Текст книги "Дневная Фурия"

5

– Ты чего молчишь? – толкала Алину Варя, – Классные темы, но она перегибает!

– Кто? – очнулась Алина.

– «Злобная Фурия».

– А…

– Да дура она! Это ваша блогерша! – бросил мимолётом Глеб, проходивший мимо подруг, – Что она знает про Гагарина?

– А ты что знаешь? – огрызнулась Алина.

– Я много чего. Тебе рассказать?

– Расскажи! Только откуда ты знаешь?

– Ну уж не из фильма. Я в Гагарине, городе таком, чтоб ты знала, был сто раз, у меня там дедушка живёт сейчас. И вот с ним я хожу на «Гагаринские чтения» с детства. У них там каждое девятое марта проводятся. Приезжают те, кто знал Гагарина лично. Леонов был, Кобзон. Рассказывали про него. Я много историй слышал. Может быть, ему и было страшно в космическом корабле, но он и виду не показал. Все записи переговоров с землёй сохранились. Он, кстати, единственный из группы претендентов, кто не соврал, что плохо себя чувствует после очередных испытаний перед полётом.

– Что это за история? – спросил Иван, который присоединился к разговору.

– Ну, прежде чем выбрать, кто из двенадцати, по-моему, человек полетит первым, им предлагали разные задания: психологические, на выносливость. А однажды после особенно сложных тренировок, дали выпить таблетки, которые вызывают головокружение и тошноту. Утром спросили, как они себя чувствуют. А каждому же хотелось полететь первым, и все сказали, что хорошо, хотя это было не так. И только Гагарин признался, что чувствует себя не очень. И это тоже сыграло свою роль в выборе Первого космонавта: значит и про ощущения в космосе не соврёт! А про «не первый» полёт, ну, полная чушь! Ясно, что фейк! Обидно же другим странам, что именно Советский Союз сумел первым отправить человека в космос!

Возле ребят уже организовался целый отряд слушающих. Это Глеб имел такой магнетизм на одноклассников. Раньше его Алина не знала, он пришёл в их класс в этом году из другой параллели. После девятого четыре класса переформировали в два десятых – профильных. Глеб, Алина, Варя оказались теперь в одном – «социально-экономическом», где особое внимание уделялось таким предметам, как «Общество», «Экономика», «Право», «История». Глеб был очень интересной личностью. Он редко появлялся на уроках, но когда появлялся, то это был праздник как для ребят, так и для учителей. О чём его не спросишь, он всё знал, имел только свою точку зрения и умел её отстоять в конструктивном споре, но если видел, что его оппонент не разбирается в сути вопроса, терял интерес и снисходительно соглашался со спорящим, как соглашаются с душевнобольным. Алина стала замечать, что частенько встречается с Глебом взглядом. Но ни о каких симпатиях не помышляла, она страдала от неразделённой любви…

6

Алина настроила камеру, села в белое плетёное кресло в сиреневой беседке. Невероятно красивая локация получилась. На дворе начало ноября, а глициния, которая изящно переплела все шесть колонн этого летнего павильона и устелила плотным свисающим шёлком кровлю, неожиданно зацвела. Лето было слишком жарким, сухим, а тут пошли тёплые короткие дожди, которые высушивало неутомимое солнце, и многие цветы, кустарники решили, что пришла весна. Но в сердце Алины была непроходимая осень. Она томилась. Нужно было срочно излить кому-то душу. Включила кнопку «play» и запустила припев песни, которую часто напевала сама:

«Кто сказал

Что любить друзьям нельзя

Наблюдать издалека

Никому глаза не расскажут

Наш маршрут» (3)

– Привет! С вами «Злобная фурия» и это самый злобный канал на ютубе!

Меня бесит, почему друг не может стать для тебя твоим парнем? Кто сказал, что любить друзьям нельзя? Мне плохо, странно, я не хотела записывать это видео, так как неприлично признаваться в чувствах к парню, который встречается с твоей подругой. Причём, я сама же их и свела. Он был моим другом детства и я не воспринимала его, как парня. Потом долго не общалась, он уезжал в другую страну… Возвращался, опять уезжал и я не заметила, как он вырос! И сама не поняла, как могла влюбиться? Теперь вспоминаются разные милые мелочи из детства и я понимаю, что никто меня так не понимал, как он… Как там говорят: «Что имеем не храним, потеряем – плачем!» Это моя бабуля любит повторять, лол! Мы продолжаем общаться, но он видит во мне только друга!

Бывали ли у тебя такие ситуации? Поделись, ты могла бы признаться парню первой в своих чувствах? И может ли дружба перерасти в любовь? Взаимную? Всё, пока.

Она остановила запись. «Здесь опять поставлю песню. И кадры, где я сижу, смотрю вдаль, положила голову на руки или обняла свои колени, как «Алёнушка», – монтировала в голове свой ролик Алина.

– Какая же ты красивая выросла, Галочка! – погладила Алину по волосам бабушка, которая тихо вошла в беседку.

– Ох! – вздохнула Алина, но не стала поправлять бабушку, которая, как на зло, единственная продолжала звать её Галиной, как записано её в Свидетельстве о рождении. Ну, ничего, через полтора года Алина собиралась поставить этому конец! Через полтора года, в тот же день, как ей исполнится восемнадцать, первым делом – в Паспортный стол!

Алина сдержала слово и приехала к бабушке на праздничные ноябрьские дни. Она хорошо относилась к бабуле и к дедуле, детство не вычеркнешь, а в детстве она все летние каникулы проводила у них. И была ещё одна причина, по которой она приезжала, но это большая тайна: она врала Варе о том, что в посёлке у неё роман с парнем, который приезжает из Москвы к своей бабушке, и который в неё очень влюблён. Ну, и она тоже. Но встречаться приходится редко и почти тайком. Она рассказывала, как он закидывает её цветами, хотел подарить кольцо с бриллиантом, но она отказалась, рассказывала про романтические вечера, которые он ей устраивал, о том, как они однажды на полдня слетали в Москву и ужинали там на шикарном теплоходе… О том, как целовались… Она так ярко представляла себе этого парня, что уже сама стала верить в его существование.

А он и, вправду, существовал. Только он не был похож на Героя её романа. В неё давно и безнадёжно был влюблён сосед её бабушки Вова. Но приезжал он не из Москвы, а из ближайшего города Крымск. Не о нём же рассказывать Варе? «Вон, он, лёгок на помине!» – раздражённо подумала Алина, увидев, весело шагающего к ним Вову.

– Анна Николаевна, добрый день! Привет, Алин! Я готов вам помочь в музее! Что там нужно оцифровать?

– Да вот, новые материалы привезла. Дали на месяц всего. Нужно вручную перепечатать этот «Альбом».

– Ого! Да он от руки написан! – стал листать альбом Вова.

– Это литературно-художественный журнал «наших» девушек-лётчиц. Они его прямо на фронте писали, оформляли и «издавали». Девчонки совсем были. Стихи сочиняли, рассказы, рисовали.

– Боюсь, я не успею это перепечатать! Может быть отсканируем?

– Всё равно, нужно напечатать, чтобы отправить в нашу «единую библиотеку». Да и принтер сломался.

– Алина, слушай, давай присоединяйся к славным делам наших предков! – полушутя, торжественным тоном произнёс юноша. Ты будешь диктовать, я – печатать! И, наоборот, так быстрее! Тут всего-то сто страниц!

– Нет, уж! У меня скоро стрим начнётся.

– Помоги, внученька! Я вам блинчиков испеку и принесу!

– Ба! Ты издеваешься?! Какие блинчики! Я, вообще, мучное не ем!

– А я – за!!!

– Тогда Вове – блинчики, а тебе – фруктовый салат!

– Слушай, ба, а ты можешь мне дать какую-нибудь бумажку, что я, типа, тут в музее помогала обработать архив, или чё-нибудь ещё… Мне тогда не нужно будет Проект по истории делать.

– Конечно, – обрадовалась бабушка, – И Проект твой напишем и справку с печатью выдадим и Грамоту, только помоги немного.

– Ладно! – неохотно согласилась Алина. Пойдём быстрее, – обратилась она к Вове, – мне к девяти нужно быть за «компом». – Меня будет ждать Елисей, – подумала девушка, но вслух сказала, – Сегодня решающий бой!

7

Анна Николаевна лукавила: никакой принтер у них не ломался и Альбом ей дали не на месяц. Но ей очень хотелось приобщить внучку к своему любимому делу, которому она посвятила всю жизнь. Она никак не могла привыкнуть к этой стройной взрослой девушке, её внучке. Она так скучала по своей маленькой Галинке, которая, кажется только вчера приезжала к ней на всё лето с чемоданом кукол и вместо сказок на ночь без конца просила рассказать ей о страшных «die Nachthexen» («Ночных ведьмах»).

– Ночью, когда тьма и тишина убаюкивает даже самого злого зверя, ночью, когда так хочется забыть о том, что ты на войне, закрыть глаза и увидеть себя в милом Мюнхене среди весёлых друзей в «Хофбройхаусе», которые взявшись за плечи соседа, дружно раскачиваются и весело дерут глотки: «Пойдем на восток мы всех убивать, хо-хо!..Пойдём на восток всех вешать, стрелять…» И вдруг, вжих-вжих, вжииииииххх, словно кто-то метёт улицу, но только слишком плавно. Это не дворник, нет… На улице пустынно и темно, слишком темно, только откуда эти тени на земле? Фашист поднимает голову, над ним, противно смеясь, пролетает на метле колдунья, мгновенно растворяясь в ночном небе. Не успев опомниться, он уже лежит бездыханным на сырой российской земле… Это они, «ночные колдуньи» вылетели разгромить стан врага. «Ведьмы!» – вырывается последний вздох. «А кто звал тебя сюда? Зачем ты пришёл и топчешь нашу Родину?»

Глаза у Галинки расширялись и светились при свете ночника. Она садилась на кроватке, подгибала ножки, складывала деловито ручки на груди и серьёзно подытоживала рассказ:

– Всё правильно! Только пусть попробуют ещё сунуться! Я всех своих кукол назвала именами «девочек» -лётчиц.

Она вытаскивала маленьких кукол с крылышками и перечисляла:

– Вот эта Галя, как я, это – Аня, как ты, это – Женя, как мама, это – Лена, эта – Софья, и ещё одна Женя… А какая кукла была у лётчицы, которая летела вместе с ней бить врагов?

– Чуть побольше, чем твоя.

– Эх, – вздыхала Галинка, – была бы поменьше, она бы посадила бы её в карман и не забыла бы, как тогда… Расскажи, бабуль!

И Анна Николаевна рассказывала снова историю о кукле-талисмане одной из лётчиц и под эти рассказы засыпала внучка. А утром на карте тщательно прорисовала памятники на всех точках нового «военно-исторического маршрута», по которым она непременно проходила вместе с бабушкой и её школьниками. Девочка удивительно точно воспроизводила их по памяти: рисовала маленькие жёлтые пирамидки с красной звездой, зелёные холмики с деревянным крестиком или насыпь с пропеллером от самолёта.

Изучать, составлять эти маршруты – была главная работа Анны Николаевны и по сей день. Но только внучку не загонишь теперь ни в один поход. Ей всё стало не интересно.

Куклы давно валялись в коробке. Даже имя, которым назвала её бабушка не случайно, забыла. Она теперь называла себя только Алиной. Имя Галина казалось ей старомодным, не красивым. И все вокруг давно называли её Алиной. Все, кроме бабушки.

8

– «Литературный рукописный журнал Первой эскадрильи 46-го гвардейского Таманского авиаполка». Издан один раз и только в одном экземпляре. В напряжённых наступательных боях 1943—1945 годов мы несли потери. В последнюю ночь июля 1943 года не стало исполнителя журнала, его редактора и автора некоторых материалов гвардии младшего лейтенанта Гали Докутович, – диктовала Алина.

– Напечатал! – кивнул Вова, – Давай дальше!

– Ну ты быстр! Так, пиши: «Где же ты друг мой? Опять ты далёко,

Сокол мой ясный! И вновь я одна.» – Это стихи, если что! Знаешь, как оформляются на письме? – с издёвкой спросила Алина.

– КонеЧно! – весело откликнулся Иван, выделяя при этом букву Ч.

– В сердце невольно вползает тревога,

Жалит змеёй ядовитой она.

Хочется знать и о чём ты мечтаешь,

Хочется слышать, как ты говоришь.

Видеть хотя бы, как ты пролетаешь

В небе широком, но ты не летишь…

Если б могла я своею любовью

Скрыть твоё сердце от пуль и огня!

Пусть моей кровью и жизни ценою,

Лишь бы ты счастлив был, гордость моя! (4)

Ровно в девять вечера Алина сидела за своим компьютером и «бомбила» врагов на виртуальном самолёте, её «прикрывал» Елисей. Алина даже комментировать не хотела сегодняшнюю игру, ей хотелось только «победы». Перед глазами всё ещё стояли нарисованные самолёты из Журнала, в самолётах по две девушки: пилот и штурман в специальных очках, внизу домики. На следующем рисунке – самолёт с фашистской свастикой, на которого с трёх сторон «дуют» злые ветра, а на земле такой же самолёт, но уже с горящим хвостом и кабиной.