Текст книги "[НЕ]ВЕРНОСТЬ. Что делать, когда не знаешь, что делать"

Начнем с истории туповатого друга.

«СПЛЮ С БЫВШЕЙ ЖЕНОЙ РАДИ РЕБЕНКА»

Мой друг Джейсон Стэтхэм (на самом деле моего друга зовут иначе, просто он попросил его в книге так назвать, это плата за то, что я расскажу его историю) женился второй раз. От первого брака у Стэтхэма ребенок и чудаковатая бывшая жена. Бывшая жена требует к своей персоне внимания, иначе она начинает форменно сходить с ума: звонить, писать смски, приходить и караулить Стэтхэма у подъезда, ждать у проходной на заводе. Претензия у бывшей жены такая: «Ты меня не любишь и не ценишь!» Казалось бы, логичный ответ должен звучать так: «Родная, так и есть, я тебя не люблю, мы поэтому и развелись. Я люблю другую. У меня семья с другой женщиной. С нашим общим ребенком, который остался с тобой, я вижусь, алименты плачу. Что ты еще хочешь?»

Но Джейсон решил эту проблему иначе. Он решил повысить алименты. И теперь он выплачивает не только деньги своему сыну, но и секс своей бывшей жене. Он так и говорит: «После того, как я присуну своей бывшей, она месяц такая шелковая ходит. Не пристает к нам. Поэтому, я думаю, это даже не измена. Это я просто защищаю свою теперешнюю жену от неадекватности своей бывшей. Да и нашему сыну, поди, лучше, что его мать спокойная, а не бегает по району, аки собака бешеная».

Как относится актуальная жена к такой схеме, я не знаю. Но думаю, что не очень хорошо. «Конечно, ей это не нравится, но она же понимает, что это я ради нашего с ней счастья семейного все делаю, она же не тупая, поэтому терпит», – заключает Стэтхэм и довольно улыбается.

Выводы по этой ситуации я делать не буду, выводы должны делать психоаналитики и его лечащие врачи. Лучше перейду к другой истории.

«ЭТО НЕ ИЗМЕНА, ЭТО ПРОВЕРКА»

Лиля хорошая жена хорошего мужа, которая живет в хорошем районе и работает на хорошей работе. У Лили все хорошо, кроме Руслана. Руслан – красивый кареглазый брюнет, с которым у Лили были отношения когда-то давно. Настолько давно, что Лиля уже забыла его пароль от банковской карты. А вот как она влюблена в него была – этого Лиля не забыла.

– Он написал мне в ВК. Помнишь, когда все соцсети начали закрываться, я перешла в ВК, давай пересматривать свои подписки, нашла его. Захожу в наш диалог, а там сообщения все из 2005 года! 2005 год, когда мы с ним мутили. Короче, я ему написала «привет».

– Ты же сказала, что это он тебе написал.

– Наташ, ты придираться к словам будешь или историю послушаешь? – огрызнулась Лиля и продолжила: – И он мне на мое «привет» пишет километровое сообщение. О том, как скучал, как места себе не находил, как женился…

– Лилос, подожди, так сильно не находил места, что нашел его рядом с другой женщиной?

– Да какая разница! Просто нашел сговорчивую бабу невзрачную. Но любил всю жизнь меня. И он спрашивает меня: «А ты любишь своего мужа?» Естественно, я говорю, люблю. Он говорит, давай просто тогда кофе попьем завтра вечером в нашем ресторане. Короче, я переспала с Русланом!!!

Счастливей, чем в тот момент, я Лилю не видела никогда. Даже когда Лиля на «Садоводе» купила туфли Ив Сен Лорана за копейки, она была не так счастлива. А тут просто 10 из 10! Поэтому я на всякий случай задала вопрос:

– Ну, получается, ты изменила своему мужу?

– Нет, конечно! Это не измена! Это просто была проверка! Я больше с Русланом спать не собираюсь. Я просто проверила, прошли ли мои чувства к нему. И вот, прикинь, прошли. Он зовет меня на горнолыжку на выходных, а я не поеду. Все прошло! Круто?

– Круто…

И опять в данном случае измена носит какой-то благородный характер, а Лиля выглядит чуть ли не Матерью Терезой. Она «просто проверила»! Так проверяют надежность бокала ударом о бетонный пол. Если бокал не разбился, значит, прослужит еще долго. Хороший способ. В дурке все подобные способы одобряют.

«РЕТРО-ИЗМЕНА»

– Мой психолог говорит, что это ретро-измена, – начал Мой Американец издалека.

– Ну, ключевое слово тут «измена» все-таки…

– Нет, ключевое слово «ретро». Это такое же невинное желание, как у тебя, например, надеть платье в стиле 70-х, понимаешь?

– Ты реально так думаешь? Ты думаешь, что это равноценно? Я натянула на себя платье в горох, а ты натянул на себя свою бывшую – это равноценно? – Я начинала закипать. Несколько минут назад мой мужчина признался мне, что у него был секс с его бывшей женой. Причем таким тоном, как будто признался в том, что в детстве болел ветрянкой. Мол, а че такого, все так живут.

– Это ретро-измена. Это желание почувствовать себя прежним, каким я был несколько лет назад, – опять завел свою чертову песню Мой Американец.

– Как ты можешь сравнивать мое платье из 70-х и свою бывшую жену! – не унималась я.

– Она, кстати, тоже из 70-х, – с ухмылкой произнес он и пошел в ванную чистить зубы. Я засеменила за ним.

– Ты сейчас так просто почистишь зубы и ляжешь со мной спать? В одну постель? Ты что – конченый?! Ах, блин, забыла. Ты же не конченый. Ты – ретро-конченый!

А Мой Американец стоял перед зеркалом, одной рукой упершись в край умывальника, и, довольно глядя на свое отражение, чистил зубы. Его не особо волновало, что я чувствую. Главное, что он чувствовал себя спокойно и уверенно. Он неплохо устроился. Он жил на две страны и на две женщины. Которые его одинаково сильно ненавидели.

Стоит ли говорить, что в сексе у нас с ним начались проблемы? Стоит? Тогда скажу: в постели у нас начались настолько большие проблемы, что по сравнению с нашими отношениями, в СССР секс еще был. Из наших отношений с Американцем исчезло все: секс, прелюдия, поцелуи, объятья, даже добрые слова потихоньку начали исчезать. А потом исчез и сам Американец, оставив после себя нехорошее послевкусие вранья. Убедить меня, что секс с бывшей женой – это не измена и даже не секс, не удалось.

Вы изменяете

Я очень хорошо понимаю это чувство, когда в Интернете тебе пишет твоя первая любовь. Ты была в него влюблена еще в 11-м классе, а тут нашла его в ВК, поставила лайк на фото, а он написал, какая ты красивая. Кажется, что пришло время взять реванш. Теперь-то ты не будешь стыдливо краснеть, если он попытается тебя обнять. Хочется почувствовать себя опять молодой и влюбленной.

Решать тебе, конечно. Просто помни, что это никакая не «ретро-измена» и не «проверка», это банальная обычная измена. И последствия будут, как у обычного предательства.

Вам изменяют

Если вы обнаружили, что ваш мужчина уже не ваш, а общий, и что его бывшая жена не настолько бывшая, как вам бы этого хотелось, не торопитесь закатывать истерику. Не спешите объявлять ему бойкот, если у вас в планах жить с этим ретро-любителем долго и (временами) счастливо. Отказом от секса вы только убедите мужчину в том, что вы неадекватная, а вот его бывшая жена добрая и щедрая женщина.

Постарайтесь донести до мужчины вербально и невербально, что вас такая гуманитарная помощь в виде секса не радует. На всякий случай уточните, что после следующей измены вы от него уйдете. И если ваш благоверный опять понес свой член в виде гуманитарной помощи к своей бывшей, уходите. Потому что в противном случае вы рискуете остаться в этом любовном треугольнике навечно.

Вывод

Как бы вы ни старались объяснить себе и окружающим, что бывший – это даже не мужчина, поэтому секс с ним – это даже не секс, получается весьма криво. Вы либо берите ответственность за эту измену на себя, либо прекращайте эти ретро-забеги в постель к бывшему, либо уже расстаньтесь со своим актуальным партнером и вернитесь к бывшему, раз уж вы так его любите и жить без него не можете.

Если ваш муж мечется и не может выбрать, кто из женщин ему больше нравится, вы или его бывшая, он уже выбрал, поверьте. Он выбрал вас двоих. Как в супермаркете, когда по акции покупаешь шампунь, а к нему приматывают кондиционер бесплатно. Выгодное приобретение, от которого невозможно отказаться. Удивительно, но обнаружив факт измены, актуальная жена с бывшей начинают выяснять, кто из них шампунь, а кто – кондиционер. Бессмысленное и бесконечное противостояние.

Двойная измена

Частным случаем рассмотрим ситуацию, когда твой муж изменяет тебе не просто с какой-то посторонней женщиной, а с твоей подругой. Боль от измены удваивается, потому что тебя по факту предали два близких человека, обещавшие поддерживать тебя: благоверный (который на проверку оказался не таким уж и верным) и подруга (которая оказалась хуже врага).

Когда я обнаружила, что мой (а по документам, выданным в загсе, он на тот момент все еще был моим) муж живет с моей (на нее документов из загса у меня никаких не было изначально) подругой, я села перед ее открытой в Интернете страничкой и зарыдала. Самое обидное в этом моменте оказалось то, что мне не к кому было пойти, чтобы обсудить, какой же он козел, этот мой муж. Мне некому было поплакаться в жилетку. Потому что единственная моя подруга и так уже была в курсе, что мой муж мне изменяет. Причем она была в курсе на пару лет раньше, чем я. Было чертовски обидно и хотелось придушить их обоих своими же руками.

Но вместо того чтобы их придушить, я пошла варить куриный суп. Своими же руками. Потому что двум маленьким детям не объяснишь, что сегодня мы сидим на диете, потому что мама сильно расстроилась, а папа вообще ушел из семьи. «Ничего, физический труд отвлекает от душевной боли», – подумалось мне. Я решительно достала синюшную куриную тушку с пупырками вместо перьев, положила ее на разделочную доску и заплакала. Без всхлипов, без истерики. Слезы просто катились вниз и капали на разделочную доску. Хотелось бы, конечно, чтобы они капали мне на грудь, но после грудного вскармливания двоих детей груди почти не осталось. Поэтому слезы капали на доску. И немножко на курицу. Мне казалось, что я сама была, как эта куриная тушка: холодная, никому не нужная и пустая внутри. И без сисек. И с пупырками вместо перьев.

«Почему от меня ушел муж?» – такой вопрос в голове моей не крутился. За восемь лет совместной жизни (вы же читали предыдущие главы) я сделала все, чтобы он от меня ушел. От меня и до него уходили мужчины, этот уход не был чем-то запредельно ужасным. В тот момент меня трясло от предательства подруги. Как она могла? Мы же так сблизились с ней за эти годы. Вдруг в голову пробралась нехорошая мысль: а что если это только я, наивная дура, верила в эту женскую дружбу? Что если она с первой секунды знала, что хочет быть с моим мужем, и просто пыталась всеми правдами и неправдами пробраться в мою семью?

Я зло посмотрела на куриную тушку. Как будто это и не курица вовсе. А подруга моя, которая врала мне в лицо и говорила, как сильно дорожит нашей дружбой. Я решительно взялась за куриную ножку и с громким хрустом выломала ее из куриной жопы. Приятное чувство, схожее с удовлетворением, охватило меня, и я воодушевленно взялась за вторую ножку.

Я вспомнила вдруг случай, как моя подруга просила посидеть с ее сыном от первого брака. Мальчик кашлял и в какой-то момент стал задыхаться, но подруга по телефону сказала, что «все в порядке, это психосоматика, он всегда так делает, чтобы я была с ним рядом, просто нужно, чтобы с ним кто-то был рядом». И я сидела с ее сыном всю ночь и ждала ее. А подруга сидела всю эту ночь рядом с моим мужем. И лежала. И еще Бог знает что она там делала рядом с моим мужем в том палаточном лагере. Муж тогда сказал, что «ничего не было» и что «она напилась, как тварь». Я тогда поверила. Но сейчас, прокручивая эти воспоминания в голове, как мясо в мясорубке, вдруг отчетливо поняла, как методично и хладнокровно моя подруга пристраивала свою костлявую жопу в наш брак. Я взяла вторую куриную ногу и резко вывернула ее наружу. Раздался отчаянный хруст. Выломать ногу не удалось, получилось только вывихнуть, от этого она криповато торчала вбок, как торчат конечности зомби в разных постапокалиптических фильмах. Я взялась поувереннее за скользкое куриное туловко и еще раз крутанула холодную куриную конечность. Куриная конечность издала последний хруст и, поддавшись, вышла из пазухи.

А потом был еще случай, мы сидели с подругой на кухне. Точнее, она сидела, а я красила ей волосы в яркий красный цвет. «Я люблю красный цвет, это огонь. Я – женщина огонь. Я получаю все, что хочу!» – вдруг сказала мне она. Да она уже тогда просто смеялась надо мной! Скорее всего, она говорила прямым текстом: «Я заберу твоего мужа, потому что я так хочу!» Уже не отдавая отчета, в порыве ярости, я выломала куриное крыло.

Вдруг экран ее телефона засветился. «Твой муж пишет, что-то ему надо», – радостно промурлыкала женщина-огонь и с недокрашенной головой застремилась в туалетную комнату перезвонить. «Да можешь тут общаться», – недоуменно промямлила я тогда, не понимая, к чему эта секретность. «Да там по работе, тебе будет неинтересно», – улыбаясь, проворковала она. Ну, конечно, теперь я понимаю, о чем они там говорили. Вместо того чтобы разозлиться на себя за свою тупость, я продолжала злиться на бывшую подругу и выламывать курице второе крыло. Вода в кастрюле закипела. И я тоже уже находилась на стадии кипения.

Вертя в руках бесконечное (если можно так сказать) туловко курицы, я пыталась решить, брать ли в руки нож, или я голыми руками раздеру эту тварь на куски. Вдруг вспомнился случай, когда я приехала к подруге забрать вещи, которые она заказала для нашей семьи через Интернет. Несколько штанишек для детей и футболки для мужа. Подруга открыла дверь в шортах и знакомой футболке. «Да, мы на озеро ездили в прошлые выходные, он отдал свои вещи, чтобы я постирала. Я закинула в общую стирку. А сегодня чет нечего было надеть дома, вот хожу так», – радостно защебетала моя подруга. А я смотрела на шорты своего мужа, на его футболку и не понимала, чему верить: своим ощущениям или ее словам. Я как будто медленно сходила с ума, я начала не доверять себе. Ведь я верила словам подруги. А слова подруги были такие: «Вообще не о чем беспокоиться!» Сама того не замечая, я в порыве ненависти начала методично отдирать волокна куриного мяса от куриного же позвоночника и скидывать эти куски куриной плоти в кипящую воду, мысленно представляя, как мой муж и моя подруга смеялись надо мной, тупой дурой, которая верила во все их сказки о дружбе и верности.

А потом я еще часа два вспоминала все моменты, когда, как мне казалось, я зря ревновала. И все эти моменты в одночасье сложились в словосочетание: «Ты, Наташа, наивная курица!» А суп варился и варился. Точнее, первый час он варился, а потом уже начал жариться. Когда запахло горелым, я поняла, что суп сегодня не получился, как и вся моя семейная жизнь. Стало жаль себя до крайней степени жалости. И кастрюлю. Кастрюлю с кремированной там курицей пришлось выбросить на помойку. И свою семейную жизнь тоже.

Вот такой был у меня опыт предательства. Удивительно, но предательство мужа простить оказалось проще. Может быть, потому что к тому моменту я уже не испытывала к нему никаких чувств, кроме чувства ответственности. А может быть, потому что я столько раз сама предавала его, что эта его измена была для меня как будто логичной расплатой за все мои предыдущие прегрешения. А может, потому что я подсознательно хотела расстаться с мужем, а эта его интрижка на стороне стала благородным поводом, чтобы расторгнуть наш союз. Так или иначе измену мужу я простила легко. Но вот предательство подруги я не могу забыть до сих пор.

Ведь друг не может предать. Этому учат нас с детства. Все сказки, пословицы, поговорки, фильмы несут одну и ту же мораль: «Сам погибай, а друга из беды выручай». Поэтому, когда предает подруга, больно ничуть не меньше, чем получить удар в спину от любимого. А иногда и больнее. Поэтому у подруг есть негласное правило: «Мужчина моей подруги – не мужчина». Я просто воспринимаю мужчин своих подруг как некие бесполые субстанции, которые иногда заходят к нам на кухню и говорят: «У, блин, ведьмы собрались тут!» и уходят к себе в комнату играть в приставку. А мы с подругами продолжаем восседать на кухне и перемывать всем косточки.

Вот я никогда не предавала подруг таким ужасным способом… хотела здесь написать я. А потом вспомнила одну не особо приятную историю, которую мне придется вам тут рассказать, чтобы нам всем стало понятно, что чувствует женщина, когда начинает встречаться с парнем своей подруги. К тому времени, когда произошла эта дивная история, я была уже взрослой и адекватной (насколько могла) женщиной. Я пережила развод, пережила предательство близкой подруги и, как мне казалось, выработала стойкое правило «не западать на мужчин своих подруг». И не западала. А потом произошло что-то невероятное.

Мы работали в хоккейном клубе с Наташкой вместе. Вместе ходили в столовую. Вместе сплетничали в курилке. Наташка была прямолинейной и веселой девчонкой. И, если мне мой тридцатичетырехлетний возраст уже не позволял делать какие-то глупости, Наташка в свои двадцать три делала все, что ей взбредет в ее хорошенькую голову. А взбредало ей много чего.

Например, однажды ей взбрело в голову зайти в хоккейную раздевалку после матча, потому что надо было поторопить тренера на постматчевую конференцию. На вопрос, почему она просто не позвонила ему и не поторопила по телефону, Наташка фыркнула и ответила:

– Краснова, блин, не тупи. По телефону мне голых хоккеистов не покажут!

И если меня женская часть коллектива нашего хоккейного клуба просто недолюбливала, то Наташку она ненавидела искренне и со всей душой. Мужа у Наташки не было, и это делало ее крайне опасной бестией. А еще опасной бестией ее делали длинные ноги, короткие юбки провокационной длины и такое же провокационное поведение. А еще у Наташки был хоккеист, который ее безумно любил.

– Для него я – просто богиня. Он постоянно меня комплиментами осыпает, говорит, что готов целовать мои ноги. Но бывшая жена у него капец фурия! – Мы пришли на обед, но поесть Наташка не успевала, потому что она говорила не умолкая. А когда умолкала, мечтательно смотрела из окна столовой на ледовую коробку и мечущихся по ней хоккеистов.

– Ну, может, она и не такая уж фурия. – После развода я почему-то неосознанно занимала сторону бывших жен. Я как будто вступила в какой-то клуб брошенок. Если кто-то говорил, что «бывшая жена сама виновата в разводе», меня начинало натурально трясти. Хотелось кричать, брызжа слюной, мол, а может, бывшая жена не такая уж и плохая, может муж сам козел, и все в этом же духе. Поэтому, когда Наташка завела свою пластинку на тему, какой потрясающий ее хоккеист и какая тварь его бывшая жена, я просто налегла на гречу с сосиской. «Пока ем, не имею возможности говорить», – думала я. Наташка же, наоборот, налегала, в основном, на разговоры.

– Его бывшая шантажирует, говорит, если он не бросит меня, она запретит ему видеться с ребенком. А он сына, знаешь, как любит! Он только сына любит и меня! – Наташка начала уже задыхаться от эмоций, поэтому резко запила свою любовь компотом и успокоилась. – Щас они тренировку закончили, пойдут на обед сюда, я с ним поговорю.

Хоккеисты и правда, шаркая ногами, как лыжники, огибая наш столик, нестройными рядами потянулись в дальний угол хоккейной столовой. Наташка, которая сидела лицом к двери, здоровалась с каждым. Причем выражение ее лица и интонация слова «привет» варьировались от холодно-нейтрального до восторженно-экспрессивного. Вдруг вместо «привета» Наташка распахнула свои голубые глаза, и ее губы расплылись в блаженной улыбке. Ну, понятно, это в столовку вошел Он. Я оторвалась от сосиски и повернула голову налево.

Дальше все было как в самом банальном фильме для подростков. Помните, когда входит главный герой, и все в рапиде, где замедленная сьемка? Ну, вот я увидела этот спецэффект в реальности. Оказывается, какие-то особо ценные моменты наш мозг каким-то образом «замедляет», чтобы как можно подробнее рассмотреть все детали картинки. А картинка была хороша. Поравнявшись с нашим столиком, картинка кивнула головой и произнесла:

– Привет, Наташ.

Наташкин хоккеист пошел дальше, а я не отрываясь смотрела ему вслед. «Это че щас было?» – спросила я у своего мозга. Мозг молчал. В такие моменты мозг всегда молчит.

– Это че щас было? – Голос Наташки звучал тревожно. – Он с тобой поздоровался?

– Да с чего бы это? – пожала я плечами, продолжая смотреть в дальний угол ресторана, куда ушел Наташкин хоккеист. – Он, по-моему, тебе сказал: «Привет, Наташ». По имени тебя назвал.

– Ну, ты-то тоже Наташа. И он смотрел прям на тебя! Капец, он у меня сегодня получит вечером в клубе! – Наташка сгребла тарелки на поднос, и даже мою с недоеденной гречкой. Невзирая на мой протест, она решительно взяла поднос в руки (и себя тоже) и, грозно покачивая бедрами, вышла вон из ресторана. Я посмотрела на ее хоккеиста. Тот уже сидел за дальним столиком и ел в ускоренной перемотке. Рапид больше не включался. Показалось. И я поспешила за подругой. Нагнала я ее уже около лифта.

– Он реально офигел! Так себя вести! – Наташка не могла успокоиться. – Чтоб ты понимала, когда мы с ним наедине, он настолько мой, насколько вообще один человек может принадлежать другому человеку! Но на публике… Как будто он старается, чтобы никто не заметил, как сильно он меня любит. Бесит меня!

А я стояла рядом с ней и вспоминала этот мимолетный взгляд. Так бывает, какая-то мелочь, какая-то незначительная деталь западает в память так, что невозможно от нее избавиться.

– Блин, Краснова, мы минут десять уже лифт ждем! – возмущенно воскликнула Наташка. – Надо в техническую службу написать!

– Или надо на кнопку нажать, – неожиданно спохватилась я и нажала на вызов лифта. Лифт любезно распахнул перед нами свои двери. Наташка расхохоталась. Красивая она, подумалось мне. И он тоже красивый. Я мотнула головой, отгоняя нехорошие мысли.

«Привет))) Игноришь меня?)))»

Я крутила в руках телефон, периодически открывая это сообщение, отправленное мне с незнакомого номера, и закрывая его вновь.

«Это Денис. Помнишь меня? Я в столовке сегодня поздоровался с тобой))))»

Я посмотрела на экран заблокированного телефона. 23:16. В такое время пишут только пьяные и влюбленные. Скорее всего, он пьян. Наташка же сказала, что они сегодня вечером идут в клуб. Наверное, это вообще не он пишет, озарила меня неожиданная догадка. Ну конечно! Это пишет мне Наташка с его телефона! Все встало на свои места. Где-то в глубине души я чувствовала разочарование, но в то же время облегчение: я не влипла в этот любовный треугольник.

Я разблокировала свой телефон и бодро набрала ответ на это сообщение:

«Привет, Наташка! Как дела? Отобрала у него телефон?»

Не успела я перечитать свое отправленное сообщение, как мне прилетело следующее:

«Да это я, Денис! Я тебе сегодня улыбался на раскатке, помнишь?»

А я не то чтобы не помнила. Я этого не видела. У людей с плохим зрением бывает такое. Мы видим просто движущиеся по белому льду черные пятна, это если домашний матч. И белые пятна, если команда на выезде. В какой именно момент одно из пятен мне улыбалось, я категорически не помнила. Видимо, слишком долго вспоминала, потому что Наташкин хоккеист прислал еще одно сообщение:

«Хочешь, сходим завтра в кино?»

Я вспомнила одного Форварда таранного типа и поежилась. «Ну, такое кино мне не надо», – подумала я и на всякий случай написала:

«Наташка, хватит прикалываться. Лучше приходи завтра ко мне в менеджерскую после 12:00, дело есть».

Жесть какая-то. У меня аж спина вспотела. Это все из-за нервов. Если это была такая «проверка на дружбу», я ее прошла. Потому что настоящих подруг надо ценить. И я легла спать с уверенностью, что завтра предъявлю Наташке за этот диалог.

В 12:00 Наташка не пришла. У нее в пресс-центре обнаружились какие-то важные дела, поэтому она делала эти дела и важный вид одновременно. Она в этом профи. А я сидела в своем кабинете и разбирала макулатуру на своем столе. Старые хоккейные программки занимали половину поверхности стола, поэтому я начала их скидывать в мусорное ведро. На секунду мой взгляд остановился на программке, где во весь форзац красовалось лицо Наташкиного хоккеиста. «От греха подальше», – пробурчала я, и программка отправилась в мусорное ведро.

– Нормальное у вас отношение к игрокам клуба, – насмешливо прозвучал чей-то голос. Денис стоял прямо в центре нашей менеджерской и, улыбаясь, смотрел на меня. – А где остальные менеджеры?

Я с виноватым выражением лица поспешно и неуклюже начала доставать хоккейные программки из мусорного ведра (как будто это могло исправить первое впечатление) и укладывать их обратно неровной стопкой на своем столе.

– Обед. Ушли на обед. Обедать. Есть ушли. Пищу употреблять ушли, – вдруг начала путанно объяснять я. Создавалось ощущение, что я просто где-то нашла словарь синонимов и выбираю из него подходящие к случаю цитаты. – А тебе кого надо? Гелю? Я позвоню ей.

– Мне тебя надо. Ты же мне вчера сказала, чтобы я зашел к тебе после 12:00. 12:30 – это как раз «после двенадцати», правильно? – подытожил Наташкин хоккеист и улыбнулся. – Ну, что, идем в кино?

Мне очень сильно хотелось пойти с ним в кино, но так же сильно мне не хотелось пойти на фиг из дружбы с Наташкой. В состоянии фрустрации я достала еще одну программку из мусорного ведра и машинально положила ее в стопку на остальные, старательно разглаживая фотографию хоккеиста на форзаце.

– Не, ну это уже лишнее, – расхохотался Наташкин хоккеист, он подошел к моему столу, взял программку с Алистратовым на обложке и отправил ее обратно в мусорное ведро. – Этого-то можешь обратно в ведро положить, он уже не играет за наш клуб. Поехали в кино?

– Я вообще-то работаю тут свою работу, – насупившись пробормотала я и, создавая вид занятого человека, начала перекладывать бумаги с места на место.

– Понятно. Типа злая мачеха заставила перебирать документы? Я могу помочь, – с готовностью отозвался Наташкин хоккеист и взял со стола документы за прошлый матч.

– Я не хожу в кино с чужими мужчинами. Вот, – вдруг отчеканила я. – Пока ты в отношениях с Наташкой, ходи в кино с ней. Пожалуйста. И накладные верни. Тоже пожалуйста.

Денис поджал губы, помолчал, а потом серьезно произнес:

– Проблема в том, что у меня и твоей подруги нет отношений.

– Но она говорит…

– И в этом основная часть проблемы. Она всем говорит. До меня доходят слухи, что мы с ней встречаемся, а я знать не знаю. Она меня караулит в ночных клубах, это жесть! У меня из-за этих слухов проблемы с бывшей женой, – вдруг его прорвало на откровенность. Он положил на место документы и присел на краешек стола. Совсем близко. Так близко, что я могла почувствовать запах его дезодоранта.

– А со мной у тебя не будет проблем? – осторожно поинтересовалась я.

– Ради тебя можно и ввязаться в эту авантюру с проблемами, – улыбнулся бывший Наташкин хоккеист.

Авантюра. Он знает слово «авантюра». Обычный хоккеист заменил бы это слово на единственно доступный хоккейному мозгу синоним «фигня», я клянусь. Обычный бы сказал: «Я готов ввязаться в эту фигню». Или даже так: «Я ваще за любую фигню». Или даже еще проще: «Да похер!» Да, обычный хоккеист сказал бы именно так. Но Денис не был обычным. Он был особенным. А теперь, оказывается, он был еще и свободным. И с того дня начался самый короткий и странный роман в моей жизни. Чтобы не чувствовать себя виноватой перед Наташкой, я перестала с ней ходить в столовку, перестала сплетничать на перекурах. Я как будто бы старалась перестать быть ее подругой, чтобы не чувствовать себя конченой дрянью, но именно так я себя и чувствовала. Каждый раз, когда Денис целовал меня, я думала, что где-то сейчас Наташка сидит и страдает о нем. Возможно, ей нужна моя поддержка. Но единственная поддержка, которая у меня была, – это никакой.

Однажды Наташка прибежала в менеджерскую со слезами и упреками. Она сидела рядом со мной и рассказывала, что ее хоккеист ведет себя странно. И что вчера они гуляли весь день по Арбату, целовались, а потом он «уехал к какой-то шлюхе». А я, опустив голову, выслушивала ее причитания и вторила ей: «Ах, какой он козел!» Скажу честно, было стремно ощущать себя «какой-то шлюхой», но еще хуже было осознавать, что он продолжает встречаться с Наташкой.

Я словно оказалась впутанной в какое-то соревнование. Я как будто начинала сравнивать себя с Наташкой и не в свою пользу. Потому что если бы я была лучше, чем Наташка, Денис был бы уже навсегда со мной. Хотя если бы я была хуже, чем Наташка, Денис был бы уже навсегда с ней. А тут было не понятно, кому достанется этот кубок в виде Дениса, а кто заберет сет серебряных медалей и канет в Лету.

– А ты уверена, что вы с ним целовались? – спросила я и осеклась.

Вдруг по этому вопросу Наташка сейчас поймет, что у нас с Денисом есть отношения? Да уж скорей бы уже поняла, чтобы я не чувствовала себя предателем.

– А это что по-твоему? – вдруг вспылила Наташка и начала тыкать мне в лицо своим телефоном.

Я аккуратно взяла его в свои руки, да так и застыла, глядя в экран. На видео Наташка и Денис радостно гуляли по Арбату, он обнимал ее за талию, а она держала телефон на вытянутой руке и кричала что-то невнятное про любовь. А потом Денис притянул ее к себе и впился в ее губы поцелуем. Дальше там еще что-то было, я не помню. Я смотрела сквозь телефон куда-то вниз, в самый ад, куда (как мне в тот момент казалось) должен спуститься сам Денис в обозримом будущем.

– Слушай, Наташ, – вдруг сухо сказала я, возвращая ей телефон. – Давай здесь личные проблемы не обсуждать. Мне нужно работать.

– Да наконец-то, блин! – воскликнула Геля, оторвавшись от своего компьютера. Мы, очевидно, достали ее уже своими сплетнями и любовными переживаниями. – Давай, иди к себе в пресс-центр, нечего тут сидеть. Краснова правильно говорит, надо работать!

И Наташка обиделась и ушла. И больше мы с ней не общались. И с Денисом тоже. Я не буду вам врать, рассказывая историю нашего прощания с ним в лучших традициях Джейн Остин. Если честно, никакого прощания не было. Я просто перестала ему отвечать на сообщения и звонки. Возможно, он пытался меня как-то вернуть. Возможно, даже улыбался на раскатке. Но благодаря своей близорукости я этого, к счастью, не видела.

А с Наташкой мы встретились прошлой весной на презентации моей книги. Мы мило поговорили. Потом я вежливо пригласила ее посидеть в кафе недалеко от Московского Дома Книги. Наташка так же вежливо отказалась. Она ушла, а у меня в душе осталось какое-то чувство неблизости (если есть вообще такое чувство в природе). Чтоб вы понимали, Наташа не стала моим врагом или чужим человеком, нет, что вы, совсем нет. Мы очень мило чирикали с ней после презентации. Но между нами как будто выросла стеклянная стена. Мы видим друг друга, мы слышим друг друга, улыбаемся друг другу, но вот прикоснуться не можем. Не получается. Как будто раньше мы могли прикасаться душами друг к другу, а сейчас эта опция оказалась отключенной навсегда. Вот такая цена измены.