Текст книги "Фея Грёз, или Изнанка желаний"

– Ты почему тут шляешься один и так поздно? – В голосе тётушки Онэриль появились ворчливые нотки.

– Ддда-так, тут это, ну как его, – запинаясь, промямлил он.

– Опять ты за своё, негодник. Прожуй сопли, и отвечай ясно, а то я не понимаю, что ты там пищишь! – Старая Фея не скрывала своего раздражения. – И в кого ты только уродился таким лентяем и мямлей, племянник?

Тувин с ужасом понял, что слова льются уже помимо его воли:

– Это самоё. Это, значит, я напакостил. Аэфо ни в чём не виновата. Она в это время девчонкам разнос устраивала за то, что мы сбежали, пока она с подругой разговаривала. Не отчисляйте её.

– А позвольте осведомиться, господин молодой Фей, как вам в голову могла прийти столь «светлая» идея?

– Так отец порет за каждую двойку, а я потом дня три сидеть не могу.

– Правильно делает, но явно недостаточно, – жёлчно обронила ректорша, ухватив Тувина за плечо, – А я не поверила Аэфо… Впрочем, это легко исправить. Сейчас мы пойдём во двор Академии, и ты перёд всеми сознаёшься, какой ты совсем не мелкий пакостник. Пора уже тебе научиться самому отвечать за свои глупые выходки, а не прятаться за спинами других.

Тувин хотел улизнуть, но ноги почему-то отказались его слушаться. Тут он почувствовал магический зов: ректор Онэриль приглашала всех студентов и преподавателей Академии Фейских Искусств на главную площадь. На памяти здешних обитателей в последний раз подобное произошло, когда орки развязали крупномасштабную войну с Королевством Фаэри.

Встревоженно гудящая толпа смолкла, как только на небольшое возвышение поднялись две фигуры. Студент-первокурсник был бледен как полотно, и его мелко трясло.

– Господин Тувин, объясните уважаемому собранию, почему фея Аэфо не может быть отчислена в связи с сегодняшним прискорбным событием? – голос женщины был настолько холоден, что присутствующих озноб пробрал, а в воздухе закружились мелкие снежинки, – Да, кстати, если её тут нет, то пошлите кого-нибудь позвать. Она должна узнать, кто повинен в досадном недоразумении, которое и привело к несправедливому отчислению.

Сокурсники вытолкнули фею в первый ряд, она с удивлением увидела, как с невозмутимым лицом ректор разорвала на мелкие клочки подписанный приказ о её исключении из Академии без права на восстановление, а бумажки обратила в воробья, который, улетая прочь, ещё и больно клюнул фея в макушку.

– Итак, господин Тувин, мы ждём вашего увлекательного рассказа.

– Да, я… Ну, в общем, как обычно, не хотел ничего плохого…

– Затевая проказу, надо думать, чем она чревата не только для окружающих, но и для тебя самого. Продолжай, мы поняли твою точку зрения, – Тувин с ужасом обнаружил, что язык совсем вышел из подчинения, и выкладывает всё, как есть, без малейшей попытки обелить себя.

– Мы убежали от Аэфо, пока она с какой-то подругой языками чесала. Я отвёл подруг туда, где Милисандра могла без лишних ушей и глаз показать нам подарок от её сёстры Лильзы. У, как я обзавидовался: мне-то просто так никто не дарил волшебных каштанов, исполняющих желания, а этой задаваке целых три досталось. Ну, стащил один, подумаешь. Потом увидел, что вы, тётушка, вышли из своего кабинета, оставив на столе раскрытый классный журнал. Он как две капли воды был похож на наш. Отец порет меня за каждую двойку, часто это происходит. Потом дня сидеть не могу. А тут, я, как раз, схлопотал очередную, ну и решил исправить ситуацию. Залез на чёрный клён, взял рогатку. Стрелять было нечем, кроме злополучного каштана. Ну, я и залепил в чернильницу. Думал, всё, нет двойки в журнале, и пороть не за что… Оххх, надо было посмотреть сначала поближе, а боязно было лезть в ректорский кабинет. А тут вы вернулись, ну, а дальше сами знаете… Не думал, что Аэфо так расстроится из-за этого глупого отчисления.

– Тебе такое не грозит. С твоими способностями и силой дара ты у меня тут либо выучишься, либо помрёшь. Слишком уж много бед ты необученным сможешь натворить. Хватит семью позорить и всех родственников. Аэфо, жду вас завтра на первой паре, надеюсь, свою похвальную традицию приходить вовремя и подготовленной вы и дальше будете соблюдать. Относительно вас, молодой человек. Наказание будет сообразно тяжести проступка. Это ж надо было такое учудить. Начиная с сегодняшнего вечера, вы не будете ложиться спать, пока, как следует, не вычистите уличную обувь преподавателей и студентов. Если эта мера не возымеет должного действия, вас ждут конюшни Академии. Каково там отбывать наказание настоятельно рекомендую разузнать у других двоечников и проказников. На этом всё. Можете расходиться, – как топором отрезала ректор и покинула площадь.

Глава 4. Откуда ветер дует?

Тувин сидел на лавочке у главного входа в академию и с тоской обозревал неисчислимые кожаные сапоги, сандалии и башмаки всевозможных расцветок, которые ещё предстояло привести в должный вид. Из окна на него грозно взирала тётушка Онэриль, которая сразу же начинала громко возмущаться, если он решал передохнуть пару минуток. Руки уже ныли от грязной нудной работы. Следует ли говорить, что обрадованные таким поворотом дел сокурсники пачкали обувь старательнее, чем готовились к экзамену, мстя за прошлые обиды.

– Ух ты, фей чистящий обувь ваксой и щёткой, как простой оркский мальчишка, которого наказали за дерзость! – загоготал довольно молодой зеленокожий воин и ткнул пальцем Тувина в плечо.

– Ай, – взвыл мальчишка и стукнул орка по руке щёткой, оставив чёрное пятно на жёлтой кожаной куртке.

– Из тебя вышел бы классный зеленомордик, – совсем не расстроился Пурук, продемонстрировав белозубую клыкастую улыбку, – Давай так, я пошлю кого-нибудь отвлечь старую каргу и вычистить тапки, а ты исполнишь моё заветное желание. По рукам?

– Сначала помогите сделать эту гадкую работу.

– Это что ж ты такое натворил, что Яль тебя так наказала? Хорошо ещё в Конюшни не сослала, – при упоминании об этом почти фольклорном месте для наказаний глаза орка округлились и наполнились ужасом.

– Залил чернилами чужой классный журнал, думал это наш. А там очередная двойка, отец выпорет теперь ещё сильнее… Неделю сесть не смогу, минимум.

– Ну, что-то Яль уж слишком строга с тобой…

– Журнал лежал на столе в её кабинете, я залез на чёрный клён и из рогатки пальнул волшебным каштаном, который стянул у своей подруги, – печально вздохнул фей, заново переживая всё грани своего позорного поражения.

– Эх, парень, не тем ты родился. Из тебя бы вышел первоклассный оркский шаман. Так что, по рукам?

– Сначала обувь, – чумазый и злой фей не был склонён проявлять чудеса дружелюбия и человеколюбия.

Пурук отослал к ректорше старого шамана с хитрыми алыми глазками, а толпе мальчишек велел привести обувь в порядок, да побыстрее.

Тувин, засунув руки в карманы, лучился самодовольством. Он утянул гостя подальше от Академии и важно спросил:

– И что же ты хочешь, почтенный Пурук?

– Такую девушку, какой нет даже у задаваки Гурдира с его придурочной эльфийкой. Только не такую, как она, храни боги! Вот дриаду бы, только не с серебряными волосами, – орк даже языком причмокнул.

– Всё последствия отфеячивания ты берёшь на себя? Я всё-таки зелёный первокурсник и многого ещё не умею.

– Не дрейфь, салага, я загадаю только внешность и некоторые особенности отношения ко мне, а остальное пустим, как с Ольгейрой было, на откуп фейской сути.

– Сначала глянем, как твой орчонок выполнил поручение, а потом я выполню свою половину сделки.

– Первый раз вижу фея, который умеет так торговаться, – в голосе воина проскользнуло не прикрытое удивление.

Всё блестело так, словно мальчишка языком мельчайшие брызги грязи вылизал. Шаман раскланялся на пороге Академии с Онэриль и скользнул в быстро сгущающиеся сумерки. Тувин получил скупую похвалу от ректорши и был отпущен восвояси.

Пурух дружелюбно оскалился и требовательно уставился на фея, говоря: «Теперь твоя очередь».

Тувин важно задрал нос и зашарил глазами в поисках чего-то, из чего можно сварганить лесную деву.

– Сосредоточься, иначе за результат я не ручаюсь, – Пурух старательно сдвинул брови и вывалил язык набок.

Не обнаружив ничего стоящего, бестолковый фей отломил одно серебряное кольцо от трофейной перевязи воина, которую он попросту где-то стащил, и, совершенно не напрягаясь, просто выпустил свой дар наружу.

Дриада получилась, мягко говоря, на грани шока: мягкие локоны цвета спелой вишни спадали до самой земли, золотые искры вспыхивали непостижимым образом, формам могла бы позавидовать самая фигуристая орчанка. Девица открыла ярко-оранжевые янтарные глаза с жёлтыми и зелёными крапинками, и томно выдохнув:

– Такой красавчик и без пригляда, – опрокинула обалдевшего от такой наглости воина наземь и утащила за ноги в ближайшие густые заросли орешника.

– Ой, – простонал испуганный до полусмерти фей и стремглав помчался за надёжные двери родной Академии, то и дело, бросая через плечо встревоженные взгляды. Погони за ними, к счастью, не последовало.

Милисандра с тихим вскриком осела на землю, когда с вытаращенными от ужаса глазами мимо промчался Тувин и сбил её с ног. Не останавливаясь, фей помчался дальше по коридору. Золотистая ящерка злобно зашипела и полоснула паразита по удаляющейся спине, украсив кожу пятью внушительными царапинами. Мальчишка даже не затормозил, чтобы обругать несносную рептилию.

– Что это с ним? – Пробормотала девчонка, озадаченно смотря вслед прожжённому проказнику. – Видать опять крепко влип. Как думаешь, Талли?

Ящерка ласково потёрлась треугольной головкой о щёку хозяйки и издала довольное мяуканье, словно соглашаясь. Феечка пожала узкими плечиками и вышла за дверь на улицу, чтобы немного подышать воздухом перёд первой парой. Увидев, что сокурсники уже начали целеустремлённо возвращаться в Академию, тоже двинулась следом. Пары по фейскому контролю протекали, безумно скучно, чего, впрочем, и следовало ожидать, особенно в исполнении ректора Онэриль.

Получив от наставницы строгий наказ, держаться подальше от орков, студентов, наконец, отпустили восвояси. Тувин вёл себя настолько тихо, что всему классу оставалось только теряться в догадках, какая муха его укусила. Такое поведение, мягко говоря, было ему совсем не свойственно. Онэриль довольно холодно проронила:

– Для вашей же пользы настоятельно рекомендую не увлекаться орочьими мечтами, иначе потом может возникнуть слишком много проблем.

Милисандра тихо шла по парковой тропинке, когда Талисса злобно зашипела и запустила острые коготки ей в плечи. Феечка быстро нырнула в густые заросли: мимо прошествовал Пурух с висящей у него на шее дриадой. Девушка не заметила, чтобы орка это сильно беспокоило, скорее, он выглядел весьма довольным собой. За ним, что-то шепча предводителю, топал старый шаман. Парочку охраняла дюжина мускулистых воинов с увесистыми булавами в лапах. Подождав, пока они удалились, девчушка поркснула в противоположную сторону. Кажется, она поняла, что на этот раз отколол фей. Для разнообразия, всё у него вышло, как надо. «Хотя, скорее всего, тут Пурух не сплоховал, а ленивый мальчишка просто не стал напрягаться. Но я ему ничего не скажу: тихий старательный Тувин, не пакостничающий окружающим, нам как-то больше подходит», – подумала феечка, направляясь на лавочку почти под самые окна ректора.

Старый шаман Пуруха лучился самодовольством. Торгак не зря был самым главным в орде этого молодого ушлого орка, он служил ещё при дворе его деда.

– Повелитель, кажется, я придумал, как нам обставить принца Гурдира. Его жёны, конечно хороши, но мы заполучим таких красоток, что его жилы заполнятся чёрной жёлчью от зависти.

– И что ты задумал? Говори быстрее, сейчас она опять меня куда-нибудь утащит, – покосился на свою дриаду молодой воин и криво ухмыльнулся.

Торгак закатил глаза и наставительно изрёк:

– Место бабы в кибитке. Что ты везде повсюду таскаешь за собой.

– А ты, попробуй, её отцепи, шаман, я тебе золотой дам за это.

Старый орк тяжело вздохнул: чего только они не перепробовали, лесная дева вцепилась в Пуруха, как клещ, и награждала увесистыми тумаками любого, кто пытался её оттащить от него.

– Проклятая баба, вот почему ты всегда всё усложняешь, племянник?

– А мне нравится, – с вызовом рявкнул Пурух и ухмыльнулся, – Ну, что ты там придумал, старый проныра?

– Есть один обряд: он собирает похожие устремления в одно, усиливая мечту. Че7м больше живых существ думают об одном, тем лучше результат и тем быстрее его достижение. Во время последней стычки с ордой Бомыка мы пролили достаточно крови, чтобы провести его прямо сейчас, – шаман бросил вопросительный взгляд на предводителя.

– Приступай. Очень уж хочется сбить спесь с этого налипшего кома свиного навоза. А то возомнил из себя Повелителя Великой Степи.

Шаман сверкнул клыками и полез в свою суму, доставая черепа мелкой степной живности. Разложив всё так, чтобы образовался широкий круг, Торгак закрыл глаза и стал раскачиваться из стороны в сторону, потихоньку подвывая. Потом завывания усилились, срываясь в протяжный вой.

Тело шамана мелко затряслось, а в центре круга потемнело. Когда последний вопль сорвался с губ шамана, удивлённые орки увидели высоченную бабищу, которая монументально возвышалась над верхушками деревьев. Росту в этой гранд-даме было никак не меньше шести древок копья. Густые медные волосы были собраны в два детских хвостика и перетянуты яркими шерстяными шнурками. На толстых губах сияла кокетливая, но в то же время откровенно глупая ухмылка. В голубых глазах, не замутнённых даже тенью интеллекта, отражались только степь и ясное нёбо. Формы воплощённой красавицы могли бы поразить своей красотой, если бы не их монументальность. Каждая из прелестных округлостей имела размер кибитки, в которую с лёгкостью могли бы поместиться четыре орка. Для того чтобы обнять стройную талию, потребовалось бы никак не меньше десяти степных воинов. Могучие ножки красавицы столь прочно стояли на земле, что почва под ними просела до самых щиколоток, а при каждом её движении земная твердь мелко подрагивала. Обнажённое тело золотилось под косыми солнечными лучами. С изумлённого лица Пуруха свешивались длинные нити тягучей слюны, а в выпученных глазах светилось немое обожание. Над стойбищем зависла звенящая тишина, даже неугомонные синицы и воробьи, которых было полно в парке, изумлённо затихли.

Первым пришёл в себя старый шаман, который с изумлением воззрился на внезапно оттопырившийся кожаный передник. Девушка неловко шевельнулась и задела рукой, стоявший рядом кедр. Могучее дерево жалобно заскрипело и с хрустом переломилась точно посередине.

– Какая нежная травка, – прозвучал громоподобный голос юной очаровательницы, при этом она кокетливо изогнула стройную ножку.

– Какие красавчики! – Выдохнула воплощённая мечта и потянула жадные ручищи к Пуруху.

Ревнивая дриада не стала ждать, пока соперница украдёт её орка и нырнула вместе с мужчиной в канаву, густо заросшую лопухами. Возмущённая великанша гневно завопила и бросилась к остальным мужчинам. Те всего на несколько мгновений растерялись, за что и поплатились: красотка сгребла в охапку пару десятков одобрительно вопящих воинов и, сердито посматривая на немногочисленных женщин, затопала прочь. Она быстро добралась до городской стены, торопливо перешагнула через неё и припустила прочь, оглядываясь на случай погони. Впрочем, беспокоилась она напрасно. Судьба похищенных орков никого не волновала.

Остановившись на приглянувшейся полянке, великанша разжала объятья и восторженно рассмеялась, глядя, как на землю посыпались вопящие от ужаса пленники. Восторги орков быстро увяли, далёко не всё смогли подняться на ноги, а с десяток остались лежать со сломанными конечностями. Старый шаман и вовсе отправился к предкам до срока. Перешёптывающиеся орки гадали, не придётся ли им позавидовать ушлому проныре, который сумел избежать столь незавидной участи.

Запрыгав на одной ножке, дева провозгласила:

– А теперь свадьба, – и стала придирчиво осматривать пытающихся улизнуть «женихов».

– Хороша красотка, но не в моём вкусе! – Рявкнул молодой шаман и переместился обратно в столицу.

Великанша придирчиво осмотрела оставшихся мужчин, выбрала одного, самого мускулистого, и, плотоядно улыбнувшись, заключила бедолагу в стальные объятия и что-то нежно заворковала. Несчастный застонал, у него захрустели ломающиеся рёбра, а изо рта хлынула кровь.

– Аааа, – заревела девица, обиженно сопя, выбросила изломанный труп и потянулась к следующему орку. Через полчаса великанша осталась в гордом одиночестве и, глотая слёзы и что-то неразборчиво бормоча себе под нос, потопала назад за новыми игрушками.

В городе поначалу поднялась паника, но вскоре улеглась. Местные жители с удивлением заметили, что «Царь Баба» интересуется исключительно орками, и успокоились. Всё только и ждали, когда сыны Великой Степи, наконец, уберутся восвояси. Орчанки зло сыпали проклятьями и прятали своих мужиков вне зависимости от возраста в кибитках и старательно мозолили врагине глаза.

Крисиг подошла к пожилой воительнице, которая тут верховодила, и предложила:

– А, давайте, Царь Бабу изведём? Вот за эти бусики, – белокурая феечка восхищённо уставилась на массивное украшение из чёрного агата, оправленного в эльфийское серебро.

– Шла бы отсюда, пигалица, – недобро рыкнула пожилая орчанка, – Кто ты такая, чтобы у меня плату требовать за то, что тебе не по зубам.

– Ну, как знаете, бабуся, – обиделась белокурая девчонка, – Никто из взрослых Фей вам помогать не станет, тут ваши намудрили, а студенты теперь тоже не станут решать сугубо оркские проблемы, – она развернулась, чтобы уйти, но две мелкие зеленолицые нахалки решили немного подразнить чудачку, им уже выть от скуки хотелось.

– Иди отсюда, моль бледная. Ты не фея, а какая-то очень тупая человечка.

– Да где ты видела, Шиака, таких страшных и тупых фей?

– Ты, как всегда права, Гунша. Это какая-то сопливая босячка. Давай её свяжем и продадим старухе Шанте.

– Оооо, прекрасная идея, сестрёнка. Неси верёвку.

– Правильно говорят, что орчанки чистокровные – полные дуры, – прошипела Крисиг и пропела короткое заклинание.

Вокруг вызвавших неудовольствия Феи девиц сгустился туман, а когда он рассеялся, красотки защеголяли роскошными ослиными ушками.

– Не благодарите, красавицы, – рассмеялась феечка, – Теперь никто вас замуж против воли не отдаст. Такая прелесть несказанная будет навеки в родной кибитке пребывать, радуя отеческий взгляд. Мммм, и всё же чего-то не хватает, – и аккуратненькие носики сменили солидные такие пятачки.

Юные орчанки дружно взвыли и стали угрожать «бледной моли» всеми возможными карами.

– Ответ не правильный, – мстительно наградив нахалок ещё и гибкими обезьяньими хвостиками и перьями на голове вместо волос, – о, где уж мне тягаться с вами в прелести и изящности облика!

Орчанки, вопя от ужаса, юркнули в свои кибитки, откуда их с проклятьями вышвырнули свои же родные. Всласть полюбовавшись, как орчанки, ползая в дорожной пыли, униженно просили прощения, Феечка снизошла и вернула им прежний облик в обмен на красивые ожерелья из бирюзы и нефрита.

Старая орчанка велела собираться и уходить в Великую Степь:

– Уходим. Надеюсь, эта каланча за нами не последует, а будет преследовать, на родных просторах мы быстро затеряемся. Не найдёт нас поганая девка.

– Зачем нам это? – взвыла какая-то совсем молодая человеческая женщина, – Не наша Орда всё это натворила… Спрятать тут мужиков не долго, мы ж собирались у Фей побольше вытянуть.

– Заткнись, Шаласка! – Рявкнула старая Шалла, увесистым тычком отправив нахалку в её кибитку. – Если я сказала, уходим, молчи и делай, что велено!

Крисиг из кустов с восторгом смотрела, как кочевники довольно дружно покидала столицу под одобрительный гомон уставших от их грубости и наглости горожан. Феечка мстительно хихикнула, пробубнив себе под нос:

– А вот вам! Пожалели для меня бусики, сами теперь разбирайтесь с созданной вашими кретинами бабенцией… А она уйдёт за вами, ведь в её сердце заложена слабость только к оркам…

– А как же я? – Обиженно взвыла Царь Баба и двинулась вслед за улепётывающей ордой.

Крисиг заскочила к Милисандре и Утар и радостно выкрикнула во всю силу своего звонкого девчоночьего голоса:

– Пошли в кафе! Отметим избавление от степняков и их мерзкой каланчи.

Вскоре три подружки уже открывали дверь в любимое эльфийское кафе, где можно было заказать их любимые десерты. Крисиг первой плюхнулась за столик из розоватого дерева и заказала тут же подошедшей официантке:

– Нам подайте, пожалуйста: мороженое: персиковое с мёдом, ореховое с шоколадным сиропом и вишнёвое с взбитыми сливками, и по три: десерта «Летний Полдень», фруктовых салата «Загадка» и травяных чая с мятой.

– Ты опять напроказничала, Крисиг? А, ну, признавайся, – в голосе Утар звенели чуть ворчливые требовательные нотки.

– Неа, я тут совсем не причём. Орки сами начудили, наложив какой-то свой варварский ритуал на чистую фейскую магию. В результате отфеячивания появилась Царь Баба. Кстати, видели бы вы, как драпала орда с этой каланчой на хвосте. Как тараканы от спрея из кавариуса. Если бы они не пожадничали, всего-то бусы из чёрного агата у старой орчанки попросила, то великаншу бы уменьшила, и всё. Теперь пусть сами разбираются с этой проблемой.

Милисандра не удержалась и заказала ещё горячий шоколад и большой кусок черничного пирога.

– Мили, – ужаснулась Утар, – как только ты умудряешься не лопнуть. Из нас трёх ты самая маленькая и тощая, а ешь больше всех.

– Ну, что поделать, отфеячивание отнимает много сил, если я перестану хорошо кушать, меня оставят на второй год учёбы.

– Ну, судя по тому, сколько ты лопаешь, Мили, тебе это в ближайшем будущем не грозит. – Крисиг исподтишка осмотрела постояльцев и остановила свой выбор на дородной даме.

Дамочка, видимо, распекала собственную дочь за то, что та слишком увлекается сладким, приговаривая: «Будешь столько жрать, оплывёшь жиром, кто тебя такую замуж-то возьмёт»? Тоненькая полупрозрачная девушка испуганно кивала, соглашаясь. Она не посмела возражать, когда вздорная баба пододвинула к себе тарелку со сливовым пудингом с взбитыми сливками и шоколадной крошкой.

– Как ты ещё голодом бедняжку не уморила, мерзкая зараза. Она ж такая тощая, что одни кожа да кости остались. Сейчас я тебя так отфеячу, что ты перестанешь объедать девицу…

Несколько быстрых жестов изящных рук увенчал полный ужаса вопль толстенной служанки:

– Ааааа, что это такое, – простая деревянная табуретка зарысила в сторону выхода, точно сноровистая лошадь, периодически взбрыкивая, пыталась скинуть сварливую бабу со своей деревянной спинки. Толстуха завопила во весь голос и намертво вцепилась в табурет.

– Оооо, давно я так не смеялась, – Милисандра смахнула выступившие от хохота слёзы и приступила к поеданию любимого десерта.

Девушка, воровато оглянувшись, подтянула к себе резную тарелочку с возвращённым обратно лакомством и стала торопливо его уничтожать. Она прекрасно знала, что если служанка, всегда сопровождающая её при выходах в город, вернётся, то она снова останется голодной. Выждав ещё немного, заказала кусочек торта с взбитыми сливками и чашку ароматного травяного напитка.

Утар сделала страшные глаза и провыла тихим жутким голосом:

– Сегодня вся столица будет смаковать подробности весёлого выезда вздорной бабёнки верхом на эльфийской табуретке. Надеюсь, она перестанет издеваться над бедной девушкой и морить её голосом.

Громко вопящая, пухленькая служанка думала только о том, как бы взбесившаяся эльфийская табуретка не скинула её на всём скаку наземь. Пальцы её уже начинали болеть и соскальзывать с деревянного сидения. Девица вопила дурным голосом и пыталась удержаться. «Боги, эта соплячка получит у меня. Она хотела избавиться от моего пригляда, а там три Феечки с мордашками студенток-первокурсниц сидели и объедались сладким. Подлые чванливые твари. Погоди, Арена, вот вернусь, посидишь у меня пару месяцев на воде и чёрствых корках хлеба. Девка на выдании должна быть скромна и молчалива. Ведь никому не нужна гордячка и болтушка. Да когда ж эта табуретка эльфячья ужо угомонится. К меня там девка молодая без пригляда, не случилось бы чего. Орки-то не всё ещё в степь ушли, да и наёмников полно везде»…

Тут сноровистая деревянная лошадь, изукрашенная причудливым растительным орнаментом, резко затормозила и точно на дыбы встала. С пронзительным визгом толстуха шлёпнулась в огромную лужу, до краёв полную жирной грязью. Рядом возмущённо хрюкнул матёрый хряк: ему совсем не понравилась шумная товарка.

В это время мимо проезжала весьма замызганная и бедная орочья кибитка. Она принадлежала сыну весьма бедного и захудалого рода, столь незначительного, что ни одна орчанка не пожелал выйти за него замуж или прийти в гарем, при дележе пленниц ему тоже ничего не доставалось, так и мыкался он в гордом одиночестве, перебиваясь мелкими кражами. Звали молодого воина Вувык.

– О, гляди-ка, бабёнка! Вроде не старая и не страшная, – схватив до полусмерти перепуганную служанку за шиворот, он зашвырнул её внутрь кибитки и стеганул волов, которые меланхолично жевали какую-то подобранную тут же на улице гадость.

На несчастье Вайры, в переулке никого не было, потому для горожан так и осталось неразрешимой загадкой, куда как сквозь землю провалилась вздорная служанка старого аптекаря. Посудачили, погадали, да и забыли. Других проблем было полно даже после того, как орочья орда, преследуемая грозной Царь Бабой, укатила прочь.

Когда табуретка, вернувшись без своей наездницы, подскакала к девушке и, точно большая собака или лошадь, легонечко ткнулась той в колени, Арена расправлялась с вишнёвым мороженым, вкус которого уже начала забывать. С той поры, как в доме отца появилась эта их дальняя родственница, её жизнь превратилась в нескончаемую пытку. Потом странная жизнь покинула, казалось бы, обычный предмет обстановки кафешки, а дочь аптекаря отправилась восвояси в гордом одиночестве.

Крисиг шутливо раскланялась под тихие аплодисменты знатно повеселившихся подружек и важно пробубнила, проглотив последнюю ложку вишнёвого мороженого, которое она заказала сразу же, как расправилась с персиковым с мёдом лакомством:

– Быть феей – значит, не знать что такое скука! И я не хочу быть никем

другим, честно!

– Девочки, нам пора возвращаться, Онэриль нас всех накажет, если мы не успеем к вечерней проверке, – озабоченно промямлила Утар, чуть не давясь миндальным пирожным.

– Эх, и правда уже пора домой, – тяжело вздохнула Милисандра, – но завтра мы сюда ещё зайдём. Больно уж вкусные тут подают миндальные пирожные. Закажу-ка ещё конвертик с собой, перёд сном можно и ещё посидеть за чашкой травяного взвара.

– Обжора! – Закатила глаза Утар, но Мили никогда её не слушала, когда дело касалась сладкого и вкусного, – Тувин почему-то носа из Академии не кажет, но мне никак не удаётся вытянуть причину такого странного поведения.

– Утар, видимо он где-то кого-то очень здорово «отфеячил» и не хочет, чтобы несчастный ему бока намял. Всё, впрочем, как обычно. Тувин – это Тувин, ходячее феячье стихийное бедствие. Половина жутких историй про студентов именно на его совести лежат… – презрительно фыркнула Крисиг, – Удивительно, вы – близнецы, а абсолютно разные.

– Да уж, отфеячили нас Боги по полной… Родители уже и не знают, что с этим оболтусом вообще делать. Как бы Онэриль и правда не отправила его чистить конюшни… Жуткое место. Меня отец как-то с собой брал туда. Бедные проказники, которых туда на работу ссылают…

– Утар, а что там? Почему стоит Онэриль только заикнуться об этом месте, старшекурсники, бывает, даже в обморок падают…

– Давайте, девочки, я утром расскажу. А то, боюсь, до утра глаз не сомкнём, – Утар побледнела как мел и замолчала. Как не старались девчонки вытянуть из неё хоть слово, всё оказалось напрасным. Феечка точно в ступор впала и молчала в ответ на любые вопросы подружек.

– Вот всегда она так: разожжёт любопытство и жди до утра… Гадкая девчонка, ну, хоть что-то общее наблюдается с Тувином. Больше всего достаётся от них именно друзьям, – обиженно заканючила Крисиг.

– Может, она и права, – покачала головой Милисандра, – Студенты-старшекурсники прошли через многое, нервы у них как из лучшей гномской стали. Я даже предполагать не берусь, чем их можно так запугать, что они сразу становятся паиньками просто при одном упоминании о Конюшнях…

Тувин, воровато озираясь и косясь на окно ректорского кабинета, высвистел оговорённый загодя весёлый деревенский мотивчик. Из подворотни вынырнуло четверо бедно одетых мальчишек, трое тут же принялись за чистку многочисленных «феячьих тапок».

– По 5 медных монеток на нос или по два эльфийских леденца, – важно заявил старший и уставился на возмущённого фея.

– Не борзейте, оборванцы, по три меди или по два леденца обычных.

– Тогда чисти всё сам, – резонно обронил юный наглец.

Как фей не возмущался, пришлось ему уступить:

– Ладно, голодранцы, ваша взяла. Больно уж пачкаться не охота. – Важно заявил фей и воинственно отставил ногу, надувшись как индюк.

Шесть пар рук справились с работой довольно споро: сказывалась многочасовая практика. Тяжело вздохнув, Тувин наколдовал по 5 мелких медных монеток каждому и сердито буркнул, чтобы убирались прочь:

– Жду завтра, не вздумайте опаздывать, – прошипел он вымогателям вдогонку и уже собрался идти к себе, как чья-то рука вцепилась ему в плечо и довольно бесцеремонно пару раз встряхнула.

– Я напрасно надеялась, что ты взялся за ум Тувин. У меня нет другого выбора: на полгода придётся отправить тебя в Конюшни. Надеюсь, тяжёлая работа до изнеможения выбьет из глупой башки упрямую дурь.

– Тётушка, я больше не буду плутовать. Простите меня в последний раз… – бледный как белёное полотно фей был перепуган до полусмерти, что уже начало проявляться в лёгком заикании.

– Нет уж, дорогой племянник, моё терпение тоже не вечное. Ты слишком долго его испытывал: пришло время расплачиваться за свои грешки.

– Тётушка, ну пожалуйста, – проблеял Тувин, но старая фея ухватила его за воротник и мгновенно перенесла к мрачным зданиям Конюшен, от одного упоминания о которых быстро исправлялись даже самые отъявленные проказники с последних курсов Академии.

– Господин Варьфер, – позвала ректорша Старшего Конюха.

– Чего изволите, госпожа Онэриль? – моложавый эльф, возраст которого выдавали только слишком мудрые глаза, мгновенно появился на пороге.

– Принимайте очередного лоботряса на полгода. Я всё перепробовала, мой собственный племянник никак не желает взяться за ум, а пора бы уж давно.