Текст книги "Неоконченный портрет"

Наталья Поляченкова
Неоконченный портрет. Стихотворения

Светлой памяти монахини Марии (Тамары Ильиничны Рубцовой)

Авторы проекта «Библиотека российской поэзии» Ильдар Маматов, Александр Кердан

© Н. Г. Поляченкова, 2009

© ООО «Маматов», 2009

Бывают странные сближения…

Эта известная пушкинская строка как нельзя лучше подходит для представления новой книги в «Библиотеке российской поэзии», в которой открыто новое направление для молодых поэтов. Ряд интересных совпадений начинается с того, что вторая книга в упомянутой «молодежной» серии является так же – второй – и для Натальи Поляченковой. Серию составляют избранные томики поэтов, живущих вдалеке от столиц, и «Неоконченный портрет» – тоже книга избранных стихотворений, подводящих определенный итог творческих исканий поэтессы, которая живет в небольшом сибирском городе Юрга. И, наконец, как сама поэтическая серия, Наталья Поляченкова – молода: недавно она, участница Всероссийского совещания молодых писателей в Каменске-Уральском, получила рекомендацию к приему в члены Союза писателей России. Но это, так сказать, внешние, формальные признаки.

Куда более важным, знаковым представляется внутреннее, сущностное соответствие поэтического мира автора чеканной пушкинской формуле. И дело даже не в том, что ее автор продолжает те же самые поэтические традиции, зачинателем которых был русский классик. Вся книга напоена светом, стремлением к добру, к постижению высшей истины, характерными для лучших образцов отечественной поэзии.

 
Глядят глаза иконные
В дали заоконные,
В дали непроглядные
На леса нарядные,
На пуховы варежки,
На румяны шанежки,
На батюшку, на матушку,
На сестру, на братушку
С кроткою любовью —
У деда в изголовье.
 

Странность же «сближения» видится в том, что при всей внешней ясности и простоте поэтический мир лирической героини Натальи Поляченковой необычайно глубок, сложен и в какой-то степени противоречив. В нем «все грани сходятся в одно». Здесь переплетены, казалось бы, абсолютно далекие друг от друга стороны бытия: старина («Славянкой вольною иду…», «Поле битвы») и современность («Неоконченное письмо», «Проводы в Чечню»), страстность («А помнишь, платье на полу…») и целомудрие («Бежало лето по пригорку…»), молодежная «сленговая» речь («Амнезия»), и строгая отточенность строф («Портрет»), легкая ирония («Модель», «Добываю хлеб насущный…») и грустная улыбка («Не успеваю жить…», «Ты ушел по-английски…») …

Эти «странные сближения» и высекают ту самую искру вдохновения, которая делает героев стихотворений Натальи по-настоящему близкими и интересными для вдумчивого читателя.

 
Он из ручья бессмертья воду пил,
И той водой не мог никак напиться…
Не потому ль тебя он попросил,
В тот миг живой водой оборотиться.
 
 
Он был таким естественным, как жизнь,
И жизнь из серых глаз его струилась…
Ты молча руки опустила вниз
И в ручеек журчащий превратилась.
 
 
Напился он и стал совсем седой,
Так, словно бы ты им пренебрегала.
Побрел домой, и всё ж живой водой
Ты по щекам любимого сбегала…
 

Представляя лирику Натальи Поляченковой читателям, верю, что ее искренние, идущие от сердца, поэтические строки обретут своих истинных почитателей, станут для них настоящим источником «живой воды», который питает глубокий океан отечественной поэзии.

Ильдар МАМАТОВ,

издатель, член Союза писателей России

Славянкой вольною иду…

У картины Г. Захарова «Слово о полку Игореве»

 
Пожаром полыхает Русь,
Плывут прощальных плачей звуки…
Твое последнее «вернусь»
Мои заламывает руки.
 
 
Застыл в ночи протяжный вой —
Мечусь израненной волчицей.
Куда ты, Игорь, княже мой, —
Беда крылом в окно стучится?
 
 
Вдали стихает мерный шаг —
В пыли скрывается дружина…
И пусть силен коварный враг,
Любимые, останьтесь живы!
 
 
…В седых и строгих облаках,
Как встарь, Баяна песни вьются,
А в сердце потаенный страх:
«Неужто больше не вернутся?»
 

1995

Поле битвы

 
Осиротевшая земля сынов ждала,
И снова их навеки провожала,
Она небес незримый свет стяжала,
И в синеве тонули купола.
 
 
И руки тонкие надломленных дерев
Тянулись ввысь, как песнопенья дев.
И на земле, где след остыл копыт,
Порос бурьяном чей-то грозный щит.
 
 
Здесь, кажется, почил мятежный век,
Но разве изменился человек?..
 

1998

Проводы в Чечню

 
Отголоском, комом в горле,
Застревает расставанье,
И молитва – эхом горним
Растворилась в мирозданье.
 
 
В рельсы я вцеплюсь рукою.
И железо, словно нить,
Помогает нас с тобою
Хоть на миг соединить.
 

1994

Неоконченное письмо

 
Там, у вас, уже сибирская зима
Заковала, заморозила дома.
А у нас здесь только рваное «ура» —
Не хочу я, мама, умирать…
 
 
А у нас здесь настоящая война,
После боя оглушает тишина.
И рыдают надо мною журавли…
Мне бы только горсть родной земли,
Мне бы только дождика глоток,
И увидеть на окне твоем цветок…
 
 
В голубых глазах застыли облака,
И к России тянется холодная рука.
 

1996

«Платочек черный сжав в руке…»

 
Платочек черный сжав в руке,
К тебе пришла я налегке,
Ах, нет, наверно, соврала —
Сирени ветку сорвала
Пришла и села в стороне
Я с васильками наравне.
И заводь тихая, и лес
Благословляются с небес.
Ты шепчешь мне, что смерти нет,
И льется на ладони свет.
 

2003

«Выше слов и мыслей выше…»

 
Выше слов и мыслей выше —
По законам первородства:
Бьется в сердце – тише, тише —
Чье-то горькое сиротство.
 
 
Неприкаянность такая,
Что душе бы покаянья…
Смотрит, словно упрекая,
Ночь глазами мирозданья.
 

1997

«Манускриптов сотни во мгле…»

 
Манускриптов сотни во мгле —
Не проникнуть в тайну веков.
Затеряюсь на грешной земле
Мотыльком из далеких миров.
 
 
Мне не тесно среди толчеи,
Где плечо задевают плечом…
Припадаю к ладоням земли
Благодарно и горячо…
 

1999

«Развернута – до стона…»

 
Развернута – до стона,
Раскручена, развенчана,
Идет судьба по Дону
Славянкой – вольной женщиной.
 
 
Идет, не разбирая,
Пути и вечной доли.
Поет или страдает,
От счастья иль от боли…
 

1996

«Вся из боли и противоречий…»

 
Вся из боли и противоречий,
Вся из слез, которых больше нет,
Из приставок странных и наречий.
Вихрем я врываюсь в белый свет.
 
 
Начинаю с чистого листа:
Белый ангел вновь меня покинул,
Черный ангел крылья распластал
И навеки в черной бездне сгинул.
 

1995

«Тебе же нравится…»

 
Тебе же нравится,
Чтоб ночь – на плечи.
Тебе же нравится
Прохладный вечер.
 
 
Тебе все нравится —
Зачем печалиться
О том, дурнушка ты
Или красавица?
 
 
Тебе же нравится,
Когда прощаются,
Когда прощаются
И возвращаются.
 
 
Но своенравнице
С тоской не справиться,
Когда ветра поют,
С пургой венчаются…
 

1995

«Снег кидается под ноги…»

 
Снег кидается под ноги.
В инее мои ресницы.
По нехоженой дороге
Я шагаю. Или снится?
 
 
Даль белеет, как страница
Ученической тетради.
Упорхнет сомненье птицей —
Возвращайся, Бога ради!
 
 
Снег летит, летит под ноги.
В полугрезах, в полумгле
Сердце мечется в тревоге
О тебе, кто дорог мне.
 

1994

«Море или, может, поле…»

 
Море или, может, поле,
Мачты, елки ли в снегу?..
 
 
По чужой иль доброй воле
В шторм пришел или в пургу.
 
 
Настежь распахнул ворота,
А вослед метет метель…
 
 
Пена волн, как будто кто-то
Крутит эту карусель.
 
 
Вылечу ему навстречу,
В дверь, а может и в окно…
 
 
Рядом с ним трудней и… легче:
В море, в поле – все равно!
 

2004

«Безнадежно день склоняется…»

 
Безнадежно день склоняется…
За моей спиной шурша,
Кто терзается и мается?
– Это я, твоя душа.
 
 
Кто подскажет мне отраду —
Жить беззлобно, не греша,
Все стерпеть, другого ради?
– Это я, твоя душа.
 
 
Кто от бед меня спасает
Мне на выручку спеша,
Кто со мною воскресает?
– Это я, твоя душа.
 

1996

«Я заплачу без причины…»

 
Я заплачу без причины,
Без причины рассмеюсь.
Словно чашка, разобьюсь
Снова на две половины.
 
 
Скажет мама, что во сне,
Ночью я опять кричала…
Тьма и свет, как два начала,
Не дают покоя мне.
 

1995

«Во мне мелодия звучит…»

 
Во мне мелодия звучит,
Когда – задумчива в ночи,
Когда неясный брезжит свет
Недосягаемых планет.
Когда отплясывает дождь,
И ты меня совсем не ждешь…
 

1995

«Еще в чужих теряюсь фразах…»

 
Еще в чужих теряюсь фразах,
Что могут сбить меня с пути…
Перечеркни сомненья разум!
Душа, лети, лети, лети!
 
 
Пусть ветры истерзали крылья,
Но мне трудней день ото дня
Пред миром чувствовать бессилье,
Но как он тесен для меня.
 

1996

«Окно заколочено в грусть…»

 
Окно заколочено в грусть,
Несутся снежинки в тоске.
И пусть погадает мне, пусть,
Судьба по пернатой руке.
 
 
Конечно, предскажет полет.
И небо – парным молоком…
И хрустнет под пятками лед,
И сбудется все так легко.
 

1999

«Удивляться поздно…»

 
Удивляться поздно,
Забываться рано.
Только небо звёздно,
Только свежи раны.
 
 
Только путь тернистый,
Через все земное
Радугою чистой
Лег передо мною.
 

2002

«Устав от безысходности и боли…»

 
Устав от безысходности и боли,
И от тревог, которым нет конца,
Я жить теперь хочу по Божьей Воле —
По воле Духа, Сына и Отца.
 
 
Слова молитвы тихо повторяю,
И прогоняя дрему с тяжких век,
Грехи вселенские на сердце примеряю,
И не стыжусь того, что – человек.
 
 
Вот потому, наверно, и живу,
Боль всей планеты остро ощущая,
Как будто в небе облаком плыву,
Дождем любви пролиться обещая…
 

2008

Четыре свечи (из Элли Михлер)

 
Средь несмолкающих раздоров,
Когда беда – не по плечу,
За этот мир, что так мне дорог,
Поставлю тонкую свечу.
 
 
И в день, исполненный печалью,
Когда пав духом, замолчу,
Я, начиная все сначала,
Зажгу для мужества свечу.
 
 
Поколебался веры камень,
И тленом новый век грозит.
Надежды трепетное пламя —
На алтаре свеча горит.
 
 
Затеплить мне еще осталось
Быть может, главную свечу.
Она смиреньем освящалась,
Ее любви я посвящу.
 
 
Так, чтобы всем, во тьме заблудшим,
Указывала верный путь…
И заповедью этой лучшей
Спасусь и я когда-нибудь.
 

2008

«Ты сказал всего лишь слово…»

 
Ты сказал всего лишь слово —
Лазарь, умерший, воскрес!
Мы же тратим бестолково
Миллион пустых словес.
 
 
Сделал шаг и на Голгофу
Внес безропотно свой Крест,
Помолившись Саваофу,
Ради грешных, нас, воскрес!
 
 
Господи, прости, не верим —
Память наша коротка…
Вечной истине не внемлем:
Правит всем Твоя рука.
 

2003

Противоречия

 
Одни желали наслажденья —
Пустых, но сладостных минут…
Другие жаждали прощенья,
Искали к Господу свой путь.
 
 
И вижу, кажется, доныне,
Как свет струится в облаках,
А жадный раб бежит к осине
С проклятым серебром в руках…
 

1998

Творчество

 
Докажи, что жизнь,
Докажи, что смерть
Это – только мысль:
Посмотри и верь!
 
 
Верю в то, что жизнь
Для того – чтоб смерть
Превращала кисть
В посох или твердь.
 

2001

«В безысходности мечется век…»

 
В безысходности мечется век,
Исчезают знакомые лица.
То ли к свету летит человек,
То ли в бездну отчаянно мчится…
 
 
Что такое смиренье и ложь?
Чей там плач в беспросветной ночи?
Что за этим порогом найдешь?
Но Всевышний печально молчит…
 

1994

«Казалось бы, чужие строки…»

Памяти юргинского поэта Евгения Винокурова

 
Казалось бы, чужие строки
Срываются с карниза вниз…
Хоть закричись тебе: «Вернись!»,
Закончены земные сроки.
 
 
Но ты еще, пока что здесь,
В потоке нашего сознанья —
Мелодиями мирозданья —
Из недопетых песен весь.
 

1995

«Покоилось солнце в ладонях заката…»

 
Покоилось солнце в ладонях заката.
Оно умирало и раньше когда-то.
Оно уходило, и черной завесой
Струилась печаль по ослепшему лесу.
Металось пространство и плакало море.
Никто из людей не предчувствовал горя.
Казался прекрасным им день этот летний,
И сердце не сжалось в молитве последней…
 
 
Покоилось солнце в ладонях заката —
Оно воскресало и раньше когда-то.
 

1997

«С собой никак не совладать…»

 
С собой никак не совладать —
Так сложно человек устроен:
Так он бессмысленно, порою,
Готов губить и воскрешать.
 
 
В мечтах под вечер возносясь,
Я утром чувствую паденье.
За все ошибки и прозренья
Перед иконами крестясь.
 

2001

«Расхотелось мне мечтать…»

 
Расхотелось мне мечтать,
Душою в прелести впадая,
Увлекаясь и страдая,
Я себе устала лгать.
 
 
Хвалу, как Иов, возношу
Всему, что раньше угнетало,
И только об одном прошу:
Чтоб я молиться не устала.
 

2003

Накануне рождества

 
Нетерпеливая зима
Открыла снега закрома,
Запорошила улицы,
Аж хочется зажмуриться.
 
 
А после старая метель
Стелила декабрю постель,
Луну в помощницы брала
И серебрила купола…
 

2002

Пасха

 
Да, смертью смерть поправ,
Вчера Иисус воскрес!
На сотни переправ
Святой раскинув крест.
 
 
Мгновеньем прерван век.
Все замерло окрест:
Как Богочеловек,
Христос в сердцах воскрес!
 

1995

«Глядят глаза иконные…»

 
Глядят глаза иконные
В дали заоконные,
В дали непроглядные
На леса нарядные,
На пуховы варежки,
На румяны шанежки,
На батюшку, на матушку,
На сестру, на братушку
С кроткою любовью —
У деда в изголовье.
 

2003

«Бежало лето по пригорку…»

 
Бежало лето по пригорку
С клубникой в синеньком ведерке.
Цветным, причудливым букетом
Искрилось, распускалось лето.
Казалось, нет ему предела —
Оно летело и летело…
 

1995

Первенец

 
Прижму к груди свое сокровище —
С тобою только мы на свете.
Уснешь ты скоро, успокоишься.
Так могут засыпать лишь дети.
 
 
Когда ты спишь так сладко, тихо,
Молитвой светлой сердце полнится.
Пускай, тебя минует лихо,
Пусть все в судьбе твоей исполнится.
 
 
Расти быстрей, мое сокровище…
Ты, как богатыри былинные,
Сразишь поганое чудовище —
Вернутся стаи журавлиные.
 

1995

Благослови, Господи

 
Прижав дитя к своей груди,
Молю, от скорби огради.
От всех нечаянных страданий,
Унынья, боли и рыданий.
 
 
Свою к нам руку протяни,
Даруй на век благие дни.
Надеждою Твоей Любви
Мать и дитя благослови.
 

2005

В детском доме

 
Стены давят мне на плечи.
Неулыбчивые лица…
С мамой ждут здесь дети встречи,
Но мечтам никак не сбыться.
Здесь услышишь откровенье,
Что ножом по сердцу, острым.
Здесь от долгого терпенья
Лица их до жути взрослы.
«Вы не прошенные гости», —
Так внушили им с пеленок.
И покрыт бронею злости
Каждый брошенный ребенок.
 

1994

Горн

 
Втрое тише я звучала,
Я звучала втрое тоньше.
Это не было началом,
Это было много раньше.
Это было откровеньем
Вновь начищенного горна,
Запоздавшим вдохновеньем
Из распахнутого горла.
 

1997

«Когда вхожу в прозрачный лес…»

 
Когда вхожу в прозрачный лес,
Глазами трогаю верхушки.
Березы, сосны, как подружки,
Сплели тугой венок небес.
 
 
Как будто молятся Христу,
Растут, обиды забывая…
Я в лес вхожу, как в двери рая.
И так живу. И так расту.
 

1999

«Опять примчал Илья на быстрой колеснице…»

 
Опять примчал Илья на быстрой колеснице,
И эхо испугал раскатами с небес.
Он молнии метал карающей десницей,
И ветер тучи гнал на съежившийся лес.
 
 
Тревожный листьев плеск, крик птицы-невелички,
Тропинки опустели, запутывая след,
И спряталась под лист созревшая брусничка,
Не дрогнул под дождем старик-велосипед.
 
 
А небо, порыдав и разродившись громом,
Вдруг воссияло вновь, смахнув дождинки с век.
И снова мир предстал прекрасным и знакомым,
И, вымокший до нитки, смеялся человек.
 

2007

Благодарность

 
Благодарна, что нежность жива,
Что внутри еще чувство трепещет,
И шуршит под ногами трава,
И весеннее солнышко блещет.
 
 
Благодарна, что дружбы гранит
Сохранил в моей памяти имя,
И за то, что не помню обид,
Примирившись нечаянно с ними.
 
 
Благодарна за то, что есть свет,
И за то, что рождает он тени,
Что закат превратится в рассвет —
Что могу преклонить я колени
Пред вопросом, таящим ответ.
 

1996

Звёздной ночью, в сентябре…

«Не зови – не надо…»

 
Не зови – не надо,
Не моли – не надо.
Мы с тобою листья
Разных листопадов.
 
 
От земного счастья
До земного ада,
Так бывает часто —
Нет совсем преграды.
 
 
Так мечтай о счастье,
Так дари участье.
Пусть исчезнет след обид
С твоего запястья.
 
 
Нам лететь не больно,
Нам не больно падать.
Мы с тобою звезды
Разных звездопадов.
 

1995

«Не пытайся проникнуть туда…»

 
Не пытайся проникнуть туда,
Где душа моя – птица.
Не пытайся проникнуть туда,
Где все чувства остры.
Там чужие пылают костры,
И глядят незнакомые лица.
И звенят, как набат,
Проливные дожди.
 
 
Не пытайся! Забудь!
Кто же выдумал пылкое чудо?
На остывшие угли не дуй —
Там не вспыхнет огонь.
Только, как без тебя
В этом суетном мире я буду?
Все, что хочешь, возьми,
Но души моей, птицы, не тронь.
 

1996

Крылья

 
Будет ветер в тишине
Насвистывать мотив разлуки,
И разомкнутся в вышине
Навеки спаянные руки.
И он уйдет. Не будет слов,
И зов таинственный всесильно
Лишит ее спокойных снов,
И руки превратятся в крылья.
 

 
Не прошу вдохновенья,
Любви и тепла.
А молю о мгновенном
Касанье крыла…
 

1997–1998

«Прошу, не принимай за бред…»

 
Прошу, не принимай за бред,
Но это, знаешь, преступленье —
Сквозить по дому легкой тенью
Среди разбросанных газет.
Бродить, ни разу не сорвавшись
В пустой проем окна…
Одна, одна —
Листком опавшим
Под ноги…
Невесомостью полна.
Волна, волна…
Они меня затопят,
Пройдут, стекая по щекам,
И пепла хлопья
Покроют голову мою,
Как облака.
Река, река…
Плыву я по теченью
И улыбаюсь тем,
Кто – мимо, мимо…
Но это, знаешь, преступленье,
Когда вокруг одна рутина…
И нет ни взлета, ни паденья.
Тень я.
 

1997

Модель

 
О, юноша, вы так нелепы!
Вот вы смотрите слепо
С растиражированного портрета —
Такого-то года, такого-то лета…
Самоуверенно не стыдливы,
Вы – манекен моей безнадёжности,
Карикатура надуманной сложности.
Ваши губы выпуклы и плаксивы,
Рифмовка глаз, так далеких от неба…
Мальчик, вас, наверно, слепили
Из мякиша хлеба.
Или просто слепить забыли,
Устав от правильности черт и линий…
Вы – герой или героиня?
Тождественный неправедности,
Мой прекрасный Нарцисс,
Вы глядите с портрета —
Такого-то года, такого-то лета,
Но видите только свое отраженье…
 

1997

«Я – не та, и вы – не тот…»

 
Я не та, и вы не тот.
Отпустите и простите.
Ваших я боюсь забот.
Я другая, вы поймите.
 
 
Ваша терпкая печаль
И моя хмельная удаль…
За околицею даль
Целовать глазами буду.
 
 
В ваших двух моя рука —
Замирающая мука.
А над нами в облаках
Предначертана разлука.
 

1995

«Я исполнения боюсь…»

 
Я исполнения боюсь
Своей молитвы.
Вновь будоражит сердце грусть
И одиночество сулит мне.
 
 
И дело даже не в тебе,
Хотя иного нет мне дела.
В твоей бесхитростной судьбе
Я все меняла, как хотела.
 
 
Я исполнения боюсь
Своей молитвы,
Когда отступят страх и грусть,
И сердце призовёт на битву.
 

2002

«Ещё вчера со мной ты был…»

 
Еще вчера со мной ты был
Угрюм, рассержен и жесток,
Топтал подаренный цветок
И второпях свой зонт забыл.
 
 
Со мной сегодня снова был
Ты тороплив, уверен, груб,
Срывал признанья с сжатых губ —
Прощения не попросил.
 
 
Еще был град, и дождь, и снег,
Молчанье стен, за ними – смех.
Твой недопитый чай остыл…
Ты так давно со мною был!
 

1997

Кредо

 
Разбить, и осколки
Не поднимать,
Развеять по ветру —
И не заплакать.
Всю жизнь убегать
И пытаться догнать
Судьбу,
Как разгадку какого-то знака.
 
 
Чтоб папертью стать
Для не видящих свет,
Опять уходить,
И опять возвращаться.
Молить о любви
И на каждое «нет»
В глаза обманувших
Беспечно смеяться…
 

1997

«И отрешенность – такая нелепость…»

 
И отрешенность – такая нелепость.
Кажется, дом – это вовсе не крепость,
А сгусток тепла одного человека —
В нем воплотилась немыслимость счастья.
Как будто в пургу, под отчаянным снегом,
Печаль замешав с синим привкусом неба,
Музыкой льюсь на ладони несчастных…
 

1996

«Чужое счастье – не моё…»

 
Чужое счастье – не моё,
Оно магнит, оно загадка.
И кажется, у них всё гладко,
А надо мною – вороньё.
 
 
В окошках ваших яркий свет,
А я – случайный здесь прохожий…
Гляжу и не скрываю дрожи,
Несу, наверно, полный бред!
 
 
И в темноту, где ночь поет,
Я убегаю без оглядки,
Со счастьем мы играем в прятки…
 
 
Чужое счастье – взятки гладки,
А так похоже на мое!
 

1999

«Как истая цыганка…»

 
Как истая цыганка —
Взыграла кровь отца —
Седлаешь спозаранку
Чужого жеребца.
 
 
Наездница лихая,
Куда на нем помчишь?
Степь впереди глухая:
Заплачешь, загрустишь…
 
 
Одуматься бы, может,
И повернуть назад.
Еще сомненья гложут,
Но как блестят глаза!
 
 
Ведь с этим иноходцем
Одно у вас в крови —
Вперед навстречу солнцу,
Свободе и любви!
 

2009

«Звёздной ночью, что бывают в сентябре…»

 
Звездной ночью, что бывают в сентябре,
О тебе опять мечтаю, о тебе.
 
 
Мне так хочется коснуться светлых глаз.
Подарить тебе надежду в этот час.
 
 
Чтобы смог с любой ты справиться бедой,
Хочешь, стану для тебя сейчас звездой.
 
 
Среди тысячи созвездий я – одна…
Ты меня заметишь сразу из окна.
 
 
Слышишь, как из синей бездны я кричу:
– Загадай скорей желанье! Я лечу!
 

1996

«Где предел, где конец этой боли?..»

 
Где предел, где конец этой боли?
Вновь душа изнывает в тисках:
Слишком часто, по собственной воле,
За любовь принимала я страх
Одиночества…
Горькая штука —
Предаваться душевной тоске
И лелеять душевную муку,
Как псалмы на чужом языке.
 

2000

«Разлюбишь – мне не жить!..»

 
Разлюбишь – мне не жить!
Но, знаешь, понемногу
Я начинаю быть
Другою, славя Бога.
 
 
Пускай еще боюсь,
Но страх свой в сердце скрою.
Бесстрашию учусь
В борьбе с самой собою.
 
 
Пусть даже два пути
В единый не сольются,
Но вновь глаза твои
В глазах детей смеются.
 

2005

«Откуда этот странный холод…»

 
Откуда этот странный холод
И неприкаянная грусть?
Я в этот сумасшедший город,
Наверно, больше не вернусь.
 
 
Где, кажется, мы все сказали,
Где наши не сбылись мечты…
Где, хоть с тобой мы и расстались,
Куда ни гляну – всюду ты.
 

1996

«В покаянных моих исповедях…»

 
В покаянных моих исповедях
Виноват он один – неистовый,
В сумасбродствах моих, в раскаяньях
Виноват он один – нечаянный.
 
 
И тоска моя – девочка трудная —
Вновь живет ожиданием чудного.
Подосадует, успокоится.
Может, все-таки все устроится?
 

1996

Завтра

 
А завтра не было тебя…
Проснулись старые тревоги.
Тобой забытые дороги
Я открывала без тебя.
 
 
Хотя во всем виню себя,
Но это так уже не ново:
Переживаю бестолково…
А завтра не было тебя.
 

1995