Текст книги "Не все дракону ведьма"

– Если вы поясните, за что я должна вас прощать, – аккуратно заметила я, не делая попытки перейти на марголинский. Просто боялась, что не смогу подобрать слов. Смущение ли, робость, гнев или страх захлестнет – я хотела быть уверена, что не запутаюсь в словах.

– После. – Уголки губ дрогнули, обозначая улыбку.

Большего мне разглядеть не удалось: танец требовал уступок, и я склонилась в реверансе. Из-под ресниц заметила, что на нас не отрываясь смотрят все. Удивленно, с завистью, оценивая каждый мой шаг… Сглотнула – и выбросила из головы все вопросы, оставляя только напряженные подсчеты: шаги, такты, улыбки…

– Не бойтесь, – шепотом, когда наши пальцы переплелись и мы вновь оказались лицом к лицу, сказал виер.

Я отрицательно мотнула головой, благо в следующий миг мне предстояло кружиться и никто не обратил внимания на мой порыв.

– Даже если вы оступитесь, я не дам вам упасть, – заверили меня, останавливаясь за спиной.

И от теплого дыхания, что касалось обнаженной кожи, от обещания, которого никто не требовал, от чрезмерной, недопустимой близости стоявшего за спиной мужчины мне стало так жарко, будто на меня дракон из сказок дохнул, не иначе. И я больше не могла считать такты, не могла спокойно думать о том, кто держал меня за руку, кто внимательно следил за каждой эмоцией на моем лице.

Его близость смущала, пугала, будила незнакомые прежде чувства, желания… Я смотрела в темные глаза виера и чувствовала запах ванили, корицы, гвоздики… Всего того, что было в избытке в лавке господина Латрея, что я покупала всякий раз, желая хоть так, на минуточку, заполучить внимание его сына.

Я сбилась с шага, осененная неприятной, невозможной догадкой.

– Мне нужно на воздух, – выдохнула, понимая, что еще немного – и позорно сбегу, раз и навсегда попрощавшись и с Марголином, и с возможностью хоть издалека смотреть на виера, без надежды поймать его взгляд или улыбку.

Холодный ветер наполнил легкие так внезапно, что я закашлялась, пошатнувшись. Попыталась ухватиться за что-то, но этого не потребовалось: меня держали за талию, аккуратно, но крепко, готовые подхватить в любой момент. И тишина… благословенная тишина полностью владела ночным ветром. Ни зверя, ни птицы, ни человеческого слова.

– Мы должны вернуться… – Я попыталась вырваться, но виер не отпустил: лишь позволил провернуться в кольце его рук.

– Ни гости, ни ваш кузен не заметят вашего отсутствия, – уверенно сообщили мне. – Но если желаете убедиться…

Меня подвели ближе к цветному стеклу. Так, что я легко могла рассмотреть спины стоявших по ту сторону дверей вьер и то, за чем они следили. За кем! Посреди бального зала продолжали танцевать девушка с моим лицом и мужчина, в точности такой же, как и тот, что держал меня за руку.

– Мы все еще танцуем. И будем танцевать столько, сколько вам потребуется, чтобы прийти в себя.

– Верните меня кузену, – попросила тихо, глядя на длинные пальцы с аккуратными ногтями, что сжимали мое запястье.

– Вы не вещь, чтобы возвращать вас владельцу, – заметил собеседник и добавил: – Мне показалось, вам неприятно находиться в зале. – Он разжал пальцы и прошел мимо меня. Остановился у перил, глядя на небо. – Или мое общество доставляет вам больше неудобств?

– Нет.

– Я рад. – Виер обернулся и подарил мне улыбку. – Подойдите, не бойтесь. Я не дам вам упасть.

И я подошла. Любопытства ради или чтобы продлить свое пребывание здесь, вдалеке от толпы, кузена и формальностей, которые обязана была соблюдать. Посмотрела вниз и вздрогнула: с этой стороны поместье стояло у края пропасти. Лунного света не хватало, чтобы разглядеть ее дно.

Я непроизвольно попятилась, желая оказаться подальше от края.

– Люди всегда смотрят только вниз…

– Нам больно падать, – отозвалась я и наградила собеседника негодующим взглядом. Он ведь и сам человек, а говорит так уничижительно, будто светлый эльф. – А летать не дано.

– Я обещал, что не позволю вам упасть, – напомнил собеседник.

И мне отчего-то показалось, что он говорил не только про падение в бездну. И, если разобраться, наличие наших волшебных двойников на приеме – тоже своеобразное исполнение этого обещания.

Вот только…

– И я рада поверить вам на слово, но боюсь, что не могу себе этого позволить. – Я вернула ему печальную улыбку сродни тем, что так хорошо выходили у виера. – Мы, люди, помним о пропасти, даже если не видим ее.

– Не всегда. – В голосе собеседника появились азартные нотки, а в глазах вспыхнуло нехорошее, незнакомое мне до сего момента пламя.

Он шагнул ближе, но и я отступила, сохраняя расстояние между нами прежним.

– Вы меня пугаете, – сказала тихо, во все глаза следя за медленным приближением мужчины. Я понимала, что рано или поздно отступать будет просто некуда. Балкон, на который мы вышли, не имел иных выходов, а значит, очень скоро мне предстояло решить: поступиться репутацией, обнаружив непозволительное уединение, или пойти на поводу у желаний собеседника.

И то ли мои слова, то ли полный обреченного смирения взгляд, брошенный в сторону бального зала, но что-то заставило виера остановиться.

Он прикрыл глаза, сжимая пальцы в кулак так крепко, что еще чуть-чуть – и они бы хрустнули, ломаясь, глубоко вдохнул – ноздри затрепетали, как у зверя, взявшего след, – а потом резко развернулся и вернулся к перилам.

– Мне жаль. – Порывистый вздох и хриплое: – Как мне заслужить ваше прощение?

– Оно вам не нужно.

Я сама не знала, что на меня нашло. Ведь иметь в должниках виера было выгодно. Кузен ни за что бы не отказался от такой возможности, а я… У меня все мысли вылетели из головы. Внутри дрогнуло, сжимаясь, сердце, и такая тоска затопила, будто это я, а не он, в чем-то виновата.

– Но если вы хотите… – Слова давались с трудом. Абсолютной глупостью казалось то, о чем я хотела попросить. А потому прежде, чем разум восторжествовал, заставляя меня прикусить язык, я быстро сообщила: – Достаточно будет улыбки.

– Всего одной? – уточнили у меня не без лукавства, а я почувствовала облегчение и робкую, не верящую самой себе радость.

– Одной, но искренней, – поставила я условие и добавила, усмотрев странный блеск в глазах собеседника: – И без хищного прищура. Я не добыча, чтобы меня гипнотизировать. Я…

– …самая великодушная виера, – хмыкнул собеседник.

– Вьера, – поправила я, и мужчина не стал спорить. Только губы его дрогнули в искренней, но все же чуть более насмешливой, чем мне бы хотелось, улыбке.

– Вернемся в зал? – предложил он, когда повисшая было тишина вновь стала тревожной. – Я обещал просить у вашего кузена разрешения и намерен сдержать свое слово.

– Но вы ведь сами заявили, что я не вещь. А значит, спрашивать следует у меня, – напомнила я о собственных словах виера.

– И я прошу это разрешение, – легко согласился он и подошел ко мне на расстояние вытянутой руки. Остановился и продемонстрировал раскрытую ладонь, будто вновь приглашал на танец, как и в бальном зале. – И вашу руку.

От последнего заявления я подавилась воздухом. Откашлявшись, перевела осуждающий взгляд на виера и пояснила:

– В Балиаре руку лучше не просить. Вас могут не так понять.

– И как «не так» меня могут понять? – заинтересовался виер.

– Будто вы хотите сочетаться законным браком с той, чью руку просите, – смущенно поведала я.

– А если мои намерения так же серьезны? – На лице собеседника не дрогнул ни один мускул. Будто это и не шутка вовсе. Лицо, тон, глаза – нигде я не находила и намека на веселье. И это пугало, как прежде – его странное поведение.

– Тогда вам не обойтись без разрешения семьи девушки. И ее собственного, – добавила я, вспомнив о маленьком нюансе, на котором настаивали и виер, и я сама.

– И я собираюсь их получить, – заверил меня собеседник. – Как и вашу руку.

И мне вновь протянули раскрытую ладонь. Пришлось смириться, повторив про себя «это простая вежливость, не более», и под насмешливым, будто ему были доступны мои мысли, взглядом вложить пальцы в ладонь виера.

Того, что произошло дальше, я не ожидала. А потому замерла, ошарашенно наблюдая, как легко с ладони слетает перчатка (будто и не я дома потратила не меньше четверти часа, чтоб ее натянуть) и как виер склоняется к моей руке, чтобы запечатлеть на тыльной стороне ладони легкий поцелуй.

Это было неправильно, нечестно, абсолютно неэтично… но от неведомой прежде ласки все внутри напряглось. Дыхание сбилось, и каждый вдох набатом отдавался в ушах. Вдох, переходивший в стон. Шумный, всхлипывающий, жадный…

Я не понимала, почему так происходит. Почему, стоит губам виера прикоснуться к коже, все внутри замирает, словно перед прыжком в бездну, почему тело так остро реагирует на простое (мне хотелось так думать!) прикосновение, почему мысли путаются, оставляя противоречивые желания… Одно – сбежать и забыть происходящее как страшный сон, и второе, требующее, настойчиво жаждущее узнать, на что еще способны прикосновения виера.

– Хватит, – жалобно, будто сама была с собой не согласна, попросила я. Тело дрожало, и было приятнее думать, что холод ночи тому виной.

– Прошу прощения, – без капли раскаяния произнес виер.

Мы встретились взглядами, и там тоже не было ничего и отдаленно похожего на вину, скорее – на сожаление. А еще я видела там обещание. Он будто без слов говорил: мы продолжим, обязательно продолжим. И от его взгляда, от этого немого зарока, по телу огненной волной прокатывалось… предвкушение?

– Вы… Вы не должны так поступать.

– Не должен, – легко согласился виер и отпустил мою руку. Она плетью упала и повисла вдоль тела. Без перчатки, зато со следами поцелуев. – И я готов взять ответственность.

– Нет. – Я отрицательно покачала головой. Слишком резко, слишком активно, чтобы перед глазами не поплыло. – Я не разрешаю. Я не доверяю вам. И ухаживать за мной…

– Это решит ваш кузен, – резко оборвал меня виер и, не глядя, бросил мне перчатку.

Я попыталась поймать его взгляд, чтобы хоть так получить подсказку, но собеседник упорно избегал смотреть мне в глаза.

– Идемте, – дождавшись, пока я закончу приводить себя в порядок и спрячу следы недавней вольности, позвал виер. Голос не был столь холоден, будто мужчина взял себя в руки, но теперь уже я избегала на него смотреть.

– Вашу руку, – подойдя к дверям, потребовал виер и пояснил, видя, как я прячу обе ладони за спину: – Если вы не хотите, чтобы посторонние знали о нашей отлучке, вам лучше поступить так, как я прошу.

Я закусила губу, не представляя, чего ожидать на сей раз, но все же вложила дрогнувшие пальцы в его ладонь. Теплое прикосновение заставило прокатиться по телу настоящую волну пламени, но виер не стал пользоваться ситуацией. Не в этот раз. И следом за жаром я словно вышла на мороз. Кожу закололо миллионом иголочек, мир утратил четкость, зато… никто не заметил, как мы прошли внутрь. Люди расступались, будто чувствуя что-то, но ни вопросов, ни удивленных вздохов этот внезапный порыв отойти в сторону не вызывал.

А мы танцевали. Не настоящие мы, а копии, но все равно это было красиво и завораживающе. Я-не-я как заколдованная смотрела на своего партнера, а на его губах играла довольная улыбка. Такая, словно он разом стал владельцем всего мира – не меньше. И мне на мгновение даже жаль стало, что это всего лишь высококачественная иллюзия, и мне настоящей едва ли доведется заслужить подобный искрящийся радостью взгляд.

– Будет лучше, если вы мне улыбнетесь, – посоветовал виер, останавливаясь посреди зала и нисколько не смущаясь того, как через его фигуру проходит иллюзия. Поднял руку, переплетая наши пальцы, и напомнил: – Улыбка.

Я послушно растянула уголки губ, запрокинула голову, как делала это моя копия, глядя на партнера, и улыбка больше не была натянутой. Глядя в глаза виеру, мне действительно хотелось улыбаться. Несмотря ни на что – просто от его присутствия рядом. И стоявший напротив мужчина также не считал нужным скрывать, что моя близость приносит ему удовольствие.

И когда я, казалось, готова была пойти за ним куда угодно, со всех сторон обрушился шум. Музыка ударила по нервам последним аккордом. Аплодисменты зрителей заглушили облегченные вздохи уставшего оркестра.

Виер медленно разжал пальцы и, скользя ладонью сначала по перчатке, а потом и по обнаженной, ставшей чересчур чувствительной коже, наконец коснулся моей вспыхнувшей от смущения щеки. Отступил на шаг, обернулся, встречаясь взглядом с сердитым кузеном, и твердо, будто и не спрашивал вовсе, а ставил Мариуса в известность, сказал:

– Господин Загресси, вы же позволите мне ухаживать за вашей кузиной?

Я прикусила губу, затравленно глядя на невольных зрителей, но им, казалось, было все равно. Уже не было ни удивления, ни шока – только довольные смешки. Дескать, все идет по давно известному сценарию, чему уж тут удивляться?

На лице Мариуса заиграли желваки. Он не мог не услышать пренебрежения в голосе виера, но и отказать тоже не мог. Разве что ценой всего проекта, сулившего слишком большую прибыль. Бросив быстрый взгляд на меня, кузен выдохнул, словно навсегда попрощавшись с несбывшейся мечтой:

– Если моя кузина посчитает вас достойным этой чести.

– Ларин?

Хриплые нотки в голосе виера заставляли меня терять голову. Умоляющий взгляд кузена давил на совесть. Тереза замерла, перестав теребить платок, а Антиор… настойчиво кивнул, будто знал больше нашего.

– Я… разрешаю.

Глава 4
Если бы драконы существовали…

Наверное, я ждала чего угодно, но только не полного облегчения выдоха виера. Словно мое решение действительно было важным для него, будто он готов был отказаться от своих стремлений, если бы я сказала «нет».

– Спасибо.

Он подошел близко (так близко, что еще немного – и нам бы пришлось не об ухаживаниях говорить, а о брачной церемонии) и легонько сжал мои холодные от пережитого пальцы. От невинной ласки по телу прокатилось тепло.

А потом он заговорил. На своем родном языке, используя незнакомые мне слова, каждое из которых эхом отдавалось под потолком зала. И гости слушали, завороженно внимая каждому его слову. А Антиор бледнел. Сжимал в объятиях недоумевающую кузину и едва сдерживался, чтобы не вмешаться.

Наконец виер закончил свое непонятное изречение, обхватил мои запястья и одними губами спросил:

– Вы хотите уйти отсюда?

– Да, – так же, почти не разжимая губ, ответила я.

– Эрта, – поправил меня виер, требуя ответить на марголинском.

– Эрта, – поправ все свои принципы, повторила я и…

Так лжевиер смотрел на мою копию, а теперь оригинал награждал теплым, полным радости взглядом меня. И улыбка сама расцветала на губах, а руки тянулись к стоявшему напротив мужчине. Я хотела быть ближе к нему, касаться, тонуть в темных глазах и слышать дыхание. И мне казалось, что оно будет одним на двоих. Общим.

– Ларин, нам пора. – Кузен все же набрался мужества и вмешался: – Сожалею, но мы вынуждены покинуть прием. Моей сестре… – Мариус бросил на меня предупреждающий взгляд, – нездоровится.

Сдавленный стон раздался со стороны гостей. Тереза обмякла на руках будущего мужа.

– Да осветит луна ваш путь. – И мне: – Идем.

Я не стала спорить. Едва кузен закрыл собой виера, как жгучий стыд затопил всю меня. Произошедшее показалось злой шуткой. Избегая смотреть на виера, я последовала за кузеном и Антиором, уносившим бессознательную – хотя скорее просто хорошо игравшую на публику – кузину.

– Я запрещаю, – догнал нас у самого порога голос виера. Сказано было на марголинском и, похоже, предназначалось Антиору.

Жених кузины вздрогнул, его лицо искривилось от внутренней борьбы – и он кивнул, будто не в силах нарушить приказ виера.

Мы уходили, и я с трудом подавила желание обернуться. Все внутри протестовало, будто, уходя, я совершаю главную ошибку в своей жизни.

Я прикусила губу и ускорилась, догоняя возглавлявшего наше шествие кузена. Тереза приоткрыла один глаз, но, убедившись, что мы еще не покинули границы загородного имения виера АльТерни, застонала и снова картинно обмякла.

– Еще чуть-чуть, – подбодрил ее Антиор, жестом дал понять ожидавшим кучерам, что нам требуется экипаж, и осторожно передал Тери кузену, который первым сел в карету.

Я протянула было руку, чтобы опереться на ладонь Антиора, но он виновато покачал головой, пряча руку за спину.

Я недоуменно вздернула брови, но объяснений так и не дождалась. Ни на улице, ни в карете, когда уже даже Тери перестала изображать обморок и села, с сочувствием глядя на меня.

– Что это вообще было? – требовательно поинтересовалась кузина, переводя взгляд с жениха на брата.

Мариус поморщился и отрицательно качнул головой, давая понять, что объяснения никто не дождется. А вот Антиор… Я видела, как играют желваки на его лице, как он вдыхает глубоко, будто собирается прыгнуть в водопад, и как после опускаются его плечи, словно он чувствовал вину. А еще он избегал смотреть в глаза – будто даже они могли быть чересчур красноречивы.

– Кузен? – окликнула я Мариуса, и ему пришлось оторваться от постукивания пальцами по колену. Натянуто улыбнувшись, он сплел их, желая унять нервную дрожь, и тихо ответил:

– Я не знаю, Лари. – Мариус расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Хмыкнул и поступил так же и со второй. – Ни что произошло, ни к чему это приведет.

– Понятно к чему, – фыркнула Тереза, которая была спокойнее нас всех. – Виер собирался ухаживать за кузиной и выглядел крайне решительно. Едва ли даже твой отказ, брат, смог бы что-то изменить. А раз Лари согласилась… – Кузина развела руками, подумала и подмигнула мне: – Полагаю, в ближайшее время мы начнем продавать твои букеты.

– Не будет цветов, – похоронил планы невесты Антиор.

– Совсем? – Тереза недоверчиво воззрилась на жениха.

– Почти, – признался тот. – А тот цветок, что будет, никто не посмеет купить.

– Какой такой цветок? – Кузина прищурилась.

– Особенный, – уклончиво заметил виер и пообещал: – Я подарю тебе такой же, не беспокойся.

Мы с Мариусом переглянулись. Не знаю, о чем подумал кузен, но он не мог знать о нашем уединении с виером АльТерни на балконе, не слышал его слов, не видел его глаз. И если я пыталась свести к недоразумению его просьбу о моей руке, то сам виер, будто наоборот, подчеркивал свои притязания.

– Лари?

– Все хорошо. – Я криво усмехнулась. – Просто устала. Слишком много впечатлений.

– Распоряжусь, чтобы тебе заварили отвар, – пообещал Мариус, и больше меня не отвлекали.

Я смотрела на ночной город, по улочкам которого, поскрипывая, везла нас карета. В другой ситуации я бы наслаждалась плавностью ее хода, думала о том, где бы достать чертежи ответственной за это чудо-детали, но сейчас я не могла ни на чем сосредоточиться. В груди щемило, словно тело наказывало меня за предательство его желаний, а кожа на руке, там, где касались губы виера, казалось, вот-вот прожжет перчатку. Жар разливался по всему телу, опаляя щеки, выдавливая капельки пота на лбу…

– Лари, тебе нехорошо? – первой заметила (или просто рискнула спросить) Тереза.

Я кивнула, прикрыв глаза. Холодная ладонь кузена коснулась лба, и он тихо, будто знал, что громкие звуки могут мне повредить, распорядился:

– Ложись ко мне. До дома осталось немного.

И я сползла к нему на колени, прикрыла глаза и провалилась во тьму.

* * *

Крик незнакомой птицы заставил меня открыть глаза. Комната тонула во мраке, лишь у стола, практически разрядившись, тлел осветительный камень. Тряпка на лбу давно стала сухой. Я потянулась было, чтобы ее убрать, но со стоном отказалась от поспешного решения. Тело болело. Болело так, как никогда прежде. Даже после занятий танцами, когда мадам подстегивала наши старания ударами розги, я не чувствовала себя настолько плохо.

– Я сожалею.

Тихий, вкрадчивый голос сорвал с моих губ истеричный смешок. Не делая попыток ни повернуться в сторону звука, ни, напротив, лишить незаконного гостя возможности видеть мое лицо, я тихо проговорила:

– Кажется, это ваше ежедневное состояние.

Сказала – и тут же пожалела: во рту было так сухо, что едва ли даже в Таласке нашлось бы место противнее.

– С тех пор, как увидел вас, – не стал спорить виер.

Звякнуло стекло, вода с журчанием устремилась вниз, а потом я почувствовала ее запах. И да, я знала, что вода ничем не пахнет, если это свежая, чистая вода, какую мне и предложили в чашке, но теперь я готова была поспорить, что у нее был запах. Запах сырости, влаги, запах звенящих волн, что схлестнулись в моей кружке.

Не без посторонней помощи я присосалась к своему целительному источнику и выпила его до дна. Выдохнула, блаженно сощурившись, и попросила:

– Еще.

Виер не возражал. Он будто только затем и пришел, чтобы подменить прикорнувшую в кресле и мирно посапывающую Лираен.

Вторая кружка, третья, четвертая… С каждым глотком ко мне возвращалась жизнь и приходило нехорошее осознание: я даже на помощь позвать не могу или запустить в служанку подушкой, если не хочу раз и навсегда оказаться связана с виером. Ведь это ночное рандеву – даже не совместные минуты на балконе, моей репутации тут же придет конец. Впрочем, если терять уже будет нечего…

– Я пришел, лишь чтобы облегчить ваше состояние, – будто прочитав мои мысли, предупредил виер, опускаясь на край кровати и накрывая ладонью мои пальцы.

Холодное, принесшее облегчение, прикосновение. Будто и не от прежде оставленных им следов все мое тело пылало.

– Вы знали, что будет так? – Я не стала уточнять, а виер не допытывался.

– Могло быть и хуже, – неожиданно, вместо того чтобы успокаивать меня и настаивать на собственной непричастности, ответил мужчина. Усмехнулся, заметив мой шокированный взгляд, и спросил: – У вас же не было дара прежде?

– Разве что попадать в неприятности. – Я попыталась улыбнуться, но под ложечкой нехорошо так засосало.

– В этом я успел убедиться, – усмехнулся он и положил свободную ладонь мне на лоб.

Прохладные пальцы принесли больше облегчения, чем убранная им тряпка. Да и в целом присутствие ли виера или выпитая вода – я чувствовала себя с каждой секундой все лучше. Правда, чем сильнее отступала усталость, тем сложнее было мыслить здраво. На ум так и лезли мысли о нарушаемых нами приличиях, о репутации, от которой осталось одно название, и о волнительной близости виера.

– Вам вновь дурно? – обеспокоенно спросил он.

– Если вы перестанете сидеть на моей кровати, станет лучше, – смущенно ответила я, избегая смотреть на собеседника.

– Если вы этого желаете. – Он был неожиданно покладист.

– Теперь вы готовы идти на поводу моих желаний? – то ли обиженно, то ли насмешливо (я и сама не понимала, чего в моем тоне больше) полюбопытствовала я, не глядя на собеседника.

– Отчасти да. – Он поднялся и подошел к окну. Запрокинул голову, всматриваясь в предрассветное небо, и спросил: – Вы о чем-то хотите меня попросить?

Я открыла было рот, чтобы заявить, что ни в чем не нуждаюсь, но взгляд зацепился за томившийся в углу сундук. Одежды в нем не осталось, а вот пара вестников имелась. Как и обещание помочь подруге.

Мысли о Ринталь придали мне уверенности. А еще это была возможность отвлечься от странной ситуации, в которую мы оба попали.

– Я бы хотела узнать все, что возможно, о девушке с именем Ринталь Калиори и ее опекуне – Шарлотте Калиори. – Смотреть на гостя, лежа в кровати, оказалось неудобно. Прилив сил дал мне возможность рискнуть, и я села. Подтянула ноги, поплотнее завернулась в одеяло и тоже бросила косой взгляд в сторону улицы. – Если вас это не затруднит…

– И это все? – Тон виера стал откровенно искушающим. Перед глазами встал рынок, обилие доступных артефактов, сладости… Каким демоном среди всего этого великолепия затесалось видение с виером, я предпочла не думать. Но щеки прикрыла. На всякий случай.

– Блеск в ваших глазах заставляет меня переживать за казну, – усмехнулся виер, обернувшись и смерив меня странным взглядом. А потом он потянулся к воротнику и расстегнул три пуговички, обнажая шею и немного груди.

Я торопливо отвела взгляд. Впрочем, любопытство задушило скромность, веско напомнив, что приличия и так уже попраны, а… В общем, я беззастенчиво уставилась прямо на виера. Моей выдержки хватило ненадолго. Пара минут – и щеки можно было уже не прятать, все лицо выдало мою вопиющую неопытность в подглядывании за противоположным полом. Пришла даже шальная мысль потренироваться на кузене, но лишний раз нарываться на осуждающий взгляд Мариуса и давать ему повод для нотаций было выше моих сил.

– Если вы настаиваете… – Я прикрыла глаза, размышляя, что самое желанное и недостижимое упоминал кузен, и хмыкнула, не преминув напомнить: – Вы сами об этом спросили. – Виер развел руками, признавая поражение. – Я бы хотела…

Он сложил руки на груди и встретил мое промедление вопросительно вздернутой бровью.

– Я бы хотела получить лицензию на свободную торговлю в Шаргане. Как у Верманов, – выдохнула я хрипло. Горло пересохло от собственной наглости. Я ждала, что виер укоризненно покачает головой и пристыдит меня, но он задумался, будто всерьез размышлял об этом. – Это… неудачная шутка. – Я первой не выдержала тишины, нарушаемой лишь посапыванием Лираен. Вот уж кто не чувствовал себя глупо, не зная, как себя правильно вести.

– Я запомню, – спокойно ответил мужчина, и мне осталось лишь гадать, насколько неосторожные слова пошатнули мою репутацию.

Подумала – и тут же недовольно поджала губы. «Вот еще! Волноваться о том, что подумает наглец, поправший все приличия и заявившийся в мою комнату?!»

– А что касается вашей просьбы – приложу все усилия.

И пусть я понимала, что усилия виера едва ли будут личными (скорее он спустит распоряжение подчиненным), все равно испытала острый прилив благодарности.

– Благодарю премного.

– Только не пытайтесь вставать с кровати и смущать мой взгляд реверансами, – усмехнулся виер, когда я хотела было усесться поудобнее.

– Если вы так настаиваете, то не стану. Но лишь ради вас, – фыркнула я и сама себе удивилась. Чем дальше заходила беседа, тем менее скованно я чувствовала себя в компании гостя. Было ли тому виной его приличное поведение или обещание поспособствовать в моих поисках, а может, я просто начала привыкать к его настойчивой компании, но он уже не казался мне посторонним. И даже взгляд почти перестал косить в вырез рубашки. Почти. Но я надеялась, что совсем скоро и к этому привыкну. Главное – чтобы кузен не узнал.

– Вы сможете уйти так, чтобы вас никто не увидел? – облизнув губы, уточнила я.

Он на миг прикрыл глаза, обозначая положительный ответ. И вкрадчиво поинтересовался:

– Вы хотите, чтобы я ушел?

Мне стоило больших усилий сказать:

– Да.

Гость кивнул, и в следующий момент я чуть не подлетела с кровати. Виер легко запрыгнул на подоконник и просто шагнул на улицу, исчезая в сумерках.

Кулак стукнул по покрывалу, а я с завистью посмотрела на окно. Судя по отсутствию закономерного шлепка, его тело не столкнулось с землей.

– Маги… – не без зависти выдохнула я и упала на подушку. Самочувствие улучшилось настолько, что я уже с трудом верила в собственные воспоминания.

– Вьера? – Лираен завозилась в кресле, свесила ноги на пол и подкралась ко мне, зевая. – Как вы?

– Все хорошо, – заверила я и зевнула в ответ.

– Отдыхайте. – Горничная дотронулась до моего лба, поджала губы, о чем-то размышляя, но сама же себя, казалось, переубедила. – Все в порядке. С вами посидеть?

– Не стоит. Не могу спать, когда кто-то в комнате. – Хотелось поскорее отослать служанку.

– Хорошо.

Помедлив, Лираен все же пошла на поводу у моих желаний. Разве что, уже стоя в дверях, кивнула на колокольчик, оставленный на прикроватной тумбочке.

– Если что-то случится – позвоните. Хозяев это не разбудит, но дежурящий слуга услышит.

– Я запомнила, – заверила я, косясь на массивный колокольчик. У меня имелись обоснованные сомнения в словах Лираен. Дождавшись, пока девушка уйдет, я рискнула убедиться в ее словах и… Да, горничная не соврала: этим колокольчиком я действительно не могла разбудить соседей. Просто потому, что язычок у данного артефакта отсутствовал. Видимо, искать его следовало где-то у слуг. Там он определенно будет сотрясаться в такт своему напарнику.

Я аккуратно поставила средство экстренной связи на тумбочку. Попробовала заснуть, но, потерпев в этом деле сокрушительное фиаско, села на кровати. Зябко поежилась, когда прохладный после ночи проветривания воздух коснулся плеч. Я торопливо подошла к шкафу, накинула поверх ночной сорочки (надеюсь, переодевали меня Лираен и компаньонка) теплый халат, запахнулась поплотнее и выглянула в окно.

Сонное оцепенение властвовало над землей. Солнечные лучи еще не успели прогреть воздух. Легкая утренняя дымка покрывала землю, скрывала холмы, наполняла легкие влажным воздухом…

Я поймала себя на мысли, что с удовольствием бы прогулялась. Пока не печет солнце, пока на улицах нет суетящихся людей, пока лишь ветер беседует с одинокими путниками и пока можно ни о чем не думать. С тоской взглянула на холмы, подняться на которые мне было не суждено: Мариус ни за что не согласится рискнуть.

И отошла от окна.

Следовало обдумать, а лучше – записать все, что заставляло меня нервничать: от недомолвок виера АльТерни до странного поведения Антиора. А потом, уже зная, что искать, привлечь на свою сторону виеру Джалиет и либо получить ответ от нее, либо вытребовать поход в библиотеку. В конце концов, едва ли кто-то будет против, если гостья немножко лучше узнает временно приютившую ее страну.

Я глубоко вздохнула и, выудив из сундука записную книжку, принялась строчить. И пусть кто угодно заявляет, что произошедшее на балу было обычным приглашением на танец, с каждым словом в книжке я все меньше этому верила. Слишком бурной была реакция гостей в тот момент. По логике, негодование аристократов должны были вызвать предложение виера ухаживать за мной и мое согласие. Едва ли родная аристократия безропотно стерпела бы подобное. Значит, к тому моменту страсти уже немного поутихли.

А потом мне стало плохо. И, судя по последствиям, так плохо, что сейчас я должна лежать в беспамятстве, а не бодро строчить воспоминания.

«Ритуал?»

Я прикусила кончик любимого металлического пера и дважды подчеркнула запись. Как он говорил: «Идем со мной?» Уточнения куда – не было, а я согласилась, лишь бы не стоять у всех на виду и не подводить кузена и Антиора. Да уж, виером нельзя было не восхищаться: момент он выбрал прекрасно. Кто бы еще объяснил – для чего?..

Я откинулась на спинку стула, рассеянно водя пером по заполненной лишь наполовину странице, и задумалась. Виер АльТерни не оставлял мои мысли с самого момента нашего неудачного знакомства – и официального, и не слишком. И, что еще хуже, не только мысли реагировали на него, разбегаясь и заставляя меня утрачивать контроль и над эмоциями, и над телом. Даже сейчас, сидя в одиночестве и не чувствуя на себе его взгляд, я словно ловила отголоски его присутствия. Неуловимые, но странным образом успокаивающие и волнующие. Будто предвкушение новой встречи.