Текст книги "Случайный папа"

Глава 9

Лука

Дорога не отвлекает от навязчивых мыслей. Редкий случай: чем больше скорость – тем глубже в них окунаешься…

Последние два дня проносятся перед глазами, в который раз пытаясь утрамбовать все по полочкам.

А мне до сих пор все кажется нереальным, как будто не про меня…

День рождения – лишний повод для судьбы поставить тебя на место. Некоторых она отрезвляет цифрами в паспорте, намекая, что пора начать жить, а не пробовать. Других пугает морщинами и сединой. Кого-то встряхивает количеством гостей за столом и звонков от тех, кто о тебе еще помнит.

А иногда она с размаха шарахает в солнечное сплетение, воруя на время дыхание. После того как отдышишься, ты четко понимаешь, что вкус изменился.

Два дня назад я был уверен, что знаю, чего хочу, как и когда это сделаю и что будет в итоге.

Но правильно говорят: хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах.

Ничего нового: бар Гнома, в котором нам нравится зависать, привычная компания друзей и приятелей, пиво и веселье рекой. Ради моего дня рождения Хищный оторвался от своей мелюзги и каким-то чудом из домашнего плена вытащил Пашку. Понятное дело, что Егор тоже приехал. Его отец когда-то был женат на той же женщине, что и мой, но пересеклись мы значительно позже. Не сводный брат, хотя все наши, а в первую очередь сами мы считаем иначе.

Звонок Малой из Испании – по той же части родство. Тогда я жалел, что она не приехала, а когда все завертелось…

– Не скучно тебе? – интересуется Хищный, потягивая пиво из кружки. – Столько лет ничего не меняется.

– Намекаешь, что на следующую днюху мне стоит проредить список приглашенных друзей?

– Наоборот. Я за расширение.

– Кто бы сомневался, что ты не преминешь даже на моем празднике похвастаться своим редким талантом. Это же надо – заделать жене сразу двойню! Зациклился на одном достижении. Открывай в себе новые грани. Мог бы, к примеру, скачать какой-то захудалый стишок из сети и соврать, что он твой.

– Чувствуется, что ты одичал в своих путешествиях. Требуешь от друзей уже не просто составить компанию, а устроить тебе развлекательно программу, – довольно щурится Хищный. – Женись – уверяю, скучать не придется.

– Это точно, – поддакивает ему Пашка.

Ну, он заместитель, ему по должности полагается.

– Да вы тоже советчики, – отмахиваюсь от их предложения. – Судя по вашему опыту, для начала мне нужно завести личную помощницу. Дать ей время увидеть себя со всех лучших сторон, а уж потом… У меня такой должности нет. А посетительницам в своих чайных лавках я обычно предлагаю посмотреть поближе товар, который находится на витрине, а не под стойкой.

Они ржут. Сами смешали бизнес и личное и пытаются расстроить мне налаженную систему.

– Что, правда никаких подвижек в этом вопросе? – так участливо интересуется Пашка, будто мы тут не именины празднуем, а оплакиваем неизлечимо больного.

Теперь я понимаю, как его менеджеры за полгода делают годовой план. Не хотят его расстраивать, опасаются, что разрыдается у них на глазах. А слез мужская психика не выдерживает. Это уже когда они выйдут, на его лице появится оскал сытого аллигатора.

– Поздно завидовать. – Машу помощнице Гнома, чтобы обновила ассортимент у нас на столе, а заодно посматриваю на дверь.

И вроде бы делаю это незаметно, но не учел, что мы недавно начали отмечать. А трезвые друзья пока еще смотрят на виновника торжества, а не в собственные бокалы.

– Кого-то ждешь? – подмечает Хищный.

– Кого-то жду, – соглашаюсь, потому что все равно этот «кто-то» скоро придет, просто немного опаздывает.

– И кто это?

– Тот, кто избавит меня от ночного звонка ваших жен с жалобой, что вы вместо супружеского долга обнимаете подушку и оплакиваете мое одиночество.

– А что, такое уже бывало? – встревает Егор. – Они уже звонили тебе?

– Перестраховка, Студент. Я просто всегда иду на шаг впереди. У мужчин нет в обиходе словосочетания «болит голова», потому что женщины сразу догадаются, что это отмазка. А за несколько лет брака, уверен, иногда тоже тянет ночью просто поспать. Думаешь, они упустят такой увесистый повод?

Слишком длинный мой монолог – тоже из-за того, что мы практически только уселись. Как итог, я на какое-то время теряю из вида дверь в бар и то, что мой припозднившийся гость пришел, понимаю, уже когда мне на плечи опускаются руки.

Она стоит у меня за спиной. Хочу обернуться к ней, потянуть ее на себя, но она сжимает ладошки сильнее, будто умоляя не двигаться. Поэтому, увы, несмотря на то, что она уже здесь, я все еще любуюсь не ее пухлым ртом, а вытянувшимися у моих троих корешей. Замена так себе, если честно.

Она склоняется, щекочет распущенными волосами мне ухо, но вместо приятных ощущений я чувствую лишь тихое раздражение. Которое усиливается, стоит уловить отчетливый запах алкоголя, сумевший перебить наше пиво, а еще запах духов, который я узнаю.

Не та.

Не она.

Обхватываю ее ладони своими, чтобы отцепить от себя, но ее губы подбираются к моему уху и, обдавая парами спиртного, начинают громко шептать:

– Поздравляю, мой бывший любимый. У тебя скоро родится ребенок!

Незваный гость, а не поленился. Нарыл в сети страшилку для одиноких мальчиков тридцать плюс.

Но я и дальше могу спать спокойно: этот вопрос у меня всегда на контроле. И потому, когда Лена, сдав алкотест в мое ухо, решает взглянуть на произведенный эффект, ее ждет глубокое разочарование.

Не знаю, что она мечтала увидеть сильнее – мой страх от ее новостей или запоздалое сожаление, что мы разбежались. Не получив ни того, ни другого, она недовольно сжимает свой рот.

Не идет ей так. Вроде бы мелочь, а всю ее красоту перечеркивает.

– Ты бы хоть подготовилась, – поясняю, взглянув на ее облегающее красное платье. – Выбрала бы пудру светлее, обувь на плоской подошве, а главное – рубашку больше на пару размеров.

Я мало разбираюсь в беременных, вожусь лишь с последствиями, как крестный троих малышей. Но мы расстались примерно полгода назад, и хоть какой-то намек на живот уже должен быть. Даже если предположить, что она продержалась шесть месяцев с новостью про бракованные презервативы.

– А тебе так нравятся замухрышки, – хмыкает она. – Тогда тебя порадует новость, что твой ребенок родится как раз от такой.

– Отличный тост, – поднимаю бокал и обвожу взглядом притихших друзей. – Что, не поддержите? За потомство – вам же близкая тема!

По ходу они раздупляются, что здесь сейчас происходит. Хищный увлеченно берется за бастурму, Пашка – за сырные палочки в каком-то прикольном кляре. Егор продолжает пялиться в свой смартфон и на Лену – ну молодой еще, красота отвлекает.

– Ты не понял, да? – В глазах моей бывшей загорается огонек, который раньше срабатывал лишь на деньги. – Думаешь, что я пошутила?

Ее мелодичный смех на какое-то время перебивает гул бара. Она умеет пленить, знает об этом, но дважды одни методы не срабатывают.

– А знаешь… – склоняется надо мной, ее ладонь начинает скользить по лицу, и в этом движении, как и в зрачках, на секунду отчетливо проявляется сожаление. – Не верь… Я не хотела тебе говорить… пусть бы он рос в нищете, а ты даже не знал…

Она покачивается, и я инстинктивно обхватываю ее. Бывшая. Та, которую я вычеркнул и забыл. Но все равно не хочу, чтобы навернулась со своих каблуков и ее такой видели.

– Но мне так захотелось увидеть тебя, – ее губы подрагивают от этого шепота. – Захотелось увидеть, что ты почувствуешь, когда будешь знать. Не хотел быть со мной… несерьезно все было, да? Не хотел что-то кардинально менять. А я изменила. Просто знаешь, мне захотелось не только отомстить тебе, а увидеть это… а ты…

Ее пальцы поглаживают мои виски – мне раньше нравилось, когда она так делала. Удивительно, что она это помнит. Как будто то, что было, для нее и правда имело значение.

– Езжай домой. – Сжав ее пальцы, опускаю ее ладони. – Тебе нельзя столько пить. Женщинам не идет.

– А тебе все равно, – продолжает она, будто не слыша.

Странная реакция на алкоголь: говорит почти четко, а со слухом проблемы. А если она не уйдет, проблемы могут быть у меня. Та, которую жду, может появиться в любую минуту.

– Вызвать такси? Или тебя подвезли?

– К тебе? – она вновь смеется. – Нет, к тебе он бы меня не привез. Он бы меня не отдал, понимаешь? Он – не ты.

Неожиданно она сама отстраняется.

Ее лицо становится жестче, наверное, осознала, как нелепо все: и ее розыгрыш, и встреча, которая уже никому из нас не нужна. Или впервые подумала не о себе, а о ком-то другом.

Если уедет без скандала, забуду про август и спишу на новогоднее чудо.

– Ты никогда меня не ценил. Всегда считал, что я просто красивая дурочка. Поэтому и сейчас мне не веришь. Знаешь все обо мне, а не веришь. И упускаешь один важный момент…

– Лена, хватит. Я знаю, что ты обожаешь шоу. Поэтому должна знать их главный плюс: у них всегда есть конец.

– Шоу. – Она мечтательно улыбается, покачнувшись, хватается за мои плечи. – Шоу должно продолжаться, Лука.

Хищный вздыхает. Пашка начинает вертеть головой. Егор упрямо продолжает втыкать в свой смартфон. У меня начинают от ее когтей побаливать плечи.

– Предупреждаю: рейтинги твоего шоу стремительно падают.

Она обводит взглядом моих приятелей, обходит меня, а потом вновь склоняется и, как и в начале встречи, обжигает мое ухо громким шепотом:

– Это потому, что зрители не знают о маленьком секретике. Твоем секретике. Который я храню у себя.

Сказав эту чушь, она оставляет на моей щеке поцелуй и наконец-то уходит.

– Не стать ей постановщиком-режиссером, – выдохнув, берусь за кружку с освежающим пивом.

– Лука… – произносит Пашка.

– Да и в сценарии явные дыры, – добавляю, подумав. – Эффектное появление в начале, а в конце пустой пшик.

– Лука… – снова зовет меня Пашка и кивает куда-то мне за спину.

Обернувшись, замечаю гостью, которую ждал. Лицо бледное даже без пудры, взгляд настороженный.

– Череп мне в зад, – выдыхаю я, осознав, что последнюю сцену она точно не пропустила.

Поднимаюсь, целую ее в губы, которые с готовностью приоткрываются, хотя она все еще пытается переварить то, что увидела. Но она умная девочка, быстро понимает, что я пригласил ее, а не ту, что ушла. И ее захотел познакомить с друзьями.

– Это Марина. – Положив ей руку на талию, подвожу к столику и усаживаю рядом с собой. – Лев, Егор, Павел.

– Несолидно нас представляешь, – обижается Пашка. – Мы Хищный, Лис и Студент.

– Сова, – с улыбкой представляется и Марина.

– А почему Сова?

– Быстро летает, – ворчу я. – И в основном по ночам.

Напряжение заметно спадает. Немного привыкнув, Марина уже легко поддерживает наш треп. Это несложно: она легкая и мы все на одной волне, помешаны на байках и скорости.

Она впервые в тусовке. Я заметил ее на ночной трассе, когда пыталась меня обогнать. Дал ей фору, возможность поверить в победу, а когда расслабилась, догнал сам.

– Давно? – интересуется Хищный, когда Марина отлучается в дамскую комнату.

– Давно, месяца три.

Они ржут.

– Твоя бывшая выбрала неправильных зрителей, – вспоминает вдруг он. – Вот твой отец бы проникся.

– Угу. Он так давно наседает с вопросом про внуков, что Лена бы отсюда ушла, только сдав для верности парочку тестов. В последнее время вообще только на эту тему бухтит. Не раз ему говорил, что ему проще заделать нового сына.

– А он что? У него же вроде бы кто-то есть.

– Есть. Но он говорит, что ему лень переписывать завещание.

– Да, жаль, что он пропустил, – поддакивает начальнику Пашка. – Еще и эта тема с секретиком… По-моему, если секретик маленький – это уже фигня. Она может его смело выбрасывать.

Киваю.

Тянусь к пиву и…

Отец, маленький секретик, который она хранит у себя, – все эти три нелепые составляющие неожиданно складываются.

– Что? У меня на лице шелуха от рыбы? Кстати, мог бы рыбу и Гном почистить. А то сидишь тут, мучаешься. И главное, заплатить некому, чтобы вместо меня пострадал.

Я не сразу понимаю, что пялюсь на Пашку. Тряхнув головой, перевожу взгляд на Хищного. Похоже, тот вообще сегодня не пил, потому что соображает даже быстрее, чем я.

– Твою же… Хочешь сказать, надо было искать в сети не стишок, а разучивать колыбельную?

– Мне нужно уехать.

Если и дожимать Лену, то сейчас. Пока она на эмоциях и под градусом. Конечно, позже тоже можно надавить на нужные точки, но сейчас будет проще.

Подорвавшись, вспоминаю о Марине. Хреново выходит. Но иначе никак.

– Лука, – Егор передает свой смартфон, – возьми – у меня все записано. Вдруг пригодится?

Дождавшись Марину, говорю как есть: нужно уехать. Да, прямо сейчас.

Не спрашивает лишнего, не упрекает. И во мне что-то щелкает. Не так я хотел это сделать, а с другой стороны – к чему дальше тянуть?

У нас отличный секс, схожесть вкусов, с ней я впервые за долгое время задумался о чем-то серьезном. Она мне нравится. Я ей тоже, я знаю. Нам вместе комфортно. Несколько дней под одной крышей на пробу у нас уже были.

– Возьми. – Подняв ее руку, кладу на ее маленькую ладошку ключи. – Мой адрес ты помнишь.

Глава 10

Лука

– Пришел ко мне… сам…

Лена распахивает дверь, впуская меня. Улыбается, по-настоящему – так, как и раньше, когда трогало за живое.

Взгляд и эта улыбка, мягкий приглушенный свет, аромат хорошего чая мастерски создают иллюзию, что мы еще вместе. И она, видимо, в ней пребывает. Ее пальцы ложатся на мое лицо, пытаются приблизить к себе. Когда видит, что нет отклика, поднимается на носочки.

– Лука… – выдыхает куда-то мне в шею. – Пришел… Оставил всех ради меня…

Иметь дело с иллюзиями опасно – затягивают, в них очень просто поверить. Обхватив ее запястья, опускаю вниз руки.

– Не ради тебя. Ты знаешь, зачем я приехал. Мой тебе совет: не тяни. У меня мало времени, меня ждут.

Понимает.

Конечно, она понимает, хотя утверждает другое.

– А я думала: ты просто соскучился. Думала, что ты понял, что тогда сильно ошибся.

– Да, ошибся. Нам нужно было разойтись раньше.

– Тогда уходи! – через ее томность мгновенно прорывается злость. – Уходи, слышишь? Я не хочу тебя видеть!

– Все изначально было ошибкой. Я не рассмотрел тебя. А ты, видимо, ничего не поняла про меня. – Хлопком закрываю дверь, на которую она мне указывает. – Мне нужна полная информация об этой женщине. У тебя и клиники начнутся большие проблемы. Если ты не дашь мне то, чего я хочу, ее перевернут вверх дном, но я все равно это получу.

Она скептически улыбается.

– Припомни, детка, – скалюсь в ответ, – я хоть раз тебе лгал?

Она нервно сглатывает, отступает на шаг, зачем-то несется вглубь квартиры. Ну что ж, пара шагов – не самый тяжелый путь к намеченной мною цели.

– Я вызову полицию… – Она мечется, видимо, в поисках телефона. – Я скажу, что ты проник в мой дом и хотел меня изнасиловать…

– Детка, тебе нельзя столько пить.

Сев на диван, достаю из-под маленькой подушки ее телефон и под ее затравленным взглядом протягиваю ей. Выхватывает его, косится с опаской, начинает жать на кнопки, наверняка наугад.

– Может быть, первым наберем твоего любовника? – предлагаю, наблюдая за этим фарсом. – Думаю, он имеет право узнать, из-за кого у его «детища» начнутся большие проблемы. Или ты уверена, что ради тебя он поставит свой бизнес на кон?

Она стоит спиной, и я вижу, как напрягаются ее плечи. А потом опускаются, будто их придавили неподъемной плитой.

Включаю запись на телефоне Егора, и тишина квартиры вздрагивает от голоса хозяйки:

– А знаешь… Не верь… Я не хотела тебе говорить… пусть бы он рос в нищете, а ты даже не знал…

– Но мне так захотелось увидеть тебя. Захотелось увидеть, что ты почувствуешь, когда будешь знать. Не хотел быть со мной… несерьезно все было, да? Не хотел что-то кардинально менять. А я изменила. Просто знаешь, мне захотелось не только отомстить тебе, а увидеть это… а ты…

Оборачивается.

В ее глазах вызов, протест, которые я гашу на корню.

– Как ты понимаешь, это лишь часть твоего монолога, но у меня действительно не так много времени, чтобы устраивать твой бенефис. Поэтому кратко. Как думаешь, какая твоя цитата его больше заинтересуют? Первая? Или вторая?

– Здесь ничего нет, – дрогнувшим голосом отпирается она. – Здесь нет никаких доказательств. Я пошутила, понятно?

– Как скажешь, моя дорогая бывшая, – поднимаюсь с дивана. – Тогда увидимся завтра в клинике. Вы ведь по субботам тоже работаете?

Сначала в спину несется ее сдавленный голос:

– Ты… ты не будешь… ты не любишь пользоваться своими связями, ты сам говорил…

А дальше ее толкает страх, и она ловит меня за руку уже у двери.

– Ты же сам говорил, – повторяет она. – Я не верю, что ты обратишься к отцу!

– Почему нет? Ты знаешь, что именно из-за него я пришел в вашу клинику. Думаешь, ему будет не интересно узнать, что у него может появиться внук? При той судьбе, которую ты описала ребенку, уверен, он хорошо постарается.

Она бледнеет даже через слой пудры с загаром. Может, трезвеет наконец окончательно. А может, впервые осознает, что натворила.

– Но для начала взломают всю вашу базу. Эти связи давно мне должны и будут рады снять с себя долг. Ну а потом, когда у меня будет вся информация, я зайду с партией хорошего чая к хозяину одного телеканала. Знаешь, когда долго живешь вдали от цивилизации, иногда хочется поболтать по душам.

Она знает, что это не блеф, потому что знакома с человеком, о котором я говорю. И с многими другими, которые могут испортить ей жизнь и которых она сейчас явно припоминает.

Не все из них поклонники хорошего чая. Просто многие из них любят скорость и байки и по вечерам с готовностью меняют на это дорогие костюмы и галстуки.

– Я все сделаю… – Она обхватывает шею ладонью, словно эти слова ее душат. – Я сделаю все, что ты просишь…

– Я не просил тебя, детка. Я поставил условие.

Поспешно кивает.

– Я хочу знать, как, когда и почему ты это сделала.

Снова кивает.

И начинает рассказывать. Несет явный бред, слишком похожий на правду. Разозлилась, нет, была в ярости… я ее бросил, не захотел все серьезно, а она так надеялась… так ждала меня, а едва я вернулся… Ну если уж она не подошла, то как раз неудачница, которая еле наскребла на чужую сперму… страшная такая, что и мужика своего нет… а ей подавай заграничного папу, ага… так просто совпало… долго молчала – не выдержала, хотела увидеть…

– Не повторяйся, – прерываю ее.

По второму кругу слушать то, что она уже говорила в баре, желания нет.

– Информация.

Она скрывается в комнате, слышно, как щелкает мышка, шорох бумаги. Минут через десять она появляется с папкой и флешкой.

– Вот.

– Ты все документы клиники хранишь дома?

– Нет. Только эти. Это всего лишь копии. Я хотела…

– Я уже понял, чего ты хотела, – перебив, открываю дверь. – Не вздумай прятать оригиналы, за ними завтра придут.

– Но… – Мертвая хватка на моем запястье, затравленный взгляд. – Оригиналы нельзя просто взять и изъять! Иначе Олег что-то заподозрит, а ты обещал!

– Как оказалось, можно даже донора подменить и сделать им того, кто не давал на это согласия. С любовником разбирайся сама, меня это не волнует. Мой тебе совет – можешь им пренебречь. Тебе лучше обо всем ему рассказать. Если он так тебя любит, как ты говорила, между вами ничего не изменится, хотя из клиники вышвырнет.

– Думаешь, он такой же, как ты? Вы разные! Это ты меня вышвырнул! Вышвырнул меня из своей жизни! А он… – ее голос становится сиплым, печальным. – Он совершенно на тебя не похож…

– Да, – соглашаюсь. – В отличие от него, я не умею делиться.

Выйдя за дверь, я слышу сдавленное, через запоздалые всхлипы:

– Ты знал? Ты… тогда знал?

Эти вопросы уже без ответа.

Да и к чему они? Ответами дыры не залатаешь и прошлое не исправишь. Гадать, чья вина, бесполезно. Я мог не уезжать так надолго. Она могла определиться, а не метаться между двумя.

Наверное, мы оба могли что-то сделать для того, чтобы сохранить отношения.

А если не сделали, значит, ни одному из нас они не нужны.

Выйдя на улицу, глотаю чуть прохладный воздух последнего летнего месяца. Бегло просматриваю документы, так же бегло подсчитываю – восемнадцать недель… моему ребенку уже восемнадцать недель…

Телефонный звонок вырывает из мыслей. Взглянув на абонента, в который раз убеждаюсь, что у него профессиональная чуйка без сбоев работает.

– Ну что ты там, всех баб перемял? – басит трубка отцовским голосом. – Уже можно старику тебя наставлять?

– Давай, – соглашаюсь я, сворачивая результаты его предыдущего наставления.

– Я тут стишок один написал…

Подняв голову вверх, я смеюсь. Долго. Отпуская накопившееся, застарелое. День рождения – это странный день, который вычеркивает год твоей жизни, но за это иногда исполняет желания.

– Слушаю, – говорю, отсмеявшись. – Ты там только на экране шрифт увеличь, чтобы не сбиться.

Отец бухтит, мол, неправильно это – поучать старших, но, скорее всего, к совету прислушивается. Тянет чуть время.

Но читает он хорошо, с выражением. И хорошо, что стихотворение долгое – я успеваю остыть.

Дорога не любит пренебрежения и берет за это слишком высокую плату. Именно это и стало решающим моментом, что я обратился в клинику и сдал на хранение сперму.

Сначала на трассе погиб Ветер – слишком быстро летал, слишком полагался на собственный опыт. Тридцать пять, жить да жить – не срослось. Потом сбили Вепря. Не его вина, но смерть виновников не искала. Забрала и того, и другого.

Отец тоже их знал. И то, что у них не осталось семьи, и то, как безутешны родители. Мы оба знали, видели, как они почернели буквально за несколько дней.

До этого отец просто иногда намекал, что был бы рад внукам. А тут стал ворчать, убеждать, доходило до ссор. Я злился, он был упрям. Мне казалось, это никогда не закончится.

А потом он вдруг сдался. И это самое страшное – видеть, как сдается такой сильный и родной человек.

Наплевав на все, я выбрал клинику и прошел унизительный ритуал с рукой и пробиркой.

Плевать.

Зато, в случае чего, у отца был бы внук. Он ради меня делал и делает куда больше. И я хотел, чтобы у него оставался смысл в жизни.

– Все понял? – интересуется он, закончив читать.

– Да.

Я с трудом могу припомнить, что было в этом стишке. Понял в который раз только самое главное – то, что он меня любит.

– Тогда приступай! Не зря тут говорится про маленьких утят. Кстати, мне тут птичка на хвосте принесла, что у вас появилась новая барышня. Кто она? Кто такая?

– Сова.

– О! Сова! В вашем зверинце прибыло, значит. Говорят, возле тебя она только и кружит, летает.

– И что?

– Да ничего, – фыркает он. – Но ты на досуге погугли, чем совы питаются.