Текст книги "10 мифов о князе Владимире"

Наталья Павлищева
10 мифов о князе Владимире

© Павлищева Н. П., 2016

© ООО «Издательство «Яуза», 2016

© ООО «Издательство «Эксмо», 2016

* * *

Предисловие

Эта книга фактически разделена на две части-темы.

Первая посвящена Святому равноапостольному князю Владимиру Святославичу, крестившему Киев, а за ним и остальную Русь (ой ли?). Об этом князе последнее время много говорят и пишут, благодарят за цивилизационный выбор, за то, что его стараниями Русь «не осталась в стороне» от остального мира…

Князь Владимир личность своеобразная и весьма примечательная, его жизнь, согласно официальной версии, делится ровно пополам – до крещения в 988 году он ярый язычник, после – образцовый христианин. Сведения о нем многочисленны, но столь противоречивы или приторно прилизаны, что не поймешь, где же правда, а где выдумка.

Потому в первой части «Десять мифов о князе Владимире» и сомнения по их поводу.

Вторая часть связана со вторым названием – «Две тысячи лет христианства на Руси».

Какие две тысячи, если совсем недавно (по историческим меркам) праздновали тысячелетие Крещения? Но крестить и принести веру не одно и то же.

И еще раздел «Что нашли и потеряли?».

Да, привязавшись к Византии, Русь немало приобрела, но куда больше потеряла. Но все ли так мрачно и плохо?

Это не полемика ни с православием, ни с язычниками. Философ был не прав, утверждая, что в споре рождается истина. В нем рождается взаимная неприязнь и укрепляется собственная убежденность. Истина рождается только в размышлениях и внимании к чужим знаниям. И, как всегда, она где-то посередине.

Это не попытка навязать собственное видение прошлого.

Здесь факты вперемежку с вопросами (вторых больше).

Прошло время, когда истина в исторической науке была неоспорима (а как же, ведь то, что произошло, изменить невозможно, значит, было так, и только так!). Когда стало возможным сомневаться, оказалось, что 99 % «истин», которые нам вдалбливались, в действительности замалчивание не вписывающихся в какую-то теорию фактов, выдумка подходящих и простое перевирание.

Историю пишут историки, и непременно в чьих-то интересах (в лучшем случае своих собственных – для защиты диссертаций). А раз в чьих-то интересах, значит, ничто не мешает скрыть неподходящие факты, выпятить подходящие и выдумать недостающие. Когда потомки разберутся, плоды переписывания уже будут сняты, а потому разоблачения или исправления уже не столь вредны.

Это беда не российских или советских историков, это ВСЕМИРНАЯ трагедия. Человечество не знает и половины собственной истории (речь не о древности знаний, а об их полноте и сокрытии).

Удивительно, как легко человечество, даже самая разумная его часть, проглатывает подслащенные враньем пилюли, которые для него заготовлены.

Большая (если не абсолютно бо́льшая) часть истории состоит из мифов; только те, что выдуманы очень давно, так и называются, а те, что поновей, пока числятся фактами.

Хотите проверить? Возьмите любой факт, который кажется вам немного сказочным или смахивающим на сюжет мыльной оперы, и изучите вопрос вокруг него. Почти наверняка окажется, что это миф. Если копнете еще глубже, то это «наверняка» перерастет в твердое убеждение.

Так чему же верить?

Только собственному мнению и убеждению, но основанному не на обрывках знаний или растиражированных мифах, а на знании. Да, для этого придется покопаться, что-то изучить, что-то узнать. Но каково будет удовольствие от полученных бит информации! Поверьте, куда большее, чем от поимки очередного покемона.

Хотя бы попробовать можно? Вдруг понравится…

Тайные пружины политики становятся явными иногда через столетия и даже тысячелетия или вообще не становятся, оставаясь загадками. Не понимая, почему произошло то или иное событие, ему дают собственное объяснение, что-то замалчивается, что-то перевирается. И чем дальше от нас отстоит событие, тем больше вероятность, что мы ничегошеньки не знаем о его реальной подоплеке.

Мы никогда не узнаем всех действовавших пружин поступков князя Владимира, хотя догадаться о некоторых вполне можно.

Но для начала то, что нам преподносят официально.

Официальная версия

Жил-был синеглазый мальчик…

Родила его бывшая (знай свое место!) ключница княгини Ольги Малуша от сына княгини князя Святослава Игоревича. Родила в Выбутах, а не в Киеве, поскольку княгиня не простила своей рабыне соблазнения князя Святослава и видеть простушку в своих невестках не желала.

Обо всем этом подробно в главе о предках, они у будущего Крестителя Руси были замечательными.

Назвали мальчика Володимером, имя говорит само за себя.

Как такое могло прийти в голову опальной ключнице, которую вышвырнули беременной из Киева с княжьих глаз долой? Но пришло и оказалось пророческим.

Итак, Владимир Святославич родился в 960 году в Выбутах, где, согласно легенде, родилась и сама княгиня Ольга. Выбуты – княжье владение, потому неудивительно, что однажды мальчонка попался на глаза княгине. Как ни была она сердита на Малушу, но не заметить похожесть малыша… (на кого? на самого Святослава Владимир не похож ничуть, если верить описаниям, конечно, селфи или фотографий в паспорте не осталось, но рассказов о папе и сыне немало). Дрогнуло бабкино сердце, однако Малушу княгиня не простила, забрав с собой лишь княжича. Об опальной бывшей ключнице с тех пор ни слуху ни духу.

Стал Владимир воспитываться вместе со старшими сводными братьями – законнорожденными Ярополком и Олегом.

Князю Святославу не до мальцов своих было, он все в походах и боях, но княгине Ольге категорически запретил внуков крестить. Якобы княгиня (отличавшаяся весьма самостоятельным нравом и хитростью) взяла под козырек и ни словом о своей вере перед внуками не обмолвилась.

Князю Святославу Киев был не по нраву (или он Киеву?), потому сразу после смерти матери в 969 году князь разделил свои владения между маленькими еще сыновьями (старшему Ярополку было лет одиннадцать) и отправился на юг воевать, где позже и погиб.

Владимиру от папиных щедрот достался Новгород, куда малец отправился княжить (измельчали новгородцы к тому времени, видно, на сто лет раньше даже князь Олег Вещий не рискнул ими командовать, ушел из Новгорода в Киев) в компании своего уя (дяди то есть) Добрыни. У князя Святослава известен один брат – Улеб, следовательно, Добрыня – брат Малуши.

А ведь это тот самый Добрыня, что на Руси богатырем числился. Да-да, это и есть Добрыня Никитич. Вот вам блестящий пример пиара (далеко не первого в княжеской семье, но весьма действенного) – понимая, что надо оставить о себе светлую память для потомков (с годами у Добрыни накопилось столько недоброго в поступках, что срочно потребовалось осветлиться), княжий дядя заказал целую серию легенд о себе. Но хитро, так, чтобы пальцем на него как на дядю не указывали, а имя осталось.

Получилось! Кто из нас при имени Добрыня вспоминает кровавые жертвы? Нет, это былинный богатырь, защитник, а не убивец…

Так что не все былины рождались в народе, были и вот такие – заказные. Ей богу, мир мало изменился за последние тысячу лет (во всяком случае, к лучшему не изменился).

Правил Владимир в Новгороде лет восемь, и вопросов не возникало, вернее, их удавалось разрулить без большой кровопотери. Пока князю не попала под хвост шлея под названием «хочу жениться».

Женат он уже был, в Новгороде нашли печать от связок со скорой (пушниной) с именем княгини Алохии (что за имя?), жены князя Владимира. И даже сын был.

Тогда позволялось брать несколько жен, но главное в том, кого выбрал себе Владимир. Это была дочь полоцкого князя Рогволода Рогнеда. И дело даже не в силе Полоцка или красоте Рогнеды, а в том, что княжна уже была сосватана за старшего брата Владимира, киевского князя Ярополка Святославича.

Гордая Рогнеда дернула плечиком и ответствовала, что не желает идти «за робичича», то есть сына рабыни, предпочтя киевского князя Ярополка. Весьма прагматичная барышня оказалась – не представлявшая, на что обрекает себя и своих родных.

Неизвестно, на каком пиру и после которой по счету чаши меда идея этого сватовства пришла Владимиру в голову, поскольку оно было настоящим оскорблением старшего брата и каралось со всех точек зрения.

В это же время между Ярополком и следующим сыном Святослава – князем Олегом, оставленным отцом править у древлян, произошел куда более трагичный конфликт. Сын воеводы Свенельда (чье черное имя знакомо всем, кто хоть чуть интересовался историей Древней Руси) Лют, служивший Ярополку, в пылу охотничьей погони оказался во владениях князя Олега (как это знакомо нынешним ловцам покемонов! не устаю повторять, что человечество совершило уже все ошибки, даже самую главную – оно ничему так и не научилось). На свою беду, Лют попался самому Олегу, нахамил (мажор еще тот – папаша министр обороны, можно сказать, а приятель и вовсе сам глава Киева) и был охраной князя убит. Киевские мажоры схлестнулись с овручскими.

Может, сам Ярополк и проглотил бы обиду, взяв за Люта хороший выкуп, но Свенельд простить убийство сына не мог. Он подбил (так утверждает летопись, но верить ли?) князя уничтожить братьев и взять под свой контроль их земли. Ярополк на лесть повелся, поверил, что сам с усами и первым делом наказал Олега.

Тот, видно, понимал, что с ним будет за убийство Свенельдова отпрыска, потому семью (жену и сына) быстренько отправил в Чехию, а сам решил укрыться за стенами Овруча. Не слишком надежно, но других просто не имелось.

Однако бедолаге и тут не повезло – бегущая в панике дружина Олега попросту столкнула своего князя с моста в ров, где тот и погиб.

Владимир в Новгороде понял, что следующая очередь его, тем более повод у Ярополка есть – сватовство к уже сосватанной Рогнеде было настоящей пощечиной, – и «сделал» ноги за море. Куда девал жену с сыном, неизвестно, и за какое такое море, к каким родственникам сбежал, тоже. Почему-то считается, что к шведам, и те помогли вернуться с дружиной. Откуда у Владимира родичи среди скандинавов – загадка, разве что у Алохии, но тогда почему о ней дальше ни слова?

Как бы то ни было, вернулся с варяжской дружиной, которой, видно, обещал грабеж Киева, если не всей Руси.

Дальше логики еще меньше. Казалось бы, придя с дружиной, нужно или крепить новгородскую округу, или идти на Киев. Но Владимиру припекло жениться (значит, родня была не Алохии, едва ли родственники одной жены стали бы помогать князю добиваться другой), он пошел на Полоцк. Летописи рассказывают о совершенно безобразном и крайне жестоком поведении князя Владимира в Полоцке (как же иначе – был язычником, а они все кровь невинных жертв поутру стаканами пили, своих же меж берез рвали и зубами грызли). Он захватил Полоцк, убил братьев Рогнеды, на глазах ее родителей обесчестил девушку, потом родителей тоже убил, а Рогнеду почему-то сделал своей женой.

Это она родила Ярослава, названного Мудрым (названного так Карамзиным, а современники звали его Злым Хромцом).

После того была война Владимира с Ярополком, осада Киева и Родни – языческого центра Руси, когда от голода вымерла добрая половина жителей (вы верите в то, что киевляне после этого с хлебом-солью встречали обидчика их князя и убийцу своих детей?). Если вспомнить, что Ярополк даже не провоцировал младшего братца, то все выглядит особенно непривлекательным, но в данном случае летопись почти смакует жестокие подробности «неправильного» поведения Владимира-язычника («поганый» же!).

Есть версия, что Владимир считал себя обязанным мстить Ярополку за гибель Олега. Но, во-первых, сам Ярополк брата не убивал, того столкнули в ров свои же, взяв Овруч, Ярополк ведь мог и помириться с Олегом. Во-вторых, киевляне явно не считали своего князя виновным перед сводным братом, поскольку защищали того, пока Ярополка предательством не выманили из Киева.

Киев был взят с помощью подкупа и предательства боярина Блуда (которого Владимир сделал наставником своего сына Ярослава). Ярополку удалось бежать, но его настигли и убили.

Владимир стал князем Киевской Руси.

Взял он не только Киев, но все наследство Ярополка, которое выражалось в том числе в женах. Одну из красавиц отпустил в монастырь (какой, если христианства не ведали?), а вот другую – красавицу монахиню-расстригу, которую Святослав привез старшему сыну из последнего похода «красоты ея ради», – взял себе. Была одна загвоздка, эта красавица уже носила под сердцем ребенка убитого Ярополка. Родись этот сын своим чередом, он мог бы претендовать на отцов престол. Но Владимир подсуетился и объявил будущее дитя своим. Позже это вышло несчастному Святополку боком – на него повесили все грехи братьев, объявив Окаянным из-за «рождения от двух отцов»!

А дальше о жизни князя Владимира совсем сказочно. В походы ходил постоянно, причем весьма успешно. Сын не подвел отца, поражений не знал, правда, благоразумно не лез туда, где они были возможны (это тоже умение – не совать голову в петлю, чтобы случайно не повеситься).

Но не только в походы ходил, он еще и пировал (за что дружиной был прозван Красным Солнышком), занимался благотворительностью (народ дружинное прозвище поддержал) и ухаживал за барышнями (если честно, то просто блудил). Летописи твердят о целых гаремах с несметным числом красавиц общим числом порядка 800! Но и жен не забывал, женился на всех, кого предлагали в супруги. Четыре жены, видимо, были постоянно, а остальные «сменные». Просто до крещения нам точно известны три из них – невесть куда исчезнувшая Алохия, силой взятая Рогнеда и та самая красавица-монахиня, родившая Святополка. Была еще какая-то болгарка, об остальных сведения мелькают безо всякой уверенности в их достоверности. Но нам и этих хватит, тем более после крещения все они были разогнаны со двора, поскольку Владимир женился на сестре византийских императоров.

От всех жен, включая христианку Анну Византийскую, у Владимира было двенадцать сыновей. Дочерей тогда не считали, но дожили до взрослого возраста девять из них. Причем были ли дети у последней жены, неизвестно, во всяком случае, годы рождения последних четырех сыновей – Бориса, Глеба, Позвизда и Судислава – определяют одинаково: около 987 года. Судя по языческим именам, они и впрямь от первых четырех жен. Есть версия, что отцовых любимцев Бориса и Глеба родила какая-то болгарыня.

Летопись уверенно определяет год крещения самого Владимира – 987-й, а Руси – 988-й. Однако до сих пор идут споры, где он крестился – в Киеве, Васильеве или все же в Корсуни.

Легенда утверждает, что Владимир пожелал жениться на сестре византийских императоров Анне. Наверное, Анна была красавицей, ведь ее мать знаменитая Феофано свела с ума тогда еще наследника византийского престола Романа настолько, что тот женился, хотя избранница оказалась дочерью кабатчика, сама танцевавшая прямо на столах для привлечения клиентов. Вот этакую красотку из-за ее красоты и взял будущий император в жены.

Молва в Константинополе утверждала, что Роман стал следующим императором несколько… ммм… раньше срока не без помощи супруги, знавшей толк в ядах (а свекры тоже люди, даже если на троне).

Роману учесть бы эту особенность Феофано, но он был влюблен, за что и поплатился, оставив вдову с четырьмя маленькими детьми. Младшая из них Анна родилась за два дня до гибели отца. Императора Романа попросту отравили, чтобы не мешал супруге.

Феофано не доверили править за маленьких сыновей, и провозглашенный следующим императором полководец Никифор Фока просто женился на императрице. Но Феофано трудно угодить с супругом, ее не устраивал муж, который занимался военными делами, а не красавицей женой. Участь Никифора Фоки была решена – очередной любовник императрицы (и приятель самого Никифора) Иоанн Цимисхий с ее помощью проник в царскую спальню и вместе со своими помощниками убил Никифора Фоку с особой жестокостью, буквально искромсав того на куски.

Феофано уже примеряла свадебный наряд, чтобы осчастливить следующего мужа, но Иоанн Цимисхий обошелся с ней так, как того заслуживала – трон принял без ее участия, а саму красавицу-злодейку (ей уверенно приписывали и отравление свекра – знаменитого императора Константина Багрянородного, так доходчиво описавшего путешествия русов через Днепровские пороги) отправил в монастырь на Принцевы острова. Это была скорее тюрьма особо строгого режима.

Именно Цимисхий противостоял князю Святославу Игоревичу в его последней военной кампании, правда, противостоял не столько силой, сколько золотом.

Цимисхий получил то, что заслужил – его отравили, в свою очередь, когда сын Романа и Феофано Василий повзрослел. Этот оказался византийским Святославом – интересовался исключительно своей армией и военными победами, прославился жестокостью к побежденным, даже был прозван Болгаробойцей за то, что приказал ослепить 15 000 военнопленных болгар. Семьи и детей не имел, даже не дал разрешения на замужество племянниц (дочерей его брата Константина).

Если учесть характер императора Василия, то надо признать, что царевне Анне Византийской очень повезло – ей удалось выйти замуж. Это нешуточная проблема, если вспомнить, что Анне к этому времени было двадцать пять лет – возраст для девушки того времени предпенсионный. У Владимира, который на три года ее старше, было минимум двенадцать сыновей, а уж дочерей и вовсе без счета (кто их считал, этих дочерей-то?).

Сдается, что царевне не до перебора, хоть такого жениха поймать бы.

Некоторые источники (дабы поднять цену княжьей царевне и заодно оправдать ее стародевичество) рассказывают сказки о том, что Анна была сосватана за наследника германского престола Оттона (почему-то III, что уж совсем нелепо), но брак почему-то не состоялся. О том, что за Оттон мог свататься и к какой из царевен и почему брак не состоялся, но в другом варианте, найдете в главе про жен.

Итак, Анне было двадцать пять, перспектив никаких, а тут нахальный многодетный князь из Киева. Становиться очередной супругой даже при таком раскладе царевна не пожелала и выставила князю условие: Владимир должен креститься, иначе никак.

А он взял да и согласился! Пришлось венчаться и ехать в Киев. Вопрос о том, зачем Владимиру была нужна немолодая царевна, обсудим позже (вариант с красотой неземной отпадает, поскольку таких и дома хватало, а лично увидеть царевну до венчания князь не мог). Как и то, каким образом распутнейшей Феофано удалось воспитать при далеком от аскезы константинопольском дворе дочь в лучших христианских традициях (это по утверждению летописей).

Летописец приводит легенду, согласно которой в Корсуни князь Владимир вдруг ослеп. С чего бы, неизвестно, но потрясение испытал, вероятно, сильное. Еще более сильным оказалось второе потрясение, когда по совету невесты принял крещение и тут же прямо в купели прозрел!

В Киев князь Владимир вернулся не только крещеным и с новой женой, но и с твердым намерением повести по пути праведному всех остальных, не спрашивая их согласия или несогласия. Интересная неувязочка: праведный вообще-то слово языческое, ведь Правь – это наш мир явный и неявный (мир нави), а Веды для Родноверов то же, что Библия для христиан и Коран для мусульман.

Владимир повел, за что и причислен к лику святых равноапостольным князем. Кстати, его супруга Анна тоже – за строительство церквей на Руси.

Киевлян крестил прямо на пляже, загнав в воду по шею, а остальных несколько жестче. Историки утверждают, что огнем и мечом.

После Крещения Руси князь Владимир прожил еще столько же, сколько до него.

За это время он успел не только разослать в разные стороны проповедников (сомнительно, поскольку не было в Киеве столько христианских священников, а византийцы не знали русского), но и вырастить сыновей и даже наделить их всех княжествами.

Нелюбимых – Святополка (чужой же сын и постоянный укор перед глазами!) на запад в Туров, сыновей Рогнеды Изяслава, еще ребенком заступившегося за мать, – в Полоцк, а хромого Ярослава сначала в глухие леса на месте нынешнего Ярославля, а потом в далекий неспокойный Новгород. Всех куда-то отправил, даже младшего Судислава посадил в Пскове, только своих любимцев Бориса и Глеба предпочитал держать в Киеве при себе.

Слишком откровенно князь Владимир предпочитал этих двоих, особенно Бориса, слишком явным было его намерение отдать власть в Киеве одному из младших княжичей Борису вопреки лествичному праву на Руси. Лествичное право определяло переход власти к старшему в роду, и только если тот отказывался, это право переходило следующему. То есть править должен был следующий за самим Владимиром брат, потом еще младший, только потом престол переходил к старшему из княжичей следующего поколения.

В случае с князем Владимиром все получалось проще – братьев у него не было, потому наследовать должен бы старший из сыновей. Самого старшего – сына Алохии Вышеслава в живых уже не было. Старшим оказывался Святополк, это было бы справедливо, если вспомнить, что он вообще сын Ярополка.

Если не он, то Изяслав, за ним Ярослав и так далее.

Но князь Владимир решил иначе – следующим князем станет Борис. Объявлено об этом не было, но к тому все шло и ни для кого не являлось секретом.

Первым пострадал Святополк, после какой-то мутной истории с подлогами и обманом он был заточен в темницу в Киеве.

Изяслав от борьбы за власть отказался сразу, ему хватало своего Полоцкого княжества, а Ярослав не стал рисковать и удалился в Новгород, решив попросту отделиться. Новгород всегда был достаточно силен, чтобы противостоять Киеву. Только через пять сотен лет с ним сумела справиться Москва (но не Киев!). Совсем скоро старший брат Ярослава Изяслав умер, и его Полоцкое княжество от Киева попросту отвалилось. Владимир почему-то удерживать не стал, забот и без Полоцка хватало, один хромой Ярослав в Новгороде чего стоил.

Когда Ярослав перестал платить дань отцу в Киев, посчитав себя свободным от обязательств, стало ясно, что войны не избежать. «Стелите гати, мостите мосты, я иду на Новгород!» – приказал князь Владимир. Но сразу не пошел, сначала вызвал к себе Бориса и Глеба. То ли хотел оставить их в Киеве, чтобы сторонники Ярополка не захватили власть за время отсутствия князя, то ли, наоборот, намеревался взять сыновей с собой и посадить кого-то из них в Новгороде после показательной расправы над Ярославом – нам этого не узнать.

Но промедление стоило князю Владимиру жизни.

Его смерть крайне подозрительна и изобилует неприятными деталями. Подозрительно, когда человек вдруг умирает буквально за день перед выступлением в карательный поход. После этого разразилась настоящая гражданская война за киевский престол и гибель четверых братьев. Зарезали Бориса, Глеба и Святослава. Первые двое не сопротивлялись и канонизированы, Святослав нет. Обвинили во всем Святополка (Окаянный же, рожден от двух отцов!), который тоже погиб.

Остальные конкуренцию Ярославу составить не смогли. Началась эпоха Ярослава будущего Мудрого.

Самого князя Владимира похоронили в Десятинной церкви Киева рядом с умершей на четыре года раньше княгиней Анной Византийской.

В 1240 году, когда ордынцы захватили Киев, Десятинная церковь была разрушена, под обломками оказались погребены и саркофаги князей (Ярослав перенес туда и крещеные останки Ярополка и Олега).

На несколько столетий о месте погребения князя было забыто. Удивительно, но, утверждая, что князь Владимир был канонизирован чуть ли не в домонгольский период, замалчивают именно этот факт – никого не заботило место захоронения князя. Но так или иначе, в XVII веке провели раскопки на месте бывшей Десятинной церкви и найденные останки ничтоже сумняшеся объявили принадлежавшими князю Владимиру.

Даже если бы тогда была возможность провести анализ ДНК, понять, так это или нет, не удалось, ведь Ярополк и Олег – братья Владимира, а останки могли принадлежать и кому-то из них. Но Русской Церковью было принято, что это останки Святого равноапостольного князя.

Таким образом, официальная версия утверждает, что рожденный рабыней-ключницей княгини Ольги Малушей от князя Святослава Игоревича Владимир (младший из его сыновей) первую половину своей жизни с 960-го до 988 года прожил язычником, натворив за это время немало дел, достойных порицания. В том числе был виновен в убийствах (Ярополка, родителей, и братьев Рогнеды, и еще много кого), многоженстве, предательствах и даже попустительстве по отношению к принесению человеческой жертвы. Но потом крестился и до своей смерти в 1015 году вел себя исключительно благообразно, неся свет веры по Руси (правда, из киевского терема указующим перстом).

Это официальная (вернее, близкая к ней) версия.

Если убрать липкую патоку неумного восхваления, то остается трагическая судьба «робичича», всегда сознававшего себя на ступеньку ниже братьев, но сумевшего с помощью не вполне законных, незаконных и даже попросту преступных мер занять престол. Он попытался организовать и религиозную жизнь на подвластных территориях, но к единому знаменателю все свести не сумел и озаботился выбором монотеистической веры.

Выбор привел князя Владимира к прозрению (это в летописях физическому, а скорее к духовному), князь стал Крестителем Руси.

Церковь не сразу простила ему прежние прегрешения, князя Владимира канонизировали через пару столетий (а то и позже, никто не знает когда, что весьма удивительно).

Сейчас князь Владимир Святославич приравнен к апостолам, то есть он Святой равноапостольный князь. И почитается не только Русской, но и Римско-католической церковью.

А теперь «разбор полетов» более подробно.

Но сначала одно небольшое наблюдение, которое вынуждает иначе отнестись к имеющимся сведениям.

У нас есть «неприкасаемая, непогрешимая, абсолютно истинная» летопись ПВЛ. Сия аббревиатура означает длиннющее название, которое начинается со слов «Повесть временных лет…» и так далее о том, с чего началась Земля Русская.

С текста этой «Повести» начинается абсолютное большинство остальных летописей. Конечно, переписанного не слово в слово, но очень близко к тексту, особенно о временах где-то до середины XI века. Это неудивительно, Интернета не было, больших библиотек тоже, летописные тексты преимущественно в монастырях. Чтобы иметь знания и у себя где-нибудь в Кирилове или Пскове, Рязани или Суздале… монастыри просто отправляли монахов в столицу, те копировали текст, чтобы продолжить уже в своем монастыре записывать современные им события.

Вполне логичное и нормальное явление. Потому текст «Повести» и появился в разных городах Руси.

Свои летописи монахи обычно начинали со слов «Сие летописец…», объясняя, где и когда велась летопись. Летописец, то есть запись событий по годам – летам.

В чем вопрос?

Вернемся к названию ПВЛ. Автор честно признался, что перед нами ПОВЕСТЬ. Повесть была, есть и будет произведением художественным. Высокохудожественным или не очень, это уже зависело от уровня автора, но НЕ документальным. Повесть можно написать очень близко к фактам, но это не перечень фактов и событий. Это в той или иной степени вольный пересказ, когда что-то важное, с точки зрения автора, выпячивается, что-то опускается, а что-то вообще остается за кадром, поскольку автор может не знать всего происходившего.

Автор ПВЛ был гениален и блестяще начитан (это не ирония, сравните его и наши возможности), но он не только не мог знать всего, но и не намеревался выкладывать на страницы своего произведения все, что знал наверняка. Какой нормальный писатель семисот семидесяти семи или всего одной пяди во лбу станет подробно описывать ежедневные или ежегодные события главного героя, фиксируя их поминутно? Особенно если произведение создается под девизом: почему герой счастлив (несчастлив, женат, холост, победитель или проигравший…)?

Так и автор «Повести». Он рассказал потомкам ПОЧЕМУ Русь позвала варягов, Вещий Олег ушел в Киев, Владимир Святославич крестил Русь…

Гениальный Татищев прав, летописец не был зело сведущ в истории первых русских князей, как и во многом другом. Там, где ему не хватало известных фактов, Нестор заменял их рассуждениями, что с его точки зрения ничуть не портило произведение. И здесь речь не об авторской позиции или авторском праве, просто ему это НЕ БЫЛО НУЖНО. Возможно, для него не суть важно, откуда именно призвали варягов, главное, что перессорились племена между собой и вынуждены были пригласить людей со стороны. Это урок потомкам, а не то, как звали братьев Рюрика или сколько зубов было у его бабушки на склоне лет.

Каждый человек живет в своем времени и старается отвечать современным ему требованиям. Мы можем сколько угодно досадовать на летописца, который не счел нужным подробнейшим образом пересказать все, что ему было известно из предыдущих источников, это наша проблема. Нестор писал для современников и выбирал то, что было важно для них.

Можете проверить на себе. Представьте, что вам требуется в двухстраничном письме (вручную, не за клавиатурой!) описать события целого года. Даже если ничего особенного не случилось, все равно сделать это трудно, придется выбирать между важным и не очень. А если сотни лет и события многочисленны?

К примеру, нужно сообщить, что в этом году вы сдали выпускные экзамены в количестве… потом подали документы в институт (или целых три), сдали экзамены и там, были посвящены в студенты и готовитесь к первой сессии. Если на две страницы, то можно и про «зверства» на экзамене по биологии, и про «добрую» математичку, и о шпаргалке на физике, и о том, что выучить тысячу китайских иероглифов к завтрашнему дню никак не возможно, а утром уже экзамен… А если парой десятков слов или СМС? «Как выучить тысячу иероглифов за ночь? Завтра сдавать…» Все ясно: не географию же на китайском в российской школе вы сдавать собираетесь? Значит, выпустились, поступили и теперь маетесь с китайским.

Так и авторы древних произведений. Они отбирали только то, что казалось важным для их повествования, разбавляли своими рассуждениями, а для примеров еще и многочисленными пересказами соответствующих мест Библии или Завета.

Мало того, внимательные исследователи стали замечать, что нередко какие-то события пересказываются «с перекосом», словно повторяя библейские сюжеты. Так и есть, часто авторы, не умея или не находя способ рассказать о чем-то своими словами, передавали произошедшее библейскими. Если событие пятивековой давности, даже очень важное для современников, было уже не столь важно для летописца и не могло послужить уроком потомкам, зачем его пересказывать? Нужно ведь еще и объяснить, почему произошло, а автор и сам не всегда знал почему.

Это надо учитывать, не воспринимая содержание той же «Повести» как документальный материал, это материал ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНЫЙ, автор был честен перед читателями, так и назвав свое произведение.