Текст книги "Детство ушло вслед за ней"

Первая любовь – любовь последняя

Надюша не спала всю ночь. Ей снились красивые девушки, они злобно хохотали ей в лицо. Надя просыпалась, умывалась и снова ложилась. Но кошмар повторялся.

Утром Надюша чувствовала себя разбитой. В сознание ее привел телефонный звонок.

– Надька дура, где тебя носит? – она услышала знакомый голос.

– Мам, я же в лагере. Ты забыла? – Надя догадалась, что мама даже не приходила в сознание.

– Черт, – выругалась женщина, – а пива дома нет? Куда дела бутылки?

Надя поняла, что маму интересует вовсе не она. Девочка старалась закрывать динамик рукой, чтобы соседки не услышали этот странный разговор.

– Мам, я не знаю, – ответила Надюша и услышала в трубке тишину. На том конце связь оборвалась.

Плакать было нельзя. Пытаясь скрыть дрожь внутри, Надя совладала с непослушными руками и привела себя в порядок. Она посмотрела в зеркало. «Мышь серая» – иначе не скажешь. Надя не любила себя, ее не научили этому в детстве.

Она вошла в столовую, погруженная в переживания, не замечая ничего вокруг.

– Ты последняя? – Надя услышала знакомый голос и обернулась.

За ее спиной стоял Он. Чертовы ямочки на щеках и огоньки в глазах. Надя впала в ступор.

– А! Это ты, Маша -растеряша, – улыбнулся парень.

– Надя, – выдавила Надюша, – я Надя.

Ее обидело такое отношение. «А чего еще ты ожидала», – мелькало у нее в голове. «Мышь серая».

– А я Денис, можно просто Ден, – парень протянул ей руку. – Будем знакомы.

Он прикоснулся к Наде, и она залилась краской. Но молодой человек этого даже не заметил. Его позвали девочки за соседним столиком.

– Денчик, пошли к нам, здесь свободно, – они глупо хихикали.

Утро не задалось. Наде хотелось тишины и покоя. Она ушла вглубь лагеря и села на скамейку.

– Надюша привет, – звонкий голос в трубке ободрил девочку.

– Привет, привет. Как ты? Рассказывай, – Надюша превратилась в слух.

Она знала – Катерина ее развеселит. Но Катя удивила.

– Надя, представляешь, у меня появился жених, – поделилась подруга сокровенным, – Егорка, наш пастух. Ему правда уже больше двадцати. Но он такой милый.

Егор, длинный и худой парень с крупными веснушками и рыжими волосами мило ухаживал, глупо стеснялся, смущался и краснел, и от этого его лицо становилось багровым. Но Кате нравилась эта детская наивность и простота. Каждый день она получала букет полевых цветов, а по вечерам скромный рыцарь провожал ее до дискотеки и покупал фруктовое мороженое, которое Катерина терпеть не могла, но стеснялась огорчить своего ухажера. Такие светлые чувства были у этого уже взрослого парня, такое трепетное внимание и нежное поглаживание по руке, что отказать ему было жестоко. Катю это умиляло и забавляло.

– А ты любишь его? – Надю очень интересовал этот вопрос, пока она пыталась разобраться в своих чувствах.

– Ой, даже не знаю. Наверное люблю.

– За что?

– За то, что он любит меня.

– А если бы он тебя не любил?

– Нет. Тогда нет. Просто он милый, и мне его жалко.

– Так жалко или любишь?

Катя задумалась. В ее голове не было таких серьезных мыслей. Сердце не подавало ей никаких знаков. Но Катерине было приятно видеть эту детскую наивность во взрослом парне. И жалко. Больше жалко.

Она четко знала, что эта игра в любовь – всего лишь летнее приключение. Катя мечтала о мужчине, за спиной которого можно спрятаться от дождя и невзгод. Она хотела влюбиться до дрожи. До бабочек в животе. Кате нужен был сильный человек, который сможет сдерживать ее глупые и безрассудные порывы.

– А Макс?

– Макса я знаю уже десять лет, я к нему привыкла. Он знает обо мне все. И всегда покупает шоколадное мороженое.

– Так, может, так и надо? Может, он – твой тот самый?

Странно. Но Катя об этом никогда не думала.

– Надя, а ты? Расскажи о себе, – поинтересовалась Катерина, уходя от неудобной темы.

– А я… – Надя сделала многозначительную паузу, – я хорошо.

Она не хотела рассказывать о Денисе. Да и что она скажет. Что есть красавчик, но она, серая мышь, спряталась он него и боится даже думать. Что она неинтересная и закомплексованная дура, которая живет в мечтах. Она, которая ждала любви, искала ее, и испугалась, когда почувствовала.

После разговора с подругой Наде нужно было выплеснуть эмоции. Надя взяла блокнот, карандаш и начала резкими штрихами рисовать милое лицо, одновременно любя и ненавидя.

Дни отдыха вдали от дома были похожи один на другой. Надя бродила по аллеям, гуляла по территории лагеря, стараясь как можно больше времени проводить в одиночестве.

Она украдкой наблюдала за происходящим вокруг, искала в толпе любимые черты, смотрела и переживала. Герой ее романа всегда был окружен барышнями, делал комплименты, улыбался и жил счастливой беззаботной жизнью.

А Надя, пряча в глубине свои светлые чувства, страдала. Ей хотелось оказаться рядом, привлечь его внимание. Ей хотелось стать одной из этих девиц. Но она боялась и смущалась. Она была другой.

Летний отпуск подходил к концу, и Надя вдруг поняла, что не хочет этого: она не успела раскрыть чувства, засевшие глубоко, и те жгли её изнутри.

– Надя, завтра конкурс рисунков. Ты с нами? – соседки по комнате обложились красками.

– С вами, – неуверенно ответила Надя.

Она рисовала целыми днями, и к конкурсу была готова.

«А почему бы и нет», – думала она, прячась в глубине аллеи. Папка с рисунками была всегда с ней, и решив выйти из тени, Надюша резко, поддавшись эмоциям, зашагала в сторону администрации лагеря.

Выставка состоялась в актовом зале. Все стены были завешены рисунками, и Надя с любопытством рассматривала работы отдыхающих в лагере детей. Оказавшись в привычной творческой среде, она отвлеклась и не заметила, что в углу зала идёт бурное обсуждение, но услышав громкое: «Это она, это Надька Ковалёва», Надюша остановилась. На нее с любопытством смотрели полсотни глаз. В центре стоял Денис. Надя взглянула на него и на висевший на стене рисунок. О боже! Она не заметила, как с папкой для выставки отдала его портрет. Небрежными штрихами, в порыве чувств, она передала всю суть любимого человека. На нее смотрели двое. Один – настоящий, с голубыми глазами, ставшими еще ярче от удивления. Другой улыбался с карандашного рисунка, как бы подмигивая. Надя, дрожащими руками, сорвала портрет со стены и убежала. Сердце ее бешено колотилось, ее бил озноб и тело дрожало от волнения.

Она плакала от стыда, от жалости к себе. Плакала от несчастной любви.

А судьба снова играла свою злую игру. И наступившая ночь расставила все по своим местам.

Надюше не спалось. От духоты и нервного стресса разболелась голова. Мысли не давали покоя. Она вышла на улицу, на цыпочках пробравшись к двери, и села на крыльцо. Полная луна освещала территорию лагеря. Надя задумалась. В глубине своих мыслей девочка искала ответы на вопросы: почему у нее не как у всех, зачем ей эти испытания, и где ее дорога к счастью?

– Скучаешь? – внезапно раздался голос, и сквозь темноту Надя увидела его.

– Не спится, – еле слышно прошептала девочка.

– И мне, – он уселся рядом на ступеньку, – а ты красивая.

Хорошо, что было темно, и он не видел, как дрожит Надюша. Ее трясло, мурашки побежали по коже.

Красивая.

– Замерзла? – парень снял кофту и накинул Надюше на плечи.

Она почувствовала аромат мужских духов. И не верила… Это она? Это с ней?

– Как тебя зовут? Прости, не запомнил.

– Надя.

Она рисовала его, знала каждую черту лица. А он… Он даже не запомнил ее имя.

– Посидим? – протянул он задумчиво.

– Посидим.

Надино сердце стучало так, что отдавалось в голове.

– А ты классно рисуешь, – Надя больше всего боялась, что он затронет эту тему, – отдашь рисунок?

– Нет, – еле слышно ответила Надя, – я его порвала.

Она солгала. Но это ее рисунок. На память о первой любви.

– Жаль, хороший был портрет, – парень грустно улыбнулся, – ты милая и странная. И красивая.

Он вновь назвал ее красивой, от чего у Нади приятно сжалось сердце.

Денис рассказывал какие-то истории, шутил, и Надя расслабилась. Подумала про себя «Он клевый» и поняла, что еще больше влюбляется. Ей очень хотелось положить голову ему на плечо. Но она стеснялась. Боялась сама себя.

Ночь прошла в одно мгновенье. Спать Надя пошла счастливая. Она сняла кофточку, которая пропахла его духами, и положила рядом с подушкой, вдыхая этот чудный запах. Внутри летали бабочки.

Теперь она была уверена: это любовь.

Ее разбудил телефонный звонок, прервав сладкий сон, в котором Надя, держа за руку Дениса шла по зелёной поляне. Они шли туда, где живёт счастье, где зелень сливается с голубой бездной неба. Внутри у Надюши все трепетало и пело.

– Надюша, привет, – услышала она звонкий голос, – как дела?

– Отлично, – не скрывая радости, сообщила Надя, – просто отлично.

Ей непременно хотелось поделиться с подругой своим счастьем.

– Надя, не темни, выкладывай. Кто он? – Катю ощутимо разбирало любопытство.

– Он – человек, – отшутилась Надя, – очень красивый человек. Чем-то похож на моего папу.

– И ты его любишь? – без лишних предисловий спросила Катя.

– Да, – Надя ответила, не задумываясь, и улыбнулась.

– Поздравляю! Счастливая ты, Надюха! Счастливая! – вздохнула Катерина. А я ничего не знаю и не понимаю. Я не спала всю ночь. Думала. Мне грезился Максим. Кажется, я соскучилась, – наконец пожаловалась она, – И я хочу шоколадное мороженое.

Надюша чувствовала себя счастливой. Ее душа пела. Она долго крутилась перед зеркалом, прихорашивалась, распустила волосы.

В поисках ночного гостя она летящей походкой шагала по тропинке между деревьев. Наконец Надя увидела его, и он, встретившись с ней взглядом, помахал рукой. Сердце от этого простого жеста чуть не выпрыгнуло из груди.

– Привет, – Денис улыбнулся.

– Привет, – Надя смущенно отвела взгляд.

– Вечером последняя дискотека. Пойдешь?

Надя пожала плечами. Ей очень хотелось находится рядом с этим человеком, дышать с ним одним воздухом, смотреть в одну сторону. Ей хотелось прикоснуться к нему. Но она ответила:

– Не знаю.

– Давай в десять, на площадке, – он не оставил ей выбора, – буду ждать.

Парень ушел, как будто этот разговор ничего не значил для него. Для Надюши же это была надежда, ее скользкий путь к мечте. Она не замечала ничего вокруг, глаза ее были словно в розовой пелене. И, как назло, посоветоваться ей было не с кем. Разговоры с Катей по телефону не давали Наде полностью раскрыть душу; она боялась признаться подруге в своей беспомощности перед этим красивым парнем. Она не рассказала Кате, что Денис был для нее целым миром, целой вселенной, и она готова была лететь на его свет, как мотылек, обжигая крылья.

Надя понимала, что совсем не знает, какой он? Что у него внутри? О чем он думает? Какие цели преследует? Все, что ей было известно: Денис – красивый молодой человек. Самоуверенный. Самодостаточный. Он – баловень судьбы и любимец девушек. Но сейчас этого было вполне достаточно.

День пролетел незаметно, наступил долгожданный вечер. Надев лучшее платье, Надюша поспешила к Денису. Она торопилась, подгоняемая своими чувствами. Но на площадке Дениса не было. Зато были бравые парни из старших отрядов.

– Привет, красотка. К нам спешишь? – резвые голоса испугали Надюшу.

Ее охватил страх. Паника в ее глазах еще больше раззадорила пацанов.

– Пойдем потанцуем, – один схватил ее за руку.

От ужаса Надя потеряла дар речи, не могла выговорить ни слова, не могла сопротивляться.

– Она танцует только со мной, – раздался знакомый голос.

– Да бери, не очень-то и хотелось, – парни, смеясь, ушли.

Денис осторожно взял Надю за руку, и она мгновенно почувствовала себя в безопасности. Она поверила ему. Доверилась. Он был ее героем.

Дискотека и яркий зал. Романтичная обстановка. Медленный танец, первый в ее жизни, был короткой дорогой к слезам. Но тогда Надя об этом не подозревала, она растворилась в Денисе, слилась с его телом и слышала стук его сердца. Она даже не подозревала, что может испытывать такие глубокие чувства. Ей было хорошо, как никогда, тело ее трепетало в руках этого красивого парня, мысли путались. Любовь во всех ее проявлениях – сильное чувство. Сильное и страшное.

После танца Денис взял ее за руку.

– Пойдем?

– Пойдем.

Вокруг стояла тишина. Яркие звезды освещали путь девочки во взрослую жизнь. Она послушно следовала за парнем из своих грез, доверившись своему чувству. Ею двигала любовь.

Первый несмелый поцелуй смешал все краски в голове у Надюши. Она превратилась в бабочку, порхающую в безоблачном пространстве. Ее чувства больше не подчинялись разуму.

Счастливая глупая девочка лежала, улыбаясь, и обнимала подушку. На соседней подушке лежал герой ее девичьих грез, герой ее наивных мечтаний. Она училась любить. Как могла, как подсказывало сердце и вела душа по неизведанным коридорам вселенной. Тело дрожало, и от артерий по тонким капиллярам растекалась любовь, отдавая весь организм жаром. Она стала взрослой.

– Тебе пора, – сказал Денис, приподнявшись на локте и небрежно скинув с Нади одеяло. Ее лицо залила краска, и стесняясь Надюша быстро начала одеваться. Она не налюбилась, не надышалась, не нажились. Она не знала, что так неожиданно начавшиеся чувства, могут так быстро и резко закончится.

– Ну, я пойду? – неуверенно спросила Надя в надежде, что Денис встанет, обнимет ее и больше никуда не отпустит.

– Иди.

И все. Точка.

Дрожащей рукой Надя открыла дверь. В лицо ей подул свежий ветер, вдыхая жизнь в разбитую душу. Она ещё ничего до конца не осознала и не успела разобраться в своих переживаниях, но четко поняла: любовь даёт жизнь, она же и убивает.

Надя сидела, прислонившись к стеклу, и плакала. Ее слезы никто не замечал. У каждого были свои интересы и переживания. Всех ждала дорога домой. У кого-то радостная, у кого-то грустная. Моросил холодный дождик. Тучи затянули все пространство и превратили небо в черную бездну.

Это был финал красивой истории любви. Его жирная точка на нежном сердце девушки.

Денис, сел в другой автобус, даже не помахав на прощание. Как всегда веселый, окруженный девушками, он забыл, что еще вчера в его жизни была Надя. Для него это было всего лишь летнее приключение. Для Надюши – жизнь и смерть в одной истории.

Ее глаза искали парня в толпе, душа рвалась на части, но громкое «Поехали» разрушило ее мир. Полностью.

Слезы дождя

Автобус прибыл на площадь. Дождь из мелкой мороси превратился в ливень. Он острыми иголками ранил окружающих и разбивался в огромных лужах, надуваясь пузырями. Дети выбегали из автобуса и, прячась от дождя, неслись к машинам. Мамы и папы спасали их, закрывая собой. И только Надя осталась стоять одна. Одна на городской площади под проливным ливнем. Одна. Ее все предали. Мама даже не вспомнила о ней. А человек, которому Надюша доверилась, кажется, так и не запомнил ее имя.

Ей было все равно, мокро ли, холодно ли. Ее душевная боль была гораздо сильнее физической. Ей хотелось, чтобы ее смыло дождем, растворило и унесло с потоком грязной воды.

Катерина, уезжая из деревни тоже плакала. Ей не хотелось оставлять бабушку с дедушкой. Катя привыкла к вольной жизни. На ее глазах выросли пушистые цыплята, превратившись в оперившихся подростков; покраснели помидоры, за которыми она бережно ухаживала, а подсолнухи стали похожи на солнышки. Кате не хотелось ехать в городскую суету, к горячему асфальту и фальшивым улыбкам. Но там была ее жизнь, в городе ее ждала семья. И она наконец-то поняла, зачем родителям дом. Они хотели посадить подсолнухи и окружить своих детей солнцем со всех сторон.

Катерину провожал ее деревенский ухажер Егорка. Он принес целую охапку ромашек. Егорка нежно смотрел в Катины глаза, пытаясь разглядеть взаимность. Но та лукаво улыбнулась, послала воздушный поцелуй и растворилась в толпе. Ее летнее приключение закончилось.

Девочки учились жить. Каждая по-своему принимала превратности судьбы и ступала на дорогу, ведущую во взрослую жизнь. А куда приведет эта дорога, они еще не знали.

Приехав, Катерина стала звонить Наде. Она знала, что они приезжают в один день. Но телефон подруга не брала. Сто пять пропущенных. Такого еще не было. Катя нервно набирала знакомый номер снова и снова.

– Да, – наконец-то Катя услышала Надин голос.

– Надя, ты где? – нервно прокричала Катерина.

– Здесь, – безразлично ответила Надя

– Где здесь? Я к тебе приеду!

– Не надо… – Надя отключила телефон.

Ее не было дома уже сутки. Надя бродила по улицам. Как призрак, попавший из фильма про любовь в жестокое реалити-шоу.

– Что здесь происходит? – Катя открыла незапертую дверь Надиной квартиры.

Увиденное повергло ее в ужас. Квартира за десять дней превратилась в бомжатник. Стойкий запах перегара бил в нос и вызывал рвотный рефлекс. Не разуваясь, Катя прошла к окну и открыла его, свежий ветер подул в лицо, но это не спасло ситуацию. Катерина прошла в Надину комнату. Там было как после погрома или обыска: Галина Борисовна искала деньги. Нади там не было. Она не приходила домой. На диване в гостиной спало пьяное тело женщины, которую Надя называла мамой.

Катерина услышала шорох в дверях.

– Надя! – но там, покачиваясь, стоял Толик с новой дозой спиртного.

Катя подскочила к нему, выхватила пакет и шарахнула об пол. Вдребезги. Осколки полетели в разные стороны и едкий запах спирта наполнил квартиру.

– Алкаши, – кричала Катя, – алкаши! Куда вы дели Надю?

Толик угрюмо молчал. Очнувшаяся от шума Галина Борисовна, держась за диван, попыталась встать, но силы покинули пьяное тело.

Она выругалась матом.

Катя громко хлопнула дверью и вылетела наружу.

У подъезда на лавочке сидела Надя. Мокрая и еле живая.

– Наденька, Надюша, что с тобой? Где ты была? – при виде подруги Катя заплакала

– Искала выход, – прошептала Надя, – но выход один. Я устала.

Надя всхлипывала, и откуда-то изнутри слышался стон. Она дышала, как раненый зверь, захлебывающийся кровью

– Такси, улица Павлова, дом тридцать четыре, – Катерина гладила подругу, – сейчас все будет хорошо. Потерпи.

– Она позвонила мне два раза. Два, – плакала Надя, – искала бутылку и деньги. А еще… еще…

– Надя, помолчи, – попросила Катя, – помолчи.

– А еще… Я сделала самую большую ошибку. Я больше никогда не буду… – Надя шептала как в бреду.

Подъехало такси, и две девочки, мокрые от дождя и слез, поехали туда, где тепло и пахнет добром.

– Мама, Надя поживет у нас, – заявила Катя с порога и повела Надюшу в свою комнату.

Она переодела Надю в сухое и уложила спать на свою кровать.

– Дочка, что случилось? – поинтересовалась Ольга Андреевна, заглянув в комнату.

– Ничего. Как всегда. Галина Борисовна пьет. Мам, ты не представляешь, что происходит у Нади дома, – ошарашено произнесла Катя. Она ни разу не видела такого и не понимала, как с этим быть. – Мам, что сделать, как Наде жить в этом кошмаре?

– Катерина, я не знаю. Наде шестнадцать, и по закону мама ее представитель. Но есть социальная служба, опека, – маме не нравилось то, что она говорила, ей было искренне жалко девочку, – Я правда не знаю. Пусть пока живет здесь.

Надя сидела в комнате, замкнувшись в себе. Ей было тоскливо и мерзко на душе. Она нехотя отвечала на Катины вопросы, все больше уходя от реальности. Надя не понимала, почему ей суждено было родиться под несчастливой звездой, и за что мир с ней так жесток.

У нее зазвонил телефон. На экране высветилось «дядя Толя». Катерина схватила трубку первой.

– Надя?

– Нет. Это Катерина. Что хотели? – резко спросила Катя.

– Поговорить.

– Наде не о чем с вами говорить, – ответила она зло.

– Кать, не клади трубку. Скажи Наде, что я внизу и жду ее. Пусть спустится, – с мольбой проговорил Толик.

Надя встала и пошла к дверям. Катерина перегородила ей путь.

– Зачем ты туда пойдешь? Кто тебе этот алкоголик?

– А вдруг что-то с мамой? – Надя переживала.

– С твоей мамой уже давно беда, ты же понимаешь – ее лечить надо, – Катерина попыталась быть непреклонной.

– Она моя мама и единственный родной человек, – Надюша отодвинула Катю и вышла из комнаты.

Катерина последовала за ней. Она не хотела оставлять подругу наедине с этим человеком.

Внизу их ждал худой, небритый дядька. Лицо его заросло густой щетиной, усы торчали клочками. Сразу стало понятно, что Толик пил вместе с Галиной Борисовной. И даже сейчас, вроде трезвый и в здравом уме, он не вызывал доверия.

– Привет, – Толик опустил глаза, – это тебе, – он протянул Наде розового зайца, выигранного в автомате за копейки.

– Я слушаю, – Надя взяла нелепую игрушку и теперь теребила ее в руках.

– Надя, прости меня, возвращайся домой. Я там помыл все и прибрался. Я постараюсь больше ни-ни, – неуверенно пробормотал себе под нос Толик.

– А мама? – только этот вопрос интересовал сейчас Надюшу.

– Мама… – Толик не знал, что ответить, – в общем ее уволили, выгнали с магазина. Теперь она свободная.

– Ага, алкашка в свободном полете, – не выдержав, вмешалась Катя.

Надя посмотрела на подругу с упреком.

– Надь, помоги мне, – умоляюще говорил Толик, – один я не справлюсь. Я слабый человек. Я стараюсь, стараюсь, а потом срываюсь.

– Ничего себе заявочка, – снова вмешалась Катя – взрослый дядька просит помощи у несовершеннолетней девочки. А ей, по-вашему, кто должен помочь?

Катерина была в ярости. Толик стоял, опустив голову. Он долго не решался прийти сюда. Он всю свою жизнь пустил под откос. Падал, поднимался, снова падал и снова поднимался. Потерял все, что имел, и очень страдал от этого. И сейчас боялся снова потерять все, что у него было. Он нашел в Наде близкого человека и ради нее ему захотелось подняться на один раз больше, чем упасть. Он был искренним.

– Надь, послушай…

Но Катя не дала ему договорить.

– Значит так, товарищ, – Катерина хотела добавить «алкоголик», но остановилась, – так вот. Что там у вас делается… кодируйтесь, лечитесь, не знаю, что еще, вам виднее. И только после этого приходите. Ясно? И женщину свою лечите. Помощи он ищет. Подумать только…

– Кать, зачем ты так, – не выдержала Надя. Она взяла отчима за руку, – подождите я возьму вещи и приду.

– Надя, опомнись!

– Там моя мама, – просто сказала Надя и пошла за сумкой.

Пока Нади не было, Катерина подошла ближе к Толику и с угрозой прошипела:

– Если обидите мою подругу или обманете, будете иметь дело со мной. Я не предупреждаю! Я угрожаю.

Катерина понимала, что сильно перебарщивает, и так нельзя разговаривать с человеком втрое старше. Не этому ее учили родители. Но поделать с собой ничего не могла.

Толик послушно кивал. Надюша спустилась, обняла Катю и пошла с отчимом в сторону своего дома.

«Глупая, – подумала Катерина, возвращаясь в свою квартиру, – глупая».

Поднимаясь по ступенькам, Надя вдруг остановилась.

– А где мама? – осторожно спросила она

– Не знаю, – честно ответил Толик.

Надя вошла в квартиру. Толик старался как мог: проветрил, вынес мусор и пустые бутылки, даже худо-бедно протер пыль. Надя огляделась – мамы нет. Она прошла в комнату. Там тоже было слабое подобие порядка. Надя вопросительно глянула на Толика.

– Она их нашла, – поняв немой вопрос, ответил мужчина.

Наде было очень горько и обидно. Она откладывала все копеечки, отказывала себе во всем – копила на учебу. А мама все пропила, спустила на алкоголь. Надя украдкой вытерла выступившие слезы.

Дверь хлопнула, и Надя с Толиком обернулись. На пороге стояла Галина Борисовна. Ее лицо опухло, немытые волосы были собраны в неаккуратный пучок, под глазами чернели круги. Надя невольно посмотрела на портрет на стене – совершенно разные женщины.

– О! Надька! Как живая, – эти слова вылетели, как острые иголки.

Главным словом здесь было «как». Надя действительно выглядела, как человек между жизнью и смертью. Ей было больно внутри. Она не знала, какая ее рана болит сильнее. Разбитое сердце из-за несчастной любви или горечь от маминого отношения.

Толик завел женщину на кухню и закрыл дверь. Но Надя слышала все.

– Галя, хватит! Сколько можно отравлять жизнь себе и другим, – зло шептал отчим.

– Гля, какие мы нежные, – усмехнулась мама.

– Галя, у тебя дочь растет. Подумай о ней. Давай вместе пойдем закодируемся, – настаивал мужчина

Мама, открыв бутылку пива об стол, начала смачно пить. Она с жадностью глотала алкоголь, пытаясь потушить пожар внутри.

– Не поняла, вы что, считаете меня алкашкой? – она разозлилась, – я свободный человек. Это моя жизнь. И прошу в нее не лезть. Ты вообще тут кто такой. Посторонний прихлебалец.

Мама перешла на крик. Она с грохотом поставила пустую бутылку на стол и взяла вторую.

Диалога не получилось.

Теперь, когда маме не нужно было поддерживать образ трезвой женщины и ходить на работу, она совсем расслабилась. Но ни Наде, ни Толику идти было некуда. Все вернулось на круги своя. Толик бегал по квартирам, вкручивая лампочки, Надя рисовала, спрятавшись от внешнего мира, Галина Борисовна пила и радовалась свободе.

Надюша считала дни до начала учебного года и снова робко верила в чудо. Один годик, и она уедет. Начнет учиться и жить самостоятельно, как взрослый человек. Только любить больше никогда не будет. Никогда.