Текст книги "Звездный Пес"

Звездный Пес

В автобусе было очень душно. Мы ехали уже больше часа, и дышать становилось все труднее. Моя соседка залезла с ногами на сиденье и, перегнувшись через спинку кресла, громко болтала с девчонкой, сидевшей позади меня. Иногда она фальшиво смеялась, как-то взвизгивая при этом, или манерно разводила руками. Похоже, старалась привлечь внимание парней, сидевших на другой стороне, демонстрируя видимую незаинтересованность их присутствием и беспредельное наслаждение беседой с подругой. А те в свою очередь всерьез были увлечены играми на смартфонах, и плевать им было на ее «выступление». Она пару раз задела меня своими пыльными кедами, но я не стала делать ей замечание. Если честно, просто не было желания разговаривать. Я плотно прижалась к окну и уткнулась носом в стекло. Пейзаж пока был довольно однообразным – поля, покрытые сухой желто-серой мертвой травой вперемешку с молодой свежей, и кое-где зеленеющие кустарники.

На весенние каникулы родители отправили меня в лагерь. Они считали, что нагрузки в школе слишком большие, а городской воздух слишком грязный, и мне просто необходимо побыть в веселой компании своих сверстников на природе. В принципе, я не против. Пусть родители отдохнут от меня, а я уж как-нибудь тут продержусь.

Моя соседка уже пару минут сидела молча, уставившись в свой телефон. Я закрыла глаза и стала думать о несуществующем сиреневом платье, которое идеально сядет на мою шикарную (разумеется, в недалеком светлом будущем, когда я похудею) фигуру, как я уверенно приду как ни в чем не бывало на день рождение одноклассницы, снисходительно улыбаясь в ответ на восхищенные взгляды ребят.

– Жвачку будешь?

Я вздрогнула от неожиданности и, открыв глаза, увидела раскосые с поволокой глаза своей соседки. У нее был тот тип вялого лица как будто она только проснулась после того как полдня нежилась на мягкой перине.

– Давай…– промямлила я.

– Меня Аня зовут, – сказала она, скидывая подушечку «Орбита» мне на ладонь.

– Приятно познакомиться. Я Ника.

Оля показалась мне слегка полноватой. Правда, меня это даже немного радовало. Общаться со стройной красоткой мне было бы не комфортно. Если что-то ляпну, будет стыдно. А с девчонкой попроще можно и по душам поговорить.

– Классная футболка. Ты модель?

– Нет… С чего ты взяла?

– Ну написано же.

Точно! На мне же желтая футболка с надписью «EliteModels». Мне дала ее мама, а от кого она досталась ей, я и не спрашивала. Знаю только, что она была уже ношеной, и меня это нисколько не смущало до настоящего момента. Последнее время мне не очень нравилось мое отражение в зеркале – прыщи на лице, которые я постоянно давила, от чего мой нос казался мне большим и красным, полнеющее тело, несуразная стрижка, словно домик на голове. Так что одна растянутая футболка с неподходящей надписью глобально ситуацию не изменит.

– Неет, – рассмеялась я. – Это просто так. Мне ее подарили.

– Ааа… А сколько тебе лет?

– Пятнадцать.

– Ооо! Мне тоже, – сказала Аня, довольно улыбаясь. – Мы, наверное, в одном отряде будем.

– Наверное.

Я опустила глаза и молча выжидала, когда моей соседке надоест вытягивать из меня ответы на свои вопросы.

– Что слушаешь? – спросила она. Видимо заметила, как я тереблю руками наушники.

– Разное. Классику, попсу, рок. Просто понравится песня, я ее добавляю.

– Понятно, – вскользь сказала Аня, уже потеряв ко мне интерес. Теперь она высунула в проход голову, услышав громкие маты – предвестники драки. Я тоже привстала, чтобы увидеть потасовку.

Двое пацанов, выпучив глаза, «плевались» типичными перед началом физических разборок фразами типа «ты че», не взирая на гневные возгласы нашей провожатой. Один взял другого за грудки и бросил к окну, но тот, казалось, еще в полете кинулся в обратную сторону, и вскоре вознаградил обидчика ударом по лицу. Дальше они вцепились друг в друга, и за креслами мне не было видно, что именно там происходит. Я села обратно на свое сиденье. Скучно. Очевидно, что ребят разнимут, сделают выговор, сводят к медсестре, как приедем, и расселят по разным комнатам. А может, еще и телефоны отнимут в качестве наказания.

Вдруг автобус остановился. Кажется, мы наконец-то приехали. Водитель вышел из кабины и открыл большие металлические ворота с облупленной зеленой краской. На территории лагеря было много деревьев, на некоторых уже начали распускаться почки. Нежной щетиной покрывала землю молодая травка. Возбужденно курлыкали какие-то птицы. Последняя неделя марта выдалась жаркой, и природа незамедлительно воспользовалась этим шансом для скорейшего возрождения своих ресурсов.

На площадке за воротами стояло два пустых автобуса. Всех высадили и дальше мы с сумками направились к длинным одноэтажным деревянным постройкам, в которых нам, по всей видимости, предстояло жить. После короткой переклички всех детей распределили по отрядам. Я попала в первый отряд, самый старший.

Аня мертвой хваткой новоиспеченной подруги уцепилась за мой локоть и не отпускала его, пока нас не завели в нашу общую комнату. Здесь мы застали еще двух девушек, видимо, их заселили раньше. Одна из них, худенькая крашеная брюнетка с длинными волосами, сидела на кровати у окна и самозабвенно намазывала себе брови. На ней были вконец драные джинсы и тонкая белая майка, обильно украшенная пайетками. Вторая наша соседка, миниатюрная блондинка в одних лишь черных стрингах, стояла к нам спиной и разбирала сумку, демонстрируя таким образом свой великолепный зад во всей красе. Ни та, ни другая не обратили на нас никакого внимания. Я подошла к свободной кровати у двери, вытащила из сумки пакет с гигиеническими принадлежностями, зарядку для телефона, наушники, электронную книгу, расческу, кружку и пакет с яблоками, и начала укомплектовывать пустую тумбочку.

– Женька, на фига тебе презики? – усмехнулась брюнетка, глядя как соседка вытряхивает содержимое своей сумочки на кровать.

– Леся, отвали, – раздраженно прохрипела блондинка.

– Ты че с Лехой, да? – не унималась подруга.

– Ты сигареты мои не видела? По-любому эта коза взяла…

– Кто?

– Воспитательница наша, кто! Вожатая! – рявкнула блондинка и раздраженно пару раз провела расческой по волосам, после чего она вдруг обернулась в мою сторону и с жалостливым выражением лица протянула. – Деевки, у вас есть сигареты?

– Не курю, – коротко сказала я. Аня тоже отрицательно мотнула головой.

Блондинка Женя разочарованно вздохнула и обреченно легла на кровать.

– Молодцы! – поддельно радостно похвалила нас брюнетка и подсела ко мне. – Я Олеся. А это Евгения.

Она указала пальчиком в сторону обмякшего тела у окна.

– Ника, – буркнула я, но вспомнив о значении вежливости в любой ситуации, поспешно достала пакет с яблоками и, подвесив его на руке, громко спросила. – Девчонки, яблоки будете?

– Нет, спасибо, – приглушенно пропищала Аня.

– Нет, я не люблю яблоки, – сморщилась Олеся, затем отклонилась назад, облокотившись на локти, и вальяжно продолжила. – Лучше сок. Он кстати полезен утром. Я вообще соблюдаю правильное питание. Девушка же должна следить за собой.

Олеся показалась мне бесцеремонной особой. Во-первых, для малознакомого человека она сидела слишком близко ко мне. Во-вторых, ее глаза находились в постоянном поиске деталей, которые я, возможно, пожелала бы утаить от посторонних. Взгляд уверенно скользил по моему лицу, телу, обуви, а затем прошелся по вещам в полурастегнутой сумке.

– Что слушаешь? – сказала она и тут же взяла с тумбочки мой телефон с подключенными к нему наушниками и, вставив их в уши, начала шнырять пальцами по экрану.

– Отдай, – как мне показалось, спокойно произнесла я, протягивая руку.

– Что ты нервничаешь? – улыбаясь, Леся отвела руку с телефоном в сторону. – Там что-то секретное?

Я безуспешно пыталась вырвать телефон из ее цепких лап. В конце концов, она сбежала вместе с ним к своей подружке. Не снимая наушников, она что-то шептала и показывала той мои фотографии, мотая головой в такт включенной музыке. Вдруг они обе заржали как две макаки.

Стоя столбом посреди комнаты, я чувствовала, как мои щеки наливаются как два спелых помидора. Дуры крашеные! Что они там увидели?!

– А это кто? Подрууужка твоя? – ехидно улыбаясь спросила Олеся, умерив наконец лошадиный гогот.

На экране было фото моей подруги. Мы как-то от нечего делать решили сделать что-то типа фотосессии. Я была фотографом, а она моделью. Она легла на диван по пояс голая и крест-накрест прикрыла грудь руками, поэтично повернув голову набок. К ее волосам мы прикрепили лилию, которую вытащили из маминой вазы, и спрятали стебель за волосами, чтобы было видно только цветок. На тот момент нам казалось, что это гениально, но выложить фото на просторах интернета мы не решились.

– Это подруга, а не подружка, – мрачно сказала я, выдернула мобильник из ее рук и села обратно на свою кровать лицом к стене. Рот, как я ни старалась его контролировать, кривился дугой вниз. Слезы покатились по горящим от напряжения щекам. Хотелось убежать отсюда как можно дальше, но я уговаривала себя подождать и не привлекать внимание. Найду позже укромное местечко и нарыдаюсь вдоволь.

На время в комнате стало очень тихо, но вскоре зашуршали пакеты и блондинка Женя, тихо поругиваясь, продолжила, по-видимому, искать свои сигареты. Я вздрогнула, ощутив чье-то прикосновение к моему локтю. Это была Аня. Она присела на край кровати рядом и осторожно гладила меня по руке. Я посмотрела на нее краем глаза, и мне удалось ненадолго справится со своим кривящемся ртом и слегка улыбнуться.

К моему удовольствию Леся и Женя перестали проявлять ко мне интерес, так что я спокойно лежала на своей койке, слушая музыку до самого обеда.

Один раз к нам заходили наши вожатые. Улыбчивая девушка с рыжими короткими волосами и высокий парень в кепке и в темных очках, которые он не снимал ни в помещении, ни на улице, пытались выяснить, в какие кружки мы уже записались. Узнав, что ни в какие, вожатая сделала удивленное выражение лица и начала перечислять все секции, что здесь имелись, и от себя порекомендовала записаться на обучение игре на гитаре. Парень в очках молча ухмылялся, рассматривая нашу полуголую блондинку. Надо сказать, что Женя все-таки была уже одета, просто одежда скрывала не намного больше, чем трусы, в которых я ее в первый раз увидела. На ней были минималистичные джинсовые шорты и серая широкая майка до талии. Она сидела у окна, сложив ногу на ногу и слегка наклонившись в сторону, с удовольствием разглаживала рукой свои густые локоны. Женя напоминала мне красивую породистую кошку, вылизывающую свою гладкую шерстку.

После обеда мы с Аней записались на кружок игры на гитаре. Первое занятие показалось одновременно и интересным и нудным. Нам показали аккорды, сыграли пару песен, дали по очереди подержать гитару и бессмысленно побренчать струнами. Дальше мы зарисовали аккорд до мажор и должны были учиться его воспроизведению собственно на самом инструменте. Но гитары было две, а нас больше двадцати человек, в том числе ребята много младше нас, которым, разумеется, дали возможность попробовать первыми. Так что мы с Анькой успели немного погулять и даже сыграть в «балду» прежде, чем до нас дошла очередь исполнить долгожданный аккорд до мажор. Когда до меня наконец дошла очередь, то кажется, я вдавила струны в подушечки пальцев чуть ли не до самых ногтей прежде чем у меня получилось более менее ровное и звонкое звучание. После тренировки пальцы чуть побаливали и даже остались красные следы. Но учитель уверил нас, что это пройдет – кожа огрубеет, руки привыкнут и вообще все будет «окей». В целом урок мне понравился, и я решила прийти и в следующий раз. Наверняка, желающих будет гораздо меньше, и мы сможем нормально позаниматься.

Занятие окончилось, но возвращаться обратно в нашу комнату мне не хотелось. Мы с Аней медленно прогуливались по территории лагеря. Мальчишки лет десяти с криками бегали за мячом на футбольном поле. Четыре девочки самозабвенно качались на качелях, одна из них периодически задевала ногами землю и в прямом смысле пускала пыль в глаза завистницам, толпящимся рядом. Ребята постарше сидели на скамейке, сбившись в кучу вокруг одного планшета, и громко смеялись. Чуть дальше от них угнездилась сладкая парочка – симпатичный парень с каштановыми волосами и томными выразительными светло-карими глазами поглаживал тонкую талию сидящей у него на коленях девушки. Я быстро отвернулась в другую сторону, чтоб ненароком не поймать его взгляд. Прямо за игровой площадкой шла граница лагеря в виде старого деревянного забора. За ним ровной грядой стояли деревья. Шальные мысли забродили в моей голове, и одна из них приняла почетное звание навязчивой идеи. А почему бы не сбежать на время отсюда? Посидеть где-нибудь в лесу, наедине с природой, почитать книгу, послушать музыку.

– А ты умеешь гадать по-настоящему? – вдруг заговорчески прошептала Аня.

– В смысле?

– Ну в смысле на картах там или еще как-то…

– Не стоит. Вредно это.

– Почему? Тебе не интересно, узнать, кому ты нравишься или что ждет в будущем?

– Нет, – соврала я. Но мне не хотелось продолжать этот разговор. Да, конечно, мы с подружкой пробовали всякие глупые гадания – и на картах, и с иголкой и бумажкой с нарисованной рожицей, и прочую ерунду со свечами, зеркалами и другими аксессуарами. Но информированности это нам не прибавило, а вот на душе неприятный осадок остался. Как будто все шло наперекосяк после этих гаданий. Это как, одурев от голода, съесть бутерброд сомнительного качества в первом попавшемся ларьке и потом, мучаясь от изжоги, жалеть, что не дождался нормальной пищи, но уже поздно – ты сыт и отравлен. Вот так и жизнь после наших экспериментов с предсказаниями – как будто чуть-чуть ядом приправлена. Долго отходить приходилось.

– А мне девчонки рассказывали… На бумажке рисуешь круг с буквами, слова «да» и «нет», посреди рожицу какую-нибудь…– Аня выжидающе посмотрела на меня.

Я молча кивала.

– …Ну и берешь иголку с ниткой. Ставишь ее в центр, задаешь вопрос и она должна вращаться, указывая на буквы или на «да» и «нет». Знаешь такое?

– Угу…

– Веришь, что это на самом деле дух приходит? Мне кажется, они сами рукой водят. Говорят типа, не веришь – сама посмотри. Девчонки к нам придут в комнату в три часа. У них уже есть бумажка готовая. Надо будет только зашторить, чтоб темно было. А то, сказали, может не прийти…

– Не прийти?

– Ну дух этот, который отвечает.

– Ты ж сказала, что не веришь.

– Да я просто проверить хочу! – возмутилась Анька. – Ну, блин, интересно же.

– Мне кажется, лучше не вмешиваться в такое.

– А что такого? Ты боишься? Прикольно же.

– Давайте без меня. Я пойду почитаю в беседку.

– Понятно, – снисходительно улыбнулась Аня, и, пожав меня за пальцы, сказала. – Если хочешь, приходи.

Оставшись одна, я решила подойти поближе к ограждению. Прохаживаясь вдоль забора, дошла до старого деревянного туалета. И прямо напротив него в заборе оказались выломаны две штакетины. Через минуту я уже была за пределами лагерной территории и бодро шагала по тропинке вверх. С тропинки я попала на широкую песчаную дорогу, окруженную сосновым лесом, и вскоре вышла на развилку. На выбор можно было углубиться вверх в лес или спуститься вниз к деревне. Я выбрала первый вариант. Песчаная дорога сменилась более узкой глинистой. Неплохо помесив грязь, минут через десять я увидела просвет в деревьях, и выбралась на небольшую поляну. Здесь я уселась прямо на землю, подложив под себя куртку. Теперь можно насладиться одиночеством и прекрасным видом с вершины – слегка прикрытые туманной завесой округлые холмы прятали в своих лесистых телесах бурлящую каменистую речку. Я закрыла глаза. Постоянно слышен отдаленный гул воды. Временами прохладный ветер обдувает лицо и создает какой-то странный стон, будто бы медленно восходящий из самой дремучей глубины леса.

Что-то давно уже кололо меня в правую ногу. Мне надоело это терпеть, поэтому прервав свою пробную медитацию, решила ощупать поверхность на которой сидела. Я и забыла, что в кармане куртки лежали ручка с блокнотом, в который я записывала аккорды. Пока я сидела, ручка остро упиралась своим носиком мне в бедро, а блокнот давил скрепляющей пружиной. Может это знак? И я должна что-то записать? Я решила написать послание.

«Здравствуйте, кто бы вы ни были!

Мне кажется, я очень одинока. Так одинока, что даже поговорить получается не с кем. Столько людей вокруг, но нет человека, который бы меня понял полностью. Никто толком слушать не умеет. Наверное, я сама тоже не умею. Но знаю, меня любят. И родители, и сестра, и подруги тоже. Просто не понимают. Поэтому нельзя им это говорить. Замкнутый круг какой-то получается. Вот, например, мама с папой у меня очень хорошие и заботливые. Они очень гордились мной, когда я победила в олимпиаде по биологии, хвалят за то, что хорошо учусь, говорят, что я красивая. Но когда мне больше всего нужно, они меня не слышат. Они заняты своими делами и раздражены. Неважные вещи становятся для них важными и они крутятся в этом круговороте мелочей как белье в стиральной машинке в режиме бесконечная стирка. Мне вообще иногда кажется, что когда я кому-то что-то рассказываю, он под стеклянным колпаком находится. Глаза раскрыты, ресницами хлопает, но мои слова в него не попадают, они бьются звонко как гравий о стенки колпака и отскакивают вниз. А человек в лучшем случае понимает меня только по стуку этих слов-камешков, как азбуку Морзе. Вот и весь разговор. Пустой.

Ты, может, думаешь, что я жалуюсь на ерунду. Да, жалуюсь. И мне не стыдно. Но хочу сказать, что я все равно рада людям таким разным вокруг меня и люблю их. Просто тяжело чувствовать себя какой-то не такой.

Спасибо, что прочел.

Твоя «Победа»

Я подумала, что Ника – это же богиня победы, и пусть я буду Победой, все равно никто не прочитает, а звучит интересно. Вырвала исписанный лист из блокнота, сложила его вчетверо и стала думать, куда бы его спрятать. Может просто сбросить вниз к реке? Нет, если уж кто-то и решит почитать мою записку, оставлю ему небольшое подношение. Я походила недолго по лесу и собрала охапку сухих веток, сделала из них импровизированный шалаш и вложила туда бумажку. Теперь гостю на моей поляне (я уже считала это место своим) будет чем костер разжечь, может, догадается достать записку. А не догадается, пусть все сгорит дотла вместе с моими переживаниями.

Я побоялась, что мое долгое отсутствие могут заметить и начнут искать. А если найдут, придется попрощаться со своим тайным местом. Так что я поспешила обратно в лагерь. Когда я вернулась в комнату, никто не обратил на меня внимания. Даже Анька, как ураган пролетевшая мимо меня к своей тумбочке, только спросила, не глядя, нет ли у меня иголки, и не дождавшись ответа, унеслась куда-то из комнаты. Так я поняла, что опасаться нечего и каждый день после обеда спокойно улизывала с лагеря на свою любимую поляну, захватив с собой электронную книгу и наушники. Мой «шалашик» оставался нетронутым. Впрочем, я и не рассчитывала, что сюда кто-то придет. Мне было комфортно осознавать, что здесь я могу побыть только наедине с собой.

Но однажды, когда я вышла на поляну и привычно кинула взгляд на свое сооружение из сухих веток, вдруг поняла, что его там нет. Подойдя ближе, обнаружила золу и обгоревшие дрова на выжженной траве. «Кто-то все-таки развел костер», – почему то с сожалением осознала я. Рядом с пепелищем лежал небольшой круглый камень – раньше его здесь не было, а под ним виднелся краешек бумаги. Это оказался мой листок, но только с другой стороны на нем крупными печатными буквами было написано:

«Приветствую тебя, Победа!

Приходи сюда сразу после заката. Посмотрим, как мы не одиноки.

Звездный Пес»

Честно говоря, я испугалась. Я не была готова к тому, что на мое послание ответят, да к тому же пригласят встретиться. И что значит Звездный Пес? Разумнее было бы забыть обо всем и больше сюда не приходить. Я осторожно огляделась вокруг. Вроде никого нет. А вдруг это маньяк какой-нибудь? Мне стало жутко. Поляна перестала казаться мне волшебной как раньше. Деревья как будто нависли надо мной крючковатыми статуями. Тишина стала невыносимой, захотелось услышать хоть что-то похожее на человеческий голос. Я чувствовала, как холодею изнутри. Бегом я кинулась вниз. Скорей выбраться из леса!

В лагерь я вернулась к полднику и сразу побежала в столовую. Захватив с собой яблоко, направилась в ту часть лагеря, где находился самый младший отряд. Там, утаившись в беседке, в одиночестве сгрызла свой полдник и еще долго сидела на скамейке, стараясь гнать любые мысли. Постепенно волна эмоций отступила, сменившись бездумным спокойствием. Я твердо решила забыть о своих лесных похождениях и глубже внедриться в лагерную жизнь. Главное четко расставить приоритеты, поставить цели и все будет отлично. Познакомлюсь с кем-нибудь. Сегодня вроде дискотека должна быть – можно и сходить.

Но стоило мне вернуться в наш барак, оптимизм мой несколько угас. Первое, что я увидела – это своеобразный танец моей соседки Жени в коридоре. Она была в коротком широком платье кофейного цвета и бежевых туфлях с толстой платформой на высоком каблуке. Выполняя в полуприседе эротичные вихляния бедрами около двери, которая использовалась, по всей видимости, вместо шеста, Женя не забывала к тому же приподнимать подол, дабы блеснуть голыми ягодицами. Она что-то прокричала, откинув руки назад, в последней попытке удержать равновесие на скрещенных ногах, и грохнулась на бок. Спустя секунду, Женя закатилась в хохоте, распластавшись на полу. Я зашла в нашу комнату и еле смогла вдохнуть – парила едкая смесь газов из дезодорантов, лаков и духов. Здесь было полно девчонок. Все дружно красились, завивали или выпрямляли волосы, переодевались, примеряли серьги. На моей кровати сидели две дамы из соседней комнаты. Одна рисовала себе губы, другая полировала расческой волосы. Я многозначительно и долго смотрела на девушек, пока те не догадались встать и уйти.

Раз уж решила пойти на дискотеку, надо было тоже подготовиться. Я уже достала пудру и зеркальце, но тут в комнату зашла Леся в новой майке. В моей майке с серебристыми полосками! Получается она без разрешения достала ее из моей сумки!

– Олеся, ты обнаглела? – разозлилась я.

– Ты чего? – с блаженной улыбкой, повернулась ко мне Леся.

– Ты бы хоть спросила, прежде чем брать мою одежду…

– Ой, ну прости, зайка, – она почмокала в воздухе губами, посылая мне поцелуи, и снова отвернулась, продолжая научать подружку как лучше укладывать волосы.

– Постирай тогда, прежде чем вернуть, – громко сказала я.

Леся ничего не ответила. Настроение мое было испорчено. Но на дискотеку все равно пойду! Я накрасила ресницы, подвела глаза, распустила волосы. Переодела футболку. Джинсы менять не стала. Их, правда, и менять было не на что, кроме как на трикотажные спортивные штаны, в которых глупо было бы идти на танцы.

Дискотека началась почти сразу после ужина. Сначала танцпол пустовал. Все жались к стенам, стараясь скорее занять себя разговором с соседом, чтобы не стоять одному с глупым видом. Надо обязательно создать впечатление, что эти танцы тебе не очень то и нужны, а ты так просто поболтать пришел. Но через полчаса уже даже самые стеснительные барышни переминались с ноги на ногу в центре зала, а не менее скромные парни махали руками и ногами словно движущиеся мельницы, разгоняя всех на своем пути. Мы с Аней здорово повеселились – танцевали друг перед другом, смеялись над тем как двигаются наши мальчики, иногда Аня кричала мне что-то в ухо, а я не разобрав не единого слова, энергично кивала головой.

Но вдруг включили медленный танец. Аню пригласил на танец смуглый полненький мальчик, а я, не мешкаясь, ушла с танцпола. Какой-то паренек попытался перехватить меня рукой, но я, уловив стойкий запах алкоголя, не оглядываясь, резко рванула к выходу. И где они умудрились опять выпивку найти? Похоже, не укараулили их вожатые, и они снова бегали в деревню.

На улице уже смеркалось. Люблю это переходное время. День уже закончен, а ночь еще не вступила в свои права. Свет медленно гаснет, но все еще видно. Я как будто стою на границе двух миров – на тонкой веревке удерживаю равновесие, пока не утянет в ту или другую сторону. Позади меня прошлое уходит в каюты памяти и медленно отплывает в глубины океана забвения, а впереди будущее тонкими струйками перетекает в туман неизведанного.

Ветер плеснул в лицо поток прохлады. Я вспомнила о своей поляне. Что там сейчас? Вот бы перенестись туда на секунду и осторожно подглядеть. За спиной шумела музыка. Играла, песня, которая мне нравилась. Но я не хочу танцевать. Хочу найти что-то свое. Это «свое» как мерцающий огонек увлекает меня в бесконечное пространство чего-то безликого, свободного, простого как летний теплый дождь, как шум листвы, как молчание любящих существ.

Я решилась пойти на встречу со «звездным псом». Однозначно, Анька бы сказала, что я ищу приключений на свой зад. Но вот не хочу сейчас ни о чем думать. Мне нужно идти. Мне это нужно для чего-то. Узнаю потом для чего.

Я торопилась, но пока шла по лесу, уже совсем стемнело. На вершине как будто светил какой-то тусклый огонек. Я быстро отключила свет на телефоне и медленно с замирающим сердцем подкралась ближе. Не было слышно никаких посторонних звуков, только мое учащенное дыхание. Озираясь по сторонам как загнанный зверь, я вышла на поляну. Здесь никого не было. Только около потухшего костра лежал включенный круглый фонарик с резинкой по бокам. Такой, наверное, крепят на голову. Свет от фонарика падал на записку, прижатую круглым камнем. Рядом лежала гелевая ручка. Дрожащими то ли от холода, то ли от волнения руками я развернула бумажку. Текст был написан крупным немного корявым почерком. Как будто первоклассник с нажимом, еще неумело, но старательно выводил буквы.

«Здравствуй, Победа!

Надеюсь, ты пришла вовремя. Посмотри на небо. Видишь самую яркую звезду на юго-западе. Это Сириус или «собачья звезда» в созвездии Большой Пес. Она будет видна еще некоторое время. Смотри на нее. Не думай. Когда человек так смотрит на звезды, он возвращается в ту точку, с которой все начинается и все приходит к своему завершению. Неважно сколько тебе лет, как тебя зовут и кем ты себя ощущаешь, созерцая звездное небо, ты все равно придешь в одно и то же место в один и тот же момент.

Звездный Пес»

Это точно писал не ребенок. Но почему он сам не пришел? Я огляделась. Не похоже, чтобы здесь кто-то был. Так тихо вокруг. Ветер давно уже стих и стало тепло. Я подошла к краю обрыва и, подогнув под себя ноги, уселась на землю. Думаю, я нашла ту самую звезду. Самая большая, белая, яркая. Я закрыла глаза на пару секунд, глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Открыв глаза, я будто бы вынырнула из глубины прохладного озера на поверхность. Мир оказался большим и настоящим, а не той многосерийной унылой тягомотиной, которой он являлся мне изо дня в день. Теперь я помню, я уже смотрела так на звезды давно-давно в детстве. Вот я опять та маленькая девочка, стою у двери бабушкиного дома в резиновых калошах на босу ногу и в старой сестриной куртке, которая свисает на мне почти до самых пяток, вдыхаю ночную свежесть и, задрав голову вверх, слежу за огоньками в небе. Но они неподвижны, крепко сидят на темном полотне. Я силясь уловить хоть какое-то движение, постепенно сама погружаюсь в этот незыблемый покой и блаженство равновесия. В самой глубине лопнула колба с реагентом и он, наполняя теплом и сотрясая мелкой дрожью, постепенно растворяет меня, обнажая безличную сущность. Логический ум обмяк в своей немощности понять как Я будучи уничтожена становлюсь собой. То ли та девочка превратилась в меня теперь, то ли наоборот, а может мы стоим сейчас бок о бок…

Я поскребла пальцами землю у своих ног, наслаждаясь новым восприятием жизни. Затем взяла ручку и написала ответное послание красивым и ровным (на сколько это было в моих силах) почерком. Поблагодарила «звездного пса» за теплый прием и интересный досуг и предложила встретиться на следующий день, в три часа дня на этом же месте.

Теперь пора возвращаться. Я не волновалась о том, что меня могут начать искать или станут допрашивать. Было так спокойно и легко без всяких на то причин, что я, уверенно шагнув на территорию лагеря через дырку в заборе, спокойно прошла мимо курящих за туалетом ребят. Никто меня не остановил и не окликнул.

Уже войдя в коридор нашего корпуса, я заметила, что свет горел только в большой комнате, где жили наши мальчишки. Оттуда доносилось тихое пение под гитару и больше никакого шума и разговоров. Я зашла в нашу комнату и включила свет. Здесь никого не было. Я снова вышла в коридор. В соседнем помещении тоже было темно и похоже пусто. Ничего не оставалось, как направиться в комнату с гитарой. Я постучалась и не дождавшись ответа, медленно приоткрыла дверь. Тут я увидела, что все наши ребята сидели на полу, образовав круг, в центре которого расположилась вожатая, прижав к груди инструмент. У большинства был испуганный вид.

– Б**ь, я чуть не обосрался!

– Блин, Ника, напугала!

– Ты на фига так тихо ходишь?

– Ты по ужастикам дверь училась открывать?

– Ребята, тихо. Не ругайтесь, я вас прошу! Садись к нам, Ника. Где ты была?

Я сама опешила от шквала эмоций, обрушившегося на меня.

– Гуляла просто, – прошептала я, усаживаясь на пол рядом с Аней.

Вожатая молча кивнула и, опустив голову, начала лирически перебирать струны. Затем она завела романтическую песню про любовь двоих потерявшихся на необитаемом острове.

– Пока тебя не было, тут случилось такое… – быстро залепетала Анька, склонившись к моему уху. – После дискотеки Гриша с Колей прибежали сюда с дикими глазами. Они сказали, что видели…ведьму. Там возле ограды, где старый бассейн. Еще больщой крест там какой-то.

– И что, оба видели? – внутри что-то екнуло и холодом прокатилось по внутренностям.

– Дааа. Оба перепуганные. Ладно бы один. Тут вообще все испугались. И взрослые тоже…

Вроде глупости, а все равно мне стало не по себе. Тем более, что в воздухе витает едкое ощущение страха перед неведомым, оно напитало всех – даже казалось бы более мудрых «взрослых».

– Девочки, хватит болтать, – оборвала нас вожатая, закончив исполнять свою песню. – Давайте поиграем. Может в «крокодила»? Каждый напишет слово или словосочетание на бумажке и…

– Зоя Викторовна, у нас нет настроения. Это игра для праздника. Давайте поговорим лучше,– перебила ее девчонка из соседней с нами комнаты, а остальные ребята энергично замотали головой в знак согласия.