Текст книги "Большие хлопоты"

ГЛАВА ВТОРАЯ. БЫЛ ДРУГ – СТАЛ ТРУП
(ПОЛИНА)

Я ехала по городу и то, что вытворяла моя машина, мне совсем не нравилось. Что-то уж больно ее мотало из стороны в сторону. Пора ставить на ремонт. А так некстати!

На углу я заметила знакомую мне фигуру Геннадия Николаевича Мурашова, отца своей подруги, жившего в доме напротив, и затормозила.

– Садитесь, подвезу! – крикнула я ему в окошко.

Геннадий Николаевич улыбнулся, увидев меня, и сел рядом.

– Как дела, Полина? – спросил он.

– Да! – я отмахнулась. – Ничего хорошего! Машина вон что-то замухоморилась.

– Тебе стойки поменять нужно, – сказал Геннадий Николаевич. – Хочешь, возьми у меня, они у Андрея в гараже лежат.

Андрей – это сын.

– Спасибо большое, но у меня сейчас с деньгами не густо, – вздохнула я.

– Ну потом отдашь, как будут.

– Спасибо, – еще раз сказала я. – Я подумаю.

Высадив Геннадия Николаевича возле его дома и загнав машину в гараж, я поднялась к себе. Рабочий день на сегодня закончен. Теперь отдыхать. Но только я собралась расслабиться, как вспомнила, что Ольга просила меня заехать к ней помочь накрыть стол. Мне не очень этого хотелось. Этот Шулаков мне никогда особенно не нравился, и торчать весь вечер в его компании мне не улыбалось.

Решив, что я только помогу сестре с обедом, а потом сразу уеду, я стала набирать Ольгин домашний номер. Никто не отвечал. В магазин, наверное, отправилась. Вот ведь делать нечего! И так денег нет после очередного ухода Кирилла, так еще чужих мужиков кормить!

Я выглянула в окно. По противоположной стороне улицы с поникшей головой перся Дрюня Мурашов, тот самый, у кого из гаража мне предстояло в ближайшее время забрать стойки для автомобиля.

Дрюня явно был немного навеселе, потому что не шел, а как-то торжественно плыл. А за ним, надвигаясь грозной тенью, разинув темную пасть, плыла огромная туча, готовая вот-вот проглотить его. Но счастливый Дрюня этого не замечал. Он вообще ничего не замечал, так как держал в руках три бутылки пива: свидетельство близкого счастья.

Дрюня остановился, поднял голову и начал озираться по сторонам, глазея на окна. Я быстро присела. Если он меня увидит – все! Сейчас прилупит, и тогда его до вечера не вытуришь.

Но Дрюня, похоже, выцепил своим хитрым глазом именно мое окно. И точно: буквально через несколько секунд раздался звонок в дверь в ритме «Спартак» – чемпион». Тяжело вздохнув, я двинулась открывать, так как по опыту знала, что если не открыть по-хорошему, Дрюня переполошит всех соседей, потом пойдет к ним пить чай, а уходя попросит двадцать рублей взаймы «до первой получки», хотя отродясь нигде не работал.

– Привет, Полина! – поприветствовал меня Дрюня, будто мы расстались полчаса назад, хотя он не был у меня уже бог знает сколько времени.

– Привет, – без энтузиазма ответила я. – ты на минутку?

– Нет, я в гости, – ответил Дрюня, проходя в квартиру и разуваясь.

– На что пьешь-то? – усмехнулась я, показав на пиво.

– Стойки продал! – радостно сообщил мне Дрюня. – В магазин сдал, вчера продались.

– Стойки? – я похолодела. – А отец знает?

– А что отец? Что отец? – взвился Дрюня. – Мои стойки!

– Какие же они твои?

– А чьи же? – искренне удивился Дрюня. – В моем гараже лежали, значит, мои!

Тут надо сказать, что Дрюня Мурашов – личность уникальная. Очень одаренный от природы, Дрюня играл на разных музыкальных инструментах, хотя никогда этому не учился, неплохо пел и даже сочинял стихи. Я восхищалась этими его талантами, потому что сама никогда ими не владела.

Любой анекдот или случай из жизни, совсем даже не смешной, Дрюня рассказывал так, что помереть можно было со смеху. С ним всегда было интересно. Пообщавшись с Дрюней, казалось, что нигде больше нет столь обаятельного человека.

Но… Без недостатков, как известно, ничто не обходится в этом мире. И Дрюня не был исключением. Во-первых, он очень любил выпить. А во-вторых, очень не любил работать. И обладал даром впутываться в разные пакостные истории, из которых его потом приходилось вытаскивать.

Мать, жена, дочь и сестра стонали от Дрюниных выходок, а у Дрюни всегда все было лучше всех. Он беспечно улыбался и снова отправлялся куролесить по своему кругу жизни.

Где Дрюня брал деньги? Ну во-первых, у него была машина, приносящая какой-никакой доход. Во-вторых, у него была любящая мама, которая всегда была готова принять сыночка под свое крылышко и обогреть его.

– Паразит ты, – сказала я Дрюне, покачав головой и думая, где же мне теперь брать стойки в рассрочку.

– Ладно! – махнул рукой Дрюня. – Слушай, у тебя три червонца нет взаймы?

– Зачем тебе? – удивилась я. – У тебя же есть деньги?

– Уже нет, – загрустил Дрюня. – Кончились.

Я слегка обалдела.

– Ты же сам сказал: стойки продал!

– Так это разве деньги! – протянул Дрюня. – Их уж нет.

– На что же ты потратил?

– Ну… Пива вот купил.

– На все?

– Ну что ты говоришь, на все! Нет, конечно!

– Ты бы лучше домой что-нибудь купил пожрать. Или дочке какую-нибудь игрушку!

– А ты думаешь, я не купил? – обиделся Дрюня. – Я вот сегодня хлеба купил. И палочки крабовые.

– А палочки-то зачем?

– На закуску!

– Паразит! – еще раз вздохнула я.

– Да ладно тебе! Давай лучше пивка выпьем.

– Не могу, я за рулем, – ответила я. – Мне еще сегодня к Ольге ехать.

– У нее нет взаймы тридцатки? – тут же спросил меня Дрюня.

– Нет, – решительно ответила я. – А знаешь, кто у нее сегодня в гостях будет? Шулаков!

Дрюня учился в нашей школе, только на три класса старше. Тем не менее он хорошо знал Шулакова. Один раз они вместе даже подожгли директорский кабинет.

Был жуткий скандал. Дрюню вместе с Вовкой чуть не выперли из школы, но потом все как-то обошлось. Их дотянули до конца учебного года, а потом вежливо предложили убраться. Что они с удовольствием и сделали.

– Вовка? – сразу же спросил Дрюня. – Полина, слушай, возьми меня с собой?

– А ты-то там зачем нужен?

– Ну как! Друг все же. Я его сто лет не видел.

– Нет, не могу. Нечего тебе там делать. Я и сама засиживаться не собираюсь.

Дрюня снова поник.

В этот момент раздался телефонный звонок.

– Поля, ты не могла бы приехать? – послышался в трубке жалобный Ольгин голос.

– Я же сказала, что приеду!

– Поля, мне нужно прямо сейчас, иначе я умру!

Ольга любила утрировать, поэтому я не придала особого значения ее словам.

– Да приеду я, приеду.

– Поля, пожалуйста, поскорее! Что я тебе расскажу!

Ох, ну что там у нее еще случилось?

– Давай, говори, – сказала я досадливо, чтобы поскорее отделаться.

– Я не могу по телефону.

Я чертыхнулась и брякнула трубку на место. В конце концов, даже хорошо, что я сейчас уеду. А то сиди тут, смотри на Дрюню, который сладко пьет пиво и в ус не дует, и выслушивай, как ему тяжко живется.

– Подъем! – решительно сказала я. – Мне пора ехать.

– Что – уже? – расстроился Дрюня. – Ну вот, так хорошо начали…

– Давай, давай, вытряхивайся, – подталкивала я его в спину.

Дрюня посопротивлялся немного, но я вышла вместе с ним и тщательно заперла дверь.

– Довези меня до Набережной! – сразу же попросил Дрюня.

– Зачем тебе?

– К Сережке поеду, к другу.

– Извини, брат, – ответила я, – но мне в другую сторону.

Дрюня повздыхал-повздыхал и отправился на своих двоих в садик за углом, надеясь найти там компанию. Я поехала к Ольге.

Ольга открыла сразу. Вид у нее был совершенно разбитый.

– Ну что случилось? – спросила я.

Ольга только махнула рукой и сказала:

– Проходи в кухню. Потом расскажу. Я сейчас даже говорить не могу.

Я прошла в кухню. То, что я там увидела, повергло меня в легкий шок. Стол был завален картофельными очистками, шелухой от лука и прочими отходами. Кроме того, он был щедро полит чем-то липким. И это что-то было пролито также и на полу.

Я прошла к столу, осторожно ступая, чтобы не приклеиться к полу. В центре стола стояла большая алюминиевая кастрюля, в которой плавала какая-то непонятная, желтоватого цвета, субстанция с комками. Из нее торчала мялка. Рядом притулилась трехсотграммовая бутылочка из-под водки.

– Это что, праздничный ужин? – спросила я у подошедшей Ольге.

– Ох, Поля, мне так плохо! – тотчас же ответила сестра. – Понимаешь, я хотела приготовить все сама, поставила на огонь картошку для салата, а она переварилась. И я решила сделать из нее пюре, чтобы не пропадало.

– Кто же делает пюре из картошки в мундире? – удивилась я.

– А что мне оставалось делать? – проныла Ольга. – Но почему-то у меня ничего не получилось.

– Ты, наверное, сразу все молоко туда вбухала? – полюбопытствовала я.

– Ну да!

– Эх ты! Тебе двадцать девять лет, а ты до сих пор пюре готовить не умеешь! Давай, иди отсюда, я сама все приготовлю.

Через десять минут я отмыла кухню и приступила непосредственно к кулинарии.

– Ольга, а почему ты салат не доделала? – крикнула я, увидев миску с натертой морковью.

– А у меня нет выжималки для чеснока, потерялась куда-то, – откликнулась Ольга.

– И что теперь?

– Ну а как же без нее чеснок измельчить?

– А что, на терке нельзя натереть? – удивилась я.

После этих слов очень удивилась Ольга.

– Ой, а ведь и правда! – воскликнула она. – И как ты могла это сообразить, Поля?

– Да уж, очень трудно было догадаться, – пробурчала я, двумя пальцами подцепляя из раковины заляпанную терку.

Через час были готовы три салата, пюре с курицей и горячие бутерброды. В духовке допекался кекс.

– Полина, ты просто волшебница! – всплеснула руками пришедшая на запах Ольга.

Я уже не сердилась на нее. Процесс приготовления пищи всегда благотворно на меня влиял и поднимал настроение.

– Все, я поехала, – сообщила я.

– Ты что? – удивилась Ольга. – Дождись хотя бы Володю. Он так хотел тебя увидеть!

– Чего это он вдруг? – удивилась я. Шулаков никогда не питал к мне теплых чувств. Может, из-за того, что я не раз квасила ему нос?

– И потом, я тебе не рассказала самого главного! – добавила Ольга. – Думаешь, почему я вся на нервах?

– Шулаков сделал тебе предложение? – мрачно спросила я.

– Нет, что ты, – немного грустно ответила Ольга. – Ты даже не представляешь! Екатерину Павловну убили!

Я напрягла память, пытаясь выяснить, кто такая Екатерина Павловна, но что-то никак не вспоминалось.

– Да? – переспросила я. – А кто это?

– Ну как же! – удивилась Ольга. – Мать Лариски Черногоровой, одноклассницы нашей!

– Ах, вон что! Это тебе Шулаков сказал?

– Нет, я сама узнала. Ужас, правда?

– Правда, – ответила я, хотя Екатерина Павловна никогда не была моей близкой знакомой, и, честно признаться, меня не так уж расстроила ее смерть. Жалко, конечно, но не до истерики.

– Она вроде гаданием занималась? – припомнила я рассказы Ираиды Сергеевны.

– Да, – ответила Ольга.

– Послушай, а что ты там делала? – сощурившись, спросила я подозрительно.

– Я… – Ольга замялась. – Я привозила ей деньги.

– За что?

– Ну… взаймы брала, – Ольга явно почувствовала, что сейчас получит по голове, и начала злиться.

– Ты ходила к ней гадать? – резко спросила я.

Ольга виновато мотнула головой и тут же вскинула ее:

– Это мое дело! – звонко ответила она.

– Конечно, – усмехнулась я, – а дома жрать нечего. Сколько она с тебя взяла?

Когда Ольга назвала сумму, я ахнула про себя и подумала, как правильно сделал тот, кто прикончил гадалку.

– И жить тебе теперь не на что? – продолжала я развивать свою мысль.

– Ну не совсем. Я же ей не отдала оставшиеся. И потом, Екатерина Павловна обещала мне в ближайшем будущем получение наследства.

Я фыркнула так громко, что Ольга аж отскочила. И сразу же разозлилась еще больше.

– Вот ты все время иронизируешь, а между тем многие говорят, что все сбывается! – с досадой сказала она.

– Просто ты сама понимаешь, что сделала глупость, но не хочешь в этом признаться. У тебя совсем денег нет, ты ничего не предпринимаешь, а вместо этого занимаешься какой-то херью!

Ольга насупилась и умолкла. Я посмотрела на часы.

– Что-то Володя не идет, – перехватив мой взгляд, сказала Ольга.

– Наверно, другую нашел, – съязвила я. Ольга начала закипать.

Я посидела еще с полчасика. Жрать уже хотелось неимоверно, особенно видя перед собой тарелки со вкусными вещами. А подлый Шулаков за это время так и не появился.

– Наверное, у него дела, – неуверенно сказала Ольга. Я ничего не ответила.

Через час мне все это надоело, я встала и заявила, что еду домой. У меня завтра с утра работа в спорткомплексе.

Ольга совсем скисла, но удерживать меня не стала. Наверное, она подумала, что сейчас достанет припрятанную где-нибудь в шкафчике бутылку вермута и спокойненько утешится им в одиночестве.

Я уже обувала туфли, когда раздался телефонный звонок. Ольга побежала брать трубку.

– Да. Что? – слышались отрывочные реплики из комнаты. – Прямо сейчас?

Потом Ольга вышла в коридор. Я стояла уже обутая и ждала, когда она освободится, только чтобы попрощаться. Но что-то в Ольгином лице меня остановило.

– Что случилось? – сразу спросила я.

– Полина… – Ольга тупо смотрела мимо меня. – Володю убили…

– Что? – у меня глаза на лоб полезли. – Кто тебе сказал?

– Сейчас позвонили из милиции.

– Но почему именно тебе? – я еще надеялась, что все это просто дурацкая шутка, идиотский розыгрыш Шулакова, на которые в детстве он был большой мастак.

– У него нашли мой телефон. Я ему сама записала вчера на всякий случай. Вот они мне и позвонили. Сообщили, что нашли труп мужчины. Без документов. По приметам это Володя. Сказали, что нужно будет опознать… тело, – выговорив последнее слово, Ольга не выдержала и разрыдалась. Я кинулась в кухню за валерьянкой.

Действительно, одно дело – смерть гадалки, пусть даже мамы твоей одноклассницы, но все равно человека постороннего, а другое дело – того, с кем ты проучилась столько лет. К тому же ждала сегодня вечером. И потом, два трупа за день – это явный перебор.

Я накапала в ложку успокоительного и поспешила к Ольге, которая сидела прямо в коридоре на пыльном коврике, обхватив голову руками.

– На-ка вот, выпей, – протянула я ей ложку с валерьянкой.

Ольга послушно выпила лекарство, после чего встала и направилась в спальню. Там она что-то долго возилась. Когда я вошла, то увидела, как моя сестра сидит на полу перед шкафом и маленькими глоточками тянет вермут прямо из бутылки.

Я молча выхватила у нее бутылку. Потом рявкнула:

– Хватит! Возьми себя в руки! В конце концов, не твоего мужа убили! И нечего сидеть нюнить, спиваясь потихоньку! Надо на опознание ехать. А это знаешь, какая штука? Вдруг у него лицо все изуродовано? Ты должна быть готова.

– Вот я и пытаюсь подготовиться, – прошептала Ольга. – Я боюсь…

Мне стало ее жалко. Я присела рядом на корточки, подхватила Ольгу под мышки и стала поднимать.

– Ну вставай, вставай. Ничего такого уж страшного. Я поеду с тобой, хочешь?

Ольга кивнула. Потом прошла в ванную, умылась и стала собираться.

Мы вышли на улицу. Ольга крепко вцепилась в мою руку, мне даже больно стало. Всю дорогу Ольга тряслась и бормотала про себя какие-то страсти. В конце концов я не выдержала:

– Перестань трястись! – строго сказала я ей. – Фу! А разит-то как от тебя!

Я притормозила у ларька, вышла и купила Ольге мятный «Орбит», самый сильный.

– На, зажуй! А то еще тебя на пятнадцать суток заберут.

Ольга послушно сунула жвачку в рот и методично принялась пережевывать.

В отделении милиции мы прошли в кабинет номер пять, как и было велено. Перед нами предстал старшина милиции Капитонов, который должен был сопровождать нас в морг.

Услышав это слово, Ольга побледнела. Потом беспомощно поглядела на меня. Я успокаивающе похлопала ее по плечу.

– А вы сестра? – спросил меня старшина Капитонов.

– Да, я сестра Ольги Андреевны, – подтвердила я. – И также могу помочь опознать труп, поскольку была знакома с Шулаковым. С убитым, то есть.

Мы вышли на улицу и сели в милицейскую машину. В морге нас провели в какую-то мрачную комнату. Мы остановились перед каталкой, на которой лежал чей-то труп, накрытый простыней. Патологоанатом подошел к нему, сдернул простыню.

Я увидела Шулакова. Он был почти как живой. Только на лице застыло выражение ненависти. На виске виднелась большая гематома. Ольга покачнулась и схватила меня за руку. Она была белее простыни, которой был накрыт труп. Я увидела, что сестру сейчас стошнит.

– Ну что, это он? – спросил Капитонов. – Вы его знаете?

Ольга молчала, только мотала головой и тихо стонала.

– Да, да! – ответила я. – Выведите ее поскорее отсюда, ей же плохо!

Капитонов взял Ольгу за руку и повел к выходу. Я за ними. На улице Ольга немного отдышалась, и на ее щеках даже стал появляться слабый румянец.

– Садитесь в машину, – предложил Капитонов, – до отделения довезем. Вы ведь там свою машину оставили?

– Нет, спасибо, – ответила Ольга, обмахиваясь рукой. – Мы лучше пешком.

– Ну как хотите. Давайте тогда я запишу сразу фамилию-имя-отчество убитого.

– Шулаков Владимир… Владимир… – я посмотрела на Ольгу. – Оля, как отчество Шулакова, не помнишь?

– С… Сергеевич, – еле слышно прошептала Ольга. – Семидесятого года рождения.

– Где проживает?

– Он вообще-то на севере жил последнее время, – сглотнув слюну, сообщила Ольга. – А здесь живут его родители. На Чапаева… Номер дома я не помню…

– Ладно, мы это выясним, – успокоил нас Капитонов. – Вы только подпишитесь под показаниями. А вы, – повернулся он ко мне, – подтверждаете показания сестры?

– Да, да, подтверждаю! – торопливо ответила я.

Капитонов записал показания и дал нам расписаться. После этого я взяла Ольгу под руку и мы отправились за моей машиной.

– Какой ужас, Поля, – повторяла всю дорогу Ольга. – Какой ужас!

Я успокаивала ее как могла. Хорошо еще, что нас ни в чем не заподозрили, а то запросто могли! Наконец, мы добрели до моей машины, я отвезла Ольгу домой и осталась у нее ночевать.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ЭКСТРАСЕКСУАЛЬНАЯ
(ОЛЬГА)

На следующий день прилетела из Москвы получившая страшную телеграмму Лариска Черногорова, дочка Екатерины Павловны. Она сразу позвонила мне и попросила прийти помочь.

Мы поехали вместе с Полиной. Про Шулакова Полина ничего не говорила, видимо, не хотела мне напоминать. Но у меня и так из головы не шла эта история. Немного придя в себя дома, я сообразила, что даже не спросила, где его нашли. И когда будут похороны.

– Полина, – обратилась я к сестре, – как ты думаешь, мне нужно пойти на похороны Володи?

– Это еще зачем? – удивленно уставилась на меня Полина.

– Ну… все-таки…

– Оля, тебе что, переживаний мало? – мягко спросила сестра. – Он же для тебя, в сущности, посторонний человек. Как на тебя посмотрят? Выбрось эти мысли из головы! Его все равно не вернешь.

Я понимала, что Полина говорит все это только для того, чтобы успокоить меня, что она меня просто отговаривает, но я была ей за это благодарна. Честно говоря, мне совсем не хотелось идти на похороны Володи Шулакова: я боялась, что могу потерять сознание.

Успокоив свою совесть Полиниными аргументами, я решила больше не возвращаться к этой теме.

Дверь в квартиру Екатерины Павловны была не заперта. Заплаканная Лариска в черном сидела за столом и курила.

– Здравствуйте, девочки, – поприветствовала она нас, когда мы нерешительно остановились на пороге. – Садитесь. Вы уж извините, что сижу. Такое горе! – и она зарыдала навзрыд, уронив голову на руки.

Мы топтались рядом, не зная, что сделать или сказать. Чем можно утешить в такой ситуации? Да ничем!

Выплакавшись, Лариска подняла голову и посмотрела на нас.

– Девочки… Поля… У меня к вам вопрос. Вы же бывали у мамы в последнее время?

– Я, знаешь, не была, – смущенно ответила Полина.

– Я была, – выступила я вперед. – Вчера была. И позавчера. Гадать приходила. А вчера я принесла ей остаток денег, которые была должна. Кстати, вот, возьми, – я достала из сумки сто рублей.

Лариска махнула рукой.

– Мне бы очень хотелось знать, кто приходил к маме в последнее время? Кто у нее бывал часто?

– А зачем тебе? – спросила Полина.

– Понимаете, пропала одна очень ценная вещь. Перстень, – шепотом сказала Лариска, закуривая новую сигарету. – Безумно дорогой. Восемь бриллиантов по краям и один огромный в центре. От бабушки достался в наследство. У нас кто-то из предков женился на цыганке. Прапрадед, кажется. Это был перстень той цыганки. Он переходил к старшей женщине в роду. Мама считала, что именно кровь этой цыганки сказалась в ней, и она обладала способностью к гаданию, – Лариска грустно улыбнулась. – Перстень мама почти никогда не надевала. И хранила в таком месте, о котором практически никто не знал. Только очень близкие люди. Ясно, что маму убили из-за него. Я просто уверена в этом. И теперь хочу выяснить, кто. Но у меня совершенно нет времени. Мне сразу после похорон нужно улетать. И… дело даже не в перстне! Мне просто нужно узнать, кто это сделал. Кто убил маму?

– Но милиция же будет заниматься этим делом, – сказала я.

Лариска снова махнула рукой.

– Что милиция! Милиции я не верю! Они могут просто присвоить мой перстень. Я вот о чем хотела вас, девочки, попросить… У меня больше никого в Тарасове нет. Отец давным-давно нас бросил. Друзей и подруг у меня практически не осталось. Все поразъезжались. Только ты, Оля. И ты, Поля. Вам я доверяю. И сейчас смогла убедиться в вашей честности, когда ты хотела вернуть мне деньги, которые могла и не отдавать, – Лариска повернулась ко мне. – Поэтому я хотела бы попросить вас помочь мне найти убийцу мамы.

– Нас? – изумилась Полина. – Но почему именно нас? Мы что, следователи? Как мы сможем это сделать?

– Насколько я знаю, у тебя муж следователь, – посмотрела Лариска на Полину. – И потом… я вас прошу это сделать не за спасибо. В общем, так. Найдете убийцу матери – перстень можете оставить себе. Это будет моя благодарность.

– Ты что, с ума сошла, Лорка? – вытаращила я глаза. – Дорогущий перстень с бриллиантами – нам?

– Мне он не нужен, – ответила Лариска. – У меня сейчас достаточно денег. Я же развелась с мужем. Квартира мне осталась и машина. Работа у меня сейчас хорошая, так что все нормально.

– А сам муж где? – спросила Полина.

– Он в Тарасов перебрался, к родителям поближе.

– Но ты могла бы его просто хранить, – сказала я, имея в виду перстень. – Как память. Раз это фамильная драгоценность.

– В том-то все и дело, что хранить его не рекомендуется. Понимаете, с ним связана какая-то кровавая история. И будто бы теперь на этом перстне лежит проклятье. Каждого, кто будет его владельцем, ждет смерть! – я вздрогнула при этих Ларискиных словах и поежилась.

– И ты решила подвинтить его нам! – саркастически сказала невоспитанная Полина, насмешливо посмотрев Лариске в глаза.

Лариска достойно выдержала этот взгляд. И сказала:

– Не подвинтить. Просто как честный человек я решила вас предупредить. Но вам совсем необязательно держать это кольцо у себя. Вы можете его продать и получить очень приличные деньги. А остальное – не ваша забота.

– Честно говоря, не верю я во все эти проклятия, – заявила Полина. – Чушь все это собачья!

– Не знаю, не знаю, – покачала головой Лариска. – Но бабушка рассказывала, что и на самом деле много всяких страстей связано с этим перстнем. Саму цыганку якобы зарезал влюбленный в нее цыган из табора, откуда она сбежала с прапрадедом. Прабабка наша вообще попала на каторгу и там умерла. А бабку убило молнией, и как раз на ней был этот перстень, представляете? А теперь вот мама.

Полина скептически покачала головой.

– Значит, ты не боишься? И поможешь мне? – спросила Лариска.

– Этого я не говорила, – задумчиво сказала Полина. – Такие вопросы не решают с бухты-барахты. Нужно все обдумать. С поминками мы тебе, конечно, поможем.

– Ох, я была бы вам так благодарна! – сказала Лариска. – Я же говорю, у меня здесь больше никого нет. Похороны завтра, а послезавтра рано утром я улетаю. К этому времени мне бы хотелось получить ваш ответ.

– Договорились! – ответила Полина. – Давай, что тебе помогать?

– Да сегодня ничего особенного, завтра нужно. Вы на похороны-то придете?

– Конечно, – с готовностью ответила я.

– Ну, мы пойдем, – произнесла Полина, вставая. – До завтра.

– Так вы подумайте все же, девочки, ладно? – говорила Лариска, провожая нас до двери.

– Обязательно, – заверила ее Полина, выходя на лестницу.

– Нужно помочь человеку, правда, Поль? – спросила я, выбегая за сестрой на улицу.

– Помочь, помочь! Как помочь? – пожала плечами Полина. – Или ты школу милиции окончила?

– Это совсем не важно! – убежденно ответила я. – Можно закончить школу милиции и все равно не уметь распутывать такие дела. Для этого талант нужен.

– А у тебя он, безусловно, есть, – усмехнулась Полина.

– Не знаю, но кое-что нам с тобой расследовать удавалось, если ты помнишь!

Полина наверняка помнила, потому что задумчиво посмотрела на меня.

– Ладно, решим, – сказала она. – Поехали к тебе, там все обсудим. Кстати, детей ты, конечно, опять не забираешь?

Я кивнула. Полина только вздохнула.

– Нам необходимо выяснить круг знакомых этой дамы, – расхаживая по моему ковру взад-вперед, рассуждала Полина. – Раз Лариска сказала, что о перстне знали только близкие, значит, убить ее должен был человек, который часто там бывал. Кто? – она в упор посмотрела на меня.

– Не знаю, я там редко бывала, – испугалась я.

– Да я не об этом! – скривилась Полина. – Совсем ты рехнулась, что ли? Нужно узнать, кто к ней постоянно шлялся? И еще с Ираидой Сергеевной нужно побеседовать. Может, она что знает?

– Что, прямо сейчас поедем к Ираиде Сергеевне? – спросила я и поежилась. К маме ездить мы были не любительницы.

– Ага, щас! Сама придет, – ответила Полина.

– Ко мне? – ужаснулась я.

– На похороны, – снисходительно ответила Полина. – Я надеюсь, что она придет проводить свою подругу в последний путь?

– Я тоже надеюсь, – сказала я. – Так мы беремся за это?

– Там разберемся, – сказала Полина. – Еще полтора дня есть.

На следующий день Полина заехала за мной, и мы поехали на похороны.

– Я останусь дома готовить, – наставляла меня сестра, – а ты езжай на кладбище. И присмотрись ко всем, кто там будет.

– Ты думаешь, что убийца придет на кладбище? – спросила я с замиранием сердца.

– Не знаю. Но такое вполне возможно. Скорее всего, это человек, которого Екатерина Павловна считала своим другом. Или подругой, – добавила Поля. – От меня-то в этом толку ноль. А ты у нас психолог. Вот и разберись в человеческих чувствах. Может быть, заметишь, что кто-то ведет себя неискренне.

– Хорошо! – я мотнула головой, хотя мне показалось, что Полина несколько преувеличивает мои возможности. Преступник может оказаться таким артистом…

Когда мы приехали, замотанная Лариска лишь кивнула нам головой. Рядом с ней я увидела знакомую фигуру Дрюни Мурашова. Он стоял возле стола и трепался о чем-то с Васей Морозовым. Вася Морозов тоже учился в нашем классе и был безнадежно влюблен в Лариску. Но так как был мальчиком очень робким, стеснительным и даже, я бы сказала, забитым, то успехом у девочек не пользовался. К тому же он сильно заикался, что привлекательности ему также не добавляло. Но он всегда был для Лариски верным рыцарем, способным ради нее на любой, самый отчаянный поступок.

Однажды Лариска сломала ногу, катаясь на лыжах. И Вася мужественно нес ее всю дорогу на руках, причем без варежек. Руки он отморозил просто конкретно, но Лорку спас.

Когда Лариска вышла замуж и уехала в Москву, Вася страшно переживал. И даже пытался вскрыть себе вены. Но потом одумался и вроде как остепенился. Но теперь, узнав о Ларискином разводе, он тут же прискакал к ней домой. И практически не отходил от своей возлюбленной. И уже, похоже, изрядно ей надоел. Чтобы отвязаться, Лариска сунула Дрюне Мурашову бутылку и сбагрила ему Васю.

– Ох, садитесь, девочки! – спохватившись, сказала Лариска и убрала кухонное полотенце с табуретки.

– Да ничего, Лор, ты не волнуйся за нас, – сказала Полина. – Знаешь, я на кладбище не поеду, останусь здесь и приготовлю все, что осталось.

– Правда? – обрадовалась Лариска. – Ой, как хорошо. Тогда ты и полы протри, Полиночка, хотя бы слегка. Обычай такой, говорят.

– Хорошо, – равнодушно ответила Полина, всегда готовая к любой домашней работе.

Вскоре приехал автобус, мы все вышли на улицу, а Полина осталась убираться и готовить.

На улице я увидела Ираиду Сергеевну с трагическим выражением лица. Она приложилась к моей щеке холодными губами и сказала:

– Хорошо, что пришла. Проводим в последний путь.

Мы вместе сели в автобус.

– Ты детей забирать собираешься? – спросила Ираида Сергеевна. Так я и знала, что она задаст этот вопрос!

– Собираюсь, – ответила я. – Только немного попозже. Как они, кстати?

– Нормально, – сказала Ираида Сергеевна.

Спрашивать, с кем сейчас сидят Артур и Лиза, я не стала: и так ясно, что с маминым бойфрендом.

– Я заберу их, когда немного оклемаюсь, – пообещала я. – Все равно у меня сейчас даже денег нет. И бегаю постоянно туда-сюда…

– Что это ты бегаешь? – прищурилась сразу Ираида Сергеевна.

– Понимаешь, у меня появилась идея. И мне нужна твоя помощь. Ты не знаешь, с кем чаще всего общалась Екатерина Павловна в последнее время? – шепотом спросила я.

– Ну, у нее было много клиентов… – протянула Ираида Сергеевна.

– А все же? Может быть, кто-то, кто стал ей особенно близок?

– А тебе это зачем? – спросила Ираида Сергеевна.

– Просто захотелось узнать как психологу, что за человек была Екатерина Павловна? Может быть, я даже проведу исследование ее души? Может быть, я даже книгу о ней напишу со свидетельствами очевидцев? – я плела эту чушь в расчете на мамино самолюбие и добилась нужного результата.

– Книгу? – сразу же оживилась Ираида Сергеевна. – Тогда мои рассказы об этой женщине должны стать центральными! Ведь никто не знал ее так хорошо, как я!

– Разумеется, мама, – ответила я. – С тобой мы еще не раз будем об этом беседовать, а для начала расскажи-ка ты мне о ее личной жизни…

– Ну ты, конечно, понимаешь, Оля, что это вопрос очень деликатный…

– Разумеется! – нетерпеливо перебила я.

– В общем, недавно у Екатерины Павловны появился один мужчина… Не очень молодой, конечно, но для ее возраста вполне подходящий, – Екатерина Павловна была старше Ираиды Сергеевны аж на три года, поэтому, конечно, для нее вполне подходил, по мнению нашей мамы, и пятидесяти-, и шестидесятилетний мужчина. В то время как сама Ираида Сергеевна была создана исключительно для юношей.

– Ну так вот, – продолжала Ираида Сергеевна увлеченно, – он занимается экстрасенсорикой, обладает огромными способностями, лечит многие заболевания. Ты знаешь, он мне вправлял сустав (ну, тот, больной), и я сразу почувствовала себя намного лучше.

– Мама, не отвлекайся, пожалуйста, – попросила я.

Ираида Сергеевна поняла, что в книгу вряд ли будут вставлены описания болезни ее сустава, поэтому сразу посерьезнела.

– Да-да, конечно. В общем, встречались они довольно часто. И гулять ходили вместе.