Текст книги "Накануне солнечного затмения"

Жанна пропустила целый лист. Она искала имя. Кто этот источник тепла? Влад? Невозможно. Он существовал намного раньше Игоря. Сабуров тоже исключается. Кто? Че-ло-век. Это звучит? Кто-то бросил Сабине спасательный круг. Уже в конце Жанна наткнулась на следующую запись:

«…В сущности, мне наплевать, какими иллюзиями он живет. Это его защита от потрясений – все переводить в разряд иллюзий. То, что плохо, – иллюзия. То, что хорошо, – не имеет права быть, потому что не имеет. Значит, незачем за это цепляться. Никак не пойму, чего он боится? Одно обидно: он может стать жертвой очередной иллюзии…»

У Сабины Сабуровой не получалась проза. Она не писала, а бредила.

Эта непонятная запись оказалась в тетради последней. Жанна перечитала все еще раз. Упомянуто только одно имя: Игорь. Ангел огня. Сабина называла его так же, как она, из-за духов, которые Игорь ей дарил. Но что случилось с великой певицей, если ей потребовалась помощь? Надо спросить у Игоря. И Жанна отложила тетрадь в сторону.

Потом разложила перед собой пустые конверты. Потрясла их в надежде, что выпадет какой-нибудь листок. Ничего. Неожиданно вспомнила про последнее письмо Сабине из родного дома. Оно исчезло в тот же день, когда Жанна его нашла под салфеткой.

Почему же Лара принесла его вниз? Положила на стол? Здесь кроется какая-то тайна. Жанна на следующий день спросила у Александры Антоновны:

– Скажите, а где же то письмо?

– Какое письмо?

– То.

– Ничего не знаю, – отрезала Александра Антоновна.

– Разве? Но ведь вы же убирали со стола в день моего рождения! Если выкинули, то так и скажите. Зачем скрывать? – И Жанна посмотрела на Александру Антоновну с осуждением. У той по лицу пошли красные пятна.

– Да! Выкинула! Довольна?

– Но это же не ваше!

– Мое, не мое… – Морщины на лице домработницы неожиданно стали вдруг разглаживаться. А она не такая пожилая женщина, какой хочет казаться! Все игра! Александра Антоновна сменила тон, сказала резко: – Ты-то, детка, не добром в этот дом пришла. И не с добром, всяко. Я тебя сразу поняла. С тобой-то мы всегда договоримся. Думаешь, задарма я так с тобой? Лариски-то нет больше. Ты девка молодая, вся при себе. А Сергей Васильевич мужчина не старый еще. Пошевели мозгой-то. Никогда он на стороне забот не искал. Что близко лежит, то и цапнет не глядя. Бывают такие мужики. Нагнут шею да начинают искать себе хомут. Неужто тебя учить надо?

– Да что вы такое говорите!

– А что я говорю? Жизнь говорю. Где ты лучше-то себе найдешь? Мужчина видный, солидный, при деньгах. А дети… Что ж дети? Вырастут. Самостоятельные нынче детки. Я тебе совет могу дать. Научу, помогу. Только и ты уж в мои дела не лезь. Было, не было, мое, не мое. Нету больше Лариски. Нету, – с торжеством заявила Александра Антоновна и вытерла ладонью влажный рот. Жанна почувствовала запах спиртного и опять с ужасом подумала, как же домработница иногда похожа на ее мать! Стало больно и страшно.

– Что вы хотите? – с ужасом прошептала она.

– Внучка у меня. Ножка у ней сохнет. Врачи, лекарства нужны. Дочка не работает, у зятя зарплата маленькая. За свое я, понимаешь? За свое. Денег бы ты мне дала.

– Когда? Сейчас?

– И сейчас, и после. Договоримся мы с тобой. Сабиночке-то я была родная. Тетка, значит, ее. А тебе буду заместо матери. А Сергею Васильевичу, значит, навроде тещи. Вот и породнимся мы все.

– Где вы находились, когда Лара упала с лестницы?

– Где была, там меня уж нет. Ты, детка, не переживай. Дело сделано, Сергей Васильевич теперь холостой. А про письмо забудь. Поняла?

– Да. Я вас прекрасно поняла. Хотите, ужин помогу готовить?

– Вот и славно. Вот и хорошо, – обрадовалась Александра Антоновна. – Значит, договорились?

– Договорились, – охотно согласилась Жанна.

– Ты приберись пока. В гостиной и у хозяина. Слушай меня, и все у тебя будет.

Александра Антоновна вышла из комнаты очень собой довольная. У Жанны возникло ощущение, что ей стало легче дышать. И вообще многое прояснилось. Очутившись у себя в комнате, она перепрятала конверты понадежнее. Вдруг Александра Антоновна надумает копаться в ее вещах?..

…За неделю мало что изменилось. Разве что Сабуров почти перестал бывать дома. Жанна поняла, что он ищет работу. Встречались они за ужином, молча ели, уткнувшись в свои тарелки, и так же молча расходились затем по своим комнатам. Общались краткими «ну, как ты?», «нормально, а вы?», «я в порядке». И все. Закончились каникулы, Сабуров был страшно занят, и Жанне пришлось позвонить Владу и сказать, что раньше первого февраля она на работу выйти не может. Тот согласился.

Требовалось как-то налаживать жизнь. Жаль, что она не умеет водить машину. Сабурову было бы легче. А так ему приходилось вставать рано, отвозить детей в школу, потом ехать на собеседование, которое не всегда приходилось на первую половину дня. Найти хорошую работу оказалось не так-то просто.

Тем временем Жанна искала курсы секретарей. Такие, чтобы она могла учиться вечером и по выходным, желательно недолго и недорого. Таковых было в Москве немало, и все, в принципе, ее устраивали. Так куда обратиться? Она терялась в море объявлений. Без консультации Сабурова здесь ей не обойтись. И без его денег. Просить было неловко и стыдно, и обещание начать расплачиваться с ним с первой же зарплаты она повторила несколько раз как заклинание. Сабуров скептически хмыкнул, но деньги дал. Жанна в который раз подумала о странности их отношений.

Казалось, им давно пора расстаться, но он сказал, что привык к ней, а она не знала, что держит ее теперь возле этого человека. Если жалость, то стоит ли его жалеть? Он еще молод, жильем обеспечен, хорошую работу рано или поздно найдет, не исключено, что сделает карьеру. Скорее всего, во второй раз женится. И все у него будет хорошо. Отчего же ей так его жалко? Настолько, что не взвалить на себя большую часть домашних обязанностей она не может? Это была взрослая жизнь, а она хоть и кричала в день своего двадцатилетия, что уже не ребенок, но разбираться в своих чувствах еще не научилась. Иначе не согласилась бы работать на фирме у Влада.

Проводив детей и Сабурова, она начинала скучать. Дел по дому было много, но ей не хватало общения. Александры Антоновны Жанна теперь сторонилась. Звонила Игорю, но тот ссылался на занятость. Предлагал встретиться вечером, но она это с ужасом отвергала. Она не претендовала на серьезные отношения, однако иногда очень хотелось его увидеть. Убедиться в том, что все случившееся не приснилось.

Наконец их свидание состоялось. В субботу, когда дети и Сабуров были дома, Жанна сказала, что поедет в Москву прогуляться. Он кивнул, велел только: «Не задерживайся допоздна». Поэтому она нервничала и поглядывала на часы, Игорь заметил это и надулся, свидание было испорчено.

– Почему ты обязана перед ним отчитываться? – резко спросил Ангел огня.

– Я не обязана.

– Ты так его бережешь, будто он хрустальный и может разбиться. Знаешь, мне это надоело.

– Я не поняла… – сердце у нее упало. – Ты не хочешь, чтобы я приезжала?

– Приходится признать: он опять победил! – воскликнул Игорь. – Подумать только! Я не выдерживаю конкуренции с Сергеем Сабуровым! Даже в глазах юной девушки, в голове у которой гуляет ветер! Не объяснишь, почему?

– Нет никакой конкуренции. Сабуров – зануда. А ты… Ты веселый!

– Очень интересно!

Игорь вдруг загрустил.

– Знаешь, я даже пообещал им жениться, – сказал он.

– Кому это «им»? – не поняла Жанна.

– Моим добропорядочным, высокоуважаемым родителям! – с неожиданной злостью объяснил он. – Жениться, остепениться, стать нормальным человеком. Родить детей. Мне тридцать два года, и они, в сущности, правы. Слушай, а ты бы могла?

– Что – могла? – растерялась она.

– Ну, мы с тобой вместе, цветы, белая фата, колечки с колокольчиками на крыше лимузина и все, что к этому прилагается. Первая брачная ночь у нас уже была, а лимузин я тебе обещаю. Спокойной жизни, равно как и верности до гроба, гарантировать не могу. Но мне позарез нужно исполнить родительскую волю. Ты – самая подходящая кандидатура. Так как? – Игорь говорил это словно в шутку, родинка над губой подпрыгивала, но глаза у него оставались грустными. И серьезными.

– Ой, я не знаю, – испугалась она. – Все это странно. Разве у нас любовь?

– А что?

– По-моему, нам просто весело. И я… я не могу выйти замуж. Ты не расстраивайся, – добавила она. Замуж Жанна хотела только за Влада. В ее романтические планы не входило идти под венец с Ангелом огня.

– Ха! Чтобы я расстроился из-за пустяка? Ничуть! Ты тоже не обольщайся. Ляпнул не подумавши. Не уверен, что твоя кандидатура прошла бы у моих родителей на «ура». Кто у тебя папа с мамой?

– Отца нет, – отрезала она и чуть мягче добавила: – Он давно умер. Мама работает на железнодорожном переезде, путевой обходчицей.

– Вот видишь. Не думаю, что она оценит утонченные приемы моей маман и ее вечерний чай с хрустящим печеньем, изготовленным по специальному рецепту приходящей домработницей. Так что забудь. Предполагаю, коли мои родители заговорили о свадьбе, у них на примете есть и невеста.

– Но что за спешка? – удивилась Жанна.

– Родители есть родители. Они хотят видеть своего ребенка пристроенным. Есть определенный стереотип. В тридцать лет мужчина должен быть женат или разведен, но не холост. Это наталкивает на определенные мысли. Взять, к примеру, покойницу Лару. Та мыслила примитивно и упорно собирала доказательства. Потому и умерла, так и не дожив до старости.

Жанна невольно вздрогнула. Она все поняла. Игорь работает так много, чтобы расплатиться с родителями, давшими денег ему в долг. Кроме того, он пообещал поступать отныне так, как они советуют.

– Игорь, кого ты познакомил с Сабиной незадолго до ее смерти?

Он сделал вид, будто не понимает, о чем идет речь.

– Да ты знаешь, сколько народу мечтает заглянуть за кулисы к звезде? Я водил туда толпы поклонников!

– Нет, это особый человек. С Сабиной что-то случилось. И ты решил ей помочь.

– С чего ты взяла?

– Я нашла в сейфе тетрадку. Хочешь, покажу?

– Не хочу. Она умерла. Какой смысл теперь копаться в ее прошлом?

– Там не все так просто. В ее смерти кроется какая-то загадка.

– Ну, ты скажешь! А по-моему, все очевидно. Давай не будем больше об этом. Расскажи лучше, что ты собираешься делать дальше?

Она, пожав плечами, поделилась своими планами. Работать, учиться, заниматься домашним хозяйством… Игорь, казалось, почти не слушал ее. Под конец Жанна спросила:

– Переезжать еще не собрался?

– Что? Да, подумываю. Родители обещали подбросить деньжат. Хотят разменять эту халабуду на что-нибудь стоящее.

– Двухкомнатную улучшенной планировки? И мягкая мебель, как у нас в гостиной?

– Пошло, конечно, – вяло отреагировал он. – Но жизнь вообще штука пошлая. У меня был друг, он меня предал. Женщина, которую я любил, умерла. А девушка, получившая предложение руки и сердца, прикинула, что к чему, и подумала, что это ей невыгодно.

– Неправда! Просто я люблю другого! – не удержалась Жанна.

– А ты не думала, почему его любишь? И как влияют на твою любовь трехэтажный особняк, две машины в гараже и большие деньги, доставшиеся ему в наследство? Не за этим ли ты оказалась в его доме? А?

Ангел огня не знал предыстории их отношений с Сабуровым. Тот предпочитал не распространяться. Нет, она не рассчитывала стать владелицей трехэтажного особняка, двух машин и денег Сабины, но… Об этом лучше промолчать. А то к перечню обид добавится: «Я сделал предложение порядочной девушке, а она оказалась шантажисткой!»

– Знаешь, ты прав, – поднявшись с низкой кровати, согласилась Жанна. Потянулась за свитером, сказав: – Нам не стоит больше встречаться. То есть никаких свиданий. Да и некогда мне будет.

– Я тебя провожу. Подвезу, увезу. Как захочешь.

Он тоже поднялся и стал неторопливо одеваться. И вдруг… В глазах Игоря вспыхнул знакомый огонек, он тряхнул головой, словно пытаясь избавиться от наваждения. И возбужденно заговорил:

– Мы же никуда с тобой не ездили, родная! Свинство полное с моей стороны! Соблазнил девушку, увлек ее на стезю порока и даже ни разу не сводил в ресторан! Или в казино. Слушай, ты, должно быть, чертовски удачлива! Поедем.

– Да куда же я поеду? Ты посмотри, как я одета!

– А что? Классно! Если это Сабуров выбирал, то у него хороший вкус. Стройным девушкам идут обтягивающие джинсы. А голубой – твой цвет. В красном ты, кстати, не очень. И перестань красить волосы под Сабину. Стань натуральной блондинкой, увидишь, как взлетят твои акции! Что там Сабуров! Миллионера подцепишь!

– Мне не нужен миллионер, – тихо сказала она.

Не слушая, Игорь забегал по квартире. Жанна догадалась, что он ищет деньги. «Куда же я их задевал?» – бормотал Ангел огня, лихорадочно роясь в вещах. И наконец раздался его ликующий возглас: «Мы богаты!» Жанна поняла, что протестовать бессмысленно. Игоря потянуло на подвиги. Внизу он буквально затолкал ее в машину и погнал «Жигули» в сторону центра. Она думала с ужасом, что уже темнеет, и как долго продлится его безумие, неизвестно. Но оставить Игоря в такой момент одного не могла. Если его не удержать, он напьется до беспамятства и в таком виде сядет за руль. И непременно разобьется. По лицу видела: ему плохо. Почему? Неужели из-за нее? Нет, она не сделала ничего дурного!

Весь вечер они мотались по Москве. Заходили в кафе и ресторанчики, и в каждом Игорь не задерживался надолго. Жанна категорически запрещала заказывать выпивку, и его это злило. Но пива он все-таки выпил. Она отказалась. Потом в одном казино Жанна поставила наудачу и действительно выиграла! Триста долларов. Игорь заставлял ее ставить еще, но она категорически отказалась. Безумие продолжалось.

У следующего казино, попавшегося на их пути, Игорь вновь притормозил. И стал убеждать ее войти и вновь попытать счастья. Теперь ему непременно хотелось проиграться в пух или выиграть бешеные деньги. «Вот увидишь, как это здорово! Какая доза адреналина! Тебе понравится!» – без конца повторял он. Жанна разозлилась:

– Послушай, ну хватит! Хватит уже! Успокойся!

Они препирались минут десять, машина так и стояла у входа в казино. Рядом был разбит скверик, над новенькими лавочками изгибались сделанные под старину фонари. Жанна чувствовала, что силы ее иссякают. Пусть катится куда хочет, пусть даже напьется вдрызг и разобьет машину, пусть шею себе сломает, в конце концов!

И вдруг Жанна заметила, что в скверике появился странный персонаж. Кого только не встретила она в тот вечер, гуляя по столице! И ничему уже не удивлялась. Но женщина в возрасте, прилично одетая, которая села на одну из лавочек и замерла в ожидании, привлекла ее внимание. Мало того, показалась знакомой. Должно быть, она, Жанна, обозналась. В том месте, где сидела женщина, света было немного.

Игорь рванулся из машины, и Жанна вдруг с размаха хлестнула его по щеке:

– Да посиди ты тихо!

В этот момент женщина встала и решила, видимо, пересесть на другую скамейку. И когда она оказалась в ярком свете фонаря, Жанна, к ужасу своему, узнала Александру Антоновну.

Игорь обиженно сказал:

– Да ты что?!

– Смотри. Узнаешь? Там, в скверике.

Он тоже узнал Александру Антоновну. Потер щеку и спросил:

– Что это она здесь делает?

– Ждет кого-то, – сделала вывод Жанна. – Может, поедем отсюда?

– Нет уж. Пойдем поздороваемся. – Игорь открыл дверцу.

– Игорь! Она же непременно хозяину передаст! Что я Сабурову скажу?!

– Боишься, что он приревнует?

– Я сейчас тебя по другой щеке ударю!

– Больно же!

– Когда не больно – неинтересно. Отвези меня домой, и можешь ехать куда хочешь. Я устала.

– Дай слово, что ты с ним не спишь.

– Да тебе-то что?

– Сам не знаю. Больно. И здесь и здесь, – он пальцем тронул левую щеку, куда она ударила, и с той же стороны грудь. Жанна притянула его к себе и, прикоснувшись губами к родинке, миролюбиво сказала:

– Давай мириться?

Через несколько минут он уже разворачивал машину. Ехали они быстро, но мысленно Жанна все время повторяла: «Быстрее, еще быстрее!» Господи, какая она дуреха! Уехала на три часа, а проболталась с Игорем весь вечер! Это он нарочно!

И только сейчас вспомнила про мобильный телефон. Выключила его в квартире у Игоря, когда они занимались любовью, а потом в кутерьме так и забыла включить. Позвонить? Да уж ехать осталось недолго!

Ангел огня остановил машину у въезда в поселок. Было холодно, но он опустил стекло до конца. И все не хотел ее отпускать.

– Мы еще увидимся?

– Окно закрой. Замерзнешь.

– Увидимся?

– Да. Я позвоню.

Она сама в это не верила. Что-то в их отношениях разладилось. Похоже, из ее жизни исчез маленький рай. Но Ангел огня сам виноват. Попытался опустить ее на землю…

…Сабуров сидел на диване в гостиной с телефоном в руках и, когда она вошла, демонстративно посмотрел на часы. Только что минула полночь. Жанна ожидала, что он тут же начнет кричать, как в тот день, когда застал у нее в постели Игоря. Но Сабуров отложил телефон и спокойно произнес:

– Нагулялась? Я решил, что утром буду обзванивать морги и больницы. Ты явилась как нельзя вовремя.

– Извините, – пролепетала она.

– Позвонить трудно? Или хотя бы мобильник включить?

– Я забыла.

– Что, так увлеклась?

Жанна залилась краской. Не дождавшись ответа, он пошел на кухню, принес оттуда бутылку водки, банку маринованных огурчиков, вилку и одну маленькую рюмку.

– А мне? – спросила Жанна.

– Что-о?!

– Я совершеннолетняя.

– Дура. Совершеннолетняя дура. Что ты видела в жизни? А глупостей уже наделала предостаточно! Впрочем, я тебе не папа. Хочешь – наливай и пей.

Водку она пить не стала. На кухне в холодильнике нашла открытую бутылку красного вина, села на диван подальше от Сабурова. Плеснула чуть-чуть, на самое дно, сделала маленький глоток.

– Нравится? – поинтересовался тот.

– Да, – ответила она с вызовом. После долгой паузы, стараясь казаться безразличной, спросила: – А где Александра Антоновна?

– Отпросилась с обеда к больной внучке.

– А давно она у вас в доме?

– Да с год. Точно не помню. Пришла, спросила Сабину. Они поговорили с полчаса, потом жена заявила, что это ее дальняя родственница, будет помогать по хозяйству, иногда ночевать. Ночевки становились все чаще и чаще, и так получилось, что Александра Антоновна переселилась сюда. А почему тебя это интересует?

– Так… Сабине часто писали из дома?

– Не очень. А сама она почти никогда. Посылала матери краткие телеграммы, но часто. Длинных писем терпеть не могла. Звонила, выслушивала то, что ей говорила мать, отвечала коротко: «да», «нет», «нормально». Вот и все общение. Сабина была замкнутым человеком. Мне она писала длинные подробные отчеты, но больше не открывалась никому. Уж не знаю, чем заслужил такую честь, – с усмешкой сказал Сабуров.

– А почему у них с мамой сложились такие отношения?

– Это долго объяснять. Моя теща – упрямая женщина. Как ослица. Маша – поздний ребенок. Неожиданный. Зачатый в тот момент, когда ее мать и отец привыкли жить для себя. Хозяйство огромное, дом, огород. Решили, что детей бог уже не пошлет. А он взял да и сподобился. Но все, что было до нее, по-прежнему имело для родителей приоритет. Хозяйство, дом, огород. Маша уехала, как только окончила школу. И дальше уже жила сама. Потом вышла замуж за меня.

– Сюда она не приезжала? Мать Сабины?

– Сюда? В том смысле, что в этот дом? Не помню такого. Только на похороны. И то на один день.

– Плакала?

– Теща у меня – кремень. Странную фразу сказала: «Ждала и дождалась. Такая судьба ей». И тут же уехала. На кого ж корову оставить? А кроликов? Кур? Поросенка? Вся эта орава есть просит. Сабина посылала матери деньги, чтоб та перевела живность и покупала все в магазине, в городе, а та тратила их на корм и нанимала людей, чтобы помогали ухаживать за скотиной. Сено покупала, комбикорм, вместо того чтобы купить молоко, мясо, масло. Даже когда муж умер. Казалось бы, одной много ли надо?

– Но почему?

– Потому что она привыкла так жить. С детства была запряжена в хозяйство. Без тяжелого труда на земле ее жизнь не имеет смысла. Но бабка о-го-го! Крепкая. Не только телом. Характер, как я уже сказал, кремень! Даже на похороны Сабины приехала на один день, глянула на внуков, на дом, поплакала на кладбище и тут же села в поезд. С Александрой Антоновной встретилась как с чужой. «Кто это?» – спрашивает. Родственницу не признала. На старости лет память, похоже, стала подводить. А все равно цепляется за свое хозяйство. Может, этим и жива. Если запереть ее в городе, в четырех стенах – начнутся болезни, ахи, вздохи. От безделья найдет у себя болячки, будет ходить по врачам. А те и рады. Особенно за большие деньги. Так что я никогда не стремился тещу сюда перетащить. Она еще всех нас переживет. Я думаю, что на здоровье Сабины повлияла не наследственность, а родовая травма. Что ни говори, роды были поздние.

– На здоровье?

Сабуров спохватился, что наговорил лишнего, и отмахнулся:

– Не бери в голову.

Подозрения Жанны относительно Александры Антоновны укрепились. Не случайно она оказалась у казино. Играет в рулетку? Смешно! Но история с больной внучкой подозрительна. Кто это проверял? Сабуров этим заниматься не станет. А вот Лара… Лара что-то прознала.

Разговор сам собой прекратился. Они надолго замолчали. Жанна думала о письмах, которые Сабина хранила в сейфе. Оказывается, она сама писала мужу. Длинно, запутанно. А ведь они друг другу подходили! Потому и брак их был такой прочный. С Сабуровым спокойно, за ним как за каменной стеной. В случае чего он не ударится в панику, не станет суетиться. Спокойно обдумает ситуацию и все просчитает. Как сегодня, когда она приехала за полночь и отключила телефон.

– Прости, – сказала вдруг Жанна. – За сегодняшнее.

– Ты хотя бы любишь его?

– Я?! Кого?!

– Игоря, разумеется. А что, есть кто-то еще?

– Да никого нет, – смущенно пробормотала она. И поднялась с дивана. – Поздно уже. Спокойной ночи.

– И тебе, – ответил Сабуров, не тронувшись с места.

…В своей комнате Жанна первым делом достала припрятанные конверты. Потом села сочинять письмо. Адресовано оно было матери Сабины, Матрене Архиповне. Жанна справлялась о ее здоровье, представившись вновь нанятой помощницей по хозяйству в доме Сабурова. Писала о том, что помогает дальней родственнице Малининых Александре Антоновне, что Сабуров по-прежнему оказывает ее больной внучке материальную помощь, и как бы между прочим передавала от той горячий привет. А в конце приглашала бабушку приехать повидать внуков и пламенно заверяла, что дом Сабурова для нее всегда открыт. Письмо вышло наивным, простеньким, да таким оно и должно быть. Жанна тихонько прошла в кухню, где в одном из шкафов давно уже приметила стопку чистых конвертов. Свет в гостиной все еще горел.

Написав адрес, вздохнула с облегчением: дело сделано. Завтра опустит письмо в почтовый ящик. Если она ошибается, то все в порядке. А если нет? Думать об этом пока не хотелось…

…Незаметно наступил февраль. И спокойная жизнь для нее кончилась.

Теперь они вставали очень рано, Жанна и Сабуров. Пока она готовила завтрак, тот будил детей. Сергей нашел наконец работу в фирме, занимающейся дорожным строительством. Оказывается, он в свое время заканчивал МАДИ и некоторое время работал по специальности. Сабина, то есть тогда еще Маша, по окончании института ушла в декретный отпуск, едва устроившись на работу, и в те далекие времена Сабуров был единственным кормильцем семьи. Теперь пришлось к этому вернуться. Жанна тоже хотела внести свою лепту в семейный бюджет.

Перемены понравились не всем. Маленькая Эля никак не могла взять в толк, что теперь папа не может забирать ее из школы на машине, да и с бальными танцами придется расстаться. Девочке приходилось дожидаться, когда закончатся занятия у Сережи. Школа была элитная, то есть во второй половине дня ученики младших классов оставались на попечении у воспитателей. У Сережи уроки заканчивались в три, в четыре. А то и в пять. Эля капризничала и просилась домой. Ей не нравилось ездить вместе с братом в автобусах. Но Сабуров оставался непреклонным: «Ничего не поделаешь. Нянек у тебя больше нет».

Александра Антоновна тоже возмущалась. Мол, слишком много на нее навешали! Она на это не подряжалась. И все чаще Жанна находила по вечерам горы немытой посуды и неубранные комнаты. Вздыхая, принималась за уборку, а добравшись до постели, просто валилась с ног от усталости. Несколько раз она говорила Сабурову, что половину комнат надо закрыть, белье возить в прачечную, а Элю потихоньку приучать к хозяйству. Девочка в состоянии вымыть за собой тарелку, да и за братом тоже.

«От таких деньжищ прислугу нанять не могут!» – ворчала Александра Антоновна. Но о деньгах Сабины говорить теперь стало не принято. Как и не было их. Жанна действительно не знала, где эти деньги, сколько их и не миф ли они вообще.

Итак, они рано вставали, будили детей, завтракали, вчетвером садились в машину и сначала ехали к школе. В машине дети дремали, так что с трудом удавалось их растолкать. Дорога занимала минут двадцать, не больше. Высадив Элю и Сережу, махали им рукой: «До вечера!»

До Москвы почти всегда ехали молча. Сабуров высаживал ее у станции метро, где Жанна говорила ему «пока» и исчезала в толпе. Сабуров ехал на работу. Возвращался он поздно. Очень. О том, чтобы дожидаться его вечером у той же станции метро, они не договаривались. Разве что когда Жанна ездила на курсы и тоже задерживалась допоздна. Тогда она звонила Сабурову на мобильник, и они пересекались. Никакого порядка во всем этом не было. Как сложится, так и сложится. В общем, обычная московская жизнь, где суета продолжается с утра до ночи и решение любого вопроса откладывается до последнего момента. Потому что вопросов слишком много, и пока какой-нибудь не стал насущным, то бишь сиюминутным, заморачиваться им не стоит.

Сабуров никогда не звонил по оставленному ею рабочему телефону, только на мобильный. Не пытался узнать название компании, где она работает, не задавал глупых вопросов, типа: «Ну как?», «Справляешься?» или «Нравится?». Понимал, что нравиться тут нечему, а справляться со свалившимися на нее обязанностями не просто трудно, а очень трудно. И еще он сам был страшно занят. В сорок лет ему пришлось все начать заново.

Три раза в неделю Жанна уходила с работы пораньше и ехала на курсы секретарей. Именно в эти дни они с Сабуровым возвращались домой вместе. Два раза в неделю она приезжала на два часа раньше. Эти два часа уходили на то, чтобы разобраться с расходами семьи, грязным бельем и затоптанными полами. Александра Антоновна откровенно ленилась, зато Сережа-младший стал разогревать для Жанны ужин и сидел вместе с ней, рассказывая в основном о сестренке. О том, что с ней приходится много возиться.

Жанна не жаловалась, хотя жизнь ее превратилась в тяжелый и монотонный подъем. Все время в гору, все время с поклажей на плечах. Жаловаться было некогда, да и задумываться о том, что происходит, тоже. В выходные хотелось только одного: отоспаться.

Даже по магазинам ходить не хотелось. Времени не хватало. Время стало самым дефицитным из всех существующих на свете товаров. Других имелось в изобилии, вопрос только в цене, а этого всегда не хватало. Непонятно, куда оно уходит так быстро? Почему заканчиваются замечательные вечера в гостиной, когда, сидя в кресле с книгой, можно наблюдать украдкой, как Сабуров читает газету, а по телевизору идет старый, но добрый фильм. Эта доброта осталась почему-то в прошлом, вместе с колбасой по два двадцать и стаканом семечек за пятачок. Вместе с верой в светлое будущее, которая превратилась в память о светлом прошлом. Почему-то именно веры в то, что все будет хорошо, теперь и не хватало. И доброты. Хватает колбасы, хватает одежды, золота, мехов, икры, обуви любого фасона и размера. А доброты не хватает. Здоровая конкуренция породила нездоровую зависть и соперничество за место под солнцем.

Вот это Жанна прочувствовала на своей шкуре вполне. Оказалось, что есть оклад, а есть бонус. Проценты со сделок. И сколько начислят, зависит от ловкости сотрудника, степени его нахальства и той легкости, с которой он способен пройти к заветной цели по трупу ближнего своего. Ибо твое становится твоим в тот момент, когда не достается другому.

Она не была невинной овечкой. Но не знала до сих пор, что такое коллектив и соперничество в оном. На Жанну впервые в жизни обрушилась лавина неуместных восторгов, сплетен, зависти, доверительных разговоров, которые потом передаются наверх, коллективных пьянок и чаепитий, бойкотов и откровенной лести, и прочего, и прочего, и прочего. Впервые она поняла, что одиночество – это отдых. Ибо к концу рабочего дня от общения начинает раскалываться голова.

Ее не стеснялись посвящать в тайны всех мелей фирмы и ее подводных камней. Жанна никак не могла усвоить, кто чей любовник, а кто чей родственник, потому что разные люди говорили разное. Они то вступали в союзы, то становились злейшими врагами, все время сторожили друг друга и съедали старых сотрудников только затем, чтобы их самих съели новые. И все это притом, что фирма-то небольшая. Но и двадцати человек вполне достаточно, чтобы маленькое государство в государстве заимело свою историю, правительство, законы и особенности развития. Как и в любом феодальном обществе, здесь процветали фаворитизм, семейственность и тайные интриги. А на деле все решал один человек. Хозяин.

За его внимание сражались, как за военный трофей. А получив, спешили использовать для того, чтобы что-нибудь выклянчить. Просто похвала воспринималась как упущенный шанс. Материальная выгода – как успех. Жанна поняла, что все ее завоевательные планы смешны. Она решила сбежать отсюда через месяц, но потом втянулась. Поняла, что все везде происходит так, а не иначе. Сначала человек оглохший, ослепший и почти что немой, потом у него первым делом восстанавливается дыхание, а затем и прочие функции. Быстрее всех хватательный рефлекс. И уже под конец вступает в силу привычка, потому что в другом месте все будет точно так же. Снова нырок, жалкое барахтанье, и только потом умение не только плавать, но и доплывать туда, куда надо и хочется. Разница лишь в мелочах.

Через месяц она поняла, что даже в таком плотном рабочем графике легко отыскать лазейки. И, втянувшись, можно сэкономить время для личных дел, и если уж тебя сочли своим человеком, то начинает действовать круговая порука. Главное – уметь лавировать между различными группировками и не вызывать недовольства шефа.

С ней поначалу осторожничали. Ведь ее взял на работу сам Хозяин! Он явно выделял Жанну среди прочих сотрудников, частенько обращаясь с вопросом: «Ну как?» И не дослушав ее пространный ответ, уходил или обращался по работе к другому сотруднику. Жанна чувствовала, что романа не может быть, потому что не может быть никогда. Между ним и ней. Во всяком случае, не здесь. Или должно случиться что-нибудь особенное.