Текст книги "И на небе есть Крест, или Ловушка для падающей звезды"

Часть вторая
Спутники
Два года спустя

Ио[8]8
  И о – спутник Юпитера. В древнегреческой мифологии – возлюбленная Зевса, которую тот превратил в корову, чтобы спрятать от ревнивой жены Геры. Долгое время Ио, пребывавшая в образе коровы, была обречена на молчание.


[Закрыть]

– Коля! Коля Краснов! Мы любим тебя!

– Любим!

– Любим!!!

У подъезда опять дежурит группа фанаток, девчонок лет пятнадцати-семнадцати. Они же стоят под окнами его квартиры, посылают какие-то сигналы. Это у них правило такое: устанавливать дежурство у дома своего кумира. Зачем? Чтобы он не чувствовал себя одиноким? Дорого бы Николай Краснов дал сейчас за это! Ощутить себя где-нибудь на необитаемом острове, в гордом одиночестве, в тишине и покое.

За два года клубы его поклонников расплодились по всей стране, словно Краснов окропляет их, своих фанатов, с экрана телевизора живой водой. Что уж говорить о концертах, куда народ просто ломится! Вот что значит популярность!

Такое ощущение, что от преследователей невозможно спрятаться нигде. На днях случилась драка между фанатами за честь дежурить возле этого самого подъезда – местные спорили с приезжими из области. Николай смотрел, как девчонки пытаются вцепиться друг другу в волосы, визжат и стонут, и чувствовал, что сходит с ума. Зачем все это? Одни доказывают другим, что любят кумира больше? Сила любви измерялась частотой ударов. Он попытался остановить это безумие, пока не понял, что его могут разорвать на клочки. От великой любви. Каждый ведь захочет унести с собой на память кусочек Коли Краснова.

Победившие внушали ему ужас. Они сильнее, злее, словно волчата, окрепшие в борьбе за выживание. Отстояли право на него, на его дом, на его личную жизнь. У них молодые, острые зубы. Страшные зубы. Его аж передернуло. Он втянул голову в плечи, чтобы пробежать мимо них, никого не коснувшись, и не дать дотронуться до себя.

– А вас дома ждут, – угодливо сказала одна из девчонок.

– Спасибо, – машинально откликнулся он и сделал над собой усилие, чтобы не зажать уши:

– Мы любим тебя!

– Лю-у-у-бим!!!

Он забежал в подъезд, махнув по пути с десяток автографов. Когда-то это доставляло Николаю Краснову несказанное удовольствие. Он звезда! А теперь… Боже, во что они превратили подъезд! Уже не раз жильцы дома требовали от него: «Прекратите это безобразие! Мы не успеваем делать ремонт!» Грозили общим собранием, публичным порицанием и огромным штрафом. Николай покорно платил за кодовые замки и железные двери, но подростки все равно умудрялись каким-то образом проникать в подъезд и писать на стенах: «Коля! Коля Краснов! Мы с тобой! Мы любим тебя! Любим!!!» Они были поистине вездесущи и неуловимы. Подкупали консьержек, которые увольнялись так часто, что новых находить не успевали.

Когда Николай покупал квартиру, он не думал, что так будет. Да и денег у него тогда было немного. Результат: обычная панельная многоэтажка, спальный район. Пора подумать о другом жилье, о коттедже где-нибудь на Новой Риге и о личной охране. Но Коля решать такие вопросы не умел, а Шантель почему-то жался: как-нибудь обойдется.

Приходилось терпеть непрошеных гостей. Они считали за честь выпить пивка или покурить травку именно в подъезде своего кумира, потом заняться любовью на широких подоконниках и поговорить о своих подростковых проблемах. Полиции давно уже надо было установить здесь постоянное дежурство, но, как там все время говорят, кадров не хватает. А у этих всегда хватает кадров. У фанатов. И стены вновь исписаны, пол загажен.

Ехал в лифте, окруженный собственными цитатами. И когда только успел понаписать столько глупостей? Вот в такие моменты и делается стыдно. Все, что давно хотелось забыть, множится со страшной силой и напоминает о себе вновь и вновь. Интересно, а кто его ждет дома? Как это кто? Будто ключ от его квартиры есть у многих людей! Да их по пальцам можно пересчитать!

Звонить он не стал, открыл дверь своим ключом. Вошел в прихожую, включил свет и громко позвал:

– Ева!

Ни звука в ответ. Да она и не откликнется. Если Ева дома, она обязательно в спальне. Кажется, телевизор включен, откуда-то идет звук. Он прошел в спальню. Так и есть.

– Здравствуй, Ева!

Она повернула голову в его сторону, молча кивнула. Ну что за женщина!

– Вот уже два месяца как мы официально развелись, а ты все ходишь сюда. Зачем?

И снова в ответ ни звука.

– Отдай мне ключ, – попросил он.

Она отрицательно покачала головой.

– Почему? Ева, почему?

Он никак не мог понять своих отношений с этой женщиной. Два года назад они поженились, два месяца назад разошлись, и все беззвучно. И жили молча, и на суде молчали, предоставив говорить адвокатам, а потом еле выдавили из себя: «согласна», «согласен». Он еще нашел в себе силы добавить: «на развод». Она промолчала.

Когда они еще были женаты, Коля пытался хоть как-то общаться с женой и делал это следующим образом: записывал телевизионные передачи, которые Ева вела, и время от времени просматривал эти диски. Еще залезал в Инет и подолгу смотрел на нее, говорящую. Было ощущение, что это говорит не Ева, у нее только губы шевелятся, а голос накладывают другой женщины. Если бы она могла так много говорить, она бы ему хоть как-то объяснила свое поведение.

Жена бродила по дому безмолвно, как тень, а он ставил диск и слушал якобы ее голос:

– А сейчас в эфире я, Ева, и горячая русская двадцатка! На последнем, двадцатом месте – группа, которая…

Краснов с нетерпением ждал окончания передачи, которая частенько заканчивалась так:

– И наконец, сейчас мы узнаем, кто же возглавляет хит-парад, кто занимает первую строчку в рейтинге, кого вы больше всего хотели бы сегодня услышать! Да-да-да, я так же, как и вы, надеюсь, жду с нетерпением… Да-да-да! Это снова мой обожаемый Николай Краснов! Итак, смотрим клип!

«Обожаемый» супруг в этот момент пытался пообщаться с женой в режиме онлайн, а не посредством видеозаписи.

– Я на самом деле тебе не безразличен?

Она молча кивала.

– Ева, почему ты молчишь? У тебя горе какое-то случилось? Тяжелое детство? Да? Я прав? Стресс? С Фонариным было что-то не так? Ева? Но я же не могу все время идти на ощупь, ты хотя бы подскажи! Я-то не делаю тебе ничего плохого!

– Я…

– Ну, что?

– Нет, ничего. Где мои сигареты?

Она курила почти беспрерывно. Курила и молчала. Он выдержал год и восемь месяцев ее молчание и дым от сигарет с ментолом, который окутывал их спальню. И вот теперь она снова лежит на кровати безмолвно, курит и не хочет отдавать ключ.

Он догадывался, где Ева сейчас живет. У Фонарина, где же еще? В его роскошных апартаментах, в пентхаусе. Или он снял ей квартиру. Такую же роскошную, где фанаты не портят надписями стены в холле, где круглосуточная охрана и все прочие прелести жизни. Николаю Краснову не хотелось знать подробности. Хотелось только, чтобы она отдала ключ от его квартиры и перестала сюда ходить. Потому что это невыносимо!

– Ну хорошо. Хотя бы объясни, зачем ты приходишь? Ты же ни поесть не можешь приготовить, ни уборку никогда не делаешь. Ты ничего этого не умеешь. Да и не пыталась никогда научиться. А ведь сегодня у домработницы выходной. Неужели ты не видишь, что в квартире грязно? И холодильник пустой. А когда ты уйдешь, здесь повсюду будут окурки! Ты хотя бы за собой убери! Ева! Ну почему ты молчишь?! Если бы ты хоть готовить умела или как-нибудь по-другому выказывала заботу обо мне, я никогда не подал бы на развод. Но от тебя же совершенно нет никакого толку! Ты как мебель в этом доме! Но ты же не табуретка, не торшер. Ты – человек. Ева!

– Фонарин ждет, – нехотя сказала она. – Поехали.

– Как это ждет? Почему ты мне об этом говоришь?

Она не ответила и вытащила из пачки еще одну сигарету.

– Так. Значит, ты опять к нему вернулась. Я так и думал: вы живете вместе. Ева? Если будешь молчать, я никуда не поеду.

– Это сюрприз.

– Какой еще сюрприз? – вздрогнул он.

– Приятный.

Надо же! Сегодня бывшая жена на редкость общительна!

– А Лева? Лева знает?

Кивок. Он понял, что больше из нее не вытянуть ни слова. Ну что за женщина!

– Ладно, поехали, – сказал он нехотя. Потом тоскливо попросил, без всякой надежды на успех: – Отдай ключ, а?

Она отрицательно покачала головой: не отдам. Он давно уже догадался: Ева сумасшедшая. Фонарин, видимо от большой любви, изо всех сил пытается оживить эту сломанную куклу. Даже замуж ее выдал. Ничего не получилось. Она так и не ожила, не превратилась в нормального человека. Бесполезно. Ей бы лежать в четырех стенах, бессмысленно глядя в потолок, и молчать. Коля чувствовал, что здесь таится какая-то загадка, но разгадать ее за два года, увы, не смог. Ева ему никак не помогала, и он сдался.

– Ну, хорошо, – сдался он и на этот раз. – Тебе когда-нибудь это надоест, и ты перестанешь сюда приходить… Я поеду к Фонарину, только поем по-быстрому и переоденусь. Что? Еды нет? Я позвоню и закажу пиццу. Времени нет? Там накормят? Ева, там эти… На улице… Ты не боишься? А я боюсь. Каждый день хожу и боюсь, что какой-нибудь сумасшедший воткнет мне нож в спину. Хотя бы для того, чтобы прославиться.

Он был сегодня на удивление разговорчив. Словно предчувствовал, что в недалеком будущем жизнь изменится, изменится к худшему, и спешил поделиться с человеком, которому явно был небезразличен. Иначе зачем бы ей сюда приходить после развода? Странно, почти два года прожили вместе и не поругались ни разу! Как всякая нормальная супружеская пара. Если это любовь с ее стороны, то тоже какая-то странная. Но он ей небезразличен.

– Они должны меня ревновать, – не унимался он. – К тебе. Ева? Ты разве не боишься? Похоже, ты ничего не боишься. Ладно, я готов.

Он говорил все это, снимая с себя свитер, потом джинсы, носки, трусы, потому что вспотел и хотел надеть чистое белье. Решил было пойти в душ, но она сделала отрицательный жест: опоздаем. Он подчинился. Ева курила и безразлично смотрела, как он раздевается догола. Просто лежала и смотрела. Он вдруг вспомнил, что тело у самой Евы идеальное, но вспомнил также, что пользовался им только в крайних случаях. Когда уже было все равно – или она, или резиновая надувная кукла.

– Ты не хочешь? – спросил вдруг он.

Она удивленно подняла брови: «Чего?»

– Ну, этого. – Сказать «любви» язык не повернулся, какая же это любовь?

Она подумала секунд пять, потом сделала знакомый жест рукой: медленно начала вытаскивать из пышной прически шпильки, одну за другой. Значит, не так уж все срочно. Можно и в душ заглянуть.

– Не надо, – поморщился он. – Сама же сказала: опоздаем. Ну что, поехали? Я готов.

Она так же безразлично стала втыкать шпильки обратно.

И снова он ехал в лифте в окружении собственных цитат и готовился пройти сквозь строй. Выйти из подъезда значило далеко не то же самое, что войти в него. Если вошел, значит, все в порядке, птичка в клетке. Они спокойны, потому что местоположение кумира определено. Выход же означает побег, поэтому они становятся особенно агрессивны. Куда поехал, зачем? Скоро кумир станет совсем недоступен, а вдруг именно там и произойдет все самое интересное?

– Ева…

Она поняла и легонько сжала его руку: ничего не бойся, мы вместе. И вышла из подъезда с улыбкой первой.

– Жена-а… – разочарованно выдохнула одна из поклонниц.

– Бывшая!

– А чего она тогда здесь делает?

– Она же ведущая «Музпрогноза»! Пришла на передачу пригласить! Они в Останкино едут! На запись!

– А когда это покажут?

– Прямой эфир или нет?

– Коля, когда?

Ева молча кивнула на свою машину: Коля, садись.

– А обратно? – с опаской спросил он. – Ты меня привезешь? Или мне закажут такси? Кто вообще отвечает за организацию этого мероприятия?

Бывшая жена практически не пила, и Коля очень ценил это ее качество. Всегда мог рассчитывать, что после тусовки, которые заканчиваются далеко за полночь, он без проблем доберется домой. И на этот раз Ева кивнула: все будет в порядке.

Фанатки достали заранее приготовленные коробки с компакт-дисками и его фото и кинулись к машине. Он, почти не глядя, махнул пару раз ручкой, оставил автографы, потом торопливо полез в салон. Ева предусмотрительно распахнула дверцу.

– И все-таки что за сюрприз? – спросил он, когда машина тронулась. Ответа так и не получил, стало еще тревожнее.

Но ничего, там будет Лева Шантель, а значит, все как-нибудь образуется…

* * *

… Припарковав машину, Ева тут же достала смартфон и провела длинным ногтем по дисплею. Потом сказала одно только слово «приехали» и кивком показала бывшему мужу: «Вылезай!»

Прежде чем войти в клуб, он с усмешкой посмотрел на сверкающую неоновую вывеску. Здесь все и начиналось. Никому не известным парнем он вошел в эту дверь, а дальше… Дальше его все время вели по жизни чьи-то уверенные руки и наконец сделали с ним это.

В огромном сияющем холле его встретил сам Виктор Петрович Фонарин, причем с распростертыми объятиями:

– Кто к нам пришел! А? Заждались! Только тс-с-с… Ты здесь инкогнито, иначе не будет никакого сюрприза. Отойдем-ка в сторонку.

Коля какое-то время был в шоке от вида преуспевающего господина бизнесмена. И когда это Фонарин успел отрастить волосы?! Теперь они резинкой стянуты в хвост, который смешно торчит на затылке. Волосы жидкие, так что череп просвечивается между редкими прядями. Но хвост – это еще не все. На лице у Фонарина отчетливо выделяются тонкие темные усики. И еще черные очки. Как раз той формы, какую предпочитает Николай Краснов. Толщина бизнесмена равна сумме Коля + Коля, но Фонарина это не смущает. Его, кажется, вообще ничего не смущает. Ведь в таком виде он похож на клоуна.

– И как я тебе, а? – подмигнул Виктор Петрович.

– Зачем это? – только и смог выдавить из себя растерявшийся Николай.

– Ну, ты, Колька, даешь! Это же самый писк! Фишка такая. Этот, как его… Эва? Во! Тренд! Народу, понимаешь ли, нравится твой имидж. Вот и я соблазнился.

– Вам-то это зачем?

– Да говорят, стильно. Может, Эве хочу понравиться, а?

– Но…

Он подумал, что это смешно. Фонарин должен рвать и метать. Коля Краснов его ожиданий не оправдал и развелся с девчонкой. Но Виктора Петровича это, похоже, мало заботит.

– Коля! – Он обрадовался: Шантель. Сейчас ему все объяснят. – А почему не позвонил? Я бы машину организовал. Кто тебя привез? Ева?

– Что за сюрприз? Лева?

– О-о-о!.. – затянул Фонарин. – Потрясающая идея! Ты в метро давно не ездил?

– В метро?!

– Между прочим, там парней твоего вида скоро будет через одного. Я на этих очках состояние сделаю. Мода. Футболки идут уже нарасхват.

– Какие футболки?

– Как это какие? С твоей физией! Бумаги подписывал?

– Я… Какие бумаги?

– О том, что продаешь душу дьяволу, – Фонарин хохотнул. – Ты мой со всеми потрохами, и настал момент, когда я очень выгодно тебя продаю. Кстати, надо рассчитаться. Тебе положен процент. Зайдешь после мероприятия в мой кабинет, я денег дам. На всем, Коля, надо делать деньги.

– Вы за этим меня пригласили?

– Нет, что ты! Новый грандиозный суперпроект!

От этих слов Краснова последнее время бросало в дрожь. Неужели никто не хочет понять, что он давно уже мечтает отдохнуть? Нет, не на модный курорт поехать, не на очередной фестиваль и не за границу. Просто отдохнуть, насладиться одиночеством, тишиной, покоем.

– Мне придется петь? – спросил устало.

– Сегодня твое место в зрительном зале, – оскалился Фонарин. – Сиди, наслаждайся.

– Лева, – повернулся Коля к Шантелю.

– Все будет в порядке. – Лев Антонович легонько сжал его руку.

Краснов машинально отметил, что за эти два года господин продюсер сильно изменился. Располнел, стал ленивым и вальяжным. А раньше был похож на ртутный шарик: все время искал, где лучше. Где бьют живительные родники денежных средств. И надо же! Попал в жилу! Выходит, что теперь можно и отдохнуть от трудов праведных?

Один из личных секретарей Фонарина, обожавшего окружать себя всякими прилипалами, тайно провел Колю в зал и усадил за столик.

Все в этот вечер было, как обычно. Публика ела, пила, веселилась, ее развлекали, как могли. Фонарин все делал с размахом, недаром его заведение процветало. Концертная программа у него всегда считалась одной из лучших в Москве. Виктору Петровичу хватало ума самому здесь не петь, а приглашать настоящих звезд. И суперзвезд. Таких, например, как Коля Краснов, способных воспламенить публику.

Но сегодня знаменитый певец сидел в зрительном зале, тоже что-то пил, торопливо жевал, поскольку был сильно голоден. Его, как говорится, взяли тепленьким.

– А сейчас сюрприз! Дамы и господа, сюрприз! Объявляется конкурс! Кто больше всех похож на Николая Краснова?

Коля чуть не подавился куском мяса. Что это Фонарин задумал?

– Вот вы, молодой человек! И вы! На сцену попрошу!

Он с ужасом смотрел, как на сцену поднимается несколько Николаев Красновых. Его клонов. Длинные волосы, стянутые в хвост, черные очки, тонкие усики. Публика приветствует их с энтузиазмом:

– Давай! Давай!

– И вы!

Коля вздрогнул: палец раскрученного телеведущего, медийного лица, был направлен в его сторону.

– Я?!

– Пожалуйста, на сцену!

Он слегка разозлился: да пожалуйста! Он-то настоящий, подлинный. Сейчас все это увидят. Аплодисменты. Что? Не ему? Ах, всем!

– А теперь попросим вас что-нибудь спеть!

Это уже было похоже на издевательство! Ведущий передал одному из стоящих на сцене парней микрофон. Зазвучало вступление к одной из песен Николая Краснова.

– Подпевайте! – хлопнул в ладоши ведущий. – Хором, все! Где ваши руки?! Я не вижу ваших рук!!!

– Я сегодня немой, значит, день был не мой…

Парень монотонно забубнил в микрофон, зато публика заорала, полностью заглушая его голос. Всем, похоже, было весело.

– А теперь вы, пожалуйста!

– Я?

Он взял микрофон. Сейчас он им всем покажет, кто здесь настоящий Николай Краснов! Маэстро, музыку! Господи, как же они орут! Его почти не слышно! Ну, Фонарин, ну сволочь! Спасибо за сюрприз!

– Спасибо! Большое спасибо! А теперь вы.

Ведущий передал микрофон следующему. Зазвучала еще одна песня. Николай Краснов стоял на сцене, словно оглушенный. К тому же его оттеснили в сторону. Что все это значит?! Публика его не узнала. Не узнала, и все. Хотя что общего между ним и всеми этими парнями? Только длинные волосы, очки, усики…

– А теперь, дамы и господа, ваши аплодисменты каждому из участников! Ну-ка! Громче! Еще громче! Сейчас мы определим победителя!

Ему, второму номеру, достались лишь жиденькие аплодисменты. Зато номер три сорвал овацию.

– Карта нашего банка с положенной на нее суммой в пять тысяч долларов победителю! Плюс кредит на сто тысяч долларов! Бонус и скидки на авиабилеты в любом направлении! Ваши аплодисменты!

Похоже, Фонарин не поскупился. А неплохо он зарабатывает на Николае Краснове, раз так швыряется деньгами!

Номер три победно вскинул руки. Николаю Краснову стало дурно. Все это похоже на сон. Его что, решили проучить? Месть Фонарина за Еву? Ха-ха! Напрасно он думал, что развод с протеже Виктора Петровича сойдет ему с рук. Только одна мысль утешала сейчас настоящего Николая Краснова: «Это я написал все эти песни. Я. А не они».

И вдруг на сцене появился сам Виктор Петрович Фонарин и схватил его за руку.

– Дамы и господа! Это был розыгрыш! Минутку внимания! А сейчас сюрприз!

Все перестали жевать и уставились на сцену. Изобретательность Фонарина и его остроумие всем известны. Что на этот раз за сюрприз?

– Нас с вами осчастливил своим присутствием солист группы «Игра воображения» Николай Краснов! Мы вас разыграли! Вот он, наш герой! Вот он, кумир! Парень с отличным чувством юмора! Любитель розыгрышей и сюрпризов! Суперзвезда!

Сначала повисла пауза, а потом… Буря оваций! Как только ткнули пальцем: вот он, настоящий Николай Краснов, публика словно прозрела и взорвалась. Остальные хвостатые и очкастые мгновенно растворились среди зрителей.

Николай Краснов был в шоке. Так его еще никогда не опускали. Это подло.

– Он будет петь для вас! Он будет петь! – заорал ведущий. – И вы все сразу поймете, что он-то и есть настоящий!!!

– Я не… не могу. Не сейчас. Извините.

Он торопливо сбежал со сцены. Рядом невесть откуда возник Лева Шантель и с прежним проворством перехватил своего золотого мальчика:

– Что ты делаешь? Живо на сцену! С Фонариным не шутят!

Ладно, одну песню как-нибудь. Но потом…

Главный здесь – этот огромный денежный мешок Фонарин. Он может развлекаться, как ему вздумается. Для него люди – куклы. За все заплачено.

Исполнив на бис пару своих песен, Николай Краснов торопливо спустился в зрительный зал, где попал прямо в объятия Фонарина:

– Молодец! Справился!

– Зачем вы все это устроили?

– Обиделся, что ли? – прищурился Виктор Петрович.

– Да.

– Колька, да ты что?! Я же от всего сердца! От любви к тебе, можно сказать!

– Вы хотели меня унизить. Поставить на место. Лева, а ты? Ты разве не знал, что мне будет больно?

– Коля, не надо давать звезду. Ты всегда должен помнить, кому всем обязан.

– Да идите вы все на…!

Он оттолкнул Шантеля и кинулся к двери. На душе кипела обида. А Ева? Как она могла?! Предательница! А что он, собственно, хотел от любовницы Фонарина? Они, похоже, и не переставали встречаться, когда Виктор Петрович выдал ее замуж. Это подло!

Он несся к дверям, чувствуя, как из глаз вот-вот польются слезы.

– Коля!

– Коля! Краснов!

– Мы любим тебя!

– Лю-у-у-у-бим!!!

На улице Николай не сразу сообразил, что, во-первых, он оцеплен плотным кольцом фанатов, а во-вторых, приехал сюда на чужой машине.

– Коля!

К нему, вытирая потное лицо, спешил Шантель:

– Погоди, Коля! Я тебя отвезу! Охрана! Где охрана?!

Дюжие молодчики расчистили продюсеру путь к солисту «Игры воображения», затем, прикрывая обоих своими телами, словно щитом, повели к машине.

– Я тебя отвезу, Коля.

– Ты выпил, – поморщился он.

– Э, брось! Совсем чуть-чуть. Обойдется.

Выбора не было. Коле невыносимо хотелось домой. Так его еще никогда не унижали, даже в те годы, когда он был никем.

В машине Шантеля он обиженно молчал.

– Ко мне поедем или к тебе? – спросил Лев Антонович, выруливая на магистраль.

– Я тебя видеть не могу! Один хочу побыть, ты что, не понимаешь? – сорвался он и грязно выругался.

– Ну что такого случилось?

– Доказали мне, что я полное ничтожество, да? Без вас, да?

– И в мыслях не было.

– А что было?

– Ты, Коля, успокойся.

Шанель притормозил, увидев, что загорелся желтый. Они встали на перекрестке.

– Ты ничего не понял.

– Чего я не понял?

– У Фонарина грандиозный проект. Он хочет сделать шоу твоих двойников, то есть подражателей, и выйти с ним на телевидение.

– Зачем?

– А кто у нас самый модный певец? Кто занимает первые строчки хит-парадов? К тому же… Ты только не обижайся. На тебя легко быть похожим. В смысле внешности, ну и… Подражать твоей манере исполнения. Нет в этом ничего плохого, не надо так на меня смотреть! Люди больше всего любят тех, кто им ближе, понятнее, кто такой же, как они. Словом, любят простых хороших парней. Если так дело пойдет, на «Евровидение» поедешь! От России, понял?

– Зачем нужно это шоу?

– Все, зеленый загорелся, – Шантель надавил на педаль. – Не хочу нарушать правила, я выпивши… Фонарин же тебе объяснил: на всем надо делать деньги. Ты думаешь, так всегда будет продолжаться? Сегодня ты, завтра кто-то другой. Ничто не вечно. Сколько у тебя лет в запасе? Не успеешь опомниться, как надоешь публике и выйдешь в тираж.

– Скорей бы.

– А что так?

– Да надоело все! Популярность, фанаты эти оголтелые. Бесконечные гастроли. Все надоело.

– Дурак! Да ты теперь без этого жить не сможешь!

– Смогу!

– Это как наркотик, понял? Все знаменитости жалуются на жизнь, все, мол, достало, но обратно в безвестность никто отчего-то не хочет. Мало того: от невостребованности вены себе вскрывают, с балконов прыгают. Чуть только шумиха затихнет, они стараются разжечь скандал, чтобы вновь быть во всех таблоидах, желательно в первых строках. Не у каждого хватает сил с этой иглы слезть. А тебе, дорогой, такую дозу вкололи! После нее либо колоться дальше, хоть понемногу, либо смерть. Кстати – на.

Шантель сунул ему конверт.

– Что это?

– Деньги, неизменный спутник успеха, – усмехнулся Лев Антонович. – Наличка тебе не помешает. Я знаю, ты не любишь ездить в свой банк. Фонарин решил тебя подкормить. За футболки.

– А за трусы? Не забыл? На том самом месте меня еще никто не придумал изобразить? Я дорого возьму.

– Ну что ты злишься? Пошутили малость. Развлеклись и публику развлекли. Под тебя сам Фонарин нынче косит. Думаешь, он дурак?

– Я уехать хочу.

– Куда?

– Все равно. Лишь бы там никого не было.

– Уедешь, – пожал плечами Шантель. – Потерпи немного.

– Сколько?

– Коля, надо терпеть.

– Год? Два? Всю жизнь?

– Сколько надо, столько и терпеть.

– Я не хотел всего этого! Это все ты!

– Только не надо истерики устраивать, – поморщился Лев Антонович. – Ты тоже этого хотел. Без твоего желания ничего бы не было. Кстати, ты в курсе, какой приз назначен победителю?

– Какому еще победителю?

– Ты чем слушаешь? Будет шоу на телевидении. Фонарин кладет пятьдесят штук.

– Рублей?

– Не смешно. Долларов, Коля, долларов. Столько получит номер первый. Остальные тоже не с пустыми карманами уйдут.

– Он что, спятил? Пятьдесят тысяч долларов! За поддельного Николая Краснова! Да настоящий столько не стоит!

– Ты в конверт-то загляни, парень! Хватит ныть. Я тебе и раньше говорил: все у нас будет. Слава, деньги, квартиры, машины. А дом в Майами не хочешь? Или виллу в Швейцарии? Доживать там потихоньку свой век после трудов праведных. Но сначала, Коля, надо потерпеть.

– Ты для себя стараешься, не для меня.

– И для себя тоже. Так куда? К тебе или ко мне?

– А у тебя разве можно переночевать? Там сейчас никого нет?

– Почему ты вдруг переменил решение?

– Понимаешь, там Ева. У нее ключ есть. Она может и сегодня прийти. Она делает это, когда захочет, и всегда без предупреждения.

– Не понимаю девку. Любовь у нее, что ли, такая?

– Послушай, а ты ничего про нее не знаешь?

– В смысле?

– Она как-то сказала, что ее родители умерли. На свадьбе не было никого из ее родственников. Почему?

– Не было и не было. В чем проблема? Помнишь в старом кино? «Жениться надо на сироте». Так что тебе, можно сказать, повезло.

– Она никогда ничего мне не рассказывала о себе, о детстве. Я видел ее паспорт, Лева. Когда заявление в загсе подавали. Ева – не настоящее ее имя. На самом деле ее Анной зовут.

– Ну и что? Сейчас у всех псевдонимы.

– Да ничего! Я понимаю, что это был брак исключительно на публику, для пиара и для Фонарина, но нельзя же жить с человеком, который не хочет с тобой разговаривать!

– По слухам, Фонарин подобрал ее в одном из детприемников. Ей тогда шестнадцать было. Но это между нами, Коля. Виктор Петрович не любит об этом говорить.

– Почему? Боится, что его в педофилии обвинят? Так вот он какой, наш Виктор Петрович!

– Ну какое наше с тобой дело? Да, он замешан в криминале. Но где ты видел, чтобы честным путем зарабатывались огромные деньги?

– Я хочу знать правду. О нем и о Еве.

– После того, как вы с ней разошлись? – усмехнулся Шантель.

– Может быть, человеку помощь нужна?

– Это не твоя забота. О Еве не беспокойся: ей помогут. Все, что могло с ней случиться, уже случилось. Это не наше с тобой дело, – настойчиво повторил Шантель.

Оба замолчали. Лев Антонович повернул к своему дому. Он по-прежнему жил один, оплачивая съемные квартиры любовницам, и всегда был готов принять у себя Колю.

– У меня плохое предчувствие, – вдруг сказал Краснов. – Очень плохое. Ты ведь знаешь, Лева: я как барометр. Гроза еще далеко, а у меня уже внутри все дрожит. А сейчас просто зашкалило. Я смерть чувствую.

– Чью? – вздрогнул Шантель.

– Кто знает? После того, как умерла Фиса…

– Все, Коля. Об этом вообще говорить не надо. Тема похоронена. Сейчас приедем домой, выпьем, расслабимся. Обойдется.

… И чего его понесло в метро? Николай давно уже не пользовался общественным транспортом, с тех самых пор, как Шантель предупредил: «С твоей популярностью тебе проходу не дадут». Но после вчерашнего Коля решил это проверить.

Чтобы улизнуть от фанаток, пришлось для начала воспользоваться своей машиной. Он оставил ее у метро на платной стоянке и направился к одному из киосков. Был воскресный день, и крохотный рыночек гудел, как улей. Солнце светило ярко, воздух был еще прохладен, но уже полон весенними запахами и звуками. Краснов прислушался: собственный голос, доносящийся из динамиков на рынке, показался каким-то чужим. Но Коле все равно приятно, что его слушают. Слушают, значит, покупают.

Он вдруг перехватил понимающий взгляд продавщицы в одном из киосков:

– Вам Краснова? Последний альбом?

– Что?

– К нам много таких подходит, но вы на него очень похожи. Я как-то на концерте была. «Игры воображения». Правда, сидела далеко, но все равно: вы – вылитый Николай Краснов!

– Спасибо. А покупают его?

– Еще как! Мы его обожаем, в смысле продавцы! Он нас кормит! Так дать вам его последний диск?

– Давайте.

И он зачем-то купил собственный компакт-диск, засунул его в сумку и, уже отходя от киоска, услышал за спиной:

– Мне, девушка, тоже «Игру воображения» дайте, последний альбом.

Он шел к стеклянным дверям метро, ожидая услышать знакомый возглас: «Да это же Краснов! Ой, а автограф? Можно?»

Но никто к нему не кидался, вообще, кажется, не замечали. Он огляделся. Что не так? Из стеклянных дверей вдруг выскочил парень – длинные волосы стянуты в хвост, темные круглые очки, тонкие усики. Парень глянул на другого такого же понимающе – и понесся к маршрутке.

Возле кассы Краснов столкнулся с двумя девицами, у одной куртка была распахнута, под ней белая футболка. Он увидел собственное лицо, растянутое упругими девичьими грудями. Выходит, это и есть популярность? Старается Фонарин. Раскрутил, а теперь стрижет шерсть с овец.

– Молодой человек…

– Что?

– Это вам что? – раздраженно спросила пожилая кассирша.

– Мне? Карточку.

– Сколько поездок?

– Ну, давайте на две. А сколько сейчас стоит проезд?

– Вы что, с Луны свалились?

«С Солнца», – подумал он, взглянул на прейскурант, вывешенный на стекле, и торопливо просунул в щель деньги.

Он спускался на длиннющем эскалаторе к поездам, попутно рассматривая огромные рекламные плакаты. «Группа «Игра воображения» в концертном зале Кремля!!!» И снова собственное лицо показалось Николаю чужим. Нет, совсем не похож, а еще удивляется, что не узнают!

Благодаря Шантелю он совсем отстал от жизни. Репетиции, записи, гастроли. Вокзалы, аэропорты, самолеты. Жена. Но жена все время молчала. Да Ева тоже не ездит в метро.

Навстречу ему ехал парень с точно такой же прической, в темных очках и с усиками. Еще парочка попалась внизу. На него, настоящего Николая Краснова, никто не обращал внимания.

Зайдя в вагон, он нос к носу столкнулся с объемной тетенькой, и услышал злое:

– Господя-я! Надоели-и! Везде одни волосасты-и и очкасты-и!

– Это мода такая, тетенька, – подмигнул ей один из стоящих в вагоне парней, приподняв круглые темные очки.

Та ничего не ответила и стала озираться в поисках свободного места. Краснов стоял у дверей, соображая, на какой бы станции выйти.