Текст книги "Опасная невеста"

Глава 15

Лариса шагала мимо памятников, вглядываясь в заросли. Ветер шумел в листьях, позванивал металлическими венками, шуршал бумажками, которые бросали нерадивые туристы. Энергетический след мужчины в темных очках был очень слабым, и она то и дело теряла его.

– Где же ты? Покажись…

Внезапно в кустах мелькнула стриженая голова, и Лариса пригнулась, чтобы не выдать себя. Теперь она кралась, прячась за мраморными плитами, каменными бюстами и массивными крестами.

Возле одного из надгробий возилась женщина в черном платке, убирала мусор. Лариса выпрямилась, прошла мимо и снова нырнула в желтеющие кусты. Растительность местами была такой густой, что надежно скрывала посетителей кладбища от чужих глаз.

Мужчина в темных очках остановился у памятника в виде плакальщицы. Было заметно, что он внимательно изучает надпись на мраморе.

«Пришел проведать родственника? Или отбился от группы, чтобы побродить самому в тишине, без назойливого гида и шумных селфи на фоне могил?»

Лариса отвергла оба предположения. Поведение этого человека указывало на интерес к определенному захоронению. Это не был праздношатающийся гражданин, которому нравятся подобные прогулки. Он пришел именно туда, куда стремился.

Рядом с плакальщицей притулился памятник поскромнее. Просто урна на постаменте в том же стиле.

Мужчина тщательно осмотрел оба надгробия, достал смартфон и сфотографировал могилы. Он был в джинсах и джемпере оливкового цвета, под которым проступал спортивный торс. Лариса дала ему не больше сорока.

Она дождалась, пока мужчина отправится восвояси, и осторожно выглянула из кустов. Вокруг не было ни души. Лариса ощущала чье-то присутствие, но никого не видела. Неужели Славик из любопытства пошел за ней? Или еще кто-то интересуется плакальщицей?

Смоленское кладбище входит в туристические маршруты по городу, поэтому ничего странного в том, чтобы рассматривать и фотографировать надгробия, нет. Благодаря Ксении Блаженной поток паломников не иссякает, привлекая желающих помолиться в часовне и заодно побродить по могилам знаменитостей.

Лариса смахнула с плеча сухой лист и выбралась на аллею.

«Я ничем не отличаюсь от прочих любителей кладбищенской экзотики!»

С этой мыслью она смело подошла к плакальщице и прочитала надпись, сделанную около века назад. Протерла глаза и прочитала еще раз.

– Ничего себе…

На памятнике поскромнее надпись была практически такая же, только дата смерти указана значительно более поздняя. Оба надгробия ухожены, значит, их регулярно посещают. Лариса вытащила из сумочки гаджет и повторила действие мужчины в темных очках. Щелк!.. Щелк! Щелк! Запечатлела плакальщицу и урну на постаменте, чтобы показать Ренату.

Внезапно за ее спиной раздался шорох гравия…

* * *

Салат из креветок превзошел все ожидания, и Ренат искренне расхваливал стряпню Вари.

– Краснов ревновал тебя к твоим поклонникам? – как бы невзначай осведомился он.

Столь резкий переход от комплиментов к вопросу об ее личной жизни застал девушку врасплох.

– Я не давала повода. Я любила Ника… и продолжаю его любить.

– А как же Марей с Аверкиным?

– У каждой женщины есть ухажеры…

– Особенно у красивой женщины, верно? А ты потрясающе хороша! – натянуто улыбнулся Ренат. – Талантливый художник, популярный рок-музыкант. Кто еще в списке твоих побед?

– Я не хочу продолжать беседу в таком тоне, – обиделась Варя. – У меня умер жених, и я заслуживаю если не уважения, то хотя бы участия.

– Ты сама поручила нам с Ларисой выяснить причину его смерти. Разве нет?

– Да, но…

– Может, поклонники ревновали тебя к Краснову?

Ренат злился, потому что все сильнее восхищался Варей и желал ее. Страсть разгоралась быстрее, чем костер из сухого валежника.

– При чем тут мои знакомые? – возмутилась девушка. – Вряд ли Марей и Аверкин имеют отношение к гибели Ника… Они не убийцы!

– Значит, ты подозреваешь тестя и жену Краснова? Кроме них, у него не было врагов?

– Может, и были… только он мне не говорил…

Телепатия с Варей не работала. Ее мысли оставались скрытыми от Рената. Рядом с ней он глупел и терялся. А может, тому виной жуткие очи каменной Горгоны? Он вспомнил, что на первом этаже здания была вывеска салона красоты.

– Ты посещала салон красоты на Гороховой?

– «Дом Распутина»? – уточнила Варя. – Кажется, пару раз бывала. А что?

– Странное названия для салона…

– Почему? Историческое. Папа мне много рассказывал о Распутине. Тот жил на Гороховой, 64, снимал квартиру… потом там была коммуналка, кажется.

– Отец водил тебя туда?

– Пару раз. Распутин был целителем, пророком и магнетизером. Папа восторгался его харизмой. Он показывал мне кабинет, где сохранились под более поздними слоями синие обои, которые помнили самого великого старца. Я даже прошла черным ходом, которым Распутин в последний раз вышел из дому…

– На Мойку? Во дворец Юсупова?

– На смерть, – кивнула Варя. – Папа говорил, что Распутин не смог отказать князю, хотя предвидел беду. А почему ты спрашиваешь?

– Раз уж я приехал в Питер, то заодно осмотрю достопримечательности.

– Тебя интересует дом Распутина?

– Там жил известный персонаж. В своем роде – феномен…

Краем глаза Ренат заметил тень в глубине комнаты, вскочил и отдернул штору, словно за ней мог кто-то прятаться.

– Мне показалось, тут кто-то есть, кроме нас!

– Ты тоже почувствовал? – испуганно молвила Варя. – Видишь, я не вру! Я всю ночь глаз не сомкнула…

* * *

В платье из черного гипюра Мадлена выглядела еще стройнее, чем раньше. Гладко причесанная, без украшений и макияжа она выделялась среди пестрой публики. В ночном клубе «Летучая мышь», куда она пришла поговорить с Аверкиным, гремела музыка.

– У меня муж умер, – сказала Мадлена, глотая бренди с кусочками льда на дне бокала.

– Соболезную, – сочувственно молвил рок-музыкант. – Заказать тебе еще выпивки?

– Да, пожалуй…

Он подозвал официанта и попросил принести бутылку спиртного. Пока парень ходил к стойке и обратно, Мадлена жаловалась на отца, который шагу ей ступить не дает.

– Я сюда с водителем приехала, – прошептала она, наклоняясь через стол к Аверкину. – С трудом заставила его остаться в машине. Он рвался со мной в зал! Представляешь?

– Жесть.

– Отец всегда ограничивал мою свободу.

– Помнишь, как ты сбегала из дому на мои концерты? А он присылал за тобой бритых качков?

Мадлена с горечью усмехнулась. Будучи девчонкой, она бунтовала против правил, не хотела учиться, потом вышла за Краснова против воли родителей… Может, отец прав, что она неспособна принимать правильные решения?

Геннадий Аверкин был завсегдатаем этого заведения. На заре своей вокальной карьеры он выступал здесь за гроши, но продолжал испытывать ностальгию по прошлым временам. Тогда он был во власти иллюзий, надежд и амбициозных желаний. Теперь иллюзии рассеялись, надежды не оправдались, зато желания осуществились. Правда, не принесли ожидаемого счастья.

– Чем я могу быть полезен? – осведомился музыкант, глядя на Мадлену, которая в юности была его фанаткой. – Я помню добро и готов вернуть долг. Несколько лет назад ты здорово меня выручила.

– То была безвозмездная спонсорская помощь.

– Спасибо. Иногда ты тонешь, и кто-то протягивает тебе руку. Такое не забывается.

– Я хочу поговорить с тобой об одной особе, – Мадлена достала айфон и показала Аверкину снимок, сделанный на благотворительном аукционе. – Признайся как на духу, у тебя с ней роман?

Музыкант посмотрел на фото, вздохнул и отрицательно качнул головой. Ему хотелось курить, но табличка на стене запрещала травить табачным дымом посетителей клуба.

– Здесь есть специальная комната для курцов, – сказал он, не глядя на Мадлену. – Может, перейдем туда?

– Гена, не заговаривай мне зубы!

– Ты наступаешь на больной мозоль. Зачем? Мне было так приятно тебя увидеть, вспомнить, как все начиналось…

– Моя жизнь рухнула, – прослезилась Мадлена, допивая вторую порцию бренди. – Ты слышал, что случилось с Красновым? Он не был ангелом, но мы друг друга стоили. А теперь его нет… и никогда не будет. Ни-ког-да. Страшное слово…

– Извини, что не пришел на похороны.

– Церемония была закрытой. Папа решил не устраивать шоу. Для нас это ужасная трагедия, а людям – потеха. Они с наслаждением обсасывают подробности! Знаешь, Гена… я все сильнее недолюбливаю себе подобных. А ты?

– У меня сложное отношение к социуму, – вздохнул Аверкин. – Я интроверт, много пью, употребляю допинг, чтобы выдерживать дикую нагрузку. Я думал, сцена избавит меня от комплексов, но этого не произошло. Наоборот! Я набрался новых, как Тузик – блох. Моя показная жизнь не имеет ничего общего с тем, как я живу на самом деле.

– Не увиливай. Я спросила о Варе Бернацкой!

Музыкант помолчал и потянулся за бренди. Промочив горло, он нехотя признался:

– Варя на какое-то время была для меня светом в окошке… Я влюбился! Глупо, да?.. Она так молода, так прекрасна! А я – потрепанный лживый клоун. Я пишу песни о чистой любви, а сам сплю, с кем придется. До встречи с Варей я считал женщин меркантильными стервами. Может, мне попадались именно такие. В общем, я запал на нее… Начал помогать неимущим, жертвовать на лечение больных. Благодаря Варе я открыл в себе лучшие качества! Оказывается, я не бездушный алкаш и умею сопереживать чужому несчастью. Как бы ни сложились наши личные отношения с Варей, я ей безмерно благодарен…

– Значит, вы с ней разбежались? – перебила Мадлена. – Что так?

– Гусь лебедю не пара. Я сломал бы ей жизнь, а она заслуживает самого лучшего мужчины. У меня хватило ума вовремя понять это.

– Ты ее бросил? Или она тебя отшила?

Аверкин поморщился. Слишком прямолинейно звучали вопросы.

– Мы расстались друзьями, – криво улыбнулся он. – У Вари нет недостатка в поклонниках, но она очень придирчива. Чтобы ей соответствовать, мне пришлось бы в корне измениться. А я привык плыть по течению! Мне так удобно. Лишние усилия напрягают, нужно принимать больше стимуляторов. Мое здоровье и так пошатнулось: печень барахлит, сердце подводит. Не гожусь я в принцы!

Мадлена обратила внимание на желтоватый оттенок его кожи, морщины и расширенные зрачки. От того зажигательного рокера, которым она восхищалась, почти ничего не осталось. Он еще держал марку, но мог вот-вот надорваться.

– Я устал, – подтвердил ее мысли Аверкин. – Вымотался на постоянных гастролях и ночных пирушках. Творчество дается мне огромным напряжением сил. Я – пустой орех!

– Да ладно…

Аверкин ждал, когда она спросит, что было у Вари с ее покойным мужем. Однажды он видел их вместе на фуршете в честь годовщины гуманитарного фонда. Подумал, случайность. Но Мадлена сегодня назначила ему встречу, и он сразу понял, о чем пойдет речь. Вернее, о ком.

– Как хорошо ты знаешь эту девицу?

Музыкант задумался. Варя была открытой, ранимой и нежной, жалела всех обездоленных и умела пробудить сочувствие к ним даже у таких прожженных циников, как он. Несмотря на свою красоту, она вела себя предельно просто, без отвратительных ужимок и хитростей, присущих многим моделям и светским львицам. Однако Мадлена хотела услышать нечто иное.

– Варя не меркантильна, – выдавил Аверкин. – Она надежный друг и умеет сострадать другим. С ней можно поговорить на любую тему. В общем, ничего плохого о ней сказать не могу.

– Я этого и не жду, – лицо Мадлены на секунду исказила гримаса, которая тут же исчезла. – С чего ты взял, что я собираю на нее компромат?

– Мне показалось, да?

Мадлена сделала паузу. Она пила бренди маленькими глотками и рассматривала посетителей за столиками. На нее обращали внимание из-за ее траура.

– Красотка нигде не работает, а одевается в дорогих бутиках, – заметила она, повернувшись к собеседнику. – Ее кто-то содержит?

– Насколько мне известно, отец оставил Варе достаточно денег, чтобы она не бедствовала, – объяснил Аверкин. – Она благодарная и преданная дочь. Я пару раз подвозил ее на кладбище. В общем… будь у меня дети, я бы хотел, чтобы они относились ко мне хотя бы наполовину так, как Варя. Она каждый месяц наведывается на могилу…

Глаза Мадлены наполнились слезами, и музыкант осекся, прикусил язык.

– Прости, ради бога, я не хотел.

– Ничего, – сквозь зубы процедила она. – Проехали. У нее есть подруги? Или эта девица общается исключительно с зажиточными мужчинами?

– Подруги?.. Честно говоря, я не в курсе.

– Эта бессребреница не закрутила интрижку с инвалидом или неудачником! Она выбирает богатых и знаменитых!

Аверкин понимал, кого она имеет в виду. Своего мужа-плейбоя. Краснов с Варей были бы блестящей парой, звездами таблоидов. Увы!.. Смерть разлучила их.

– Я разделяю твое горе, – мягко произнес он и взял руку вдовы в свою. Пальцы Мадлены были холодны как лед и дрожали. – Никто не виноват в том, что случилось. Это судьба. Фатум.

– Ты фаталист? – всхлипнула она.

– Я реалист, дорогая. Что ушло, того не вернуть. Смирись…

– Ты бы смирился?

– Я не женат и все больше убеждаюсь, что семейная жизнь не для меня. Ты тоже по натуре одиночка. Разве узы брака не тяготили тебя? Признайся.

– Тяготили, – кивнула Мадлена. – Но Краснов не имел права рвать их без моего согласия! Он не имел права!

Она недоговаривала, будучи уверена в том, что Аверкин поймет ее. Тот в самом деле понял.

– Тебе нужно простить… всех.

– Ну, уж нет! – вскинулась вдова. – Я не претендую на святость, как эта ваша…

– Тсс-с, – прошептал музыкант. – Не говори того, о чем потом пожалеешь.

– Я не пожалею. Открой мне секрет, Гена, что вы все в ней находите? Ты, Марей, другие?.. Чем она берет?

Под «другими» Мадлена подразумевала опять-таки своего мужа, но вымолвить это вслух не могла. Очевидно, она основательно проштудировала соцсети и побеседовала со многими общими знакомыми.

– Варя светлая, искренняя, чистая, и в уме ей не откажешь, – осторожно высказался он. – К тому же она напрочь лишена тщеславия. При ее внешности и достатке такие качества встречаются крайне редко. Будь я художником, написал бы с нее Мадонну! Марей умолял ее позировать, но она отказывалась. Кстати, я посвятил ей пару композиций. Это мои лучшие вещи! Настоящие хиты! И вдохновила меня на них – Варя. Она особенная! Неповторимая. Эксклюзив, как нынче принято говорить.

Мадлене хотелось его убить. Прямо здесь, «не отходя от кассы». Она представила, как его тело клонится вперед, а кудрявая голова падает в тарелку с тартинками, и удовлетворенно вздохнула…

Глава 16

Раздалось собачье рычание, и из зарослей одичалой сирени вывалился Славик. Лариса прыснула со смеху. Лохматая дворняжка вцепилась в его штанину и не отпускала.

– Фу! Фу! – неуклюже отбивался парень, размахивая руками. – Фу! Отстань, чудовище!

– Иди ко мне, – позвала дворняжку Лариса и присела на корточки. – Оставь человека в покое. Не видишь, он боится собак?

Лохматое «чудовище» разжало челюсти и доверчиво завиляло хвостом.

– Вы укротительница тигров, – с облегчением выдохнул Славик, рассматривая штанину. – Я уж думал, мне конец.

Лариса достала из сумочки печенье и протянула собаке. Та схватила угощение и нырнула обратно в кусты.

– С детства ненавижу собак, – признался красный от смущения Славик. – Они платят мне тем же. Спорим, на всем кладбище эта тварь привязалась именно ко мне?

– Что ты делал в кустах? – невинно осведомилась Лариса.

– Я ждал вас, ждал и начал беспокоиться… Пошел искать, и вдруг дворняга выскочила будто из-под земли! Тут их целая стая бродит. Паломники подкармливают. Любители животных, блин!

– Успокойся, собака тебя не укусила. Только штаны пострадали.

– Нельзя разводить бездомных собак, – ворчал парень.

– Их никто и не разводит.

– Вы правы. Эти чудовища сами плодятся, как кролики. А потом бросаются на людей.

Испуг прошел, и Славик вспомнил, что привело его сюда. Любопытство! Он исподтишка косился по сторонам. Но вокруг были только надгробия и тронутая желтизной растительность.

– Вы поговорили с тем человеком?

– К сожалению, я его не догнала, – покачала головой Лариса. – Тут легко заблудиться.

Славик поднял глаза на мраморную плакальщицу и заявил:

– Классный памятник. Сейчас таких не ставят. Девятнадцатый век?

– Начало двадцатого, – сказала Лариса. – Я не удержалась и сфоткала.

– Сюда кто-то приходит! – удивился парень. – По ходу, это семейный участок. Цветы посажены, все убрано. Рядом могила пятилетней давности. И фамилии на памятниках одинаковые.

Запах астр и прошлогодней листвы вызывал скорбь, как запах еловых веток иногда напоминает похороны.

Славик поправил очки, читая надписи на мраморе. Лариса молча наблюдала за ним.

– Может, это отец и сын? Хотя вряд ли. Значит, прадедушка и правнук.

Подул холодный ветер, пронизывая насквозь летние брюки и курточку Ларисы. Она зябко повела плечами.

– Что-то я замерзла. Пошли отсюда, Славик. Перекусим где-нибудь и поболтаем.

– А как же Ксения Блаженная?

– В часовню все равно без очереди не попасть, и стоять не хочется. Грустно тут, правда?

– Я только «за»! Не люблю могилы. – Парень обрадовался, что не придется торчать на кладбище, и бодро потрусил по усыпанной гравием аллее.

Через четверть часа они с Ларисой вышли на улицу и сели в маршрутку. Славик пустился в рассуждения по поводу жизни и смерти. Он был еще молод, чтобы это всерьез волновало его. Но мраморная плакальщица произвела на него удручающее впечатление.

– Как вы думаете, на том свете что-то есть?

– Можешь не сомневаться.

– Вы так считаете? – оживился Славик. – Моя мама тоже говорит, что смерть еще не конец. Однажды ей приснилась Анна Самохина и поблагодарила за цветы, которые мама иногда приносит на ее могилу…

Лариса слушала вполуха, гадая, чем сейчас занимается Ренат. Неужели поехал к Варе? «Воспользовался моим отсутствием, чтобы повидаться с ней. Хочет избежать неприятных вопросов».

– …Ксения Блаженная, например, до сих пор помогает страждущим, – бубнил парень. – Во всяком случае, люди в это верят…

Лариса подумала, что Ксения дала ей ценную подсказку. Это она привела ее к плакальщице! Пусть через мужчину в темных очках. Но инициатива исходила от Ксении…

* * *

Смерть Краснова квалифицировали как самоубийство, но тесть погибшего платил большие деньги, и Южин продолжал копать.

– На мой взгляд, дело ясное, – убеждал он клиента. – Эксперты подтверждают, что выстрел произведен в упор самим Красновым. Вывод однозначен!

– А мотив? – хмурился Перевалов.

– Мотива как будто нет. И предсмертной записки тоже.

– То-то и оно! Отец моих внуков был психически здоров, депрессией не страдал, больших долгов не имел. С чего бы ему стреляться?

– Может, шантаж? – предположил детектив. – Допустим, любовница грозилась рассказать жене об их связи, требовала принять решение.

– Ты бы покончил с собой из-за этого?

– Я нет.

– Краснов не был хлюпиком. Тупого упрямства ему не занимать: если что-то втемяшил в башку, сделает, хоть тресни. Но о суициде он не заикался! Зять скорее перестрелял бы всех, кто стоял у него на пути.

– Факт есть факт, – возражал Южин. – Господин Краснов сам лишил себя жизни. Под воздействием чего? Это вопрос.

– Так ищи ответ! И бабу его, с которой он шашни водил, допроси с пристрастием.

– В смысле?

– Не мне тебя учить, – отрезал Перевалов. – Ты же мент! Способы развязывать языки тебе известны. Пораскинь мозгами, где она может прятаться! Подруги, родня, мужчины… все ее связи подними.

– Нет у нее ни подруг, ни родни. Семейного архива тоже нет. В квартире – ни одного документа: ни школьного аттестата, ни вузовского диплома, ни фотографий, ничегошеньки. Она все бумаги хранит где-то в другом месте! Или в специально оборудованном тайнике. Дома на Гороховой старые, с секретами. Там искать не переискать!

– Тебя это не удивляет?

– Отсутствие документов? У людей разные странности бывают. Фобии всякие, мании преследования. Я столько всего повидал, что меня удивить трудно.

– Вот ты, например, где документы держишь?

– Дома, – пожал плечами Южин. – Только я не показатель. Кстати, я даже в районной поликлинике побывал, но Варвара Бернацкая туда не обращалась. У нее вообще карточки нет.

– Она могла лечиться частным образом.

– Или обладать несокрушимым здоровьем, – скептически добавил сыщик. – В чем лично я сомневаюсь. Гриппом или ОРЗ каждый хоть раз да хворал.

– Не каждый с гриппом бегает по врачам. Тем более если человеку не нужен больничный.

Они беседовали в машине Перевалова, расположившись на заднем сиденье. Водитель с охранником курили чуть поодаль, под деревом, бросая по сторонам напряженные взгляды.

Южину было неловко за свою оплошность. Не упусти он женщину, которая брызнула ему в лицо газом, может, кое-что уже прояснилось бы. Не исключено, что он столкнулся с самой хозяйкой.

– Что молчишь?

– Думаю, – вздохнул детектив. – Квартира на Гороховой давно принадлежит Бернацким. Жилплощадь была оформлена на отца Вари, а после его смерти владелицей стала она. По завещанию. Папаша был юристом, вел частную деятельность: консультировал, помогал в спорных делах, давал финансовые рекомендации. К нему обращались по скользким вопросам. Ну, когда решить проблему обычным путем было нельзя.

– Ты его связи установил?

– Клиенты Бернацкого себя не афишировали, имея на то веские причины. А после его смерти архив сгорел, вместе с офисом. Ночью случился пожар от замыкания проводки, пока приехали тушить, внутри все выгорело.

– Может, папаша передал архив дочери, а пожар инсценировал?

– На тот момент Бернацкий уже лежал на кладбище.

– Он мог воспитать достойную последовательницу, которая решила подзаработать шантажом.

– Не похоже. Варвара живет на ренту от унаследованного капитала, занимается благотворительностью. Замуж не торопится…

– Ищет выгодного жениха, – предположил Перевалов. – Чуть не окрутила моего зятя, да он спрыгнул.

– Спрыгнул… – задумчиво повторил сыщик. – Ну, в принципе да.

– Эта девица росла не в вакууме. Она с кем-то общалась, дружила, проводила время. Ты поговорил с соседями?

– Бернацкие жили замкнуто. Я думаю, из-за деятельности отца Вари, которая не предполагала огласки. Видимо, дочери передался его скрытный характер. К тому же почти все ее нынешние соседи – новые люди. Кто-то купил квартиру недавно, кто-то уехал за границу, а жилье сдал в аренду. Квартиранты часто меняются, никому нет дела до окружающих.

– Во всем подъезде нет никого, кто близко знает Варю?

– Из старожилов одна глухая бабка, у которой склероз, – с сердцем сказал Южин. – И на четвертом этаже – мужчина с болезнью Альцгеймера. Оба не помнят, как их зовут.

– Ты поставил у Вари жучок? – сердито спросил Перевалов.

– Не успел. В следующий раз поставлю. Все равно ее нет дома.

– Зато к ней наведываются гости. Я хочу знать, кто они…