Текст книги "Латвийская тетрадь. Альманах «Под сенью оливы». Выпуск №11"

Наталья Савельева
Музыка, которая может осчастливить

12 марта – день рождения выдающейся оперной певицы Инессы Галанте, самого солнечного человека, которого мне когда-либо приходилось встречать. Но задолго до встречи с ней я полюбила Латвию, жила в её любимом месте – в Меллужи, видела её фотографии на театральных афишах. А на концерт я впервые попала в 2016 году. Был август, знаменитый международный музыкальный фестиваль «Summertime – приглашает Инесса Галанте» в знаменитом концертном зале «Дзинтари». Случилось открытие, потрясение, такое порой случается раз в жизни.

О «живой» встрече я не думала, хотя не раз приходилось мне брать интервью у известных людей, в том числе и из мира музыкального. Но – встретиться с Инессой?!

А потом снова был август, снова фестивальный концерт, и снова неземной восторг. Новые диски её, закат на море, изысканная интеллигентная публика. Концертный зал «Дзинтари» находится на берегу Рижского залива, и в антракте можно погулять в сосновом приморском лесу.

И ещё один год. Её имя везде звучало в Юрмале, везде в Латвии, как имя Моцарта в Вене и Зальцбурге.

Два лета назад в конце июня я шла по центральной улице Юрмалы – улице Йомас, там много разнообразных кафе и кофеен. Столики расположены на воздухе, как обычно летом. И за одним из них я увидела Инессу. Конечно, я сразу узнала её, но от неожиданности спросила: «Простите, Вы – Инесса Галанте?» Рядом с ней сидел очаровательный мальчик, её внук Лаурент. И не было никакого «сопровождения» – привычной мне театральной свиты или охраны. И фанатов не наблюдалось.

Мы познакомились, договорились об интервью, и Инесса записала свой номер телефона на бумажной салфетке. А четырёхлетний Лаури написал на второй салфетке свою электронную почту.

А потом я пошла на берег, и поднялся невероятно сильный ветер, и он унёс бумажную салфетку! Но я почему-то знала, что ничего непоправимого не случилось. И, действительно, телефон удалось найти – спасибо интернету! – и мы созвонились, и встретились в начале июля в той же уютной кофейне на улице Йомас.

Мы беседовали два часа. Солнце ушло, начал накрапывать дождь, а мы всё говорили. И только когда полило, как из ведра, перешли во внутренний зал. Мы были так увлечены беседой, что даже не заметили, что нас слушают окружающие, а потом вдруг услышали аплодисменты! Да и никогда прежде нам не приходилось брать интервью в уличном кафе!

Говорили о жизни. На темы, напрямую не связанные с музыкой. О родителях, детстве, о Латвии и Германии – Инесса живёт на две страны. И много ездит, работает в разных странах мира. В 1991—99 годах она была солисткой Национального театра в Мангейме и Немецкой оперы на Рейне в Дюссельдорфе. Работала на разных сценах в США. Во Франции – в Театре Елисейских полей. В Италии – в Ла Скала. В Шведской королевской опере. В Мариинском театре, в Большом театре, Кремле. Везде, кроме Африки. Пела для членов британской королевской семьи, для нобелевских лауреатов. В 2001 году состоялся её совместный концерт с Хосе Каррерасом в Роттердаме. Сотрудничала с Валерием Гергиевым, Зубин Мета, Йегуди Менухиным, Владимиром Федосеевым.

В Голландии были выпущены её Золотой (1999) и Платиновый диск (2001).

Да разве возможно перечислить её награды, сцены, страны, роли? С её богатейшим оперным и камерным репертуаром. Это уникальное сопрано, один из самых красивых по тембру мировых голосов.

В детстве Инесса хотела быть архитектором, а ещё – … космонавтом и генералом. Спасать людей. Помогать людям. И после школы поступила в медицинское училище, стала фармацевтом. Но с ранних лет она пела оперные арии, сама придумывала оперы, семья была музыкальная. В 1977 году поступила в Латвийскую академию музыки, и уже во время учёбы стала солисткой Латвийской национальной оперы.

В её репертуаре ведущие оперные партии. Именно Инесса Галанте, записав в 1994 году в Риге «Ave Maria» Каччини, открыла это божественное произведение всему миру.

В течение последних двадцати лет её партия Татьяны Лариной считается лучшей в мире.

А как звучит голос Инессы Галанте в Домском соборе!

Десять лет назад появился Фонд Инессы Галанте. Инесса считает, что каждый человек должен получить свой шанс в жизни, в данном случае – в музыке. Проявить себя в музыке, которая станет для кого-то судьбой, для кого-то возможностью духовного развития.

Сначала проходят конкурсы талантов в четырёх группах – вокалисты (включая джаз), ударные инструменты, клавишные и духовые. А потом начинается учёба при активной существенной поддержке Фонда.

Трудно было представить, что мы станем постоянно общаться – опять же благодаря интернету. Сначала мы долго вычитывали наше интервью, которое вышло в «Учительской газете». А потом общение переросло в дружбу.

Нынешний год – год испытаний для многих. Надо пережить его. Главное пожелание Инессе и всем нам – пусть откроются театры, возобновятся репетиции и концерты, вернётся живое общение.

Добра и света, дорогая Инесса!

Юлий Пустарнаков
Камертон музыкальной поэзии
К юбилею Елены Фроловой

Мне никогда не приходила в голову мысль написать о Елене Фроловой. Её песни были со мной рядом будто бы всегда, это всё равно, что писать о смене времён года, о движении Солнца, о том, что неизменно, и происходит само собой. Но и у неё случился первый большой юбилей. И передо мной открылась истина: масштаб и уникальность явления по имени «Елена Фролова» заслуживает гораздо большей известности.

Я помню, как происходило моё знакомство с её песнями и с ней самой в деталях. Было это лет двадцать назад. Она выступала в бардовском клубе в моём городе, и я в новостном выпуске видел её несколько секунд – запомнилась. Потом попался сборник песен бардов на диске, и там две её песни – отметил, но не «зацепило». А потом я услышал её на концерте памяти Юрия Визбора. Елена Фролова спела две его песни, и спела лучше всех, кто тогда выступал. Она была похожа на Маленького принца в белой рубашке апаш. Без гитары, поэтому в памяти остался жест руки – к вороту рубашки. Это был ещё только 2001 год.

Она пела:

Здравствуй, белый пароходик,

Увези меня отсюда

В край, куда ничто не ходит —

Ни машины, ни верблюды…

И ещё:

О, яхта – мой корабль,

Мне пассажир твой снится,

Дощатый старый пирс, лиловая заря,

Как вы присели к нам,

Загадочная птица?

Ведь надо ж отдохнуть, летя через моря…

После того концерта я купил билет в Политехнический уже на «саму» Елену Фролову. Этот билет не случайно мне запомнился, он оказался своего рода «паролем» – за день до концерта в московском Доме-музее Марины Цветаевой я познакомился со своей спутницей жизни, которая предложила мне купить такой же билет. И с того времени мы с ней не пропустили практически ни одного концерта Елены.

Так кто же такая Елена Фролова? На мой взгляд, прежде всего Елена Фролова – Читатель. Идеальный читатель стихов, который безошибочно слышит их музыку. И позволяет нам услышать её тоже.

Она – самородок. Никакого специального музыкального образования у Елены нет. Мама – учитель физики. Правда, бабушка любила петь, как когда-то на концерте упоминала певица.

Родилась Елена Фролова в Международный день музыки, 1 октября, в Риге. На этот факт очень точно обратила внимание поэт Марина Гершенович: «Если говорить о влиянии рижского климата на Лену, можно выделить в её характере три основные черты: любовь к прекрасному, внутренняя собранность и работоспособность, возвышенная устремленность (совпадает пейзажность характера с прибалтийской готикой, аскетизмом каменных башен и изысканностью фигурных композиций на фасадах домов и пилястрах старой Риги). Эти же три линии характера можно проследить и в музыке, которую творит Лена».

Итак, Елена Фролова – композитор. Её музыка, прежде всего к стихам Марины Цветаевой и Иосифа Бродского, вряд ли кого-то оставит равнодушным. Мне кажется, что если кто-то не разобрался в их поэзии, тому стоит послушать её песни на их стихи, и этому человеку откроется секрет.

Марину Цветаеву Елена называет своим Вергилием в мире Серебряного века. Первые песни на стихи поэта были написаны ею в пятнадцатилетнем возрасте. Марина Цветаева «познакомила» её с творчеством Андрея Белого, Аделаиды Герцык, Софии Парнок, Михаила Кузмина, Осипа Мандельштама, Марии Петровых, Анны Ахматовой, Арсения Тарковского…

Потом «пришли» и другие поэты. Великолепный и разнообразный Иосиф Бродский, смиренный Вениамин Блаженный, неровный и нервный Леонид Губанов… Поэты-современники: Марина Гершенович, Дмитрий Строцев, Мария Теплякова…

И всех Елена Фролова «слышит» и «озвучивает» своим голосом.

Есть у певицы песни и на свои стихи. В этом смысле Елена Фролова – классический бард – всё сама. Чаще всего в этих песнях появляются птицы, путники и дороги. «Моя душа всегда в пути…» – слова из её песни.

А вот этой «Дороженькой» часто заканчивает концерт:

Подарил и Боженька

Мне тебя, дороженька,

Хожу по свету я,

Ни на что не сетуя.

Ни на что не сетуя,

Завожу беседу я

С ветром в чистом поле,

Где душа на воле

Песни напевает,

Горе забывает…

Можно подумать, что слова здесь народные. Тем более, что Елена – ещё и исполнитель русского духовного стиха и народных песен, причём, аккомпанирует себе не только на гитаре, но и на гуслях.

Отдельная часть её репертуара – песни народов мира, как раньше писали на грампластинках. Перевод слов, сделанный Еленой Фроловой, зачастую формально весьма приблизителен, но по духу песни попадает в точку. Она поёт греческие и итальянские песни, песни испанских сефардов, мексиканские, есть и португальское фаду со своими словами опять же про дорогу, которым тоже часто завершает выступления.

В последнее время ей интересны и классические романсы, и многие советские песни.

В течение ряда лет Елена Фролова организовывала в Суздале фестиваль «Гусли Мира». В этом году он, увы, не состоялся – для его достойного проведения не хватило средств у инициативной группы.

Будем надеяться, что фестиваль возобновится. Ведь в жизни Елены Фроловой было много проектов, совместных с другими музыкантами выступлений, и, что интересно, все они не прекращаются навсегда, они периодически возобновляются. Елена поддерживает дружеские и творческие отношения со времён своей юности. Не случайно на юбилейном вечере в Театре музыки и поэзии под руководством Елены Камбуровой, где она служит с 1989 года, старые друзья Елены Фроловой говорили, что по ней проверяют свои стихи, песни, музыку. Она – их камертон.

В 1988 году образовался авторский дуэт «ВерЛен» – Вера Евушкина и Елена Фролова. И до сих пор, когда Вера Евушкина приезжает в Москву из рязанской деревни Липовки, дуэт воссоединяется. На праздничном вечере пело и трио «Трилогия»: Елена Фролова, Эльмира Галеева и Юлия Зиганшина. Это «казанская дружба» Елены Фроловой. От творческого союза «АЗиЯ» из Санкт-Петербурга приехала Татьяна Алёшина, из Минска – поэт Дмитрий Строцев. Пришли и бывшие актёры театра, с которых вместе с Еленой Фроловой театр и начинался. А сегодня Елена делает с ними совместные концертные программы.

Елена Камбурова когда-то очень точно отметила, что в голосе Елены Фроловой можно услышать звон маленького колокольчика, ведущего слушателя в миры и пространства, которые не видны нам из-за ежедневной суеты.

А замечательная оперная певица Инесса Галанте, совсем недавно впервые прослушав несколько песен своей землячки-рижанки, назвала Елену Фролову – «Мудрый светлячок».

Однажды после концерта Елены Фроловой, составленного из песен на свои стихи, на мои слова о том, что есть русский духовный стих, а у неё – русские душевные песни, Елена, смеясь, поправила: «Задушевные!»

Так она и живёт: великая поэзия и свои задушевные песни – это два главных направления в творчестве Елены Фроловой. Два крыла белой голубки. Paloma Blanca.

Юлий Пустарнаков
«Ветер, бездомный, как ты…»
(Марина Цветаева и Николай Белоцветов)

Осенью прошлого года мне посчастливилось провести три дня в «Русском Берлине», в округе Шарлоттенбург-Вильмерсдорф. Это именно тот район, куда после революции приехали, кто проездом, кто надолго, наши выдающиеся представители Серебряного века. Тогда, с 1920 по 1923 год, Берлин называли «литературной столицей русской эмиграции».

Меня, прежде всего, интересовали места, связанные с пребыванием здесь в 1922 году Марины Цветаевой.

Моя публикация на эту тему была на сайте «Учительской газеты».

В Берлине находились тогда сотни русских писателей и поэтов. Возникло около сорока издательств, печатающих книги на русском языке. Появились журналы: «Беседа», «Эпопея», «Сполохи», «Жар-птица». А в тридцатые годы в Берлине поэты создавали коллективные сборники: «Новоселье», «Роща», «Невод». Это была попытка, пусть и не основать свою поэтическую школу, но объединиться. Объединялись те, кто постоянно жил в Берлине – Николай Белоцветов, Раиса Блох и Михаил Горлин, Нина Анна Бродская, Юрий Джанумов, Владимир Корвин-Пиотровский, София Прегель и других.

Николай Белоцветов – самый поэтически одарённый из группы берлинских поэтов. В Берлине он жил с 1921 по 1933 год.

Он был ровесником Марины Цветаевой, родился в 1892 году в Санкт-Петербурге в богатой семье.

Детство Николая прошло в имении в Царском Селе и на даче под Лугой: он часто в эмиграции вспоминал о своих «золотых» детских годах.

Рыдай, душа! То было лучшим годом

Весны твоей, когда тебе был подан

Напиток жизни, ты же от него

Не отпила, и смолкло Божество.

Заря ушла, и небеса погасли.

Кто там стучит? Не твой последний час ли,

Последний час, подаренный тебе!..

Не смерть ли там шагает по тропе!..

Но, посмотри, к прошедшему взывая,

Я грудь свою, как клетку, раскрываю,

И резвой стаей белых голубей

Несутся думы к родине своей.

Юный Николай Белоцветов всерьёз увлекался живописью и музыкой – его семья часто выезжала за границу в Италию, Францию, Германию, мировая культура была для него открыта. Николай Белоцветов свободно владел семью языками. Учась в немецкой школе Санкт-Петербурга, испытывал особую любовь к немецкой музыке и немецкой философской концепции. Увлекался идеей Владимира Соловьёва о женском божественном начале Софии – Душе мира.

Затем он познакомился с антропософией Рудольфа Штейнера – именно тогда открыл для себя культурную и литературную значимость поэтов Андрея Белого (бывшего страстным поклонником штейнеровского учения) и Александра Блока. С 1912 года Белоцветов – член Российского Антропософского общества.

Если бы можно было

Перелетев столетья,

Перелетев могилы,

В теле восстать ином.

Как прилетают в клети

Голуби с вестью к милой,

Как прибегают дети

С песнями в отчий дом!

После 1909 года Николай Белоцветов окончил философский факультет Санкт-Петербургского университета, в 1916-м – Михайловское артиллерийское училище, и участвовал в Первой мировой войне.

В 1917-м, пережив газовую атаку под Динабургом (Даугавпилсом), возвратился в Петроград. В 1917—20 годах принимал активное участие в деятельности антропософских кружков Москвы и Петрограда, подвергаясь опасности быть арестованным и живя на нелегальном положении. Работал над романом «Михаил» (не завершён), из которого были опубликованы лишь фрагменты.

Однажды по пути в Москву он был ограблен. Грабители отобрали у Николая личные вещи и документы. Опасаясь появляться в Москве без документов, он меняет свой путь. Через некоторое время по прибытии в Петроград он увидел обнародованные расстрельные списки и обнаружил в одном из них свою фамилию, поняв, что расстрелян был именно грабитель, воспользовавшийся его документами.

В 1920 году Николай Белоцветов женился на антропософке, пианистке, дочери польского аристократа Марии Эмильевне Лейтнеккер-Дембской. К этому времени его семья оказывается в Риге. И Николай Николаевич с женой перебирается к родителям, перейдя границу с Финляндией. В Риге молодожёны надолго не задерживаются, и в 1921 году переезжают в Берлин.

В этот период Николай Белоцветов успешно завязывает перспективные контакты с литературной элитой русской Риги, периодически наведываясь из Берлина в Ригу в родительское гнездо. Первые его лирические произведения появляются на русском и немецком языках, которыми он владеет одинаково безупречно. Его дебютный сборник стихов «Дикий мёд» будет опубликован в Берлине в 1930 году. Второй и последний прижизненный поэтический сборник «Шелест», в который, по мнению Юрия Иваска, «вошли лучшие его вещи», увидел свет в Риге в 1936 году.

Можно предположить, что в 1922 году в летнем Берлине с большой долей вероятности Николай Белоцветов мог попасть на выступление Марины Цветаевой. Она могла его не заметить, не выделить, он же, будучи поэтом, не мог «пройти мимо» её стихов.

Если бы Марина Цветаева узнала кое-что о происхождении Николая Белоцветова, возможно, мы имели бы ещё одного адресата её писем.

Здесь уместно рассказать о семье Белоцветовых. Отец – Николай Алексеевич Белоцветов окончил реальное училище города Мурома, затем – Санкт-Петербургский горный институт. Мать – из семьи коммерсантов, выходцев из Англии, Варвара Андреевна Белоцветова (урождённая Тикстон). Дети – два сына (Николай и Андрей) и три дочери.

Горным инженером Николай Алексеевич стать не смог – у него была обнаружена злокачественная опухоль. Однако ещё во время учёбы в институте он взялся за изучение страхового дела и вскоре стал работать в страховом обществе «Россия». Ему поручают создание журнала, освещающего вопросы страхования. Задача эта была блестяще решена, и он стал первым редактором первого в России журнала о страховом деле «Страховое обозрение».

Со временем Белоцветов всё больше вовлекался в страховую деятельность и был направлен на практику в Америку. Там остался жить его сын Андрей, став гражданином Аргентины. В 40-летнем возрасте, сделав карьеру удачливого предпринимателя, Николай Алексеевич Белоцветов получил приглашение на пост директора-распорядителя страхового общества «Саламандра». На этой должности он приобрёл известность в торгово-промышленных кругах.

Кроме того, вместе с двумя общественными деятелями Белоцветов основал в Псковской губернии сельское потребительское общество, а также сельскую школу с интернатом для крестьянских детей из дальних деревень. После революции 1917 года некоторое время он делал попытки восстановить деятельность общества на Украине, но вынужден был уехать в Югославию. С большими трудностями ему удалось провести в Париже общее собрание акционеров общества «Саламандра», на котором общество было реорганизовано, а центральный офис переместился в Копенгаген. Филиалы «Саламандры» существовали в ряде европейских стран.

Из Югославии Н. А. Белоцветов переехал в Ригу. Семья Белоцветовых приобретает большой участок земли в окрестностях Риги (теперь это городской микрорайон Торнякалнс) и начинают строительство крупного имения под названием Варино (по имени жены Н. А. Белоцветова).

Николай Алексеевич Белоцветов становится, пожалуй, самым видным и деятельным человеком в русской общественной жизни Латвии. Он продолжал зарабатывать деньги страхованием и много тратил на просветительскую издательскую деятельность. Для своих изданий Н. А. Белоцветов создал акционерное общество печатного дела, также названное «Саламандра». В его издательстве с 1924 по 1929 год выходила национально-демократическая газета «Слово», ставшая второй по значимости русской газетой Латвии. С ноября 1925 года издавался литературно-художественный журнал «Перезвоны» и журнал для юношества «Юный читатель», литературные сборники, сочинения русских классиков. Установка для всех печатных изданий «Саламандры» была единой – приобщение оторванных от родины русских к великому прошлому России, к её истории, искусству, а также знакомство с литературными новинками. При всей занятости Белоцветов активно работал в Русском Просветительном обществе и был почётным членом общества филистров (неактивных членов корпорации, закончивших своё обучение) старейшей русской корпорации Fraternitas Arctica («Фратернитас Арктика») – единственной в мире русской студенческой корпорации, действующей в Риге и по сей день.

Журнал «Перезвоны» был очень популярен в среде русской литературной эмиграции. Его редакция имела представителей в Эстонии, Литве, Финляндии, Польше, Чехословакии, Югославии, Болгарии, Франции, Германии, Турции, Египте, Китае и США. Сложно назвать поэта или писателя, живущего вне России, кто бы там не публиковался. И Марина Цветаева таким образом ещё раз пересекается с Белоцветовыми.

Здесь же в Риге живёт и его брат Сергей Алексеевич Белоцветов. Он окончил Духовную семинарию. Затем получил и светское образование на юридическом факультете Московского университета. До приезда в Ригу служил нотариусом в городе Александровске Екатеринославской губернии. В Риге помогал брату в его издательских начинаниях – принимал участие в создании газеты «Слово» и был ответственным редактором журнала «Перезвоны». После закрытия печатных изданий из-за экономического кризиса конца 20-х годов занялся педагогической деятельностью: преподавал Закон Божий в Рижской городской основной школе №13. Был активным членом Союза русских учителей Латвии, принимал деятельное участие в жизни приходского совета при Кафедральном Христорождественском соборе.

Николай Алексеевич в 1932 году уехал к сыну Андрею в Загреб, где тот жил с 1927 года. В Югославии Белоцветов был назначен председателем правления страхового общества «Триглав». Но, прожив там около года, вернулся в Ригу, которая, по его словам, была «особенно близка его сердцу». Ведь в Риге оставались три его дочери и сын Николай, уже снискавший себе определённую славу на европейском поэтическом поприще.

Живя в Берлине, сын его Николай Николаевич Белоцветов читает антропософские лекции и ездит с ними в Париж. Могла ли его лекция заинтересовать Марину Цветаеву, которая тогда была во Франции? Неизвестно, хотя на лекции Рудольфа Штейнера в Праге в 1923 году она была.

В 1933 году после прихода к власти Национал-социалистской рабочей партии Германии у Николая Белоцветова возникают сложности: его вызывают в органы правопорядка и требуют подписания бумаги, которая могла бы скомпрометировать его близких друзей; он категорически отказывается идти на такой шаг, после чего следуют неприкрытые угрозы скорого ареста и отправки в места «исправления трудом». Белоцветов вместе со своей помолвленной невестой Анной Штокмар (с первой женой он развёлся в 1932 году) тайно покидает Германию и направляется в Ригу в родительское имение Варино. В Риге он завязывает тесные отношения с поэтической группой «На струге слов»: Игорь Чиннов, Тамара Межак и другие. Становится председателем Антропософского общества Латвии.

После заключения пакта Молотова-Риббентропа, предчувствуя смену политической ситуации в стране, Николай Белоцветов с женой и маленькой дочерью Людмилой предпринимают попытки поучаствовать в программе репатриации прибалтийско-немецкого населения Латвии в гитлеровскую Германию, стартовавшую в конце 1939 года. Это сначала не получается, но в итоге Белоцветову с родными удаётся в буквальном смысле запрыгнуть в последний вагон уходящего поезда, отбыв из Риги в середине марта 1941 года.

Перед отъездом он сжигает свой литературный архив, поскольку боится оставить компрометирующие сведения.

Через несколько недель после отъезда семьи Белоцветовых в Варино наведываются сотрудники НКВД (в Риге осталась младшая сестра Белоцветова Людмила со своим мужем). После обыска в поместье супругов арестовывают и вскоре приговаривают к расстрелу. В отношении мужа приговор был приведён в исполнение, а сестру после длительных пыток и подписания «признания» неожиданно выпускают из заключения. Людмила прибывает в Германию в июле 1941 года, когда Рига уже оккупирована нацистскими войсками.

В Германии Белоцветовым приходится туго – не на что жить. Дабы сводить концы с концами они открывают полулегальную мастерскую по починке плащей. Николай Белоцветов начинает испытывать проблемы со здоровьем – обострилась старая травма позвоночника, полученная по нелепой случайности в результате падения из гамака в имении Варино.

В 1947 году Белоцветов перешёл в католичество. Страдал от тяжелой болезни и бедственного материального положения, уже ничего не писал.

Умер в мае 1950 года.

После его смерти Анна Белоцветова, вторая жена поэта, издала сборник избранных стихотворений «Жатва», который составил по её просьбе Игорь Чиннов.

Кто спустил эту злую свору?

Кто щекою припал к ружью?

Как лисица в глухую нору,

Зарываюсь я в плоть свою.

Хищный скребет под сводом чёрным,

Шорох оползня, хриплый вой.

О, как остро запахло дёрном,

Горьковатой лесной травой!..

Всё слышнее дыханье гончих,

Всё грознее призывный рог.

Вот сейчас подбежит загонщик

И взведёт на бегу курок,

И на волю, дрожа, оскалясь,

Беспощадных врагов кляня…

Шевельнётся, согнётся палец,

Грохнет глухо. И нет меня.

В 1943 году в Риге вышла «Антология русской поэзии» (составитель И. Полтавский), в которой были представлены лучшие стихи русских поэтов начала XX века. Все имена хорошо известны любому читателю: Александр Блок, Иван Бунин, Анна Ахматова, Николай Гумилёв, Сергей Есенин, Константин Бальмонт, Максимилиан Волошин, Марина Цветаева… И среди них – Николай Белоцветов. Русская критика в эмиграции считала его наиболее талантливым из живших в Прибалтике в 1930-40-е годы русских поэтов.

А как сложилась судьба Андрея Белоцветова, брата Николая? Что мы знаем о нём?

Гражданин Аргентины, предприниматель Андрес (Андрей) Белоцветов женился на пианистке и учительнице иностранных языков Лидии Миленко. Из Буэнос—Айреса семья переехала в Чехословакию в феврале 1923 года. В октябре этого же года в Праге у них родился сын Андрей. В 1927 году, как мы помним, Андрес Белоцветов перебрался в Загреб, а оттуда – в США, и брак распался.

А его сын Андрей стал художником, причём чешские историки искусства называют Белоцветова классиком авангарда.

Он посещал Русскую реформированную реальную гимназию в Праге. Был учеником художника Георгия Мусатова, часто посещал его дом, брал также уроки у Николая Бакулина. В 1938—1940 учился в Государственном графическом училище в Праге, в мастерской Й. Солара. Летом 1945 прошел подготовительный курс и был зачислен в пражскую Академию художеств, где проучился один год.

В своём творчестве прошёл бурное развитие от реализма к неоклассике, сюрреализму и абстрактному экспрессионизму. Он развивался, не оглядываясь на то, что об этом думают те или другие, и жил исключительно творчеством.

После войны его персональные выставки в Праге проходили лишь дважды, в 1958 и 1965 годах.

Страдал эпилепсией, с 1950-х проходил тяжёлые курсы лечения в психиатрических клиниках. В последующие годы сторонился общества. В начале 1970-х получил чехословацкое гражданство. С 1975 года жил в пражском районе Жижков, где имел мастерскую с небольшим зимним садом.

С середины 1980-х интерес к творчеству художника стал расти. Его картины демонстрировались в разных городах Чехословакии на персональных и групповых выставках. В 1987 году совершил путешествие во Францию.

Умер в 1997 году. Картины Андрея Андреевича Белоцветова есть в крупных музейных собраниях Чехии, в том числе и в Национальной галерее в Праге. Его дочь и сын сейчас живут в Чехии.

Можно сказать, что Андрею Белоцветову повезло – он состоялся. В отличие от его почти ровесника Георгия Эфрона, который тоже родился в Чехии, под Прагой. Вот и ещё одна параллель в судьбе двух семей.

Разбросала судьба и воля человеческая людей по свету. Пришла пора вернуться к истокам. Мы знаем, как много это значило для Марины Цветаевой. Она почитала свои владимирские корни. И родина Николая Алексеевича Белоцветова и его братьев – тоже владимирская земля. Николаю было 13 лет, когда скончался его отец, священник в Покровском уезде, Владимирской губернии. Протоиерей Алексей Васильевич Белоцветов был выдающимся проповедником. Когда Н. А. Белоцветов с семьёй приехал в Ригу, он узнал, что книга поучений его отца была в своё время принята в Рижской Духовной семинарии в качестве дополнительной литературы.

Алексей Васильевич Белоцветов был настоятелем Благовещенского собора в Киржаче. Изучая материалы по этому собору за первую половину 1870-х годов, читаю, что помогали Белоцветову в соборе два священника Дмитрий Аменицкий и Алексей Цветаев! И этот Алексей Александрович Цветаев после смерти протоиерея Белоцветова в 1876 году сменил его на должности учителя Закона Божьего и церковно-славянского языка в женском училище Киржача, которое находилось в ограде Благовещенской церкви.

Цветаевский священнический род широко разошёлся по владимирской земле. Алексей Александрович Цветаев не является прямым предком Марины Ивановны Цветаевой, но сколько-то юродным родственником не может не быть.

Он окончил в 1868 году Владимирскую духовную семинарию. С 1872 года был священником погоста Заболотье Переславского уезда Владимирской губернии, с 1875 года – священник Благовещенской церкви в Киржаче.

Его сын Александр, выпускник Московского университета, врач. Эсер с 1905 года, в 1917 году – Могилёвский губернский комиссар, председатель Гомельского уездного совета крестьянских депутатов.

В советское время жил в Киржаче. В 1938 году арестован и расстрелян.

Два поэта, две семьи – и XX век…

О поэте не подумал

Век – и мне не до него.

Бог с ним, с громом. Бог с ним, с шумом

Времени не моего!

Если веку не до предков —

Не до правнуков мне: стад.

Век мой – яд мой, век мой – вред мой,

Век мой – враг мой, век мой – ад.

 
Марина Цветаева
 
 
Ветер гуляет по миру,
Кружится ветер вокруг
Ветер безродный и сирый,
Горестный ветер разлук…
 
 
Ветер, вздымающий волны,
Ветер, взвивающий прах,
Ветер томления полный,
С вестью о дальних мирах…
 
 
Ветер, внимающий жадно
Песням мирской суеты,
Ветер, как ты, безотрадный,
Ветер, бездомный, как ты…
 
 
Николай Белоцветов