Текст книги "Айсберг под сердцем"

Энд третий

Он далеко не сразу понял, что звонит будильник. А когда понял, подумал: «Черт! Почему так рано?!» Рука невольно потянулась: выключить и забыть об этом.

«А как же Лера?»

Именно о ней была первая мысль, а не об издевательствах дяди Гриши, которым он, Алексей, непременно подвергнется, если явится на лед часикам этак к десяти. У Леонидова есть вариант: признаться в том, что он работает в полиции и ведет расследование покушения на Алину Лукашову. И все мигом изменится. Но тогда он вряд ли узнает, кто это сделал. У них тут, похоже, круговая порука.

Алексей понял это по тому, как вела себя Климова, и по тем материалам, которые были в папке, что дал ему генерал перед тем, как заслать на спортбазу. Они не могли не видеть, кто бросил камень в Алину. Не слепые же. Единоличным было решение или коллегиальным, но суть его проста: не называть имя. Поэтому они заняли круговую оборону и всем официальным инстанциям отвечали, что ничего не видели и не знают. А этого просто не может быть. Алексей прекрасно знал главное спортивное правило: своих не бросаем. Поэтому он уперся в стену. Спортивное братство нерушимо. Он ничего не выяснит, если раскроет свое инкогнито. И только находясь денно и нощно в Ледовом дворце, став незаметным винтиком в механизме изнуряющих тренировок, когда на него перестанут обращать внимание, Алексей рано или поздно услышит это имя. Кто-нибудь да проговорится.

Поэтому он отбросил одеяло и вскочил. Без двадцати шесть. Он дал себе двадцать минут, чтобы наскоро умыться, одеться и добежать до Ледового дворца, куда еще вчера мысленно проложил кратчайший маршрут из корпуса, в котором жил сам.

На лед он вышел в пять минут седьмого.

– Куда прешься в грязных кроссовках! – заорал дядя Гриша вместо приветствия.

– Так ведь мы еще не начинали, – удивился он.

– Это ты не начинал, – проворчал мужичок с ноготок. – А я и не заканчивал. Я сразу понял, что ты ни с чем пирог. Чего только Калерия в тебе нашла? Старый, пузатый, да еще и лентяй.

– В смысле?

– Ты кому угодно лапшу на уши вешай, только не мне, – буркнул айс-мейкер. – Трахаль ты ейный, а никакой не родственник!

– Поаккуратнее в выражениях, дядя, – разозлился Леонидов.

– А вы не обжимайтесь по углам!

– Да мы ничего такого не делали!

– А то я не вижу, как вы друг на друга смотрите! Как коты на сметану!

«Значит, такой у меня вид, когда я смотрю на Леру?! – ужаснулся он. – Ладно, но она? Нет, дядька явно ошибся».

– Чего стоишь? Переобувайся! – рявкнул дядя Гриша.

– Во что?

– В тапочки, блин! Я тебе все подготовил. Разуй глаза: у выхода на лед твоя новая обувь стоит! Привыкай! И антислайдер надень, а то разобьешь башку – мне отвечать.

– Кого?!

– Господи, за что мне это? – простонал дядя Гриша. – Где ж я так нагрешил? Антислайдер – это калоша, лишающая слайдер его главного свойства, скользкости. Смотри словарь начинающего керлера. Разберешься, какой ботинок где? Или справочник почитаешь? инетом пользоваться умеешь?

– А то!

– Выходит, не совсем идиот. А я уж было подумал, что тебя мамка в детстве на пол уронила. И не сразу подняла.

Алексей еле сдержался. Может, дядя Гриша ревнует его к Лере? Да ну, ерунда. Просто характер такой: не подарок.

– Что мне делать? – спросил Алексей, выйдя на лед, надев на один из утепленных ботинок для керлинга антислайдер. Ботинки оказались поношенные и к тому же немного ему велики. Было не совсем удобно, но Алексей решил терпеть. – Я правильно надел? На левый?

– Угадал! Я тебе сказал вчера, кальсоны поддень? – продолжал издевательства мужичок с ноготок.

– Я не замерзну.

– А ну как хозяйство свое отморозишь? Как Лерка-то на это посмотрит, а? Похоже, главная твоя ценность находится в штанах. И единственная.

– Я сюда работать пришел! – не выдержал Алексей. – А не выслушивать ваши оскорбления! Хотите, выражаясь вашим языком, сделать из меня человека – так делайте! Начинайте уже!

– Ишь, обиделся, – удовлетворенно кивнул дядя Гриша. – А может, это подготовительный этап? Спесь с тебя сбить маленько. А то ты, по ходу, загордился, что Леркин трахаль. Мол, утер я всем вам нос.

– Кому это вам? – мгновенно сработал профессиональный рефлекс. Пошла информация.

– К ней кто только не подкатывался, – хмыкнул айс-мейкер. – Красивая баба и хваткая. А она, как Снежная королева, светит, но не греет. Окромя тебя, никому не дает.

– Вы тоже к ней подкатывались? – в упор спросил он.

– Куды мне? – Дядя Гриша продолжал играть в простачка. – Ростом не вышел. А вот Ленька Мухин тебе харю-то начистит. Так что готовься.

«Мухин, Мухин… Родной дядя Василисы Чен, по словам Леры, очень перспективной девочки. Он же ее тренер. Мухин с Лерой поднимали отечественный керлинг. Вот и Отелло нарисовался на горизонте. Становится весело!»

– Чего лыбишься? – мгновенно отреагировал дядя Гриша. – На-ко, бери ведерко с краской и шагай за мной.

– А что красить?

– Ты, чай, не слепой, – насмешливо сказал айс-мейкер. – Круги на льду видишь? Красненькие и синенькие?

– Ну?

– Не ну, а так точно, товарищ начальник!

– Есть видеть круги на льду, генерал!

– Чего-о? – открыл рот дядя Гриша.

– Что, не угадал? Генералиссимус? Или маршал Советского Союза? Вы какой титул предпочитаете?

– А у тебя, парень, чувство юмора есть, – удивленно протянул айс-мейкер.

– Ага. Я его на полу нашел, пока там валялся. Выходит, хорошо, что мамка меня уронила? А?

– Сработаемся, – хлопнул его по плечу дядя Гриша.

«Ох, Леха, Леха, будет тебе плохо», – мысленно вздохнул он. Так и хотелось спросить: а завтрак-то положен? Время к семи. Хотя бы кофейку глотнуть.

– Вот ты говоришь: зачем так рано приходить? – поучал его дядя Гриша. – А затем, что в нашей с тобой профессии, Алексей, важен системный подход…

«Это точно. Я должен систематизировать полученную информацию, которая, кажется, начала ко мне поступать. Поэтому слушай в оба уха, Леонидов!»

– …В отличие от хоккея, скажем, или того же фигурного катания, наш лед заливается вручную, – с гордостью сказал дядя Гриша. – Потому как от этого и только от этого зависит результат матча.

– А я думал, от спортсменов, – слегка подколол его Алексей.

– Зря насмехаешься. В Канаде, где керлинг чуть ли не главный вид спорта, или, скажем, в скандинавских странах, ледовар – второй человек после судьи. Причем главного судьи, заметь! – дядя Гриша поднял вверх указательный палец. – Чтобы сделать качественный лед, нужно не меньше недели. И нельзя оставлять его без присмотра даже на пару дней. Поэтому выходных у меня нет.

– Как нет? – ужаснул Леонидов.

– Отпуск есть. Не в сезон, разумеется. Вот ты, раз с образованием, будешь записывать показания приборов, измеряющих температуру и влажность воздуха. Лед ни в коем случае нельзя переморозить, иначе он будет трескаться и крошиться. Так что ты, Леха, записывай циферки, а я буду мараковать, что с этим делать.

– Сейчас записывать?

– Сейчас мы займемся главным своим делом: нарезкой льда. Эта машинка, – дядя Гриша любовно погладил отполированную до блеска ручку аппарата, который Алексей мысленно назвал «зениткой», только вместо дула у нее был нож, нацеленный на лед, – называется айс-мастер, или айс-кинг. Специальным лезвием надо выровнять лед до идеально ровной поверхности. Через три часа сюда придут спортсмены на тренировку. К этому времени надо убрать с поверхности мусор, вплоть до нитки. Я вижу, у тебя дальнозоркость?

– Она самая, – кивнул Алексей.

– Это хорошо. Я буду нарезать лед, а ты смотри внимательно. Песчинку какую углядишь – сигнализируй.

– Даже волос? – съехидничал он.

– Волос особенно, – серьезно сказал дядя Гриша. – Ну, поехали! – он взялся за ручку.

– А завтрак у нас будет?

– Через три часа будет перерыв, кофейку попьем. Потом пойдем готовить инвентарь.

– Какой инвентарь?

– Увидишь. Ты все увидишь, Леша. Эх!

Мужичок с ноготок вышел на лед, как на молитву, истово. Лицо его было серьезным и сосредоточенным. Алексей был уверен, что дядя Гриша занимается этим не один год, причем изо дня в день. Рутинная, нудная работа, до омерзения монотонная: счистить с дорожек снег, потом выровнять ледяную поверхность до идеала. Чтобы сверкала, как зеркало. Заодно поправить стершуюся краску, потому что от этого зачастую зависит, дать или не дать команде очко. Линия должна быть четкой, чтобы можно было с точностью до миллиметра отследить, зацепился за нее камень или же нет. В доме он либо вылетел из дома. Поэтому мелочей в работе айс-мейкера нет, это Алексей уже понял. Работа ювелирная. Только ювелир гранит камень, а айс-мейкер – лед. Делает из него полноценный бриллиант, сверкающий всеми своими гранями. И ценность этого бриллианта тоже измеряется в каратах. Именно на идеальном льду сильнейшие выигрывают медали высшей пробы. На льду, где исключены случайности.

Он невольно увлекся. Ходил, высматривая песчинки и волосы, метелочкой удалял с дорожки почти невидимый снег. Следил, как дядя Гриша, то и дело меняя уровень, опуская нож буквально по миллиметрику, снимает не слой за слоем, нет. Пленку, тончайшую пленку с почти идеального на вид сверкающего льда. Глаза айс-мейера светились вдохновением.

– А теперь самое главное, – сказал он через два часа. – Погоди чуток.

И он исчез на полчаса. За это время Алексей успел замерзнуть. Предмет, который дядя Гриша вынес на лед, был… обыкновенной лейкой!

«Выходит, не шутка?» – подумал Алексей, а вслух спросил:

– А это еще зачем?

– Лед для керлинга должен быть тонкий, около трех сантиметров, и идеально гладкий, но это не самое главное, – пояснил дядя Гриша. – По обычному ровному льду камень кататься не будет. Вот этой леечкой на него наносятся пэбблы, иначе капли.

– Зачем?

– Видал небось, как керлеры лед щетками трут изо всех сил?

– Ну.

– И подумал: а зачем?

– Не только я. Все думают: в чем смысл сего действия?

– Объясняю. При трении щетками на льду образуется водяная пленка. Именно она и позволяет камню скользить по определенной траектории. Можно его протащить подальше и даже завернуть. Ежели, к примеру, перед домом гард стоит, то есть защитный камень, как его обогнуть?

– Как?

– Щетками мести, вот как! Иначе, свиповать. Чтобы растопить верхний слой льда, сгладить эти самые бугорки, чуть-чуть изменить траекторию скольжения камня. А в керлинге от этого «чуть-чуть» и зависит исход игры. А копался я так долго, потому что насадку выбирал. Я их сам делаю, – айс-мейкер любовно погладил свой рабочий инструмент. – Вручную дырочки пробиваю. От их диаметра зависит величина ледяного бугорка, а это очень важно. Теперь все по науке делается. Снимаются показания с приборов, влажность воздуха, температура в помещении, атмосферное давление, анализируется освещенность, работа системы вентиляции, по совокупности данных я и выбираю насадку для своей леечки. А раньше где нюхнешь, а где и лизнешь, да обычный наоконный термометр вместо всех этих штучек. И такие времена были, – дядя Гриша тяжело вздохнул. – Понял теперь, для чего мне нужен помощник, да еще с образованием? – подмигнул он Алексею. – Пока я лед нарезаю, ты мне подготовишь информацию, и, ежели не будешь тупить, то научишься ее анализировать и выбирать насадку. Тогда процесс подготовки льда ускорится. Но для этого нужны мозги. В керлинге вообще без мозгов никак, – подвел он итог.

– Постойте… Вы ведь и сами играете! – догадался Алексей.

– А как же! Но свою трудовую биографию я тебе расскажу потом. А сейчас – работать.

Дядя Гриша вышел на лед и принялся методично разбрызгивать по дорожке воду из лейки.

«Столько суеты, и все из-за чего? – подумал Алексей. – Всего одна олимпийская медаль. И то, насколько я знаю, шансов мало. В керлинге всех дерут канадцы. Так Лера сказала. Он же фанатик! Сумасшедший! У него, похоже, ни жены, ни детей. Его любимая – это лейка, насадки для которой он делает вручную. И то он мне и половины всего не рассказал. Боже, куда я попал?!»

Первой на тренировку пришла Климова. На часах было без десяти десять.

– Все готово, дядя Гриша? – спросила она, кивнув издалека им обоим. Тот что-то буркнул.

«Могла бы и потеплее меня поприветствовать, – подумал Алексей. – Ведь все уверены, что мы любовники, а о том, что вчерашний вечер провели вместе, наверняка уже вся спортбаза знает. И время, должно быть, засекли, сколько мы с Климовой пробыли наедине. По секундомеру получается, на половой акт хватит. И где тогда: здравствуй, Леша?»

– Ну, как ты? Освоился? – Он уловил запах геля для душа. Точь-в-точь такой же флакон стоял и в его ванной комнате. И спросил:

– А ты как?

– Как обычно, – пожала она плечами. – Позавтракала, потом была тренировка. Разминка и силовые упражнения.

– А мне даже позавтракать не дали, – пожаловался он.

– По-моему, тебе это только на пользу.

– Намекаешь на мой лишний вес?

– Я уверена, ты и сам знаешь свои проблемы, – ехидно сказала Калерия.

– Хватит ворковать, голубки, – рявкнул на них дядя Гриша. – Вон, девчонки пришли!

На трибуне появились спортсменки и, перебрасываясь ехидными замечаниями, стали спускаться вниз, к выходу на лед.

– Ирка, не споткнись! Что, ноги не держат?

– Тебя побольше погоняли, ты и держись за поручень!

– Я-то устою. А вот Танечка наша еле плетется!

– Отстаньте от меня!

Самой яркой из девчонок была Майорова, ее огненную красоту трудно было кому-то затмить. Алексей невольно залюбовался: ах, хороша!

– Рита вряд ли попадет в олимпийскую сборную, – сухо сказала Калерия, определив направление его взгляда.

– Это еще почему?

– Она – второй. А вторых у нас много. Позиция не ключевая. Иванова меня вполне устраивает. Да и Колупаева с Чен великолепно справятся. Любую выбирай – не ошибешься.

– А может, ты ее просто ревнуешь? Майорову? – тихо спросил он.

– Господи, к кому?!

– Просто к ее красоте ревнуешь.

– Не говори ерунды, – резко сказала Климова. – Я спокойно отношусь к своей внешности. Есть женщины гораздо красивее меня, та же Майорова. Но я прекрасно знаю, как это отвлекает спортсменок. Мне Лукашовой хватило. Опять начнутся фотосессии, бесконечные интервью для глянца, любовные романы. Хороший спортсмен всего себя отдает спорту.

– Ты потому и не замужем?

– Забываетесь, Алексей Алексеевич! Девочки, на лед! – она хлопнула в ладоши. – Начинаем катать камни! Спортивные снаряды – на поляну!

«Вот так оно и тогда начиналось, – подумал он. – На той роковой тренировке. Только Лукашова вышла на лед без камня. Не царское это дело».

Он внимательно смотрел, как девчонки разбирают спортивные снаряды. С трибуны донеслась аглицкая речь, как из пулемета: тра-та-та-та-та… Это канадец проснулся.

– Мы все правильно делаем? – раздался голос Свиридовой.

– Карашо. – И снова: тра-та-та-та-та…

– Леха, ты где там? – Он вздрогнул: дядя Гриша. – Пойдем, я тебе кофейку налью. Небось проголодался?

– Лера сказала, что мне не мешало бы похудеть, – он похлопал себя по животу.

– Похудеешь, куда ты денешься? Нам еще после обеих тренировок лед в порядок приводить, а это долго. Сейчас мужики придут. А после этих лосей лед все равно что после хоккея. Пуляют так, будто в городки играют, – с досадой сказал дядя Гриша. – Так что подкрепиться надо.

– Мы без обеда работаем? – спросил Алексей.

– Почему без обеда? Часикам к двум погребем в столовую.

– А говорят, завтрак съешь сам, а обед подели с товарищем.

– Говорят, а ты не слушай. Делай так, как тебе нравится. Ну, идем.

Они пошли в ту самую комнатку, где едко пахло краской. Видимо, здесь дядя Гриша держал свой самодельный инструмент. Алексей еще вчера углядел на полках всякие брызгалки, лопатки, совочки, сверла…

Но в подсобке оказалась еще одна дверь, которую он вчера прозевал. За ней была крохотная, но очень уютная комнатка с низким удобным диванчиком. Электрической плитки не имелось, зато стоял холодильник, точнее, полхолодильника, настолько он был маленький. Здесь вообще все оказалось под стать хозяину: миниатюрное. Алексей, который сам был далеко не великаном, невольно пригнулся и даже вырос в собственных глазах. Дядя Гриша достал из холодильника бутерброды с ветчиной и сыром, а из большой спортивной сумки – термос с кофе.

– Готовить здесь не положено: противопожарная безопасность, – вздохнул он, раскладывая на столе нехитрую снедь.

– Но чайник-то включить можно?

– Можно, только я больше к термосу привык. И на льду иной раз глотнешь, согреешься. Если хочешь – завари себе чаю.

– Я ваш кофе хочу. Уверен – это нечто особенное, – слегка подольстился он.

Настал момент для доверительной беседы. Они оба подустали, замерзли, и сейчас, отогревшись и наевшись, дядя Гриша размякнет и, возможно, расскажет что-нибудь интересное. Алексей приготовился слушать.

– …вот ты говоришь, что на поляне не я главный. А кто? Щетками-то они, конечно, метут, другой вопрос, что мести?

– Да какая разница? – пожал плечами Алексей. – Лед, он и есть лед.

– Э, не скажи… Камень никогда не будет скользить по желаемой траектории, если в воде, которая пошла на заливку льда, есть, скажем, соль. Мети не мети – без толку. Водопроводная вода для такого дела не годится, – хитро подмигнул дядя Гриша.

– А какая? – удивился Алексей. До сих пор он думал, что поляну, как ее называет дядя Гриша, поливают из шланга, который надет на кран с водопроводной водой.

– Вода годится только мертвая. Чистейшая Н₂О. Иначе лед будет крошиться.

– И где ж ее взять?

– Сейчас с этим проблем нет, к Олимпиаде нам повсюду – зеленый свет. А вот в 2010 году в Твери, где проходил Кубок России, воду для площадки поставлял местный ликеро-водочный завод. Сечешь? – снова подмигнул ему дядя Гриша.

– Занятно.

– Только ты губки-то не раскатывай: у нас тут сухой закон.

– Это я уже понял. Выходит – вы лучший в мире специалист по подготовке льда для керлинга? Лера правильно сказала?

– Не я. Лучшим считается канадец, Ханс Вутрич. Он, как и я, все свои причиндалы возит с собой. Только у меня чемодан, а у него – ящик размером с маршрутку. Никому не доверяет. Я в случае чего все могу изготовить на месте из подручных материалов. А он, пока ящика своего не дождется – никуда не тронется. Одно слово: иностранец. Был случай – притормозили его на таможне дней на десять. Сам понимаешь, пока разобрались, что и как. Таможенникам же не объяснишь, что такое керлинг. Когда первые камни наши бабы в Россию ввозили, им пришлось сказать, что это прессы для квашения капусты.

– Серьезно?

– А то! Из-за этого треклятого ящика у нас чуть чемпионат не сорвался.

– И как выкрутились?

– А вот так. Я и выкручивался, – хмыкнул дядя Гриша. – Ничего, поладили мы с канадцем. И мою смекалку оценили.

– А чем вы раньше занимались? Ну, до керлинга.

– Как и все: бывший спортсмен.

– Серьезно?!

– Бегал я, Леша. Только с моим ростом, сам понимаешь, мне надо три шага сделать там, где всем остальным один. Частил я, с ритма сбивался. Ничего толком не выиграл. А без спорта я жить не могу. Вот и нашел себе занятие.

– Выходит, вы давно знаете Леру? – Алексей все пытался нащупать нить разговора и перевести его в нужное русло.

– Так точно. Мы все оттуда, с беговой дорожки: я, Лерка, Ленька Мухин. И ты, выходит, тоже. Постой… А ты-то с ней где познакомился?

– По Интернету, – ляпнул Леонидов. Они ведь с Калерией эту версию не прорабатывали.

И в самом деле, где он, неудачник, безденежный и безработный, мог познакомиться с тренером сборной по керлингу, постоянно находящейся в разъездах? Не в маршрутке же по дороге на оптовый рынок. Такие, как Калерия Константиновна, общественным транспортом не пользуются и в магазинах для малообеспеченных граждан не отовариваются.

– Да ну? – удивился дядя Гриша. – Чего ж, выходит, Лерка на сайтах знакомств себе жениха искала? Чем ей наши-то парни не угодили? Вон их сколько! Выбирай любого! Красавцы! Спортсмены! А она на стороне решила поискать, да еще и в инете! На кой ей это?

– Откуда я знаю?

– Видать, после развода она завязала крутить романы со спортсменами.

– А ее муж что, тоже был спортсменом?

– А она тебе разве не рассказывала? – откровенно удивился дядя Гриша.

– Она не любит об этом говорить, – попытался выкрутиться Алексей.

– Оно понятно. Климов с Леркой долго власть делили: кто у них в семье главный? Он Федерацией керлинга взялся рулить и вроде как стал рангом повыше нее. Лерка задурила, до себя его допускать перестала, а он взял да и молодую нашел. Прямо у себя в офисе, как люди говорят. С секретаршей роман закрутил и вовсе перестал дома появляться. Калерия побыла какое-то время соломенной вдовой, а потом подала на развод.

– Значит, соврала, – удовлетворенно ответил Алексей. – Мне она сказала, что сама бросила мужа. Оказывается, это он ушел к молодой любовнице.

– Запомни: она из тех, кто никогда не признает своего поражения.

– Да, но сейчас она очень переживает, – пожаловался Алексей. – После того случая с Алиной.

– А… Вот ты о чем…

– Вы видели, как это было?

– Откуда? Подготовил лед, как обычно, и ушел на перерыв. Чего мне на девок молодых глазеть? Тем более им на меня, сморчка. Вдруг слышу – шум, крики. Выскочил на поляну, а Лукашову уже уносят. Потом все ругаться стали.

– Ругаться?

– Так ведь сначала драка была.

– Какая драка?

– Алька Доре-давай засветила.

– Алина ударила Дору?!

– Пощечину ей отвесила. Сам я не видел, люди сказали.

– Так, может, это Дора ее… того? Ну, камень по ногам запулила.

– Не могло такого быть, – возразил дядя Гриша. – Керлинг – игра для благородных людей. Среди нас подлецов нет.

– Но ведь в сборной давно уже неладно.

– С чего ты взял? – уставился на него дядя Гриша.

– Лера все время об этом говорит. Переживает очень.

– Еще бы ей не переживать! У нее, можно сказать, жизнь рушится. Алька здорово ее подставила.

– То есть, если бы с Алиной не случилось несчастье, Климова вряд ли поехала бы на Олимпиаду?

– Само собой. Шли разговоры о том, чтобы отправить ее в Канаду на стажировку.

– Но это же вроде как повышение?

– Свято место пусто не бывает, запомни. Кого-то назначили бы вместо нее, пока она там стажируется. А вернулась: подождите, мест пока нет. Помощником к тренеру пойдете? А Лерка гордая. Она вторым номером никогда не играла. Только скипом. Потому у нее и с мужиком не заладилось. Тот тоже капитан. Два капитана, а судно одно. Вот оно и потонуло.

– Выходит, Лере теперь должно стать полегче. После того как Алина оказалась в больнице. Они, похоже, давно не ладили.

– Есть бабы умные, а есть красивые. Два этих качества редко сочетаются, но коли уж такое случилось, она, баба эта, способна горы свернуть. Такая Климова. Но такая же и Лукашова. Они друг друга стоили. Ни одна ведь не уступит! А каждая, понимаешь, со своим мнением, с амбициями. Не знаю, что теперь будет с Алькой, но, с другой стороны, сама виновата. Нарвалась. Климова еще на беговой дорожке спуску никому не давала. Так двинет иной раз плечом, что соперница с ног валится. Ты видал, Леха, какие у нее плечи?

– Да, я обратил внимание, – скромно сказал он.

– Ее попробуй свали! Честно сказать, таланта ей не хватило. В спорте одного здоровья мало, даже когда к нему такой характер прилагается, как у Лерки. Как и во всяком деле, чтобы быть первым, нужен еще и талант. Она на дорожке работала, да что там! Пахала! А вот подружке ее, Алене, бог, что называется, дал. Та на последних метрах не бежала – летела. Лерка раз ей проиграла, два, а потом сказала: я вечно второй быть не хочу. И ушла керлинг поднимать. А Аленке она потом подгадила. Та завязала с бегом как раз в девяносто восьмом, когда кризис был, просилась хоть куда-нибудь, так Климова ей везде красный свет зажгла. Иди куда хочешь, дорогая, только не на тренерскую работу. Ты меня с дорожки выжила, я тебя вообще теперь из спорта выкину.

– И что с этой Аленой стало?

– А кто знает? Исчезла куда-то. Мало у нас бывших чемпионов? О ком иной раз и услышишь, а большая часть уходит в никуда. И о них никто не вспоминает. Только когда богу душу отдадут. У нас человека любить начинают, когда он уже мертвый.

– Алена что, умерла?!

– Если бы умерла, я бы знал. Жива. Кто говорит, в провинцию уехала, физруком в школу устроилась, а по другой версии вроде как даже и запила. И все из-за Лерки. Климова ей жизнь-то сломала.

– Мне тоже показалось, что Лера мстительная.

– А ты поставь себя на ее место. Альке Лукашовой досталось то, что по праву заслужила Калерия. Кто поднимал сборную? Кто завоевывал первые титулы? Только времена тогда были другие. Шальных денег не было, страна только-только с колен поднималась после этой долбаной перестройки. Кому, скажи, был интересен спорт, тем более керлинг? Да у нас вообще не знали, с чем это едят! И в программе Зимней Олимпиады он не значился. Его включили только в 1998-м, соответственно в общекомандный медальный зачет. Но нам тогда олимпийский подиум и не светил. Сам посуди: в той же Канаде тренироваться начинают с шести-семи лет. А у нас играют те, кто пришел в керлинг лет в шестнадцать. Разница есть? Там этой игрой увлекаются миллионы, есть даже специальные каналы, транслирующие только керлинг, а у нас его почти не показывают. Потому что никому не интересно и мало кто понимает, что там вообще происходит, на поляне. Только-только пришли первые успехи. На Европе наша женская сборная аж золото выиграла. И тут вдруг Климовой пришлось бы уйти! Это же для нее катастрофа! И то верно: Алька ее серьезно обидела. Эх, скинуть бы Калерии лет десять! Она бы сама пошла скипидарить на Олимпиаде!

– Значит, она считает, что Алина украла ее славу.

– Их все равно надо было разводить. На одной поляне Калерии с Алькой давно стало тесно. Тут уж кто кого. Либо она вышибла бы из команды Лукашову, а скорее всего, Алька бы добилась, чтобы Климову сняли со сборной. Все к тому и шло.

– А что будет теперь?

– А кто его знает? – пожал плечами дядя Гриша. – Думать будут. Только не мы с тобой.

– Но вы же так здорово разбираетесь в керлинге! У кого есть шансы попасть в олимпийскую сборную?

– А у всех.

– Лера сказала, что Майорову не возьмет.

– Ты бы, Леха, поаккуратнее с этим. На рыжую не заглядывайся, ни-ни!

– Это еще почему?

– Лерка тебе этого никогда не простит. И себе плохо сделаешь, и девке нагадишь. Даже не думай. Ежели Калерия заметит, как ты на рыжую глазеешь, Ритке труба.

– Лера видит в Майоровой вторую Алину? Новую конкурентку себе?

– Скажешь тоже, – усмехнулся дядя Гриша. – Ритка – это номер два. И всегда так будет. Дурочкой ее, конечно, не назовешь, как-никак в керлинг играет, но красота для нее значит гораздо больше, чем ум. Все, чего она хочет – это привлечь к себе внимание, зацепить какого-нибудь олигарха и свить уютное гнездышко. Никаких спортивных амбиций у нее нет. Ей медаль нужна, как породистой собаке, для родословной. Потому что для красивой девки с родословной богатый мужик быстрее сыщется. Майоровой до зарезу надо в команду пристроиться, хоть запасной. Засветиться на фото с медалью на шее, попасть на экран хоть пару раз. Она не лидер. Скипом ей не быть ни при каком раскладе.

– То есть и у нее не было шанса, пока с Лукашовой не случилась беда?

– Заболтались мы с тобой, Леша. Был, не был, чего теперь гадать?

– Я просто пытаюсь понять.

– Тебе-то это зачем? – подозрительно посмотрел на него дядя Гриша.

– У нас с Лерой, похоже, серьезно, – нашелся он. – А вы сами сказали, что работа для нее все. Я тоже должен этим жить, чтобы мы могли быть вместе.

– Ты сначала в керлинг научись играть, – усмехнулся дядя Гриша. – И не мешай ей быть капитаном. Ляг под ее каблучок и зажмурься от удовольствия. А будешь выяснять, что и как, да еще пытаться советы ей давать – долго не продержишься. Ну, все. Пошли на лед!

…Он застал уже самый конец тренировки. Девчонки уходили со льда и переобувались. Дядя Гриша задержался в подсобке, а Алексей постарался какое-то время остаться незамеченным. Присел на трибуне якобы в ожидании, когда освободится поле для деятельности. И совершенно случайно выбрал самый темный уголок. Чтобы никому не мешать.

Девчонки переругивались, и Алексей весь превратился в слух.

– …Гулька молодец, – сказала огненная Майорова своему капитану. – Климова правильно именно ее скипом на завтрашнюю игру поставила.

– Я у нее выиграю! – огрызнулась Свиридова.

– Это вряд ли.

– А ты-то чего радуешься? Ты в моей команде играешь!

– А ты разве не в курсе? Завтра будет экспериментальный состав. Меня меняют с Ивановой. А еще с нами в одной команде будет играть новенькая, Чен. А вам ведущей поставят Тоню Колупаеву. Ты заметила, как она нервничает? С таким ведущим, да еще Гульке-скипу ты точно сольешь. По-моему, Климова это нарочно делает. Она не хочет, Женька, чтобы ты ехала на Олимпиаду. Сама понимаешь, тебя можно поставить только скипом. Климова очень тонко собирается убрать тебя из команды и взять Зарипову.

– Тогда зачем она поселила меня с собой, а? – Алексей замер. Выходит, Лера живет со Свиридовой?! Вот так так! – Мы все время вместе. Она меня расспрашивает о родителях, о том, как мои успехи в написании кандидатской, о личной жизни. Почему, мол, я еще не замужем. Даже сама рассказывает о том, отчего у них с мужем не сложилось. Советы дает. Мы с Калерией Константиновной как близкие подруги. По-моему, она свой выбор совершила.

– А по-моему, ты ошибаешься, – рассмеялась Майорова.

– Я столько для нее сделала!

– А это и есть ее благодарность, милая, – пропела Рита. – Ты, великий тактик, что, еще не поняла этого? Благодарность Климовой за твои подвиги – ее дружба. А на медаль даже не рассчитывай.

– Врешь!

– Девочки, вы опять ссоритесь? – попыталась помирить подруг по команде Танечка Лепесткова. – Может, хватит уже?

– Ты завтра тоже против меня играешь? – спросила у нее Свиридова.

– Нет, я вообще сижу на скамейке запасных, – уныло ответила Лепесткова. – Мне эти эксперименты, честно сказать, уже надоели. Ничего нет хуже неопределенности.

– Так ведь недолго ждать-то осталось, – тряхнула рыжей гривой Майорова. – Здесь мы пробудем до тридцатого декабря, потом сборная едет на Кубок мира уже в том составе, в каком отправится и на Олимпиаду. В конце января последние сборы на олимпийской поляне – и старт!

«Выходит, у меня на все про все две недели, – подумал Алексей. – Маловато. На Кубок с ними я не поеду. Меня никто не отпустит так надолго с работы. За две недели я должен выяснить, что происходит в команде, и доложить начальству, что же случилось на той роковой тренировке, когда серьезно пострадала Лукашова. Ведь она так и не вышла из комы».

– Девочки, после обеда продолжим, – услышал он голос Климовой. – Я не всем сказала состав команд на завтрашнюю игру.

– Да мы уже в курсе, – зло ответила Свиридова. – Вы меняете Риту с Юлей и добавляете в обе команды новых ведущих: мне Колупаеву, а Зариповой – Чен.

– Ты что-то имеешь против? – в голосе Климовой прозвучал металл.