Текст книги "Ангел мой с глазами цвета неба"

Ангел мой с глазами цвета неба
Наталья Авдушева

© Наталья Авдушева, 2023

ISBN 978-5-0055-7877-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Авдушева Наталья

АНГЕЛ МОЙ
С ГЛАЗАМИ ЦВЕТА НЕБА

ГЛАВА ПЕРВАЯ
АЛЕКСАНДР

– Эта девочка в голубом платье – точно выпускница?

– Юна? Да, как ни странно, закончила одиннадцатый. Правда, выглядит она на фоне своих взрослых одноклассников так нелепо. Я бы даже сказала, неподобающе её возрасту. Слишком уж она нежный цветок, какая-то совсем незрелая, совсем ещё девочка. Ты посмотри, какими взрослыми кажутся рядом с ней парни? А девушки в этих бальных платьях? Ну, хоть сейчас замуж отдавай! Да, Юна соответствует своему имени. Наверное, никогда не вырастет и не повзрослеет. Витает где-то в облаках вечно!

Я не стал больше слушать рассуждения матери о добре и зле, о плохом и хорошем. Этого я за всю жизнь наслушался с лихвой. Быть сыном директора школы – то ещё наказание! Она ж не просто была директором школы, она – учитель по призванию, по убеждению и не знаю ещё по чему. И дома у меня была не мама всю мою жизнь, а строгий, правильный во всём учитель и суровый директор школы. Видимо, и родила она меня когда-то не по желанию иметь ребёнка, а просто потому, что так правильно и так положено. Об отце я ничего не знал. Мать категорически отказывалась говорить на эту тему, а больше спросить было не у кого. Бабушки-дедушки отсутствовали, мать воспитывалась в детском доме. Подруг у неё тоже не было. Подруг и родственников матери заменяла школа. Любимая работа была для неё всем, и, наверное, она была вполне счастлива – всегда занята, всегда при деле, всегда нужная большому количеству людей. Чего не скажешь обо мне. У меня был дом, мама, друзья – но всё это было каким-то искусственным. Дом был всегда пустой, я никому не был там нужен. Друзей приводить мне было нельзя. Компьютерные игры – нельзя. Громко играть – нельзя. И я не помню от матери никакого другого отношения, кроме нотаций и непрерывного воспитательного процесса с нравоучениями о морали и нравственности. Друзья у меня могли быть только одобренные матерью. Наверное, ей хотелось вырастить идеально воспитанного ребёнка. Но вырос закомплексованный, мрачный тип, страшно ненавидящий всё, связанное со школой. Мне казалось в детстве, что школа – огромный монстр красного кирпича, сожравший мою маму и моё детство.

Мы редко общались с матерью. Редко созванивались, переговариваясь лишь дежурными, конечно же, правильными фразами. И сегодня, прибыв в Питер, я ни за что бы не пришёл сюда к матери. Но так уж сложились обстоятельства. Даже не знаю, каким образом, но я оставил барсетку в офисе. А там – все документы. Хорошо хоть телефон с пейпэлом в кармане, а то пришлось бы возвращаться. Подъехав к знакомой гостинице и не обнаружив барсетку с документами, я, конечно, был немало озадачен. Но ночевать в машине как-то совсем не хотелось, тем более, что всё-таки какой-никакой, а у меня здесь есть дом. Хотя своим я его не считал уже давно, всё же решил съездить к матери в школу за ключами.

Сделав озабоченный вид, что очень спешу, я правильными фразами попрощался с матерью и двинулся к выходу из зала. Девушки в голубом уже не было видно среди выпускников. Зазвучал вальс, и началось хаотичное движение блестящих тканей, хохота и весёлого гомона. Медленно лавируя между красиво вращающихся пар, я всё же, неудачно повернув голову, впечатался в одну из них. Парнишка отлетел в сторону, а девушка буквально очутилась у меня в объятиях – я попытался не дать ей упасть.

Ангельской кротости огромные глаза Юны – а это была именно она – смотрели на меня снизу вверх с весёлым изумлением. На несколько секунд мир перестал существовать – исчезли звуки и движения вокруг, остались только эти широко распахнутые глаза…

– Ты чего, дядя? Это чего было сейчас? Юна, ты его знаешь? – подскочил её худощавый партнёр по танцу.

Девушка молчала, продолжая смотреть мне даже не в глаза, а прямо в душу, изливая туда свет и тепло.

Я отвёл взгляд и отпустил девушку, ощутив щемящую досаду. Торопливо и невнятно извинившись, я продолжил путь к выходу, спиной, где-то между лопаток, ощущая её взгляд мне вслед.

Я не оглянулся посмотреть. Это было выше моих комплексов. Своим тёплым, лучистым взглядом она вскрыла все мои внутренности и в один миг вернула меня в детство. Несколько мгновений я вновь чувствовал себя ребёнком, никому не нужным голенастым мальчишкой… Нет, даже не так… На какую-то волшебную секунду я почувствовал себя именно нужным. Её кроткий взгляд подарил мне столько тепла и нежности, сколько я не испытал за всю свою жизнь! И мне хотелось снова окунуться в это тепло, снова испытать эти чудесные мгновения…

Конечно, это всё бред. Бред чистой воды! Какое-то нелепое самовнушение. Она всего лишь девчонка, восемнадцатилетняя, но всё-таки девчонка. Думать о ней всерьёз даже как-то неэтично, аморально, что ли. Слишком уж она чиста и невинна. Тем более, для такого, как я. Рядом с ней, ангелом во плоти, я – мрачный и порочный демон, не меньше…

Постаравшись переключиться с её чистого образа на мысли о новом проекте, о предстоящей презентации, веду машину несколько дёргано. Фиксирую каким-то краешком сознания, что раздражает меня сейчас всё – моросящий вечным дождём Питер, то, что забыл барсетку и рискую без прав и документов нарваться на штраф, предстоящий тоскливый вечер с матерью – но больше всего меня мучит то, что с этими изумительными глазами цвета неба я больше не встречусь никогда…

***

– Юна? Что с тобой? Кстати, познакомься, это Алекс – мой друг детства и однокашник. Кто бы мог подумать, что мы когда-то ещё увидимся? Они же уехали намного раньше нас. И вот видишь как тесен Питер? Вчера волей случая попал на открытие его нового проекта. Уже уходить собрался – ну, не моё это всё! Слышу – гендиректор и автор идеи – Александр Грановский. Думаю, надо посмотреть на этого кренделя, чем чёрт не шутит – а вдруг и правда Алекс собственной персоной! Смотрю, такой перец упакованный с мрачным видом – да, хотя ты и в детстве таким был, если что, – Мишель с радужной улыбкой поворачивается ко мне. – Похож, думаю, да вдруг, всё же, не он. Захожу слева – так и есть! Шрам на месте! Алекс, точно Алекс! Юна, ты вообще слышишь меня?! Да что с тобой?

Я смотрю на неё во все глаза. Конечно, это она! Все эти пролетевшие одним мигом пять лет я помнил о ней – её широко распахнутые, изумлённые глаза, её чистоту и невинность, а главное – то чувство теплоты и света, что она мне подарила тем случайным для меня вечером. Даже, кажется, не глазами смотрю, а чем-то иным пытаюсь соприкоснутся с ней. Чем-то запрятанным так глубоко внутри, что о наличии этого у меня я, кажется, и не подозревал. Две минуты, пока это воздушное создание в лёгком коротком сарафанчике проходит от дверей и садится на диванчик напротив стола, пока Миш рассказывает о встрече, я разглядываю её – бессовестно, нагло и бесцеремонно, не могу отвести взгляд и, кажется, даже дышать перестаю. Чистота её так явственна, так демонстративна, что я снова, как тогда, чувствую себя грязным демоническим существом, не достойном находится так близко с этим Ангелом. Моя рваная, испорченная сущность начинает плавится и капать дымящимся пластиком, источая смрад и гарь…

Юна… Юна… Смутно помню её… Даже не её саму, а то, что у Мишеля, моего друга детства, была младшая сестра – тихая, незаметная. Никогда не слышал её голоса, кажется. И это – та самая Юна с выпускного вечера! Бог явно решил меня потроллить…

Сейчас ей, должно быть, двадцать три, но она выглядит столь невинно, совершенно по-девчоночьи…

Это небесное создание встаёт и с милой, делающей мир светлее, улыбкой протягивает мне узкую маленькую ладошку с аккуратным маникюром. Сглатываю, и с трудом нахожу в себе силы прикоснуться к ней – её чистота и невинность действует на меня также, как святая вода на демона – мне кажется, я сгораю изнутри, чувствуя прохладную нежность её кожи, её хрупкость и мягкость одновременно. Мне хочется отдёрнуть руку и в то же время не отпускать её ладошку никогда… И не только ладошку…

Я вдруг чувствую такую необходимость в ней, в её присутствии, что мне заранее становится больно и тоскливо…

– О, простите меня за невежливость… Так задумалась, что… Юна!

– Алекс! – вдруг севшим голосом хриплю я, не отпуская её ладони.

– Алекс… Это Алексей или Александр?

– Юна, ты чем слушала? Я ж рассказываю – это мой друг детства, Сашка Грановский! – вмешивается Мишель, и Юна убирает свою руку, вернув меня с небес в преисподнюю… – Так что у тебя, всё-таки, случилось?

– Вам сейчас, наверное, некогда? Я не вовремя? Я могу подойти позже, Мишель…

– Ну уж нет! Говори, что опять у тебя случилось? Расползлись улитки? Черепаха сбежала? В Африке дети голодают? – Мишель снова поворачивается ко мне с улыбкой, а я не могу отвести взгляда от лица Юны. – Алекс, ты не представляешь, какие страшные проблемы случаются у моей сестры!

– Мишель, я знаю, ты опять будешь возмущаться, но прошу тебя – ты ведь можешь нам помочь! Я знаю, что можешь, и ты знаешь! Для тебя ведь это ничего не стоит, на самом деле… Ты хотя бы заглянул в папку?

– О, нет! Юна, только не это! – Мишель снова поворачивается ко мне, как бы ища поддержки, – Моя малахольная сестра одержима идеей спасти весь мир! Но при этом ей нужны деньги! Оказывается, не так-то просто спасти мир без денег – грязных денег, как любит говорить Юна.

– Может, я могу чем-то помочь? – мне хочется быть полезным этому маленькому Ангелу, а ещё больше мне хочется стать ей нужным.

– Ну, что Вы, Александр! Родной брат отказывается помочь…

– И всё-таки… В чём суть вопроса?

– Я расскажу. Ты сам сейчас поймёшь, что это за утопия и бесполезная трата времени, а главное, денег! И совершенно не маленьких! – снова вмешивается Мишель, но я, кажется, оглох и не воспринимаю действительность – Юна смотрит мне прямо в душу своими цвета тёплого июльского неба глазами. – Она решила построить приют для животных! Вот так вот просто – приют!

Юна переводит взгляд на Мишеля, и я вспоминаю, как дышать.

– Миш, милый ты мой брат, я понимаю, что ты зарабатываешь и считаешь деньги – у тебя это прекрасно получается. Но ведь мир состоит не только из денег, иначе это был бы самый ужасный мир! В мире же есть ещё и доброта, и милосердие… Хорошо, лично ты не хочешь в этом участвовать, какие-то больные, брошенные, умирающий на улице кошки и собаки не трогают струны твоей души, но ведь у тебя столько знакомых бизнесменов, которые хотели бы поучаствовать в подобной благотворительности! Я ведь прошу тебя только рассказать о приюте в кругу своих знакомых, возможно, кто-то откликнется.

– Юна, подождите. Я помогу Вам. Сейчас я занят, но мы могли бы встретиться на неделе и обсудить всё подробно. – Я понимаю, что буду помогать ей в любом случае, даже если она будет просто ходить и раздавать мои деньги всем желающим. Стало неважным всё! Я хотел помочь этому Ангелу любой ценой, только бы увидеть её хотя бы ещё раз. – Оставьте Ваш телефон, я позвоню Вам.

– Спасибо, Александр! В самом деле, спасибо Вам огромное! Уже даже за то, что согласились выслушать меня. Я понимаю, что скорее всего это Вас не заинтересует – ведь наш проект не про деньги…

– Наш? В этом участвует ещё кто-то?

– Да. Мой друг Тишинский. То есть, Тихон. Мы давно это обдумывали и разрабатывали. Мы учимся… то есть, учились вместе. Кстати, Александр, можно на встречу мы придём с ним?

– Конечно.

Лучше этой девочке не знать, что бы я хотел сотворить с этим Тихоном только за то, что она с таким теплом произносит его имя.

Юна написала на визитке Мишеля свой телефон и тихо вышла. В кабинете Мишеля сразу стало темно и душно. И безжизненно. Я отхожу к окну и прикрываю глаза, возвращая в памяти образ этого маленького Ангела.

– Что, пожалел уже, что пообещал? Алекс, да не парься. Я скажу, что ты посмотрел папку и понял, что это не совсем то, что ты себе представлял. Ну, и всё такое.

Поворачиваюсь к Мишелю с улыбкой.

– Да нет. Всё норм. Я в самом деле ей помогу, почему нет? Хорошее дело. И я согласен в этом поучаствовать.

– Серьёзно? Слушай, она с этим приютом нам весь мозг уже затрахала. Если ты возьмёшь это на себя… Ну, круто, чё!

– А… Тихон? Я так понял, это парень Юны?

– Парень? – Мишель, откинувшись на стуле весело расхохотался. – О, ты совсем не знаешь мою сестру! В её возрасте девки папиков на машины и брюлики разводят, а Юна… Юна разводит улиток!

– Улиток? В смысле?

– Ну, смотри! Они всей группой на каникулы рванули в Париж – тусовки, клубы и вся вот эта беда. Но для Юны это же пустая трата времени. Они с Тихоном полетели в Африку. Юна где-то прочитала, что там какая-то улитка живёт особенная. Хэзэ, чё там с ней, но какая-то необычная. И вот же незадача – взялась она вымирать массово, что-то там с экологией случилось. Короче, они там боролись за жизнь этой улитки, да ещё тайком привезли этих улиток сюда. Разводили целый год в аквариумах и развозили по водоёмам. И ведь не лень было на автобусах трястись да в электричках ради улиточек!

– Почему на автобусах?

– Сама-то она не водит. А мне, не говоря уж о родителях, заняться больше нечем, как только возить её по всей области. Да она ведь и не просила. Потом уж нам о своём подвиге рассказала. Они же с Тихоном целый год наблюдения вели – переживут ли они зиму, и всё такое.

– Ну, и как? Не зря?

– Да, говорит, расплодились улитки и чувствуют себя прекрасно. Человечество вне опасности, улитки будут жить!

– Тихон тоже не водит? Без машины?

– Студент. Из простой семьи, как говорится. Он для Юны как подружка. Может, он там о чём-то и думает, может, планы какие строит по поводу Юны. Но, думаю, не обломится ему.

– Почему ты так думаешь? – стараюсь спрашивать как можно равнодушнее, но внутри я готов уже разорвать этого Тихона на запчасти, – у них общие интересы, он постоянно рядом, и однажды Юна это заметит.

– Ну, знаешь, мне кажется, уже бы заметила. Слишком уж ровно она к нему относится. Да такое ощущение, что её мужской пол вообще не волнует. Ни разу не видел, чтоб она кокетничала или старалась бы понравится. Вроде, и симпатичная она, но с парнями общаться вообще не умеет. Нет в ней какой-то женской игривости, что ли… Вообще с трудом представляю, что она когда-нибудь замуж выйдет.

– А на кого она учится?

– Отучилась. Как раз на днях диплом защитила. Ой, это тоже целая история. Она ж хотела быть ветеринаром! Мама с огромным трудом убедила её поступить на переводчика – у Юны способность к языкам. Так она умудрилась-таки ещё параллельно какие-то курсы пройти по ветеринарии и зоопсихологии. Я хэзэ, когда она всё успевает!

– Завидная работоспособность у твоей сестры.

– Да толку-то! В правильное бы русло это всё, был бы толк, а так – забавы одни. Вообще не понимаю, как так вышло, что в нашей семье такая орхидея смогла родится. У нас же все жуткие прагматики. У нас с отцом – сеть заправок, у матери – свой бизнес – салоны красоты. И только Юна – не про деньги. Она про то, как бы эти деньги вбухать на что-нибудь ненужное типа приюта для собаченек. Грэтта Тунберг доморощенная!

– Может, это и хорошо, когда девушка не про деньги? А то тех, которые про деньги, уж слишком много развелось. Такие, как твоя сестра – большая редкость, сам же понимаешь. Вот ты женат?

– Был. Как раз на такой, которая про деньги. На том и разошлись. Я теперь с сыном вижусь исключительно после взноса. Не хочу судиться, мне проще ей денег давать. Может, ты и прав.

– Получается, Юна – уникальная личность. Надо ей помочь. Во всяком случае, я подумаю, что там с этим приютом можно сделать. Встречусь с… ними, обсудим.

– Кстати, а ты? Женат? Дети есть?

– Я слишком аморален, чтоб жениться.

– Даже так? И в чём это выражается? Спишь с проститутками?

– В основном с ними. С ними проще и понятнее. Они не требуют лишнего, предельно честны в отношениях. Не врут про любовь, а просто называют цену за свои услуги. А если честно, не уверен, что смогу какую-то девушку сделать счастливой. Если твоя сестра не про деньги, то я – не про семью. Мне проще жить так. У меня моё дело на первом месте. Остаётся время на себя – покупаю дорогую, качественную даму, ну, или несколько…

– Завидую! А я не умею так. Не могу с проститутками, и всё тут! Пробовал. Ты знаешь, я их стесняюсь! Сам понимаю, звучит дико, но так оно и есть. Даже к психологу хотел по этому поводу сходить.

– Серьёзно? К психологу из-за проституток?

– Ну, так… А ты не слышал? Тут какой-то модный психолог появился. Самое интересное, не известно, мужчина это или женщина. Заполняешь анкету на сайте и пишешь, с кем предпочитаешь общаться. И голос там какой-то программой изменяют по твоему желанию. И самого психолога тоже не видно. Он как бы в полумраке, не понятно, кто там сидит. И клиент в полумраке, в кресле, на расслабоне. Сидишь, вроде бы просто болтаешь, но результат, говорят, офигительный. Психолог этот тебя как-то так выворачивает, что ты сам про себя всё понимаешь. И понимаешь, куда дальше двигаться. Интересно, короче.

– В самом деле, интересно. И что, есть у тебя знакомые, кто ходил к этому психологу?

– Ну, парочка есть. Да я про этого психолога давно слышу – то там, то здесь. На слуху у всех. Странно, что ты не слышал.

– Я не так давно в Питере. Сейчас я здесь надолго. Сразу несколько проектов здесь у моей фирмы. А там – как карта ляжет. Пока мне здесь нравится. Москва стала слишком скоростной. Не успеваешь жить просто. Матрица, мать её! Чувствуешь себя каким-то ресурсом, который потребляет кто-то другой. В Питере другая энергетика, более спокойная. Начинаешь замечать какие-то важные вещи, успеваешь задумываться о жизни, что ли.

– Это точно, Алекс! Москва – как вампир, она тебя высасывает, оставляет только пустую оболочку. Я когда в Москве бываю, именно так себя и чувствую. Зато потом в Питер возвращаешься и прям кожей, внутренностями чувствуешь, как наполняешься энергией! Хоть и солнца здесь меньше, но дышится как-то легче, свободнее, что ли, не знаю, как объяснить.

– Согласен. Я в Питере не так давно, но чувствую себя каким-то другим. Мысли какие-то появляются… странные. Я же тут всё детство жил. Потом в Москве поступил на архитектурный, и всё. Москва меня поглотила и перемолола. Кажется, это было только вчера – поступление, студенчество… Ладно, вечер воспоминаний оставим на другой раз. Я же к тебе, как ты помнишь, не на поболтать заехал. Ты хотел посмотреть наши проекты? Ты знаешь, за отели мы ещё не брались, но готовы поработать в этом направлении. Будет интересно.

– Да, ты знаешь, решили с отцом в отели бабосы припарковать. Прикинули – вроде толковая тема. Только отели должны быть со своей фишкой, и в архитектурном плане тоже.

Дальнейший вечер прошёл полностью в рабочем режиме, но краешек сознания постоянно фиксировал – Юна где-то рядом! Хотелось увидеть её ещё хотя бы раз – я надеялся, она выйдет проводить меня, попрощаться.

Уже садясь в машину, не выдержал, спросил сам Мишеля:

– Мы не обидели твою сестру? Чего-то она даже не пожелала попрощаться.

– А, не парься! К ней же Тихон приехал. Сидят там, наверное, в компе, мутят чего-нибудь, не оторвёшь.

– Приехал? Я так понимаю, на автобусе? Машины я не вижу.

– Конечно, на автобусе.

– Так, может, я его отвезу? На чём он обратно?

– Да, скорее всего, как всегда – до полуночи будут сидеть в компе. У нас переночует, не в первый же раз.

Не желая выдавать свои эмоции, подаю Мишелю руку на прощание и резко поворачиваюсь к машине – этот Тихон не нравится мне всё больше и больше!

ГЛАВА ВТОРАЯ
ЮНА

– Кто он вообще такой? Что представляет из себя?

– Друг Мишеля. Вроде бы, они учились вместе. Ну, ещё там, когда мы в Оренбурге жили. Вот, случайно встретились здесь, в Питере. У Александра здесь какой-то бизнес, что ли, я не совсем поняла. Ты знаешь… Он мне показался странным.

– О, ну, понятно, странный! Какой ещё согласился бы нам помогать? Только странный!

– Мне кажется, он из вежливости согласился нас выслушать. Просто Мишель как всегда насмешничал, а ему стало неудобно, вот он и согласился. Сказал, что поможет. Но он же даже папку не взял, чтобы посмотреть. То есть, даже не понимает, какая помощь нам потребуется. Когда поймёт, чего мы хотим, он нас вежливо пошлёт. Я уже и сама понимаю, что, наверное, всё, что мы задумали – невозможно. Мы не справимся с таким объёмом просто! Никто не даст таких денег.

– Юнис, не паникуй раньше времени. Мы этому Александру расскажем всё, как есть, как мы это видим. Если он бизнесмен, может, он хоть присоветует нам что-то, поможет на первоначальном этапе. Мне кажется, тут главное начать. Мы уже столько неравнодушных людей привлекли, даже до чинуш достучались! Ну, пусть не до самых высоких чинуш, но всё же. Кстати, а ты не думала, что он на тебя тупо запал? Поэтому и согласился помочь.

– Запал? Тишинский, ты о чём вообще? Такие упакованные дяденьки на таких, как я, не западают.

– И что же в тебе не так? Или ты менее упакованная?

– Тишинский, ты знаешь, о чём я, и давай не будем. Ты же знаешь, не люблю я разговоры на такие темы. Лучше давай подумаем, как поэффектнее нашу презенташку состряпать, чтоб хоть чем-то можно было заинтересовать. Пусть не прибылью – это точно вряд ли, хотя бы какую-то фишку придумать необычную. А лучше несколько фишек!

– Когда он позвонит? На этой неделе?

– Вроде бы да. Будем ждать! И готовиться!

Александр позвонил через два дня. Я как-то и не ожидала так быстро его звонка. И даже испугалась – раз так скоро звонит, значит, точно хочет извиниться и отказать. Иначе и быть не могло! Я ж не дура полная, вполне понимаю, что наша с Тишинским идея – полная утопия. Но всё же! Вот Илон Маск мечтал полететь к звездам и уже даже ракету запустил. А это куда сложнее и дороже нашего приюта.

Конечно, я взяла трубку и пропищала невнятное приветствие, прижимая вспотевшей ладошкой телефон к уху. Голос Александра звучал ровно и вроде бы даже приветливо:

– Добрый день, Юна! Мы можем завтра встретиться и обговорить вашу идею. Кафе «Европа» знаете? Это недалеко от вас.

– Да…

– Отлично! Тогда завтра в семь вечера.

– Хорошо. Завтра в семь. Я скажу Тихону. Спасибо, Александр!

– Пока ещё совершенно не за что. Посмотрим, чем я смогу быть вам полезен. Ну, тогда до завтра, Юна!

– До завтра…

Несколько слов. Короткий, ещё ничего не обещающий разговор наполнил меня воздушными пузырьками восторга и радости! Я запрыгала по комнате, как маленькая девочка, дождавшаяся в подарок такого желанного щенка.

С улыбкой на лице набрала Тишинского, которого с первого дня знакомства я называла только так, и обрушила на него весь свой восторг – у нас всё-таки будет приют!

– Тише, Юнис, попридержи коней! Кто совсем недавно уверял меня, что ничего не выйдет, и всё это – чистой воды утопия? Не обнадеживай себя раньше времени. Сама же понимаешь, что он ещё даже не в курсе всех наших планов. Давай начнём радоваться тогда, когда он всё узнает до конца и не пошлёт нас гулять лесом.

– О, Тишинский! Не порть мне настроения! Ну, знаешь же, как по фен-шую? Если ты чего-то хочешь, представь, что это у тебя уже есть, и порадуйся! А ты берёшь и возвращаешь меня с небес в реальность.

– Просто не хочу, чтоб ты потом расстроилась сильнее, чем сейчас радуешься. Мне непонятен этот человек, непонятны его мотивы.

– Ой, всё, Тишинский! Прекрати искать чёрную кошку в тёмной комнате – её там нет! Ты сам знаешь – у очень богатых людей есть потребность в благотворительности. Они чувствуют, что капиталы их нажиты не всегда праведно и жаждут избавиться от мук совести. И вот такая благотворительность – прекрасная возможность заработать плюсик в карму. Почему нет?

– То есть, ты предполагаешь, что этот Александр – погрязший в грехах убийца и бандит? И возьмёшь его грязные деньги?

– Тишинский, прекрати меня троллить. Ну, ты же понимаешь, что я имею в виду. Мы с тобой на эту тему сто раз дискутировали. Ну, какая нам разница, как они заработали эти деньги? Мы же с тобой лично никого не грабим? Мы просим поделиться! Буквально по Христовым заветам – попроси, и получишь, постучи, и откроют. И мы не потратим эти деньги на развлечения, мы хотим сделать мир чуточку добрее, разве это плохо?

– Да, Юнис, да! Согласен со всем, ты же знаешь. Просто чем-то мне этот чел не нравится, чем-то он меня напрягает.

– Да ты его даже не видел! Как такое возможно?

– Интуиция?

– Да, брось! Завтра ты с ним познакомишься и поймёшь сам, что он вполне нормальный. Ну, да, мрачноватый слегка, непонятный немного, но я и сама с ним буквально парой слов перекинулась. Не могу судить.

– Ну, ок. Как скажешь. Завтра будет видно.

К кафе мы пришли практически одновременно. Но как по-разному мы выглядели. Александр – тёмно-серые брюки мягкой ткани, брендовая сорочка на несколько тонов светлее с закатанными до локтей рукавами, стильные и явно дорогие часы на мощном запястье, дорогая, качественная стрижка тёмных густых волос, модная трёхдневная щетина – всё это просто кричало о деньгах, чувстве собственного достоинства и отсутствии свободного времени. Мы же с Тишинским представляли совершенно противоположный вид. Я в лёгком джинсовом сарафане на футболку в мелкий цветочек и Тишинский в клетчатых шортах и хэбэшной светлой рубашке – мы с ним выглядели как бедные родственники этого упакованного дяденьки. По ходу, вся наша одежда с Тишинским была дешевле брендовых кроссовок Александра. Да ладно кроссовок, наверное, даже дешевле ремня!!

Но меня такие вещи не парили никогда – я не заморачивалась и всегда одевалась в «секондах». Дорогой у нас с Тишинским был только мой новый макбук – подарок Мишеля на защиту диплома – на котором мы и собирались презентовать Александру нашу идею с приютом для животных.

Ах да! Ещё я стриглась у очень дорогого, по моим меркам, парикмахера. Мамуля однажды сурово взглянула на меня поверх очков после очередной моей стрижки и увезла к своему стилисту Лорику. Да-да, парня-парикмахера звали Лорик. Но, не смотря на имя и профессию, выглядел он вполне себе мужественно и даже, как ни странно, ни разу не был геем. Так вот, этот Лорик сотворил чудо с моими лёгкими, тонкими, слегка вьющимися и какими-то мало существующими волосами, никогда не желающими быть причёской. Он творил с ними какие-то только ему понятные вещи, и я каждый раз выходила от него с таким всеобъемлющим чувством благодарности, что только слёзы на глазах не выступали. И каждый раз не верила своим глазам – Лорик и его умелые руки воплощали мою мечту в реальность и делали мой мир просто прекрасным! Мои волосы не только становились причёской – они становились стильной, а главное очень удобной причёской – достаточно было причесаться или слегка подсушить феном, и дерзкие волнистые прядки, подкрашенные золотистыми перьями, в хаотичном беспорядке создавали изумительную, приводящую меня в восторг картину этакой анимэшной няшки. Я и так выгляжу младше своих лет, а такая причёска и совсем делала из меня девочку-подростка. И я была безумно благодарна маме и за Лорика, и за то, что она готова оплачивать его услуги, очень, как оказалось, недешёвые.

Александр с совершенно мрачным видом подал руку Тишинскому, представился и уже с чуть, как мне показалось, потеплевшим взглядом и с легчайшей, буквально тронувшей краешки губ, полуулыбкой, протянул ладонь и мне – крепкую и тёплую. Задержав мою руку в своей, Александр, как будто спохватившись, обратился к нам обоим:

– Я заказал нам бефстроганов и только сейчас подумал – а вы, случаем, не веганы?

Мы с Тишинским ответили практически в голос:

– Бог миловал!

– Хотелось бы, но нет! – аккуратно высвобождаю руку. – Однажды пыталась за компанию с подругой перейти на растительный белок. Через неделю мне снились жареные курицы и сочные сардельки – это было выше моих сил! А подруга до сих пор припеваючи живёт на орешках, и ничего. Говорит, что как будто стала другим человеком.

– Ну, в таком случае – каждому своё! Подруге – орешки, а нам – бефстроганов! – наконец Александр действительно улыбнулся, и его сумрачное лицо преобразилось. Интересный человек! Вдруг даже захотелось узнать его получше.

Это кафе я знала, но внутри ни разу не была. Как оказалось, кафе очень приличное, а главное – вполне подходило для наших переговоров. В зале было достаточно светло и уютно. Каждый столик располагался как бы в индивидуальной нише, что создавало иллюзию обособленности и даже уединённости.

Официант предложил напитки. Александр вежливо предложил нам с Тишинским вина.

– Вино? Да, нет, что Вы! Лучше чай. Зелёный, если можно.

Тишинский тоже отказался от вина, заказав капучино с корицей.

Пока не принесли заказ, я решила взять быка за рога и начать с главного. Тогда во время еды у Александра будет время поразмыслить. Не хотелось, чтобы он принял решение с бухты-барахты, а потом пожалел об этом и на полдороги бросил бы всё начатое. Хотя, глядя на него, никогда не подумаешь, что он способен принимать необдуманные решения или что он способен о чём-то сожалеть – какая-то жёсткость, бескомпромиссность была в его взгляде.

– Александр, смотрите, как Вы уже поняли – мы хотим создать приют для животных. Но не простой, обычный, каких полно по всей стране. А особенный! Там мы презентацию сделали, подробно можно будет посмотреть.

Мы рассказываем о нашей идее в интернете, в соцсетях разных, в ютубе ролики сделали, в тик-токе – и даже собрали денег с неравнодушных людей на это дело. Много денег! Мы смогли на них приобрести не очень далеко, в деревне, землю. В аренду, конечно. Но главное – земля у нас уже есть! Это было сложно. Мы столько кабинетов обошли! И ничего бы у нас не вышло, если бы не одна девочка. Она про нас в ютубе ролик увидела и в комменты написала. У неё папа – чиновник. Он по просьбе своей дочери помог нам с землёй. Там место очень хорошее и дорога есть туда. Вот.

Александр внимательно смотрел на меня, но у него был такой вид, как будто бы он ни слова не слышал, что я сказала – его взгляд не выражал заинтересованности в моих словах. Его тёмные глаза, мне показалось, стали ещё темнее, и мне почему-то вдруг стало на секунду страшно и захотелось уйти. Я опустила взгляд и замолчала, прикусив по привычке край нижней губы.

Подошедший официант разрядил атмосферу, приветливо что-то рассказывая о блюде, которое повар приготовил для нас с большой любовью – видимо, дружелюбно болтающие официанты были фишкой этого заведения.

Мы в молчании принялись за еду. Мясо оказалось просто волшебным, я не удерживалась и, кажется, даже улыбалась от вкусовых ощущений. И несколько раз ловила себя на мысли, что мне хочется мурчать и жмуриться, как кошке – так было вкусно!