бок и смотрит на меня в упор. Взгляд у него напряженный.

– Скажи, тебе что, было плохо со мной? – спрашивает муж после долгой паузы. Чего он, интересно, хочет во мне разглядеть? – Хочешь в Венецию – пожалуйста, на Мальдивы – да ради бога, бизнес-класом – нет проблем. А твои шубы я уже считать замучился. И после всего это ты идешь к Борису и говоришь ему: скажи мне, куда бить моего мужа, чтобы ему было больно. Мне, между прочим, было больно!

– Мне показалось, ты ничего не почувствовал.

– Почувствовал глубокую обиду, – взгляд у него и впрямь как у обиженного ребенка. Я еще никогда Андрея таким не видела. – Смотри сюда, – он тычет пальцем в живот.

– Там ничего нет.

– Ты сюда ударила! Кстати, удар был неплохой. Если бы я не увернулся, словил бы второй. Вот бабьё! Везде лезут! На дороге от них спасу нет, бибикают, подрезают! В начальники лезут! В какой кабинет ни придешь – там обязательно баба сидит! Теперь еще и кулаками машут! Совсем охренели! Или ты решила стать моим спарринг-партнером? – ехидно улыбается он. – Все деньги – в семью. Правильно! Чего их в фитнес-клуб нести? Сначала ты мне борщ сваришь, потом блок поставишь. Потренируешь. Ты это брось, Степанида! А чтобы ты лучше запомнила урок…

Он снова наваливается на меня и тянется губами к шее. Я закрываю глаза. Еще один акт вандализма. Неужели на теле у Воронцова нет такой болевой точки, которая влияет на потенцию? Надо спросить у Бориса…

Поза воина 1

Мне даже некому пожаловаться! Боюсь, подруги меня не поймут. Поэтому я назначаю встречу Вадиму. На стоянке у фитнес-клуба. Я полна решимости: после вчерашнего надо что-то делать.

– Он меня изнасиловал, – жалуюсь я. – Причем дважды.

Вадим тяжело вздыхает:

– Расскажите об этом вашим подругам.

– Да вы просто не знаете, что такое заниматься сексом с Воронцовым!

– К счастью нет.

Господи, что я такое говорю! Совсем обезумела!

– Извините, Вадим. Я не в себе.

– Да уж вижу. Что, досталось? – Он смотрит на меня сочувственно. – А о чем на этот раз спросили?

– О любовницах.

– Надо отдать должное вашему мужу. Ответ достойный.

– Вы надо мной издеваетесь?!

– Я не очень вас понимаю, Стефания Алексеевна, но коли уж вы на это решились… Завтра у них свидание. С Людмилой. Поедете?

– Значит, ее зовут Людмилой… Откуда вы узнали о свидании?

– Мне удалось подслушать их разговор. Людмила ему позвонила и назначила встречу. Уверен: после ресторана они поедут к ней на дачу. Погоды стоят хорошие.

Да, сентябрь в этом году на загляденье. Воистину, золотая осень! Давно такой не было. В воздухе ни слезинки, это я о дожде. Небо нынче не плачет, в отличие от меня. Оно все это холодное дождливое лето вынянчивало в колыбели солнце, заботливо укутав его одеялом из облаков. Но младенец подрос и решил порезвиться. Теперь вокруг все сияет, похоже, солнцу нравятся новые игрушки. Оно заставляет цветы распускаться по второму разу, ягодные кусты дают второй урожай, а трава такая зеленая, что порою кажется, будто на дворе лето. Только золотые монетки опавших березовых листьев напоминают о том, что скоро выпадет снег. Над зелеными газонами – почти что голые ветки деревьев.

– Поехали! – говорю я решительно. – Раз Воронцов не отвечает на мои вопросы, я поставлю его перед фактом. А если он не захочет дать мне развод, ну что ж… Тогда займемся его криминальным прошлым. У меня появится повод разъехаться, и меня больше не будут бить и насиловать.

– По-моему, вы преувеличиваете, Стефания Алексеевна. Одна пощечина и дважды исполненный супружеский долг, причем без видимых повреждений. Извините, но вид у вас цветущий. Секс всегда идет женщине на пользу… Послушайте, может быть, вы сыну пожалуетесь?

– Степану Андреевичу?! Да вы с ума сошли! Он такой же, как его отец! – невольно вырывается у меня.

– Тоже бьет и насилует свою жену?

– Я не думаю, но… Он меня не поймет. Отец для него идеал. Образец настоящего мужчины. Они вместе играли в теннис, в футбол, в волейбол, когда Степан Андреевич рос. Да во что только не играли! Отец отдал его в секцию бокса. Он же, отец, и проверил, чему там учат и хорошо ли учат. А когда я расплакалась, делая примочки на распухшее лицо единственного сына, знаете, что он мне сказал, мой Степан Андреевич?

– Что?

– «Не реви, насекомое. Мы мужики, сами разберемся».

– Круто!

– Но Лиана-то водит машину! Так зовут девушку моего сына. И у нее есть собака. То ли левретка, то ли той-терьер.

– А у тебя, малыш, даже собаки нет, – неожиданно смеется Вадим.

А он, оказывается, симпатичный. Я просто никогда раньше не разглядывала чужих мужчин. Мне незачем было на них смотреть, да и за широкой спиной супруга их даже не было видно. До меня наконец дошло: я сижу в машине, с мужчиной, жалуюсь ему на семейные проблемы, рассказываю о сыне. Симметричный ответ, так это называется? У Андрея-то любовница, и не одна. Так вот куда меня занесло!

Я гашу невольную улыбку на лице. «Малыш…» Да, я мелкая.

– Ладно, готовьтесь. – Вадим тоже перестает смеяться. – Завтра я вам позвоню. Думаю, в ресторан, где они встречаются, ехать не имеет смысла. Поедем прямо на место предполагаемого прелюбодеяния. Согласны?

– Да.

До завтра надо еще дожить. Я невольно нервничаю. Да еще и занятия по самообороне сегодня отменены. Только увидев Бориса, я понимаю, в чем причина. Опускаюсь перед ним на колени и начинаю рыдать:

– Прости меня… Пожалуйста, прости…

У него рука в гипсе. «А с Борисом я поговорю…»

– Стеша, не надо, – морщится он. – Встань, пожалуйста.

Я, все еще плача, поднимаюсь с пола, и мы садимся рядышком на скамейку. Причем Борис на почтительном расстоянии. Причина этому само собой гипс.

– Ты все-таки его ударила, – улыбаясь, явно через силу, говорит Борис. По глазам видно, как ему больно. Он только что из больницы. – Ай, молодец.

– Какая же он сволочь! А ведь я его просила… Но как же так, Борис? Ведь ты сильный, ты все приемы знаешь.

– А толку? Сам не понимаю, как вышло, вроде бы все делал правильно. Но не успел оглянуться, как он захватил мою руку и просто надавил. Результат ты видишь. Видимо, у него практики побольше.

– Он что-нибудь при этом сказал?

– Сказал, что, если я не хочу потерять еще и голову, мне лучше забыть о твоем существовании.

– Значит, я больше не могу к тебе ходить? – Лицо у меня жалкое.

– Почему, можешь. Только эти занятия скоро придется прекратить из-за отсутствия тренера. У твоего мужа, Стеша, слова никогда не расходятся с делом. Если он сказал «оторву голову», значит, оторвет, – спокойно говорит Борис. – Да помирись ты с ним, – он машет здоровой рукой. – Чего вы там не поделили? Мне всегда казалось, что он к тебе неплохо относится. С чего вдруг ты вздумала его лупить?

– Лупить! Видел бы ты, как это выглядело! Еле ноги унесла! И то… – я благоразумно молчу о расплате, которую понесла. – Мне надоело быть вещью.

– Вещью? Но у тебя все есть, и даже сверх того. Женщины тебе завидуют.

– Я слова сказать не смею. А если кто-то берется меня защищать… – я киваю на его загипсованную руку. – Вот результат.

– Помирись с мужем, – повторяет Борис, и я понимаю, что «разговор» с Воронцовым не прошел даром. Видать, Андрей Ильич умеет быть убедительным. Как же! Он ведь тем и занимается, что решает проблемы! Теперь я точно знаю, как!

– Спасибо за совет.

– Удачи!

Теперь я надеюсь, вы поняли, каким образом в тот роковой день в моей руке оказался пистолет. Ну а что еще я могла придумать?

О Борисе, разумеется, мужу ни слова. Воронцов заезжает за мной в клуб, и мы делаем вид, что ничего не случилось. Я одеваюсь, и мы идем на стоянку.

– Куда ты? – говорит мне в спину Воронцов. И хмыкает.

– К машине. Мы ведь домой едем?

– И где, по-твоему, наша машина? – Он догоняет меня и берет за руку.

– Вон она, – я киваю на огромный черный джип, под стать моему супругу.

– Нет, Степка, ты нечто! И ты еще собралась получить права! Да ты свою машину от чужой отличить не можешь! – Это правда. Я всегда направляюсь к другой машине, похожей на нашу, но почему-то не к нашей. Воронцов постоянно над этим подкалывает. А сегодня решил всласть поиздеваться: – Скажи, какой у нее номер?

Я напрягаюсь, вспоминая заветные цифры. Игра называется «Угадай мелодию». Приз – муж на меня не наорет. И не ударит. Возможно, даже не изнасилует.

– «ССС…»

– ССС! Молчи лучше! Вон наша машина! – Он поворачивает меня на девяносто градусов и кивает на точно такой же черный джип.

– Я не вижу разницы.

– Дура! У меня рестайлинговая версия! Молдинги другие! Диски литые!

– Не знаю таких слов.

– Садись в машину, идиотка безмозглая, – шипит он, раскаляясь от злости, словно сковородка на плите. – Ты никогда не получишь права! Потому что ты овца! Ты еще хуже тех овец, которые уже эти права имеют! Они хотя бы могут отличить свою машину от чужой! Я устал тебя воспитывать! Все равно толку нет!

Я благоразумно молчу. Мелодию я не угадала, и заветный приз мне не достался. Теперь Воронцов в дурном настроении. И злость он весь вечер будет срывать на мне. Терпи, Стешенька.

– Вчера в Инете прочитал, что готовят экспедицию на Марс. Инопланетян хотят отыскать. Зачем же так далеко лететь? Вон, сидит одна, явно не с этой планеты, – продолжает глумиться Воронцов. И вдруг орет: – Куда прешь, идиот! Это я на главной! – Он с остервенением давит на клаксон. – Наверняка баба! – И увидев за стеклом черной «Ауди» прическу «конский хвост» с удовлетворением кивает: – Точно! Накупят прав… – муж смачно матерится.

– Какие у тебя планы на завтрашний вечер? – вроде бы невинно интересуюсь я, переждав залп. Выпустив пар, супруг включает радио. Слушает он всегда бизнес-новости, которые каждый час повторяются. Но я же ему не говорю, как меня раздражает эта его привычка? Жене или бабе, как говорит Воронцов, иметь дурных привычек не положено. – Мне к которому часу готовить ужин, Андрей?

– А я разве тебе не говорил? У меня деловая встреча, потом ужин в ресторане. Вернусь поздно, – бурчит Воронцов.

– Как поздно?

– Очень поздно. И давай-ка, Степанида Алексисовна, без самодеятельности. После работы – домой. И баиньки. Я все равно узнаю о твоих фокусах, даже если ты поменяешь клуб и тайком будешь бегать туда. На занятия «по самообороне», – с издевкой говорит супруг. – Предупреждаю: в следующий раз ломать руки твоим защитникам я буду у тебя на глазах. Чтобы ты слышала хруст костей. Может быть, это тебя образумит.

Я невольно вздрагиваю. Хруст костей! Воронцов знает, как меня вразумить! Поистине! Но не знает, что я способна залезть в его сейф, тем более что тот не заперт. Андрею и в голову не придет, что бунт на корабле, он бессмысленный и беспощадный, если попытаться утопить его в крови. Что и «насекомому» хватит мозгов понять: да, против лома нет приема, но против него есть огнестрельное оружие.

Чтобы скрыть свои мысли, я улыбаюсь.

– Вот так-то лучше, – бурчит Воронцов. И после паузы: – Степан Андреевич не звонил? Лиана, часом, не беременна?

– Не думаю.

– А почему? Она здорова? Я имею в виду, по-женски. Ты ведь ее об этом спрашивала?

– Я не вижу у нее признаков нездоровья. Тем более что медицина сейчас творит чудеса, а у Лианы полно денег. Просто у нее нет желания становиться матерью.

– А пора. Пусть займется тем, для чего ее, собственно, и содержат в шоколаде. Да еще в бархатной коробочке. Рожает детей. Хватит ногти красить и тыкать пальцем в айфон.

– А может быть, это у Степана Андреевича проблемы со здоровьем?

– Шутишь? Ведь это же мой сын!

– А не надо было его в детстве бить!

– Я его туда не бил!

– А нос у него почему сломан?

– Это не я, клянусь! Степка, ты чего? Неужели ты думаешь, что я способен сломать нос родному сыну! Это он без меня где-то словил. А был бы батя рядом, и нос остался бы на месте. Мораль: не шатайся ночью по улицам в одиночестве, – Воронцов бросает на меня выразительный взгляд.

– Может, он ее просто не хочет, Лиану? Она ведь дура, – в сердцах вырывается у меня. Ну не люблю я сноху!

– Мне что, самому постараться? Я могу.

Папа может.

– Не понимаю, почему они не женятся? – вздыхаю я. – Может быть, в этом причина?

– А ты сама-то подумай. – Издевательства продолжаются.

– Чтобы имущество не делить? Велика вероятность, что Степан Андреевич и Лиана разбегутся.

– Нет, Степанида, Ты нечто! Какая же ты тупая! – Воронцов крутит пальцем у виска. – И ты еще меня бьешь! Теперь я абсолютно уверен, что от недостатка мозгов. Да тебе молиться на меня надо! Каждый день бить земные поклоны и говорить: «Спасибо, Андрей Ильич, что вы учите меня уму-разуму! Поите и кормите! Заботитесь обо мне!» Господи, как бы ты жила без меня? – Муж смотрит на меня с притворным ужасом. – Соображай! Ее отец сидит в правлении банка, Степан Андреевич работает в том же банке. Пока они не родственники, отца Лианы никто не обвинит в том, что он семейственность разводит. Двигает родню на ключевые посты. Вот когда у него будет достаточно власти и откроется какой-нибудь смачный филиал… – Он так и сказал: «смачный филиал», – то Степан Андреевич сядет туда директором. А потом официально женится на Лиане. И никакой коррупции.

– А-а-а…

– То-то.

Вправив мне мозги, Воронцов смягчается. Это для него вид спорта: постоянно доказывать мне, что я тупая. Одержав очередную победу, Андрей Ильич снисходительно улыбается поверженному противнику и даже покупает бутылку вина, отметить.

Вечер проходит мирно: Воронцов предвкушает завтрашний загул, а я строю планы мести. Домой и баиньки! Как же! Когда муж засыпает, я крадусь в его рабочий кабинет и лезу в сейф. Беспечность супруга поразительная! А еще меня в этом обвиняет! А сам почти никогда не запирает сейф! А ведь там лежат три пистолета и одно ружье! Или это винтовка? В оружии я разбираюсь точно так же, как и в машинах, но даже мне, тупой овце, понятно, что отсутствие винтовки бросится в глаза, потому что она большая. А вот пропажу одного из пистолетов мой супруг какое-то время не заметит. Завтра утром он поедет на работу, и в сейф вряд ли заглянет. А вечером у Воронцова свидание. Вряд ли он туда отправится с пистолетом за пазухой. Муж ведь ясно сказал: в ресторан.

Я выбираю тот, что поменьше, и кладу его в свою сумочку. Вот так. На душе спокойнее. Понятно, что, увидев меня в спальне у любовницы, Андрей придет в ярость. И попытается выяснить отношения по-своему: ударить меня, заорав:

– Вон отсюда! Домой!

Но не думаю, что он настолько не благоразумен, чтобы проорать мне это, когда я наведу на него пистолет. Таким образом, я наконец заставлю себя выслушать! И муж не станет отрицать факт измены. А дальше…