Текст книги "Адвокат на час"

– Да он даже не знает, что у нас есть деньги!

– Это у меня есть деньги, – внесла важное уточнение Дворецкая. – И я не собираюсь делиться ими с каждым встречным-поперечным. Да и у тебя, моя милая, в будущем возникнут финансовые дыры, если ты не оставишь весь этот любовный бред.

Антонина слушала Дворецкую, и кулаки ее сжимались. Пожалуй, она никогда не чувствовала более сильную ненависть к матери, чем в эту минуту…

Владислав тихонько отворил дверь. В небольшой комнате, освещенной только лампой под тряпичным абажуром, за игральным столом собрались люди. Слышались характерные удары по столешнице и негромкий разговор. Вдруг один из них обернулся, несколько секунд всматривался в темноту и наконец удивленно произнес:

– Нет, вы только посмотрите, кто к нам явился! И у тебя хватило на это наглости? Убирайся прочь.

– Нет уж, не торопись, – остановил его второй. – Не стоит упускать такую возможность. Коли прошел, мы с ним сейчас и потолкуем. Ты когда вернешь деньги, паскуда?

Влад жалко улыбнулся.

– Я как раз сейчас работаю над этим.

– Хватит заговаривать зубы! – разозлился мужчина в клетчатой рубашке и замшевых брюках с бахромой. Он напоминал ковбоя. Выплюнув на пол сигарету, он раскачивающейся походкой подошел к Владу.

Тот даже попятился.

– Не стоит так волноваться, – залебезил он. – Просто мне трудно собрать такую сумму целиком. Клянусь, у меня уже есть половина, и я скоро смогу…

– Да что ты ему веришь! – раздался голос из-за стола. – Этого сукина сына уже внесли в черные списки, его не пропускают ни в одно казино. Спроси, кому здесь он только не должен.

– Верно. Верно, – послышалось со всех сторон.

Ковбой демонстративно размял огромные руки.

– Гони сюда половину! – потребовал он.

– Половину чего? – вжал голову в плечи Дворецкий.

– Половину суммы долга. Ты же сказал, что раздобыл деньги, или мне это только почудилось?

– Да. Но… у меня сейчас их нет с собой.

– Как нет? Чего же ты тогда пришел?

– Отыграться, – глупо улыбнулся Влад. – Вот, часики принес.

Он достал из кармана небольшую вещицу и сунул ее в клешню ковбоя. Тот повертел часы в руках, подошел к свету.

– «Ларе от Филиппа с любовью», – прочитал он на задней крышке. – Это не ты у нас случайно Филипп? – грозно спросил он.

– Не стоит беспокоиться, – залебезил Влад. – Эта штука досталась мне от бабушки. Здесь все совершенно законно.

– Слушай его! – раздался все тот же голос из-за стола. – Он перетаскал сюда все барахло своих бабушек и дедушек, а заодно служанок и поваров.

Ковбой впихнул часы в карман Влада и грязно выругался.

– Забирай обратно. Я не желаю из-за тебя влипнуть в историю. Хочешь, тащи эти часы в ломбард. Мне же нужны деньги. Ты понял?

– Понял-понял, – закивал головой Дворецкий.

– Тогда, чтобы завтра половина суммы лежала на этом столе. Получится?

У Влада затряслись губы.

– Завтра не получится.

– Что?

– Честно говоря, мне только еще пообещали одолжить. Но денег у меня на руках нет, – признался он.

– Ах ты, ублюдок! – Ковбой схватил Дворецкого за шиворот. – Что же ты ломал здесь комедию?

– Ай-ай, больно! – хныкнул он. – Отпустите меня.

– Я не поверю, что у сына богатой старухи нет ни гроша! – Мужчина бешено вращал глазами. – Возьми у матери и рассчитайся со мной, иначе я прибью твои колени гвоздями к полу, и ты станешь похож на Буратино.

– Но не могу же я продать отель! – ныл Влад.

– По мне, ты хоть узлом завяжись, но деньги отдай, – рыкнул ковбой, отшвыривая Дворецкого в сторону.

Тот тяжело поднялся, потирая ушибленную поясницу.

«Чертова мать, – зло подумал он. – Вечно от нее только одни неприятности. Интересно, долго она еще собирается жить на этом свете?»

В отличие от сестер, Влад едва ли почувствовал на себе железную десницу матери. Чрезвычайно требовательная к дочерям, Вероника до поры до времени закрывала глаза на все проказы сына. Он рос шумным и неуправляемым. На правах будущего наследника ему позволялось все. Он катался по полу в истерике, дерзил отцу и доводил до слез няню.

«Он будет большим начальником», – пророчила Дворецкая, потому что в начале девяностых западное слово «бизнес» казалось таким же чужеродным, как пепси-кола. Вероника хотела видеть сына сильным и волевым, поэтому боялась давить на мальчика. Характер ведь так легко сломить в юном возрасте. Влад ожиданий не оправдал. Он рос трусливым и психопатичным, подверженным чужому влиянию.

Еще в школе он пристрастился к игре. Вначале его увлечение казалось вполне безобидным. Он резался в «ножички», «наперстки», проигрывая домашние бутерброды с дефицитной колбасой и мелкие карманные деньги. Потом игры стали серьезнее, и ставки соответственно возросли. Потребовались дополнительные средства. А где их было взять, если скрупулезная Вероника высчитывала все его расходы до копейки: дорога до школы, завтрак, кино и мороженое, книги. Повышать «стипендию» сыну Дворецкая отказалась наотрез.

Положение казалось безвыходным, тем более что Влад успел задолжать старшеклассникам, и они собирались его бить смертным боем. Тогда он впервые продал свои джинсы. Модные, с импортными лейблами, они были привезены матерью из поездки в Италию. Следом отправились кроссовки, куртка и велосипед.

Трагедия заключалась в том, что Владиславу поразительно не везло. Скорее всего, ему на роду было написано не прикасаться к картам, но он с настойчивостью, достойной лучшего применения, пробовал все снова и снова. Его завораживал сам процесс, и он завидовал фавориту, наблюдая, как тот, посмеиваясь от удовольствия, распихивает по карманам мятые денежные купюры.

Вероника, погруженная в свои дела и заботы, болезненной страсти сына не рассмотрела. Зато она заметила, что из дома стали исчезать вещи.

– Полина, – строго выговаривала она домработнице. – Вот здесь всегда стояла фарфоровая статуэтка балерины. Куда она делась?

– Понятия не имею, Вероника Анатольевна, – таращила глаза женщина. – Сама диву даюсь.

– А может, ты разбила ее, когда вытирала пыль?

– Ну, что же я, по-вашему, лгунья? Неужто бы я вам не сказала?

Инцидент был исчерпан.

Днем позже Вероника не нашла любимые духи.

– Как сквозь землю провалились! – негодовала она.

Домработница только пожимала плечами.

Потом исчезли кассетный магнитофон, серебряные ложки и горжетка из лисицы. Дворецкая была в ужасе.

– В доме завелся вор!

– Ну, и на кого ты думаешь? – поинтересовался супруг.

– На прислугу, конечно.

Она собрала всех: домработницу, кухарку и дворника Михея – в гостиной и в резких выражениях сообщила все, что думает о необъяснимых событиях в доме.

Кухарка расплакалась. Михей сердито засопел. А Полина, поджав тонкие губы, решилась на вопрос:

– А почему вы решили, что виноваты мы?

Вероника едва не потеряла дар речи от подобной дерзости:

– А, по-вашему, я должна подозревать мужа или сына. Так, что ли?

– Я давно хотела вам сказать, да все как-то не решалась, – продолжила натиск Полина. – Но у меня в последнее время постоянно что-то пропадает. То часть денег от зарплаты, то браслет. Даже крестик на цепочке и тот куда-то подевался.

– Я думаю, об этом нужно спросить всех вас, – только и сказала Дворецкая. Прислуга ответила ей угрюмым молчанием…

– Я бы, мам, посмотрел их комнаты, – предложил Влад.

– Что ты говоришь? – возмутился отец. – Это непорядочно. Обыскивать вещи человека – это унизительно.

– Нет ничего унизительного в том, чтобы найти и обезвредить вора, – заявила вдруг Вероника. – Решено. В первый же их выходной день мы проверим комнаты.

– Все правильно, мам, – одобрил Влад. – На твоем месте я бы начал с Полины.

В последнюю неделю перед запланированным мероприятием вор словно взбесился. Исчезли часы отца, охотничий нож и сборник зарубежных детективов. Дворецкая едва дождалась субботы.

В первой же осмотренной комнате нашлись несколько серебряных ложек и детектив.

– Ай да Полина! – удивлялась Дворецкая. – А ведь сама жаловалась на кражи.

– Это она себе алиби создавала, – догадался Влад.

– Похоже на то.

Полину выгнали с позором. Зря женщина рыдала и клялась, что ничего не брала. Кто бы стал ее слушать…

Первое время все было спокойно, а затем все началось сначала. Только теперь вор стал интересоваться по-настоящему дорогими вещами. В один из летних дней Дворецкая, проверяя свой гардероб, обнаружила пустой чехол, в котором до этого времени, хранилась шуба. Вне всяких сомнений, вор рассчитывал на то, что пропажу обнаружат лишь зимой.

– Заявлять в милицию? – спросила совета Вероника у Пирогова.

Иван Васильевич нахмурился.

– Погоди. Какая, ты говоришь, шуба?

– Из черной лисы. Мне ее достали по знакомству.

Пирогов минуту что-то обдумывал, а потом заявил:

– Я, конечно, не буду ничего утверждать, но на всякий случай поинтересуйся у Влада.

– Что Влад может знать о моей шубе? – удивилась Вероника.

– Я видел его неделю назад с большим пакетом. Помню, он даже смутился, встретив меня на улице. Из пакета выглядывал пушистый мех. «Несу в чистку», – только и сказал он, старательно отводя глаза. Ну, в чистку, так в чистку. Мне-то что за дело? Меня удивила его реакция. Сама знаешь, в стеснительности Влада трудно заподозрить…

Дворецкая поговорила с сыном. Сначала он отрицал все. Затем она сделала ход конем, посетовав, что дает ему мало наличных денег. И Владислав раскололся. Он даже заплакал, признавшись матери в том, что проигрался по глупости.

– Они могут убить меня, мам, – рыдал он. – Они не оставляют меня в покое.

– Зачем же ты играл?

– Чтобы добыть себе немного денег.

Дворецкая пожурила сына, но и для себя сделала нужные выводы. Конечно, двадцатилетний юноша нуждался в деньгах, и не только на мороженое. Так что вина, можно сказать, была обоюдной.

– Ты будешь работать, – сказала она ему. – Я устрою тебя на приличное место и даже положу неплохую зарплату. Пора тебе становиться на ноги.

– Спасибо, мам, – шмыгнул носом довольный отпрыск. – Ты не пожалеешь. Ты еще будешь гордиться мной.

С первой же зарплаты Влад преподнес матери золотой браслет. Таких побрякушек у Вероники было много, но она с радостью приняла подарок и даже положила его в шкатулку, на прикроватную тумбочку. Для себя она решила, что проблема решена. Честно говоря, она ожидала, что от нее потребуется больше усилий.

Но, как показало время, победу она отпраздновала рано. Через две недели браслет исчез. Она подняла на ноги всю прислугу. Обшарили каждый уголок дома, но подарка и след простыл! Она не знала, что и думать, пока Влад не сообщил ей будничным тоном:

– Да успокойся ты. Я просто сдал его в ломбард.

– В ломбард. Зачем?

– Понятно зачем. Деньги понадобились. Поистратился я. Да я выкуплю его, не волнуйся.

Однако теперь повод для волнений появился снова. Дворецкая видела, что зарплата сына самым таинственным образом исчезает. Словно растворяется в воздухе. Покупок он никаких не делал, тем не менее всегда находился в поиске денег. Прислуга сообщила, что он постоянно клянчит наличность. Дошло до того, что в числе его кредиторов оказался даже бородатый дед Михей. Причем возвращать долги Владислав не торопился.

Через полгода в одном из салонов красоты пропала дневная выручка, и подозрение опять пало на сына Дворецкой. Тут уж Вероника не выдержала. Ко всему, что касалось ее бизнеса, она относилась трепетно. Она в момент рассчитала сына, а также сняла ему однокомнатную квартиру в спальном районе.

– Живи, как хочешь! – заявила она. – Я не стану тебя больше содержать.

Влад мыкался в поисках работы, но ему страшно не везло. Работа везде попадалась грязная. Денег платили немного. Впрочем, этому удивляться мог только сам Дворецкий. Кому нужен был инфантильный молодой человек без образования, да еще с ярко выраженными амбициями? Он не привык работать, а делиться с ним деньгами просто так никто почему-то не желал.

Вероника, посетившая сына в канун новогодних праздников, была поражена, увидев на пороге знакомой квартиры совершенно незнакомую физиономию. Влад совершенно перестал следить за собой, оброс какой-то невероятной рыжей щетиной и походил на бродягу. В его холодильнике было пусто. В квартире – голо и неуютно. Но больше всего ее испугал взгляд сына. Пустой, отрешенный, он смотрел куда-то вдаль, словно сквозь нее. Она попыталась его расшевелить, задавая вопросы. Но он по-прежнему смотрел в стену, как будто не понимал смысла обращенных к нему слов.

Обследовав квартиру, Дворецкая не нашла следов наркотиков и алкоголя. Правильнее сказать, она ничего не нашла. Исчез куда-то даже хозяйский цветной телевизор. Испарились в неизвестном направлении комод и люстра. Но Вероника этому не придала большого значения. Пропажу она возместила деньгами, а сына в тот же вечер вернула домой.

Неделю он приходил в себя, мылся, отъедался. Приходящий мастер подстриг и побрил его. Мать обновила ему одежду. Но что делать дальше с великовозрастным дитятей, она представляла слабо. Наученная горьким опытом, Вероника закрыла ему путь в семейный бизнес. Правда, никакой другой работы ему тоже предложить не смогли. Поэтому Владислав по большей части валялся на диване у телевизора, играл в компьютерные игры и вел необременительную жизнь пятнадцатилетнего подростка, отпущенного на каникулы.

Правда, у него имелись еще и другие, более серьезные увлечения, но об этом Вероника до поры до времени не знала. Успокоенная клятвенными заверениями сына, она предпочитала пребывать в сладком неведении…

Дворецкая как-то уж очень быстро прониклась к Анастасии доверием. Поздними вечерами, когда в доме становилось темно и тихо, она заходила в комнату гостьи, крепко закрывая за собой дверь.

– Ты не представляешь, какой одинокой я себя иногда чувствую, – пожаловалась она однажды, присев на краешек ее кровати.

– Трудно поверить, – ответила Настя. – Ведь с вами всегда рядом столько людей.

– Это смешно, но одиночество особенно остро ощущаешь среди толпы знакомых, но таких далеких от тебя людей. Мне даже поговорить не с кем. Конечно, у меня полно директоров, заведующих, с которыми я обсуждаю деловые вопросы; много и так называемых приятельниц, с которыми я поддерживаю отношения, потому что так надо. Но человека, которому я могла бы открыть душу, рядом со мной нет.

– Ну а дети? – спросила Настя.

– А что дети? – вздохнула Вероника. – Дети – это самое сильное мое разочарование. Да ты и сама уже наверняка поняла, что мы плохо находим общий язык. Живем, так сказать, на разных планетах. Годами я выстраивала свой бизнес, шла к цели, невзирая на трудности, а теперь, когда оказалась на пьедестале, поняла, что передать дело всей своей жизни некому.

– Может, вы немного несправедливы к ним? – осторожно намекнула Дроздова.

– Ах, если бы! – махнула рукой Дворецкая. – Ну, посуди сама. Антонина слаба и бесхарактерна. Она настолько помешана на мыслях о семье и детях, что готова пожертвовать даже собственной гордостью и держать рядом с собой мужчину, которому нужны только ее деньги. Влад – это большой ребенок, которому необходима нянька. Ни о чем, кроме как о компьютерных играх, он думать не может. Семейный бизнес для него – это большая кузница, где куются деньги, которые он потом потратит в игровых автоматах.

– А Элеонора? Она производит впечатление сильной натуры.

– Старшая дочь унаследовала от меня темперамент, но свою бурную энергию она растеряла, путешествуя из одной постели в другую. Кроме того, она изворотлива и лжива. – Вероника задумалась. – Ты знаешь, у меня иногда возникает мысль, что все они ждут не дождутся моей смерти.

– Нет. Вам это только кажется, – уверенно заявила Настя. – С чего бы им этого хотеть?

– Ты забыла, а деньги? Каждый из моих детей только и мечтает, как запустить руку в карман компании. У каждого из них есть повод ожидать моей кончины, чтобы решить какие-то свои проблемы.

– Если даже и так, то им достается весьма хлопотное наследство. «Жемчужиной» же нужно управлять!

– В этом-то и беда, – вздохнула Дворецкая. – Они пустят по ветру все, что я копила годами, разорят компанию, да еще влезут в долги. Знаешь, у меня иногда возникает мысль передать все свое состояние постороннему человеку, который будет относиться к «Жемчужине», как к собственному ребенку.

– Боюсь только, это будет несправедливо к вашим детям.

– На мой взгляд, наоборот, справедливо. Им я передам дом, коллекцию картин и автомобили. Согласись, не так и плохо. Ну а само дело примет в надежные руки человек, который понимает толк в нашей сфере.

– И у вас есть на примете какие-нибудь кандидатуры? – поинтересовалась Настя.

– Есть кое-кто, – уклонилась от ответа Дворецкая. – Кстати, а ты бы как отнеслась к подобному предложению?

Дроздова улыбнулась:

– Надеюсь, это шутка?

– Предположим.

– Ну… Я бы отказалась. Во-первых, я слабо разбираюсь в этом бизнесе. А во-вторых, я этого не заслужила.

– А ты всегда привыкла брать только то, что заслужила? Не считаешь ли ты, что кое-что в этой жизни нам может даваться просто так? Так сказать, авансом.

– Я только знаю, что за все в этой жизни нам придется рано или поздно платить, – ответила Настя. – Бесплатного сыра не бывает.

– Бывает, – усмехнулась Дворецкая. – Только лежит он в мышеловке.

Позже, уже лежа в кровати, Анастасия прокручивала в голове этот странный разговор и не могла понять, почему он ее так растревожил. Была ли ее новая работа авансом благородной Дворецкой или же все же речь шла о мышеловке, из которой глупая Настя решила добыть себе кусочек сыра?

Отсчет времени в новой должности уже шел не на дни, а на недели, а Анастасия пока так еще и не сумела себя проявить в качестве главного консультанта по юридическим вопросам. Она подробно изучила список нерешенных дел, но не смогла выбрать ничего из того, что было бы ей по силам. Вот, например, дело, которое обещало выйти на страницы всех печатных изданий под кодовым названием: «Что не любо Любомиру». Известный эстрадный певец остался недоволен своим пребыванием в «Жемчужине» и, соответственно, решил наказать отель на кругленькую сумму.

Зная, как капризны бывают звезды шоу-бизнеса, Настя ни за что бы не рискнула взять это дело на себя. Любомир был на гребне популярности. Его фотографии не сходили с обложек модных журналов, а желтая пресса вынюхивала подробности его личной жизни. Он был высок, красив какой-то невероятной чужеземной красотой. Черные вьющиеся волосы, откровенный взгляд, зовущий и многообещающий, волосатая грудь в вырезе белоснежной рубашки – короче, в нем были все составляющие модного слова «мачо»…

Надо сказать, что коллеги Дроздовой не особенно стремились «урвать славы», и поэтому предварительные переговоры по делу пришлось вести Логинову. Настя любезно предложила для этих целей свой кабинет, надеясь хоть краешком глаза взглянуть, с какой стороны противный Олег Валентинович возьмется решать проблему.

В назначенное время в приемную юридического бюро Дворецкой зашли три чрезвычайно важные персоны: администратор певца, представитель фирмы, отвечающей за организацию гастролей, и адвокат Любомира. Надо ли было удивляться тому, что в качестве последнего выступил опальный Борис Корицкий. Походкой короля он зашел в свой бывший кабинет и, не спросив разрешения, уселся в кресло перед кофейным столиком.

– Рады видеть вас в наших стенах, – произнес Логинов вежливую фразу, и Настя с удовлетворением констатировала, что его гадкая усмешка исчезла без следа. Теперь он источал предупредительность.

– Ну, и о чем мы будем вести речь? – капризно заявил администратор, невысокий вертлявый человечек. Он чувствовал на себе отблески славы красавца Любомира и поэтому немного страдал звездной болезнью. – Певец первой величины оказал вашей гостинице честь, забронировав там номера для всей творческой группы, а в результате его втоптали в навоз по самые уши.

– Как я вас понимаю, – залебезил представитель принимающей стороны. – Мы заключили договор с «Жемчужиной», понадеявшись на то, что все условия певца будут соблюдены. Клянусь, у нас никогда не было «проколов» с этой гостиницей. Кто бы мог подумать!

– Ничего удивительного, – усмехнулся Корицкий. – В «Жемчужине» кризис руководства. Достопочтенная Вероника Анатольевна, в силу возраста, уже не может управлять своим хозяйством так, как раньше, а у руля компании оказались неопытные кадры, с которыми она еще хлебнет лиха.

Он адресовал насмешливый взгляд Анастасии, а потом обратился к Логинову:

– Вас можно упрекнуть в дурных манерах, друг мой. Вы даже не представили нас юной даме.

Акцент на последних словах был сделан намеренно. Настя покраснела.

– Да, пожалуйста, – отозвался Олег, расплываясь в улыбке. – Это наша новая начальница Дроздова Анастасия Евгеньевна.

– Вот так-то лучше, – самодовольно улыбнулся Корицкий. – Я так понимаю, что госпожа Дроздова выступит представителем «Жемчужины» в суде?

– Боюсь, что нет, – ответил Олег. – Анастасия Евгеньевна пытается пока пополнить свой опыт и не берется за конкретные дела.

Замечание Логинова прозвучало для Насти оскорбительно, поэтому она поспешила заметить:

– Мы еще не решили, кто будет представлять интересы нашей компании в этом деле.

Но присутствующие поняли это заявление по-своему.

– Конечно, здесь нужен опытный защитник, – заметил Корицкий. – Мы собираемся наказать «Жемчужину» за несоблюдение условий контракта, и прошу вас поверить, у нас есть с чем прийти в суд. Конечно, когда ваше кресло занимал я, Веронике Анатольевне не о чем было беспокоиться. Боюсь, что теперь…

– А в чем выразилось несоблюдение условий контракта? – вернула его Анастасия от приятных рассуждений в практическую плоскость.

Корицкий вынул из папки какие-то бумаги и передал ей.

Настя пробежала по длинному перечню глазами, потом еще раз. Наконец упрямо тряхнула головой и начала читать медленно каждый пункт.

«1. Лимузин белого цвета к трапу и красная ковровая дорожка.

2. Девушка (симпатичная, белокурая, голубоглазая, размер груди № 3, обхват бедер – 90—95). Должна быть одета в национальный русский костюм с кокошником и сарафаном до середины бедра. Хлеб и соль обязательны.

3. Розовый унитаз. Такого же цвета джакузи. Туалетная бумага в цветочек. Освежитель воздуха с ароматом морского бриза.

4. По утрам – гоголь-моголь (яйца свежие!), апельсиновый сок (свежий!), парное молоко (свежее!).

5. В течение дня: сухая колбаса, хлеб пшеничный с отрубями, минеральная вода без газа (в неограниченном количестве)…»

И так далее.

Анастасия посмотрела бумагу с двух сторон и озадаченно уставилась на администратора.

– Это что, список покупок?

Тот закатил глаза, изображая крайнюю степень изумления.

– Это райдер. Неужели вы не встречались с этим раньше?

– Позвольте, что?

– Райдер – это обязательные условия, которые должна обеспечить принимающая сторона, – вмешался Логинов. – Каждый уважающий себя шоумен имеет определенные требования, с которыми все должны считаться. Звезда должна находиться в соответствующих ее статусу условиях.

– Райдер является приложением к договору, но имеет равную с ним силу, – перехватил инициативу Корицкий. – И у нас предусмотрены штрафные санкции за неисполнение его условий. Этим пунктом мы и собираемся воспользоваться, чтобы развести вашу гостиницу на бабки.

– И какие же условия не выполнила «Жемчужина»? – спросила Анастасия.

– Основные, можно так сказать, – заявил администратор. – Вместо розовой сантехники нам предоставили нечто ужасное невразумительного цвета. Освежитель воздуха пах лавандой. Я уж молчу про яйца и молоко. Они вообще оказались из ближайшего супермаркета.

– И все это каким-то образом повлияло на выступление Любомира? – удивилась Настя. – Мне кажется, это полная нелепица требовать розовый унитаз. Какое отношение он имеет к творчеству певца? А запах лаванды?

– Да вы, милая, должно быть, не видите дальше своего носа! – оскорбился администратор. – Что вы можете понимать в творческом процессе? Петь на сцене – это вам не иски в суд кропать. Конечно, вам без разницы, на каком унитазе читать свой Уголовный кодекс. А певцу важно настроиться на нужную волну, поймать, так сказать, настроение. А где это лучше сделать, если не в таком интимном месте? Здесь все имеет значение: и цвет, и размер, и запах.

– А как же быть с молоком и яйцами? – спросила Настя.

– А тут вы вообще коснулись самого святого, что может быть у певца, – его непосредственного орудия труда, голоса. Любомир трепетно относится к своему инструменту. Поэтому, выполняя рекомендации лучших специалистов, он употребляет только свежие продукты – деревенские яйца и парное молоко.

– А что, у вас есть доказательства, что продукты были несвежими?

– Конечно. У нас есть свидетель – один из кухонных рабочих, которого шеф-повар отправлял купить яйца и молоко в ближайшем супермаркете, – сладко улыбнулся Корицкий. – Так что с доказательственной базой у нас все отлично. Фотографии номера певца уже проявлены. Освежитель воздуха надлежаще упакован и дожидается своего часа. Свидетели выстраиваются в очередь, чтобы по моему сигналу ринуться в суд защищать любимого певца.

– Неужели это все так серьезно? И чем все это может грозить «Жемчужине»? – повернулась к Логинову Настя.

– Штрафными санкциями. Взгляните сюда. – Юрист передал Насте копию договора, где нужный пункт был помечен красным крестиком.

– Господи! – воскликнула она. – Такие деньги за сущую безделицу?

– А мы еще обоснуем моральный ущерб! – с улыбкой заметил Корицкий. – Будьте уверены, суд встанет на нашу сторону.

– Но моральный ущерб подразумевает нравственные страдания, перенесенные человеком, – изумилась Настя. – В этом случае я могу найти лишь одно название: «Страсти по унитазу».

– Мы обоснуем, что из-за стресса, вызванного длительными препирательствами певца с администрацией отеля, выступление Любомира оказалось под угрозой. Он едва не сорвал голос, – Борис явно уже отрепетировал свое выступление в суде. – А яйца из местного гастронома вызвали у него острые приступы диареи. Сами понимаете, какие неудобства вызывает понос. А если соотнести эти муки с необходимостью участия в массовом мероприятии, когда отлучиться со сцены нет никакой возможности, страдания Любомира становятся очевидными. Не так ли, милочка?

Настя прикусила язык. Ей хорошо было известно умение Корицкого раздувать из мухи слона. В этом ему не было равных.

– А можем мы рассчитывать на мировое соглашение? – задал вопрос Логинов.

Администратор и Корицкий переглянулись.

– Может быть, – наконец произнес представитель певца. – Мы обдумаем и сообщим вам свое решение. Но предупреждаю сразу, халявы не ждите!

Они поднялись, чрезвычайно довольные итогами встречи. Корицкий смерил Настю насмешливым взглядом:

– Кстати, забыл сказать. Костюмчик что надо, крошка!

Анастасия и Логинов остались вдвоем.

– Не могу поверить! – воскликнула она. – Неужели суд будет заниматься подобной чепухой?

– Конечно. Вы забыли, наверно, что «Жемчужина» добровольно приняла эти условия, заключив договор. О нелепости некоторых требований певца имело смысл говорить раньше. Зачем сейчас сотрясать воздух, рассуждая о цвете унитаза? Теперь настал час расплаты, правомерность требований певца очевидна. Не подписывайся – если не можешь исполнить. Не исполнил – плати!

– А что за невообразимый цвет, о котором тут говорил администратор? – спросила Настя.

– Ах, это! Ничего ужасного. Приятный бежевый цвет. Мастер, которого специально вызвали реставрировать ванную комнату, что-то перепутал с колером, и вот результат! Кто бы мог подумать, что Любомир будет так принципиален.

– Кстати, я обратила внимание на один пункт, который не вызвал нареканий со стороны представителей певца, – вдруг вспомнила Настя. – Девушка в кокошнике с параметрами звезды. Мне кажется, это требование Любомира удовлетворить было куда сложнее, чем подобрать нужный аромат освежителя.

– Ах, это! – Логинов даже улыбнулся. – Местная достопримечательность, горничная Маша.

– И что, она полностью соответствует всем этим размерам?

– Абсолютно. Кстати, Любомир был от нее в полном восторге. Если хотите, могу показать статью в газете с фотографией, где он прижимает к себе нашу местную красавицу.

– Тем более странно, – размышляла Настя. – Красавица пришлась по душе, а магазинные яйца разочаровали.

– Да. Крайне упертый молодой человек. Говорят, повлиять на него может только его супруга. Ну, я думаю, вы в курсе всей этой истории…

Конечно, Анастасия знала из прессы, что своей славой Любомир был обязан женщине, значительно превосходящей его по летам. Но то была истинная звезда, почитаемая и искренне любимая. Она обратила внимание на смазливого мальчишку, выделив его из безликой толпы рвущихся на телевизионное шоу юнцов. Ведущие стилисты вылепили из чисто российского материала некое подобие латиноамериканского красавца. Типаж оказался востребованным, и уже через полгода молодежь весело «зажигала» под немудреные песенки новой звезды. Творческий процесс настолько сблизил поп-диву и юное дарование, что они уже не захотели расставаться. Поженившись, парочка стала излюбленным объектом для сплетен и пересудов. Жену критиковали мягко, проявляя понимание. Кому же в ее возрасте не захочется прижаться к сильному и молодому телу? Сам же «мачо» получил сполна. Его обвиняли в корысти, бесталанности, юношеском нахальстве, да мало ли еще в чем. Тем не менее парочка держалась на плаву уже три года…

– Да вот, кстати, и фотография.

Логинов выложил перед Настей черно-белый снимок, где знойный красавец прижимал к себе нарядную девицу в коротком сарафане.

Дроздова пристально разглядывала правую руку Любомира…

Через два дня команда певца опять пожаловала в офис Дворецкой. В этот раз они держались еще более развязно.

– Подайте-ка виски, моя милая! – обратился Корицкий к Анастасии. – Бутылка стоит в баре на верхней полке.

– А не рано ли еще пить? – удивилась Настя. – Ведь мы еще даже не обсудили деловые вопросы.

– Тут и обсуждать нечего, – заявил администратор. – Мы, пожалуй, пойдем вам навстречу и заключим мировое соглашение.

– Что же вы хотите? – осторожно поинтересовался Логинов.

– Половину обозначенной в договоре суммы сегодня же. Плюс ко всему, признание Любомира почетным гостем вашей гостиницы и размещение его портрета в холле в ряду особых клиентов. А также два дармовых размещения нашей творческой группы во время очередных гастролей.

– Постойте-ка, – опешила Настя. – Если вы раскритиковали нашу гостиницу в пух и прах, то не будет ли разумным вообще отказаться от услуг «Жемчужины» и найти место получше?

– Ни в коем случае! – взвился Логинов. – Мы всегда будем рады принять у себя Любомира.

– Вот-вот, – мрачно произнес администратор. – Гостиница ваша, конечно, полный отстой, но мы, так и быть, готовы вам дать еще один шанс. Я бы, на вашем месте, не разбрасывался такими клиентами.