Текст книги "Сила магии"

– Во что ты опять ввязался? – приглушенно зашипела она. – Что случилось?

– Ничего, – успокоил я. – Просто хочу выгодно пристроить свои капиталы.

– Опять врешь, – не поверила Илка. – Куда ты собрался и зачем?

Хороший вопрос, только вот ответа я не знаю. Сам-то я никуда не собираюсь, а куда меня Варвара закинуть решит, если до гамбургской эпопеи докопается, это мне не ведомо. Хотя, если до нехорошего дойдет, я за себя не ручаюсь.

– Что я тебе такое сделал, что ты меня все время подозреваешь, сестренка?

– Да ты на себя посмотри, конспиратор! У тебя на роже написано, что гадость ты уже сделал, а поймать на ней тебя еще не успели. Локи в отсутствии, кто тебя вызволять будет, подумал?

– Придумаю что-нибудь, есть у меня одна идейка.

– Как мне твои идеи надоели, ты бы знал! Доиграешься когда-нибудь.

– Так. Иди, работай, – я отключился.

Во-первых, не люблю, когда меня воспитывать начинают. Во-вторых, в любой момент девицы застукать могут. В-третьих, с Катариной бы неплохо связаться, выяснить, что случилось. Но тут чертово зеркало просигналило вызов. Девицы тоже его услышали и к Варваре в кабинет рванули. Не столкнулся я с ними только за счет моей хорошей физической формы: за десять секунд успел преодолеть полтора коридора плюс лестницу и вернуться к себе. Отдышался, представил себя птицей, замершей в полете, и завис в углу комнаты между декоративным жасмином и мраморным фонтанчиком с писающим Купидоном. Это мое любимое местечко в доме, хотя дамочки наши ехидно называют его мокрым уголком.

А за дверью ключом била жизнь. Наталья с Киркой носились по коридору с диким топотом, как будто проверяли на прочность перекрытия. И что это им приспичило галопировать? Из принципа даже носа не высуну, они только этого и ждут. Стоит заинтересоваться происходящим, так сразу же в их козни и влетишь, как муха в паутину. Ничего не вижу, ничего не слышу, знать ничего не желаю. Лучше почитаю что-нибудь умное.

Только шаг сделал к книгам, как земля качнулась под ногами, и меня обдало таким холодом, будто в омут провалился. На мгновение показалось, что сердце остановилось, а в голове громыхнула гроза вселенского размаха. Доработался до чертиков, это называется. Гори все синим пламенем, бегайте, красавицы, резвитесь, нет мне никакого собачьего интереса до вашей кошачьей жизни.

На некоторое время дамочки угомонились, а потом в районе гостиной так грохнуло, что дом закачался. Ну, это уже слишком. Последнее, чего мне не хватает для счастья, так это землетрясения карманного масштаба. Еще немного девичьих игрищ, и крыша рухнет нам на голову. Уверен, что и этот подвиг будет записан Варварой на мой счет.

Плюнул на принципы невмешательства и пошел наводить порядок.

В гостиной растерянно озирались по сторонам Ронни и пара девиц, одна из которых при ближайшем рассмотрении оказалась Альвертиной, другая по описанию смахивала на пресловутую Алису. Кроме того, были еще реликтовый карикус и дракон-хранитель. Просто королевский подарочек для миграционной службы. Две малолетних барышни плюс птичка из книги раритетов. Легально здесь существовали только я, Ронни и дракон, и то при условии, что последний уберется восвояси через семьдесят два часа.

– Какого черта? – возопили мы с Ронни, как хор мальчиков. Мало мне своих сложностей, только проблем с полицией не доставало для комплекта.

В следующее мгновенье проклятый мальчишка зачем-то метнул в меня шаровую молнию. Я попытался остановить ее взглядом, но ничего не вышло. Времени на раздумья не оставалось, пришлось оттолкнуть огненный шар рукой, мигом получив хороший ожог ладони и ощутимый удар током. Я охнул от боли, растерявшись от внезапной беспомощности. Шар упал на пол и подпалил Варварин ковер. Карикус заорал: «Пожар!» и захлопал крыльями. Я уставился на огонь, пытаясь потушить его, но то ли от боли в руке, то ли оттого, что второй раз за день меня током шибануло, ничего не получалось. Пожар ликвидировал Ронни, очень странно на меня покосившись, на чем инцидент был исчерпан.

Похоже, вновь прибывшие добирались к нам через какое-то особо мерзкое болото: все в грязи и страшно воняли тиной. Но меня это интересовало не больше секунды, потом ладонь заболела так, что стало не до гостей.

Странное дело, но я не мог даже с ожогом справиться. Чем дальше, тем хуже, просто наваждение какое-то.

Снова ущипнул себя за руку, но ничего не изменилось. Разве что глаза у Ронни округлились до чрезвычайности. Что же это со мной происходит, черт побери! Не могу справиться со школяром, будто подхватил какой-то загадочный вирус, заразился непроходимой глупостью и начисто разучился колдовать. Господи, как больно-то! Провел здоровой рукой по ладони – никакого эффекта. Ну, точно, на сегодня волшебство отменяется. Что там советовали от ожогов, кроме заклинаний? Ни черта не помню. У меня не только с колдовством, оказывается, плохо – с памятью еще хуже.

На удивление, Альвертина вдруг проявила заботу о ближнем.

– Где тут у вас аптечка? – деловито поинтересовалась она.

– Что? – не понял Ронни.

– Ну, где вы лекарства держите? Бинт, аспирин, хорошо бы одеколон, от ожога, говорят, помогает, – настаивала Альвертина.

– Какой бинт? – Рональд еще не сообразил, в чем дело, это было ясно по его растерянной физиономии. Это и понятно, в нашей аптечке найдешь разве что желчь змеи да пепел жабы, бинты там не водятся.

До Ронни, наконец, дошло, что у меня проблемы. Он шагнул ко мне и плюнул на мою ладонь. Ожог как рукой сняло. Вредный мальчишка, мог бы обойтись простым заклинанием, жить не может без дешевых эффектов. Еще бы, столько зрителей, точнее сказать, зрительниц, как себе отказать в удовольствии. Ладно, хоть боль прошла, и на том спасибо.

– Тебе больно? – посочувствовала Альвертина. Милейшее дитя: не смейте его трогать, я его своими руками замучаю. Если бы это она меня подпалила, черта с два ее бы интересовали мои ощущения.

– Уже нет, – честно сообщил я, но видно, такое у меня было несчастное выражение лица, что даже Ронни не поверил.

Интересно, догадался он, что я сейчас бессилен, как младенец, или решил, что это военная хитрость, и готовится ее отражать? Главное, все кстати. Именно сейчас мне как раз не хватает синдрома человеческого бессилия.

– Я провожу девочек в ванную и вернусь, – помедлив, сказал Рональд. – Нам пора поговорить.

Все ясно, он догадался. И что прикажете делать? Сдаваться на милость победителя или попытаться заморочить ему голову… Каким образом, хотел бы я знать. Не колдую, потому что не хочу. Очень правдоподобно, ничего не скажешь.

Ронни вернулся один и очень быстро. Ну что ж, начнем. У тебя колдовство без знаний, у меня знания без колдовства, а уж не дадим мы друг другу умереть или друг друга закопаем – это как получится. Как карты лягут, как звезды встанут. Впрочем, сегодня все против меня с подозрительным постоянством: и карты, и звезды, и молнии, и громы.

– Мне надо срочно связаться с Варварой, – сообщил Ронни без всяких предисловий.

Он, похоже, только что умывался, так как явился в полурасстегнутой рубашке с засученными до локтей рукавами. Я увидел на его шее и запястьях довольно свежие синяки. Вот это номер. Кто ж его так разукрасил, хотел бы я знать. Варвара ему нужна, видите ли, а я при чем? Для этого зеркальная связь и существует.

– Зеркало в кабинете, – каков вопрос, таков ответ.

– Оно не работает.

Лаконичность Рональда была крайне удивительна. Похоже, приключения последних дней отбили у него охоту к болтовне. И все-таки, с кем он выяснял отношения? Такое впечатление, что его пытались задушить, предварительно связав руки. Чудеса, да и только! Хоть раз в жизни справедливость почти дожила до торжества. Жаль, меня там не было, уж я бы не ограничился полумерами.

– Быть не может!

Оно с неограниченным кредитом, резервным аккумулятором и защитой от дурака. Шутки шутками, а зеркало в Варварином кабинете не может не работать по определению. К тому же я им совсем недавно пользовался. Просто он, как обычно, что-то сделал не так.

– Попробуй сам, у меня не получается.

Нет, определенно, мой юный друг влез в какую-то историю. Выглядит он слегка замученным. Глаза усталые, синяки под ними, будто он двое суток не спал, голос, как у заводной куклы.

Варвара ему понадобилась, беда какая. А вот мне госпожа Волшебница абсолютно без надобности на данный момент. Еще успею получить от нее по самое дальше некуда. К тому же, сегодня ко мне за связью напрашиваться – это как у больного здоровьем одолжиться. Но попробовать можно, почему же не попробовать, заодно и выясню вопрос своей временной, будем надеяться, магической недееспособности.

Мы пошли в кабинет. По дороге я чуть не сломал себе шею, споткнувшись на лестнице о дракона.

Тут меня осенило. Раз эта компания приволокла с собой хранителя, значит, синяки у Ронни от цепей. Не понятно. Кому он сдался, чтоб с кандалами возиться? Не того полета птица. Что-то здесь не так…

Зеркало и впрямь работать отказывалось. Ни с Варварой, ни с Натальей, ни с экстренными службами соединить оно нас не пожелало, а связаться с Кэт при Ронни я и сам не рискнул.

– Вот видишь, – вздохнул Рональд, – я же говорил.

Очень хорошо, теперь и связь не работает. Полный джентльменский набор.

– Можно попробовать связаться от соседей, – предложил я.

Эта идея была не самой лучшей. Из соседей я знал только госпожу Эльзу, и, надо сказать, отношения наши безоблачными не были. Вздорная самовлюбленная тетка.

Ронни мечтает о связи – пусть он и идет к барышне. Рональда идея не вдохновила, и мы от нее уже почти отказались, как явились его девицы и заныли, что им жизненно необходимо срочно связаться с каким-то Гороховым и, конечно же, с вездесущей Варварой. Ронни категорически отказался принимать участие в переговорах с соседкой, и вся черная работа автоматом досталась мне. Рональд, я тебя обожаю. И с кем, по-твоему, я должен связаться, с Варварой? Так я не камикадзе.

Хотя…, может, это и к лучшему. Попробую разыскать Кэт, ее помощь была бы сейчас весьма кстати. Обратно можно и не возвращаться, если удастся заручиться ее поддержкой. Впрочем, и без поддержки можно не возвращаться, подальше отсюда без вариантов будет спокойнее. Заодно и вся ответственность за двоих несовершеннолетних в Городе перепрыгнет с меня на Варвару. Определенно, пора рвать когти.

Сопровождаемый всем коллективом (Ронни, Альвертина, Алиса, дракон-хранитель и карикус) я торжественно прошествовал к дверям. Взять с собой ничего не удалось, так как вся толпа с меня глаз не спускала. Единственная уступка, на которую они пошли, это замена домашнего прикида на джинсы, футболку и кроссовки.

Ну что ж, прощайте, барышни и барышники, удачи вам в ваших начинаниях, а я пошел. Я толкнул ногой дверь и… силы небесные, меня отбросило назад так, что грохот моего падения был слышен, наверное, на весь Мерлин-Лэнд. Серой запахло, как в аду, замерцало, засверкало и заухало. При приземлении я сильно стукнулся затылком обо что-то твердое и потерял сознание. Когда пришел в себя, надо мной наперегонки хлопотали Альвертина и Ронни. Глазам моим они предстали в нежно-розовом цвете с мерцающими ореолами вокруг бестолковых голов. Или сотрясение мозга, или легкое помешательство на почве полета.

– Кажется, он приходит в себя, – чуть слышно прошептала Альвертина, делая шаг назад. – Слава богу, я уже начала бояться.

Надо мной склонился Ронни. Ну и перепуганная у него рожа! Видать, круто я летел, если даже его ухитрился напугать.

– Привет, – говорю я с максимумом беззаботности, на которую способен, и с ужасом понимаю, что даже звука издать не в состоянии. Губы еле шевелятся, голос начисто пропал. В панике я задвигал руками и ногами, но они даже не дрогнули. И тут я испугался по-настоящему. Что-то круто разладилось, если я и пальцем не могу шевельнуть. И помощи ждать неоткуда, всех докторов – ведьменок да подмастерье, во, попал!

– Тихо. Тебе, наверно, вредно говорить, – голос Ронни, будто сквозь вату, а сам он качается у меня перед глазами, как джинн из волшебной лампы.

Тоже придумал. Мне жить вредно, а говорить как раз сколько угодно. Я сделал героическую попытку приподнять голову и под совиное уханье провалился в вязкую темноту. Когда я из нее вынырнул, медбратья и сестры были уже на грани нервного срыва. Это я понял по их полным паники разговорам. На сей раз я решил не спешить с объявлением своего возвращения в реальность и послушать, что все-таки произошло. Надо думать, над моим бесчувственным телом они будут откровеннее, чем в компании с ним же, но полуживым.

– А если он умрет? – всхлипнула Альвертина.

Милый ребенок. Одного не пойму: почему в разобранном виде я внушаю ей столь трогательную жалость, а в здоровом – желание меня разобрать в аккурат до моего нынешнего состояния.

– Это вряд ли, – проворчал Ронни. Дождешься от него сочувствия.

– Столько крови было, – это снова Альвертина, – голову он разбил конкретно. Почти сутки без сознания. А вдруг это кома? Я в кино видела, так могут несколько лет лежать.

Только этого не хватало, застрять полутрупом во вражьем стане на годы. Не дождетесь. Выходит, я уже сутки провалялся, а голова болит, как свеженькая.

– Не бойся, в Мерлин-Лэнде невозможно умереть. Это не под силу даже такому хитрожо… ушлому тушканчику, как Инсилай.

Тушканчик, значит. Ну, душка-Рональд, за грызуна ответишь. Тут ты можешь не сомневаться, крысенок хозяйский!!

– Все равно боюсь, – вздохнула Альвертина, – не дай бог что. Как жить-то потом? Это ведь мы его чуть не угробили. Он никуда и не собирался. Из-за нас пошел, и вот как вышло. А мы даже помочь ему не можем.

Спасибо за сочувствие. Но на счет помощи ты, деточка, заблуждаешься. Если бестолковый Ронни перестанет суетиться и пораскинет остатками мозгов, то вспомнит, наконец, что он без двух минут ученик Волшебницы, а значит, и действовать должен соответственно. Но это я размечтался. Рональд и логика – вещи несовместные.

– Я могу попробовать сходить за помощью, – самоотверженно предложил Ронни.

Правильно, не умеешь работать головой – работай ногами, идиот. Если еще и тебя по стенке размажет, мы здесь все перемрем, как мухи.

– Нет, – вздохнула Альвертина, – это слишком опасно. Как ты думаешь, что все-таки произошло?

УРА-А!! Хоть одна здравомыслящая. Если ты еще и напомнишь ему, что он умеет колдовать, я обязуюсь забыть о понесенном мною от тебя моральном и материальном ущербе.

– С Инсилаем или вообще?

– Начни с Инсилая.

– Полагаю, у него проблемы с энергетикой…

Ну, молодец, догадался! Еще чуть-чуть, и ты додумаешься до простейшего заговора на здоровье.

– Разве он не Волшебник, как Варвара?

– Он ученик, но даже если бы и был Волшебником, ничего бы не изменилось.

– Но ведь он знает заклинания, умеет ими пользоваться, значит, может и колдовать, почему нет?

– В том-то и дело, что не может. Умеет, но не может.

– Почему?

– Для того, чтобы сделать самолет, недостаточно знать, как он летает. Колдун без жизненной силы все равно, что дровосек без топора. Как деревья валить, знает, а толку-то. От одних знаний они не падают.

– Поэтому его и отбросило от двери? Не хватило энергии сопротивляться?

– Может, и так, но, по-моему, Варвара просто закрыла дом на вход и выход.

– Но мы-то вошли.

– Либо мы проскочили до наложения запрета, либо он касается только Инсилая, либо приказано всех впускать и никого не выпускать. Но выяснить это можно только опытным путем, а это риск.

Черт тебя побери, Ронни. Ты, похоже, попал в точку. Мой вирус колдовского бессилия зовется Варварой. Она посадила меня под домашний арест, заперла в доме, и каждая моя попытка выбраться отсюда будет караться сильнее предыдущей. А когда госпожа Волшебница разберется со своими проблемами, и руки у нее дойдут до меня… об этом лучше не думать. Моей разбитой голове стрессовые ситуации противопоказаны. А Варвара, выходит, дамочка отчаянная. Такое колдовство беспределом попахивает и тянет лет на сто в Башне Заточения.

– Опять будем дом поджигать? – упавшим голосом говорит Альвертина.

Что-то я упустил из их беседы. Пожар-то им зачем?

– Плох он или хорош, но мы с ним в одной лодке, – говорит Ронни.

Опять что-то прозевал. О чем это они? Пора, сдается мне, приходить в чувство.

Я осторожно открыл глаза. Альвертина стоит у меня в ногах и глаза у нее, похоже, на мокром месте. Ронни нервно вышагивает по комнате, бесцельно слоняясь от окна к дверям. Мыслители, ничего не скажешь. Лучше б водички принесли, никакой заботы о несчастном больном человеке.

– Ой, – Альвертина поймала мой взгляд и искренне обрадовалась, – с возвращением! Ты нас так напугал. Нет-нет, не шевелись и ничего не говори, а то опять вырубишься. Ты и так уже сутки без сознания.

– Что произошло? – не удержался я от вопроса. Интересно, какая версия будет для меня?

– Ты попытался выйти из дома, а тебя отбросило назад. К сожалению, прямо на траектории твоего полета оказалось мраморное изваяние Гермеса, – любезно сообщил Ронни. – Гермес не пострадал, тебе не повезло.

– Ронни, – укоризненно сказала Альвертина, – он же ранен! Как ты можешь с ним так говорить?

– Простите. – Не понятно, это он мне, Альвертине или обоим сразу? – Могу я чем-то помочь? – Рональд с видимым усилием выдавил из себя подобие доброжелательности.

Поможешь ты, как же! В лучшем случае не навредишь.

– Возьми плоды омелы, десять кофейных зерен, пять белых бобов и пепел петушиного гребня, – спасибо Мерлину, хоть память мне Варвара оставила, – все тщательно растолки в ступке.

Ронни вышел из комнаты, хочется верить, что за всем вышеперечисленным. Альвертина тихонько присела на краешек моей кровати и уставилась на меня грустными-прегрустными глазами. Теперь ей меня жалко. Сквозняк, а не девица. Надо было остаться без головы, чтобы она перестала мне пакостить.

Ронни потерялся навсегда. Он что там, петуха, что ли ловит? Только за смертью посылать, ей-богу. Если прошли сутки, почему голова так болит? Как-то я неудачно стукнулся, с максимальным ущербом. И что дальше? Интересно, вход-выход закрыт для всех, или для меня персонально? Только методом тыка можно определить.

О, Ронни нарисовался. Сосредоточенный какой. Его просто распирает от сознания собственной значимости. В руках ступка, в глазах решимость.

– Что дальше-то делать? – Рональд топчется у моей постели в обнимку с медной ступкой. Двоечник, мог бы и сам разобраться. Справочник знахаря в аптечке валяется, так ведь нет, обязательно нужно больного побеспокоить.

– Добавляешь немного кипятка, заговор на здравие и пару капель змеиной крови, в зеленом флаконе с хрустальной пробкой в аптечке.

То ли Ронни схалтурил, то ли ингредиенты подвыдохлись, но чувствовал я себя после его зелья не очень. Голова все еще побаливала и была тяжелая и гулкая. Зато я смог подняться с кровати и хоть на некоторое время избавился от санитаров-любителей.

Одиночество мне было сейчас крайне необходимо. Масштабы постигшего меня энергетического бедствия предпочтительнее было выяснять без посторонних глаз. Приплелся к себе в комнату и попытался взлететь, но шлепнулся на четвереньки. Не больно, но обидно до одури. Пингвин, наверно, и тот выше взлетит, если приспичит.

После десяти минут эксперимента выяснилось, что дела обстоят хуже некуда. Перечень того, что я разучился делать, если б мне пришла фантазия изложить его в письменной форме, занял бы не меньше трех листов мелким шрифтом. Я решил поберечь свои нервы и список составлять не стал. Вместо этого я отправился на кухню и слопал три здоровенных бутерброда. Раз магическая сила пропала, о воздержании в пище можно не беспокоиться.

Когда я дожевывал последний, с икрой летучих рыб и маслинами по-Эйрски, в кухню ввалился Ронни. Глаза у него стали как два блюдца, когда он узрел, чем я балуюсь на ужин, но, к моему удивлению, комментариев на этот счет с его стороны не последовало, а, напротив, поступило предложение о чашечке кофе. Видать, дела мои совсем «ух», если даже Ронни вспомнил о приличиях. Отказываться я не стал, не каждый день в душке-Рональде просыпается совесть. На запах кофе мигом примчались девчонки. Пришлось делиться, так как щедрость Ронни дальше одной кофеварки не зашла.

Я пил кофе, курил кальян и с каждой минутой все яснее осознавал ужас создавшейся ситуации. Замкнутое пространство и две незаконно явленных девицы. Полное отсутствие способностей у меня и частичное отсутствие элементарных навыков у Ронни – вот и все, что мы имеем. Кр-расота, выражаясь языком горластого карикуса.

Рональд, вдохновленный моим дурным примером, навернул себе трехэтажный бутерброд и уже собрался было его откушать, как наткнулся на мой взгляд. Не хватало последнего дееспособного колдуна лишиться из-за чревоугодия. Есть еще порох в пороховницах – вечно голодный Ронни чуть не подавился от моего взора и с видимым сожалением от ужина отказался. Бутерброд, опрометчиво положенный им на край стола, был немедленно уворован и с мерзким чавканьем сожран драконом-хранителем. Ну, компашка, с ума сойти.

От мыслей о нарушении визового режима, не узаконенных колдовских способностях Ронни и собственном полном бессилии тоска меня разобрала смертная. Я залез в холодильник и, гулять так гулять, махнул пару банок крепкого имбирного пива. Видел бы все это безобразие Локи, убил бы на месте, но сегодня я сам себе сирота, что хочу, то ворочу.

А хочу я нынче, как выяснилось, спать. То ли голова моя битая давала о себе знать, то ли просто от пива и невоздержанности в еде разморило. Повоевал с Морфеем минут двадцать, Морфей победил, и я пошел спать. Надеюсь, сборище тинэйджеров не успеет за это время спалить дом или наколдовать средней руки светопреставление.