Текст книги "Адвокат под гипнозом"

Глава 6

– Ну, как прошел визит к психологу? – поинтересовалась мачеха, когда Кристина вернулась домой.

– Отлично, – буркнула девушка, не желая вступать в разговоры с Никой. Но отвязаться от нее было делом непростым, тем более что безутешная вдова находилась сейчас в прекрасном расположении духа и была не прочь поболтать «за жизнь».

На подоконнике в кухне сидела ее подруга самого разухабистого вида и курила в форточку. У Ники в руках тоже была сигарета.

– О! Вспомнила анекдот, – сказала она, выбрасывая окурок в окошко. – «Четвертый час ночи. Психолог уже битых три часа консультирует своего клиента по вопросам семьи и брака. Психолог: «А вы про самоубийство не думали?» Пациент: «Да нет, доктор, что вы!» Психолог: «А вы подумайте, подумайте!»

Женщины расхохотались.

– Нет, я серьезно! – сказала Ника. – Думаешь, психологом быть сложно? Это и я могу! – Она уселась на подоконник и закатила глаза к потолку. – Главные методы психолога – это молчание и кивание. Пациент говорит, а он слушает. И это уже девяносто пять процентов его работы. Поэтому нужно научиться молчать с умным видом…

Она изобразила на своем лице некоторое подобие работы мысли. Между соболиными бровями пролегла тоненькая морщинка. Тем не менее получилось уморительно, и подруга снова прыснула.

– …во время того, как пациент раскрывает перед психологом душу, последнему не следует икать, сморкаться или ковырять в носу, – войдя в роль, наставляла Ника. – Лучше всего постукивать костяшками пальцев по столешнице или обмахиваться газеткой. Да! Еще хорошо кивать. Тогда пациент думает, что психолог с ним согласен. Только это делать нужно к месту, не то отвалится голова.

– Не думаю, что тебе удастся роль психолога, – заметила Кристина, наливая себе чай. – Недостаточно только кивать и кривляться, нужно иногда говорить умные вещи.

Последнее было сказано для того, чтобы уязвить мачеху, но Ника за словом в карман не полезла.

– О, это проще простого! Нужно только научиться повторять за пациентом то, что он только что сказал. Итак, попробуем…

– У меня есть сильное желание дать своему любовнику по физиономии! – нашлась подружка.

– Вы испытываете потребность применить физическую силу! – с умным видом заявила Ника.

– Я ненавижу, когда он сравнивает меня со своими бывшими девицами, – продолжила гостья.

– Вы не любите слышать критические замечания в свой адрес, – перефразировала Ника, для солидности напялив на кончик носа солнечные очки.

– Ну а диагноз? – усмехнулась Кристина. – Если все так просто?

Мачеха только пожала плечами.

– Проще пареной репы, – изрекла она, припоминая новый анекдот. – «У психиатра давно были?» – «Никогда не был». – «Это плохо. Что, и в психиатрической больнице не лечились?» – «Нет, не лечился». – «Значит, не лечились?» – «Нет. Не лечился». – «В последний раз спрашиваю, лечились или нет?» – «Вы что, доктор, надо мной издеваетесь? Я же и по морде съездить могу. В последний раз повторяю, что в никакой психбольнице я не лечился». – «Оно и видно. Нервишки у вас ни к черту!»

Подруга опять рассмеялась.

– Вот и вся наука! Ты зря теряешь время, – подвела черту Ника, обращаясь к падчерице. – Ладно хоть, что этот аферист не берет с тебя денег.

Кристина промолчала. Она не хотела признаваться в том, что ей понравилось беседовать с Левицким. Хотя, может, ей пришелся по душе сам доктор? Кто знает…

В следующий раз Кристина пришла на прием строго в назначенное время и уже не пыталась возражать, когда доктор предложил ей занять место на кушетке.

– Я думаю, что вы еще стесняетесь меня и не можете расслабиться. Представьте, что вы в комнате одна, а я – это только хорошо знакомый торшер, который стоит в углу и ничуть вас не тревожит. Не будете же вы смущаться какого-то там светильника!

Кристина кивнула головой.

– Итак, Ника… – проговорила она. – Новая жена моего отца…

…Ника прочно обосновалась в их доме. Там, где еще вчера висела одежда Наины, появились модные платья, смелые топы, роскошные шубки молодой жены профессора. Научные трактаты по физике потеснили женские романы и журналы мод, а нутро комода до отказа заполнилось косметикой. Как ни странно, старого ученого эти перемены только радовали.

– Такое чувство, что в эту квартиру вселился дух молодости и веселья, – говорил он, выуживая из-под подушки кружевной бюстгальтер. – Кто бы мог подумать, что эта сугубо утилитарная вещь может быть такой красивой? – восхищался он.

Еще бы, Наина, добрая мать семейства, предпочитала удобное нижнее белье. Она следила за его чистотой, но не предполагала, что его внешний вид имеет для профессора какое-нибудь значение.

Кристина только зубами скрипела, стараясь унять бешенство. Раньше она спокойно относилась к тому, что в просторной квартире родителей занимала самую маленькую комнату. Но теперь, когда новая хозяйка въехала в апартаменты, которые некогда занимала ее мать, она почувствовала искреннее негодование. В семье профессора вопросы о материальных ценностях на повестке дня никогда не стояли, поскольку самому ученому мужу они были неинтересны. Дочь, наслаждаясь поэзией Серебряного века, также не утруждала себя жизненной прозой. Но теперь все изменилось, и Кристина ощутила непреодолимую потребность считать квадратные метры и киловатт-часы, а заодно рубли из зарплаты профессора. Денежная река, которая раньше питала холодильник и гардероб всей семьи, вдруг начала стремительно мелеть. Но так было только на первый взгляд. Как потом поняла девушка, течение просто изменило свое направление, устремляясь теперь в модные бутики и салоны красоты.

– Ну, не мелочись, дорогая, – говорил Кристине профессор. – Ника молодая, и ей хочется хорошо выглядеть. В конце концов, это она делает для меня. Если тебе понадобится обновка, просто попроси у нее денег. Она не откажет.

– Ты хочешь сказать, что всеми деньгами распоряжается Ника? – остолбенела от неожиданности дочь.

– Странно, что это тебя удивляет. Когда-то это делала твоя мама.

– Но мама – это мама! – восклицала Кристина.

Как всегда, в самый неожиданный момент на пороге комнаты возникала молодая жена. Она подкрадывалась мягко, как кошка, неслышно ступая отороченными мехом домашними туфлями.

– В чем дело? – говорила она, гипнотизируя падчерицу взглядом.

– Пустяки, милая, – беззаботно отмахивался профессор. – Небольшие денежные проблемы.

Ника нежно обнимала старика за плечи.

– Тебе не нужно об этом думать, дорогой, – нежно ворковала она. – Ты столько работаешь, совсем не щадишь себя. Все эти вопросы мы утрясем с дочкой сами, без твоего участия.

– Нет уж! Давай говорить при папе, – возразила Кристина. – Мне нужны деньги на новое пальто. Потрудись-ка отсчитать мне нужное количество денег.

Ника вопросительно уставилась на профессора.

– Вот видишь, голубушка, – усмехнулся он. – Проблема не стоит и выеденного яйца. Подумаешь, это всего лишь пальто!

Молодая жена на это смотрела несколько иначе.

– Сколько тебе нужно? – спросила она, а узнав ответ, только покачала головой. – Недопустимое расточительство! Я не понимаю, зачем тебе итальянская модель из последней коллекции, когда в нашем магазине на углу такое же пальто, только еще и утепленное, продается в пять раз дешевле?

– Действительно, зачем? – вопрошал не разбирающийся в женских хитростях профессор. – Главное, чтобы было тепло!

– Золотые слова! – соглашалась супруга.

– А зачем тебе полушубок из стриженой норки длиною до пупа? – отвечала Кристина. – Не боишься застудиться?

Ника театрально закатывала глаза.

– Конечно, было бы разумнее купить шубу до пола, но я забочусь о семейном бюджете и не могу позволить себе такие траты!

– Что такое! – негодовал профессор. – Завтра же купи себе длинную шубу. Не хватало еще, чтобы ты заболела.

– Ну, если ты настаиваешь… – томно тянула красотка.

– Я запрещаю тебе экономить!

– Ну, как скажешь. Разве я могу тебя ослушаться?

– Верно. Ты – ангел!

После этой фразы Кристина чувствовала себя монстром, желающим придушить посланницу небес. Она поражалась слепоте профессора, не замечающего хитрый огонек в глазах бесовки. От ее неискренних, приторных выражений у нормального человека давно бы разыгрался диабет. Но ученый, выслушивая все эти «котик», «птенчик», «пусик», только умилялся. Еще бы, жена так его любит!

… – Вы полагаете, ваш отец действительно полюбил Нику? – спросил Левицкий. Его голос звучал издалека, откуда-то сзади, и, казалось, действительно принадлежал торшеру.

Кристина поморщилась:

– Нет, это невозможно. Она порочная, лживая, расчетливая, настоящее исчадие ада. Таких не любят. Это было умопомрачение.

– Ну а положительные качества у нее есть?

– Нет, – прозвучало категорично.

– Но что-то же зацепило вашего отца?

– Я догадываюсь что, – пренебрежительно усмехнулась пациентка. – Это ее груди, вываливающиеся из выреза платья, и длинные ноги.

– Значит, можно назвать вашу мачеху красивой, – констатировал Левицкий.

– Я этого не говорила!

– Тогда назовем ее некрасивой?

– Я этого тоже не говорила, – произнесла Кристина и смутилась. – О черт! Конечно, она красива, но мне так сложно быть объективной…

– От вас этого никто и не требует, – отозвался доктор. – Но кое-что вы уже произнесли сами. Вы необъективны к своей мачехе.

– Да плевать я на нее хотела! – воскликнула пациентка. – Что она сделала для меня, чтобы я подбирала для нее выражения?

– Поставим вопрос по-другому. Что она сделала для вашего отца?

– Ни-че-го! Она отправила его на тот свет.

– Она отравила его?

– Нет, конечно!

– Может, выстрелила в него из пистолета? Толкнула под колеса?

– Нет. Конечно, нет. Я выразилась образно!

– Постарайтесь объяснить, за что вы ее ненавидите?

– Неужели не ясно?

– Все-таки попытайтесь сформулировать это словесно.

– Ну, что же, попробую… Она – редкая дрянь.

– Так, – одобрительно кивнул доктор. – В чем это выражается?

– Во всем, – выпалила Кристина и задумалась. Действительно, в чем? – А… ну вот… Она вышла замуж без любви, а только по расчету.

– Это она вам сказала?

– Нет.

– Может, это сказал вам профессор?

– Нет, конечно. Но это все говорили! Это же очевидно! Ради чего молодой… э-э… красивой женщине выходить замуж за старика?

– Вы отрицаете любовь супругов с большой разницей в возрасте?

– Нет. Но в каких-нибудь других случаях. Ника не способна любить!

– А вы сами любили отца?

– Очень!

– Простите, если вопрос прозвучит несколько странно. Было ли так, что вы ревновали его к собственной матери?

– Что за ерунда! Нет, конечно. Откровенно говоря, мне казалось, что он уделяет мало времени маме.

– А Нике он уделял много времени?

– Больше того, что она заслуживала.

– Вам это не нравилось?

– Еще бы! О, черт… Вы хотите сказать, что я ревновала Нику к собственному отцу? Вы думаете, что в этом и кроется причина моей ненависти? Она заняла мое место?

– Выводы делайте сами…

Как-то раз, уже после сеанса, Кристина заметила еще одну дверь, в нише, среди полок, на которую раньше не обращала внимания.

– Удивительно, доктор. В вашем кабинете три двери. Одна ведет в коридор. Одна на улицу. А эта?

– Третья – в соседнее помещение, где у меня проходят сеансы групповой терапии, – улыбнулся Левицкий. – Я веду несколько групп людей, которые встречаются раз в неделю и с моей помощью пытаются разрешить эмоциональные конфликты, откорректировать отклонения в поведении и снять симптомы некоторых расстройств.

– Как интересно, – удивилась девушка.

– Это не только интересно, но еще и эффективно, – пояснил доктор. – Такой способ лечения предоставляет человеку гораздо больше возможностей, чем обычная беседа с психотерапевтом. Наша группа – это своеобразная модель общества, которая позволяет каждому моему пациенту выработать собственный стиль поведения и тренировать себя в самых разных контактах.

– А ваши посетители не боятся выставлять свои проблемы напоказ? – с сомнением произнесла Кристина, памятуя, что многие пациенты доктора Левицкого предпочитают выходить из его офиса через черный ход.

– В этом вся изюминка! – обрадовался вопросу психотерапевт. – Сеансы происходят анонимно. Пациенты приходят в масках, называют себя вымышленными именами или даже прозвищами.

– Занятная идея.

– Ваш отец говорил так же, – обмолвился Левицкий.

Кристина была удивлена.

– Мой отец посещал занятия в группе? – спросила она.

– Да… – отозвался доктор, и девушке почудилось, что он говорит это без особого желания. – Был на нескольких сеансах.

– Тогда мне самой хотелось бы на них побывать, – неожиданно решила для себя Кристина.

На лице доктора отразилось некоторое колебание. Должно быть, он искал повод отказать, но, по всей видимости, не нашел подходящего предлога и неохотно кивнул головой.

– Нет ничего проще, я запишу вас на следующую неделю. Ваша группа «В», – сказал он и взял в руки календарь.

– Нет, доктор, – возразила девушка. – Я хотела бы видеть группу, в которой занимался отец. Именно ту, и никакую больше!

– Но это невозможно! – воскликнул Левицкий.

– Почему? – мягко спросила Кристина.

– Ну, хотя бы потому, что в группе «С» собираются своеобразные личности, общение с которыми не принесет вам радости.

– Я помню. Именно эту группу я некогда довольно некорректно обозвала «психами», не зная, что профессор Каменев был отнесен вами к той же категории, – проговорила девушка.

– Деление на группы весьма условно, – напомнил доктор.

– Тем более, – пожала плечами Кристина. – Кто знает, может, мое место вовсе не среди ваших относительно здоровых пациентов, а как раз среди тех, кто входит в эту пресловутую группу «С»?

– Но это не принесет вам пользы, – не унимался доктор. – Выбросьте эту идею из головы. Вы просто не представляете, с кем мне приходится работать!

– В этом я смогу убедиться, посетив один из сеансов.

Чем больше сопротивлялся доктор, тем сильнее разгорался в девушке азарт молодости.

– Надеюсь, у вас есть то, чем я смогу прикрыть лицо?

Левицкий укоризненно покачал головой и достал из шкафа карнавальную маску с прорезями для глаз.

– Сеанс состоится через полчаса, – сказал он. – Я думаю, мне нужно рассказать вам о тех, с кем вам сегодня предстоит встретиться…

– Их всего трое. Вот такая маленькая группа. Вы будете четвертой, – объяснил Левицкий. – Я не знаю их имен, рода занятий, точного возраста и адреса.

– Как странно, – удивилась Кристина.

– Да. Анонимность – наше главное условие. Они будут знать о вас ровно столько, сколько вы позволите узнать.

Девушка кивнула головой. Все это было так нереально, что походило на какую-то игру, непонятную, от этого еще более притягательную и… опасную.

– Даже если бы я знал их имена и фамилии, это не помогло бы мне в лечении, – пояснил психотерапевт, и Кристина с ним согласилась.

– Итак, их трое. Двое мужчин и одна женщина. Я знаю их по прозвищам: Агент, Супруг и Фиалка.

– А эти прозвища как-то соответствуют их личности? – спросила девушка, пытаясь понять, что заставило взрослых людей взять себе такие странные вымышленные имена.

– Прозвища выбирались по их желанию. Произвольно. Возьмем Фиалку…

– Очень романтичное имя, – заметила Кристина. – Сразу же представляешь женщину нежную, как цветок. Должно быть, она очень ранима и страдает от притеснений близкого мужчины.

– Она страдает от нимфомании, – усмехнулся Левицкий. – Чрезмерный сексуальный аппетит действительно тревожит ее близкого человека. Ей тяжело удерживать себя в рамках приличия. От этого все ее проблемы.

– Тогда Агент наверняка имеет какое-то отношение к спецслужбам, – сделала она очередной вывод.

– Не исключено, – кивнул головой доктор. – Он очень пунктуален, невероятно чистоплотен и даже брезглив, обладает молниеносной реакцией, разбирается в оружии. На фоне перенесенных стрессовых ситуаций у него сформировался страх преследования. Он всерьез опасается за свою жизнь.

– Остался только Супруг, – вспомнила Кристина. – Но тут мне сказать нечего. Супруг, значит, муж. Он женат.

– Совершенно верно, – соглашаясь, кивнул головой Левицкий. – Семья для него большая ценность. Он страдает от деперсонализации. Наверняка вы что-то знаете об этом из литературы и кинематографа. Более известный термин – раздвоение личности. Так вот наш Супруг иногда ощущает себя в чужом теле.

– Да-а, необычная подобралась компания, – протянула Кристина.

– Я предостерегаю, что общение с ними может взволновать и даже расстроить вас, – напомнил Левицкий. – Помните, что это была только ваша собственная инициатива.

– Да, я помню, – проговорила девушка. – Еще один вопрос. Как звали моего отца? Я хотела узнать его прозвище.

– Лис, – коротко бросил психотерапевт. – Иногда он себя в шутку называл старым Лисом.

– Но почему? – поразилась Кристина.

– Боюсь, мы этого никогда не узнаем, – со вздохом произнес Левицкий. – Но вернемся к нашему сегодняшнему сеансу. Какое имя для себя вы бы хотели взять?

Девушка пожала плечами.

– Боюсь, мне это безразлично. Давайте меня будут звать Роза.

Доктор довольно кивнул головой.

– Вы пополните нашу оранжерею. Помимо фиалок сегодня зацветут розы. Хорошее имя! Вполне подходящее для молодой красивой девушки. Только настоятельно рекомендую вам не проявлять инициативы. Смотрите, слушайте, в дискуссии не вступайте. В конце концов, вам же только хочется удовлетворить свое любопытство. Не так ли?

Кристине не хотелось возражать…

Глава 7

Помещение, в котором собралась вечерняя группа, было небольшим, но уютным. Стулья с удобными мягкими спинками стояли посередине, образуя треугольник. С появлением новой пациентки в центре появился квадрат.

– Добрый вечер, господа! – приветствовал всех Левицкий. – Разрешите представить вам очаровательную незнакомку.

Все очарование Кристины было скрыто под карнавальной маской, и она чувствовала себя, как на детском утреннике. Пациенты встретили ее появление короткими хлопками, и она, кивнув головой, уселась на свободное место.

– Разрешите вам представить новых друзей, – сказал Левицкий. – Итак, справа от меня – Агент. Прошу любить и жаловать.

Мужчина сложил губы в презрительную ухмылку, красноречиво показывая, что он думает о любви и расположении к новой пациентке. Он был и вправду похож на спецагента. Высокий, прекрасно сложенный, с быстрым поворотом головы и широким торсом атлета. Кристина обратила внимание на прекрасно сшитый и подогнанный по фигуре костюм. О стрелки на его брюках можно было порезать палец, а ботинки отражали свет ламп на потолке. Он был бы великолепен, если бы не презрительная гримаса, которую можно было заметить даже несмотря на маску.

– Фиалка!

Женщина в длинном, до пола, платье коротко кивнула. Она небрежно закинула ногу на ногу, и разрез на подоле разошелся в разные стороны, обнажая длинные красивые ноги. Кристина могла поклясться, что заметила даже ярко-красное белье этой экзотической пташки. Она, бесспорно, была хороша. Точеная фигура, немного крупный рот, слишком чувственный для того, чтобы просто любоваться им. Несколько портили впечатление сильные руки, лишенные женственных изгибов, но, видимо, Фиалка подозревала о своем недостатке и весьма искусно маскировала его под роскошным шелковым платком.

– Супруг!

Мужчина с животиком кивнул новой пациентке довольно вяло, словно делал ей одолжение. Несмотря на то что у него, как и у других, на лице была маска, Кристина уловила, что он весь погружен в себя и мало интересуется окружающим миром. У него даже не изменился поворот головы и поза, словно он смотрел все время на круглые часы, прямо над входом, отсчитывающие время сеанса.

– Ну а теперь, когда вы знакомы с вашими новыми друзьями, представьтесь сами, – попросил ее Левицкий. – И помните, ваше право – полная конфиденциальность. Итак, ваше имя…

Теперь все смотрели на Кристину. Она почувствовала, что предательская краска плывет по ее лицу, губам, касается шеи. Сейчас все увидят, что она волнуется.

– Меня зовут Лиса, – сказала она, и вокруг воцарилась тишина…

– Лиса?! Я не ослышалась? – первой пришла в себя Фиалка. – У нас уже был один Лис, но его, кажется, похоронили.

– Я его дочь, – произнесла Кристина, понимая, что своей глупой выходкой проваливает всю идею анонимного лечения.

Левицкий вздохнул. Разумеется, он клял себя последними словами за мягкость и уступчивость. Дочка профессора воспринимала сеанс как забавную штуку, не понимая, что своими откровениями выводит из состояния стабильности психически нездоровых людей. Ему требовалось перехватить инициативу.

– Ну, коли наша новая пациентка предпочла раскрыть перед вами тайну своей личности, я не буду возражать. Да, перед вами дочь того самого профессора, трагически погибшего под колесами автомобиля, – сказал он, обращаясь к группе.

Это признание всколыхнуло крошечный мирок.

– Какая ужасная нелепость! – потерял свою невозмутимость Супруг. – Погибнуть именно тогда, когда ты наконец понимаешь, как нужно жить. Я, как сейчас, помню его лицо, живое, одухотворенное. «Я сверну горы», – говорил он, и я, глядя в его глаза, верил. Не знаю, черт возьми, почему, но я считал, что у него все получится! А на следующий день это ужасное известие! Профессор Каменев сбит машиной. Какая трагическая нелепость!

– Боюсь, я вас не понимаю, – пробормотала Кристина. – О чем вы говорите? Какие глаза? Он же был в маске! Вы не должны были знать его имени. Мне обещали, что анонимность…

– Теперь бесполезно скрывать, – со вздохом проговорил Левицкий. – Мне сразу же не понравилась ваша идея посетить группу, в которой занимался ваш отец. Именно здесь он был в свой последний вечер.

– И вы мне ничего об этом не сказали! – возмущенно вскрикнула девушка.

– А какой в этом смысл? – уточнил психотерапевт. – Что, кроме новых переживаний, вы почерпнули из этого знания?

– Но как вы поняли, что этот странный человек и есть профессор Каменев? – спросила она, адресуя свой вопрос маскам.

– Проще простого, детка! – хмыкнула Фиалка, расстегивая еще одну пуговицу на лифе. – Старик вел себя немного странно. Он сорвал маску посередине сеанса и заявил, что не считает нужным прятаться.

– Он заявил, что является профессором Каменевым, – пояснил Супруг. – Именно это имя я услышал потом в утренних сводках.

– Да. И, конечно, мы разглядели его лицо, – пояснила Фиалка. – Лицо пожилого человека с крупными чертами и морщинами. Он был старше, чем я думала. Признаться, когда-то я ему импонировала. Мужчина в годах. Весь такой импозантный, немного старомодный. Такие, как он, всегда знают, чего хотят, и способны на многое. Если ты понимаешь, о чем я говорю, детка!

Рука ее принялась за очередную пуговицу, но доктор Левицкий вовремя перехватил ее. Иначе пышная грудь Фиалки вывалилась бы из лифа, шокируя всех собравшихся.

– Мне кажется, здесь душно, – манерно проговорила она.

– Кондиционер работает исправно, – предупредил ее доктор.

Только Агент не участвовал в этом многоголосье. Он смотрел на Кристину так пристально, что даже через маску она ощущала его взгляд.

– Вы все молчите, – сказала она, не выдержав. – Наверняка вам есть что мне сказать.

Он усмехнулся, как всегда, презрительно.

– Разумеется, я скажу. Вот только стряхну с ушей нытье этих недоумков, – сказал он. – Вы ведь наверняка и сами догадываетесь, в чем тут дело? Вашего отца убили. Неужели это не ясно?

Наступила тишина, и стало слышно, как бьется на циферблате секундная стрелка.

– Что вы хотите этим сказать? – произнесла Кристина дрожащим голосом.

– Только то, что уже сказал. Профессора Каменева убили. Это ясно как божий день! – произнес Агент.

– Но… он попал под машину, – пробормотала девушка. – Это не может быть убийство. Было проведено следствие, и его выводы…

– Следователи все болваны, – как будто выплюнул мужчина. – Неужели вы думаете, что можно убивать только посредством ножа и пистолета? Настоящий убийца действует более осторожно. Вы ни за что не отличите убийство от несчастного случая или, на худой конец, суицида. В этом вся соль! Остаться безнаказанным… Профессора просто толкнули под машину. А что? Надежно, как в банке. И ни у кого нет вопросов. Был дождь, верно? Пожилой возраст, точно? Небольшая неадекватность, так ведь?

– Но у отца не было врагов, – проговорила Кристина, чем вызвала еще одну издевательскую усмешку на лице Агента.

– Враги есть у всех, – сказал он. – Даже у вас…

Больше всего Кристине хотелось сейчас громко заявить, что врагов у нее нет. Но, вспомнив свою прелестную мачеху, она внезапно поняла, что это не так.

– Подумайте, кому смерть профессора была выгодна, – навел ее на мысль Агент. – Кому он мешал? В последний свой визит он выглядел очень решительно, даже позволил себе сорвать маску. Он все твердил про какие-то перемены в жизни, которые намеревался затеять не откладывая. Значит, кому-то такое перерождение профессора не было выгодно!

Кристина сидела не шевелясь. Действительно, раньше ей в голову не приходила мысль о насильственной смерти отца. Конечно, она обвиняла Нику во всех грехах, а также в том, что отец умер раньше времени. Но при этом она говорила образно, не имея в виду, что чья-то предательская рука толкнула профессора Каменева под колеса автомобиля. Но теперь…

– Я примерно представляю, о ком может идти речь, – сказала она, глядя перед собой куда-то в пустоту.

– Не торопитесь с выводами, дорогая, – остановил ее презрительной улыбкой Агент. – Я тоже знаю по меньшей мере трех человек, кому смерть ученого была на руку.

Кристина была обескуражена.

– Но вы… Вы же знали отца только по занятиям в группе доктора Левицкого? – произнесла она еле слышно.

– Так точно! – проговорил он. – Но если помните, именно из этой студии профессор пошел навстречу своей смерти.

– Да. Но… – Она чувствовала, что сходит с ума. – Вы так говорите, словно в этой студии и находится убийца моего отца.

– Все возможно, – сказал он, склонив голову.

– Хватит! – раздался громкий голос. Кристина не сразу поняла, что он принадлежит доктору Левицкому. – Хватит! На сегодня закончим! – произнес он. – Агент, вы уйдете первым. Через десять минут, Фиалка. Потом, Супруг. А вас, уважаемая Лиса, я попрошу остаться…

– Я предупреждал, что ваша затея добром не кончится, – говорил Левицкий, а Кристина, безучастно рассматривая концы собственных туфель, сидела в одном из его мягких кресел. – Признаться, я сам во всем виноват…

Он всплеснул руками и заходил по комнате из конца в конец.

– Я должен был просчитать риск, но легкомысленно решил, что он минимален! – воскликнул он. – Вы должны были выступить под вымышленным именем, и никто из моих пациентов не смог бы заподозрить ваше родство с погибшим профессором!

Кристина перевела взгляд на затейливый узор ковра на полу. Стебли растений, переплетаясь между собой, выбрасывали побеги все выше и выше, прямо к центру роскошного покрытия. Видимо, под влиянием момента воображение играло с девушкой в какие-то странные игры. Вместо стеблей ей мерещились скользкие клубки змей, а соцветия нежно-персикового цвета казались разверстыми пастями мерзких чудовищ, утыканными острыми зубьями.

– Ну что за бредовая идея пришла вам в голову – назваться этим странным прозвищем! – недоумевал доктор. – Я же вас предупреждал, даже одобрил выбранный вами псевдоним. Роза, хризантема, трепетная лань, душечка… Да мало ли приятных имен для девушки! Но вам пришло в голову самое неподходящее…

– Но никак не комментируете, что сказал Агент, – напомнила Кристина. – Он заявил, что моего отца убили!

– Бога ради, Кристина! – воскликнул Левицкий и тут же осекся, осознав, должно быть, что эмоции – не лучший друг психотерапевта. – Выбросьте из головы весь тот бред, который вам довелось сегодня выслушать. Убийство! Ну о чем здесь толковать?

– А разве этого не могло быть? Чем я больше думаю, тем больше мне кажется, что в его словах есть рациональное зерно.

– Не знаю, Кристина! Не знаю! – Доктор поднял руки в знак капитуляции. – Если бы вам об этом сказал следователь, я не был бы столь категоричен. Но Агент… Господи, боже мой! Он больной человек, с извращенным воображением. Мало ли что ему могло показаться! Он болен. Какой с него спрос?

– Но он говорил так уверенно, – продолжала сомневаться девушка. – Кроме того, это странное заявление о трех подозреваемых лицах, которые посещают вашу студию…

– Хорошо, что вы это вспомнили, – обрадовался доктор. – Агент намекает, что среди наших пациентов мог быть убийца профессора. Как вам эта идея?

– Неужели он и себя включает в этот список? – удивилась Кристина. – Пациентов только трое. Значит, кто-то из них…

– Вряд ли он до такого дошел, – покачал головой доктор. – Зная Агента, могу предположить, что в число подозреваемых он включил или меня… или вас!

– Меня?! – воскликнула Кристина, не веря своим ушам. – Но это же абсурдно – заявлять, что я могла способствовать смерти своего отца!

– А вы наверняка хотели, чтобы он назвал меня, – передразнил ее Левицкий, – …доктора, который если и заинтересован, то только в росте клиентуры!

Они рассмеялись, подводя итог странному разговору. Но Кристина не ощутила облегчения. Напротив, в ее душе с этого памятного вечера прочно обосновалась тревога…