Текст книги "Адвокат амазонки"

Глава 5

Должно быть, Дубровская заснула с тетрадью в руках, потому что пришла в себя стремительно, сразу же, как яркая полоска света разрезала потолок в гостиной напополам. Из прихожей доносились негромкие звуки, какая-то неясная возня, словно кто-то очень долго перебирал обувь, ворча, что не может найти нужную пару, а потом потратил немало усилий, чтобы ее надеть. Наконец на пороге комнаты появился сам блудный муж собственной персоной. Вид при этом у него был весьма помятый. Рубашка довольно небрежно была заправлена в брюки, а галстук и вовсе лежал на плече.

– А! Лиза! – обрадовался он, увидев жену, лежащую на диване. – Как прошел твой день?

Между тем напольные часы в углу показывали что-то около двух часов ночи.

– Прекрасно, – ответила она. – Судя по всему, ты тоже не скучал.

До нее явственно доносился запах спиртного. Похоже, ее муж хорошо провел время.

– А! – усмехнулся он. – Просто мы отмечали удачную сделку. Был наш партнер из Петербурга, еще несколько приличных парней из Калининграда. Бог даст, с их помощью мы сможем наладить замечательные контакты в Прибалтике. Представляешь, что это значит? Я выхожу на мировой уровень, дорогая! – Он посмотрел на нее так, словно уже правил миром. – Ты не возражала бы против небольшого домика на юге Франции?

– Не жадничай. – Она отвернула лицо, прячась от его настойчивого поцелуя. – У нас уже есть дом и квартира. На Лазурном Берегу мы уже были в отпуске.

– Ах, Лиза! – притворно вздохнул он. – Мысли масштабно. Я создаю свою собственную фармацевтическую империю, и в рамках одного города (и даже области) мне давно стало тесно. Я иду вперед и упорно тащу тебя за собой. Вот почему бы тебе не создать собственную юридическую фирму?

– Я об этом никогда не думала.

– Вот! – Он торжествующе поднял кверху палец. – А я о чем? Это еще раз доказывает, что ты не умеешь работать на перспективу. Собери под своим крылом опытных юристов, встань во главе, и вуаля! Собирай деньги!

– Мне нравится самой вести дела, и я вовсе не желаю становиться начальником, – возразила Лиза. – Тебе не кажется странным говорить об этом в два часа ночи? Тем более ты, как я вижу, нетрезв.

– Не дуйся, Лизка! – хихикнул он, толкнув ее плечом. – Могу я иногда устроить себе праздник? Подумаешь, посидел с ребятами в ресторане!

Дубровская спросила себя, были ли в их компании женщины, но озвучить свой вопрос не решилась. Ей не хотелось признаваться в том, что она ревнует, но и, кроме того, шансы услышать откровенный ответ были невелики. Ольга Сергеевна не раз предупреждала ее о том, что образцовая жена всегда должна держать руку на пульсе и знать в лицо всех партнеров мужа, его клиентов и секретарей. Сама она каждую неделю организовывала на дому деловые встречи мужа, обставляя их на самом высоком уровне. Свекру просто не было необходимости идти с друзьями в ресторан, когда в их доме всегда была вкусная еда, обворожительная нарядная хозяйка и великолепный кабинет, где вершились великие дела. Ольга Сергеевна всегда говорила, что в ресторанах и других злачных местах всегда полно свободных и вульгарных женщин, готовых захомутать любого попавшего под хмель мужчину.

– Мне звонил Лыков, – вспомнил вдруг муж, раздеваясь. – Он остался доволен встречей с тобой. А еще он сказал, что ты умная.

«Когда женщине говорят, что она умная, значит, она – полная дура», – припомнилось вдруг Лизе выражение из одного известного фильма.

– Кстати, я передал твои координаты одному из наших клиентов.

– А что, у него тоже проблемы с женой? – подозрительно спросила Лиза. Ей вовсе не улыбалось стать адвокатом по бракоразводным делам. На взгляд Дубровской, они были самыми неприятными. Решая вопросы о разделе имущества и об определении места жительства несовершеннолетних детей, супруги не брезговали ничем. Вываливая на всеобщее обозрение свое грязное семейное белье, они лгали сами и заставляли лжесвидетельствовать друзей и знакомых, спешно прятали дорогие вещи, воровали друг у друга детей.

– Ему нужно составить брачный контракт, – заявил Андрей. – Я сказал, что ты в этом деле большой специалист.

Он направился в ванную, а Лиза так и осталась сидеть, поджав ноги на диванчике в гостиной. Клеенчатая тетрадка, которую она так и не дочитала, завалилась куда-то между подушками...

* * *

Утром Елизавета явилась в свой адвокатский офис немного осоловелая после ночи, проведенной в неудобной позе на диване. Разговоры с супругом о стратегии завоевания им фармацевтического рынка тоже не добавили ей бодрости, поэтому она мечтала о чашке горячего крепкого кофе. Включив в сеть электрочайник, Лиза разложила на столе материалы по делу Лыкова. До обеда она намеревалась просмотреть бумаги, которые еще вчера вечером ей передали из головного офиса «Княжьего двора». Работы было достаточно, тем более что господин Лыков требовал от нее как можно быстрее проект искового заявления. Должно быть, он не сильно надеялся на мирное решение своих проблем. У Нины просто не было шансов. Она могла отстоять права на гостиницу и ресторан, вот только ключи от сердца супруга давно хранились в цепких ручках соперницы.

У Лизы на столе стояла большая рамка с фотографией мужа, сделанной прошлым летом в отпуске. Андрей смотрел на нее вполоборота с легкой улыбкой на губах. Должно быть, ему было приятно, что его жена в своем новом офисе занимается правильными делами. Клеенчатая тетрадка, которую она так и не успела прочитать накануне, была убрана в ящик письменного стола. Дубровская кинула быстрый взгляд на снимок и принялась за работу. За два часа она просмотрела половину бумаг, делая для себя необходимые пометки. Все свободное пространство стола заняли кодексы и комментарии, а также сборники судебной практики, в которых Лиза пыталась найти решения по аналогичным делам. В таком виде и застал ее пожилой охранник, который через сутки нес вахту возле входа в офисное здание.

Мужчина постучал костяшками пальцев по двери и, не дожидаясь приглашения, вошел.

– Елизавета Германовна, – сказал он робко, озираясь по сторонам. – Вам передали пакет.

– Пакет? – переспросила Лиза, ожидая увидеть большое заказное письмо, десятки которых приходили ей по почте из следственных органов и суда. Но то, что принес охранник, действительно больше походило на пакет или небольшую посылку. На внешней стороне было выведено ее имя, почему-то без адреса. Никаких марок, сургучных печатей, шпагатной опояски или еще чего-нибудь из обязательных почтовых реквизитов не наблюдалось вообще.

В тот момент это не показалось Лизе странным. Она кивнула охраннику и, едва дождавшись момента, когда за ним захлопнется дверь, вскрыла пакет. Там оказались деньги. Несколько пачек сторублевых купюр. К сумме прилагалась записка: «За защиту Виталия Бойко».

Елизавета перевернула лист так и эдак, а также тщательно исследовала сам пакет. Никаких пояснительных надписей ни на внутренней, ни на внешней стороне странного послания не наблюдалось. Кто-то оплатил ей защиту Бойко и пожелал остаться инкогнито. Этот таинственный кто-то не потрудился обговорить с ней условия сделки, не заключил договор и даже не взял расписку. Этот кто-то не нуждался в гарантиях возврата денег, ведь она могла отказаться от защиты, а деньги как бы между прочим положить в свой карман. Конечно, это Лиза бы делать не стала, но тот, кто сыграл с ней такую странную шутку, не мог знать этого наверняка. Сумма была приличной, хотя и не фантастической, и некоторые ее маститые коллеги только бы пренебрежительно усмехнулись, получив такой гонорар по делу об убийстве. Господин Лыков обещал ей больше за свой развод. Но тем не менее это были настоящие деньги, которые, как говорится, просто так на дороге не валяются. Или все-таки валяются? Сама манера, в которой этот загадочный некто заключил с ней договор, словно заранее зная, что она с ним согласится, волновала ее, лишала покоя и даже вызывала внутренний протест. С чего он вдруг решил, что она возьмется за дело? Неужели он уверен, что, кроме того как защищать убийцу-врача, ей больше заняться нечем? Да у нее полно дел. Взять того же Лыкова! Если он не сподобится заключить с Ниной мировое соглашение, она прочно увязнет в его деле на несколько месяцев. А сколько судебной практики ей придется пересмотреть! Да и кроме Лыкова у нее есть небольшое уголовное дело («дельце», как ехидно бы заметили ее коллеги) за подделку водительского удостоверения. Правда, в нем она защищала не матерого мастера, а всего лишь водителя-недотепу, который, не мудрствуя лукаво, просто исправил ручкой нужную ему цифру. Еще несколько мелких гражданских дел, и все... Однако это не повод так просто закидывать в ее офис деньги!

Охваченная недоумением и недовольством, Лиза кинулась к охраннику. В руках она держала разорванный пакет, в котором кое-как помещались пачки денег.

– Кто это мне принес? – спросила она, стараясь унять учащенное дыхание.

– Женщина, – сглотнул охранник. Похоже, он и сам перепугался до смерти. Ведь его предупреждали ни в коем случае не брать подозрительные пакеты. – Вернее, это была девушка. Молодая и симпатичная. Она была так мила... что я даже ничего не заподозрил. А что-то не так?

– Когда это произошло? – строго спросила Дубровская.

Охранник пожал плечами:

– Совсем недавно.

– Я уже была в офисе?

– Да.

– Но почему вы тогда взяли пакет, а не посоветовали ей пройти прямо ко мне?

– Я так и сделал. Она прошла, но через пять минут вернулась и сказала, что вас нет в комнате. Ждать она не могла, потому что жутко торопилась. Она попросила меня об одолжении, и я принял пакет. Быть может, вы куда-нибудь выходили?

– Я отсутствовала не более пяти минут, потому что, гм... была в туалете. Ну, да ладно. Она сказала, что в пакете?

– Нет. А что там было?

Охранник вытянул шею, должно быть, ожидая увидеть в руках Лизы ручную гранату. Она машинально прикрыла пачки бумагой.

– Она представилась, кто она? Как можно с ней связаться?

– Нет. Она сказала, что вы все знаете. Она была так мила...

Похоже, девица и вправду была милашкой, раз у пожилого охранника напрочь отшибло соображение. В конце концов, странная посетительница могла оказаться террористкой!

– Вы хотите, чтобы я отдал ей пакет обратно? – бестолково спросил мужчина. – Ну, разумеется, если она еще придет.

Отдать ему деньги? Разумеется, нет. Кто его знает, вдруг взбалмошная девица вернется и, чего доброго, предъявит ей претензии. Хотя о каких претензиях можно вести речь, если она даже не убедилась, что деньги попали по адресу. Дубровской не оставалось ничего другого, кроме как убраться в свою комнату, прижимая к груди растерзанный пакет. Она решила оставить деньги у себя. Означало ли это, что она уже приняла на себя защиту Бойко?

На столе трезвонил мобильник. Наскоро швырнув деньги в зияющий пустотой сейф и даже не закрыв дверцу, Лиза схватила трубку.

– Канцелярия областного суда, – представились на том конце провода. – Сегодня состоится предварительное слушание по делу Виталия Бойко. Мы вас ждем в шестнадцать часов.

– Какое слушание? – оторопела Лиза.

– Извините, это адвокат Дубровская?

– Да, это я.

– Тогда почему вы задаете вопросы? Просто приходите в четыре часа.

– Я? Ну, постойте... Это, должно быть, какая-то ошибка. Я еще не заключала соглашения с Бойко. Я вообще не решила, буду ли его защищать.

Она с опаской взглянула на пачки денег в разорванной упаковке.

– Отлично. Приходите и все это сами скажете судье, – со смешком заметила секретарь, должно быть, молоденькая девчонка.

В ухо понеслись гудки отбоя. Елизавета с досадой стукнула рукой по столешнице. Однако это уже переходило все границы! Ее сосватали в процесс, даже не поинтересовавшись тем, что она думает по этому поводу. Ее назначили, как это некогда делал заведующий их адвокатской коллегией Пружинин, подыскивая защитника по бесплатному делу. То была процедура, урегулированная законом, и у Елизаветы не возникало ощущения, что ее используют. Здесь же ей кинули денежную подачку и велели явиться на слушание. Что они там о себе думают? Кем приходится эта странная девица заключенному Бойко? Любовница? Родственница? Спонсор? Интересно, они согласовали такую линию поведения? Если так, то это очень глупо. Нельзя таким образом заставить адвоката работать. Можно, конечно, прижать ее к стенке и вынудить сидеть на слушаниях, но заставить против воли защищать, причем защищать эффективно, произносить пламенные речи, обязать просто невозможно. Да и что скажут они, если она просто не явится на заседание?

Поразмыслив хорошенько, Елизавета все же решила пойти в суд. Раздражать судью было неразумно. Кроме того, у нее будет замечательная возможность увидеть Виталия и сообщить ему, что она обо всем этом думает. Дубровская взглянула на часы. Было уже начало четвертого, и если она собиралась переговорить с обвиняемым еще до начала процесса, ей следовало поторопиться. На всякий случай она сунула в сумку пакет с деньгами. Быть может, ей удастся увидеть эту девицу в суде. Хотя это было маловероятно. Предварительное слушание по всем правилам проводилось в закрытом судебном заседании. Вход в зал для родственников, знакомых и просто зевак был невозможен. Но если она встретит девушку в коридоре... Стоп! Как она ее узнает? У Дубровской не было особых примет, кроме того, что ее доверительница была молода, хороша собой и еще... Еще она любила духи с нотками лаванды. Глубокий, волнующий аромат был еле различим в глубине разорванного пакета...

* * *

Областной суд встретил Елизавету гулкой тишиной коридоров. Поднявшись в канцелярию суда по широкой мраморной лестнице, она предъявила адвокатское удостоверение и попросила о встрече со своим подзащитным. Молоденькая девочка-секретарь рассмотрела ее без особого интереса и велела следовать за ней. Они прошли по темной, без единого оконца лестнице, не такой парадной, как та, которая предназначалась для посетителей. Здесь водили заключенных, поэтому внешние изыски были совершенно необязательны. Они долго спускались вниз, в подвальное помещение, пока не оказались перед металлической массивной дверью с глазком. Их впустили после первого же звонка.

– Адвокат к Бойко! – звучно отрапортовала девица и, повернувшись к Елизавете, попросила: – Пожалуйста, недолго. Заседание начнется ровно в четыре. У вас пятнадцать минут.

Что можно сделать или сказать за пятнадцать минут? Хорошенько отчитать Бойко? Швырнуть деньги? И то, и другое было неразумно. Поэтому Елизавета, вдохнув полную грудь воздуха и едва не поперхнувшись вонью, смело двинулась по проходу между рядами зарешеченных боксов. В них уже было полно заключенных. Был конец рабочего дня, и многие подсудимые после процесса дожидались момента, когда их отправят по следственным изоляторам. В помещении стоял гул множества голосов и смрад от обилия плохо мытых тел и дешевого курева. То тут, то там раздавались нагловатые возгласы. Заключенные, одуревшие от тоски по женщинам, встречали ее появление бурным восторгом.

– О, детка! Ты случайно не ко мне?

– Интересно, сколько стоит такой адвокат?

– Цыпа, черкни телефончик!

Дубровская, сжав зубы, пробиралась вперед, пытаясь отыскать среди заключенных знакомое лицо. Конвоиры и не думали ей помогать. Сидя за дальним столом у двери, они азартно резались в карты.

– Елизавета Германовна! – раздался вдруг взволнованный голос. – Как хорошо, что вы пришли.

Жаль, что сама Дубровская не могла обрадоваться встрече. Бурные события этого дня привели ее не в самое благодушное настроение.

– Здравствуйте, Виталий! – произнесла она, стараясь, чтобы ее голос не звенел от гнева, но сделать это было непросто. – Я не ожидала, что вы так со мной поступите. Скажу прямо, я возмущена вашей беспардонной вербовкой.

– Боюсь, я вас не понимаю, – пробормотал Бойко, ошалев от ее натиска.

Но Дубровская уже не думала отступать. Ее клиент довольно натурально изображал удивление, и это злило ее еще больше. Наверняка он видел в ней идиотку, которую легко обмануть жалостливым письмом и дневником с воспоминаниями. Она не удивится, если узнает, что идею он заимствовал из какой-нибудь малобюджетной американской мелодрамы. Посылка с деньгами была подброшена на случай, если она окажется не столь чувствительной натурой, как ожидалось. По той же причине подруга Бойко оставила деньги у охранника. Сообщники рассчитывали если не на впечатлительность, то на совестливость адвоката, и, судя по всему, расчет оказался верным.

– А я думаю, что вы все понимаете. Не прикидывайтесь удивленным. Ведь это вы попросили подкинуть мне в офис деньги? – говорила Лиза, уже не заботясь о том, что их могут слышать другие заключенные.

– Я?! Деньги?! Вы с ума... Но я же нахожусь в изоляторе. Как я мог?

– Конечно, это сделали не вы. Но по вашей просьбе мне их принесла ваша знакомая. Кстати, она даже не удосужилась переговорить со мной, выяснив для начала, хочу я заниматься вашим делом или нет!

– А вы не хотите заниматься моим делом? – спросил Виталий, и голос его упал.

– Причина не в том, хочу ли я заниматься вашим делом. Мне просто категорически не нравится ваша манера нанимать адвоката! Вы что, всерьез думаете, что так можно добиться результата? В нашу последнюю встречу я посчитала, что вы даете мне время все обдумать и самой принять решение.

– Клянусь, я на это и рассчитывал!

– Интересно тогда, на что рассчитывала ваша маленькая подружка? – сказала Дубровская с такой обидой, словно ей вместо денег подкинули в офис резаную бумагу.

– Но я не просил об этом. Ума не приложу, кто бы это мог сделать!

Надо отдать ему должное, Виталий умел держать лицо. Даже сейчас, когда Дубровская приперла его к стенке неопровержимыми фактами и даже показала краешек пакета с деньгами, он вел себя так, словно она затеяла это разбирательство исключительно ради своей забавы. Должно быть, он тянул время и делал это осознанно, ведь предварительное слушание должно было начаться с минуты на минуту.

– Вот что, сударь! Вижу я, что откровенного разговора у нас с вами не получается, – с досадой заметила Елизавета. – Не представляю даже, как я вас могу защищать. Я настоятельно рекомендую вам обратиться за помощью к другому адвокату. Деньги я, разумеется, верну. К счастью, у меня нет нужды дрожать над каждой копейкой!

Это было истинной правдой. Дубровская надеялась преподать Бойко урок, который он запомнит надолго. Если он рассчитывал получить от нее помощь, то отношения следовало выстраивать без интриг и лжи. Придя к нему в изолятор, она уже поступила великодушно. Но, видимо, Бойко относился к породе людей, предпочитающих сесть к другому на шею при первой же возможности. Не стоило ему играть на ее благородстве. Теперь она уйдет, предоставив ему возможность выпутываться из своих проблем самостоятельно. С судьей она как-нибудь разрешит недоразумение.

Лиза собиралась уже уйти, но Бойко вдруг, словно прозрев, стукнул себя ладонью по лбу:

– Господи боже! Так это же Софья. Как я сразу не догадался?

Заинтригованная, Лиза опять развернулась к нему.

– Так-так. Наконец-то начинаем вспоминать? Так кто такая Софья?

– Это моя родная сестра.

Дубровская усмехнулась. Определенно все мужчины скроены по одному шаблону. Поэтому в критической ситуации прибегали к одной и той же, не самой хитрой уловке, называя близких подруг сестрами. Так они делали, чтобы ввести в заблуждение других женщин, отношения с которыми по каким-то причинам не хотели портить. Хотя между Лизой и Виталием не было и тени интимности. Деловой контакт, не более того. Что изменилось бы, если бы экстравагантная гостья была и на самом деле любовницей Бойко? Тем не менее на лице Дубровской так явно отражалось недоверие, что Виталий поспешил с объяснениями.

– Она вчера была у меня на свидании и спросила, решил ли я что-нибудь насчет адвоката. Я признался, что хочу видеть в защитниках вас, но вы мне своего согласия еще не дали. Клянусь, я не обговаривал с ней эту странную авантюру с посылкой. Я даже не представляю, где она взяла деньги. Должно быть, копила на отпуск.

– Но как она меня нашла? – недоумевала Лиза.

– Я думаю, это не так сложно, если знать фамилию адвоката. Навести справки в адвокатской палате проще простого.

Дубровская прикусила язык. Она могла бы об этом и сама догадаться.

– Но почему, ради всего святого, она не встретилась со мной лично? – воскликнула она, то ли боясь, то ли стремясь подловить его на лжи.

Виталий потупил взор. Казалось, что он страшно смущен.

– Видите ли, я не хотел вам об этом говорить, – замялся он. – Хотя вы и сами наверняка об этом догадываетесь. Все, что произошло со мной, стало настоящим испытанием для моей семьи. Отец сразу не одобрил мой брак с Вероникой и назвал меня альфонсом. Он не пришел на свадьбу и даже не прислал своего поздравления. Ну а когда жена умерла и разразился весь этот ужасный скандал, он просто вычеркнул меня из своей жизни и запретил Софье произносить при нем мое имя. Соня – послушная дочь. Для нее мнение отца значит слишком много. Она не решилась вступить с ним в открытое противостояние. Правда, изредка, украдкой, все же позволяла себе встретиться со мной. Видите ли, мы всегда были с ней слишком близки. Эти деньги – прощальный привет мне.

– Почему «прощальный»?

– Потому что она сказала, что не сможет навещать меня. Ну а потом... Кто знает, чем закончится для меня этот процесс, – он мрачно усмехнулся. – Ведь теперь у меня нет даже адвоката. В камере мне говорили, что в любом случае защитника мне предоставят бесплатно. Как его? Дежурного адвоката, вот! Я слышал, что они не привыкли надрываться за просто так.

– Я долгое время была защитником по назначению, – зачем-то сказала Лиза. Быть может, ей стало обидно за своих коллег, многие из которых честно исполняют свой долг за скромное жалованье от государства.

– Я надеюсь, что мне повезет, – улыбнулся он. – И я встречу кого-то, очень похожего на вас, Лиза. Вы простите меня за то, что я так вас называю? Надеюсь, это не слишком испортит наши отношения.

Дубровская почувствовала себя неловко. Бог знает, почему она устроила ему такую проборку. Ей же заплатили. Подумаешь, не соблюли некоторые формальности: не встретились с ней лично, не обговорили гонорар. Но она вряд ли запросила бы больше. Честно говоря, у нее всегда с этим были проблемы. Ее муж то беззлобно подтрунивал над ней, то откровенно злился, говоря, что она не отрабатывает даже бензин, который тратит, курсируя между судами, милициями и следственными изоляторами.

– Вот что, Виталий, – сказала она после небольшой заминки. – Я же не отказывалась вас защищать. Просто задевает, когда какие-то вопросы за меня пытаются решить за моей спиной. Обещайте, что такое больше не повторится.

– Я обещаю, но кто знает, что взбредет в голову этой ослице? Кто бы мог сказать, что она до этого додумается. Но, как бы то ни было, она хотела мне только добра. Я же думал, что вы придете к этому решению добровольно. Не зря же я дал вам почитать свой дневник.

Дубровская не решилась признаться, что заветную тетрадку, в которой Виталий изливал свою душу, она так и не дочитала. Хорошо, что их прервал конвоир:

– Адвокат, ваше время истекло. Вам пора подниматься в зал...