Текст книги "Жуков – маршал-победоносец"

Наталья Иртенина
Жуков – маршал-победоносец

Жизнеописание Георгия Константиновича Жукова в пересказе для детей

Иллюстрации Николая Гаврицкого

Глава первая
Пожар

Вечерами наступало веселье. Деревенские парни и девушки собирались на улице, и тут уж от дневной усталости после тяжёлой работы на сенокосе или на дворе по хозяйству не оставалось и следа! Слаженно выводили задушевные песни, потом пускались в пляс до упаду под звонкую игру гармошки. А бывало, что в задоре парни бились на кулаках – кто сильнее, кто ловчее. Первым охотником до таких боёв был Егор Жуков. И он же – самый азартный в деревенской округе плясун. Как пойдёт выписывать вприсядку «русского», выкидывать коленца – любо-дорого поглядеть!

Но в тот раз веселье, как ножом, обрезало тревогой:

– Пожар! Костинка горит!

Над соседней деревней, близкой к Стрелковке, вились грязно-серые клубы дыма. По улице гулял сильный ветер, а это грозило ещё большей бедой – огонь перепрыгивал с одной избы на другую. Парни вперегонки ринулись к пожарному сараю, хватали кто что – багры, топоры, вёдра. Выкатили огромную бочку для воды и бегом на руках потащили её в Костинку.

Огненная стихия бушевала уже вовсю. Горели дома, амбары. Густое пламя завихрялось на ветру, страшно гудело. Мужики носили воду, да где там вёдрами унять такую силищу! Бабы угоняли подальше мычащую и блеющую скотину, какую удалось вывести со дворов. Подмога из соседних деревень, пожарные команды – все вступили в неравную схватку с огнём.

Егор Жуков пробегал с ведром мимо дома, у которого ещё только занялась пламенем кровля. Из окна избы донёсся детский крик:

– Спасите! Горим!

Егор, не раздумывая, вылил воду на себя и бросился в дом. Среди серого едкого дыма он подхватил на руки двух малых ребятишек и вынес на улицу. Снова забежал в избу, взял в охапку немощную старуху, вытащил и её. Хоть и было парню всего пятнадцать лет, но силой он пошёл в деда – тот мог на плечах лошадь поднять! Да и мать с лёгкостью ворочала тяжеленные мешки, полные зерна.

К тому времени, когда пожар уняли, выгорело полдеревни. Жуткое зрелище! Навзрыд плакали женщины и дети. Их мужья и отцы, все чёрные от дыма и копоти, горестно глядели на пепелище. Много семей осталось без крова, без домашнего хозяйства, даже без куска хлеба. Егору тоже тяжко было смотреть на это. Он вырос в бедной крестьянской семье и знал, каково это – остаться без жилья. Однажды ему с отцом, матерью и сестрой пришлось несколько месяцев ютиться в убогом сарае, пока добрые люди не помогли им выправить дом – хоть неказистый, да свой.

На следующий день парень обнаружил на новом пиджаке две прогоревшие дырки размером с пятак. Эту обнову – костюм, как у взрослого, купил ему хозяин скорняжной мастерской, родной дядя Егора. Мастерская была в Москве, а Егор постигал в ней ремесло скорняка – учился шить одежду из меха и кож. Костюм был подарком в честь окончания учёбы.

– Ну, хозяин тебя не похвалит, – покачала головой мать, тоже глядя на дырки.

– Ну и пусть, – решительно сказал Егор. – Что важнее – дырки или малые ребята, которые могли погибнуть?

В этом был весь Жуков. Бесстрашный, порой отчаянный смельчак, всегда выручавший тех, кто попал в беду. Неравнодушный к чужому горю. Больше думавший о других, чем о себе. Он вернулся в Москву, в мастерскую к дяде, где теперь работал мастером, и рассказал про пожар. Хозяин не заругал, зря мать боялась.

Многие годы спустя, подводя итог своей жизни, Георгий Константинович признавался:

– Я всегда чувствовал, что нужен людям и должен им. А это для человека самое главное.

Когда Жуков будет уже знаменитым полководцем, победителем воинственных японцев, нашу страну охватит смертоносный пожар. Полыхнёт сильнейший огненный смерч – Великая Отечественная война. Будут гореть города и сёла, гибнуть во множестве мирные люди. А солдаты наши на фронтах будут отступать, отступать, отступать под натиском немецко-фашистских танковых армий. Упрутся спинами в Москву, допятятся до самой Волги. И Жукову выпадет трудная работа спасателя на этом самом главном пожаре в его жизни. Его адъютант, генерал, ездивший с ним по фронтам, после войны так и сказал:

– Мы были похожи на пожарных, спешащих отвратить беду. Для поезда Жукова всегда горел зелёный свет.

Даже в самые мрачные месяцы войны, когда немецкие танки, казалось, вот-вот ворвутся в Москву, Жуков, стиснув зубы, не терял уверенность в победе. Где он появлялся, в штабах или на передовой, там его внушительный вид, могучее телосложение вселяли в солдат и командиров надежду. Исчезали уныние и растерянность от напора вражеских армий.

– На фронте имя Жукова придавало нам храбрости и сил, – говорил один ветеран войны, простой солдат.

Неколебимая вера Жукова, что враг будет остановлен и разбит, передавалась другим. Если бы не эта его уверенность, не отстояли бы наши войска Москву и Ленинград, как тогда назывался Петербург. Страна наша была бы завоёвана, растерзана. Откуда бралась в нём эта убеждённость? Может быть, ему помогал святой Георгий Победоносец, небесный покровитель Георгия Константиновича? Или просто Жуков знал, что русские никогда не покорялись врагу? А если в далёком прошлом и бывали побеждены, то со временем вновь собирались с силами и изгоняли поработителей.

Жуков тоже иногда проигрывал сражения. Недооценивал силу врага.

– На войне расчёт с просчётом по соседним тропинкам ходят, – говорил он в таких случаях.

Но солдаты-фронтовики знали, как тяжело было в той войне вырвать победу у «железных дивизий» фашистской Германии. И они поставили Жукова в один ряд с непобедимым полководцем прежних времён – Суворовым. «Наш Суворов», «правнук Суворова» называли его. В Великой Отечественной войне прославились многие полководцы. Василевский, Конев, Рокоссовский, Говоров, Толбухин, Черняховский, Мерецков, Ватутин… Можно долго перечислять. Но победоносцем народ назвал одного – Жукова.

Глава вторая
От солдата до командира

Егора Жукова с пятнадцати лет уважительно величали по имени-отчеству. Хозяин-дядя ценил племянника, который всякое порученное дело выполнял толково и ответственно. Вот и к призыву в армию Жуков отнёсся со всей серьёзностью.

Тогда тоже шла война с немцами, позже её назовут Первой Мировой. Егору стукнуло уже девятнадцать, и он твёрдо решил, что будет честно драться за Россию.

– Могу устроить так, что тебе, Георгий Константиныч, дадут отсрочку по болезни или вовсе спишут подчистую, – предложил дядя.

– Но я здоров и готов воевать, – отказался парень. – Мой долг – защищать Родину.

Определили его в кавалерию. Лошади Жукову нравились, он стал ловким наездником. Полгода учений – и на фронт, в разведку. В конных дозорах Жуков заслужил свои первые награды за храбрость, два Георгиевских креста. Один – за взятие в плен немецкого офицера, а второй – когда под копытами лошади разорвалась мина. Эти солдатские кресты в народе называли «Егориями». Поэтому из госпиталя Жукова провожали шуткой:

– Теперь тебя три Егора. Один – сам и два на груди. Сила!

А вскоре в Российской империи случились две революции, одна за другой. Царя свергли, Временное правительство свергли, власть в стране захватили революционеры-большевики. Войну с немцами кое-как закончили – теперь уже было не до побед. Началась другая война, гражданская. Новые правители объявили, что разрушат до основания старую Россию и построят своё, совсем другое государство. Их цветом был красный – цвет крови. Они убили царя вместе со всей царской семьёй. Противостояли им белые, не желавшие гибели прежней великой России. Новая власть, которую назвали советской, сразу показала себя беспощадной и злой. Как молодой сильный и голодный волк, ставший вожаком в стае. Но она объявила, что защищает всех бедных – рабочих и крестьян. Многие этому поверили, особенно те, кто был беден и надеялся на лучшее. Среди таких оказался и Жуков. Так он попал в Красную армию и воевал ещё два года.

Только царя ему было всё-таки жалко. Через тридцать лет Георгий Константинович будет командовать военным округом на Урале, и однажды к нему подойдёт старичок. Протянет руку и гордо похвастает, что он, мол, участвовал в расстреле царской семьи. А Жуков на эту похвальбу ответит мрачно:

– Палачам руки́ не подаю. – И повернётся спиной.

После победы Красной армии в Гражданской войне Георгий Константинович окончательно решил быть военным. Однако знаний и образования ему всё же не хватало. Он крепко сидел в седле, лихо рубил шашкой, водил в бой эскадрон. Этого, конечно, было мало. Для овладения военным искусством его направили сначала в высшую кавалерийскую школу, а потом на курсы высших командиров.

Учился Жуков упорно. С детских лет он взахлёб читал самые разные книги, просиживал ночи над ними. На всю жизнь сохранил эту привычку к чтению. И усидчив же был будущий маршал! Бывало, товарищи его по высшим курсам уйдут из общежития в театр или ресторан, а Жуков с головой погрузится в описания прежних войн и боевых операций. Или разложит на полу огромную карту и ползает по ней на четвереньках, отмечает позиции войск и их передвижения. А потом рассматривает, нахмурив широкий лоб, и размышляет. Вернутся его товарищи-приятели, а Егор всё сидит, уткнувшись в карты. Никакие забавы его не прельщали больше, чем полководческая наука.

Но и армейские части, которыми он тогда командовал, быстро становились образцовыми! А командовал Жуков сперва полком, потом бригадой, затем дивизией и, наконец, конным корпусом. Вот приезжает в дивизию из Москвы военная инспекция:

– Какой полк у вас лучший?

– У нас все полки на хорошем счету. Но лучше всех полк Жукова!

Отличной выучки своих подчинённых Георгий Константинович добивался суровой требовательностью. Сам страстно любил свою профессию, отдавал ей все силы, и от других требовал того же. Порой не сдерживал себя в словесных внушениях младшим командирам. Однажды это даже поставили ему в вину:

– Вот в донесении сообщают, что вы бываете до грубости резким с подчинёнными.

– Это правда, – ответил Жуков. – Но я бываю резок не со всеми, а только с теми, кто халатно выполняет дело и несёт службу спустя рукава. Не терплю недобросовестности в работе.

Не любил он бездельников и бездарей в армии. Потому что от мастерства военных зависит безопасность Родины. Страна теперь называлась по-другому – Советский Союз, но недругов у неё, желающих поживиться за её счёт, было не меньше, чем у прежней России.

Глава третья
Великий Монгол

Первую свою победу как полководец Жуков одержал в далёкой Монголии. Это было летом 1939 года.

Однажды ему позвонили и велели срочно приехать в Москву, в Кремль.

– Шашку брать? – спросил бывалый рубака.

Но шашка ему не понадобилась. Воевать пришлось танками и самолётами. Хотя Жуков был кавалерист, но командовать разными родами войск ему было не в новинку. На учениях войска давно отрабатывали слаженное взаимодействие танковых, артиллерийских, пехотных и кавалерийских частей.

– Японские войска вторглись в пределы дружественной нам Монголии, – сообщил Жукову народный комиссар обороны. – Советский Союз обязался защищать Монголию, и вам надо вылететь туда немедленно.

Япония в те времена вынашивала грандиозные планы захвата соседних стран. Она уже оккупировала Маньчжурию (сейчас это часть Китая). И через Монголию нацеливалась на обширные территории к северу – русский Дальний Восток, Приморье.

Советский вождь, глава государства Сталин сказал тогда:

– В Монголии нам нужен такой командир, чтобы он не просто разгромил японцев, а свирепо порвал их на куски. Чтобы у них вообще отпала охота идти против нас!

Так Жуков оказался в знойной монгольской пустыне. Песчаные холмы, редкая растительность, заболоченные берега реки Халхин-Гол. За рекой – японские окопы с отборными солдатами-самураями. А в небе – японские самолёты, нагло летавшие над позициями наших войск и расстреливавшие технику.

Георгий Константинович тотчас направил в Москву требование: прислать ему большой отряд авиации и танковую бригаду. Самолёты и танки стали его главными козырями в драке с японцами. Наши лётчики-асы сразу же потеснили вражеские истребители в небе. В нескольких воздушных боях показали самураям, что не стоит связываться с русскими. На земле Жуков тоже готовил противнику неприятный сюрприз.

Пока японцы пытались атаковать советские войска и всякий раз получали отпор, в штабе Жукова разработали секретный план. Танковые соединения должны были переправиться через реку в двух местах, чтобы взять японцев в «клещи». Окружить врага, а затем полностью его разгромить.

Операция была сработана блестяще! Для этого пришлось японцев обхитрить. До самого начала наступления самураи не должны были догадаться, что происходит на нашей стороне. Они должны были думать, что советские войска готовятся к долгой обороне, строят укрепления. А Жуков думал по-суворовски: внезапный натиск, быстрота, уменье! Лучше идти опасности навстречу, чем сидеть и ждать, когда она сама явится.

Скрытно, по ночам подходила наша техника, подвозили вооружение и боеприпасы. Всё это маскировалось от вражеского наблюдения. Даже с шумами, которые производили танки и машины, японцев обманули. Загодя приучили их к громким звукам, стреляя из орудий и поднимая в воздух самолёты. Японцы по тревоге сперва тоже открывали огонь, но потом привыкли и уже не обращали внимания на шум. Этого-то и добивался Жуков.

В назначенный день мощным хором зазвучала наша артиллерия, загудели в небе сотни самолётов. Помчались вперёд, через неглубокие воды Халхин-Гола советские танки. Японцы были ошеломлены, они совсем не ждали такого! Но сопротивлялись отчаянно, сражение длилось десять дней. Вражеская армия была полностью разбита.

Япония, осрамившись со своими завоевательными мечтами, запросила мир. Жуков был доволен. Позднее, даже после всех победных сражений Великой Отечественной войны он считал операцию на Халхин-Голе одной из самых лучших в своей жизни. За этот успех его наградили звездой Героя Советского Союза и присвоили звание генерала армии. А в Монголии Жукова прозвали Великим Монголом – это была огромная честь.

Вскоре Георгий Константинович докладывал Сталину в Кремле:

– Для всех наших войск, командиров и лично для меня сражения на Халхин-Голе стали большой школой боевого опыта. Думаю, что и Япония сделает правильные выводы о силе Красной армии.

И в самом деле, когда через два года Германия напала на нашу страну, японцы, союзники немцев, не рискнули ввязаться в эту смертельную битву. Через много лет Георгий Константинович шутил:

– Японцы подумали да за ухом почесали, вступать им в эту войну или нет.

Накрепко запомнился самураям урок от Жукова.

Глава четвёртая
План «Барбаросса»

– Мы завоюем Россию и овладеем её богатствами, – внушал своим генералам и министрам германский фюрер Гитлер. – Наша армия по плану «Барбаросса» нанесёт пару разящих ударов, и война будет кончена к зиме. Русские территории будут включены в состав нашей империи, а часть их мы отдадим нашим союзникам финнам, венграм и прочим. Москву и Ленинград я хочу сровнять с землёй. Население России будет работать на великую Германию, но нужно его сократить на тридцать миллионов. Они вымрут от голода. Остальных мы будем расстреливать за один лишь косой взгляд на немецкого солдата или офицера…

На рассвете 22 июня 1941 года немецкие армии атаковали границы Советского Союза на всём протяжении от Балтийского до Чёрного моря. Тучи самолётов бомбили наши аэродромы, военные городки и мирные города. По пограничным заставам, дорогам, укреплениям стреляли тысячи орудий. Ударные «кулаки» из сотен танков пробивали неорганизованную оборону наших войск.

Почему неорганизованную? Потому что нападения, да ещё столь мощного, сокрушительного не ждали. Гитлер хитрил, лгал советскому правительству. Уверял, что готовит свои армии для войны… с Англией. Поэтому держит войска подальше от глаз английской разведки, у самых русских границ. А с Советским Союзом у Германии был договор о ненападении. Поэтому вторжение немецких войск назвали «вероломным».

В первые же часы войны было уничтожено больше тысячи наших самолётов, так и не взлетевших в небо для боя. В первые же дни в плен попали десятки тысяч советских солдат. В первые же недели враг продвинулся на пятьсот километров. Захватил всю Прибалтику, почти всю Белоруссию, огромную часть Украины и Молдавию. Сейчас это отдельные государства, а раньше все они были частью нашей единой большой страны. С мирными жителями немецко-нацистские захватчики вели себя как свирепые бандиты: издевались, убивали, жгли дома, грабили.

– Мы должны вести эту войну с неслыханной жестокостью, – считали гитлеровские генералы. – Наша цель – превратить Россию в руины.

Один немецкий солдат написал в те дни письмо домой, в Германию: «Мы вошли в оборону русских, как нож в масло. Думаю, я вернусь после победы очень скоро».

Но сдаваться под напором восьмимиллионной фашистской армии наш народ, конечно, не собирался. Советские войска отступали, терпели страшные поражения, уже сотнями тысяч попадали в плен. Отдавали свои земли и города врагу. А всё же в неравных боях дрались до последней капли крови. Пытались контратаковать, изо всех сил сдерживали рвущихся вперёд оккупантов. Одна только Брестская крепость, оказавшись в полном окружении, сражалась целый месяц! На несколько недель вражья сила застряла под Смоленском. Немецкий план молниеносной войны уже скоро затрещал по швам.

Глубоко в душу всему нашему народу запали слова, прозвучавшие 22 июня по радио из Москвы:

– Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!

Глава пятая
Жуков – «пожарный спасатель»

За полгода до войны Жукова назначили начальником Генерального штаба. А Генеральный штаб – это мозг всей армии. Очень высокая должность. Но штабная сидячая работа была Георгию Константиновичу не по нраву. Он сразу сказал:

– Если не получится из меня хороший начальник Генштаба, буду проситься обратно в строй.

И потом говорил:

– Характер у меня, видимо, такой. Больше тянет в поле, к войскам, там я как рыба в воде.

Так и вышло, что все годы войны Жуков «мотался» по фронтам. Его посылали на самые опасные участки, где пожар войны грозил большой бедой. И он спасал положение. Налаживал оборону, командовал боевыми операциями, готовил контрнаступления. Из Генерального штаба его «сослали» на передовую после такого случая. В июле 1941 года Жуков докладывал в Ставке Верховного главнокомандования фронтовую обстановку. С тяжёлым сердцем он произнёс:

– Киев придётся оставить, чтобы избежать окружения наших войск.

– Что за чепуха! – гневно вспылил Сталин, Верховный главнокомандующий. – Как вы могли додуматься сдать врагу Киев?!

Георгий Константинович тоже был не лыком шит и за словом в карман не лез. Да и не меньше других он переживал за вынужденное отступление наших войск.

– Если вы считаете, что я как начальник Генштаба могу только чепуху молоть, тогда мне здесь делать нечего. Прошу освободить меня от этой должности и послать на фронт. Там я, видимо, принесу больше пользы Родине.

Жуков хорошо умел просчитывать планы противника, словно бы угадывал его намерения. Но это было, конечно, не гадание, а точный расчёт. На том же совещании в Ставке его спросили:

– Откуда вы знаете, как будут действовать немцы?

– Мне неизвестны планы врага, но в сложившейся обстановке немцы будут действовать именно так, – уверенно ответил Жуков.

Вскоре он отправился командовать одним из фронтов. А осенью советским войскам и впрямь пришлось отступить от Киева. Но теперь уже с огромными потерями. В плен опять попали сотни тысяч солдат!

Немецкие армии неудержимо рвались к Москве, к Ленинграду, к Донбассу. Никто не знал, где они остановятся, на каком рубеже обороны их натиск ослабнет. Но начинать надо было с малых побед над врагом. Такой первой, пока ещё невеликой победой стало сражение под городом Ельней на смоленской земле.

В том месте линия фронта выгибалась выступом, направленным в сторону Москвы. С этого плацдарма немцам очень удобно было бы наступать на Москву, поэтому они накапливали здесь силы. Жуков намеревался «срезать» ельнинский выступ. Он приехал на передовую, всё осмотрел, объездил позиции. Сделал выволочки плохим командирам, заменил нерадивых и трусливых. Подготовил войска к наступлению. А накануне ещё раз побывал на переднем крае. Ползал на животе впереди наших окопов, наблюдал в бинокль за немцами. Потом взял горсть земли и понюхал. Земля пахла гарью, пепелищем.

– Горит родная земля. Горит наша Россия.

Через неделю город Ельня был отбит у врага. В яростном бою немцев отбросили на запад. Конечно, для фашистов поражение под Ельней было почти мелочью, всего лишь небольшой досадой. Но как эта первая победа в войне подняла дух наших солдат! Они убедились, что немцев можно бить, да ещё как бить. И что германская армия вовсе не так уж непобедима, как многим казалось раньше. Пускай Гитлер завоевал половину стран Европы, но в России он всё же получит по зубам!

После этой операции Жукова сразу отправили спасать северную русскую столицу – Ленинград, бывший Санкт-Петербург. В сентябре 1941 года город уже находился в окружении немецких и финских войск. Гитлер приказывал своим генералам взять его до наступления на Москву.

– Вам придётся лететь в Ленинград, принять командование фронтом и Балтийским флотом, – сказал Жукову Сталин. – Город почти в безнадёжном состоянии. Либо вы отстоите Ленинград, либо погибнете там вместе с армией. Третьего пути у вас нет.

На военном самолёте Георгий Константинович пересёк линию фронта. Это было очень опасно, на хвост его машине сели немецкие истребители. Наши лётчики из охраны вступили с ними в бой и отогнали.

В Ленинграде Жуков сразу попал на военное совещание в штабе фронта. Высшие флотские и сухопутные командиры мрачно рассуждали о том, что надо взрывать заводы в городе и все военные корабли на рейде, чтобы не достались врагу. Потому что всё равно придётся отступать из Ленинграда. Корабли Балтийского флота были уже заминированы, оставалось только отдать приказ… И тут встал Жуков. Объявил, что теперь он командует Ленинградским фронтом и флотом. И что никакого отступления не будет.

– Будем защищать город до последнего человека! Извольте разминировать корабли и подвести их ближе к городу, чтобы они могли стрелять всей своей артиллерией. Как вообще можно минировать корабли?! – возмущался Георгий Константинович. – Да, возможно, они погибнут. Но если так, они должны погибнуть только в бою, стреляя!

А тем временем немецкий фельдмаршал, командовавший наступлением на Ленинград, уже потирал руки в предвкушении. Раздумывал, как лучше поступить, когда русские выбросят белый флаг. Сразу войти в город или подождать, когда население перемрёт от голода? Но очень скоро ему пришлось думать совсем о другом. Не о взятии Ленинграда, а о том, что немецкие потери от русских пушек и контратак стали слишком велики.

Жуков выстроил вокруг города непробиваемую оборону. Тогда ещё никто не знал, что Ленинград девятьсот дней будет находиться в кольце блокады, погибать от голода и холода. Главное было – удержать город, выстоять. Не дать врагу стереть его с лица земли, как планировал Гитлер. И город выстоял. Очень помогли бортовые орудия тех самых кораблей, которые спас от бесславного уничтожения Георгий Константинович. Когда немцы пошли в очередное наступление, моряки так накрыли их снарядами из своих крупнокалиберных пушек, что фашисты побежали назад!

Через три недели разведчики сообщили Жукову:

– Немцы отводят танки от Ленинграда, роют землянки, утепляют блиндажи. Готовятся к зиме, товарищ генерал. Наступления на город не будет.

– Значит, мы их остановили, – выдохнул Жуков.