Текст книги "Трудный ребенок"

Трудный ребенок

Я сижу в классе своего старшего сына и не могу сдержать счастливых слез. Учителя зачитывают школьные доклады, из которых я понимаю одно: «Успехи Вани соответствуют ожиданиям». И это настоящее чудо, потому что мои личные ожидания превышены многократно. Я подготовилась к худшему после того, как директор школы несколько месяцев назад предупредила: сын останется на второй год из-за плохой успеваемости. Несколько лет назад моему старшему сыну поставили диагноз СДВГ – «синдром дефицита внимания и гиперактивности». Название раскрывает суть проблемы. На первых порах такое поведение воспринимается как особенности характера, ребенок выглядит «шебутным», зачастую дурашливым, привлекает к себе внимание взрослых. Беспокойство родителей вызывают неусидчивость, невозможность долго заниматься одним делом, короткая память, избыточная двигательная активность; тревогу врачей – сниженное внимание, гиперактивность, расстройства аутического спектра, минимальная мозговая дисфункция, типичный или атипичный аутизм. Чем больше я читала об этом заболевании, тем меньше оставалось иллюзий на тему безоблачного будущего сына. Натыкалась я и на по-настоящему пугающую статистику: до 33 процентов детей с СДВГ не способны окончить школу, половина имеет зависимость от алкоголя и наркотиков.

Проблемы у сына начались с рождения. Ваня был нашим первым ребенком, «сыном ошибок трудных». До его рождения я слышала, что маленькие дети – это всегда бессонные ночи, поэтому на то, что он вообще не спит, постоянно плачет и очень беспокойный, смотрела как на неизбежность, думая о том, какое оно трудное – материнское счастье. Только после рождения двоих младших детей я с удивлением узнала, каково это – растить здорового ребенка, который спит всю ночь, просыпаясь один или два раза для того, чтобы поесть. Главные сложности начались, когда мой Ваня пошел в школу. Разговоры с учителями приносили все более пугающие новости. Сын засыпал на уроках или лежал на лавке с полузакрытыми глазами! Но стоило ему прийти в движение, как он становился бодр и весел. Обучение давалось Ване трудно: учителя жаловались, что он хуже всех в классе читает. К этому добавлялись проблемы в коллективе: дома со взрослыми он был очень общительным, но со сверстниками не мог найти общего языка. Я не могла без слез слушать, как мой мальчик рассказывал мне о проблемах в школе: говорил, что его никто не любит, другие дети считают его странным. А странности действительно были: Ваня не чувствовал границ – слишком близко прижимался к чужому лицу во время разговора или обнимал других детей против их желания, сгрызал до дыр рукава своей одежды, делал навязчивые движения головой, испытывал проблемы со зрительным контактом. Сын говорил медленно, а бегать и прыгать – делать то, что естественно для каждого ребенка, – ему было непросто. На школьной медкомиссии врачи говорили, что ребенок физически истощен, учителя спрашивали, сколько часов он спит ночью. На втором году обучения опытный педагог посоветовал показать Ваню хорошему неврологу. После проведения теста MOXO (Моксо), который оценивает внимательность, согласованность действий, импульсивность и гиперактивность, впервые прозвучал диагноз СДВГ. Это было ударом и – одновременно – давало надежду. Если поставлен диагноз, значит, мы знаем, что лечить.

Год мы потратили на лечение в одной из лондонских клиник, где занимались физическим развитием таких детей, как мой Ваня. Увы, эффекта не было, и я продолжала ходить в школу как на плаху. Жалобы учителей выливались на меня непрерывным потоком, но страшнее всего было то, что я не могла помочь своему ребенку. И я решилась лететь в Америку с ее современной медициной, которая точно должна была помочь! Известный неврологический институт в Бостоне посоветовал мне хорошего невролога с гарвардским дипломом и стоимостью одного приема в годовой бюджет среднестатистической российской семьи. После проведения необходимых тестов врач сообщил мне, ч

...

конец ознакомительного фрагмента