Текст книги "Васицкие. Война не кончилась. Она в нас. И в наших потомках. Всё дело в том, как мы к этому относимся и несём эту память."

VI. Мы с вами ещё не встречались?

Закрыв ворота, она вернулась в дом и села за компьютер. От слез, катившихся по щекам, на клавиатуре образовалась соленая лужица. Вскоре вымокла также компьютерная мышка и перестала работать.

Потеряв терпение, Марина выключила компьютер. И строго спросила себя: Отчего это я реву? И как я довела себя до такого состояния?

На первый вопрос ответов нашлось много:

Оттого, что я тоскую о маме. Оттого, что мне жаль, что родителей нет, и никогда не будет. Оттого, что мне не хотелось бы ворошить мамино прошлое; боюсь, что ничего хорошего из этого не выйдет. И, наконец, оттого, что я так мало знаю даже о самых близких людях. Когда они были живы, я занималась какой-то ерундой, вместо того, чтобы обратить внимание на самое дорогое.

На второй вопрос ответ дался легче:

Я раскаиваюсь в том, как я общалась с родителями и братом. Но я пока еще могу сделать нечто очень значимое для своей семьи. И я сделаю это, вместо того, чтобы лить слезы и терзать себя.

Она умылась и села на велотренажер. Смолоду она открыла для себя правило: тоска отлично изгоняется потом.

После велотренажера занялась легкими гантелями и обручем. Потом приняла контрастный душ, испытывая мышечную радость. А жесткая массажная щетка из щетины и масло для тела с экстрактами трав привели ее в состояние блаженства.

Большая миска ранней клубники, йогурт, ломтик черного хлеба с медом и чашка кофе привычно разместились на любимом резном подносе, который она поставила на прикроватный столик вблизи компьютерной стойки.

Изучая страницы сайта «Солдаты Войны», она с удовольствием съела клубнику и йогурт.

Допивая кофе с хлебом и медом, отправила сообщение администратору сайта с вопросами:

Откуда поступила на сайт информация об И. Л. Васицком?

Есть ли у администрации сайта доступ к личному делу этого человека?

Кто отправляет ссылки родственникам участников Великой Отечественной войны и с какой целью?

Кому еще кроме Ю. И. Васицкого были отправлены ссылки о майоре Васицком?

Поступали ли запросы об И. Л. Васицком от других пользователей сайта? Если поступали, попросила связать ее с ними.

Вымыв посуду, она вернулась к компьютеру и увидела ответное сообщение администратора сайта:

Информация по вопросам 1, 2 является конфиденциальной, поэтому не предоставляется по запросам частных лиц.

Ответ на вопрос 3 пришел следующий:

Ссылки на сайт отправляются фрилансером путем отбора в Сети одинаковых фамилий. Цель – увеличение посещаемости сайта.

На 4 и 5 вопросы ответы были краткими:

Ссылки были отправлены всем Васицким, зарегистрированным в Сети.

Каких-либо запросов об указанном Васицком не поступало.

За годы работы журналистом Марина привыкла разыскивать людей. Знала, что это достаточно кропотливая работа, требующая настойчивости, терпения и изобретательности.

Она спокойно и методично изучила ссылки на всех Васицких, проживающих на территории Ленинградской области, скопировала и сохранила их в электронной папке.

Потом отсмотрела тех, кто был зарегистрирован в социальных сетях. Разместила на своей странице фотографии отца, в том числе и военных лет. И отправила запросы всем отобранным адресатам. Теперь оставалось только ждать.

Она уже собралась закрыть все вкладки и приложения и выключить компьютер, когда увидела, что пришло сообщение.

«Здравствуйте», – писал некий Илюша Васицкий, пятиклассник. – «Мы с вами еще не встречались?».

Дальше Илюша сообщал о том, что проживает в городе Сестрорецке Ленинградской области. Адрес обещал сообщить, если она позвонит по указанному телефону и скажет честно, зачем ей это надо и сколько она дает за это. Лучше в евро.

VII. Они умеют говорить

Мамины вещи она уже давно аккуратно разобрала и после этого перебирала много раз, поэтому знала их как свои. Но сейчас ей пришло в голову, что среди этих вещей находятся и те, что принадлежали отцу. Мама ведь ей никогда ничего не говорила о том, куда делись личные вещи отца после его смерти. Вполне вероятно, что хотя бы часть их осталась в семье и мама их сохранила.

В то время, когда отец умер, Марина только что закончила филфак, работала в журналистике, была уже год замужем и жила отдельно от родителей.

Юлик учился в университете на историческом. Когда отца не стало, он ушел в учебу с головой и никого не замечал вокруг.

В этот период времени Марина встречалась с родными довольно редко. Это был пробел и в её отношениях с мамой.

Только теперь она осознала, что оставила близких в самый трудный период их жизни. Как тяжело было маме не только пережить смерть любимого мужа, но и не дать окончательно упасть духом сыну. Но мама этой тяжести никогда не показывала Марине.

Как и чем она жила в это время – теперь Марине очень хотелось узнать об этом. Она снова обратилась к личным вещам родителей.

Старые письма она читала много раз, знала почти наизусть. Это была переписка между родителями в тех случаях, когда один из них куда-либо уезжал.

Отец почти каждый год ездил в военные санатории Крыма или Кавказа. Мама уезжала на практику в село после окончания училища культуры. Отец ежегодно ложился на лечение в госпиталь. Мама ездила с детьми на лето в Анапу и Гагры, о чем свидетельствовали многочисленные почтовые открытки и фотографии.

Она отложила альбомы и открыла коробку с мамиными драгоценностями. Самыми ценными были старинные серьги и кольцо из золота с сапфирами. Остальное – недорогое золото с янтарем из Прибалтики, серебро из Армении и чешская бижутерия.

Марине захотелось достать занятную подвеску из неизвестного материала в форме граненой трубки. Мама никогда не надевала ее, потому, что не носила цепочек, не любила их. Но почему-то она хранила эту странную и очевидно недорогую вещь. Марина осмотрела и отложила подвеску и вытащила из коробки серебряный портсигар.

Ни мама, ни отец не курили. Для чего эта вещь хранилась в доме? От долгого забвения портсигар давно не открывался. Марина много раз нажимала на кнопку в крышке портсигара, но открыть его не удавалось. Она потрясла его, пытаясь определить, есть ли что-нибудь внутри. И отложила подвеску и портсигар, чтобы отвезти их в ювелирную мастерскую.

VIII. На дне тишины

Юлий любил работать в хранилищах, изучать музейные фонды, специальные отелы библиотек.

Его научные интересы уже многие годы составляли исследования в области истории Средневековья.

В молодости он, как и многие его сокурсники, интересовался историей Возрождения – эпохи титанов и гениев. В зрелые годы открыл для себя средневековую Францию.

В особенности его увлек период борьбы с христианскими ересями. Во время подготовки докторской диссертации он много работал во французских архивах, изучал экспонаты музеев, штудировал библиотечные фонды университетов по своей тематике. Публикация журнальных статей о распространении движения катаров в монастырях северной части Франции принесла ему научные гранты двух университетов.

Теперь он был членом многих научно-исторических обществ, активно переписывался с зарубежными медиевистами, посещал симпозиумы и семинары, уделял внимание электронным документам и публикациям.

Он только что прочел электронное письмо от Марины, в котором она сообщила, что администрация сайта «Солдаты Войны» отказала ей в предоставлении каких-либо сведений из личного дела отца.

Значит, оставались архивы и необъятное интернет-сообщество людей, ведущих поиски сведений об участниках Великой Отечественной войны.

С военными архивами ему работать еще не приходилось. Поэтому он начал с изучения всех доступных интернет-публикаций о розыске личных дел участников Великой Отечественной войны. И надолго погрузился в эту работу так, что не мог оторваться.

Его поразили мысли о том, что Война, а теперь он уже называл её одним словом и писал с большой буквы, отнюдь не закончена и не ушла в историю.

Читая сообщения, он содрогнулся, осознав, какое количество людей прошло Войну, или погибло,

или пропало без вести,

или пребывало в фильтрационных лагерях после плена,

или было осуждено к лишению свободы,

или лишилось родины и обращалось в архивы и в интернет чуть ли не со всего света в поисках сведений о своих родных.

И был потрясен, обнаружив, что это живое море ищущих жило, шумело и колыхалось уже многие десятилетия. Поиски передавались и переходили от поколения к поколению как семейное наследие.

Историю Великой Отечественной войны он изучал в школе и в университете. Масштабы её, представленные в учебных программах, были велики. Но только теперь он осмыслил, что как глобальная всемирная катастрофа Война необъятна и бессмертна. И человечество не изживет её последствия никогда.

Он испытал смятение оттого, что является профессиональным историком, но значение Войны как величайшего исторического события открылось ему только теперь.

И по-настоящему страшной показалась мысль о том, что сейчас люди в массе своей не осознают в полной мере серьезности и последствий войны. Поэтому война возможна, и опасности её несравнимо более велики, чем в прошедшие времена.

Он усмехнулся при мысли о ничтожности собственных научных интересов. Сколько лет жизни он потратил на локальные события, давно исчезнувшие в прахе прошлого и утратившие значение!

Он встал, прошелся по комнате, разминая напряженные мышцы. Взял в руки эспандер и… положил его на место. Встал на беговую дорожку и не смог заниматься. Включил музыку. Зазвучала «Аве, Мария!». Слушать её он не мог. Тяжело вздохнул и пошел на кухню.

Если бы у него была водка, он бы сейчас напился. Но он никогда не пил от боли и тоски. И вообще пил очень редко. Поэтому водки не оказалось. Он налил в стакан две чайных ложки валерьянки и, разбавив их кипяченой водой, выпил. Лег на диван и накрылся подушкой.

Потрясение сжимало его изнутри. Он задумался о том, почему поиски так расстроили и огорчили его. И понял, что совершенно растерян.

Ведь он сегодня узнал, что документы крупнейших военных архивов не оцифрованы, хранятся только на бумажных носителях.

Личные дела офицеров Войны разбросаны по разным архивным учреждениям. На одного человека могло быть составлено несколько личных дел, содержащих расхождения в биографических данных, количестве наград, участии в боевых операциях.

А могло быть и так, что личное дело вообще не составлялось, оформлялась лишь учетно-послужная карточка. Личное дело могло быть и уничтожено – утеряно, утоплено, сожжено во время Войны или после нее.

В такой ситуации найти личное дело отца оказывалось практически нереально. Да и стоит ли искать, если теперь понятно, что на сайте могла быть размещена ошибочная информация? Состояние бессилия угнетало.

Он позвонил Марине и сообщил о своих сомнениях. Марина велела ему не киснуть, верить в лучшее и продолжать поиски.

Успокоившись и поразмыслив, он отправился в военкомат.

Служащая архивного отдела военкомата расспросила его о возрасте, воинском звании, времени увольнения из армии и месте жительства И. Л. Васицкого. Согласилась, что последним местом его учета должен быть именно этот военный комиссариат. Но учетно-послужной карточки и личного дела этого офицера в их картотеке не оказалось.

– Почему же у вас ничего нет? – спросил Юлий.

Она пояснила, что после истечения срока хранения учетно-послужные документы офицера, очевидно, были переданы в архив. В какой именно архив передавались документы личных дел в семидесятые годы прошлого века, она не знала. Посоветовала обратиться в Центральный архив Министерства обороны в городе Подольске.

IX. Всё не так

– Ни в какой Подольск ты не поедешь, – заявила Марина, когда он сообщил ей о своем намерении. – Ради какого ляда ты потащишься туда, если не знаешь, выдадут ли тебе личное отца дело для ознакомления? Найди себе помощников. Может быть, кто-нибудь из твоих аспирантов или дипломников родом из Подольска.

– Ты же знаешь, что мне это неприятно. Зачем предлагаешь использовать служебное положение? Я никогда такого не допускал. – Юлий поморщился, подыскивая слова. Он не любил объяснять мотивы своих поступков, оправдываться.

– Ради Бога, не начинай. Я найду тебе помощников. Езжай домой и отдыхай, – ответила Марина.

Она отключила связь на мобильном телефоне и продолжила диалог с работником ювелирной мастерской.

Смуглый молодой человек в это время рассматривал старинную подвеску из темно-серого материала, которую Марина извлекла из маминой шкатулки. Закончив осмотр, протянул Марине.

– Это не к нам, – покачал он головой.

– А портсигар? Он же серебряный. Мне нужно, чтобы он открывался.

– А портсигаром можем заняться. Что еще с ним сделать? Почистить, отреставрировать, продать?

– Только то, что я сказала. И почему вы подвеску не берете? Что с ней не так?

– Все не так, – обаятельно улыбнулся мастер. – Во-первых, это не подвеска или кулон, как вы полагаете. Во-вторых, она не имеет никакого отношения к ювелирным украшениям.

– А что же это такое? – удивилась Марина.

– Я не знаю. Вначале мне показалось, что это сделано из гагата. Но только на секунду. Теперь я вижу, что это вообще не натуральный камень. Могу предположить, что сделано это из черного дерева, хотя – не уверен. Знаете, – оживился он. – Ко мне как раз дедушка из Еревана приехал, могу спросить у него. Он здесь, – и мастер махнул в сторону подсобного помещения.

Марина согласилась и присела на светлый кожаный диван, стоящий у окна. Через несколько минут молодая женщина с большими темными глазами выкатила в салон миниатюрный столик на хромированных колесиках и предложила ей кофе и пахлаву.

– Угощайтесь, – ласково улыбнулась она. – Я вам кофе сварила из чистейшей минеральной воды. Смотрите, какая пенка! И пахлава свежая.

Марина выпила кофе и съела маленький кусочек пахлавы.

– Сколько это стоит, – спросила, она, доставая портмоне.

– Нисколько, – снова улыбнулась женщина. – Мне хотелось сделать вам приятное.

– Спасибо, – поблагодарила Марина.

– На здоровье, – отозвалась она. – Рубик, то есть Рубен, уже сейчас выйдет.

Марине было слышно, как в соседней комнате Рубен что-то быстро говорил на родном языке. Низкий голос пожилого человека немногословно отвечал ему. После паузы невидимый собеседник Рубена строго произнес длинную фразу, после чего Рубен вышел в салон.

– Это эбонит, – сказал он, – из натурального каучука. А откуда у вас эта вещь?

– Семейная реликвия. От родителей осталась, – неохотно пояснила Марина.

– Тогда я должен вам сказать, что это не просто кусок эбонита. Это старинный воинский медальон. Дедушка сказал, что их в войну выдавали офицерам Красной армии. У его дяди был такой. Если хотите я его открою. Но мне придется его слегка надрезать, т.к. резьба нарушена. – Марина молча кивнула, стараясь унять волнение.

Через несколько минут Рубен протянул ей разрезанную эбонитовую трубку, внутри которой находился туго свернутый рулон плотной пожелтевшей бумаги.

– Спасибо, – прошептала она и снова потянулась за портмоне.

– Ничего не надо платить, – мягко сказал Рубен.– К счастью, не все же продается в этом мире! – Марина улыбнулась ему и, крепко сжимая медальон, отправилась к своей машине.

В мобильном интернете она быстро отыскала ответы на свои вопросы. И узнала, что эбонит – продукт вулканизации натурального или синтетического каучука большими количествами серы. Хорошо поддается механической обработке, газонепроницаем, стоек к действию кислот и щелочей; обладает электроизоляционными свойствами. В годы Великой Отечественной войны применялся для изготовления капсул воинских медальонов, в просторечии – «смертников».

Про медальоны в Википедии говорилось, что военнослужащим в годы войны выдавались медальоны или личные опознавательные знаки, по которым похоронные команды и штабы должны были определять биографические данные военнослужащего и его принадлежность к определённой войсковой единице. Эбонитовые медальоны в действующей армии постепенно были заменены на металлические в виде коробочки с крышкой, для которой на военных брюках имелся специальный карман. Еще она узнала, что многие офицеры не хотели заполнять установленной формы вкладыши и носить медальоны в бой из-за поверья, что после упаковки капсулы вкладышем этого бойца непременно убьют.

Она бережно упаковала медальон в пакет, чтобы прочесть вкладыш дома. И приказала себе сохранять спокойствие и держать себя в руках, что бы ни происходило.

Дома она вначале прочитала найденную в интернете инструкцию о том, как обращаться с ветхими документами, как их извлекать, разворачивать, сохраняя целостность. Выбрала подходящий пинцет, надела тонкие латексные перчатки, поставила перед собой маленький поднос и осторожно вытащила бумажный сверток из капсулы.

Медленно развернув рулончик, она увидела, что это не вкладыш установленного образца с необходимыми биографическими и личными данными, а фотография молодой женщины. Очень старая, с едва различимым изображением. Зато надпись на фото сохранилась лучше.

«Любимому Ванечке от жены Ольги Васицкой, Ленинград, 1942 год».

X. О пользе салатов

– Я никогда и ни за что не поверю, что мой отец был двоеженцем. Не такой он был человек. Уверен, что его первая жена погибла в блокаду или во время эвакуации. Или же он с ней развелся. – Несмотря на то, что Марина ему не возражала, Юлик был исполнен праведного возмущения. – Поэтому после войны папа женился на нашей маме.

Но Марине хотелось говорить о поисках по существу.

– Это все означает, что у нас могут быть неполнородные братья и сестры, племянники и так далее, понимаешь? А если эта Ольга все еще жива, что вообще-то маловероятно, то ей должно быть около девяноста лет. Вот если бы удалось найти её, или её потомков, или кровных родственников, – мечтательно протянула Марина.

Юлий метнул в нее возмущенный взгляд.

– А зачем?! Ты еще в журналистике привыкла ко всему жареному, соленому, гаденькому, – крикнул он. – Для чего это тебе нужно? Увериться, что наша семья основана на обмане, лжи, грехе?

– Нет, – спокойно ответила Марина. – Я уверена, что мои родители любили друг друга. Поэтому и мы все оставшиеся, ныне живущие любим друг друга. И я совершенно не боюсь, что откроются какие-то неприятные детали их жизни. Я буду искать любую информацию о родителях. Любые сведения о них мне дороги, понимаешь? Я чувствую, что это моя обязанность, важная жизненная миссия. А ты перестань плеваться ядом и садись за работу. Ищи все, что возможно об эбонитовых медальонах – когда, где, какой формы и какого размера изготовлялись и выдавались такие капсулы.

Юлий молчал. И поймал себя на том, что любуется Мариной. Как она красива утончённой, изящной красотой! С годами ее лицо стало мягче, ещё женственней, значительней. Его впервые посетила мысль, что он недооценивал свою сестру, а точнее упрямо не замечал её достоинств. Почему?

Ему не хотелось думать об этом. Он включил компьютер и открыл стартовую страницу поисковой системы.

Марина прошла на не в раковине, а в посудомоечной машине. Шторы, окна и полы казались чистыми. Она знала, что он уже много лет пользовался услугами приходящей уборщицы. Готовую еду покупал в индийском ресторане. Иногда готовил сам. Она открыла холодильник и осмотрела имеющиеся продукты.

– Окрошку приготовить или солянку? – крикнула ему в другую комнату она.

– Давай лучше плов с куриной грудкой. Ты лучше всех его готовишь. И побольше шафрана, моркови и луку, – откликнулся он. – И еще сделай яблочный пай. Какой мама готовила.

– А не облезешь? – чуть было не ответила она по давней привычке.

Но вместо этого ответила согласием и достала из холодильника нужные продукты, а также еще и овощи для двух салатов – капустного с солеными груздями и салата из лосося, редиса и маринованного имбиря.

Салаты – поощрительные блюда для нее самой. Мама ведь всегда хвалила её за сдержанность и самообладание. Которые, если честно, в детстве ей удавалось сохранять с большим трудом. Особенно в отношениях с Юликом.

XI. Военные медальоны

Юлий почти не спал следующую ночь.

После ухода Марины он много часов провел за чтением bнтернет-публикаций о военных медальонах. Узнал много нового, поразительного для себя. Его особенно впечатлили истории о зачистке поля боя.

Специальные команды с обеих воюющих сторон подбирали не только раненых, но и убитых. Или хотя бы идентифицировали их, чтобы зачислить в число погибших либо пропавших без вести.

Из-за больших человеческих потерь в годы Войны эта работа проводилась второпях, либо вообще не проводилась. Поэтому в число пропавших без вести или убитых попали сотни тысяч людей с совершенно иной судьбой.

Кроме того на многих раненых, находившихся без сознания, медальонов вообще не было. Установить их личности было невозможно. Особенно в тех случаях, когда не оставалось в живых никого из тех, кто мог их опознать. Часть людей после тяжелых ранений или контузий теряли все имущество и не могли вспомнить, в каком именно войсковом подразделении служили.

По положению в медальонах должно было храниться два вкладыша – один для специальной команды, другой оставался на теле раненого.

В случае ранения в госпиталях должны были фиксировать факт лечения и перемещения на основании сведений из вкладыша о фамилии, имени, отчестве, месте рождения, месте призыва, должности, звании, войсковой части и группе крови раненого. Начальники полевых госпиталей не имели права принимать на лечение и ставить на довольствие неопознанных лиц. У каждого поступившего должен был изыматься вкладыш, хранящийся в медальоне. На деле же так делалось далеко не всегда.

Частыми были случаи, когда в медальоне хранился незаполненный вкладыш с прочерченными рукой писаря чернильными графами. Либо, что еще хуже, вкладыш, заполненный самим писарем, где сведения указывались неточные или неправильные.

Недостаточным было и снабжение частей медальонами. В таких случаях командиры, выполняя указы командования, требовали от личного состава изготовления самодельных медальонов из отстрелянных гильз или других пригодных средств.

Поэтому среди поисковиков, занимающихся раскопками на полях сражений, бытует понятие «подозрение на медальон». Любой сохранившийся предмет, найденный рядом с останками погибшего в годы Войны солдата или офицера, рассматривается как потенциальный источник вкладыша. Существуют и применяются сложные технологии транспортировки и открытия медальонов, пролежавших в земле более шестидесяти лет.

И, наконец, есть люди, которые занимаются поисками военных медальонов в местах сражений всю свою жизнь. Первые поколения таких энтузиастов уже умерли и на смену им пришли новые, которые скрупулезно изучают историю Войны, места сражений и проводят там раскопки.

Под утро он нашел сведения о том, что перед Войной отдельные предприятия выпускали военные медальоны из эбонита. Причем по цвету и форме эти медальоны отличались один от другого.

Он много раз рассматривал оставленный Мариной распиленный медальон из эбонита, сравнивал его с картинками и фотографиями, выложенными на сайтах, и пришел к выводу, что подобного вида, цвета и размера медальоны выпускались во время войны в Ленинграде. Из чего можно было сделать вывод, что отец служил в Ленинграде, либо воевал на Ленинградском фронте.

Эта мысль принесла ему облегчение. И он дал себе отдых.

Проснулся он во второй половине дня от телефонного звонка. Кто-то звонил и звонил на номер городского телефона. Когда звонок смолкал, начинал звонить мобильный телефон. По мелодии вызова он определил, что звонит его дочь Надя.

Он включил связь и услышал её испуганный голос.

– Папка, ну что с тобой такое, почему ты не берешь трубку? Я думала, с тобой что-нибудь нехорошее случилось.

– Нет, все в порядке, дорогая. А ты как?

– Я? Все хорошо. Вот, звоню тебе из Подольска, сказать, что мы сфотографировали личное дело дедушки и везем его тебе на флэшке и в ксерокопиях.

– Как? Неужто вы смогли его разыскать в Центральном архиве Министерства обороны? – обрадовался Юлий.

– Смогли. Тетя Марина вчера мне позвонила, попросила найти знакомых в Подольске, связанных с работой этого архива. У моего дорогого супруга Лешеньки, который учился на стоматологическом, знакомые есть по всей стране и за ее пределами. Они ведь периодически дополнительно учатся все вместе, бывают на семинарах по имплантологии. Среди них есть и подольчане, которые по его просьбе обратились через своих знакомых к начальству этого архива, объяснили, что сведения нужны московскому профессору для исследований, что это связано и с его отцом, случай, можно сказать, уникальный. Ну, короче, нам пошли навстречу. Могли даже фотографии прислать по электронке. Но не согласились, пока мы не приедем в гости. Сказали, что мы, москвичи, так никогда и не заявимся к ним в Подольск, типа, слишком крутые. Вот мы и поехали. Только теперь Лешенька не может вести машину, за рулем я.

– Передай ему мою сердечную благодарность и давай заканчивать разговор. Раз ты за рулем это, как минимум, неполезно. Жду вас, заезжайте, – ответил он, мимолетно отметив, что Марина, оказывается, сказала Наде, будто они занялись поисками личного дела И. Л. Васицкого в связи с научными исследованиями Юлия. Он снова восхитился активностью и изобретательностью своей сестры. А потом подумал:

«А может, это всего лишь журналистские штучки – хитрить, ловчить, изворачиваться, добывая сведения?». И резко одернул себя за такие мысли.

– «Это все-таки просто жизненный опыт, интеллект и разумная предусмотрительность», – решил он.